Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Поляризованная Америка

Версия для печати

Избранное в Рунете

Владимир Печатнов

Поляризованная Америка


Печатнов Владимир Олегович – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории политики стран Европы и Америки МГИМО (У) МИД России.


Поляризованная Америка

Партийно-политическая поляризация - одна из главных тем современных дебатов американских политологов о нынешнем состоянии и перспективах развития США. Ей посвящаются научные конференции, многочисленные статьи и монографии. Дискуссии ведутся о масштабах и глубине идейно-политического размежевания, о причинах и последствиях этого явления, а также о том, как минимизировать его негативный эффект.

Поляризация партийно-политической жизни - одна из главных тем современных дебатов американских политологов о нынешнем состоянии и перспективах политического развития США. Ей посвящаются научные конференции, много­численные статьи и монографии, среди которых выделяется капитальный двухтомный труд вид­ных американских экспертов под названием «Красная и синяя нация?», вышедший под двойной эгидой ведущих (и обычно соперничающих) мозговых центров страны - Брукингского и Гуверовского институтов [1]. Дискуссии идут о степени этой поляризации, ее причинах и последствиях, а также о предлагаемых мерах по минимизации негативных проявлений этого феномена. В нашей научной литературе эта проблематика пока не по­лучила должного отражения. В данной статье предпринимается попытка хотя бы отчасти вос­полнить этот пробел путем первичного обобще­ния имеющихся концепций и накопленного эм­пирического материала.

* * *

Начнем с самого понятия поляризации, которое, на наш взгляд, включает в себя два основных па­раметра - глубина (интенсивность) идейно-поли­тического размежевания и примерное равенство (сопоставимость) противоборствующих сторон. В политической истории США эти параметры чаще всего существовали порознь. Интенсивная пар­тийно-политическая борьба проходила при яв­ном преимуществе одной из сторон (как, например, на критических выборах 1896,1936 или 1964 гг.), или же равновесие политических сил сопровождалось относительным затишьем межпартийного сопер­ничества, как во время знаменитой «эры добрых чувств» рубежа 1810-х—1820-х гг. Единственным серьезным исключением из этого правила и ярким примером настоящей поляризации была Граж­данская война. Сейчас, как мы увидим, налицо оба этихусловия, и хотя до новой гражданской войны еще далеко, «эра недобрых чувств», судя по мно­гим показателям, уже наступила.

Симптомы поляризации

Анализ итогов американских выборов всех уровней, начиная с 1980-х гг., показывает, что в стране сложились две примерно равновеликие партийно-электоральные коалиции, которые по ряду ключевых характеристик существенно от­личаются друг от друга. Это, прежде всего, каса­ется их социального состава - расово-этнической, гендерной, конфессиональной принадлеж­ности, степени религиозности и урбанизации (большие города, ближние и дальние пригороды, сельская местность) и других социально-демо­графических признаков. Характерно, что эти раз­личия на протяжении последних 25—30 лет по­стоянно углубляются.

Не удивительно, что эти две коалиции разде­ляют серьезные идейно-политические различия. Демократам свойственен социально-культурный и экономический либерализм, ориентация на по­мощь государства в решении социальных проблем. Для республиканцев типичен социально-куль­турный консерватизм и антиэтатизм. Иными сло­вами, важный водораздел проходит между нуж­дающимися в повышенной социальной защите со стороны государства и теми, кто тяготится госу­дарственной опекой. В последние годы эти раз­личия впервые распространяются на сферу внеш­ней политики и национальной безопасности. Вой­на в Ираке, борьба с международным террориз­мом, роль военной силы и дипломатии, глобаль­ные проблемы, способы осуществления амери­канского лидерства в мире - эти и другие вопро­сы стали полем острых межпартийных разногла­сий. Демократы отдают предпочтение «мягкой мощи» и коллективным международным усилиям, подчеркивают приоритетность глобальных про­блем, тогда как республиканцы выступают с го­раздо более националистических, военно-сило­вых и юнилатералистских позиций. Разумеется, разногласия по внешнеполитическим вопросам - вплоть до поляризации взглядов - существовали

и раньше, но еще никогда они в такой мере не коррелировались с партийной принадлежностью. По войне в Ираке, например, разрыв между по­зициями республиканцев и демократов (по во­просу «ошибка или правильная акция?») соста­вляет около 60 пунктов по сравнению с 5 пункта­ми в случае с войной во Вьетнаме [2]; примерно с та­ким же разрывом демократы отдают предпочте­ние дипломатии как главному инструменту внеш­ней политики по сравнению с военной силой. Вдвое большая доля республиканцев, чем демо­кратов, считает американскую мощь «силой доб­ра» в мире, зато в таком же соотношении демо­краты по сравнению с республиканцами согласны с тем, что США должны в первую голову думать о своих внутренних проблемах [3].

Вдобавок ко всему это идейное размежевание между сторонниками обеих партий приобрело и четкие географические очертания - возник новый американский политический регионализм: прореспубликанские Юг, Скалистые горы и Великие равнины против продемократического Северо-Востока, Северо-Атлантического и Тихоокеан­ского побережий. Красноречивое представле­ние об этой региональной дифференциации взглядов по ключевым политическим вопросам дает следующий график.

При этом ни одна из сторон не имеет явного преимущества и для победы нуждается в «дове­ске» либо на Среднем Западе - единственном спорном регионе, либо за счет временных втор­жений на территорию противника. Это все боль­ше касается не только президентского, но и пар­ламентского уровня межпартийной борьбы.

Своя «спорная территория» существует и в со­циально-демографическом разрезе - это католики, замужние женщины, высоко образованные муж­чины, неюнионизированная часть «синих ворот­ничков» и некоторые другие электоральные груп­пы. В целом, подводит итог авторитетный амери­канский политолог Г. Джекобсон, республикан­ская коалиция является «диспропорционально мужской, семейной и зажиточной, опирающейся на сельских жителей Юга, Великихдолин и горного За­пада, отличающихся повышенной привязанностью к огнестрельному оружию и религиозному кон­серватизму. Электорат демократов непропорцио­нально женский, несемейный, невооруженный, небогатый, секуляризованный, цветной, прожи­вающий в основном на Северо-Востоке или За­падном побережье» [4]. Хотя эта характеристика от­носилась к итогам выборов в Конгресс 2000 года, она вполне может быть распространена и на по­следующие годы [5].

Этот красно-синий водораздел, разумеется, весь­ма условен и существует в виде тенденции: скорее можно говорить о «розовых» и «голубых» штатах. Но при этом большинство «розовых» штатов краснеет, а большинство «голубых» синеет. Так, например, доля так называемых«landslide counties» (т.е. графств, где победитель на выборах получает более 60% голосов) в 1996 г. составляла 38%, в 2000 г. - 55%, а в 2004 г. -60%. В целом углубление этого идейно-политического размежевания между партиями лишь отчасти может быть объяснено изменением общего «идеологиче­ского баланса» населения - незначительным (с 50% до 45%) сокращением доли умеренных по сравнению с 1970—1980 гг., т.е. «съеживанием центра» при рас­ширении либерального и (особенно) консервативного «полюсов». Гораздо более существенным предста­вляется рост корреляции между партийной иденти­фикацией и идеологическими предпочтениями аме­риканцев, которая по данным исследовательской службы National Election Studies за последние тридцать лет возросла почти вдвое (с 0,32 до 0,63). Иными сло­вами, происходит идеологизация партий: Демокра­тическая становится все более либеральной, а Рес­публиканская - все более консервативной, причем уровень этой поляризации напрямую связан с уров­нем политической активности избирателей.

Растущая «чистота рядов» распространяется и на партийные фракции Конгресса: либеральные республиканцы стали в них такой же редкостью, как и консервативные демократы, которые вплоть до начала 1970-х гг. были к тому же более кон­сервативными, чем либеральные республиканцы.

Важным механизмом этой поляризации стал про­цесс т.н. «сортировки» (sorting) или перераспреде­ления избирателей, входе которого либерально на­строенные американцы все больше притягиваются к Демократической партии, а консерваторы - к Рес­публиканской. На примере белых избирателей этот процесс просматривается особенно отчетливо.

Подобное перераспределение протекает не только в виртуальном пространстве голосования, но и в реальном географическом пространстве - при всех прочих равных условиях люди предпочитают перемещаться в политически комфортную для себя среду, что с учетом высокой мобильности аме­риканцев не так уж трудно сделать. В результате происходит «сортировка» избирателей по регионам преимущественного влияния той или иной партии и по шкале урбанизации (чем выше ее уровень, тем больше там сторонников демократов).

Растущая партийная анклавность расселения в сочетании с новыми возможностями сбора и об­работки демографической информации придает новое дыхание старому искусству перекройки границ избирательных округов с целью макси­мизации в них доли сторонников своей партии (gerrymandering). Размножение таких по сути од­нопартийных избирательных округов (согласно подсчетам лишь в 10% избирательных округов су­ществует реальная конкуренция в борьбе за власть) ведет к умножению уже упомянутых land­slide counties и росту партийной последователь­ности в голосовании за кандидатов всех уровней -от президента до шерифа. В свою очередь, ос­лабление межпартийной конкуренции в таких округах подрывает позиции более умеренных и не­зависимых кандидатов, давая фору активным демократам и республиканцам. В итоге сокра­щается т.н. «раздельное голосование» (ticket split voting), при котором избиратели одновременно го­лосуют за представителей разных партий (демо­крата в президенты, республиканца в Конгресс и т.д.). Доля избирательных округов, где боль­шинство голосует за кандидатов от разных партий, сократилось со 100 в 1992—1996 гг. до 86 в 2000 г. и до 59 в 2004 г. (от их общего числа 435). В целом по стране уровень «раздельного голосования» снизился с 26% в 1972—1992 гг. до 18% в 1992— 2004 гг. Обратной стороной этого процесса явля­ется рост партийной лояльности избирателей при голосовании на выборах президента и членов Конгресса: в 2000—2008 гг. от 90 до 92% избира­телей голосуют на них в строгом соответствии со своей партийной принадлежностью [6].

Четверть века назад многие исследователи, включая автора этих строк, основываясь на мате­риале 1960—1970-х гг., писали об упадке амери­канских политических партий [7]. С тех пор произошел разворот тогдашних тенденций в прямо противо­положном направлении - возросла роль партий как регуляторов электорального поведения, усилилось альтернативное начало в рамках двухпартийной си­стемы. Об этом говорит рост партийной дисцип­лины при голосовании в Конгрессе (в т.ч. - рост т.н. партийного голосования, при котором большинство фракции демократов голосует против большинства республиканцев), увеличение доли твердых сто­ронников обеих партий (strong identifiers) с че­тверти всего электората в 1972—1980-х гг. до одной трети в 1994—2004 гг. К настоящему времени три

четверти избирателей усматривают серьезные различия между двумя партиями. Размежевание партий усиливает интерес к политике, придавая но­вый смысл самому акту голосования. Не случайно впервые с 1960 г. растет явка на президентских вы­борах- 59% в 2004 г. и 61% в 2008 г.

В связи с феноменом поляризации встает вопрос о роли партийных элит и рядовых избирателей в этом процессе. Конкретные социологические ис­следования показывают, что партийные элиты бо­лее политизированы, идеологизированы и, соо­тветственно, более поляризованы, чем простые из­биратели. Поэтому многие исследователи счи­тают, что главный импульс к поляризации исходит сверху - элиты ставят избирателей перед кон­трастным выбором, заставляя их поневоле принимать ту или иную сторону. Тем самым создается утрированная картина поляризации, хотя реальные низовые настроения отличаются большей уме­ренностью и просто не находят себе выхода [8]. Ду­мается, что подобная трактовка несколько упрощает ситуацию. Конечно, партийные элиты через СМИ и экспертное сообщество транслируют свои взгля­ды и позиции на массовую аудиторию в борьбе за голоса, что влияет на поведение избирателей. Они лучше видят различия между позициями партий и выбирают более созвучные себе, тем более, что восприимчивость электоральной ауди­тории к идеологически ориентированным призы­вам растет вместе с ростом уровня образования и информированности. Но все-таки эти призывы, дабы не повиснуть в воздухе, должны быть соз­вучны общественным настроениям, резонировать им. Да и сами партийные элиты подлаживаются под существующие настроения, внимательно изучают «спрос» и стараются его удовлетворить, или, по крайней мере, - учитывать при манипуляции об­щественным мнением. А массовый спрос на поля­ризованную политику все же существует [9], хотя он и подстегивается предложением политических «товаров», как и в реальной рыночной экономике.

О причинах поляризации

В американском экспертном сообществе идут большие споры, и это не удивительно, ибо здесь перед нами сложный комплекс весьма разно­родных факторов. Начнем с причин исторического порядка.

Завершение партийной перегруппировки «но­вого курса». Основы современной конфигурации двухпартийной системы сложились в 1930—1940-х гг. на почве либерально-консервативного раз­межевания по вопросу о социально-экономической роли государства. Эта перегруппировка охватила все регионы страны, кроме Юга, который в силу исторической лояльности демократам оставался фактически однопартийным и преимущественно консервативным. Эта лояльность сохранялась до тех пор, пока национальное руководство Демо­кратической партии позволяло белому Югу сох­ранять свои сегрегационистские порядки. Данная ситуация стала радикально меняться с середины 1960-х гг., когда под давлением движения за граж­данские права демократы стали партией не толь­ко социально-экономического, но и расового ли­берализма. Это привело к т.н. «второй Рекон­струкции» на Юге - краху однопартийного «твер­дого Юга», который превратился сначала в зону межпартийного соперничества, а затем - и явно­го преобладания республиканцев.

Эта трансформация Юга сделала Демократи­ческую партию более однородно-либеральной, а Республиканскую - более однородно-консерва­тивной и тем самым немало способствовала их ны­нешнему размежеванию [10].

Наследие 1960—1970-х годов. Социальные дви­жения и потрясения тех лет - движение за граж­данские права, молодежный антивоенный протест, феминистское движение, ответный подъем «новых правых» и религиозного фундаментализма - из­менили политическую повестку дня Америки, вы­двинув на первый план социально-культурные вопросы: расово-этнического и гендерного рав­ноправия, сексуальной свободы, образа жизни, ме­ста и роли религии и др. В отличие от старых про­блем и связанных с ними размежеваний (на почве

социально-экономического статуса и распреде­ления ресурсов) эти проблемы гораздо теснее связаны с моралью и мировоззрением и потому на­много труднее поддаются компромиссным реше­ниям. В основе многих из них лежит поляризующий конфликт между постмодернистскими и тради­ционными моральными ценностями. Позиции ве­дущих политических партий по этой новой по­вестке дня постепенно расходились: Демократи­ческая партия как главный «амортизатор» этихпро-тестных групп становилась партией социально-культурного либерализма, а Республиканская -пар­тией морального охранительства [11]. Не случайно уровень набожности стал одним из главных фак­торов партийной приверженности и электораль­ных предпочтений избирателей.

Годы правления правых консерваторов - Р. Рей­гана и Дж. Буша-мл., которые продвигали кон­сервативные варианты решения этих проблем, усу­губили это размежевание. Социально-культурный консерватизм, отождествление с традиционными моральными ценностями американского сред­него класса придали новое дыхание республи­канцам, расширив их электоральную базу за счет «Мэйн-стрит» и уравняв их шансы в борьбе с де­мократами. Правление У. Клинтона, который в своей реальной политике был скорее центри­стом, но своим поведением и обликом олицетво­рял контркультуру 1960-х гг., не смогло пресечь эту поляризацию. Для «красной» половины страны чета Клинтонов была такой же ненавистной как впоследствии Дж. Буш-мл. - для «синей» Амери­ки; в то же время оба президента сохраняли при­верженность своих лоялистов. Не случайно к 2004 г. т.н. «разрыв в одобрении» Дж. Буша-мл. (т.е. разница в оценке его деятельности привержен­цами демократов и республиканцев), не превы­шавший вплоть до 1980-х гг. 40—45 пунктов, пре­высил 70 пунктов [12].

Еще одним фактором исторического порядка стал конец холодной войны, который ослабил двухпартийный консенсус по вопросам внешней политики и дал больший простор для идейно-политических размежеваний в этой сфере.

Следующий фактор поляризации имеет скорее структурный, политико-системный характер. Дело в том, что сложившийся примерный паритет со­перничающих партийно-политических сил повы­шает ставки в межпартийной борьбе, придавая ей более ожесточенный характер. Одно дело - си­туация устойчивого преобладания одной из пар­тий, когда исход этой борьбы более или менее предсказуем и речь идет о маргинальных приращениях и потерях. Совсем другое - ситуация равновесия сил, при которой каждые два года на кону оказывается контроль над Конгрессом, а каждые четыре - контроль над Белым домом, ког­да исход борьбы крайне непредсказуем и может быть решен мизерным перевесом (как во Флори­де на выборах 2000 г.).Такая ситуация отнюдь не способствует межпартийным компромиссам и долговременному сотрудничеству правящей пар­тии с оппозицией.

Еще один фактор партийно-политической по­ляризации связан с новой ролью и характером СМИ, прежде всего - с размножением каналов и источников информации, переходом к целевому воздействию на строго определенную аудито­рию. До 1970-х—начала 1980-х гг. в медиапространстве США господствовали три больших те­леканала, несколько общенациональных газет и

журналов, которые в борьбе за национальный ры­нок искали своего рода идеологическое «наи­меньшее общее кратное» для всей страны и тем самым служили объединяющим началом. Те­перь эту гегемонию «больших СМИ» сменила ка­кофония множества голосов, которая работает не на консенсус и сплочение, а на дифференциацию и разногласия. Тем более, что новые информа­ционные технологии (прежде всего Интернет) дали голос таким маргинальным радикалам всех мастей, которых раньше просто не было слышно. Кроме того, новые ИТ дают возможность «ми­кронацеливания» на узкие группы избирателей, подобранные по демографическим и идеоло­гическим характеристикам, партийной ориен­тации, уровню доходов, интересам и т.д. в целях их политической мобилизации. В этом полити­ческом маркетинге впереди идут республикан­цы, тогда как демократы сильнее в Интернете и особенно в «блогосфере», которые используются для сбора мелких финансовых пожертвований и налаживания связей между либеральной элитой и партийными активистами.

К этому следует добавить последствия дере­гулирования радио- и телевещания в 1980-х гг., ко­торое привело к отказу от сбалансированной по­дачи новостей, от обязательного выделения ча­сти эфирного времени на общественную инфор­мацию. Это способствовало росту партийно-по­литической ангажированности радио- и теле-ин­дустрии, постепенному сдвигу в их работе с ин­формации на агитацию- зачастую в очень жест­кой, агрессивной форме. Это особенно касается правого фланга - телеканала Фокс-ньюс и раз­нузданных радио ток-шоу в стиле Раша Лимбо.

Чтобы объективно оценить масштаб ныне­шней поляризации, необходимо поставить ее в сравнительно-исторический контекст. История США, при всем ее благополучно-эволюционном характере, знает немало глубоких, подчас эпиче­ских противостояний: сторонники и противники рабства в годы Гражданской войны, фермерский протест против засилья финансово-промышлен­ной олигархии в период популистского движения, труд против капитала в годы «нового курса», по­трясения и расколы 1960-х гг. Да и нынешний на­кал межпартийных обвинений и поношений, столь удручающий современных политических обоз­ревателей, имеет свои прецеденты в прошлом, ког­да действующие президенты и кандидаты на этот пост обвинялись в алкоголизме, полигамии и даже серийных убийствах. Тем не менее, се­годняшний уровень политической поляризации при всей его относительности весьма высок и име­ет серьезные политические последствия.

Последствия

Изменение динамики партийно-политического развития. Большая часть американской партийно-политической истории представляла собой чере­дование периодов правления коалиций большин­ства, доминирования одной из ведущих партий, ко­торой удавалось «оседлать» политическую по­вестку дня того или иного периода, найти подходы к решению тогдашних проблем и привлечь на свою сторону большинство избирателей. На этой осно­ве складывались не только устойчивые электо­ральные коалиции на массовом уровне, но и спе­цифические конфигурации на уровне элит, которые в совокупности образовывали правящие коали­ции большинства. Сейчас - при отсутствии такого устойчивого большинства в условиях поляризации - расколот не только электорат, но и сама политиче­ская элита. Старая либерально-демократическая элита, сформировавшаяся на основе «нового кур­са», начала приходить в упадок с конца 1960-х гг.; ее потеснила консервативная контрэлита, сло­жившаяся на гребне правой волны 1970—1980-хгг. [13] Потеснила, но не вытеснила: борьба внутри по­литического класса продолжается, в ней появляются новые водоразделы, в том числе и внутри госап­парата - демократы опираются на социальное го­сударство, а республиканцы - на силовые госу­дарственные ведомства. Противоборствующие силы примерно равны и хотя правоцентристская коалиция имеет преимущество в организационно-финансовых ресурсах [14], ее ошибки и эксцессы дают шанс соперникам, как это произошло в 2008 году. В целом, поляризация способствует тому, что дли­тельные периоды устойчивого преобладания одной из партий сменились частыми «сменами караула» в Белом доме и переходами контроля над палата­ми Конгресса от одной партии к другой.

Последствия поляризации для функциониро­вания политической системы неоднозначны. С од­ной стороны, обострение межпартийной борьбы, усиление альтернативного начала в двухпартий­ной системе, идеологизация партий и их общее укрепление вполне позитивны и даже полезны для политического здоровья страны. Американские по­литологи старшего поколения, неудовлетворен­ные прагматическим и деидеологизированным ха­рактером своих партий, давно мечтали о более ответственной и идейно содержательной двух­партийной системе в европейском духе и пред­лагали конкретные реформы в этом направлении [15]. Теперь же их преемники тоскуют по былым вре­менам Tweedledee и Tweedledum и предлагают способы борьбы с поляризацией [16]. Это не удиви­тельно, поскольку она действительно имеет и явно негативные последствия.

Во-первых, поляризация затрудняет решение крупных национальных проблем. Реформа пен­сионного обеспечения, создание системы на­ционального медицинского страхования, реор­ганизация вышедших из под контроля крупных со­циальных программ (прежде всего - «Медикэр») связаны с очень серьезными и тяжелыми реше­ниями, требующими широкой общественной под­держки, особенно в условиях крайне инерцион­ной и весьма децентрализованной политической системы США с ее «сдержками и противовесами». Эти проблемы не поддаются решениям с одного политического фланга, как показали провалы клинтоновской реформы медицинского страхо­вания, с одной стороны, и реформы пенсионной системы при Дж. Буше-мл. - с другой. В услови­ях поляризации затрудняется и процесс одобре­ния политических назначений сенатом, также требующий двухпартийной поддержки. Подсче­ты, в частности, показывают, что уровень утверж­дения кандидатов на должности федеральных судей за последние двадцать лет снизился почти вдвое - до 40—45%. Подобная политизация этих назначений, по мнению специалистов, ущемляет независимость судебной власти [17].

Двухпартийная поддержка требуется и для проведения последовательной и эффективной внешней политики. Это особенно необходимо в условиях исчезновения «стратегического ком­паса» времен холодной войны и отсутствия новой общепризнанной внешнеполитической страте­гии на смену стратегии «сдерживания». Между тем, как мы видели, межпартийные разногласия в этой сфере достигли беспрецедентного уровня и пока не обнаруживают признаков ослабления.

Во-вторых, поляризация сужает социальную опору государственной политики. Партии ста­новятся заложниками своих наиболее организо­ванных и идеологизированных групп давления и, оказавшись у власти, продвигают их повестку дня - зачастую вопреки мнению большинства населения страны. Примерами могут служить упорное стремление республиканцев к импич­менту Клинтона в 1998 году, жесткая линия Дж. Буша-мл. в Ираке, его сопротивление ис­следованиям с использованием стволовыхклеток. «Однопартийное президентство» проявляет по­вышенную склонность к идеологизированным решениям, пренебрегая не только независимой экспертизой, но и ведомственным профессиона­лизмом. Так было во время подготовки войны в Ираке, которая велась группировкой «неокон­серваторов» вопреки опасениям Госдепартамен­та, ЦРУ и Пентагона[18]. Подобная политика вызы­вает отчуждение «несогласного большинства», подрывает доверие к власти и политическим ин­ститутам в целом.

В-третьих, поляризация обладает способно­стью к самовоспроизведению, изменяя харак­тер предвыборной борьбы. В условиях рутинной политики главная борьба идет за одну и ту же «нейтральную территорию» - голоса независимых и колеблющихся избирателей, составляющих по­литический центр страны, что неизбежно сближает позиции соперничающих партий и укрепляет консенсусное начало двухпартийной системы. В по­ляризованной политике эта «нейтральная тер­ритория» сокращается, а инициатива переходит к «крайне фланговым», тяготеющим к стратегии поляризации, которая рассчитана не столько на пе­реманивание центристов, сколько на макси­мальную мобилизацию собственных сторонников с целью повышения их явки на выборах. Содер­жательной стороной такой стратегии активизации «своих» являются узкопартийные разъединяющие лозунги, ориентированные на крайние идеоло­гические позиции партийных активистов. Такую стратегию успешно применяли республиканцы на выборах 2002 и 2004 гг., в которых, как показывают исследования электората, прирост явки шел в ос­новном за счет консервативно настроенных слоев. Свои сторонники стратегии поляризации есть и у демократов; это представители их левого флан­га, которые считают, что «пул не голосующих» рас­положен в основном слева от центра и может быть активирован с помощью лево-популистских лозунгов [19]. Переходи на casino argo не дай себя обмануть.

Но в целом стратегия поляризации для демо­кратов более рискованна, чем для республикан­цев, поскольку в идеологическом спектре страны консерваторы преобладают над либералами в со­отношении примерно три к двум. Поэтому в пред­выборных расчетах либеральных демократов - Х. Клинтон и Б. Обамы - на выборах 2008 г. глав­ная ставка делалась на завоевании хотя бы части умеренных и независимых избирателей, голоса ко­торых служат своего рода решающим довеском в условиях поляризованного электората.

Избирательная кампания Обамы стала сме­лой попыткой сблизить «красную» и «синюю» Америку, разорвать порочный круг поляризации за счет акцентирования объединяющих страну ценностей и тем - поиска «нового политического согласия», который красной нитью проходил че­рез выступления кандидата демократов. «...По­давляющее большинство американцев- респуб­ликанцев, демократов и независимых, - писал Оба-ма в своей программной книге, - устало от той мертвой зоны, в которую превратилась политика, где корыстные интересы борются за влияние, а идеологические меньшинства стремятся навя­зать свои версии абсолютной истины. Как никогда раньше, нам нужен новый вид политики, который строится на общих представлениях, связующих нас как американцев» [20]. Убедительная победа Обамы, казалось, свидетельствовала об успешности этой попытки и открывала возможность создания но­вой коалиции большинства вокруг Демократи­ческой партии. По крайней мере, на это еще год назад надеялись многие либералы, считая, что фи­нансово-экономический кризис будет работать на усиление роли государства, социальную повест­ку дня, сокращение военных расходов - т.е. на рост либеральных настроений [21]. Оправдываются ли эти надежды?

Поляризация и «эффект Обамы»

Прежде всего, внимательный анализ итогов вы­боров 2008 года показывает не столько их отли­чие, сколько преемственность с поляризованной политикой предыдущих лет. Хотя общее соотно­шение сил между двумя ведущими партиями из­менилось в пользу демократов (в основном за счет притока к ним большей части независимых и умеренных избирателей, а также некоторого со­кращения доли приверженцев республиканцев), основные тенденции партийно-политического размежевания электората остались без серьезных изменений. Опорные электоральные группы обеих партий сохранили свою стойкую партийную ло­яльность, а по некоторым (прежде всего - расо­вым) линиям размежевание электората даже уси­лилось по сравнению с предыдущими выборами [22]. Высокой остается и корреляция партийной при­верженности и политической идеологии - элек­торальные коалиции обеих партий по прежнему разделяют серьезные идейно-политические раз­ногласия: так, например, различия в оценке роли государства в экономике между демократами и республиканцами достигают 34—35 пунктов [23]. Партийная последовательность при голосова­нии на выборах президента и членов конгресса в 2008 г. даже увеличилась, достигнув (в случае се­ната) 80%-рекордного показателя за последние 50 лет [24]. Таким образом, итоги выборов свиде­тельствовали не о преодолении поляризации, а лишь о некотором усилении ее демократическо­го «полюса».

Став президентом, Обама продолжил курс на взаимодействие с «красной» Америкой, преодо­левая сопротивление своего левого фланга. На­значения республиканцев и умеренных деяте­лей на ключевые посты силового и экономиче­ского блоков, взвешенный прагматический ха­рактер антикризисной программы администрации, подчеркнуто надпартийная стилистика Белого дома - все это укладывалось в общее русло стра­тегии национального единства в борьбе с фина­нсово-экономическим кризисом, напоминавшей линию президента Ф. Рузвельта в начале «ново­го курса» [25]. Тем не менее, все попытки админи­страции заручиться поддержкой республикан­цев в Конгрессе натолкнулись на их ожесточенное сопротивление, граничащее с обструкцией. В ключевом голосовании по антикризисной про­грамме администрации лишь трое сенаторов-республиканцев присоединились к демократам, а в Палате представителей Белый дом не получил ни единого республиканского голоса. Не менее на­пряженной выглядит перспектива голосования по другому важнейшему законопроекту президента - о реформе системы медицинского страхования, которая стала предметом партийно-политиче­ского размежевания. Опросы показывают, что две трети демократов поддерживают эту рефор­му, тогда как четыре пятых республиканцев вы­ступают против нее [26].

Это не удивительно, ибо политические ставки в этой борьбе для обеих сторон крайне высоки: ус­пех демократов в решении этой важнейшей со­циальной проблемы сулит надолго укрепить их ре­путацию защитников среднего класса и усилить его привязку к социальному государству, чего рес­публиканцы всеми силами стремятся не допустить. Не меньше их тревожит и перспектива перера­стания конъюнктурных пожарных мер государ­ственного вмешательства в долгосрочный поли­тический курс при серьезном изменении всего по­литического ландшафта страны - перегруппи­ровки партийно-политических сил в пользу ли­бералов.

Отсутствие быстрого прогресса в выходе из кри­зиса, а также в решении мучительных внешнепо­литических проблем (Афганистан, Ирак) на фоне явно завышенных первоначальных ожиданий от правления Обамы ведут к снижению его попу­лярности и ослаблению позиций Демократической партии. Позитивный рейтинг ее способности справиться с экономическими проблемами, пре­вышавший в начале 2009 г. рейтинг республи­канцев более чем в полтора раза, к весне 2010 практически сравнялся с последним. Главным источником этой негативной динамики стала утечка умеренных и независимых избирателей, го­лоса которых принесли победу демократам на вы­борах 2008 года [27]. Сохранение этих тенденций предвещает ослабление позиций демократов в Конгрессе на предстоящих промежуточных вы­борах 2010 года, что к тому же будет вполне соо­тветствовать многолетней традиции американской партийно-политической жизни. Короче говоря, вместо новой серьезной перегруппировки элек­тората в пользу демократов, на которую с по­мощью кризиса так рассчитывали либералы, происходит возвращение к примерному равно­весию сил между «красной» и «синей» Америкой. Сохранение же поляризованного политического ландшафта в стране будет иметь серьезные по­следствия для внутренней и внешней политики США.

Примечания:

[1] Red and Blue Nation? P. Nivola and D. Brady, editors. Vol.1—2. Brookings Institution Press: Washington, 2006, 2008. Из других серьез­ных исследований этой проблемы назовем следующие работы: Black E. and Black M. Divided America. The Ferocious Power Strugg­le in American Politics. N.Y., 2007; EdsallT. Building Red America. The New Conservative Coalition and the Drive for Permanent Po­wer. N.Y., 2006; Greenberg S. TheTwo Americas. Our Current Political Deadlock and How to Break It. N.Y., 2004; Fiorina M., Abrams S., and Pope J. Culture Wars? The Myth of Polarized America. N.Y., 2004.

[2] «Война в Ираке, - констатирует Р. Скиннер, - расколола американскую общественность по партийному признаку в большей степени, чем любой предыдущий конфликт за всю историю опросов общественного мнения» (Skinner R. George W. Bush and the Partisan Presidency//Political Science Quarterly, Vol. 123. №4(2008—2009). P. 609.

[3] Beinart P. When Politics No Longer Stops at the Water's Edge: Partisan Polarization and Foreign Policy//"Red and Blue Nation?" Vol. 2, P. 161.

[4] Jacobson G. Youse and Senate Divided: The Clinton Legacy and the Congressional Election of 2000//Political Science Quarterly, Vol. 116. № 1 (2001). P. 18.

[5] См.: Caraley D. Three Trends Over Eight Presidential Elections, 1980—2008: Toward the Emergence of a Democratic Majority Rea­lignment? // Political Science Quarterly. Vol. 124. № 3 (2009). P. 428—429.

[6] Jacobson G. The 2008 Presidential and Congressional Elections: Anti-Bush Referendum and Prospects for the Democratic Majori­ty // Political Science Quarterly. Vol. 124. № 1 (2009). P. 9.

[7] Печатное В.О. Некоторые новые тенденции в функционировании двухпартийной системы США в 70-х—начале 80-х годов / Проблемы американистики. М., 1983. Вып. 2. С. 76—100.

[8] Dionne E. Why Americans Hate Politics. N.Y., 1991.

[9] Fleisher R. and Bond J. Evidence of Increasing Polarization Among Ordinary Citizens/J. Cohen, R. Fleisher and P. Cantor, eds. Ame­rican Political Parties: Decline or Resurgence? Washington, 2001.

[9] Подробнее о «второй Реконструкции» см.: LawsonS. In Pursuit of Power: Southern Blacks and Electoral Politics, 1965—1982. N.Y., 1985.

[10] Печатнов В.О. От Джефферсона до Клинтона. Демократическая партия США в борьбе за избирателя. М., 2008. Гл. IV, пара­граф 1.; JacobsonG. A Divider, Not a Unifier: George W. Bush and the American People. N.Y., 2007.

[11] Jacobson G. A Divider, Not a Unifier: George W. Bush and the American People. N.Y., 2007.

[12] Blumenthal S. The Rise of Counter-Establishment: The Conservative Ascent to Political Power. 2nd edition. N.Y., 2005.

[13] EdsallT. Building the Red America, P. 5—7.

[14] Toward A More ResponsibleTwo-Party System // American Political Science Review 44 (1950).

[15] Nivola P. andGalston W. Toward Depolarization // Red and Blue Nation ?Vol. 1.

[16] Binder S. Consequences for the Courts: Polarized Politics and the Judicial Branch // Op. cit. Vol. 2. P. 107—109.

[17] Skinner R. George W. Bush and the Partisan Presidency. P. 616.

[18] Borosage R., GrenbergS. Progressive Mandate //American Prospect, April 23, 2001.

[19] Obama B. The Audacity of Hope. Thoughts on Reclaiming the American Dream. N.Y., 2006. P. 9.

[20] Krugman P. The Conscience of a Liberal. N.Y., 2009. P. 9; Kuttner R. Obama's Challenge. America's Economic Crisis and the Power of a Transformative Presidency. Vermont, 2008, P. 2; HalpinJ., AgneK. State of American Political Ideology, 2009. A National Study of Values and Beliefs // [Электронный ресурс]. URL: www.americanprogress.org/issues/2009/03/political_ideology.html/print.html

[21] [Электронный ресурс]. URL: www.pewresearch.org/pubs/1023/exit-polls-analysis-2008

[22] [Электронный ресурс]. URL: www.pewresearch.org/pubs/1489/survey-midtermelections-challenges-for-both-parties

[23] Nelson M., ed. The Elections of 2008. Washington, 2009, P. 115—116.

[24] Рогов С.М. Перспективы политики администрации Обамы // США&Канада: экономика-политика-культура, 2009. № 3. С. 4.

[25] [Электронный ресурс]. URL: www.pewresearch.org/pubs/1489/survey-midtermelections-challenges-for-both-parties

[26] Ibidem.

Вестник МГИМО, №2 (11), 2010 


Опубликовано на портале 05/06/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика