Начало статьи >>
Количественные оценки миграционных потоков
Количество вернувшихся в Россию в 1991–2001 гг. соотечественников оценивалось рядом экспертов в 11 млн человек. Но на Чрезвычайном съезде в защиту мигрантов (21–22 июня 2002 г.), созванном переселенческими и правозащитными организациями в знак протеста против принятых в том же году жестких, по сути направленных против мигрантов-соотечественников законов «О гражданстве Российской Федерации» и «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», была озвучена совсем иная цифра – 8,6 млн. человек [1].
Новая цифра стала результатом пересмотра предыдущей, оказавшейся по разным причинам завышенной. В частности, численность русских и русскоязычных переселенцев и беженцев могла завышаться из-за повторного счета и сложностей с учетом лиц, состоявших в смешанных браках. Однако главной причиной для пересмотра, скорее всего, стала все еще сохранявшаяся трактовка всех мигрантов как соотечественников. Действительная в условиях единого государства, теперь, после начавшегося разъезда по национальным квартирам, она затрудняла подсчет «настоящих» соотечественников, т.е. русских и русскоязычных переселенцев и беженцев. Вполне возможно, что цифра, озвученная на съезде, отражала попытку приблизиться к реальной численности, что было важно для переговоров с правительством. Но получить максимально реалистичную оценку стало возможным только тогда, когда были обнародованы материалы Всероссийской переписи населения 2002 г. по национальному составу.
Расчеты на основе статистических данных выполнили ученые Института социально-политических исследований РАН. Результаты опубликованы в коллективной монографии, увидевшей свет в 2009 г.
Согласно полученным результатам, в 1989–2004 гг. в Россию из ближнего зарубежья прибыло 5430 тыс. русских, из которых свыше 2 млн. затем вернулись обратно, столкнувшись на исторической родине «не только с материальными трудностями, но и с неблагожелательным отношением со стороны государства» [2]. Иначе говоря, итог реализации русского миграционного потенциала ближнего зарубежья оказался достаточно скромным.
Конечно, полученная оценка численности оставшихся в России мигрантов достаточно консервативна – она основывается в основном на учете прибывавших на постоянное место жительства (ПМЖ). Эксперты Всемирного банка, изучавшие зависимость размеров денежных переводов мигрантов от интенсивности и других параметров миграционных потоков в Восточной Европе и на постсоветском пространстве, неожиданно для себя обнаружили, что население России на 1,2% больше, чем было зафиксировано переписью. Они объясняют это расхождение недоучетом некоторых видов миграции, в особенности временной и так называемой цикличной – скажем, когда мигранты прибывают на сезон сельскохозяйственных работ, затем выезжают и вновь возвращаются к очередному циклу сельскохозяйственных работ [3]. Очевидно, что устаревшая практика учета в основном приезжающих на ПМЖ противоречит новейшим тенденциям: многие мигранты, даже годами находящиеся в стране пребывания, предпочитают делать это на формально временной, а не на постоянной основе.
Эти тенденции уже улавливаются исследователями. И не в этом ли кроется одна из причин наблюдаемого в последние годы сокращения в странах ближнего зарубежья числа русских, намеревающихся переехать в Россию на постоянное жительство? [4]
И все же, даже с учетом очевидных ограничений, официальная статистика, особенно материалы переписей населения, в данном случае предпочтительнее получаемых по разным методикам экспертных оценок, поскольку она, выявляя изменения в численности и национальном составе населения в межпереписные периоды, позволяет составить наиболее достоверные представления о влиянии на эти изменения миграционных процессов, причем за длительные периоды времени. Профессор Л. Рыбаковский (ИСПИ РАН), сопоставив переписи 1979, 1989 и 2002 г., пришел к выводу, что в национальном составе населения России за этот период произошли кардинальные изменения.
Таблица 1. Национальный состав населения России (тыс. человек)
Титульные национальности государств нового зарубежья
|
Численность населения на дату переписи
|
Увеличение (+), уменьшение (–) численности в межпереписной период
|
1979 г.
|
1989 г.
|
2002 г.
|
1979-1988 гг.
|
1989-2002 гг.
|
Русские
|
113522
|
119866
|
115868
|
+6344
|
-3998
|
Украинцы
|
3658
|
4363
|
2943
|
+705
|
-1420
|
Белорусы
|
1052
|
1206
|
815
|
+154
|
-391
|
Народы Закавказья
|
606
|
999
|
1949
|
+393
|
+950
|
Казахи
|
518
|
638
|
655
|
+120
|
+17
|
Народы Средней Азии
|
128
|
247
|
308
|
+119
|
+61
|
Народы Прибалтики
|
190
|
163
|
102
|
-27
|
-61
|
Молдаване
|
102
|
173
|
172
|
+71
|
-1
|
Все население
|
137410
|
147022
|
145167
|
+9612
|
-1855
|
Из таблицы видно, что наиболее значимым, действительно кардинальным сдвигом с 1989 по 2002 г. стало сокращение численности славянских народов. Уменьшение числа украинцев и белорусов было обусловлено не только их миграционным оттоком и естественной убылью, но и сменой национальной принадлежности – во время переписи 2002 г. свою национальность на русскую могли сменить примерно 1,2 млн украинцев и около 300 тыс. белорусов [6]. Что касается русских, основной причиной сокращения их численности стала неестественно высокая смертность, хотя нельзя сбрасывать со счетов и эмиграцию.
Заметим, что фактическая убыль русских значительно превышала цифру 3998 тыс. человек и была частично компенсирована за счет притока в Россию пяти с лишним миллионов тех, кого после распада Советского Союза усиленно вытесняли с отделившихся союзных окраин, а также полутора миллионов украинцев и белорусов, сменивших самоидентификацию. И хотя в дальнейшем более двух миллионов русских уехало обратно в страны исхода, возвращение соотечественников все же сыграло важную роль в восполнении тяжелых людских потерь, понесенных Россией в первые годы радикально-либеральных реформ.
К сожалению, начальный спонтанный приток русских и русскоязычных мигрантов не сопровождался со стороны властей действиями, которые позволили бы поддерживать его на действительно необходимом для восполнения демографических потерь уровне. Как подчеркивает Л. Рыбаковский, «Россия в те годы проводила миграционную политику, противоречащую ее национальным интересам» [7]. В итоге потери продолжали нарастать, «русский поток» довольно быстро сошел на нет, и Российская Федерация оказалась единственным на постсоветском пространстве государством, где наблюдалось снижение удельного веса основной коренной национальности. Если в 1979 г. доля русских в населении России составляла 82,6%, в 1989 г. – 81,5%, то в 2002 г. она снизилась до 79,8% [8]. Это, кстати, тоже свидетельствует не в пользу преувеличенных оценок численности вернувшихся в Россию соотечественников из стран ближнего зарубежья.
Понесенные потери (и не только русских) трудовых ресурсов не могли быть вполне восполнены без притока в Россию населения неславянского происхождения. Поэтому вторым кардинальным изменением стал заметный, даже резкий, рост закавказских диаспор , особенно армянской (в 2,1 раза) и азербайджанской (в 1,8 раза). Еще более впечатляющий рост численности (в 3 раза) наблюдался только у таджиков. Хотя уже с середины 1970-х годов в Россию шел интенсивный приток переселенцев (как русских, так и представителей титульных народов) из союзных республик и особенно Закавказья, после распада СССР масштабы миграции из Закавказья в РФ стали намного большими.
Учитывая крайне низкую рождаемость среди русского населения, не обеспечивающую его простого воспроизводства, можно предположить, что на достаточно длительную перспективу основным поставщиком населения в Россию станут южные регионы бывшего Союза. К такому выводу приходят эксперты Всемирного банка, поделившие постсоветскую территорию в демографическом плане на северную и южную части. В северную часть вошли Россия, Украина, Белоруссия, Молдова и прибалтийские страны, в разной степени страдающие от депопуляции; в южную – страны Средней Азии, Казахстан и Закавказье, для которых характерен более молодой состав населения, продолжающийся демографический рост, рождаемость, превышающая уровень простого воспроизводства [9].
Среди выходцев из стран южного пояса первоначально преобладали представители Закавказского региона, но со второй половины первого десятилетия XXI века их начинают опережать мигранты из Средней Азии. В 2008 г. основу миграционного потока составляют уже узбеки (17,5%) и таджики (14,6%). Вместе с тем и в дальнем зарубежье отчетливо обозначился еще один, самый многолюдный, регион, способный взять на себя роль основного источника эмиграции в Россию. Это Китай и другие страны Восточной и Юго-Восточной Азии. В 2008 г. на долю китайцев приходилось 15,5% общей численности мигрантов.
Для полноты картины следует добавить, что Россия вступила в период масштабной убыли трудоспособного населения, который будет длиться примерно до 2024 г. Всего с 2005 г. по 2024 г. по возрастным критериям на пенсию могут выйти 49 млн 486 тыс. человек, а вступят в трудоспособный возраст только 29 млн 955 тыс. человек. Итоговая убыль занятого населения потенциально составляет 19 млн 530 тыс. человек [10]. Конечно, эту цифру можно уменьшить, повысив возраст выхода на пенсию как для мужчин, так и для женщин, что, вероятнее всего, и придется сделать. Но в любом случае России потребуются миллионы работников, получить которых возможно будет только из-за рубежа. Это очевидная неизбежность. Никакими заклинаниями типа «Россия для русских» тут не поможешь. Чтобы иметь в будущем какую-то перспективу, русским надо заводить как можно больше детей.
Согласно обширному своду оценок численности нелегальных трудовых мигрантов, составленному В. Мукомелем, в 2000–2004 гг. в России на разных работах в среднем было занято примерно по 1 млн украинцев и азербайджанцев, более 500 тыс. таджиков, 390 тыс. узбеков, 300 тыс. киргизов, 280 тыс. армян, 154 тыс. молдаван, 117 тыс. грузин, 50 тыс. выходцев из Казахстана. В те же годы в Российской Федерации нелегально трудилось 800 тыс. китайцев, по 100 тыс. афганцев и вьетнамцев, 55 тыс. корейцев. В целом численность нелегальных трудовых мигрантов могла достигать 4 млн 850 тыс. человек [11]. Эта цифра коррелирует с данными МВД РФ о наличии в России по меньшей мере 10 млн легальных и нелегальных мигрантов, оглашенными в 2008 г. главой Федеральной миграционной службы К. Ромодановским, и цифрой в 5 млн нелегальных мигрантов, несколько раньше полученной Л. Рыбаковским и С. Рязанцевым [12]. К. Ромодановский не исключал, что мигранты делились примерно поровну на легальных и нелегальных. Схожий вывод сделали эксперты Всемирного банка, считающие, что после 1991 г. Россия приняла примерно равное количество как легальных, так и нелегальных мигрантов [13].
Основная масса мигрантов прибыла в Россию из возникших на постсоветском пространстве трех регионов-поставщиков – Закавказья, Центральной Азии и Украины с Молдавией. Вряд ли к числу таких регионов стоит относить Прибалтику, откуда в течение ограниченного срока произошел разовый массовый исход русского в своей массе населения. На наш взгляд, с гораздо большим основанием к этим трем зарубежным регионам-поставщикам можно отнести северокавказские национальные республики самой РФ. В самом деле, здесь в годы «суверенизации» наблюдалось активное выдавливание русских и людей других нетитульных национальностей, имели место этнически направленные погромы, вооруженные межэтнические столкновения, наконец, война в Чечне, провоцировавшие массовый исход как нетитульного, так и титульного населения. Через эти республики происходило массовое перемещение вынужденных переселенцев и беженцев из стран Закавказья, шла реэмиграция репрессированных народов Кавказа из Казахстана и Средней Азии, вызывая цепные реакции сопутствующих конфликтов. В итоге здесь возник еще одни очаг массового исхода в центральные районы России русских, украинцев и белорусов, а также переселения заметной части титульного населения некоторых республик Северного Кавказа.
География расселения
В 1990-е годы выявились и территориальные предпочтения мигрантов – те российские регионы, области и города, в которые направлялись их нередко массовые потоки.
Хотя в результате политики федерального центра потоки русских и русскоязычных вынужденных переселенцев, беженцев и репатриантов были рассредоточены на обширных территориях, все же можно отметить регионы их более или менее компактного расселения. Так, из 246 тыс. человек, мигрировавших из Прибалтики в 1989–2006 гг. (204 тыс. русских и 42 тыс. лиц других нетитульных национальностей, главным образом украинцев и белорусов, выехавших в основном в свои республики), около 28,2% остались жить в приграничных с Прибалтикой областях РФ, 12,7% поселились в Московском регионе, а остальные 59,1% – в других регионах европейской части страны, исключая лишь ее самые северные районы и Волго-Вятский регион, но включая Калининградскую область на западе, Урал и Поволжье на востоке и Северо-Кавказский регион на юге. Непривлекательными для них оказались Сибирь и Дальний Восток [14].
Большое число русских переселенцев и беженцев принял Южный федеральный округ. Здесь отчетливо пересеклись внешние (из Средней Азии и Закавказья) и внутренние (из республик Северного Кавказа) потоки. Часть составлявших эти потоки мигрантов, особенно связанных с Кавказом, стремилась остаться как можно ближе к местам прежнего обитания. Сюда же направлялась часть репатриантов, возвращавшихся в Россию из Украины одновременно селившихся в близких к ЮФО Белгородской, Орловской и Курской областях. Наконец, сюда переезжали привлеченные благоприятным климатом жители северных районов России, , смешивавшиеся с внешними мигрантами и неизбежно искажавшие общую картину миграции, обусловленную распадом Советского Союза. Но в любом случае внешние мигранты должны были существенно повлиять на прирост общей численности населения ЮФО: только с 1989 по 1999 г. население одного лишь Краснодарского края увеличилось более чем на 1 млн человек, заметно выросла численность русского населения Астраханской области.
Два других, тоже достаточно мощных, «русских потока» (1млн. 267 тыс. человек из Казахстана и 1млн. 091 тыс. человек из Средней Азии), распространившиеся на гораздо более обширные территории Поволжья, Урала, Западной и частично Восточной Сибири, в итоге оказались самыми дисперсными. Тем не менее именно их влияние могло проявиться в приросте численности русских в Томской и Омской областях, Алтайском крае и Республике Алтай (хотя и в этом случае нельзя сбрасывать со счетов внутреннюю миграцию русских с Дальнего Востока и из Восточной Сибири, – процесс, известного под названием «западный дрейф»).
В результате трансформации прежней, внутрисоюзной миграции в межгосударственный миграционный обмен серьезное изменение претерпела традиционная миграция украинцев. Во-первых, заметно сократилась интенсивность миграционных связей и изменилась их география. Во-вторых, упал объем миграционных оборотов с районами, с которыми в прошлом поддерживались интенсивные связи, такими как приграничные районы Дальнего Востока, большинство северных территорий, а также ближние области Российской Федерации. Хотя в численности украинцев, въезжавших в РФ и выезжавших из нее, примерно сохранялись пропорции прежних лет, решительно изменилась структура въезжавших в РФ мигрантов – в их рядах стало много едущих на временные заработки, а не на постоянное место жительства. Это негативно сказалось на учете, поскольку временная занятость часто оказывается нелегальной и, соответственно, статистически не учитывается. В результате истинные размеры украинской миграции занижаются.
В числе российских регионов, по-прежнему интересующих украинцев, остаются: в европейской части страны – Москва и Московская область, Санкт-Петербург, Карелия, Мурманская область, Республика Коми, Белгородская, Курская, Брянская, Воронежская и Ростовская области, а также Краснодарский край; в Азиатской части – Тюменская область, Ямало-Ненецкий национальный округ, Республика Саха. Из перечня видно, что это прежде всего места, где имеются возможности для получения гарантированного заработка. В то же время заметно упала привлекательность Архангельской, Нижегородской и Кировской областей. Намного меньше украинцев стало мигрировать на Дальний Восток – в Приморский край и Магаданскую область, не говоря уже о Камчатке и Сахалине (несмотря на то, что там значительную долю населения составляют украинские поселенцы и существует благоприятная культурно-языковая среда). Прагматичные украинцы не стремятся ехать в депрессивные регионы.
Что касается белорусов, их из России уезжает больше, чем приезжает. Белоруссия оказалась на постсоветском пространстве единственной страной, с которой Россия имеет отрицательное сальдо миграции. В результате белорусская диаспора значительно сократилась. Если по переписи 1989 г. в России проживало 1млн 206 тыс. белорусов (0,82% всей численности населения), то по переписи 2002 г. их численность сократилась до 815 тыс. человек, или до 0,56%. Поскольку Россия и Белоруссия являются союзными государствами, въезд белорусов по трудовым договорам не представляет никаких сложностей, но поток таких легальных трудовых мигрантов крайне невелик – в среднем от 1,3 тыс. до 1,5 тыс. человек в год [15]. Вполне возможно, что какая-то часть белорусов предпочитает работать в России нелегально, занимаясь строительством, ремонтом квартир, обслуживая ЖКХ, работая в сельском хозяйстве, однако статистика на этот счет практически отсутствует. Главным направлением их миграции является Западная Сибирь (80% всех белорусских мигрантов), тогда как в Центральной России ищут занятость около 9% белорусов. Остальные распределяются между Восточной Сибирью, Северо-Кавказским регионом и северными регионами России. Самой дальней территорией на карте России, куда на заработки приезжают белорусы, является Чукотка. В целом на работу в России ориентировано более 50% мигрантов из этой страны [16].
Исключительным предпочтением у выходцев из Закавказья пользуются три региона России, суммарная доля которых в общем миграционном приросте достигает 75%: это Северный Кавказ, Центральный и Поволжский экономические районы. Азербайджанцы, грузины и армяне наиболее активно осваивают Северный Кавказ, то есть ближайший к странам исхода регион РФ. Так, местом жительства грузин все больше становятся Северная Осетия, Краснодарский и Ставропольский края, а также Ростовская область. В Ставропольском крае и Ростовской области охотно оседают и выходцы из Армении, однако основным местом их расселения стал Краснодарский край с его Черноморским побережьем. Выходцы из Азербайджана – азербайджанцы и курды – селятся в Дагестане, Ставропольском и Краснодарском краях.
Менее привлекательны для переселенцев из Закавказья северные и дальневосточные районы РФ и Калининградская область. Здесь они составляют не более 2% общего миграционного прироста. Ситуация в Москве, где исстари существовали армянская и грузинская диаспоры, а в последние годы сложилась также крупная национальная диаспора азербайджанцев, будет рассматриваться ниже. В остальных регионах РФ на долю выходцев из Закавказья приходится от 3 до 7% общего миграционного прироста населения. В целом, по экспертным оценкам, в последние годы в РФ могут единовременно находиться: азербайджанцев – от 450–900 тыс. до маловероятных 3,5 млн человек [17]; армян – более 1млн 200 тыс. человек [18]; грузин – от 400 тыс. до 1 млн человек [19].
Начавшаяся несколько позже миграция титульных народов Центральной Азии частично направлена в те же районы РФ, что и миграция из Закавказья. Однако предпочтение отдается другим территориям. Выходцев из среднеазиатских республик особенно привлекают Уральский, Западно-Сибирский и Поволжский экономические районы, то есть те территории России, которые, опять-таки, расположены наиболее близко (а в случае с Казахстаном – непосредственно примыкают) к местам исхода мигрантов. Кроме того, значимым направлением переселения для них является Центральной экономический район РФ.
Мигранты из Казахстана стремятся попасть в Центральный федеральный округ, включая Московскую, Белгородскую и Воронежскую области и собственно Москву. В Северо-Западном федеральном округе их интересуют Калининградская и Ленинградская области, Санкт-Петербург; в Южном федеральном округе – Краснодарский край, Волгоградская и Ростовская области. Они осваивают Приволжский федеральный округ, включая Саратовскую, Оренбургскую, Самарскую и Нижегородскую области, а также Башкирию. Восточнее они заселяют Уральский федеральный округ – Свердловскую, Челябинскую и Тюменскую области, чему способствует (особенно для тех, кто делает это нелегально) необустроенность государственной границы в Астраханской и Волгоградской областях. Известно, что более 50% мигрантов из Казахстана предпочитают нелегальный способ въезда в Россию [20].
Выходцы из Узбекистана (примерно 600–700 тыс. человек, включая временных трудовых мигрантов) заселяют Москву и Московскую область; Калининградскую и Ленинградскую области; Волгоградскую, Ростовскую области и Дагестан; Башкирию и Татарстан; Свердловскую, Челябинскую и Тюменскую области. В последние годы их присутствие отмечается также на Дальнем Востоке.
Выходцев из Киргизии (от 300 тыс. до 500 тыс. человек, включая временных трудовых мигрантов) можно встретить в Калининградской, Ленинградской, Самарской, Саратовской, Оренбургской, Тюменской и Свердловской областях, а также Башкирии. Киргизы также относятся к числу мигрантов, наиболее далеко продвинувшихся на восток страны, их можно встретить как в Западной, так и в Восточной Сибири.
Присутствие туркмен отмечается в Центральном федеральном округе и в Поволжье.
Из нетюркских народов Центральной и Средней Азии в Приволжском федеральном округе – в Башкирии, Татарстане, Самарской, Саратовской и Оренбургской областях – чаще всего селятся таджики. В последние годы их численность заметно растет в Москве, Московской и Калужской областях, их присутствие отмечают также на Дальнем Востоке. Численность таджиков, присутствующих в РФ на временной или постоянной основе, оценивается в настоящее время в 600–700 тыс. человек [21].
Относительно небольшой, оцениваемой в 150–200 тыс. человек, остается российская диаспора молдаван [22].
В целом концентрация иммигрантов неславянского происхождения наблюдается преимущественно в Центральном, Уральском, Северо-Кавказском, Поволжском и Западно-Сибирском регионах. Очевидное лидерство Центрального региона обеспечивается за счет Москвы, куда стремятся попасть многие мигранты, но где реально осуществить свою мечту могут только те, кто либо располагает денежными средствами, либо готов трудиться в самых тяжелых условиях, либо имеет пользующуюся спросом или редкую профессию. Сопоставление данных переписей 1989 и 2002 гг. показывает, что при увеличении численности русских жителей города в межпереписной период на 845 тыс. человек их удельный вес тем не менее сократился с 89,7% до 84,8%. При некотором увеличении численности снизился суммарный удельный вес и таких коренных жителей Москвы, как украинцы и татары – с 4,6% до 3,0% всего населения. В то же время суммарный удельный вес армян, азербайджанцев и грузин повысился с 0,9% до 2,6%, а молдаван, таджиков и узбеков – с 0,24% до 0,97% [23]. Эти цифры наглядно показывают, что в Москве активно селились, с одной стороны, те, кого в научной литературе относят к «торговым меньшинствам» (кавказцы), и, с другой стороны, те, кто занимался работой, выполнять которую отказывались коренные жители (таджики и др.).
Восточная Сибирь, Дальний Восток и Север остаются для иммигрантов из стран СНГ и Балтии малопривлекательными. Учитывая, то и внутренняя миграция населения РФ обходит стороной указанные регионы, за исключением богатых северных районов нефте- и газодобычи, усиливаются опасения, что Восточная Сибирь и в особенности Дальний Восток останутся районами мигрантских предпочтений преимущественно китайцев, корейцев, вьетнамцев и других народов, населяющих Дальний Восток и Юго-Восточную Азию.
Заключение
С началом радикально-либеральных реформ Российская Федерация (несмотря на все попытки как-то затушевать этот факт) вступила в продолжающийся по сей день период масштабной депопуляции, связанной с низкой рождаемостью и высоким уровнем смертности. Сокращающееся население можно было пополнить только за счет его поступления из других стран. Наличие за пределами РФ на постсоветском пространстве около 25 млн этнических русских и еще 4 млн русскоговорящих соотечественников, казалось бы, должно было способствовать если не полному, то хотя бы существенному смягчению остроты возникших проблем.
По ряду причин политического, идеологического и экономического характера этого не произошло. Российские власти, в отличие от властей Германии, сумевших благодаря программе репатриации так называемых аусзидлеров (зарубежных этнических немцев) вернуть на родину около 10 млн соотечественников, так и не смогли решить две, в сущности, элементарные задачи: во-первых, немедленного предоставления гражданства реальным соотечественникам, желающим вернуться на родину, и, во-вторых, максимально быстрого обеспечения репатриантов дешевым социальным жильем.
Проблему компенсации потерь населения не решила и иммиграция нетитульных для России этносов. По сравнению с 1989 г., когда население Российской Федерации составляло 147 млн человек, к 2002 г. оно сократилось до 145,1 млн человек, а в первом полугодии 2008 г. составляло уже 142,0 млн человек.
В итоге сложилась парадоксальная ситуация, когда происходят сдвиги в национальном составе населения, причем далеко не в лучшую сторону, а численность населения при этом продолжает сокращаться. По-видимому, объяснение нужно искать в принципиальном изменении самого характера иммиграции из ближнего зарубежья. На ПМЖ в Россию едут меньше, чем с целью временной, причем в основном нелегальной, занятости на стройках, в торговле, ЖКХ, на транспорте, в сельском хозяйстве и промышленности. В сущности, эти легальные и нелегальные временные мигранты четко выполняют установку директора ФМС генерала Ромодановского: «Приехал, заработал, возвращайся домой».
Конечно, какая-то часть из них, вступая в смешанные браки, хотя бы немного может помочь России решать ее демографические проблемы. Но в массе своей они не намерены оставаться в России. А стране нужно прежде всего оседлое население. Экономическая иммиграция, в основном сменившая в 2002–2003 гг. иммиграцию этническую, в силу своей специфики – острой необходимости заработать деньги, чтобы поддержать живущую на родине семью – могла бы пополнить население России только в том случае, если бы эти трудовые мигранты легализовывались и воссоединялись с семьями. Но это приведет к росту в стране численности работников в основном низкой квалификации. Между тем экономика России все острее испытывает нарастающую нехватку квалифицированных кадров. Где их взять – это вопрос вопросов. Неужели в процессе их поиска придется обратить наши взоры на Восток?
Примечания:
[1] Дмитриев А., Слепцов Н. Конфликты миграции. – М., 2004. – С. 196.
[2] Трансформация миграционных процессов на постсоветском пространстве / РАН. Ин-т соц.-полит. исслед.: Под ред. проф. Л.Л. Рыбаковского. – М., 2009. – С. 17.
[3] Миграция и денежные переводы: Восточная Европа и бывший Советской Союз / Всемирный банк: Под ред. А. Мансура и Б. Куиллина. Пер. с англ. – М., 2009. – С. 42–43.
[4] Например, кандидат экономических наук Е. Кириллова (Москва) отмечает, что многие из наших соотечественников в ближнем зарубежье «предпочитают тактику временных выездов на работу, а не на постоянное жительство».
[5] Кириллова Е. Программа добровольного переселения соотечественников – продолжение программы 1992 года: опыт и ошибки / Демографические перспективы России. Материалы международ. научно-практич. конф. / Ред.-сост. С.В. Рязанцев, Р.В. Маньшин. – М., 2008. – С. 50.
[6] Трансформация миграционных процессов на постсоветском пространстве… С. 98.
[7] Там же. С. 99.
[8] Там же. С. 17.
[9] Там же. С. 101.
[10] Миграция и денежные переводы… С. 69.
[11] Белобородов И. Чужие мигранты или свои младенцы? (Интервью) // Московский комсомолец. М., 2008. 29 авг. № 190. С. 4.
[12] Мукомель В. Миграционная политика России. Постсоветские контексты. – М., 2005. – С. 328–330.
[13] Ромодановский К. Погромов, как в Париже, в России не будет: Интервью // Комсомольская правда. – М., 2008. – 27 февр. – С. 8–9; Рыбаковский Л., Рязанцев С. Международная трудовая миграция в Россию и принципы новой миграционной политики // Россия и современный мир. – М., 2006. – № 4. – С. 51–62.
[14] Миграция и денежные переводы… С. 20, 46.
[15] Трансформация миграционных процессов на постсоветском пространстве… С. 401.
[16] Там же. С. 157.
[17] Там же. С. 157.
[17] Голунов С. Этническая миграция в Россию // Свободная мысль. – М., 2007. – № 5. – С. 70; Этнические процессы в мегаполисе / РАН. Ин-т Африки. – М., 2008. – С. 35.
[18] Российский статистический ежегодник. Стат. сб. / Росстат. – М., 2006. – С. 90–91.
[19] Голунов С. Этническая миграция в Россию… С. 70; Нетреба Т., Александров Г. Грузины отступают из Москвы? // Аргументы и факты. – М., 2008. – № 36. – С. 2.
[21] Григорьев М., Осинников А. Нелегальные мигранты в Москве. – М., 2009. – С. 34; Голунов С. Этническая миграция в Россию… С. 70.
[22] Остапенко Л., Субботина И. Москва многонациональная. Старожилы и мигранты: вместе или рядом? / Отв. ред. М.Ю. Мартынова. – М., 2007. – С. 231–240; Голунов С. Этническая миграция в Россию… С. 70.
[23] Остапенко Л., Субботина И. Москва многонациональная... – С. 15.
Читайте также на нашем сайте:
«Миграция и рождаемость в России» Сергей Захаров, Сергей Сурков.
«Пространственные перемещения населения в России и постсоветских государствах» Леонид Рыбаковский.
«Русский народ в этнической структуре населения России» Леонид Рыбаковский.
«Китайская миграция и будущее России. Часть вторая» Марат Пальников.
«Китайская миграция и будущее России» Марат Пальников.
«Стратегия развития миграционной политики в России» Михаил Тюркин.
«Четвертая волна эмиграции» Марат Пальников.