Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Рубежи стабильности: социально-политические аспекты массового сознания россиян

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Леонтий Бызов

Рубежи стабильности: социально-политические аспекты массового сознания россиян


Бызов Леонтий Георгиевич ‒ ведущий научный сотрудник Института социологии РАН, член совета ВЦИОМ, кандидат экономических наук.


Рубежи стабильности: социально-политические аспекты массового сознания россиян

Россия находится на переломном рубеже. События вокруг Украины и Крыма и вызванный ими внешнеполитический кризис, возможно, открывают новое труднопредсказуемое будущее. Кроме того, завершается историческая эпоха, возникшая на пепелище дефолта 1998 г. – «постреволюционный термидор», растянувшийся на 15 лет. Какие позиции занимает общество по вопросам дальнейшего социально-политического развития страны? Посвященный этой теме обзор опирается на результаты исследовательских проектов Института социологии РАН и ВЦИОМ, выполненных в 2011-14 гг. при участии автора.

Понятие «рубежи», вынесенное в заголовок, указывает не только на возможный исторический перелом 2014 г.: в результате событий вокруг Украины и Крыма и вызванного ими внешнеполитического кризиса страна вступила в неопределенное и труднопредсказуемое будущее. Смысл «рубежа» шире – завершается историческая эпоха, возникшая на пепелище дефолта 1998 г. Ее можно охарактеризовать как постреволюционный термидор, растянувшийся на 15 лет, ‒ немалое историческое время при нынешних темпах мировых перемен.

Страна в этот период стабильности получила передышку, возможность накопления сил и ресурсов, адаптации к уже произошедшим переменам, выстраивания социально-политического баланса с мощным центром, в котором уверенно доминировала «партия власти», и слабыми, полумаргинальными флангами.

Первый звоночек перемен прозвенел в 2011 г., когда стало быстро расти протестное движение – как оказалось, ненадолго. В ответ на эти события власть начала смещаться в право-консервативном направлении, стремясь к политической изоляции либерально ориентированного активного меньшинства, часто называемого «креативным классом». Как результат – законопроекты, расколовшие общественное мнение, неоднозначные судебные процессы с политической составляющей, ухудшение отношений с Западом, усиление роли церкви, взятая на вооружение идеология «осажденной крепости»; наконец, достаточно рискованная внешнеполитическая активизация, проявившаяся в присоединении Крыма и поддержке пророссийских активистов на востоке Украины. Власть все больше пыталась следовать общественному запросу со стороны ранее молчаливого «консервативного большинства», обеспечившего В. Путину убедительную победу на выборах в 2012 г., и все меньше – «либерального меньшинства», представителей городского среднего класса. Если прежде политика В. Путина тяготела к политическому центру, за счет чего оставалась формально противоречивой, эклектической, но обладала объединительным потенциалом, то после 2012 г. она направлена на сознательное размежевание: в обиход вернулись такие определения политических оппонентов как «национал-предатели», «пятая колонна».

Одновременно появилось множество новых политических партий, пока не сумевших потеснить в рейтингах партийных старожилов. Резко усилились межэлитные войны – схватки за власть и материальные ресурсы различных политических кланов и групп, аппетиты и амбиции которых Кремль и сам глава государства сдерживают со все большими трудностями. Произошло немало скандалов, вызванных принятием одиозных для определенных общественных групп законов и постановлений. Общество проявляет себя все активнее ‒ если и не в протестных акциях, то в блогосфере и разного рода инициативах. Налицо медленный, но неуклонный разогрев политической жизни в стране, заставляющий вспомнить 1980-е годы, точнее их середину.

На этом фоне все более очевидной становилась деградация институциональной политики. Совет Федерации и Государственная Дума единогласно и без всякого публичного обсуждения принимали законы и постановления по жизненно важным вопросам, самым оживленным образом обсуждаемым в блогосфере. В том числе ‒ связанным с воссоединением Крыма и России. При этом достаточно благоприятная экономическая конъюнктура, связанная с высоким уровнем цен на энергоносители, позволила поддерживать необходимый минимум социальных ожиданий.

Как происходящие перемены отразились в количественной социологии, в массовых опросах общественного мнения? Ответу на этот вопрос посвящен данный обзор, который опирается главным образом на результаты исследовательских проектов Института социологии РАН и ВЦИОМ, выполненных в 2011-14 гг. при участии автора.

С одной стороны отмеченные сдвиги довольно слабо проявились в конкретных данных опросов. Глядя на цифры, трудно предположить, что в стране происходило что-то важное и необычное. Скорее наоборот ‒ они свидетельствовали о политическом «болоте» и общественной спячке». Продолжают сохраняться практически все основные тренды, многократно зафиксированные социологами в минувшие 5‒10 лет. Однако некоторые из этих трендов ослабли, что увеличивает риск их постепенного разворота в противоположном направлении, особенно в условиях общеполитической дестабилизации, спусковым крючком для которой может стать украинский кризис.

С другой стороны, возникло, как это обычно бывает, сразу несколько важных факторов, способствующих переводу общества в новое социально-политическое состояние. Произошла смена поколений, в политическую жизнь вступило новое поколение молодежи ‒ «детей нулевых», не переживших революционных событий двадцатилетней давности. Активно формировался так называемый «креативный класс» – верхушка среднего класса, способного обойтись без поддержки государства и психологически не зависящего от него. Наблюдается моральная усталость от политического застоя, мельтешения одних и тех же лиц, произносящих одни и те же слова.

На вопрос, заданный в ходе мониторингового исследования ИС РАН в марте 2013 г.: как сегодня россияне оценивают ситуацию в стране? ‒ 39% охарактеризовали ее как нормальную, спокойную; 44% ‒ как напряженную, кризисную; 8% ‒ как катастрофическую. Конечно, эти цифры характеризуют, как принято говорить, «среднюю температуру по больнице», так как современное российское общество весьма поляризовано и мало чем объединено. Так, «оптимистами» являются более 51% жителей мегаполисов и 35‒37% жителей средних и небольших городов; 70% представителей верхних, наиболее состоятельных, и 16-18% низших, наименее состоятельных социальных страт; свыше 50% городской молодежи и 15‒16% пожилых россиян из провинции. На ситуацию в стране все они смотрят скорее через призму собственного жизненного успеха. Это означает, что на настроении россиян сказывается экономическая стагнация, наиболее сильно коснувшаяся неимущих слоев общества, людей пожилых и социально пассивных. Мизерный рост пенсий и пособий в большей части регионов страны давно не поспевает за ростом цен на ежедневные продукты питания и тарифов ЖКХ.

По данным предшествующего мониторинга ИС РАН (2013 г.), по сравнению с годами кризиса и «огненным» 2010 г. с его катастрофической засухой последовавшие три года были скорее благополучны. Опрошенным тогда россиянам 2013 г. скорее запомнился небольшими переменами к лучшему (31%), хотя немало было и тех, кто зафиксировал либо некоторые (17%), либо даже значительные перемены к худшему (8%). Общее соотношение тех, кто отмечает перемены к лучшему, и тех, кто отмечает перемены к худшему, значительные или незначительные, составило 40% против 24%. Обращает на себя внимание, что значительные перемены к лучшему отмечали 18% представителей мегаполисов, 7% среди опрошенных жителей областных и 6% ‒ районных центров. Это означает, что, несмотря на политику властей, формально обращенную к «глубинке», к небогатым консервативным ее жителям, на практике продолжаются процессы острейшего социального расслоения, разрывов, неудержимого роста мегаполисов за счет остальной скорее беднеющей и пустеющей страны. Однако политический эффект налицо: протесты городского среднего класса постепенно выдыхались, маргинализировались, а протестные настроения консервативной «глубинки», даже если такие и появляются, остаются для власти в целом безопасными в силу отсутствия информационных коммуникаций, политической пассивности, слабого интереса к политике в целом.

Это относительное «затишье перед бурей» контрастирует с пессимистическими оценками и прогнозами многих экспертов, касающимися российской экономики. Как следует из данных панели ВЦИОМ (с ноября 2011 по ноябрь 2013 г., всего 10 волн), динамика социального самочувствия опрошенных выражена относительно слабо, и все же изменения носят скорее позитивный характер. Если два с лишним года назад 32% опрошенных были полностью или по большей части удовлетворены тем, как складывалась их жизнь, то в ноябре прошлого года этот показатель приблизился к 40%. А доля тех, кого жизнь полностью или по большей части не устраивает, сократилась с 24% до 15%. Это означает, что россияне смотрят вперед без особой опаски и не принимают близко к сердцу неблагоприятные тенденции в жизни страны, стараясь жить интересами и заботами сегодняшнего дня.

Видение будущего за рассматриваемый период времени также особо не изменилось – оно осталось умеренно оптимистичным. Если два с лишним года назад соотношение оптимистов, уверенных, что их жизнь через год будет лучше, и пессимистов составляло 30% против 12%, то в ноябре 2013 г. – 27% против 11%. Правда, динамика подобных оценок носит не совсем линейный характер. Своего максимального значения численность оптимистов достигла весной 2012 г. (до 35%), когда на волне успешной для нынешнего президента избирательной кампании были розданы многие привлекательные обещания («майские указы»), которые впоследствии оказались трудновыполнимыми. (Сразу следует добавить, что за пределами данного мониторинга показатели оптимизма были уверенно перекрыты в марте 2014 г. ‒ на волне крымской эйфории число оптимистов сразу превысило отметку в 50%.)

За два года не произошло и значительных изменений в оценке россиянами своего материального положения. Как и в 2011 г., в ноябре 2013 г. около 70% оценивали свое материальное положение как среднее, 13% ‒ как хорошее (в 2011 г. – 12%) и 16% ‒ как плохое (в 2011 г. – 20%). Денежные доходы населения продолжали в этот период расти, но одновременный рост потребностей в психологическом плане нивелировал результат. Как показывают специализированные опросы, 16‒20% соответствуют уровню бедности в стране (малоимущие группы), а 12‒13% отвечают доле верхней части российского среднего класса. Разрывы между этими крайними группами остаются крайне высокими. В то же время в общественной «середке» происходило выравнивание материальных возможностей за счет подтягивания к среднему классу представителей многих массовых профессий.

Рассмотрим более внимательно общественную оценку промежуточных результатов «путинской эпохи» с самого начала 2000-х годов по отдельным направлениям. Что за это время улучшилось, а что – ухудшилось? Как следует из табл. 1, наиболее очевидными для общества достижениями являются перемены в международном положении страны (улучшение отмечают 33% против 15%) и в сфере борьбы с терроризмом (36% против 13%). Причины этого лежат на поверхности, и с подобной оценкой согласны многие эксперты. Менее очевидными являются улучшения в уровне жизни населения (37% против 28%), в ситуации на Северном Кавказе (30% против 23%), в борьбе с политическим экстремизмом (21% против 16%). Очень незначительные перемены ‒ в ту или другую сторону – связываются с общим состоянием российской экономики (29% против 27%), безопасностью (25% против 26%), развитием демократии, защитой прав и свобод граждан (21% против 24%), борьбой с коррупцией (26% против 28% ‒ здесь цифры относительно подравнялись только в самый последний год, на фоне громких коррупционных дел), ситуацией в межнациональных и межконфессиональных отношениях (22% против 21%). И, наконец, достаточно отчетливый «минус» характеризует положение в правоохранительных органах (МВД, суды) – 20% против 28%, а также общий психологический климат в стране (20% против 36%). Казалось бы, психологический климат на фоне успехов в других, более значимых сферах, не столь важен. Однако, как показывает история, протестные настроения и протестная активность, в том числе и приводившая к революционным событиям, зачастую были связаны именно с психологическим состоянием общества.

Постоянно фиксируемая социологами высокая оценка внешней политики России при В. Путине ‒ при далеко не однозначных и скорее негативных оценках внутренней и экономической политики, ‒ безусловно, не могла не повлиять на стратегию властей переключать внимание россиян на внешнеполитические успехи и проблемы. Так было с известной «мюнхенской» речью В. Путина в 2007 г. То же произошло и в 2014 г., когда на волне «патриотического подъема» рейтинг В. Путина поднялся до ранее недосягаемых высот (свыше 75% по данным Левада-центра и 83% по данным ВЦИОМ), а голосования в палатах Федерального собрания стали единогласными. Для многих жителей страны, обремененных разнообразными проблемами, видимые успехи поднимающейся с колен великой державы, победы соотечественников на олимпийских играх или в хоккее служат хорошей психологической компенсацией.

Таблица 1. Как изменялось положение дел в различных сферах жизни российского общества с начала 2000-х годов (мониторинг ИС РАН, 2013), %


Улуч-шалось

Не изменя-лось

Ухуд-шалось

Затрудни-лись ответить

1. Уровень жизни населения

36,8

34,9

28,2

0,2

2. Общее состояние российской экономики

29,4

42,9

27,3

0,3

3. Безопасность граждан

24,9

49,3

25,6

0,2

4. Международное положение страны

33,1

51,4

15,0

0,5

5. Общий психологический климат в стране

20,3

43,8

35,5

0,3

6. Права и свободы граждан, развитие демократии в стране

21,3

54,2

24,2

0,3

7. Ситуация на Северном Кавказе

29,7

46,8

22,9

0,6

8. Положение в правоохранительных органах (суды, МВД)

20,1

51,5

28,0

0,3

9. Борьба с коррупцией

25,7

45,9

28,0

0,5

10. Межнациональные и межконфессиональные отношения

21,7

57,1

20,5

0,7

11. Борьба с политическим экстремизмом

21,2

62,5

15,5

0,8

12. Борьба с терроризмом

35,9

50,5

13,3

0,3

Опросы последних лет неоднократно демонстрировали, что политика в современной России давно стала уделом достаточно узкого слоя людей ‒ политического класса и групп, находящихся в верхних стратах общественной пирамиды. Это касается не только собственного участия, но и интереса к политическим процессам. Последние исследования подтвердили эту тенденцию, даже несмотря на события на Украине и в Крыму, вызвавшие в обществе горячий отклик. Доля тех, кто лично участвует в политической жизни, за минувшее десятилетие не изменилась, оставаясь на отметке 2% (как для бедной, так и для состоятельной части населения). Доля тех, кто внимательно следит за политикой, за это же время снизилась с 31 до 20%, а тех, кто совсем не интересуется политикой, ‒ выросла с 34 до 40%.

Все это говорит о нарастающем отчуждении большей части россиян, особенно в средней и нижней части пирамиды, от политики, общественной жизни в целом. «Это игры для богатых», ‒ думает бедный россиянин и выключает телевизор, когда речь начинает идти о политике. Политика, политическое участие не являются механизмами решения жизненных проблем, они лишь служат фасадом, прикрывающим интересы элит. Бедные с их низким уровнем коммуникативных ресурсов, несмотря на тяжело переживаемое собственное положение, тем более не рассматривают политику с точки зрения реализации личных интересов, трамплина к лучшей жизни.

Важно, что рост общей социальной активности в послекризисные годы, явственно ощущаемый в блогосфере, практике волонтерства и борьбе за конкретные права граждан, практически не сказался на интересе к политике. Не привлекают внимания многочисленные новые партии ‒ даже те, которые предлагают обществу вполне популярные идеи (например, националистического плана). Не появилось популярных лидеров. Наиболее авторитетный и раскрученный в оппозиционной среде А. Навальный, при резко возросшей узнаваемости, сохраняет считанные проценты сторонников.

Подавляющее большинство россиян задействовано в политическом процессе относительно пассивно: 41,4% ‒ участие в выборах в качестве избирателя, 37,1% ‒ обсуждение политических событий с друзьями. Лишь 3% участвуют в общественно-политических акциях; 1,6% ‒ в работе политических партий; 6,1% – в выборных кампаниях в качестве наблюдателя, агитатора, сборщика подписей и т.п.; 1,8% – в органах местного самоуправления; 0,6% – в деятельности правозащитных организаций. 2,8% поддерживают связи с политическими единомышленниками в социальных сетях, на форумах в Интернете. 42,8% не принимали никакого участия в политической жизни.

Об отношении россиян к институтам власти и общества свидетельствует табл. 2.

Таблица 2. Доверие к государственным и общественным институтам, %


Доверяют

Не доверяют

Затруднились ответить

1. Президенту России

59,9

24,0

16,1

2. Правительству России

42,8

35,7

21,5

3. Руководителю республики, губернатору области, края

42,5

32,5

25,0

4. Органам местного самоуправления

31,6

41,1

27,3

5. Государственной Думе

25,3

49,1

25,6

6. Совету Федерации

27,5

35,5

37,0

7. Политическим партиям

14,7

55,4

29,9

8. Полиции, органам внутренних дел

30,4

49,2

20,4

9. Прессе (газетам, журналам)

32,3

42,1

22,6

10. Телевидению

40,9

38,1

21,0

11. Российской армии

60,5

20,0

19,5

12. Профсоюзам

23,8

41,1

35,1

13. Судебной системе

24,3

53,9

21,8

14. Православной церкви

55,1

18,4

26,5

15. Общественным и правозащитным организациям

31,0

28,6

40,4

16. Российской академии наук

42,8

15,5

41,8

Вплоть до присоединения Крыма относительно стабильным в течение всего периода наблюдений оставался уровень доверия к руководству страны, в первую очередь к президенту В. Путину. Несмотря на то, что в течение последних лет социологами неоднократно высказывались прогнозы о начале падения рейтинга В. Путина (моральная усталость общества от несменяемого лидера, потеря динамики в экономическом развитии страны, резкая критика со стороны либеральной оппозиции), негативные тренды не получили своего развития. Все колебания носили волнообразный характер и не привели к формированию заметных устойчивых тенденций.

На фоне стабильности рейтинга президента наметилась весьма ощутимая потеря доверия к работе правительства и премьера. Если в ходе первого панельного исследования в 2011 г. (ВЦИОМ) уровень доверия к премьеру находился в среднем выше отметки 60% и мало чем отличался от рейтинга президента, то к началу проведения второй панели в 2013 г. он опустился на более чем 10 пунктов и стал колебаться вокруг отметки в 50%, а к февралю 2014 г. упал до 43%. На это повлияли, вероятно, такие факторы, как замена на посту премьера В. Путина на менее авторитетного политика Д. Медведева, а также последовательное снижение политического веса самого Д. Медведева, который из относительно самостоятельного политика, члена «тандема», снова стал превращаться в обычного назначенца, не имеющего собственного политического лица и влияния.

Абсолютную стабильность в период проведения панельного исследования демонстрировал совокупный уровень доверия к губернаторскому корпусу, в основном колебавшийся вокруг отметки в 50% (42% в феврале 2014 г.). Именно в этот период произошло постепенное возвращение к прямым выборам глав субъектов федерации, однако данное обстоятельство практически никак не сказалось на отношении населения к этой ветви власти. Стабильным (ниже на 7‒8 пунктов, чем у глав регионов) сохранялся уровень доверия к мэрам и главам городских поселений (от 32 до 40% доверяющих и от 30 до 41% недоверяющих). Данная категория чиновников более на виду, и отношение к ним, несмотря на их выборность, традиционно более критическое. Важно и то, что именно на выборах мэров во многих регионах имеет место жесткая конкуренция, которой явно не хватает на региональных и федеральных выборах, часто проходящих по сути безальтернативно.

Рис. 1. В целом Вы одобряете или не одобряете работу следующих руководителей (в % от числа опрошенных)

рис.1.jpg

Б) Председателя Правительства России (Премьер-министра)?

рис.1б.jpg

В) Губернатора области (Главы субъекта Федерации)?

рис.1в.jpg

Г) Главы города/ района?

рис.1г.jpg

Следует обратить внимание на последние результаты рейтингов доверия к государственным институтам, полученные в ходе февральского (2014 г.) исследования ИС РАН. Согласно им, доверие к президенту находится на уровне 60% и имеет тенденцию к снижению – при антирейтинге в 23%. У правительства соответствующие показатели составляют 43% и 36%. У органов охраны порядка рейтинг носит отрицательный характер – 30% доверяющих и 49% недоверяющих. Еще ниже результаты у Государственной думы РФ (25% доверяющих при 49% недоверяющих) и у Совета Федерации (25% против 35%). Очень низким оставался уровень доверия к судебной системе (24% против 54% недоверяющих). Среди лидеров доверия по-прежнему находятся армия (61%), Русская православная церковь (55%) и Российская академия наук (49%) – скорее в качестве символов государственности, чем в силу реального положения дел. При этом рейтинг доверия к РПЦ за последние два года немного снизился (с 63% до 55%), что, вероятно, связано с политизацией церкви и известными скандалами внутри и вокруг нее. Однако все эти данные отражали состояние общественного мнения в еще «докрымскую» эпоху.

Из приведенных результатов можно было бы сделать вывод о значительной прочности позиций власти в современной России. С одной стороны, это действительно так. Но во многом благодаря не заслугам самой власти, а слабости оппозиции и, как следствие, безальтернативности. Думская оппозиция давно уже во многом выполняет роль спойлеров власти, договариваясь с ней по большей части важных вопросов, а уличная, более радикальная оппозиция отпугивает неготовых к революционным потрясениям россиян своим радикализмом и маргинальным стилем поведения. Как результат, при выборе между властью и оппозицией более 50% опрошенных россиян предпочитают власть (55% в ноябре 2013 г.) и лишь 13% ‒ оппозицию (эта цифра продолжает снижаться после декабря 2011 г., когда оппозиция пользовалась наибольшей поддержкой). В то же время поддержка власти носит условный характер. Только 13‒15% опрошенных в ходе заключительных этапов исследования ВЦИОМ заявили о своей безусловной поддержке власти. Таких больше всего среди пожилых (16‒21%), социально пассивных, малообразованных людей (18‒27%). Поддержка же остальных примерно 40% россиян связана с инерцией, негативным образом оппозиции, боязнью перемен, а не с позитивным восприятием самой власти как таковой (табл. 3). Это означает, что политическая стабильность в стране может в любой момент смениться нестабильностью ‒ в случае, если возникнет реальное видение альтернативы.

Таблица 3. Готовность поддержать власть и оппозицию. Из панельного исследования ВЦИОМ, ноябрь-декабрь 2013 (в % от числа опрошенных)

таб3.jpg

Таким образом, можно говорить об условно положительной оценке российским обществом политики властей. Однако вплоть до событий в Крыму она не распространялась на все сферы жизни. Данные исследования ВЦИОМ в ноябре 2013 г. говорят о снижении реальной базы поддержки власти примерно до 35% ‒ это те, кто считал, что власть проводит в целом верную политику и ей удается справляться с трудностями. 17‒18% опрошенных полагали, что терпеть нынешнюю власть уже невозможно, она совершенно не думает о людях и погрязла в коррупции. Но самое большое число опрошенных – 42‒44% ‒ это так называемая «серая зона», состоящая из тех, кто пока еще готов принимать нынешнюю власть, но во многом недоволен результатами ее политики. Примерно такая же картина складывается и в отношении «Единой России», и в отношении персонально В. Путина. При высоком уровне поддержки в целом, качество этой поддержки постоянно снижается. Если в первую половину «нулевых» многие характеризовали В. Путина как «президента надежды», в дальнейшем его считали «президентом привычки», а сегодня он все больше становится «президентом терпения», которому, тем не менее, не видят приемлемой альтернативы. По данным ИС РАН, в феврале 2014 г. лишь 23‒25% выражали В. Путину полную поддержку, еще 49‒50% ‒ условную, только потому, что «не видят никого лучше». Антирейтинг В. Путина колебался в диапазоне 20‒25%, в то время как в период «нулевых» он составлял не более 8‒9%.

Это говорит о крайнем дефиците в стране политиков, которых общество готово воспринять как потенциальных лидеров. Вся система во многом держится на одном человеке, который возвышается по своей популярности над другими на несколько порядков. Но время подтачивает и его позиции, делая его поддержку все более условной. Если же спрогнозировать более долгосрочные последствия событий в Крыму, резко поднявших рейтинг власти и лично В. Путина, то представляется, наиболее вероятным возвращение показателей доверия на исходные рубежи, как только внимание общества снова переключится на реальные проблемы, волнующие людей повседневно.

Таблица 4. Опрос ИС РАН, февраль 2014 г. (%): Как Вы оцениваете деятельность…


Безусловно положительно

Скорее положительно

Скорее отрицательно

Безусловно отрицательно

Затруднились ответить

…Президента РФ В. Путина?

24,1

49,7

20,9

4,8

0,4

…главы Вашего региона (губернатора)?

10,6

52,8

28,8

6,8

1,0

…главы Вашего муниципального образования (мэра)?

8,6

44,6

35,9

9,8

1,2

Из табл. 4 видно, что поддержка нижестоящих ветвей власти (глав регионов и мэров) в еще большей степени носит условный характер, хотя в целом и остается на «плюсах».

Негативное, или скорее негативное, отношение большей части россиян к протестным акциям в Москве, начавшимся в 2011 г. на Болотной площади, не означает, что оно переносится на все протестные митинги, акции, демонстрации. По результатам опроса ВЦИОМ, лишь 15% россиян отнеслись к подобным акциям с неодобрением; 4% отнеслись к ним с одобрением и были готовы сами принять в них участие, 35% ‒ скорее с пассивным одобрением и 46% ‒ безразлично. Это противоречие объяснимо тем, что недовольство властью и набор претензий к ней отнюдь не обязательно совпадает со списком, выдвигаемым демократической и либеральной оппозицией и касающимся преимущественно политических, а не социальных требований. У российского большинства, особенно жителей провинции, поводов для протестной активности отнюдь не меньше. Это и рост тарифов, и нарушение трудовых прав, и коррупция чиновничества, и безработица в моногородах, и многое другое. Однако всех этих требований не услышать на Болотной площади.

Опросы показывают, что, несмотря на часто тиражируемое мнение о протестном движении образца 2011‒2013 гг. как о «норковой революции», бунте состоятельного городского среднего класса, и о «консервативном» небогатом большинстве как о политической опоре режима, ‒ это верно лишь отчасти. Правда, 56% безразличных, не доверяющих ни власти, ни оппозиции, на выборах чаще поддерживают «партию власти», однако эта поддержка становится все более условной, зыбкой. Это не доверие к конкретной власти – президенту, правительству, губернатору, ‒ а поддержка сильного государства, способного обеспечить общественную стабильность. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют результаты опроса, когда одновременно 68% участников считают, что «власть при всех ее недостатках заслуживает поддержки», а поддержать конкретную нынешнюю власть в ее противостоянии оппозиции готовы лишь 23%. Пока власть в стране безальтернативна, ей ничто не угрожает, так как остаться без власти, без государственного порядка, повторив опыт 1990‒1991 гг., россияне, безусловно, больше не готовы.

Уровень общественного недовольства более силен на флангах политического спектра, среди радикально настроенных граждан ‒ как «слева», так и «справа» от политического центра. Причем недовольство «слева» несколько превосходит по своим масштабам недовольство либеральной части общества. По данным мониторинга ИС РАН 2013 г., угроза социального взрыва в России остается актуальной, хотя и не слишком вероятной. 23% опрошенных считают эту угрозу вполне реальной, 46% ‒ реальной, хотя и маловероятной, и только 25% ‒ совершенно нереальной. Среди небогатой части опрошенных россиян угрозу социального взрыва вполне реальной признали 26%, тогда как среди более благополучного среднего класса ‒ 21%.

В целом умеренно позитивная динамика присутствует и в социально-политических оценках. На вопрос, в правильном ли направлении идут дела в стране, в ноябре 2011 г. положительный ответ давали 24% опрошенных (полностью или скорее согласны), отрицательный – 30%. Весной 2012 г. наблюдался явный рост позитивных оценок (30% против 20%). За последние год-полтора эти показатели немного ухудшились, хотя позитивный баланс оценок продолжал сохраняться (27% против 22%). Это означает, что наблюдается некоторое разочарование ходом дел в стране после избрания В. Путина на третий срок, особенно по сравнению с завышенными ожиданиями на этапе завершения избирательной кампании и вступления президента в должность, однако масштабы этого разочарования далеки от критического характера. Другое дело, что, как показывает более углубленный анализ, сохраняется и даже усиливается поляризация в оценках ситуации, что проявляется в более высоком уровне критичности со стороны экономически продвинутых групп населения, среднего класса российских мегаполисов (23% оптимистов против 30% пессимистов). Это – явное следствие «новой» политики В. Путина, ориентированной скорее на консервативные общественные группы, чем на группы, стремящиеся к переменам и модернизации, экономической и политической. Однако «после Крыма» численность «оптимистов», по данным ИС РАН, сразу выросла почти вдвое – до 45%.

В условиях политического разогрева на редкость стабильной остается партийно-политическая система России. Однако это ‒ стабильность не живой, а мертвой политической конструкции. Политические партии не вызывают интереса у россиян, не воспринимаются как институты, способные представлять их интересы. Роль партий будет и дальше снижаться при частичном возвращении к мажоритарной избирательной системе. Всеми нелюбимая и критикуемая «Единая Россия» при этом продолжает достаточно уверенно лидировать в общественном мнении, поскольку все остальные партии кажутся ее дублерами, так же послушно подстраивающимися под интересы исполнительной власти. Неудивительно, что россияне и в следующей Государственной Думе хотят видеть те же самые партии, что и в нынешней – «Единую Россию» (48%), КПРФ (46%), ЛДПР (41%) и «Справедливую Россию» (38%). Сила инерции при этом столь велика, что даже наспех созданный под эгидой самого Президента РФ «Объединенный народный фронт» не пользуется до сего времени ни известностью, ни популярностью и пока не стал той силой, за которую готов проголосовать представитель российского большинства (сам ОНФ попал бы в Думу, если бы выступил как самостоятельная политическая сила, но с невысоким результатом). И совсем плачевны дела у партий, занимающих места ближе к флангам – в частности, либеральному, где наибольшей поддержкой пользуются «Яблоко» и «Гражданская платформа».

Как видно из данных ИС РАН (табл. 5), если бы парламентские выборы состоялись в феврале 2014 г., шансы попасть в ГД РФ были бы у тех же партий, что присутствуют там сейчас («Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия»), а также у ОНФ, если (что крайне маловероятно) он выступит в качестве самостоятельной политической партии. В общем, несмотря не перипетии последних двух лет, все остаются при своем. Низкие цифры ЕР (24,4%) не должны интерпретироваться только как потеря ее электоральных позиций, так как при том составе, который фигурировал в опросе, голоса сторонников партии власти были искусственно разбиты между ЕР и ОНФ. А согласно уже самым последним данным ВЦИОМ, с учетом возможной явки и соответствующего перераспределения голосов, ЕР вполне могла бы претендовать и на планку в 50%. Нельзя не отметить полного провала партийного строительства на либеральном и ‒ в еще большей степени ‒ националистическом флангах, где и новые и старые партии остаются фактически маргинальными малочисленными группировками.

Таблица 5. Опрос ИС РАН, февраль-март 2014 г. (%): Если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье и эти партии / объединения могли участвовать в выборах, за какую из них Вы бы проголосовали? (Один ответ.)

5,8 – «Справедливая Россия» (С. Миронов)
11,5 – КПРФ (Г. Зюганов)
10,4 – ЛДПР (В. Жириновский)
24,4 – «Единая Россия» (Д. Медведев)
1,6 – «Яблоко» (С. Митрохин)
0,4 – «Патриоты России» (Г. Семигин)
0,1 – РПР-ПАРНАС («Республиканская партия России — Партия народной свободы») (Б. Немцов, М. Касьянов и др.)
0,3 – «Другая Россия» (Э. Лимонов)
0,5 – «Партия прогресса» (А. Навальный)
2,3 – «Гражданская платформа» (И. Прохорова, М. Прохоров)
0,0 – НДП («Национал-демократическая партия») (К. Крылов)
0,2 – «Левый фронт» (С. Удальцов)
7,3 – ОНФ («Общероссийский народный фронт») (В. Путин)
0,1 – «Русские» (Д. Демушкин, А. Белов)
0,6 – «Суть времени» (С. Кургинян)
0,2 – Какая-то другая партия («Родная партия», партия рабочих людей)
5,3 – «Против всех»
13,1 – Не планируют участвовать в выборах
15,9 – Затруднились ответить

Такова картина политического контекста на февраль 2014 г., сильно напоминающая застойное болото. Гражданский активизм, набирающий в России все большую силу, самоорганизация общества, ‒ все это никак не угрожает болотному состоянию политической сферы. Энергия общества направлена совсем в иную сторону (выстраивание личных успехов, бизнес, организация круга деловых знакомств, образование), а социально-политические интересы – в бесконечные и разнообразные форумные дискуссии, блоги. Несмотря на ряд событий, свидетельствующих о неустойчивости социально-политической ситуации, общий тренд на стабильность в стране продолжал сохраняться. Все еще немалая часть общества боится и не слишком хочет перемен, не готова доверять тем группам элит, которые эти перемены провозглашают. Именно благодаря подобным настроениям сдвиг в политике, произошедший в последние годы (обращение к консервативным, традиционным ценностям), встречает понимание со стороны большинства россиян. Однако лишь до того предела, пока это не противоречит принципам стабильности. Чрезмерная клерикализация общественной жизни, репрессивные меры в отношении политической оппозиции вызывают опасения и неприятие.

За последние два года произошла явная самодискредитация политиков и политических акций, протестной активности, относящейся к либеральному, демократическому флангу. Данный факт власть умело использует в целях своего укрепления. В то же время актуальной остается угроза социального взрыва, исходящего от небогатой части общества, жителей провинции, промышленных центров. Острое недовольство социальной политикой властей пока не переходит в политическую плоскость, во многом в силу низкого интереса к политике, слабой вовлеченности данной части общества в коммуникационные каналы. В этих условиях все сильнее разрыв между поддержкой власти как залога стабильности и порядка и отношения к конкретной, актуальной власти, подвергающейся все более острой критике.

Как показали данные опроса ИС РАН, весной 2014 г. безусловную готовность участвовать в акциях протеста в защиту демократических прав и свобод выразили 5% опрошенных, в защиту экономических и социальных прав граждан ‒ 6%, против наплыва нерусских мигрантов ‒ 7%, против нарушений законов местными правоохранительными органами ‒ 8%. А готовы к ним примкнуть – с неполной уверенностью – оказались, соответственно, 17%, 16%, 21% и 24% опрошенных.

По данным ВЦИОМ (ноябрь, 2013 г.), акции протеста вызывали интерес у 26% опрошенных россиян, а у 22% ‒ не вызывали никогда; у 52% этот интерес был в самом начале протестной волны, но потом пошел на убыль. 58% опрошенных относились к участникам акций с симпатией, независимо от своего возможного участия в этих акциях.

Теперь о некоторых базовых ценностях россиян, связанных с демократией, политическим строем и социальным укладом. Согласно результатам исследования ИС РАН «Русская мечта» (2012 г.), большинство мечтает о каком-то промежуточном строе, который бы не являлся ни капитализмом в его чистом виде, ни социализмом с его плановой экономикой и государственной собственностью. Идеалом является либо капитализм с элементами социалистических принципов, либо социализм с элементами рыночных отношений (рис. 2).

Рис. 2. Общественно-политический строй, в наибольшей степени подходящий для России с точки зрения россиян, %

рис.2.jpg

Подобное соотношение носит достаточно стабильный характер. Так, по данным исследования ИС РАН еще в 2003 г., 20% опрошенных хотели бы видеть в будущей России строй, основанный на рыночных отношениях, 16% ‒ социалистический строй, какой был в СССР, и 53% – иной строй, который бы сочетал в себе элементы и рыночных, и социалистических отношений. Казалось бы, эти цифры свидетельствуют о готовности большей части россиян идти по пути социал-демократического развития. Однако слабость и неразвитость демократических институтов и горизонтальных связей, индивидуализм и атомизация общества приводят к тому, что тяга к социализму оборачивается мечтами о сильном патерналистском государстве с «раздаточной» функцией, которое сверху должно обеспечить социальную справедливость. Подобный запрос можно охарактеризовать как левый по содержанию, но правый по форме.

Индивидуальную свободу выбирает «новая Россия», средний класс, граждане, которые способны решать свои проблемы лишь с минимальной помощью государства. За минувшее десятилетие доля тех, кто выбирает общество индивидуальной свободы, выросла не слишком значительно (согласно данным ИС РАН, в 2003 г. она составляла 26% против 49% сторонников общества социального равенства). Предпочтения, отдаваемые индивидуальной свободе, самым тесным образом коррелируют с местом, занимаемым в обществе: чем выше статус, доходы, чем ниже материальная зависимость от государства, тем чаще россияне выбирают индивидуальную свободу, а не социальное равенство.

Рис. 3. Соотношение сторонников общества индивидуальной свободы и общества социального равенства среди различных общественных страт, %. (ИС РАН, 2012 г.)

В этих стратах, выделенных на основе самооценки опрошенных, низшая страта представлена цифрой «1», а высшая – «10». При этом «средний класс» соотносится со стратами с номерами 6-8. Страты 9-10 – это вершина общественной пирамиды, 3-5, это массовые небогатые слои, а 1-2 – это общественное «дно».

рис.3.jpg

Понятно, что такие характеристики, как отношение к государству и социальному строю, который желательно установить в России, являются базовыми, но ‒ далеко не единственно важными. Не менее существенными чертами «русской мечты» являются отношение к демократии и сильной власти, Западу и Востоку, национальному вопросу. Однако и эти характеристики подчинены общему тренду – постепенному процессу формирования в России устойчивого социально-экономического и государственного порядка, в ходе которого «новорусская Россия», адаптировавшаяся и экономически самостоятельная часть общества постепенно теснит не только остатки традиционной России, но и квазитрадиционалистское большинство.

В ходе исследования опрошенным было предложено выбрать несколько (до трех) лозунгов, которые в наибольшей степени выражают их личную мечту о будущем России. При этом наибольшей поддержкой пользуются такие идеи, как социальная справедливость (44%), права человека, демократия (28%), обеспечение стабильности и развития без потрясений (27%), возвращение статуса великой державы (26%). Согласно самому последнему опросу ВЦИОМ уже мая 2014 г., ценность «великой державы» выросла до 43%, оттеснив на последующие места остальные.

Таким образом, в отношении представлений о будущем России, о пути, по которому она должна идти, российское общество достаточно сильно сегментировано. На одном полюсе находятся социал-консерваторы (самая многочисленная группа), на другом – либералы, как правые (сторонники рынка), так и левые (сторонники социал-демократии). Социал-консерваторы поддерживают традиционный образ России – могучего государства, державы с твердой, жесткой властью, способной обеспечить социальную справедливость, противостоящей Западу и западной цивилизации. В то же время они мечтают о стабильном, спокойном развитии, аналогично последнему периоду советской власти, а не о революциях и смутах. Либералы, напротив, ориентированы скорее на минимизацию государства, снижение его влияния на бизнес и гражданское общество.

Российское общество в целом пока скорее не готово к каким-либо жертвам во имя общего блага или общих целей. То есть мобилизационная идеология, даже под популярными левыми лозунгами о социальной справедливости, не может рассчитывать на поддержку большинства. Особенно это касается молодых и относительно молодых поколений россиян. 72% опрошенных консерваторов, согласно мониторинговым данным ИС РАН (2012 г.), как и большинство других групп общества, полагают, что «важно лишь собственное благополучие и благополучие моей семьи», и лишь 28% считают, что «жить стоит ради общей цели, которая бы нас всех объединяла». Больше всего индивидуалистов среди либерального меньшинства (82%). Эти показатели также носят достаточно стабильный характер. Так, еще в ходе исследования ИС РАН в 2003 г. 79% отдали предпочтение «собственному благополучию» перед «жизнью ради общих целей», а 73% согласились с мнением, что личные интересы – это главное для человека.

Постоянно наблюдается отказ от поддержки оппозиции. Это явление началось еще с конца 1990-х годов. В тот период в Государственной Думе были две–три влиятельные оппозиционные партии, но с какого-то момента общество разочаровалось в их возможностях, и запрос стал связываться исключительно с властью, причем даже у тех, кто этой властью был категорически недоволен. Речь не только о недавних сторонниках правой оппозиции, в отношении которой действуют просто законы времени ‒ она переживает системный кризис, общество от нее отвернулось, в нем сегодня доминируют другие системы ценностей. Более интересно, что и патриотическая оппозиция, к которой, казалось бы, как раз повернут вектор общественного запроса, тоже переживает тяжелые времена. И даже левый запрос связывают исключительно с властью.

О противоречивом характере соотношения установок на стабильность и перемены мы уже писали в предыдущей статье на портале «Перспективы» (http://www.perspektivy.info/rus/nashe/anatomija_konservativnogo_bolshinstva_2014-03-12.htm). Здесь (и далее) приводятся обновленные данные, в соответствии с опросами ВЦИОМ мая 2014 г. (табл. 6).

Таблица 6. Установки на стабильность и перемены, %

таб.6.jpg

Таблица 7. Поддержка власти

таб.7.jpg

Несмотря на подчас достаточно жесткую критику, обращенную в адрес нынешней власти и проводимого ей курса, большая часть россиян продолжает полностью или условно поддерживать власть (табл. 7). Наиболее низкие показатели поддержки среди симпатизирующих либеральным идеям – 54%, не случайно именно эта группа доминировала на протестных митингах с декабря 2011 г., но и в этой группе поддержка превышает половину от общего числа опрошенных.

Таблица 8. Запрос на «твердую руку»

таб.8.jpg

Необходимость в стране «жесткой руки», которая наведет порядок даже в ущерб свободам и политической демократии, находит поддержку 66% опрошенных (табл. 8). Однако эта позиция не является консенсусной, она раскалывает общество по идейным основаниям, так как с ней согласны лишь около 35% представителей либерального, «новорусского» сегмента общества. Зато мечту о твердой руке поддерживают 74% консерваторов. Особенно высока доля сторонников политических свобод и демократии среди молодежи (43%) и образованной части общества (46%).

Таблица 9. Запрос на «великодержавность»

таб.9.jpg

Традиционное представление о великодержавном статусе России в последние годы все более оспаривается «новорусскими» группами, особенно молодыми националистами (сторонниками создания национального русского государства). Однако все группы опрошенных в той или иной степени готовы согласиться с тем, что «Россия должна быть великой державой, с мощными вооруженными силами и влиять на все политические процессы в мире». А после событий на Украине доля «великодержавников» выросла сразу на 17%. В мае 2014 г. среди консерваторов великодержавную позицию разделяли 93%, в либеральных сегментах общества ‒ 57%.

Таблица 10. Отношение к Западу

таб.10.jpg

72% опрошенных россиян (среди молодежи ‒ 67%) считают, что политика России должна быть ориентирована на развитие собственной российской цивилизации, на союз с ближайшими соседями, и лишь 24% предпочитают союз со странами Запада. Антизападничество сегодня является одной из важнейших парадных ценностей, разделяемой практически всеми ведущими группами страны, за исключением относительно небольшой части либералов.

Для ценностей демократии и свободы социологами фиксируются два измерения: социальное (связанное с уровнем жизни, социальными гарантиями, защищенностью) и политическое (связанное со свободными выборами, партиями, политическими правами). Исследование ИС РАН 2014 г. демонстрирует явное предпочтение массами россиян первого измерения. По их мнению, для развития демократии в современной России равенство всех граждан перед законом (53%), высокий уровень экономического развития (50%) и небольшая разница в доходах (33%) значимее свободы политических высказываний (30%), свободных выборов власти (17%) и прав на забастовки и митинги (4‒7%). Именно поэтому фасадная демократия, возникшая в стране после 1993 г., воспринимается россиянами скорее как «дерьмократия», вызывает иронию и неприязнь.

Таблица 11. Что из перечисленного ниже, на Ваш взгляд, требуется для развития демократии в современной России? (Не более 5 вариантов ответа), %

30,3 – Возможность свободно высказывать свои политические взгляды
50,3 – Высокий уровень экономического развития страны
27,8 – Избрание президента непосредственно народом
14,7 – Наличие оппозиции, имеющей возможность контролировать президента и правительство
33,1 – Небольшая разница в уровне доходов людей
29,9 – Независимость суда, обеспечивающая неотвратимость наказания за совершенные преступления
4,3 – Право на забастовку
7,6 – Право на свободу митингов и демонстраций
53,5 – Равенство всех граждан перед законом
6,7 – Самостоятельность регионов страны
7,6 – Свобода вероисповедания
9,4 – Свобода выезда за рубеж
6,3 – Свобода передвижения по стране
8,3 – Свобода печати
17,9 – Свободные выборы власти
12,9 – Сменяемость власти
14,7 – Участие граждан в референдумах по важнейшим для страны вопросам
8,9 – Участие рабочих в управлении предприятиями

Всего лишь 7% респондентов, участвовавших в этом исследовании, безусловно считают нынешнюю Россию демократической. Около 40% опрошенных не готовы или скорее не готовы считать Россию демократической страной, и еще около 35% склоняются к мнению, что Россия – страна все-таки демократическая, но с оговорками и без большой уверенности. Важно и то, что общественное мнение считает «путинскую» Россию более демократической страной, чем Россию времен 90-х.

Все это означает, что по многим важным параметрам общественной жизни Россия остается переходной страной. Рубеж, к которому подошла Россия, может ускорить процессы самоорганизации и самоопределения, но может и развернуть страну в обратную сторону, как это уже не раз случалось в отечественной истории.

Читайте также на нашем портале:

«Анатомия консервативного большинства» Леонтий Бызов

«Современная Россия: в поисках новой национальной субъектности» Леонтий Бызов

«Цивилизационное измерение модернизации: Россия в контексте мирового опыта» Ирина Кудряшова

«Российская политическая культура и европейские политические ценности: актуальные интерпретации» Ирина Василенко

«Российский политический режим в рейтингах демократического развития» Алексей Токарев

«Исследование проблем политической идентичности России» Ольга Попова

«Политическое самоутверждение России» Михаил Ильин

«Развитие социальной политики в России в 1990 – 2000-х гг.» Ирина Григорьева

«Чтобы в России заработала демократия, надо научиться управлять сложностью» Владимир Лепский

«Русская мечта: взгляд социолога» Андрей Андреев

«Национал-консерватизм и либерал-демократия. Единство и борьба противоположностей в российской политике» Филипп Казин

«Хотят ли россияне демократию, и, если хотят, то какую?» Владимир Петухов, Раиса Бараш

«Метафизические измерения трансформаций российских элит» Оксана Гаман-Голутвина

«Протестное движение в России «нулевых»: генезис и специфика» Кирилл Подъячев

«Протестное движение в России и российское общественное мнение: декабрь 2011 – май 2012»

«Ценностная палитра современного российского общества: «идеологическая каша» или поиск новых смыслов?» Владимир Петухов

«Демократизация: проект и реальность» Круглый стол Центра исследований и аналитики Фонда исторической перспективы


Опубликовано на портале 10/06/2014



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика