Долгое время западная политическая мысль отказывалась воспринимать специфику Востока. Настоящее и будущее мироздания пытались объяснить как прогрессирующую унификацию экономических и политических изменений в направлении заранее заданной европоцентристской «идеальной модели». После достижения независимости (в Азии – на рубеже 1940–1950-х гг., в Африке – на рубеже 1950–1960-х гг.) во многих странах появились конституции, уголовные и гражданские кодексы, составленные по европейскому или американскому образцу. Однако установление рядом стран афро-азиатского мира системы представительной демократии в достаточно строгом западном варианте было очевидным «забеганием вперед», что провоцировало неизбежный откат. Западные теории, разработанные на материале развитых стран, плохо работали на Востоке. Конкретная реальность демонстрировала невозможность построить на Востоке достаточно гомоморфную модель, т.е. полностью соответствовавшую оригиналу – западному прообразу.
Лишь немногим государствам удалось сохранить нормативные институты, принятые после провозглашения независимости, да и то с довольно большими дополнениями и изменениями. Конституции были заменены или переработаны в соответствии с местными реалиями, вновь открыто проявившимися вскоре после обретения суверенитета. Подверглись изменениям гражданский и уголовный кодексы. Постепенно ограничивалось влияние западной идеологии и массовой культуры. При этом запрещалось распространение произведений, не соответствующих местным представлениям о праве, этике, морали и т.д. В итоге возвращение к традиционным цивилизационным нормам закреплялось не только в сознании, но и в официальной практике.
С 1960-х гг. некоторые эксперты в западном политологическом сообществе стали высказывать сомнения в возможности применения западной методологии для анализа восточных обществ. Один из ведущих американских специалистов, Л. Пай, даже сформулировал 17 специфических закономерностей «незападного» политического процесса. Среди них следующие:
– отсутствие строгого разделения между политической сферой, с одной стороны, и общественными и личными взаимоотношениями, с другой;
– политические организации – скорее носители определенного мировоззрения, а не выразители политических взглядов;
– значительное количество различных клик и кланов;
– гораздо меньшая по сравнению с Западом приверженность политических лидеров какой-либо стратегии;
– частое инициирование оппозицией революционного движения;
– слабая или вообще отсутствующая интегрированность участников политического процесса;
– постоянное появление новых лидеров;
– существенные различия в политических взглядах различных поколений;
– частое изменение отношения к легитимности тех или иных политических действий;
– слабое влияние политических дискуссий на процесс принятия решений;
– малое количество организованных групп интересов;
– доминирование лидеров харизматического типа;
– отсутствие у политических лидеров стремления к четкому высказыванию своих взглядов на внутриполитические процессы (в отличие от международных проблем);
– излишняя эмоциональность лиц, принимающих решения [1].
Обратимся для иллюстрации к примеру Японии, которую традиционно зачисляют в понятие «Запад». С одной стороны, она проявляет высокую степень адаптивности и способности к самотрансформации в соответствии с меняющимися реалиями современного мира (отсюда дрейф в сторону западных моделей поведения). С другой – демонстрирует приверженность многовековым традициям и подтверждает верность ключевым ценностям восточной цивилизации. Так, существует «вторичный характер» законодательной и судебной властей по отношению к исполнительной. Принципы парламентаризма, равно как и традиции публичного обсуждения государственных дел, были чужды японской политической традиции и закрепились в политической практике, скорее, под экзогенным давлением. Заметны слабость лидирующего начала главы исполнительной власти, формальный характер политических функций кабинета министров, доминирующая роль бюрократии в деле подготовки законопроектов и ее монополия на информацию. Общественный контроль над деятельностью исполнительной власти носит весьма ограниченный характер. Существует «фракционная система», когда основное значение приобрел баланс интересов между различными фракциями партии, а торг, переговоры и поиски консенсуса между их лидерами проходят «под ковром». Партии нацелены почти исключительно на избирательный процесс, из-за чего они являются парламентскими, а не массовыми. Для них характерна почти полная идеологическая аморфность, что особенно проявилось в последние 20 лет, а японский электорат демонстрирует все большую незаинтересованность в идеологии.
Трудно также не заметить колоссальные отличия моделей Южной Кореи, Тайваня и Сингапура от западной в плане организации и политической, и экономической, и социальной жизни.
По сравнению практически со всеми странами не-Запада наиболее соответствует большинству западных политических параметров Индия. Этому способствовали две основные группы факторов: определенная близость к западной цивилизации в подходе к фундаментальным проблемам и методы колониального управления.
Цивилизационное поле, на котором осуществляется общественное развитие, очень обширно – от индивидуализма (признания приоритета личных интересов), основы западного общества, до коллективизма (приоритета групповых интересов над индивидуальными), свойственного традиционному восточному обществу. В настоящее время существует огромное количество промежуточных вариантов при практическом отсутствии «крайностей». Американской цивилизации присущ наиболее индивидуалистский характер (хотя тоже не абсолютно). Западноевропейские государства, не говоря уже о южноевропейских, отличает меньший индивидуализм. Китаю, как и ряду других стран Восточной Азии, присущ путь, близкий к явно коллективистскому вектору. Возможно, этим отчасти объясняется довольно легкое приобщение китайского и вьетнамского обществ к социалистическому опыту.
Для индийской цивилизации свойствен срединный путь – развитие по широкому полю, но довольно далеко от чисто коллективистского и индивидуалистского векторов (подобное развитие в целом свойственно также Российской цивилизации). В результате политическая система Индии, по сравнению с другими странами не-Запада достаточно близка к западной модели. Но есть и отличия. Существенная роль государства в экономике, значительные ограничения на предпринимательскую деятельность позволяли многим советским ученым и политическим деятелям причислять Индию к «странам социалистической ориентации». С другой стороны, в США – благодаря схожести политических институтов – ее называли и называют «самой большой демократией в мире». Социально-экономическое развитие Индии показывает, что и на срединном пути, если он соответствует цивилизационным характеристикам общества, можно добиться существенного прогресса.
Любая попытка слепо копировать чужую модель приводит к серьезнейшим последствиям, что показывает опыт других азиатских стран (например, Ирана в период правления Реза Пехлеви, когда страна была «витриной» западной модернизации). Вестернизация может приводить незападные страны к краху, если они не предпринимают усилий, чтобы адаптировать западные модели к своим конкретным условиям и способствовать постепенной трансформации менталитета автохтонного населения. Так, иранская модернизация не учитывала базовую сущность местной цивилизации. Вестернизированные формы лишали иранцев привычных традиций в повседневной жизни, что, наряду с ухудшением материального положения и статуса огромного числа крестьян, рабочих и значительных слоев мелкой буржуазии, предопределило победу иранской революции.
Только учет цивилизационных особенностей при адаптации к ним западных ценностей дает возможность обеспечить всесторонний прогресс. Это показало развитие восточноазиатских стран, которые добились колоссальных экономических успехов именно благодаря тому, что они не буквально воспринимали западный путь, а переосмысливали его и приспосабливали к собственным потребностям.
Подобный курс характерен и для Индии. В стране за колониальный период исчезло ощущение индийцами своего превосходства и восприятие других как млеччха (варваров). Сейчас в Индии полностью признают необходимость адаптации к своим условиям различных типов мирового опыта. При этом в стране нет комплекса неполноценности перед цивилизациями Севера. Его не было ни в период английского господства в Индии, ни в начальные годы после достижения независимости, когда республика была одной из беднейших стран мира. У азиатского гиганта отсутствует сознание приниженности и, как следствие, проявление подобострастности или, напротив, агрессивности. Индия – одна из величайших цивилизаций мира. Она (вместе с другими восточными цивилизациями) олицетворяла человеческое развитие в течение четырех тысяч лет, что в азиатских государствах всегда помнили. Следует учитывать, что гегемония Запада насчитывает не более трех веков [2] и в Азии не воспринимают европоцентристский взгляд на мир и историю человечества. Индийцы относились к диктату Запада как к временному явлению.
Большую роль в позитивном развитии страны играет и то, что индийской цивилизации присуща эволюционность развития. Революционный путь в мировой истории всегда давал обоюдоострые результаты, в том числе в плане утверждения демократии.
В индийской истории было меньше социальных конфликтов по сравнению с другими социумами, что связано в первую очередь с индуизмом. Такие основополагающие понятия, как карма (общая сумма совершенных индивидом поступков в предыдущих рождениях и воздаяние за них в настоящем и будущем) и дхарма (долг человека, его статус, права и обязанности), определяют, что индивид не может возлагать ответственность за свои невзгоды на общество или конкретных людей, а должен винить лишь себя за несоблюдение норм в этой или предыдущих жизнях. Особое значение для Индии всегда играл и принцип ахимсы (непричинение зла), впервые упомянутый еще в одной из ранних упанишад ‒ Чхандогъя-упанишаде. Он не только запрещает убийства, но и отвергает причинение какого-либо вреда действием или словом. Ахимса является первым предписанием для джайнов (которые распространяют его и на растения) и буддистов. Данный принцип лежал и в основе мировоззрения Махатмы Ганди. С этими общими нормами связано то обстоятельство, что индийское национально-освободительное движение в основном своем потоке базировалось на принципах ненасилия. А ведь именно это движение самым активным образом воздействовало на политические традиции, ориентации, массовое сознание и культуру индийского общества.
Многие специалисты отмечают, что для индийской традиции характерно ясное понимание губительности классовой борьбы, разрушающей естественные связи между людьми, и осознание необходимости разрешать все конфликты мирным путем – с помощью диалога и компромисса. Национальное согласие для современного индийца органически связано с гандистским пониманием отношений целей и средств борьбы. Современная индийская политическая традиция опирается на необходимость «социальной самодисциплины» для всех граждан общества. Согласно гандистскому учению, политических и социальных целей можно добиваться исключительно ненасильственными методами, а свобода и ответственность – основные и взаимодополняющие принципы демократии. В условиях низкого уровня социально-экономического развития в Индии не могли бы прижиться элементы западной демократии, если бы они уже не были заложены в цивилизационном комплексе. Например, уже три тысячи лет назад в Индии существовали самоуправляющиеся общины и их советы — панчаяты. Общины были во множестве стран, но нигде, пожалуй, вмешательство государства в их дела не было столь ограниченным.
Немалое значение имели методы колониального управления Индией. Колониальные системы европейских держав создавались на различной основе. Французские колонизаторы практически не прибегали к вовлечению «туземцев» в управление своей страной (и, видимо, не случайно бывшие французские колонии не добиваются особых успехов на демократическом поприще). Еще хуже обстояли дела в колониях Испании, Португалии и Нидерландов. Британские же методы способствовали постепенному вызреванию индийской политической элиты, привыкшей к демократической ориентации.
Колониальный период был в Индии неоднозначным. С одной стороны, Ост-Индская компания организовала настоящее ограбление Индостана. Отсюда в Англию были вывезены несметные сокровища. Постепенно британские колонизаторы отходили от методов прямого грабежа, но вывоз из Индии значительных средств продолжался с помощью неэквивалентного обмена. Хотя державу Великих Моголов принято именовать восточной деспотией, а Англия традиционно считается передовой страной, условия жизни индийцев под властью «просвещенных» и «цивилизованных» европейцев резко ухудшились. В 1770 г. только в Бенгалии от голода умерло 10 млн человек. Голод продолжал оставаться частым гостем в стране и после перехода Индии под управление непосредственно британской короны, и за вторую половину XIX в. от него погибло более 30 млн индийцев.
Одновременно ускорилось социально-экономическое развитие страны, началось, хотя и однобокое, капиталистическое развитие. Была создана современная инфраструктура, отменены наиболее архаичные институты и нормы. Уже на рубеже XVIII – XIX вв. начал работать привнесенный в Индию британский капитал, действовавший через систему торговых домов и банков, контролировавших экспортно-импортную и часть внутренней торговли. С одной стороны, практически на всем экономическом пространстве наблюдалось разрушение системы традиционных (докапиталистических) отношений, с другой – принудительное вовлечение в международное разделение труда позволяло утилизировать элементы распада. Традиционные социально-экономические структуры в незатронутом виде сохранились только на территории, не контролируемой британскими колониальными властями. Капитализм стал превращаться в системообразующий уклад. Быстро росла прослойка индийской торговой буржуазии. Появились и предприниматели-индийцы, которые, кстати, смогли извлечь наибольшие выгоды от «опиумных войн» в Китае, начав поставлять свои товары соседу после его насильственного «открытия». К концу XIX в. в Индии существовали развитое речное судоходство и ирригационное строительство, плантационное хозяйство, современная текстильная и угольная промышленность, протяженные железные дороги и обрабатывающая промышленность, обслуживавшая внутренний рынок.
Как и в других колониальных странах, здесь возникла своеобразная «двухэтажная» модель общества. Верхний этаж, представленный иностранцами, жил по принципам и нормам европейской цивилизации. С помощью репрессивного аппарата он влиял на местную цивилизацию, сдерживая и деформируя ее эволюцию. Нижнийэтаж – подавляющая масса населения страны – продолжал жить по религиозным, моральным, культурным и прочим нормам своей цивилизации, поскольку условия жизни и производства не претерпели заметных изменений.
В большинстве колоний была устранена верхушка традиционной элиты, являвшаяся носителем и гарантом автохтонной цивилизации, ибо только в рамках этой цивилизации она могла сохранить свое место. В британских колониях это место заняли низшие слои старой традиционной элиты либо слои и группы, возникшие уже в ходе колониального господства, в немалой степени при поддержке колонизаторов. То же произошло в Индии, но здесь традиционная элита, утратив функции управления на уровне государства, сохранила их на более низких уровнях.
Началось постепенное приобщение индийской элиты к западным демократическим нормам. Уже в XVIII в. предусматривалось представительство индийцев в муниципалитетах крупнейших городов, а с 1842 г. – во всех. С начала 1860-х гг. в Индии стали образовываться политические организации, которые в 1885 г. объединились в Индийский национальный конгресс (ИНК), что первоначально было встречено английскими колониальными властями с одобрением. В конце века зажиточные индийцы получили право избирать муниципалитеты, и их начали вводить в законодательные советы при вице-короле и губернаторах провинций. В принятом в 1909 г. новом «Законе об индийских советах» содержалось положение, что индийцев в законодательном совете при вице-короле должна быть половина, а в законодательных советах при губернаторах – больше половины. По «Закону об управлении Индией» 1919 г. право выбирать центральные законодательные органы получил 1% взрослых индийцев, а провинциальные – 3%. «Закон об управлении Индией» 1935 г. предусматривал широкую провинциальную автономию, а право голоса было предоставлено уже 12% индийцев, которые получили возможность возглавлять законодательные легислатуры провинций и правительства. Правда, британцы сохраняли куриальную систему, разделявшую индуистов и мусульман. Таким образом, уже в 1930-х гг. на территории Индии было фактически институционализировано буржуазное государство, началось развитие гражданских отношений и гражданского общества. Широко распространилась система европейского образования, которая стала создаваться с 1835 г. (в 1857 г. были открыты первые три университета).
Благодаря всем этим факторам после завоевания независимости политическая элита страны, в подавляющем большинстве вестернизированная в колониальный период и относящаяся к высшим кастам, смогла сформировать институт национального согласия (консенсуса), который позволяет относительно мягко решать основные политические и социальные проблемы.
Естественно, отсюда не следует, что в Индии выработана исключительно продуктивная модель национального согласия. Так, в отношении мусульманской общины – огромного пласта общества – основные принципы политического компромисса реализуются крайне слабо. Есть сомнения в полной включенности в политическую элиту страны мусульманских верхов. Однако, по-видимому, именно цивилизационные факторы сыграли важнейшую роль в том, что за шестьдесят с лишним лет развития республика смогла избежать крупномасштабных катаклизмов, которые казались неизбежными по социально-экономическим и этнополитическим причинам.
Впрочем, многие эксперты подчеркивают наличие в Индии этноконфессионального сепаратизма. В основе конфликтов лежат следующие причины:
– отсутствие единого государства на территории Индии вплоть до завоевания независимости (на многих территориях, где ранее существовали отдельные государства, часто преувеличиваются их мощь и процветание);
– существование различных религий (индуизм, ислам, буддизм, джайнизм, сикхизм, христианство, зороастризм и т.д.), которым соответствуют различные ценности и нормы;
– наличие более 1600 языков, принадлежащих к различным языковым семьям (в Индии в последнее время акцентируется субнациональная идентичность);
– существенные различия между построенными по национально-лингвистическому принципу штатами, что ведет к политическим противоречиям между ними и к появлению несовпадающих требований регионов к Центру;
– происходящие этнические перемены: миграция в зоны проживания племен представителей других этносов, которые нередко начинают преобладать в экономической сфере; отмечается и внешняя миграция: так, из Бангладеш в соседние регионы Индии за последние годы переместилось не менее 15 млн человек;
– постепенное разрушение традиционной системы распределения властных полномочий (это характерно прежде всего для зоны проживания племен, где этноконфессиональные конфликты часто приобретают особо кровавые формы).
Поэтому в Индии традиционно юридически оформлялись конституционные институты и механизмы, направленные на усиление централизации: институт назначаемого губернатора; президентское правление; институт чрезвычайного правления. Действительно, такая репрессивная мера, как введение прямого президентского правления в том или ином штате, применялась в Индии около ста раз, причем направлялась не только против экстремистов и террористов, но и против правой и левой оппозиции. (Эта мера подразумевает, что «все или некоторые функции» исполнительной власти штата передаются президенту, центральный парламент начинает исполнять полномочия законодательного собрания штата, а конституционные нормы в отношении всех органов власти в штате, кроме судебных, не действуют.) Например, в «красной» Керале (где у власти, как правило, находились коммунисты) президентское правление вводилось с десяток раз.
В настоящее время данные механизмы демонстрируют все меньшую эффективность. В последние 20 лет президентское правление в штатах практически не вводилось (в 1966 ‒ 1979 гг. оно применялось 95 раз). Институт чрезвычайного правления – именно через него Конституция закрепляла унитарный уклон индийской федерации – функционировал в последний раз в январе 1977 г. Одновременно повышается эффективность других механизмов – возрастает автономия штатов, развивается регионализм, создаются коалиционные правительства. Все это показывает, что в новых исторических условиях необходима меньшая концентрация власти в руках Центра. Сейчас он контролирует все стратегические сферы (вопросы «внутреннего» правопорядка являются прерогативой штата, но Дели и тут может вмешаться, если сочтет, что положение в данной области угрожает национальной безопасности). В исключительном ведении Центра находится изменение границ штатов.
Ряд экспертов полагает, что излишняя централизация в Индии способствует обострению этноконфессиональных конфликтов, а регионализм, который развивается в стране относительно стихийно, наоборот, ведет к укреплению стабильности и совершенствует систему управления. Все чаще в Индии призывают конституционно отменить институт президентского правления и ввести выборность губернаторов. В 2002 г. Национальная комиссия по обзору работы Конституции опубликовала компромиссные рекомендации по возможным конституционным изменениям. Можно предположить, что в ближайшем будущем страна пойдет по пути большей гибкости, отказа от излишней централизации и развития регионализма.
Одновременно в Индии, безусловно, произошел определенный откат от западной модели. 50 лет назад около половины депутатов парламента имели «европейское» образование, сейчас – примерно лишь четверть. Отход от двухпартийной системы в стране и повышение роли региональных партий – тоже своеобразное возвращение к нормам древности и средневековья, когда регионы были в целом свободны от контроля и тем более диктата центра. На выборах в парламент проходят 35 – 40 партий, и только две из них – ИНК и «Бхаратия джаната парти» (БДП) – можно назвать по международным критериям общенациональными. Существенные черты индийской системы, отличающие ее от западной модели, дают основание многим экспертам причислять страну к «авторитарно-парламентскому» типу (например, академику РАН Н.А. Симонии, бывшему директору ИМЭМО РАН). Однако откат Индии оказался значительно меньшим по сравнению с другими развивающимися странами. Большинство элементов «забегания вперед» прочно утвердились на индийской почве, что, безусловно, связано с отмечавшимися цивилизационными особенностями.
По Конституции 1950 г., в Индии, провозглашенной суверенной республикой, была создана «вестминстерская» политическая модель. Декларировались различные демократические права: на равенство (запрещалась религиозная, расовая, кастовая и гендерная дискриминация); на свободу религии, слова, мнений, собраний, создания различных общественных организаций, передвижения и т.д.; на защиту от эксплуатации, частную собственность, охрану интересов меньшинств в области культуры и образования. Следует подчеркнуть, что эти принципы реально работают в Индии, а некоторые (например, защита культурных и религиозных меньшинств) – существенно лучше, чем на Западе. Конечно, по такому направлению, как гендерное равенство, Индии еще много предстоит сделать. На мировых форумах страну критикуют за гендерную ситуацию в сфере образования: здесь лишь 47,8% женщин грамотны, а количество девочек и девушек, получающих образование, меньше, чем мальчиков и юношей. В 2005 г. в начальной школе это соотношение составляло 94%, средней – 80%, высшей – 70% [3]. При этом заметно стремление рядового индийца защищать женщин. В 2013 г. миллионы людей (преимущественно мужчин) выходили на митинги протеста после ставших известными случаев насилия над женщинами.
Очень часто даже эксперты (как правило, не являющиеся специалистами по Индии) сомневаются в возможности говорить о демократии в этой стране из-за сохранения кастовой системы. Уже к началу нашей эры окончательно складывается варно-кастовая структура древнеиндийского общества. Ученые полагают, что древние арии делились на три сословия (варны) «дважды рожденных» (то есть тех, кто прошел особое религиозное посвящение): брахманы (жрецы), кшатрии (воины) и вайшьи (основная масса населения – земледельцы, скотоводы и торговцы). В четвертую варну – шудр, слуг и ремесленников – вошло автохтонное население (т.е. лица, проживавшие на территории Индостана до арийской колонизации), находившееся на низком уровне социально-культурного развития. Значительная часть местных жителей попала в варновую систему и постепенно стала также включаться в высшие сословия (включая брахманское). Зато в начале нашей эры земледельцы стали вытесняться в категорию шудр, что, по-видимому, было связано с падением их статуса. Одновременно появилась и новая категория: неприкасаемые, куда попали самые презираемые касты (выполняющие наиболее «нечистые», с точки зрения индуизма, работы – например, кожевенные) и млеччха, представители автохтонных отсталых племен, уровень развития которых не позволял включить их в кастовую систему. Им запрещалось посещать индусские храмы, читать религиозную литературу, и даже прикосновение к ним оскверняло кастового индуса (отсюда произошло и само понятие «ачхут» – «неприкасаемый» [4]). Постепенно наибольшее значение стали приобретать не варны, а касты, гораздо более мелкие общности. Каждая каста входила в конкретную варну и состояла из замкнутых групп людей, объединенных выполнением специфической социальной функции, наследственными занятиями или профессиями, районом проживания, эндогамией и верой в мифического общего пращура. Каста подразумевала наличие своей дхармы (долг человека, его статус, права и обязанности), ограничения в общении с другими кастами. Таким образом, принадлежность к касте определяла профессию человека, выбор супруга, структуру питания (чем выше каста, тем больше существовало ограничений), стиль поведения, мораль, этику и т.д.
При анализе воздействия кастовой системы на развитие Индии иногда отмечают и этнорасовый фактор. Недавние исследования показали, что высококастовые индийцы в генетическом плане сходны с «европейским» типом (особенно восточноевропейцами), низкокастовые – с «азиатским», а среднекастовые занимают промежуточное положение. [5]. Эта работа была опубликована в международном, авторитетном журнале «Исследования генома», но по причине «неполиткорректности» выводов практически не комментируется научным сообществом (как и исследование, обнаружившее, что восточные украинцы ближе к русским, чем к западным украинцам).
Существование кастовой системы в течение тысячелетий привело к совпадению социального и экономического статуса. Бедные в подавляющей массе происходят из традиционно бедных страт общества. (Система была, конечно, достаточно гибкой: случалось как возвышение каст, так и их падение.) Кастовая дискриминация отменена законом полвека назад, но кастовая система сохраняется, хотя многие эксперты полагают, что происходит ее размывание [6]. Процесс глобализации и индийская политика либерализации могут способствовать развитию данной тенденции. С гуманистической точки зрения кастовую систему можно называть «пережитком далекого прошлого» и тормозом на пути демократического развития. Но практически она железным обручем стягивает самое гетерогенное в мире общество и играет важнейшую роль в смягчении социальной напряженности.
Цивилизационную парадигму Индии можно условно назвать не только срединной, но и элитарной. Кастовая замкнутость и эндогамия в течение тысячелетий способствовала тому, что за человеком из варны брахманов, как правило, стоят сотни поколений предков, занимавшихся интеллектуальным трудом. В результате Индия обладает колоссальным интеллектуальным потенциалом на верхнем этаже и высококвалифицированными специалистами мирового уровня. В то же время у представителя зарегистрированных каст, т.е. бывшего неприкасаемого, за несколько тысячелетий не было ни одного предка, который бы имел какое-либо образование и профессионально занимался умственной деятельностью. Более того, характер физического труда, используемые орудия и предметы были однотипны и примитивны. Именно поэтому Индия заметно проигрывает многим азиатским странам по качеству массовой квалифицированной рабочей силы.
Все попытки улучшить политическое, социальное и экономическое положение нижних страт, сократить разрывы между различными кастами, между городом и деревней, между регионами имеют ограниченный успех. Дистанция сокращается, но изменения происходят очень медленно.
Политика индийских правительств в рамках борьбы с кастовой дискриминацией после завоевания независимости была направлена на улучшение положения обездоленных в политической и социально-экономической сферах. Так, существует система резервирования мест для бывших неприкасаемых и низкокастовых в учебных заведениях, на государственной службе и в выборных органах. Для бедных по-прежнему существуют талоны на товары первой необходимости по символическим ценам. Государство активно развивает мелкий бизнес, способствует созданию новых рабочих мест. За полвека уровень жизни индийских низов вырос очень сильно [7].
Все это вело к постепенной интеграции низов общества в политическую и социальную жизнь. Если 50 лет назад голоса бедняков на выборах скупались за гроши, то сейчас практически любой индиец откажется продавать свое право участвовать в политическом процессе. Весьма деятельны и общественные организации, защищающие права низов общества: во многом именно их позиция не позволяет элите страны свернуть с курса на обеспечение более достойного существования низших страт. Размывание кастовой системы, бесспорно, позитивно с гуманистической точки зрения, хотя и несет определенный риск в плане социально-политической стабильности, ибо активизация обездоленных масс может привести к социальному взрыву.
Следует учитывать еще одно практическое обстоятельство. В Индии всегда очень строго соблюдался принцип: чем больше прав, тем больше обязанностей. Соответственно, брахман обязан представлять образец для подражания: быть строгим вегетарианцем, не пить алкоголь, обладать изысканными манерами, носить идеальную одежду и т.д. А вот шудра может безнаказанно напиться, улечься в лужу и сквернословить. По канону брахман является оскверненным, если на него попадет тень неприкасаемого, но страдать будет именно первый (необходимо провести не очень приятный, длительный процесс ритуального очищения), тогда как представителя зарегистрированной касты нельзя даже побить (он – неприкасаемый!).
Заметно ослабление роли высших каст в политической жизни. В середине ХХ в. политическая элита страны в подавляющем большинстве относилась к высшим кастам. Но постепенно среди нее возрастала доля небрахманских варн, особенно представителей торговых каст и средних землевладельцев. Они вступали в партии, получали места в исполнительной и законодательной системах власти, занимали все более высокие позиции на уровне штатов и в центре. Появились так называемые доминирующие касты, в различных штатах разные. Это – надары в Тамилнаде, маратхи в Махараштре, анвилы и патидары в Гуджарате, лингаяты и ваккалигасы в Майсоре, эжавасы и наиры в Керале, караны в Ориссе и т.д. Активно участвуют в политическом процессе и бывшие неприкасаемые. У них существует собственная партия – «Бахуджан самадж парти» (Партия большинства народа), которая на всеобщих выборах в мае 2009 г. получила 6,2% голосов и 21 место в центральном парламенте (в 2004 г. у партии было 19 мандатов), что стало четвертым результатом. Следует отметить, что представители зарегистрированных каст и племен часто получают очень высокие посты: среди них – президент страны К.Р. Нараянан (1997 – 2002 гг.), спикеры нижней палаты парламента Г. М. Ч. Балайоги (1998 ‒ 2002 гг.) и Рама Мейра Кумар (с 2009 г.), дочь бывшего вице-премьера Бабу Джагдживана. Подобное наблюдается и в отношении женщин – их мало в политической элите, но они часто выступают на первых ролях: премьер-министр Индира Ганди (1966 – 1977 и 1980 – 1984 гг.), президент Индии Пратибха Патил (с 2008 г.), та же Мейра Кумар.
Что касается бизнес-элиты Индии, она традиционно происходит из торговых каст, хотя в последнее время в ней появились представители и других каст, включая низшие. Индийская деловая элита числится среди самых передовых. Число индийских миллионеров в 2007 г. превысило 100 тыс. [8]. В 2008 г. из 10 богатейших людей мира четверо были индийцами (Мукеш Амбани, Лакшми Миттал, Анил Амбани и К.П. Сингх) [9] – правда, к 2013 г. все они выбыли из списка. Зато индийских миллиардеров, которых к концу 2009 г. насчитывалось 50, в 2013 г. стало 65 [10].
Важнейший политический орган Индии – парламент. Он состоит из Народной палаты (Лок сабха) и Совета штатов (Раджья сабха). Лок сабха и законодательные собрания штатов избираются на основе всеобщего избирательного права взрослым населением (в 1988 г. возрастной ценз был снижен с 21 года до 18 лет). Права голоса нет только у лиц без постоянного места жительства, умалишенных и преступников. Закон фиксирует проведение выборов раз в 5 лет. Если первоначально они проходили в соответствии с графиком, то впоследствии начались сбои – по мере постепенной утраты ведущей партией (Индийским национальным конгрессом – ИНК) монополии на власть. Это приводило к политической нестабильности и объявлениям о внеочередных роспусках парламента. В 1990-е гг. оформились мощные оппозиции ИНК – как левоцентристская, так и правоцентристская (так называемая националистическая). В результате в 1989 – 1999 гг. всеобщие выборы проводились пять раз, а нынешний состав Народной палаты является пятнадцатым.
238 членов Совета штатов выбираются специальными коллегиями членов законодательных собраний штатов (еще 12 человек назначаются президентом из числа выдающихся фигур в области литературы, искусства, науки и общественной деятельности). Представительство в верхней палате от штатов зависит от численности населения. В результате от Нагаленда в Совете штатов заседает один представитель, а от Уттар Прадеша – 34.
Главной функцией обеих палат является законодательная. Закон считается принятым, если за него проголосует не менее двух третей присутствующих на обсуждении, но только если число поддержавших проект депутатов превышает половину общей численности палаты. (Дело в том, что цифра для кворума весьма низка: так, для Совета штатов она равна 25 парламентариям.) Основной сферой законотворчества считаются вопросы, связанные с обороной, внешней политикой, транспортом и коммуникациями (особо выделяются железнодорожные перевозки), валютной, монетной и банковской системами, таможенными пошлинами и акцизами. Парламентарии имеют также право принимать законы в таких областях, как экономическое и социальное планирование, социальное обеспечение, улучшение условий труда, контроль над ценами и статистика. Законы, связанные с финансами и выделением средств на функционирование администрации страны, принимаются лишь Народной палатой. Новые общеиндийские службы создаются по решению только Совета штатов.
Дебаты в парламенте проходят на хинди (государственный язык) и английском (официальный). Конституция 1950 г. предусматривала, что через 15 лет английский язык утратит свою функцию. Однако «хиндустанцы» (или «люди, говорящие на хинди») составляют только около трети населения страны, и остальные народы воспротивились тому, чтобы хинди был единственным официальным языком. Наиболее активно против этого выступил юг, но «хиндустанцы» не нашли полного понимания и у других народов индоевропейской семьи, говорящих на родственных языках (здесь продолжается лингвистический спор, являются они диалектами хинди или представляют собой самостоятельные языки).
Прения в парламенте часто транслируются по телевидению, без особых проблем можно побывать и в самом парламенте на галерке зрителей. Сцен физического насилия в индийском парламенте несравненно меньше, чем в России или Восточной Азии (индийцы неагрессивны, средний мужчина вообще не умеет драться). Зато шуму всегда много, выступления по наиболее злободневным вопросам, как правило, комментируются язвительно и остроумно (индийцы необыкновенно ценят юмор).
За 50 лет в Индии детально проработали все параметры деятельности парламента, включая материальное положение парламентариев. Зафиксированы даже такие вещи, как бесплатные уборка накидок на диваны и занавесок (раз в 3 месяца) и укладка кафеля в ванной и на кухне. Четко регламентировано потребление воды и электроэнергии, количество бесплатных телефонных звонков. По железной дороге парламентарий и его жена бесплатно путешествуют в первом классе, а сопровождающий – во втором. Разрешено совершить 32 авиационных перелета в год. Можно занимать места люкс на пароходах, супруге или сопровождающему компенсируют три пятых стоимости билета (еда не оплачивается).
Парламент контролирует государственную администрацию (путем принятия решений, организации дискуссий, заслушивания отчетов членов правительства, подачи депутатских запросов и др.). Правительство ответственно не перед всем парламентом, а только перед нижней палатой, которая и выбирает премьер-министра. Последний по существу – лидер страны. К компетенции центрального правительства отнесены все вопросы, касающиеся обороны, внешней политики, внутренней безопасности, финансов и т. д. Правительство обладает всей полнотой исполнительной власти.
Острейшей проблемой в Индии, связанной с деятельностью политиков, является коррупция [11]. Если в российском обыденном сознании коррупцию связывают с чиновниками, то в Индии – именно с политиками. Коррупционные скандалы порождают у избирателей негативно-скептичное отношение к партийной системе. Повышение «прозрачности» ИНК как раз и способствовало победе партии на двух последних выборах. Однако динамика Индекса восприятия коррупции, рассчитываемого «Transparency International», для Индии не выглядит позитивной: страна опустилась с 66-го места в мире в 1998 г. на 94-е в 2012 г. [12]. Именно коррупционные скандалы самым серьезным образом сказались на рейтинге правящего ИНК и сделали крайне неясными результаты выборов в 2014 г.
Ключевыми для всей политической системы Индии являются выборы в Народную палату (это – единственные всеобщие выборы в стране). Они показывают, какая политическая сила пользуется наибольшим авторитетом среди населения, кто способен наиболее правильно построить предвыборную баталию и обладает наибольшей мудростью с точки зрения заключения политических союзов. В ходе выборов 1998 г. и 1999 г. наиболее впечатляюще выглядела «Бхаратия джаната парти», лидеры которой смогли развеять опасения по поводу своей агрессивности и «националистичности». В качестве особо тонкого тактического хода этой партии можно выделить поддержку ею в 1998 г. кандидатуры нового спикера Народной палаты, принадлежавшего к категории зарегистрированных каст и выходца с юга. Этот шаг способствовал тому, что в Индии практически исчезли утверждения, будто БДП защищает прежде всего интересы высококастовых жителей севера. В свою очередь, победа ИНК (И) на выборах 2004 г. и 2009 г. была связана с тем, что партия выстроила значительно лучшую систему союзов с региональными партиями, чем БДП.
Согласно Конституции, Индия является Союзом штатов. Существует строгое разграничение полномочий штатов и Центра. В ведение Дели переданы 97 вопросов: оборона, отношения с иностранными государствами, денежное обращение, внешняя торговля, атомная энергетика и т.д. Штаты отвечают за 66 проблем: обеспечение общественного порядка, местное самоуправление, здравоохранение, сельское хозяйство, охрана лесов, рынки и ярмарки и др. К совместной компетенции отнесено 47 пунктов, среди которых уголовное право, законодательство о браке, семье и опеке, экономическое и социальное планирование, трудовое законодательство.
Система управления штатами устроена по аналогии с общеиндийской. На этом уровне права и обязанности губернатора соответствуют президентским: от его имени осуществляется вся исполнительная деятельность. Губернатор не избирается, а назначается президентом (как правило, на 5-летний срок). Де-факто его главная функция – осуществлениеконституционного контроля за правительством штата. Реальным лидером на уровне штата является главный министр, который должен иметь поддержку более половины членов законодательного собрания (избираемого на 5 лет всем населением штата). Министры несут коллективную ответственность перед законодательной властью.
Из очевидных достоинств индийской политической системы отметим выборность на низовом, местном уровне и реальную независимость судей.
Судебная система Индии состоит из Верховного суда, восемнадцати высших судов штатов и нижестоящих местных судов. Верховный суд выполняет функции федерального суда (в том числе обладая исключительным правом решать споры между Центром и штатами и между штатами), апелляционного суда (рассматривая, например, апелляции на решения высших судов) и органа конституционного контроля (включая право интерпретировать Конституцию). Он также имеет особые консультативные прерогативы. Его решения обязательны для всех других судов (сам Верховный суд имеет право пересматривать свои решения). Председателя Верховного суда и судей назначает президент. Лишить судью Верховного суда своего поста можно только по решению парламента. Значение Верховного суда в последнее время возрастает.
Высшие суды функционируют на уровне штатов. Конституция позволяет иметь один суд для нескольких штатов. Эти суды выполняют апелляционные функции, осуществляют надзорный и административный контроль над деятельностью нижестоящих судов. Часто судебная система Индии демонстрировала свою независимость от центральной власти именно на этом уровне. Так, в 1974 г. Аллахабадский высший суд по существу лишил власти премьер-министра Индиру Ганди (что, в частности, способствовало установлению чрезвычайного положения). Не случайно в первой половине 1970-х гг. парламент Индии, полностью контролируемый ИНК (И), принял поправки, ограничивавшие функции Верховного суда и высших судов. Однако в 1977 – 1978 гг. они были отменены (сохранился лишь запрет Верховному суду отменять центральные законы, нарушающие основные права человека).
Основной административной единицей штатов и союзных территорий является дистрикт (район). Во главе него стоит коллектор (чиновник индийской административной службы). Дистрикты подразделяются на городские, полугородские и сельские. Самым автономным и влиятельным органом городского самоуправления выступают муниципальные корпорации, которые создаются в наиболее крупных городах. Члены советов выбираются на основе всеобщего избирательного права, они, в свою очередь, выбирают мэра и его заместителя. Главным администратором, правда, является комиссар, в руках которого сосредоточена основная исполнительная власть. Он назначается правительством штата. В менее крупных городах существуют муниципальные советы. Их члены также выбираются прямым голосованием населением города. Основная исполнительная власть принадлежит секретарю, назначаемому правительством штата. Для поселков городского типа существуют нагар (городские) панчаяты.
В середине прошлого века в Индии возникла система сельского самоуправления. Она состоит из трех уровней: на уровне деревни – выборные панчаяты (они стали появляться еще в начале ХХ в.), на уровне блока общинного развития (он включает около 100 деревень) – панчаят самити, на уровне дистрикта – зила паришад. С 1993 г. действует четкий порядок обязательных выборов во все панчаяты. В них резервируются места для представителей официально зарегистрированных каст и племен (в соответствии с их долей в составе населения данной местности) и для женщин (не менее трети мест).
Тем самым, произошла демократизация политической жизни на низовом уровне, что чрезвычайно важно для дальнейшего продвижения Индии по демократическому пути.
Опыт Индии в сфере государственного строительства, при всей его специфике, небезынтересен для России. Становление демократических институтов в стране происходило до появления необходимой социально-экономической базы и без длительной эволюции (в отличие от Европы). Политические макроструктуры тем не менее оказались в состоянии как сохранить эти институты, так и способствовать нужным изменениям в экономике и культурной сфере.
Примечания:
[1] Пай Л. Незападный политический процесс // Политическая наука. № 2, 2003, с. 66–86.
[2] По такому показателю, как душевой доход, Европа начала опережать Азию лишь в XVII в., а по объему экономики – лишь к концу XIX в. (в XVI в. ВВП Китая превышал российские показатели в 40-50 раз, а ВВП самого населенного государства Европы – Франции – в 10-15 раз).
[3] HumanDevelopmentReport. 2008, pp. 336.
[4] В XX в. их называли то, по предложению Махатмы Ганди, «хариджанами» (дети Бога), то далитами («угнетенными). Сейчас неприкасаемых официально называют «зарегистрированные касты и племена».
[5] Bamshad M., Kivisild T., Watkins W. S., Dixon M. E., Ricker C. E., Rao B. B., Naidu J. M., Prasad B.V. R., Reddy P. G., Rasanayagam A., Papiha S. S., Villems R., Redd A. J., Hammer M. F., Nguyen S. V., Carroll M. L., Batzer M. A., and Jorde L. B. Genetic Evidence on the Origins of Indian Caste Populations // «Genome Research», June 2001, pp. 994-1004 - http://genome.cshlp.org/content/11/6/994.full
[6] См., например: Куценков А.А. Социальный индуизм // Древоиндуизма / под ред. Глушковой И.П. М.: Восточная литература, 1999. С. 441-442.
[7] Эта политика, бесспорно, будет продолжаться. Так, в предвыборном манифесте ИНК в 2009 г. было объявлено об обеспечении более полной занятости (сельскохозяйственным рабочим была обещана зарплата не менее 100 рупий в день и занятость не менее 100 дней). Лица, находящиеся за чертой бедности, будут получать 25 кг риса или пшеницы в месяц (по цене 3 рупии – 5,5 руб. – за 1 кг). Представители зарегистрированных каст и племен будут получать бесплатное образование, в т.ч. и высшее – Lok Sabha Elections 2009. Manifesto of the Indian National Congress – http://www.indian-elections.com/pdf/manifesto09-cong.pdf
[8] The Financial Express, 28.06.2007.
[9] Сайт журнала «Форбс» – http://www.forbes.com/2009/03/11/india-financial-loss-billionaires-2009-billionaires-india.html
[10] Ibid. http://www.forbes.com/india-billionaires/list/
[11] См., например: Льюс Э. Без оглядки на богов. Взлет современной Индии. М.: ИРИСЭН, Мысль, 2010.
[12] Официальный сайт "Transparency International» – http://www.transparency.org/research/cpi/
:343.05pt;line-height:150%'>
Читайте также на нашем портале:
«Развитие образования (базовое и высшее образование, аспирантура) и науки в Китае и Индии » Сергей Лунев
«Индия: будущие выборы и перспективы российско-индийских отношений» Андрей Володин
«К вопросу о ядерной доктрине Индии» Раджеш Басрур
«Проблемы взаимного восприятия в отношениях Индии с государствами Центральной Азии» Елена Руденко
«Индия: на пути к глобальной державе» Феликс Юрлов
«Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма» Юрий Гранин
«Почему демократия перестает работать» Борис Капустин