«Великие державы» и современный мировой порядок
В последнее время мировой порядок определяют по-разному. Например, в сфере экономики его характеризуют как многополярный с тенденцией к биполярности, так как США и Китай все больше отрываются от остальных ведущих экономических держав по основным показателям. В сфере безопасности он все еще видится биполярным – ядерные потенциалы США и России существенно превышают потенциалы остальных членов ядерного клуба. В сфере глобального управления мир характеризуется как однополярный, поскольку только Соединенные Штаты представляются истинной великой державой, способной к руководству строительством нового мирового порядка.
Складывается своего рода гибкий «проблемно-ситуативный подход» (ad hoc approach) при описании мирового порядка – отказ от прежних жестких структур и норм и формирование новых, связанных с той или иной ситуацией или проблемой (issue approach, ad hoc coalitions, etc.). Такой подход допускает любое количество полюсов, в зависимости от того, что мы берем за единицу отсчета, какие параметры сопоставляем. Правомерно ли это? Представляется, что данный подход не способствует лучшему пониманию происходящих в мире процессов. Да и категория полюса не позволяет вольно и упрощенно ее использовать, ставя на место полюсов то разные страны (США – полюс, КНР – потенциальный второй полюс, великие державы – полюса в многополярном мире), то политические системы (полюс демократии против недемократии), то экономические системы (полюс богатства – «золотой миллиард» против остального мира) и т. п. [1]
Значительная часть американских и российских специалистов по международным отношениям соглашается с тем, что мир является бесполюсным, но полицентричным, причем великие державы остаются важнейшими центрообразующими категориями в формирующемся мировом порядке. За последние 20 лет число великих держав существенно увеличилось, хотя каждая из них обладает разным потенциалом по отдельным параметрам.
Существуют различные определения «великой державы». В данной работе мы будем исходить из следующего: Современная “великая держава” – это государство, сохраняющее очень высокую (или абсолютную) степень самостоятельности в проведении внутренней и внешней политики, не только обеспечивающей национальные интересы, но и оказывающей существенное (в разной степени, вплоть до решающего) влияние на мировую и региональную политику и политику отдельных стран (мирорегулирующая деятельность), и обладающее всеми или значительной частью традиционных параметров “великой державы” (территория, население, природные ресурсы, военный потенциал, экономический потенциал, интеллектуальный и культурный потенциал, научно-технический, иногда отдельно выделяется информационный потенциал). Самостоятельность в проведении внешней политики мирорегулирующего характера предполагает наличие воли и исторического опыта, традиции и культуры участия в мировой политике в качестве решающего и/или активного игрока. Как и любое другое определение, предлагаемое определение не может претендовать на исчерпывающий характер, но позволяет ответить на некоторые вопросы, когда речь заходит о ведущих игроках в современной мировой политике, а также сопоставить возможности России и других ведущих мировых держав.
После окончания эпохи существования двух сверхдержав, находившихся в большом отрыве от остальных крупных государств, Соединенные Штаты видели остальной мир «плоским». Не осталось сопоставимых с ними по могуществу государств, не было никаких препятствий для реализации либерально-демократической концепции мира. Реализм и его категории стали непопулярными. Главным для США было не поддерживать баланс сил и координировать действия с ведущими мировыми державами, а исключить появление могущественных игроков, подобных СССР, возникновение оппозиции или препятствия со стороны какого-либо государства или группы государств.
Работая над концепцией продления «золотого века Америки», американские внешнеполитические стратеги и эксперты при оценке постбиполярных международных отношений упустили одну важную деталь: за годы советско-американского конкурентного регулирования очень сильно изменились такие страны, как Китай, Япония, Индия, Пакистан, Бразилия, Турция и ряд других. В немалой степени усилению этих государств способствовала политика СССР и США, которые помогали им в экономической и военной сферах. После распада биполярной системы, с ослаблением сдерживающих факторов в развитии, эти страны, постепенно включаясь в мировую финансовую и экономическую систему, стали более самостоятельными и конкурентоспособными. Изменился и Европейский союз, который хотя и не дистанцировался от США, но преследовал свои интересы. Более четко стала проявляться претензия Франции и Германии на демонстрацию великодержавного статуса. Росло число довольно сильных игроков, способных конкурировать и не всегда готовых целиком принять то, что им предлагала сверхдержава.
В 1990-е годы при администрации Клинтона реализация американской глобальной стратегии происходила почти беспрепятственно, в 2000-е годы трудности стали более ощутимыми – и не только из-за военных операций в Афганистане и Ираке. Вышедшие на высокий уровень Китай, Индия, Бразилия; оправившаяся от постсоветского синдрома Россия; активизировавшие свое участие в мировой политике (хотя и связанные структурами ЕС) Германия и Франция; начавшая задумываться о более самостоятельной роли Япония; Иран, сделавший заявку на повышение статуса за счет обретения ядерного оружия – все это возвращает к проблеме, какова сегодня роль уже состоявшихся великих держав и чего можно ждать от так называемых поднимающихся государств.
Именно в связи с ростом группы великодержавных игроков был поставлен вопрос о реформировании Совета Безопасности ООН, появилась «двадцатка», сделавшая маргинальной роль «восьмерки», а у США возникли трудности в ВТО, где Китай и Бразилия начали более жестко отстаивать свои интересы. Отдельные державы стали проявлять больше заинтересованности и активности в укреплении своего преобладающего регионального влияния. Пришлось задуматься о том, например, как совместить количественное расширение НАТО и глобализацию сферы ее деятельности с интересами держав, не входящих в ее состав, как нейтрализовать возможное возникновение альтернативных НАТО структур.
К 2000 году в США начали все острее понимать необходимость пересмотра существовавших оценок мировой ситуации, реального расклада сил в мире, возможностей Соединенных Штатов. Хотя глубокого кризиса в трансатлантическом сообществе не случилось, проблемы возникли. Отношения с КНР оставались умеренно и нейтрально дружественными, но в то же время конкурентными. Отношения с Россией испытывали застой на грани кризиса. Бразилия проявляла заинтересованность в диверсификации своих отношений, хотела выйти за пределы Американского континента, устанавливая самостоятельные связи и отношения с КНР, Индией, Россией, ЕС и другими странами, минуя США. Серьезной, почти неразрешимой проблемой стал Иран, особенно в сочетании с неурегулированностью иракской и афганской ситуаций.
Особое значение, прежде всего в связи с политикой отдельных стран, приобрела тема природных ресурсов. Далеко не все великие державы имеют достаточное количество собственных природных ресурсов, и это их слабое место может быть использовано конкурентами, причем не только из числа великих держав. США и европейские государства хотели бы установить жесткий контроль над ресурсами других стран, обладать большей свободой в получении чужих минеральных запасов. С их стороны высказывается опасение, что богатые ресурсами страны (речь идет в первую очередь о России) могут перейти к более активной и жесткой внешней политике, ограничить возможности США не только в экономической, но и в политической сфере, снизить их влияние в отдельных регионах (например, Бразилия и Аргентина – в Южной Америке, Россия – в Центрально-Восточной Азии).
Представляется, что эти страхи сильно преувеличены. Соединенные Штаты (хотя их потребности очень велики) достаточно хорошо обеспечены ресурсами, у них есть богатые ресурсами соседи-союзники (например, Канада). Но США – страна, проводящая политику на опережение, на перспективу: они боятся оказаться ограниченными в получении ресурсов, хотят иметь запасы на случай кризиса. Таков же их подход и в сфере обеспечения безопасности: не допустить появления оппонента или врага сильнее США. Наиболее откровенное выражение этой идеи – стратегия упреждающего удара.
Что касается западноевропейских стран, то они менее богаты ресурсами для обслуживания своих высокоразвитых экономик. Еще более зависимы в этом плане центральноевропейские страны. Не обладают достаточными ресурсами для удовлетворения всех своих нужд Китай и Индия – одни из самых быстрорастущих стран.
По американской и европейской версии, следует сдерживать и контролировать действия государств – производителей ресурсов (в их число попадают не только крупные державы, вроде России и Бразилии, но и небольшие и несильные страны, с которыми договориться легче). Помимо эпатажного заявления о том, что необходимо покончить с «неравенством» в ресурсной сфере, когда отдельные страны слишком много имеют, а у других ничего нет, руководство США предпринимает и другие шаги в этом направлении. В рекомендациях политологов администрации Обамы говорилось, что следует более активно вовлекать отдельные региональные державы в общую с США орбиту международной деятельности. Указывалось на важность выработки общей энергетической политики не только со странами ЕС, но и с азиатскими странами – потребителями энергии и других ресурсов, прежде всего с КНР и Индией.
США и ЕС уже проводят политику диверсификации получения ресурсов. Достаточно посмотреть на многочисленные проекты строительства трубопроводов из Азии в Европу, на усилия по выработке трансатлантической энергетической хартии, на ситуацию в Ираке, где сосредоточены огромные запасы нефти. Россия оказывается в центре интересов стран – потребителей ресурсов. Ей будет очень трудно противостоять консолидированной политике США, ЕС, Индии, КНР и получать выгодные условия. Пока такой сценарий представляется сомнительным, учитывая особую позицию Китая по разным вопросам мировой политики. Индия также до конца не оформила свою макрорегиональную стратегию, хотя в настоящее время следует в фарватере американской политики, так как ей это выгодно для продолжения экономического и военного подъема.
К концу первого десятилетия 2000-х годов Соединенные Штаты заявили об усилении взаимодействия с ведущими центрами силы – великими державами, о необходимости согласования своих действий с их интересами, о коллективности в строительстве мирового порядка ХХI века. Означает ли ориентация США на достижение консенсуса с великими державами в решении глобальных проблем радикальное изменение их национальной стратегии?
Доктрина Обамы
Стратегия национальной безопасности 2010 года стала новой версией международной деятельности, призванной восстановить престиж США и нейтрализовать негативные последствия политики республиканцев [2]. Положения документа 2010 года мало отличаются от «доктрины Клинтона» или «доктрины Буша»: цель – реализация стратегии глобального лидерства, обеспечение наиболее благоприятных, безопасных условий для Америки – осталась прежней. Для документа характерна большая детализация положений, спокойный и ненаступательный стиль изложения. Преемственность же в стратегии международной деятельности при администрации Обамы сохранилась.
Заявлено, что нет страны, которая находилась бы в лучшем, чем Америка, положении для лидерства в эру глобализации. Сохранены два основных направления американской политики: обеспечение безопасности и распространение демократии в мире. Указывается, что в мире с многочисленными угрозами, исходящими от государств, негосударственных акторов и «неудавшихся стран», США будут поддерживать военное превосходство для обеспечения национальной и глобальной безопасности. Отмечается, что безопасность и процветание Америки невозможны без поддержки общечеловеческих демократических норм, противостояния агрессии и несправедливости. Поддержка общечеловеческих норм объявляется фундаментальной для американского лидерства и рассматривается как источник силы США в мире. Демократы заявили о приверженности основным стратегическим приоритетам, сформулированным при администрации Клинтона; об отказе от жесткого унилатерализма, о стремлении договариваться с другими странами и действовать совместными, коллективными усилиями.
Американская внешнеполитическая мысль очень чутко реагирует на происходящие в мире изменения, поэтому заявления о «бесполюсном», полицентричном мире, о необходимости координировать действия с ведущими странами неслучайны. Соединенные Штаты будут оказывать влияние на распределение ролей между старыми и «поднимающимися» великими державами. Можно заметить, что они выстроили особые отношения с Индией, которая рядом с Китаем и Японией чувствует себя более слабым игроком и заинтересована в партнерстве со сверхдержавой. Отказываясь подписывать ДНЯО, отдавая свой ядерный потенциал под контроль США, Индия выигрывает время и неуклонно наращивает военную и экономическую мощь. Приближенность к США позволяет ей экономить на затратной глобальной или макрорегиональной деятельности.
Соединенные Штаты допустили Китай и Бразилию в ВТО и затем в «двадцатку». Не исключается возможность вхождения Бразилии и Индии в число постоянных членов СБ ООН. Это не только открыло широкие возможности для дальнейшего роста экономики названных стран, но и серьезно повысило их статус в мировой политике. Что касается России, то ее действия и стремление расширить мирорегулирующую деятельность тормозятся. «Возвратом в большую политику», как писали американские политологи, она в большей степени обязана себе самой и своему оставшемуся великодержавному потенциалу. Следует отметить, что Россия является державой, располагающей очень важным и необходимым качеством – исторически сложившейся культурой и практикой (опытом) макрорегулирования, у нее есть для этого воля и потенциал. Именно это качество – мыслить и действовать глобально – существенно отличает ее от ряда новых великих держав (например, Бразилии и Индии). Для такой деятельности требуются немалые усилия и затраты, и это нелегко для России, которой необходимо справиться с последствиями роспуска СССР и закрепиться в качестве нового сильного игрока в мировой и макрорегиональной политике. У Китая тоже есть такой исторический опыт и культура, но он пока не торопится в полном объеме его использовать, наращивает потенциал.
Затратность глобального регулирования признается не только Россией, Китаем, Индией и Бразилией. Это понимают и в США, столкнувшихся с серьезными проблемами не только внешнего (мирорегулирующего) характера, но и внутренними. Уже не в первый раз поднимается вопрос о возможности перенапряжения сил сверхдержавы. В ряде публикаций высказывается опасение, что стремление Соединенных Штатов к реализации заявленной на столетие глобальной стратегии может обернуться для них нежелательными результатами – ослаблением позиций в мировой экономике, осложнением внутриполитической обстановки из-за кризиса социальных программ. Как со стороны демократов-либералов [3], так и республиканцев-консерваторов [4] раздаются призывы к экономии ресурсов, к ограничению масштабов международной деятельности, к взаимодействию с другими державами или передаче им полномочий по решению проблем их региональных подсистем. Такие призывы, надо сказать, раздавались еще в начале 1990-х годов, когда только разворачивалась глобальная постбиполярная деятельность США, но мало кто к ним прислушивался [5].
Как отмечают не только американские политологи, влияние Америки будет неуклонно уменьшаться, и главной задачей сверхдержавы становится разумное управление эти процессом. Предлагается сократить расходы на внешнюю политику: или вообще отказаться от дорогой глобальной деятельности, или постараться привлечь для выполнения задач глобального регулирования как можно больше государств. Вопрос в том, захотят ли ведущие державы участвовать в этом на условиях США или станут диктовать условия расточительной сверхдержаве, оказавшейся в неблагоприятном положении [6].
Ведущие государства не торопятся брать на себя бремя построения мирового порядка. Ни Китай, ни Индия, ни европейские державы, ни Бразилия не заявляют о готовности нести финансовые или иные расходы для решения проблем неудавшихся стран, где после военных операций НАТО, «оранжевых революций», гражданских войн, экономических и политических кризисов сохраняется нестабильность и отсталость. Россия заявляет о готовности участвовать в формировании мирового порядка, решении глобальных проблем (в частности, международного наркобизнеса, терроризма), защищает позитивное наследие эпохи биполярного управления, оказывает политическое, экономическое и гуманитарное содействие ряду постсоветских стран, где сложилась сложная обстановка после обретения независимости, и особенно в 2000-е годы. Такая глобальная и региональная вовлеченность вызывает критику со стороны части российских политологов и политиков, отрицающих великодержавный статус современной России, считающих, что она должна прежде всего решить внутренние проблемы. Не признавалась такая роль РФ и многими американскими специалистами по международным отношениям, что повлияло на политику администрации Дж. Буша-мл. и российско-американские отношения.
На наш взгляд, количественные показатели не всегда могут служить основой для определения статуса, когда речь идет о регулировании международных отношений, о мировом порядке, хотя не учитывать их также нельзя. Китай, Индия и Бразилия также имеют свои внутренние проблемы (бедность, безграмотность, криминал и т.п.), но уже сейчас без их участия трудно представить себе решение вопросов не только глобальной экономики, но и международной безопасности (например, контроля над ядерными арсеналами и технологиями). При всем том эти страны в меньшей степени, нежели Россия, стремятся стать глобальными регуляторами. Сочтут ли они когда-либо возможным перехватить инициативу у Соединенных Штатов, захотят ли? Станет ли группа стран БРИК реальной силой в мировой политике? На эти вопросы пока ответить трудно, принимая во внимание разнонаправленный характер интересов входящих в эту группу стран.
И все-таки новые гиганты готовятся к тому времени, когда Соединенные Штаты частично или полностью утратят возможность выполнять взятые ими на себя глобальные обязательства. Об этом пишут, например, японские политологи. Размышляют об этом и в Китае. Как заметил (на наш взгляд, верно) американский политолог М. Мэнделбаум, все критикуют или не любят США, но когда дням американского управления придет конец, о нем пожалеют [7]. России тоже следует задуматься над такой перспективой, так как у нее среди современных великих держав не самая сильная позиция, особенно в экономике.
Российско-американские отношения
Отношения России со всеми великими державами очень важны, ей необходимо активно взаимодействовать с ними, просчитывая последствия на долгосрочную перспективу. Соединенные Штаты – особая страна для России. Российскую Федерацию, как правопреемницу СССР, связывает с ними опыт биполярного регулирования со всеми его плюсами и минусами. Противоречивый, бифуркационный характер двусторонних отношений в 2000-е годы (ограниченное сотрудничество по отдельным вопросам) привел к тому, что в 2009 году, когда к власти пришли демократы, вопрос о партнерстве не стоял. В заявлениях членов администрации и в работах американских экспертов отмечалось, что Америка должна быть открытой для диалога и партнерства, но это не предполагает отказа от основных принципов, на которых базируется американское государство и его политика. Это означало, что партнерство с Россией остается отдаленной перспективой (если оно вообще возможно), а двусторонние отношения могут развиваться и не в формате полномасштабного или стратегического партнерства. Отдельные политологи указывали на то, что истинное партнерство и интеграция с Западом возможны лишь в том случае, если Россия изменит свой взгляд на мир, что представляется пока проблематичным. Раз США и Россия не могут отказаться от своих базовых принципов и взглядов на себя и на мир, стремление к формату партнерских отношений нереалистично и контрпродуктивно для США [8].
Россия и США взаимодействуют в решении ряда глобальных проблем (терроризма, наркотиков, ОМУ), в урегулировании отдельных конфликтов и кризисных ситуаций (хотя и не всегда успешно); осуществляют культурное и научное сотрудничество; вместе работают в СБ ООН, «двадцатке», «восьмерке». Они продолжают создавать новые механизмы взаимодействия (Совет Россия – НАТО, Российско-американская Президентская комиссия, структуры ОБСЕ и др.). Есть основания полагать, что когда решится вопрос о режиме наибольшего благоприятствования в торговле для России (Поправка Джексона – Вэника), Россия станет членом ВТО и будет достигнут консенсус по вопросу о системе европейской безопасности и системе ПРО, база двустороннего взаимодействия еще более расширится.
Последние внешнеполитические документы и публикации экспертов по международным отношениям свидетельствуют о том, что США в своей политике ориентируются прежде всего на укрепление трансатлантического сообщества, которое может расшириться за счет новых восточноевропейских членов [9], на выработку единой позиции стран-членов НАТО и ЕС по экономическим и политическим проблемам (в том числе в сфере энергетики), на более глубокое вовлечение в свою деятельность Китая и Индии. По-прежнему на повестке дня и демократизация мира, в том числе активная политика в постсоветских странах, где США и РФ остаются конкурентами. Можно также предположить, что американское руководство, особенно члены Конгресса, не захотят лишиться важных рычагов влияния (или давления) на Россию, удовлетворив ее озабоченности в сфере экономики и торговли, политической сфере, сфере безопасности. Достижение согласия (хотя и неполного) по СНВ не снимает оставшихся противоречий в решении проблем двусторонних отношений.
Комментируя необходимость «вовлечения» России во взаимодействие с США, иногда даже либеральные политологи делают акцент на том, что Россия остается второй ядерной державой и единственной страной, способной уничтожить США. Отмечается, что в случае усиления авторитарных тенденций в России, что, по их мнению, приведет к продолжению ее «экспансионистской имперской» политики, Соединенные Штаты вновь столкнутся с серьезной проблемой: Россия в очередной раз станет препятствием на пути реализации американской глобальной стратегии по преобразованию мира. Хотя, как отмечается, Российская Федерация не является и вряд ли станет сверхдержавой или крупнейшей мировой державой (как США и Китай), она может создать немало проблем для США и стран Европы [10]. Учитывая это, для нейтрализации негативных тенденций внутри РФ и в ее внешней политике, предлагается не устрашать Россию, а вовлекать ее активнее в международные структуры и в диалог с Западом [11].
Но есть и более сбалансированная позиция, которая, на наш взгляд, пока одерживает верх в США на обоих уровнях – политическом и экспертном: по-настоящему, а не декларативно «перевернуть страницу» в российско-американских отношениях, отказавшись от тезиса о «победе США и Запада в холодной войне», от идеи однополярного мира и превосходства Америки, порвав с чрезмерной зависимостью от различных этнических, корпоративных и бюрократических групп, которые оказывали решающее влияние на формирование политики в отношении России при администрациях Клинтона и Буша-мл. Руководствоваться принципом взаимозависимости и взаимной уязвимости, который требует от США гибкости и прагматизма, диктует необходимость более конструктивного использования всех возможностей во взаимодействии со странами, способными обеспечить поддержку в решении важных задач глобальной стратегии [12].
Такая оценка международной ситуации и такой подход к российско-американским отношениям представляются более верными и отвечающими современному состоянию мировой политики. Вопреки надеждам на спокойное и бесконфликтное существование после окончания холодной войны, ситуация в мире не упрощается. Причина этого – не отсутствие демократии в тех или иных странах, а реальные тенденции на глобальном, региональном и национальном (страновом) уровнях, имеющие место во всех сферах: экономической, военной, идеологической. В такой ситуации взаимодействие старых и новых великих держав просто жизненно необходимо.
Примечания:
[1] Один из ведущих отечественных философов и политологов, Э.Я. Баталов, верно, на наш взгляд, отмечал, что полюсная характеристика мирового порядка некорректна. Он исходил из определения полюса: «Полюса – это мощные контрарные мировые подсистемы, образующие крайние точки глобальной оси, на которой держится (вращается) миросистема. … с уничтожением одного полюса автоматически исчезает и другой, а вместе с ними и старый миропорядок, что случилось в конце 1980-х – начале 1990-х годов». См.: Баталов Э.Я. Новая эпоха – новый мир. Свободная мысль. 2001. № 1. С. 4-13. См. также по проблеме мирового порядка в ХХI веке: Шаклеина Т.А. Россия и США в международных отношениях ХХI века. М.: Проспект, 2010.
[2] National Security Strategy of the United States of America. The White House. Washington. D.C. May 2010 / http://www.whitehouse.gov/nsc/nss/2010 (последнее посещение 15 декабря 2010 г.)
[3] Mandelbaum, Michael. The Frugal Superpower. N.Y., 2010
[4] Basevich, Andrew J. The Limits of Power. The End of American Exceptionalism. N.Y.: Holt Paperbacks, 2009.
[5] См. по этому вопросу: Шаклеина Т.А. Россия и США в новом мировом порядке. М., 2002. С. 120-152 / http://www.obraforum.ru
[6] Совет стать «бережливой державой», меньше занимать и потреблять, пока непопулярен в политическом истеблишменте США. Однако специалисты обращают внимание на тот факт, что с ростом людей пенсионного возраста (к 2011 году в пенсионный возраст вступят или будут к нему неуклонно приближаться дети, рожденные между 1946 и 1964 годами - так называемый «бэби бум») государство будет не в состоянии выполнять в полном объеме социальные гарантии (медицинское страхование и пенсии). Для выполнения этих обязательств потребуется поднять налоги на 150%, что нереально. Другим путем может стать более скромная и «бережливая» внешняя политика. См.: Mandelbaum M. The Frugal Superpower / http://www.guernicamag.com/features/1934/mandelbaum_8_1_10 (последнее посещение 24 ноября 2010 г.)
[7] Mandelbaum, Michael. The Case for Goliath. How America Acts as the World’s Government in the 21st Century. N.Y.: PublicAffairs, 2005.
[8] E. Rumer and A. Stent. Repairing U.S. – Russian Relations: A Long Road Ahead. INSS – CERES, April 2009; The Policy World Meets Academia. Designing U.S. Policy toward Russia. Ed. By T. Colton, and R. Legvold. American Academy of Arts and Sciences, 2010 / http://www.amacad.org (последнее посещение 25 ноября 2010 г.)
[9] В новой стратегии НАТО записано, что расширение альянса продолжится, и его членами станут в перспективе все европейские страны. См.: Active Engagement, Modern Defense. Strategic Concept for the Defense and Security of the Members of the North Atlantic Treaty Organization adopted by Heads of State and Government in Lisbon. Lisbon, Portugal. 19-20 November 2010 / http://ww.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_68580.htm (последнее посещение 5 декабря 2010 г.)
[10] Немалое число экспертов убеждены в том, что Россия не является и никогда не станет великой державой; что будет происходить неизбежный упадок, в результате чего она станет объектом борьбы между США, ЕС и Китаем, может исчезнуть как самостоятельное государство. Эту идею неоднократно высказывал З. Бжезинский, но у него появились молодые последователи. См.: Khanna, Parag. The Russian Devolution. In: The Second World. How Emerging Powers Are Redefining Global Competition in the Twenty-First Century. New York: Random House, 2009; State with Unnatural Boundaries. In: Brzezinski Zb. and Scowcroft B. America and the World. Conversations of the Future of American Foreign Policy. N.Y., 2008. В ежегодных докладах организации «Фридом хаус» Россия оценивается как несвободная страна, не выборная демократия / http://www.freedomhouse.org/uploads/nit/2009/tables-WEB.pdf (последнее посещение 17 ноября 2010 г.)
[11] Один из ведущих экспертов нового влиятельного Центра за американский прогресс С. Чарап прямо пишет, что «выталкивание (исключение) России может привести к тому, что она станет реваншистской силой, государством, стремящимся воспрепятствовать реализации интересов Запада, бросающим вызов существующему экономическому порядку. Отдельные ее действия уже сейчас свидетельствуют о том, что она может выбрать такой путь» / S. Charap. Principled Integration/ A U.S. Policy Response to the Economic Challenge Posed by Russia. Center for American Progress, 2010 / http://www.americanprogress.org/issues/2010/06/Russia_economy.html (последнее посещение 3 декабря 2010 г.)
[12] Айкенберри Дж., Дьюдни Д. Отступление от соглашений времен холодной войны // Россия в глобальной политике. № 1 (январь-февраль 2010) / http://www.globalaffairs.ru (последнее посещение 20 декабря 2010 г.)
Читайте также на нашем сайте:
«Российско-американские отношения в конце первой декады XXI века» Татьяна Шаклеина
«Перезагрузка» российско-американских отношений: проблемы и перспективы» Эдуард Соловьев
«Холодная осень 2008 года в российско-американских отношениях» Эдуард Соловьев
«Перенастройка», а не «перезагрузка» Сергей Караганов, Дмитрий Суслов, Тимофей Бордачев
«Трансформация сдерживания. 20 лет российско-американских отношений в стратегической сфере» Алексей Фененко
«Равновесие недоверия. Приоритеты России на фоне смены власти в США» Алексей Богатуров
«Барак Обама - новая политическая звезда на небосклоне: американская мечта сбывается, но что она сулит России?» Дмитрий Минин
«Чего ждать России от Хилари Клинтон: внешнеполитическая программа основного кандидата в президенты США» Дмитрий Минин