Репников Александр Витальевич - доктор исторических наук, ведущий специалист Российского государственного архива социально-политической истории.
В эти дни мы отмечаем 185-летие со дня рождения великого русского мыслителя и ученого Н.Я.Данилевского - автора знаменитой книги «Россия и Европа», создателя теории культурно-исторических типов, предвосхитившей построения О. Шпенглера, В. Шубарта, А. Тойнби. Огромный всплеск интереса к концепциям Данилевского в современной России далеко не случаен – слишком многое в них созвучно дискуссиям и поискам нашего времени. О судьбе этого яркого представителя русской мысли и о полемике вокруг его идей рассказывает исследователь отечественного консерватизма, доктор исторических наук А.В.Репников.
«Цель государства состоит главнейше
в защите и охране жизни, чести и свободы народной»
Н.Я.Данилевский
Великий русский мыслитель и естествоиспытатель Николай Яковлевич Данилевский, 185-летие со дня рождения которого мы отмечаем в эти дни, появился на свет в селе Оберец Ливенского уезда Орловской губернии 28 ноября (10 декабря) 1822 года [1] в семье армейского офицера, впоследствии генерал-майора. По окончании Царскосельского лицея (1842) Николай некоторое время служил в канцелярии Военного министерства, а в 1843–47 гг. был вольнослушателем естественного факультета Петербургского университета.
В университете Данилевского больше всего влекла ботаника, и весной-летом 1849 г. он, готовясь к защите магистерской диссертации, занялся изучением флоры черноземной полосы Европейской России. Но его интересовали не только естественные науки. Нужда в средствах подтолкнула Данилевского к сотрудничеству в «Отечественных записках», он познакомился с А.А. Краевским, В. Г. Белинским, В. Н. Майковым. В течение нескольких лет еще студентом Николай посещал кружок М.В. Петрашевского. 15 июня 1849 года, находясь в Тульской губернии, где они вместе с П.П. Семеновым (впоследствии известным путешественником и политическим географом Семеновым-Тян-Шанским) проводили исследования, Данилевский был арестован. Его доставили в Санкт-Петербург и заключили в Петропавловскую крепость за связь с петрашевцами. Хотя Данилевский написал для комиссии, расследовавшей дело, специальный очерк, посвященный учению Фурье, это лишь отчасти облегчило его участь. В ноябре 1849 года он был освобожден, затем выслан под надзор полиции в Вологду, а в 1852 году переведен в Самару.
В этот период своей жизни Данилевский пишет такие обратившие на себя внимание работы, как «О движении народонаселения в России» (СПб., 1851; исследование было отмечено большой премией Русского географического общества (РГО) им. Жукова) и «Климат Вологодской губернии» (СПб., 1853; работа получила малую золотую медаль РГО). В 1857 году его причисляют к департаменту сельского хозяйства министерства государственных имуществ, через несколько лет (1862) он становится членом учёного комитета этого министерства, а с 1871 г. - членом совета при министре государственных имуществ.
В 1864 г. Данилевский приобрел имение на южном берегу Крыма (Мшатка), где в качестве гостей бывали такие выдающиеся умы, как Н. Н. Страхов, И. С. Аксаков, Л. Н. Толстой. С 1879 г. он исполнял должность директора знаменитого Никитского ботанического сада.
В последние годы жизни мыслитель приступил к написанию работы «Дарвинизм: Критическое исследование», определив ее как «естественное богословие». Труд, в котором суммировались доводы антидарвинистов, помешала довести до конца скоропостижная смерть Данилевского. Николай Яковлевич скончался 7 ноября 1885 года в Тифлисе во время очередной экспедиции и был похоронен в своем крымском имении. При советской власти его могила была уничтожена.
Основные идеи Данилевского отражены в работе «Россия и Европа: Взгляд на культурно-исторические и политические отношения славянского мира к германо-романскому» (рукопись датирована 1864-68; впервые опубликована в журнале «Заря» в 1869; отд. изд. 1871, 1888, 1889, 1895, 1991, 1995, 2002, 2003 и др.), где он изложил разработанную им теорию культурно-исторических типов. Согласно этой теории, общечеловеческой цивилизации и единого общеисторического процесса нет и быть не может, существуют только различные культурно-исторические типы цивилизаций с их специфическими видами и жизненными циклами. Всего Данилевский выделял 11 «полноценных» культурно-исторических типов: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, халдейский или древнесемитический, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический или аравийский, романо-германский или европейский, славянский и два типа (мексиканский и перуанский), которые погибли «насильственной смертью» еще до завершения цикла развития.
Главное внимание Данилевский уделил германо-романскому и славянскому типам: считая славянский тип более перспективным, он предсказывал, что в будущем возглавляемое Россией славянство займет на исторической сцене место переживающего упадок германо-романского типа. На смену Европе, по прогнозам Данилевского, должна прийти Россия с ее миссией объединения всех славянских народов и высоким религиозным потенциалом. Торжество славянства означало бы «закат» Европы, которая враждебно настроена по отношению к своему «молодому» сопернику – России. Отвергая однолинейную модель исторического развития, Данилевский считал, что прогресс представляет не просто движение в одном направлении, а «прохождение» всех участков «поля», составляющего поприще человеческой деятельности. Для него каждая культура уникальна и неповторима, каждая несет в себе особую миссию и представляет замкнутый мир.
Как и славянофилы, Данилевский полагал, что европейская и славянская государственность произошли из различных корней. Но славянофильское обоснование особого пути развития России он дополнил системой научно обоснованных доказательств, введя в свою концепцию органическую теорию и разделив абстрактную мораль и реальную государственную политику. Именно эти дополнения вызвали больше всего нареканий со стороны славянофилов. Немалую роль в формировании государства Данилевский отводил географическим, в том числе внешним, факторам. При этом учитывались большие географические пространства, различия в социально-экономическом развитии регионов, обусловленные природно-климатическими условиями, фактор внешней опасности и т. д.
В России, по убеждению Данилевского, необходимы сильная власть и строгая централизация, т. к. «цель государства состоит главнейше в защите и охране жизни, чести и свободы народной» [2]. Сообразовываясь с этой целью, «государство должно принять форму одного централизованного политически целого там, где опасность еще велика; но может принять форму более или менее слабо соединенных федеративной связью отдельных частей, где опасность мала» [3]. Данилевский считал, что степень централизованности государства во многом зависит от степени опасности, угрожающей национальной чести и свободе, которые государство должно защищать. Таким образом, централизации Русского государства способствовало и наличие враждебных соседей, от которых нужно было обороняться. Начало русской государственности было положено борьбой с монголо-татарским игом, но после победы над этим противником и прекращения рода Рюриковичей государство распалось, и только инстинкт народного самосохранения, наличие которого в народе особо подчеркивал Данилевский, помог возрождению государства.
Мыслитель был убежден в необходимости сохранения неограниченной монархии, отмечая, что самодержец в России при всей полноте его власти, тем не менее, не может распространять эту власть на «область духа, область веры». Малейшее отклонение власти от религиозных традиций порождало, по мнению Данилевского, раскол и смуту. Это ограничение – единственно возможное, поскольку ни конституция, ни парламент в России «никакой иной опоры, кроме той же царской воли, которую они должны ограничивать, не будут и не могут иметь. Каким же образом ограничат они эту самую волю, на которую единственно только и могут опираться?» [4]. Конституция и парламент, с точки зрения Данилевского, возможны в России «только как мистификации, как комедия». Даже если политическая система со временем потребует изменений, эти изменения должны вноситься постепенно.
Вместе с тем верный традиции славянофилов, Данилевский считал, что ограничивать свободу в обществе из страха перед революцией абсурдно, поскольку это может вызвать лишь еще большее противодействие. По его мнению, разумным является сочетание реформ и сильной государственной политики. Нужно найти верное соотношение между либерализмом и охранением, а сужение общественных свобод приносит больше вреда, чем пользы. В статье «Происхождение нашего нигилизма» Данилевский отмечал, что в то время как западнические идеи свободно проникали в общество, славянофильские патриотические издания «Молва», «Парус», «День», «Москвич» запрещались и преследовались. Эти издания, «как костями, покрыли скорбный путь» к национальному самосознанию, и виновато в этом слепое запретительство. С негодованием Данилевский писал об изданиях официозного толка, которые «своею бездарностью, тошноту возбуждающим подобострастием, льстивостью и лживостью тона, в сущности служат отрицательным образом тому же делу, как и западнические, выгодно оттеняя их собою» [5]. Только к концу жизни Данилевский стал испытывать определенное разочарование в реформах, более критически оценивая действия правительства императора Александра II.
Мыслитель оптимистично смотрел в будущее России и верил, что политическая революция России не грозит. С введением порядка в вопросах престолонаследия и с освобождением крестьян от крепостной зависимости, полагал он, исчезли все причины, волновавшие в прежнее время народ, и не только революция, но даже «простой бунт, превосходящий размер прискорбного недоразумения», в России «сделался невозможным». Для того чтобы нечто такое произошло, нужно радикальное изменение нравственного характера русского народа и его мировоззрения, а подобные изменения, отмечал Данилевский, происходят столетиями и предугадать их невозможно. Что касается причины популярности радикальных идей, то она, по его мнению, заключалась в стремлении походить на Европу, в «европейничании», которым «заражена» русская интеллигенция, тогда как народ эти идеи не поддерживает, оставаясь верным идеалам православия и самодержавия.
Кстати, рекомендации Данилевского, изложенные в двух его статьях на экономические темы («Несколько мыслей по поводу упадка ценности кредитного рубля, торгового баланса и покровительства промышленности» и «Несколько мыслей по поводу низкого курса наших бумажных денег и некоторых других экономических явлений и вопросов») оказались воплощены в реальной политике. Именно доводы Данилевского убедили И. А. Вышнеградского, назначенного в 1887 г. министром финансов, в необходимости для России покровительственной системы и вдохновили его укрепить финансовую систему, усилить протекционизм, принять меры по ликвидации бюджетного дефицита.
Основная полемика вокруг «России и Европы» развернулась уже после смерти ее автора на страницах «Вестника Европы» и «Русского вестника» между Вл.С.Соловьевым и Н.Н.Страховым. Не ограничиваясь рамками конкретной работы Данилевского, оппоненты поднимали вечные вопросы соотношения общечеловеческих и национально-русских принципов. Страхов считал, что книгу Данилевского «можно назвать целым катехизисом или кодексом славянофильства», кульминационной точкой развития славянофильской идеи. Именно эта страховская оценка «России и Европы» чаще всего приводится в работах исследователей, однако далеко не все историки разделяют мнение о принадлежности Данилевского к славянофильству (см., например, докторскую диссертацию Н. И. Цимбаева).
С другой стороны, Страхов подчеркивал оригинальность работы Данилевского, который «нигде не опирается на славянофильские учения как на что-нибудь уже добытое...». Особо выделялось стремление Данилевского дать «более научную» основу национального мировоззрения, чем это было у славянофилов. Здесь на первый план выступала теория культурно-исторических типов, которую Страхов считал исходным пунктом всей книги (хотя она и занимает лишь три главы из семнадцати), наиболее оригинальной и значимой стороной учения Данилевского. Обоснование Данилевским особого пути России «строго научной» теорией культурно-исторических типов ставилось Страховым выше славянофильских обоснований самобытности России, как более реалистическое и научно аргументированное.
Вл.Соловьев в статье «Россия и Европа» подверг книгу Данилевского критике с точки зрения христианского универсализма. Теория культурно-исторических типов, писал он, ведет к проповеди национальной исключительности, а само деление человечества на культурные типы поверхностно. Если, по мнению Данилевского, сельская община и крестьянский надел - это экономическая основа грядущего славянофильского культурно-исторического типа, то для Соловьева - «это не есть задаток особо русского будущего, а лишь остаток далекого общечеловеческого прошлого». Если для Данилевского русская наука и искусство - одна из основ самобытного развития, то, по мнению Соловьева, «русские способны участвовать в общеевропейской научной деятельности приблизительно в такой же мере, как шведы или голландцы», а сама наука в России «уже достигла наивысшей ступени своего развития и вступает в эпоху упадка». Невысокого мнения Вл.Соловьев был и о перспективах развития русской философии и культуры, о возможностях «для великого и независимого будущего России в области мысли и знания». единственный выход он видел в самом тесном внешнем и внутреннем общении с Европой. Выигрывайте в игровые слоты в казино Вулкан 24 - https://vulkan-moscow-club.com
Резко критически Соловьев отнесся к «естественной системе» истории Данилевского, назвав ее «произвольным измышлением» и ненаучным «дефективным» опытом. Начавшись в рамках научного дискурса, полемика благодаря Соловьеву приобрела резкий и агрессивный тон (К.П. Победоносцев 1 декабря 1890 г. раздраженно написал Е.М. Феоктистову: «Что это еще Вл. Соловьев блядословит (так в тексте письма. - А. Р.) в новой книжке «Вестника Европы»? Когда будет возможно, пришлите мне взглянуть»). Статья «Немецкий подлинник и русский список», действительно, вовсе не отличалась взвешенностью, а утверждения о «списке» теории Данилевского с «немецкого подлинника» (т.е. плагиате идей немецкого философа и историка Г. Риккерта) были явным искажением фактов. В 50-х гг. ХХ в. американский исследователь Р. Макмастер, проанализировав статью Соловьева, доказал, что тот, переводя тексты Г. Риккерта на русский язык, произвел «редактирование», изменив их в нужном для себя направлении. Более подробный разбор допущенных Соловьевым неточностей и намеренных искажений можно найти в монографии Б. П. Балуева [6].
Впоследствии идеи Данилевского вызвали большой интерес у К. Н. Леонтьева, Ф. М. Достоевского, К. Н. Бестужева-Рюмина, Д. А. Хомякова, В. В. Розанова, П. А. Сорокина, а также критические отклики Н. И. Кареева, П. Н. Милюкова, Н. К. Михайловского, К. А. Тимирязева. Его концепция предвосхитила построения таких западных мыслителей, как О. Шпенглер, В. Шубарт, А. Тойнби и др.
В советской историографии вплоть до конца 60-х годов обращение к отечественному консерватизму по понятным причинам было очень редким. Оказался полузабытым и Данилевский. Зато в Русском зарубежье и у западных исследователей интерес к этой теме не иссякал. Из работ эмиграции заслуживают внимания фундаментальные книги «История русской философии» и «Русские мыслители и Европа», написанные богословом В.В. Зеньковским. Исследуя и выявляя различия между Данилевским и славянофилами по вопросу возможного синтеза Запада и России, он отмечал, что Данилевского в то же время нельзя полностью обособлять от славянофильства. Хотя многие из его идей используются радикальными антизападниками, «причину этого... нужно видеть не в логике идей, …а в той объективной почве, на которой зреют люди и их идеи. Не пришло еще время для великого национального синтеза...», - писал Зеньковский. К консервативному наследию обращались идеологи сменовеховства Ю.В.Ключников и Н.В.Устрялов, находившийся под сильным влиянием идей Н.Я.Данилевского о цикличности исторического развития.
По-своему характерны и примечательны трактовки американских историков Г.Кона и Р.Макмастера. Еще первый провел отчетливую параллель между взглядами Данилевского и Сталина на западный либерализм, на особую миссию России в отношении остального мира [7]. Книга Р. Макмастера «Данилевский. Русский тоталитарный мыслитель» (1967) [8] была уже прямо направлена на отождествление государственно-политических моделей русских консерваторов и большевиков. (Неоднократно сравнивал он Данилевского и с Марксом). Русский консерватизм и русский социализм, в глазах Макмастера, одинаково враждебны Западу и опасны для него, а неприятие капитализма, буржуазных мировоззренческих ценностей и стремление к экспансии - основные черты русского народа, отразившиеся в идеях Данилевского.
С 60-х годов, отчасти в ответ на зарубежные публикации, в Советском Союзе тоже стали появляться специальные работы на ранее запретную тему русского консерватизма [9]. В противоборстве социалистического и капиталистического лагерей идеи, высказанные русскими консерваторами в конце XIX и начале ХХ веков, оказались весьма злободневны. Запад делал акцент на определенной преемственности между российскими и зарубежными мыслителями (Данилевским, Шпенглером, П. А. Сорокиным, Тойнби); на прогнозах в отношении грядущих войн и революций; и на тождестве между русским консерватизмом и большевизмом как «двумя тоталитарными идеологиями». Советские исследователи, при всех необходимых оговорках об «исторической обреченности» консерватизма, в определенной мере принимали негативные отзывы консерваторов о буржуазной системе, выдвигая их на первый план. Так или иначе, позднесоветская историография стремилась, насколько это позволяли идеологические рамки, идти в изучении наследия отечественной консервативной мысли дальше западной науки.
В 1990-е годы имя Н.Я.Данилевского в российском обществе приобрело необычайную популярность. Философы, историки, политологи и социологи публикуют сотни статей, затрагивающих его взгляды [10]. Одна за другой защищаются посвященные ему диссертации, среди которых есть и интересные исследования [11]. Этот всплеск интереса к наследию Данилевского, разумеется, не случаен – слишком многое в нем созвучно поискам и проблемам современной России.
Примечания
[1] Подробнее см.: Репников А. В. Данилевский Н.Я. // Общественная мысль России XVIII – начала ХХ века: Энциклопедия. М., 2005. С. 133-135.
[2] Данилевский Н. Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995. С. 189.
[3] Там же. С. 191
[4] Данилевский Н. Я. Горе победителям: Политические статьи. М., 1998. С. 285.
[5] Там же. С. 332–34.
[6] Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». Тверь, 2001. Издание второе, исправленное и дополненное.
[7] Kohn H. The Mind of Modern Russia: Historical and Political Thought of Russia’s Great Age. New Brunswick, New Jersey, Rutgers University Press, 1955.
[8] MacMaster R. Danilevsky. A. Russian Totalitarian Philosopher. Cambridge, Massachusetts, Harvard Univ. press, 1967.
[9] См., напр.: Мордовский Н. В. К критике «философии истории» Н. Я. Данилевского // Философские проблемы общественного развития. М., 1971. В 80-х годах серию статей опубликовала Л.Р. Авдеева (см., напр.: Авдеева Л. Р. Проблема “Россия и Европа” в воззрениях Н. Я. Данилевского и К. Н. Леонтьева // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1982. № 3. и др.)
[10] См. Репников А.В. Консервативная концепция российской государственности. М.,1999. Книгу можно скачатьhttp://www.conservatism.narod.ru/repnikov/repnikov-monograph.doc, а также: Аринин А.Н., Михеев В.М. Самобытные идеи Н.Я. Данилевского. М., 1996; Михеев В.М. Славянский Нострадамус. Брест, 1993; Он же. Тоталитарный мыслитель. Брест, 1994; Бажов С.И. Философия истории Н.Я. Данилевского. М., 1997.
[11] См. диссертации Н.Г. Нугмановой, А. К. Камкина, А.Н. Птицына, А.В. Ефремова, М.А. Емельянова-Лукьянчикова.