Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Многообразная Европа. Концепт «второй» Европы как характеристика стадии развития

Версия для печати

Избранное в Рунете

Валентина Федотова

Многообразная Европа. Концепт «второй» Европы как характеристика стадии развития


Федотова Валентина Гавриловна - доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник, руководитель Центра методологии социального познания Института философии РАН.


Многообразная Европа. Концепт «второй» Европы как характеристика стадии развития

Концепт «другой» («второй») Европы не имеет ничего общего с концептом «Серединной Европы» потому, что он - не конструкт, не план, не идея, а отражение реального уровня развития стран европейского и евразийского региона. Обозначенные страны пытались догнать Запад. Даже если сегодня мы отвергнем их попытки и найдем их унизительными, историю нельзя переписать заново. Они пытались догнать Запад, и они пытаются сделать это сейчас, что делает их (в этом контексте) «второй», а не «другой» Европой.

 Многообразная Европа

Подобно тому, как расчленился Запад на Северо-Американскую и европейскую часть, все большее внимание стали обращать на различия внутри Запада. Среди тех источников формирования западной парадигмы Ренессанса, Реформации и Просвещения благодаря трудам М.Вебера основной акцент делается на Реформации. Обычно не менее процветающее состояние католических стран Запада объясняется тем, что и католицизм впитал влияния, идущие от протестантизма, стимулирующего невмешательство церкви в дела государства, трудовую этику, индивидуализм.

Однако сегодня есть тенденция рассматривать Западную Европу, несмотря на ее объединительные тенденции, более дифференцированно (и не в плане геополитических интересов - что было всегда), а в плане выделения ее исторически и культурно различных территорий. Эти различия особенно заметны шведам, норвежцам. Не случайно поэтому появление модели Европы норвежского ученого С.Роккана [114]. С.Роккан разделяет Западную Европу по двум осям: Север-Юг, Восток-Запад, и показывает значительность отличий: Север - протестантский, Юг - католический, с религиозной сверхтерриториальностью. Восток и Запад тоже неодинаковы. Вообще говоря, по осям Север-Юг, Восток-Запад складывается исторически переменчивая картина. Среди факторов, которые создают многоразмерный характер модели Европы, С.Роккан выделяет: первоначальные различия - стартовые условия; факторы, связанные с различным сочетанием индустриальной революции и национальных революций (например, Французской революции); различия в политике государств между 1848 и 1950 годами; сюда следует добавить вхождение государств в состав разных империй; способность некоторых стран, географически находящихся на Западе, а фактически не являющихся Западом - как окраинных (Португалия, Греция), так и серединных (Германия) стать частью Запада; в целом исторически переменчивый характер того, что мы называем Западом и не-Западом.

Дифференциация Западной Европы вокруг осей Север-Юг, Запад-Восток приводит к выделению Центральной Европы, имеющей свою специфику и судьбу. В отличие от обычного значения центра в модернизационных теориях Центральная Европа не была ни более развитым, ни сконцентрировавшим силу регионом. Напротив, она была наиболее слабым местом. Судьба Центральной Европы, Средней Европы была вопросом не только теории, но и практики. Германия заплатила гигантскую цену - две мировые войны, фашизм - за то, чтобы, находясь в центре Европы, стать Западом.

Но в начале века ряд немецких ученых были объединены в движение "Серединная Европа" (Mitteleuropa). Это была идея объединения вокруг Германии ряда государств, часть из которых имела ориентацию на Россию и Францию; авторам концепции Ф.Листу, К.Бруку, К.Францу, Ф.Науману представлялось, что им легче достичь общей экономической, культурной, хозяйственной и религиозно-этической близости с Германией.

Ф.Лист был автором концепции немецкого экономического национализма, изложенной в книге "Национальная система политической экономии". К.Маркс начал, но не завершил критику системы Листа, и об этом очень мало известно [115]. "Немецкий национализм, - как отмечает известный американский исследователь Р.Шпорлюк, - касался не только культуры и политики, но также экономических вопросов, включая индустриализацию" [116]. Иными словами, немецкий национализм был вызван трудностями модернизации, вхождения в западное сообщество. Маркс и Энгельс полагали, что эта проблема будет решена посредством революции. Революция должна была ускорить процессы и приблизить Германию к индустриальному развитию Англии. Маркс показывал, что индустриальная революция была источником современного мира, в который Германия стремится и не может попасть. Маркс сосредоточился на классовых конфликтах, следующих за индустриальными революциями, Лист - на национальных. Лист считал основой политического сообщества национальное сообщество, решающее дилемму между свободой и организацией [117]. Теория национализма Листа была теорией индустриализации или модернизации.

В книге "Срединная Европа" [118], вышедшей в 1915 г. и переведенной на большинство европейских языков, излагаются основные идеи и основания этого плана [119], решающего задачи жизненного пространства для Германии, которые пытались обсудить во время мировой войны альтернативным - мирным - путем. После поражения во Второй мировой войне вопрос о территориальных ресурсах был снят развитием технологий и демократии, но до того Германия не могла избавиться от проблемы "жизненного пространства". Интересно то, что Науманн не перечисляет государства, которые могут войти в Серединную Европу, дабы избежать злобы дня военного времени и решать вопрос теоретически.

Как показывает украинский исследователь В.Левандовский, "промежуточные" нации - кандидаты в Серединную Европу: финны, шведы, эстонцы, литовцы, латыши, поляки, украинцы и румыны - назывались еще Zwischeneuropa, "Междуевропа" [120]. Идеи Серединной Европы и включения в нее центрального пункта этой проблемы - Украины - разделял М.Вебер [121]. Добровольное объединение вокруг Германии требует либерализации самой Германии, перестать быть Германией прусско-бисмаркского образца, признать польскую государственность и создать новый свободный союз народов. Ф.Науманн был членом Рейхстага, и он боролся за новую Германию, которая создаст новую Европу.

"Серединная Европа" не совпадала с географическими представлениями о Средней и Центральной Европе, ее границы простираются от Балтики до Черного и Адриатического морей: "Эта площадь должна рисоваться в нашем воображении как одна величина, одна многораздельная братская страна, один оборонительный союз, одна экономическая область" [122]. Такой союз был бы способом защиты, о необходимости которой напоминает война.

Ф.Науманн строит, по существу, идеально-типический геополитический конструкт, с помощью которого он надеется найти новых союзников в борьбе с Австро-Венгрией, Францией, Англией и Россией. Серединная Европа трактовалась как наднациональное образование, которое соединит страны, расположенные на географическом Западе (Германия) и на Востоке, чтобы дать простор их развитию. "Срединную Европу, - пишет Науманн, - можно сравнить с озером, в котором плавают самые разновидные породы рыб. Нигде нет точно определенных границ. Все течет, смешивается, кричит, ругается, молится, просит... Если все эти отдельные части не пожелают согласиться, то сам Михаил Архангел не сплотит их. Слить всю эту массу в один государственный организм и привести к одному войску и к одному политическому знаменателю является превышающею почти человеческие силы задачею, но вместе с тем целью, достойною величайших государственных деятелей, движимых духом истории" [123]. Колеблясь между этой недостижимой задачей и задачей военно-политически-культурного объединения, Ф.Науманн соглашается на меньшее: "Создание Срединной Европы не означает образования нового государства, а заключение союза между существующими и независимыми государствами. Срединная Европа не будет союзным государством, а союзом государств; хотя первая форма и представляла бы больше реальных выгод, но она неосуществима" [124]. Однако не остается сомнений в характере нового объединения: "По существу, Срединная Европа будет немецкой; она будет пользоваться для мировых отношений немецким языком" [125]. Одинокая, воюющая, бедствующая Германия не теряет амбиций. Государства, расположенные между Россией и Германией, включая украинцев, могут быть ориентированы либо на Россию, либо на Германию: "Что не хочет или не может быть русским, должно стать среднеевропейским" [126]. Предвидя упрек в империализме, Науманн пишет: "...надо познакомиться, с социологической точки зрения, с новыми сверхнациональными государственными организациями, каковыми мы можем считать Великобританию, Америку и Россию. Каждый из этих организмов обширнее и громадче, чем может когда-либо стать Срединная Европа. В наилучшем случае Срединная Европа может сделаться четвертым мировым государством" [127].

Экономическая система этой общности описана недвусмысленно: "За это время государственный социализм сделал у нас невероятные успехи. До войны говорили: "Это мой картофель, я могу с ним сделать, что хочу". Теперь же повторяют: "Твой картофель - наш картофель"... Добровольная экономическая диктатура может достичь изумительных результатов" [128]. Тот, кому непринадлежность Германии, находящейся в сердце Европы, к Западу казалась сомнительной, надеюсь, убедился в этом.

Я никогда не цитировала так много, что объяснимо малодоступностью книги Ф.Науманна и новым интересом к его идеям в связи с распадом СССР. В частности, возобновляется интерес к идеям либо особого места Украины как страны, способной стать частью чего-то вроде новой Серединной Европы, или утверждаются большие возможности Украины, чем России, стать частью Запада из-за ее географической близости к нему и некоторых отличных от российских культурных особенностей.

В Германии идея Серединной Европы ныне непопулярна: демократия и технология сделали прежний вопрос территорий менее значимым. Воссоединение Германии показало, что новые земли ставят немало проблем, ибо интеграция пока осуществляется трудно. Представляется, однако, что геополитика лишь временно отодвинута и что выработка немецких геополитических концепций еще впереди. В данный момент я знаю только одного исследователя, проявившего интерес к концепции Серединной Европы, но его интуиция может быть пророческой [129].

Восточная Европа также многоразмерна, многокультурна. Разделение тут связано, прежде всего, с различием католицизма, относящегося к западному христианству, и ортодоксального христианства, с тем, в составе каких империй входили страны Восточной Европы, с тем, насколько гомогенны или полиэтничны эти государства, какую историю они имеют.

Отличительными чертами восточно-европейского развития являются неустойчивость, неравномерность, возвраты назад.

Итак, говоря о многообразной Европе, мы пытались показать существующую в рамках целостности многокультурность, многоконфессиональность, которая касается и Запада, так и различия стран Западной Европы. Кроме того, мы обрисовали концепт "Срединной Европы" как некоторую теоретическую абстракцию, имеющую характер геополитического идеала для Германии периода первой мировой войны, пытающейся найти мирный план территориального расширения для решения задач модернизации.

Концепты "Единая Европа", "Европа государств", "Европа регионов", "Европа наций" активно используются для обсуждения перспектив европейского развития. Рассмотрим еще один.

 

 Концепт "второй" Европы как характеристика стадии развития

Какой бы ракурс рассмотрения ни был для нас более привлекательным, нельзя пренебречь тем, что Россия входит в семью европейских народов. Любой ракурс рассмотрения развития не может игнорировать того, что Россия - страна европейской культуры, связанная с Восточной и Западной Европой и ориентированная на работу европейских институтов.

Поскольку Европа - континент многокультурный, многонациональный, многоконфессиональный (западные христиане, восточные христиане, мусульмане), содержащий этнические меньшинства и маргинальные группы, потенциал конфликта здесь подчас превышает потенциал общих ценностей. И Россия заинтересована в объединительных тенденциях в Европе и с Европой, в поддержании своего статуса европейской державы по отношению к другим, менее развитым или более специфичным соседям. Европейская идентичность - это условие работы общеевропейских институтов, мира в Европе, общих демократических ценностей на континенте многообразия и различий.

Для обсуждения европейского ракурса интерпретации российской истории введем концепт "второй" или "другой" Европы. Этот концепт в модернизационных теориях выглядит как характеристика стадии развития определенного региона, который не является всегда одним и тем же. Его географические контуры подвижны и сравнимы в этой переменчивости с тем, что и Запад не является неизменным: некоторые государства, особенно Центральной Европы, находясь на Западе, даже в его сердцевине в географическом смысле, в концептуальном стали частью Запада много позже.

Концепт "второй" Европы связан с выделением эшелонов капиталистического развития. Он сформировался в рамках стадиального, преимущественно марксистского понимания истории, но от этого не перестал быть верным в определенных исторических границах и социально-культурном контексте.

Под "первой" Европой или первым эшелоном мирового капитализма [130] понимается регион классического капитализма, включающий Западную Европу и Северную Америку. Он отличается органичностью модернизационных процессов. Переход от средневековья к современности (Новому времени) совершился здесь под влиянием внутренних органических процессов, связанных с исторической спецификой и совокупностью ряда уникальных событий: зарождением капиталистических отношений внутри феодализма, колониальными захватами, Ренессансом, Реформацией и Просвещением, промышленными и научными революциями.

К странам второго эшелона относятся страны, позже и менее органично вступившие на путь модернизации. В работе И.К.Пантина и др. к ним относят Россию, Японию, Турцию, Балканские страны, Бразилию. Этот "список" не является верным для всех времен и народов. О Японии и Турции как странах второго эшелона развития стало возможным говорить только тогда, когда они действительно вступили на путь капиталистических трансформаций. До определенной поры страны Западной Европы - Германия, Италия, Австрия, Испания, Португалия - были странами второго эшелона развития внутри Запада.

Ныне, когда эти страны, а также Япония преодолели свою отсталость и выровняли свое экономическое развитие с другими странами Запада, а также развили у себя демократические политические институты, их можно отнести к странам второго эшелона развития лишь ретроспективно.

Существует употребление понятия "вторая" Европа, при котором такие страны, как Португалия, юг Италии, прежде Германия и Греция, включались сюда на основе отставания от Запада. Ныне всё это страны второго эшелона развития внутри Запада. Нередко термин "вторая" Европа используется также для характеристики стран Азии - Японии, Южной Кореи и др., которые преуспели в освоении западный технологий, осуществили модернизацию. В экономическом смысле сюда можно было бы отнести и Китай, но мы предпочитаем не делать этого не только по причине коммунистического режима в нем, но и по географическим соображениям. Примем в качестве предпосылки, что ко "второй" Европе мы будем относить только страны, находящиеся в Европе или в Европе и Азии одновременно (Россия, Турция). Следование географической точности является одновременно следованием цивилизационному сходству. Обозначая страны в соответствии с их подлинным географическим положением, мы дополняем стадиальный подход цивилизационным: Япония стала высокоразвитой капиталистической страной, но она не стала ни Европой, ни Америкой, напротив, ее цивилизационные особенности четко обозначились и отделились от особенностей западных стран. Сам путь вхождения в высокоразвитый капитализм был особенным для Японии, не повторял черты западного развития (см. гл. II).

Там, где и поскольку процесс модернизации, т.е. развития с ориентацией на западный образец, не закончился, стадиальная концепция развития неизбежна. Она имманентна модернизационным теориям: нельзя говорить о модернизации, не предполагая перехода из одной стадии развития в другую.

Вместе с тем этот переход может быть истолкован в цивилизационных терминах, а там, где он совершен по имманентной логике, лишь с использованием западных технологий, но без смены национальной или цивилизационной идентичности, он может быть понят только как процесс разворачивания черт определенной цивилизации, не порывающей с собственными культурными основаниями.

Говоря о "второй" (незападной) Европе как о стадии развития, мы подчеркиваем контекст - модернизационные теории. В рамках цивилизационного подхода (о чем пойдет речь в последующих главах) этот регион уже мыслится не как "вторая", а как иная, цивилизационно особенная, "другая" Европа.

Тем не менее, обсуждая модернизацию, мы не можем отказаться от восприятия "другой" Европы как "второй", как определенной стадии. Мы понимаем под "второй" Европой незападные европейские или евразийские страны, выбравшие путь модернизации. Географически "вторая" Европа включает в себя Россию, европейские государства - бывшие республики СССР, европейские посткоммунистические страны и Турцию.

В концептуальном смысле Россия и Турция - евразийские страны, поскольку они, находясь частично в Азии и будучи во многом традиционными, устремлены к Европе, хотят быть похожими на Европу, осуществляют радикальную модернизацию, но все же не могут преодолеть свой "азиатский компонент".

Казалось бы, включение Турции во "вторую" Европу может выглядеть довольно экзотически. Почему именно Турция? Ее включение лишает рассматриваемый концепт привычной целостности: Восточная Европа, посткоммунистическая Европа. Турция вносит сюда сразу непривычный аспект - присутствия ислама, принадлежности одновременно Азии и Европе, разрушает, казалось бы, единство вышеназванных образований. Однако привычные целостности оказываются не менее противоречивыми при более пристальном взгляде. В Восточной Европе, посткоммунистической Европе есть наследники Оттоманской и Австро-венгерской империи, православные и западные (католики, протестанты и др.) христиане, мусульмане. Общая посткоммунистическая судьба позволяет говорить об общих проблемах. Они состоят в том, чтобы завершить незавершенную модернизацию. Повсюду здесь взят на вооружение неомодернизм.

Перед Турцией стоит та же задача [131]. Ее модернизация не завершена. Пройдя вестернизацию и осуществив догоняющую модернизацию, она не сменила идентичность. Если элиты могут сказать о своей европейской идентичности, то народ сохранил во многом идентичность, почерпнутую в прошлом Центральной Азии, и модернизация объединила их всех [132]. Турция, однако, представлена во всех европейских институтах.

Теоретически "вторая" Европа - это второй эшелон европейского развития сегодня. Введением концепта "вторая" Европа достигается отказ от рассмотрения проблем России и других посткоммунистических стран только как посткоммунистических следствий. Сам коммунизм является модернизационной идеологией стран второго эшелона развития. Он появляется в этих странах в связи с их одновременной близостью (тяготением) к Западной Европе и отсталостью, не дающей им шанса преодолеть разрыв. Коммунизм - это идеология стран, не достигнувших западной степени развития и предполагающих обогнать Запад особым путем, если уж не удается даже догнать его в ходе естественной эволюции. Игнорирование этого обстоятельства способно быть источником новых конфликтов. Один из неутешительных прогнозов: когда, наконец, к массам неизбежно придет понимание региональных особенностей "второй" Европы как не связанных однозначно с коммунизмом (подключение Турции делает эту мысль особенно показательной), а определяемых принадлежностью ко второму эшелону развития, это может усилить раскол Европы в посткоммунистический период на культурной и цивилизационной основе (т.е. вызвать противостояние "второй" Европы Западу). Подобный конфликт имеет место и внутри "второй", "другой" Европы. Общая неприязнь к коммунистической России, "загонявшей" в коммунизм восточно-европейских соседей, имеет продолжение как просто культурно-цивилизационная неприязнь к России. Другая линия фронта, частично уже в прямом смысле, проходит между мусульманами и восточными христианами. Наблюдаются напряжения между мусульманами и западными христианами, восточными и западными христианами. Религия часто лишь "метка", "знак" культурных различий. Концепт "второй" Европы ослабляет и эту линию противостояния, указывая на общность судеб - принадлежность ко второму эшелону как главный источник проблем указанных стран. (Разумеется, есть множество конкретных причин отставания внутри каждой из стран, но избранный "масштаб" анализа не позволяет сделать нашу работу страноведческой). Все названные страны "второй" Европы пытаются догнать "первую" Европу.

Концепт "другой" Европы дает возможность посмотреть на догоняющие интенции, актуализируя собственный потенциал этого региона, его собственные традиции и прежний опыт преодоления отсталости.

Итак, нет сомнений в европейской идентичности большинства стран "второй", "другой" Европы. Часть из них имеет смешанную евразийскую идентичность, но настойчивое стремление стать Европой.

При всем внутреннем многообразии "второй" Европы (включающей цивилизационные, культурные, национальные, региональные, духовные, политические, социальные различия, различия в самооценке) общим для них является следующее:

- они расположены рядом с Западной Европой, но не являются Западом ни в одном из возможных смыслов (географическом, политическом, экономическом, культурном, духовном);

- все они являются осколками распавшихся в разное время империй, во многих из них процессы национального становления еще продолжаются;

- они обладают небольшим внутренним рынком;

- ими не найдено места в мировой экономике;

- большинство из них имеют наследие авторитарных или тоталитарных режимов;

- все они ориентированы на Запад и воспринимают контакты с "Востоком" как вынужденные. (Бывшие соцстраны, даже не имея перспектив на Западе, отворачиваются от российского рынка или рынка бывших республик СССР);

- во многих из этих стран религия является источником легитимации деятельности и гарантом единства нации;

- во многих этих странах существуют противоречия между прозападными элитами и большинством, мало знающим о Западе либо враждебно настроенным к нему;

- между этими странами существуют противоречия, определяемые преувеличенным представлением некоторых из них о собственном уровне развития. (В какой-то мере Эстония, в силу протестантской этики более близкая к западной культурной идентичности, Словения и Чехия, более развитые в буржуазный период и не забывшие этого, Восточная Германия, модернизирующая ныне в рамках высокоразвитой Западной Европы - действительно составляют особую часть "второй" Европы);

- модернизация "второй" Европы осуществляется с преобладанием мобилизационных, а не инновационных (как на Западе) усилий.

Введение понятия "второй" Европы дает возможность перейти от эмпирического, исторического описания процессов модернизации стран данного региона к построению теоретической концепции, позволяющей не только констатировать имеющиеся трудности, но и выявить их причины и способы их преодоления.

Европейский и азиатский компоненты развития возникают под влиянием не только внутреннего, но и внешнего источника, который преобладает. Глобальный вызов Запада, а не только его конкретное отношение с позиции силы, заставляют Россию давать два взаимосвязанных ответа: вестернизироваться, модернизироваться и уходить в свою евразийскую континентальность. В определенной мере осознание евразийского своего места есть осознание особости, одновременно с ощущением отсталости, одиночества, непонятости, любви к своей стране, какая она ни есть. Патриотизм - ответ на Западный вызов - часть общего евразийского ответа. Эти, казалось бы, разнонаправленные тенденции осуществляются потому, что модернизация, даже просто ее финальный и предельный образ, не предполагают превращение России в Запад. Во-первых, потому, что западный путь уникален, он осуществился в определенном регионе в определенных условиях, а во-вторых, потому, что евразийское "тело" тянет Россию назад от Европы. Поэтому Россия нуждается в модернизации, сохраняющей ее собственную сущность или идентичность. Последняя не может мыслиться только как славянская или русская, а раскрывается в терминах обширной евразийской территории и населяющего ее суперэтноса, в терминах "второй" Европы. Цементирующая и европеизирующая роль русского начала при этом сохраняется не только по историческим причинам, но и в силу большей связи русской культуры с западной. Высшие формы духовного опыта и культуры русских, несомненно, тесно связаны с Западом - литература, театр, живопись, балет, музыка. Повседневная жизнь связана с ним христианством (хотя и отделена его православной формой), образованием и индустриальными переменами в стране в XX веке. "Исчерпав все возможности, мы пришли к одному выводу: причина генезиса цивилизации кроется не в единственном факторе, а в комбинации нескольких: это не единая сущность, а отношение" [133].

Концепт "другой" ("второй") Европы не имеет ничего общего с концептом "Серединной Европы" потому, что он - не конструкт, не план, не идея, а отражение реального уровня развития стран европейского и евразийского региона. Обозначенные страны пытались догнать Запад. Даже если сегодня мы отвергнем их попытки и найдем их унизительными, историю нельзя переписать заново. Они пытались догнать Запад, и они пытаются сделать это сейчас, что делает их (в этом контексте) "второй", а не "другой" Европой, подобно тому, как Мексика может быть определена (пока) как "вторая", а не "другая" Америка.

 

Из книги В.Г.Федотовой «Модернизация другой Европы». – М., 1997.

 
 
Примечания
 

[114]    Politics of the Territorial Indentity /Ed. by S.Rokkan. Oslo, 1982; См .: Kommisrud A. Sourses of Change in East Europefn Development, the Questin of Unevenness and Backwardness in the Light of Stein Rokkan’s European Macro-Model // Paper for a Conference “The Challtnge of Theory”. Moscow, 1996. June. P. 1-7.

 

[115]   См.: Карл Маркс о книге Ф.Листа “Национальная система политической экономии” // Вопр. истории КПСС. 1971. № 12. С . 3-27; Sporluk R. Communism and Nationalism. Karl Marx versus Friedrich List. N.Y.; Oxford, 1988.

 

[116]    Ibid. P. 2.

 

[117]    Ibid. P. 3, 9.

 

[118]   Слово “серединная” при цитировании Ф.Наумана пишется по правилам правописания того времени, т.е. так, как оно дано в цитируемой книге.

 

[119]   Науманн Ф. Срединная Европа. Пг., 1918.

 

[120]    Левандовский В. Украина в геополитических концепциях первой трети XX столетия // Политическая мысль. Киев, 1994. № 3. С. 59-69.

 

[121]   Там же. С. 63-64.

 

[122]   Левандовский В. Украина в геополитических концепциях. С. 3.

 

[123]   Там же. С. 54.

 

[124]   Левандовский В. Украина в геополитических концепциях. С. 120.

 

[125]   Там же. С. 69.

 
[126]   Там же.
 

[127]   Там же. С. 95.

 

[128]   Там же. С. 87.

 

[129]    Schlogel K. Die Mitte liegt ostwд rts. Die Deutschen, der Verlorene Osten und Mitteleuropa. B., 1986.

 

[130]   См.: Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М ., 1986. С . 15-56.

 

[131]    Eralp A. Turkey and the European Community. Finding New Identities Along Old Lines // Toward a European Nation? Political Trends in Europe. East and Ewst, Center and Periphery. N.Y.; L. 1994.

 
[132]   Ibudem.
 

[133]   Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 101.

 
 


Опубликовано на портале 01/01/2007



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика