Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Европейский союз после парламентских выборов: суровые реалии «новой нормы»

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Петр Яковлев

Европейский союз после парламентских выборов: суровые реалии «новой нормы»


Яковлев Петр Павлович – доктор экономических наук, руководитель Центра иберийских исследований Института Латинской Америки (ИЛА) РАН, профессор Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова


Европейский союз после парламентских выборов: суровые реалии «новой нормы»

В период глобального кризиса 2008–2009 гг. Евросоюз столкнулся с уникальной комбинацией внутренних и внешних вызовов, часть которых носит долговременный характер и будет определять тенденции социально-экономической эволюции Старого Света на годы вперед. На практике это означает развитие европейских государств в русле «новой нормы». Финансовые, хозяйственные и социальные потрясения зримо изменили положение Европы в современном мире. Прошедшие в мае 2014 г. выборы в Европарламент зафиксировали перемены в настроениях европейцев, которые дали о себе знать в кризисные годы, и начали отсчет нового политического времени на континенте.

Конец кризиса или кризис без конца?

Финансово-экономический кризис в странах – членах Европейского союза (ЕС) в 2008–2009 гг., ставший частью глобальных потрясений, высветил многие упущенные возможности и отчетливо продемонстрировал серьезные дисбалансы модели развития европейской экономики, сформировавшейся в начале XXI столетия. Эта модель была заточена под постоянно расширявшийся совокупный внутренний спрос, в том числе за счет безоглядного увеличения числа государств – членов Евросоюза, и опиралась на непрерывно растущие государственные расходы, которые во многих странах (особенно на периферии континента) существенно превышали поступления в казну от собственной хозяйственной деятельности. Например, в период 2000–2010 гг. ежегодные расходы Португалии выросли на 67,3% (с 53 до 88,5 млрд евро), а доходы – только на 46,6% (с 48,8 до 71,5 млрд евро), в результате чего суммарный дефицит бюджета в указанный период составил 90,3 млрд евро [1]. Одновременно образовалось устойчивое отрицательное сальдо во внешней торговле товарами, которое за те же годы превысило астрономическую сумму в 190 млрд евро [2]. Частично эти финансовые дисбалансы компенсировались трансфертами Евросоюза, профицитным экспортом услуг и внешними заимствованиями, но факт остается фактом: в первое десятилетие XXI в. модель экономического роста Португалии в результате сопряжения внешних и внутренних негативных эффектов пережила финансовый коллапс, в основном исчерпала имевшийся у нее стратегический ресурс. Подобная кризисная ситуация сложилась и в других государствах европейского Юга, явственно дала о себе знать в странах – тяжеловесах ЕС, включая Италию, Испанию и Францию.

Данный тезис подтверждается ухудшением основных макроэкономических показателей Евросоюза: торможением динамики ВВП, существенным падением объема инвестиций, резким увеличением безработицы, огромным ростом государственного долга: с 58,7% суммарного ВВП в 2007 г. до 87,1% в 2013 г. (см. таблицу 1), что, разумеется, сопровождалось ощутимым увеличением платежей по обслуживанию суверенной задолженности. Экономики целого ряда стран ЕС в буквальном смысле не выдержали такой нагрузки и «просели» в глубокий кризис и последовавшую за ним рецессию, а для спасения национальных банковских систем государства европейской периферии были вынуждены обратиться за экстренной помощью к Брюсселю. Помощь была предоставлена, но на жестких условиях, выполнение которых означало введение режима строгой экономии, или «бюджетного аскетизма», обернувшегося затягиванием кризиса и ухудшением социальной обстановки.

Таблица 1. ЕС-28: основные макроэкономические показатели (млрд евро, текущие цены)

Показатель

2007 г.

2008 г.

2009 г.

2010 г.

2011 г.

2012 г.

2013 г.

ВВП

12473

12549

11816

12337

12711

12960

13068

Изменение ВВП (%)

3,2

0,4

-4,5

2,0

1,6

-0,4

0,1

Инвестиции

2656

2644

2239

2280

2352

2325

2263

Вложения в НИР (% ВВП)

1,84

1,91

2,01

2,00

2,04

2,06

-

Дефицит бюджета (% ВВП)

-0,9

-2,4

-6,9

6,5

4,4

3,9

3,3

Госдолг (% ВВП)

58,7

61,5

74,4

79,8

82,3

85,1

87,1

Счет текущих операций

-138,2

-271,7

-84,7

-67,1

-34,2

68,6

155,7

Экспорт

4996

5173

4356

5040

5568

5822

5872

Безработица (%)

7,2

7,1

9,0

9,7

9,7

10,5

11,1

Источник: Eurostat. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

Разрушительная последовательность еврокризиса вначале проявилась именно в кризисе долговом, особенно задевшем Португалию, Ирландию, Италию, Грецию и Испанию, и обернулась фактическим провалом банковского сектора, для спасения которого Евросоюз потратил астрономическую сумму в 4 трлн евро [3]. Затем последовали серьезные перебои в функционировании целого ряда отраслей реальной экономики; ее наиболее уязвимыми местами стали строительство (один из двигателей докризисного роста) и обрабатывающая промышленность. Последняя – как результат развивавшегося в докризисный период процесса деиндустриализации, что привело к ослаблению общего производственного потенциала не только стран европейской периферии, но и государств ядра, во многом нарушило структурный баланс их хозяйственных комплексов [4]. Стратегически это в сумме означало развертывание системного кризиса Экономического и валютного союза (ЭВС), когда под вопросом оказалось членство отдельных периферийных стран (прежде всего Греции) в зоне евро. И, наконец, еврокризис плавно перетек в кризис политический, отмеченный обострением межпартийной борьбы, падениями национальных правительств, проведением досрочных выборов, ростом массовых протестных движений, а на коммунитарном уровне – отказом в марте 2012 г. Великобритании и Чехии от подписания Договора о стабильности, координации и управлении в ЭВС («бюджетного пакта»).

Крайне негативное воздействие на политический климат в Евросоюзе оказало то обстоятельство, что кризис, по сути дела, поставил заслон процессу «догоняющего развития», происходившему в странах европейской периферии, которые с середины 90-х годов последовательно сокращали экономическое отставание от государств ядра, и усилил различия между Севером и Югом Европы. Характерный пример – Испания. В 1995–2007 гг. размер ее душевого ВВП вырос с 92% от среднего уровня в ЕС до 105%. По этому показателю испанская экономика даже опередила итальянскую, но кризис смешал все карты, и Испания стала сдавать одну позицию за другой. В результате в 2013 г. ее душевой ВВП по отношению к среднеевропейскому снизился до 95%, но одновременно аналогичный показатель Германии в 2007–2013 гг. вырос с 115 до 124%. Таким образом, разрыв между двумя странами за кризисные годы увеличился на 19 процентных пунктов. А если мы возьмем две крайние точки на пространстве Евросоюза, то различие будет более разительным: душевой ВВП Люксембурга в настоящее время составляет 267% среднееэсовского, а Болгарии – 47% [5]. В таких условиях сложно всерьез воспринимать успокаивающие мантры брюссельских еврочиновников и сохранять веру европейцев в солидарность в рамках Евросоюза.

В годы кризиса в число самых острых вопросов в целом ряде государств ЕС и на коммунитарном уровне выдвинулась проблема иммиграции. Противники «наплыва иностранцев», концентрирующиеся в партиях и организациях националистического и экстремистского толка, делают акцент на негативных последствиях этого сложного и неоднозначного процесса. Они указывают, что рост иммиграции раскручивает спираль преступности, ведет к нелояльной конкуренции на рынке труда, создает у коренных жителей Евросоюза растущее ощущение психологического и социального дискомфорта, в конечном счете – угрожает национальной идентичности и стабильности европейских стран. Насколько справедлива такая точка зрения?

По данным Еврокомиссии, в 2012 г. в странах Евросоюза на легальных основаниях проживали 34 млн иностранцев (порядка 7% населения), из которых около 21 млн человек (4,1%) были гражданами государств, не входящих в ЕС. Как можно трактовать эти цифры? Здесь наблюдается сильнейшее расхождение в оценках. Так, сторонники толерантного отношения к иммигрантам считают, что уровень в 4,1% является сравнительно невысоким, а потому тезис «о засилье иностранцев» не отражает действительность. Аргументы оппонентов можно свести к следующим пунктам. Во-первых, статистика оперирует только официальными данными, не учитывает нелегальных иммигрантов, количество которых, как считают, непрерывно возрастает. Во-вторых, иммигранты, как правило, более активные и пассионарные люди, поэтому простой арифметический подход к оценке их веса в обществе принимающей страны не вполне корректен. И, в-третьих, приезжие не проживают равномерно по всему Евросоюзу, а концентрируется в наиболее развитых государствах. Так, на пять крупнейших членов ЕС – Германию, Францию, Великобританию, Италию и Испанию – приходится 78% (свыше 16,2 млн) всех легально живущих в ЕС иностранцев, не являющихся гражданами Евросоюза. Одновременно в семи странах проживают менее 230 тыс. иностранцев, что составляет лишь 0,1% их общего числа (см. таблицу 2). Таким образом, ситуация достаточно сложная и оставляет простор для политических спекуляций и распространения в Европе националистических и ксенофобских настроений. Вместе с тем нельзя игнорировать и законное беспокойство европейской общественности, вызванное плохо контролируемой нелегальной иммиграцией.

Таблица 2. Доля легально проживающих иностранцев (не граждан ЕС) в населении стран – членов Евросоюза (официальные данные на 2012 г.)

Страна

Число иностранцев

Доля иностранцев (%)

1

ЕС-27

20709900

4,1

2

Латвия

326200

16,0

3

Эстония

192200

14,6

4

Кипр

64100

7,4

5

Греция

824200

7,3

6

Испания

3207600

6,9

7

Австрия

565000

6,7

8

Люксембург

31200

5,9

9

Германия

4665000

5,7

10

Италия

3375400

5,6

11

Бельгия

446300

4,0

12

Дания

223800

4,0

13

Словения

79500

3,9

14

Швеция

370100

3,9

15

Великобритания

2458200

3,9

16

Франция

2505200

3,8

17

Португалия

331100

3,1

18

Чехия

271700

2,6

19

Ирландия

99100

2,2

20

Финляндия

113400

2,1

21

Нидерланды

336900

2,0

22

Венгрия

79700

0,8

23

Литва

17600

0,6

24

Болгария

31100

0,4

25

Хорватия

15600

0,3

26

Словакия

16700

0,3

27

Польша

39000

0,1

28

Румыния

29500

0,1

Источник: Eurostat. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

Другими словами, Брюссель оказался не в силах эффективно противостоять всему комплексу негативных явлений, порожденных как кризисом, так и стратегическими просчетами европейских правящих органов. «Евросоюз увяз в тяжелом экономическом кризисе, усугубленном неэффективным управлением, которое не в состоянии согласовать интересы различных стран, а также постоянным притоком иммигрантов…», – констатировал известный испанский аналитик Клауди Перес, а голландский эксперт Пол де Груве из Лондонской школы экономики добавил: «Европейская экономическая политика последних лет – одна сплошная ошибка» [6].

Кризис жестко зафиксировал и очевидный факт того, что роковой стратегический промах был допущен ровно десятилетие назад, когда в состав Евросоюза «скопом» были приняты сразу десять новых членов, большинство которых составляли восточноевропейские страны из бывшего советского блока [7]. Сделано это было в тот самый момент, когда в недрах ЕС (тогда в него входило 15 государств) был поставлен вопрос о переходе на качественно более высокий уровень интеграции, позволяющий укрепить существующие институты, придать им дополнительную антикризисную устойчивость и сделать управление процессом европейского сотрудничества более гибким и эффективным. Все эти здравые планы были сметены могучим ураганом расширения Евросоюза «без берегов», которое со всей очевидностью было продиктовано сомнительными политическими соображениями – оторвать Восточную Европу от России – и не имело под собой твердой экономической почвы. Новым странам-членам были предоставлены те же права и полномочия, что и государствам – основателям ЕС, и это обстоятельство кардинально затормозило институциональное развитие европейской интеграции, по сути сорвало проведение назревших внутренних реформ, ослабило Евросоюз перед лицом глобальных испытаний.

Обобщая, можно констатировать, что в кризисные годы европейская экономика пережила несколько сильнейших ударов и аккумулировала серию дисбалансов, носивших беспрецедентный характер для всего послевоенного периода.

В этих условиях Брюссель стал искать способы удержать ситуацию под контролем и выработать новые механизмы регулирования и взаимодействия. Каким представляется абрис (а затем и выверенная «дорожная карта») выхода Европейского союза на устойчивую посткризисную траекторию экономического роста? Какие внутренние и внешние факторы могут быть использованы европейским политическим истеблишментом и бизнес-сообществом для формирования новой модели роста, соответствующей современным требованиям?

Европейский вариант «новой нормы»

Сложность и, до известной степени, неопределенность нынешней ситуации в решающей степени связана с тем, что далеко не все страны – члены Евросоюза располагают достаточными людскими, природными, индустриальными и научно-технологическими ресурсами для значимого экономического рывка. По-видимому, на обозримую перспективу (например, на период до 2020 г.) в объективно реализуемом формате роста для большинства государств речь может идти о выстраивании стратегии национального развития в реалиях так называемой New Normal Economy (экономики «новой нормы» или «новой нормальности») [8].

На практике европейский вариант «новой нормы» может означать следующее:

¾ сдвиг в сторону относительно низких (замедленных) темпов прироста ВВП, что (по количественным показателям) акцентирует и закрепляет отставание Европы от США, а также динамично развивающихся азиатских, африканских и латиноамериканских государств. Так, по прогнозам Европейской комиссии, рост совокупного ВВП стран – членов ЕС должен составить 1,6% в 2014 г. и 2,0% в 2015 г. [9]. По-видимому, в ближайшее время эти скромные показатели не изменятся в лучшую сторону, а данный негативный тренд в Брюсселе рассчитывают сгладить улучшением качественных показателей европейской экономики;

– сохранение на среднесрочную перспективу благо приобретенной остроты долговых проблем, несопоставимой со сравнительно благополучными докризисными временами. Подобное обстоятельство затрудняет окончательную санацию финансовой сферы целого ряда европейских стран. Поэтому крайне важно добиться сбалансированного бюджета и впредь не допускать (возможно, законодательным путем) возникновения крупного бюджетного дефицита;

– дальнейшее ухудшение демографической ситуации в большинстве европейских государств, главным трендом которой стало необратимое старение населения и, возможно, его численное сокращение. В макроэкономическом смысле развитие этой тенденции означает неизбежное снижение совокупного спроса и сужение внутреннего рынка: меньше людей – меньше потребителей;

– высокие показатели безработицы, в том числе долгосрочной, при любом раскладе значительно превышающие докризисный уровень. Еще неопределенное время массовый характер будет носить безработица среди молодежи. Ее пик пришелся на начало 2013 г. – 23,4% в среднем по странам ЕС [10]. В рядах безработных формируется сравнительно устойчивое значительное количество молодых людей типа NEET (not in employment, education, or training), т.е. нигде не работающих и не получающих образования или профессиональной подготовки [11];

– обострение социальных проблем, связанное со сложностями по выполнению отдельных государственных обязательств, в частности, поддержания на должном уровне пенсионного обеспечения. Другой острый вопрос – увеличение разрыва в доходах и риск расширения ареала бедности (в 2012 г. – 24,8% населения находилось на грани бедности) [12]. Это говорит о том, что ситуация чревата снижением эффективности деятельности институтов европейских государств и редукцией социальной сферы.

Представляется, что посткризисная стратегия роста европейской экономики должна исходить из приведенных выше вызовов и базироваться на ряде постулатов, максимально учитывающих современные реалии и указывающих вектор движения и способы развязать (или разрубить) тугие узлы финансово-экономических и социальных проблем. В агрегированном виде (и в сравнении со среднегодовыми данными 2000–2004 и 2005–2009 гг.) наиболее вероятные перспективы развития европейской экономики представлены в таблице 3.

Таблица 3. Прогноз изменения макроэкономических показателей стран Евросоюза (в % к предыдущему году)

Показатель

2000–2004 гг.

2005–2009 гг.

2013 г.

2014 г.

2015 г.

ВВП

2,2

0,9

0,1

1,6

2,0

Долг (еврозона, % ВВП)

68,9

71,1

95,0

96,0

95,4

Экспорт

5,6

2,0

1,6

4,0

5,1

Импорт

5,4

2,0

0,4

3,7

5,2

Безработица (%)

9,0

8,1

10,8

10,5

10,1

Частное потребление

2,3

1,1

0,0

1,2

1,6

Государственное потребление

2,3

2,0

0,4

0,7

0,6

Госинвестиции (% ВВП)

2,5

2,6

2,1

2,0

2,0

Валовые инвестиции

1,7

0,0

-2,3

3,1

4,7

Производительность труда

1,7

0,3

0,5

1,0

1,2

Источник: European Economic Forecast. Spring 2014. European Union, 2014. P. 132–155.

Приведенные данные подтверждают тезис о том, что в обозримой перспективе Европа будет развиваться в русле «новой нормы»: с относительно низким приростом ВВП и частного потребления, весьма вероятным сокращением удельного веса государства в хозяйственной жизни, некоторым оживлением инвестиционного процесса со стороны частного сектора, сдержанным повышением производительности труда, опережающим ростом объемов внешней торговли, особенно экспорта. Развитие указанных трендов призвано стабилизировать экономическое положение и несколько улучшить ситуацию на рынке труда, увеличив занятость. В частности, на 2015 г. планируется снижение безработицы до 10,1%. Вместе с тем (и это – главное) оживление европейской экономики, по имеющимся оценкам, не обеспечит ей темпы роста, сопоставимые с динамикой развития других регионов (см. таблицу 4). Как видим, в количественном отношении показатели государств Европы будут расти медленнее (в строгом соответствии с «новой нормой») среднемировых, что закрепит тенденцию снижения удельного веса европейской экономики в мировом хозяйстве.

Таблица 4. Прогноз динамики ВВП и экспорта (в % к предыдущему году)

Страна

Изменение объема ВВП

Изменение объема экспорта

2013 г.

2014 г.

2015 г.

2013 г.

2014 г.

2015 г.

Страны ЕС

0,1

1,6

2,0

1,6

4,0

5,1

Страны зоны евро

-0,4

1,2

1,7

1,4

4,0

5,3

США

1,9

2,8

3,2

2,7

5,0

5,6

Развивающиеся страны

4,6

4,7

5,1

3,6

5,5

6,2

Весь мир

2,9

3,5

3,8

2,6

4,8

5,6

Источник: European Economic Forecast. Spring 2014. European Union, 2014. P. 159, 160.

«Холодный душ» кризиса и переход большинства европейских стран на пониженную траекторию экономического роста ставят вопрос о необходимости (и неизбежности) перезагрузки нынешней модели развития, моральный и физический износ которой стал очевидным в последние годы. Но каким, по замыслам руководства Евросоюза, должно быть качественное, содержательное наполнение критически важных изменений в европейской экономике?

Отталкиваясь от реалий сегодняшнего дня, можно с большой долей уверенности утверждать, что в обозримой перспективе магистральный путь развития экономики многих стран – членов Евросоюза (особенно на периферии) это – существенное повышение доли обрабатывающей промышленности в ВВП, но не за счет увеличения выпуска продукции в традиционных отраслях на прежней технологической базе, а на основе комплексной модернизации и инноватизации производства. Исходя из конкретных условий и возможностей европейских государств, можно предположить, что упор будет сделан на развитии высокотехнологичных и капиталоемких секторов: автомобильная и авиационная промышленность, информационные и телекоммуникационные технологии, химия и нефтехимия, нано- и биотехнологии, машиностроение и т.д. Безусловно, важны инструменты, с помощью которых руководство европейских стран рассчитывает повернуть вспять процесс деиндустриализации и широким фронтом наращивать современное промышленное производство. Отметим три таких инструмента: увеличение расходов на сферу НИР (с 2,07% ВВП в 2012 г. до 3,0% в 2020 г.) [13]; создание в тех странах, где их еще нет, государственных банков развития, призванных на льготных условиях снабжать промышленные предприятия, включая малые и средние, «длинными деньгами» [14]; подготовка квалифицированных кадров для высокотехнологичных отраслей. Согласно планам Евросоюза, к 2020 г. высшим образованием должно быть охвачено 40% европейского населения (в 2013 г. – менее 37%) [15].

Еще один ключевой фактор посткризисного экономического роста – целенаправленные инвестиции в разработку и внедрение технологий, обеспечивающих значительный прогресс в энерго- и ресурсосбережении. Другими словами, развитие «зеленой экономики», включающей критически важную альтернативную энергетику, что позволит снизить зависимость стран ЕС от импорта углеводородных энергоносителей, сэкономит крупные финансовые средства, в конечном счете ослабит давление на государственные бюджеты. Здесь – залог успеха в расширении использования возобновляемых энергоносителей. Уже сейчас отдельные государства Европы фигурируют в числе мировых лидеров по доле возобновляемых источников в совокупном потреблении энергии. В 2012 г. в среднем по Евросоюзу данный показатель составил 14,1%, а к 2020 г. планируется довести вклад возобновляемых энергоисточников до 20% [16].

Представляется очевидным, что в рамках новой экономической модели Европы необходимо принять в расчет демографический фактор, а именно – феномен старения жителей континента и обеспечить рост национальных экономик практически при отсутствии роста населения. В идеале это означает более полное и эффективное использование имеющихся трудовых ресурсов и наращивание инвестиций в человеческий капитал. В стратегии развития Евросоюза до 2020 г. ставится задача увеличения занятости граждан в возрасте от 20 до 64 лет с 68,3% (2013 г.) до 75%, что потребует крупных дополнительных капиталовложений и создания значительно числа новых рабочих мест [17].

Ответами на сжатие внутреннего рынка (из-за обострившихся демографических и социальных проблем) являются: прогрессирующая интернационализация европейского бизнеса, поступательное наращивание экспорта товаров и услуг, диверсификация внешнеэкономических связей. Европа уже встала на этот путь и добилась определенных успехов. В 2009–2013 гг. совокупный экспорт товаров и услуг стран – членов ЕС вырос на 35% (с 4356 до 5872 млрд евро), что, в известной степени, позволило компенсировать обрушение внутреннего спроса в кризисные годы. Соответственно возрос удельный вес экспорта в ВВП: с 18 до 23% [18].

Перезагрузка европейской модели роста невозможна без реформы государства, изменения его роли в использовании хозяйственного потенциала стран ЕС. В новых глобальных условиях особое значение приобретают не размеры госсектора, его доли в ВВП, а качество государственных институтов, взвешенная национальная и коммунитарная экономическая (прежде всего, промышленная) политика, не подменяющая действия рынка, а дополняющая его решениями, позволяющими в полной мере задействовать конкурентные преимущества европейской экономики. В русле реализации антикризисной стратегии власти целого ряда государств осуществили значимые преобразования, охватившие различные стороны ведения бизнеса: трудовое законодательство, условия конкуренции на внутреннем рынке, приватизацию государственных активов, либерализацию энергетического рынка и т.д. Судя по всему, курс реформ будет продолжен, но осуществляться он будет в новых политических условиях, сложившихся после выборов в Европейский парламент.

Что показали выборы в Европарламент?

Итоги выборов в Европейских парламент, прошедшие 22–25 мая текущего года, произвели на многих политиков и экспертов впечатление политического землетрясения и стали объектом бесчисленных комментариев в СМИ и различных по глубине и охвату аналитических обзоров.

На первый взгляд для алармистских настроений особых оснований не было. По результатам голосования лидирующие позиции в Европарламенте удержали традиционные для этого института общеевропейские политические силы – правоцентристская Европейская народная партия, левоцентристский Прогрессивный альянс социалистов и демократов и либеральный Альянс либералов и демократов за Европу (см. таблицу 5). На эти три объединения пришлось 469 депутатских мест из 751 (62%), что существенно меньше, чем по итогам выборов 2009 г. (553 из 766, или 72%), но вполне достаточно, чтобы удерживать ситуацию под контролем [19]. И все же причины для беспокойства у партий европейского политического мейнстрима есть, и эти причины весьма серьезные.

Таблица 5. Итоги выборов в Европарламент

Партийные группы

2009 г.

2014

Число мест

%

Число мест

%

Европейская народная партия

274

35,77

221

29,43

Прогрессивный альянс социалистов и демократов

196

25,59

191

25,43

Альянс либералов и демократов за Европу

83

10,83

67

8,92

Зеленые/Свободный альянс европейцев

57

7,44

50

6,66

Европейские консерваторы и реформисты

57

7,44

68

9,05

Европейские объединенные левые/Лево-зеленые севера

35

4,57

52

6,92

Европа свободы и демократии

31

4,05

48

6,39

Независимые депутаты

33

4,31

43

5,73

Прочие

-

11

1,49

Всего

766

100

751

100

Источник: European Parliament. Results of the 2014 Europen elections. – http://www.results-elections2014.eu/en/election-results-2014.html

Прежде всего оценим уровень участия избирателей в выборах. Напомним, что они проводятся с 1979 г., когда к урнам пришли почти 62% граждан ЕС, имевших право голоса. Это был рекордный показатель, который в последующий период неуклонно снижался: в 1999 г. – 49,5%; в 2004 г. – 45,5; в 2009 г. – 43%. В мае 2014 г. в голосовании участвовали 43,09% избирателей, что дало некоторым комментаторам повод заговорить о повышении интереса жителей ЕС к общеевропейским делам, об их стремлении укрепить институты Евросоюза, сплотить Европу перед лицом новых вызовов посткризисного этапа.

В действительности ситуация не выглядит столь оптимистично. Во-первых, в некоторых государствах (в Бельгии, Люксембурге, Греции и на Кипре) голосование является обязательным, что автоматически обеспечивает явку порядка 90%. Но одновременно с этим в других странах абсентеизм достигал очень высокого уровня. Например, в Словакии – 87% (!), а еще в 12 государствах – от 60% и выше. Во-вторых, во многих из тех государств ЕС, где наблюдалось некоторое повышение активности избирателей, оно произошло преимущественно за счет граждан, которые подвержены евроскептическим или откровенно еврофобским настроениям, выступают против политики Евросоюза и нередко ратуют за выход из ЕС. Например, явка избирателей во Франции поднялась почти на 3 процентных пункта, но максимальный прирост голосов был у партии Национальный фронт (Front National), которая является противником сохранения Евросоюза. Схожая ситуация сложилась в Великобритании, Германии и Испании. И, в-третьих, для подавляющего большинства избирателей главным содержанием электорального процесса и предвыборных дебатов было обсуждение конкретных национальных проблем, а не общеевропейских вопросов, заботящих, в первую очередь, представителей политических элит и брюссельских чиновников [20].

В итоге главным результатом прошедших выборов в Европарламент стало рекордное количество голосов, полученное партиями, в той или иной степени ставящими под сомнение саму европейскую идею в том виде, как она была сформулирована отцами – основателями ЕЭС. Это, как правило, политические силы ультраправого и националистического толка, а также радикальные левые организации, выступающие против политики жесткой экономии («бюджетного аскетизма»), взятой на вооружение Брюсселем в годы кризиса (см. таблицу 6).

Таблица 6. Электоральные результаты ультраправых и радикальных левых европейских партий (по странам)

Страна

Партия

% голосов

Место в стране

Великобритания

UKIP

27,5

1

Дания

Dansk Folkeparti (DF)

26,7

1

Греция

SYRIZA

26,54

1

Франция

Front National

25,0

1

Италия

Movimento 5 Stelle (M5S)

21,15

2

Австрия

Freiheitliche Partei (FPÖ)

20,5

3

Ирландия

Sinn Féin

17,0

4

Венгрия

Jobbik

14,3

2

Нидерланды

Partij voor de Vrijheid (PVV)

13,0

3

Финляндия

Perussuomalaiset

12,9

3

Испания

Izquierda Plural

9,99

3

Швеция

Sverigedemokraterna

9,7

5

Греция

Hrisi Avgi

9,4

3

Испания

Podemos

7,96

4

Германия

Die Linke

7,4

4

Польша

Kongres Nowej Prawicy

7,1

4

Франция

Front de Gauche

6,34

6

Италия

Lega Nord

6,2

4

Швеция

Feministiskt initiativ

5,3

8

Португалия

Bloco de Esquerda

4,6

5

Бельгия

Vlaams Belang

4,31

8

Германия

NPD

1,0

11

Источник: Anti-EU and protest parties across Europe on course to win almost a third of all seats in new European Parlament. 26 May 2014. – http://www.openeurope.org.uk/

По оценкам, указанные партии должны получить 229 мест из 751, или 30,5%, что существенно выше результата 2009 г.: 164 места из 766, или 21,4% [21]. В этом плане европейские парламентские выборы на «арифметическом уровне» подтвердили то, что в концептуальном смысле дало о себе знать в связи с кризисом: проект единой Европы дал глубокую трещину, четко обозначились линии идейного и социально-политического разлома. Рассмотрим данный вопрос более детально.

Разумеется, максимальное внимание привлекла к себе победа во Франции возглавляемого Марин Ле Пен ультраправого Национального фронта, опередившего все ведущие французские политические партии. Фронт получил порядка 25% голосов, что в четыре раза превысило его результат 2009 г., и будет располагать в Европарламенте 24 депутатами. Как писала европейская печать, Национальный фронт, который еще несколько лет назад был не более чем «эксцентричной группой», занял место на партийно-политическом олимпе второй по значимости европейской державы [22]. Впрочем, победа на выборах в Европарламент не стала случайностью, поскольку сторонники М. Ле Пен, по сути, закрепили и развили успех, достигнутый в марте 2014 г., когда на муниципальных выборах во Франции кандидаты фронта прошли во второй тур в 200 муниципалитетах, а в ряде крупных городов (Тулуза, Реймс, Канн, Тур, Лимож и др.) одержали победу [23]. Давая свою оценку итогам европейских выборов, М. Ле Пен заявила: «Результаты голосования свидетельствуют о массовом отказе от ЕС. Европа не может продолжать строиться без людей и даже против людей. Евросоюз должен вернуть то, что у нас было украдено, – вернуть людям суверенитет. Нужно строить другую Европу, Европу свободных и суверенных государств, Европу свободного сотрудничества» [24]. К сказанному трудно что-либо добавить.

В Великобритании сенсационную победу отпраздновала другая известная ультраправая организация Партия независимости Соединенного Королевства (United Kigdom Independence Party, UKIP), созданная в 1993 г. под лозунгом выхода страны из Евросоюза. Эта партия, возглавляемая в настоящее время Найджелом Фараджем (эпатажным деятелем, имеющим репутацию евроскептика и «самого лицемерного политика Великобритании») [25], набрала около 4,4 млн голосов (свыше 27%) и получила право провести в Европарламент 24 своих представителя из 73, зарезервированных за Туманным Альбионом. Тем самым количество депутатов от UKIP увеличилось на 11 человек. (Для сравнения: лейбористы будут иметь в законодательном органе ЕС 20 депутатов, а находящиеся у власти консерваторы – 19 [26].)

Около 27% голосов (первое место) и четыре евродепутата (вдвое больше, чем в 2009 г.) – таков итог выборов для право-популистской Датской народной партии (Dansk Folkeparti, DF). В основе ее политики лежат требования активного противодействия иммиграции и «ползучей исламизации» Европы. Партия последовательно отстаивает суверенитет Дании в рамках ЕС, выступает за сохранение национальной валюты и против вхождения страны в зону евро, противится присоединению Турции к Евросоюзу, поддерживает движение за независимость Тибета и ратует за международное признание Тайваня. Весомая электоральная поддержка DF во многом объясняется тем обстоятельством, что идеология ее лидеров базируется на традиционных семейных ценностях и включает сильный социальный компонент, привлекающий избирателей в условиях системного кризиса европейского государства «всеобщего благосостояния».

Любопытная ситуация сложилась в Греции – «больном человеке» ЕС. Шесть депутатских мест (из 21, отведенного Элладе) в нынешнем составе Европарламента получили греческие ультралевые из партии «Сириза» (SYRIZA) – коалиции радикальных партий, набравшей 26,5% голосов и опередившей всех политических конкурентов, а на третьей позиции неожиданно для подавляющего большинства наблюдателей оказалась неофашистская «Золотая заря» (Hrisi Avgi) с 9,4% голосов и тремя евродепутатами. Таким образом, занявшая второе место правящая проевропейская партия Новая демократия (около 23% голосов и 5 евродепутатов) оказалась как бы зажатой между ультралевыми и ультраправыми. В ходе избирательной кампании лидер SYRIZA Алексис Ципрас широко использовал антигерманскую риторику и резко критиковал жесткие антикризисные меры (прежде всего режим «бюджетного аскетизма»), которые были навязаны Греции Евросоюзом под давлением Берлина. В то же время большинство руководителей SYRIZA не настаивают на выходе из ЕС и отказе от евро, что можно расценивать как признак постепенного выздоровления греческой экономики и ослабления протестной волны, мощно прокатившейся по стране в разгар Еврокризиса.

Несколько иной оборот приняли события в Италии. Созданное в 2009 г. комиком Джузеппе Пьеро «Беппе» Грилло протестное популистское «Движение пяти звезд» (Movimento 5 Stelle», M5S) [27], стоящее на позициях евроскептицизма, получило немногим более 21% голосов (17 евромандатов), но убедительную победу одержала правящая проевропейская Демократическая партия, чей лидер молодой энергичный реформатор Маттео Ренци является премьер-министром страны. И все же, если суммировать голоса M5S с результатами национал-сепаратистской партии «Лига Севера» (Lega Nord) и консервативной «Вперед, Италия» (Forza Italia) Сильвио Берлускони, то позиции правительства покажутся не столь сильными: почти половина всех итальянских европарламентариев будут весьма скептично настроены по отношению, например, к единой европейской валюте. Тут, как говорится, не до шуток, и фигура комика Грилло может обрести поистине угрожающий характер [28].

В ряде других государств – членов Евросоюза националисты и евроскептики также продемонстрировали весьма высокие электоральные показатели. Так, в Австрии правонационалистическая Австрийская партия свободы (Freiheitliche Parei Österreichs, FPÖ), ранее ассоциировавшаяся с именем ее бывшего лидера Йорга Хайдера, финишировала третьей, получив более 20% голосов и 4 евромандата из 18, выделенных этой стране. В Нидерландах Партия за свободу (Partij voor de Vrijheid, PVV), отстаивающая национал-популистские и евроскептические взгляды, набрала 13% голосов и провела в Европарламент четырех своих представителей, что, впрочем, не удовлетворило ее лидера Герта Вилдерса, который явно рассчитывал на большее. Сравнительно неплохих результатов добились венгерские правые националисты: их политический авангард – партия «Йоббик», или «За лучшую Венгрию» (Jobbik Magyarországért Mozgalom), выступающая, к слову сказать, за отделение Закарпатья от Украины, получила поддержку свыше 14% избирателей и будет представлена тремя евродепутатами. (Заметим, что лидер «Йоббик» Габор Вона сравнил Евросоюз с «тонущим кораблем».)

Политическое наступление евроскептиков не обошло стороной и цитадель Евросоюза – Германию, хотя, казалось бы, именно Берлин получил максимальные выгоды от европейской экономической интеграции и введения единой валюты. Здесь на евровыборах неожиданно мощно выступила новая партия (основана 6 февраля 2013 г.) Альтернатива для Германии, АдГ (Alternative fur Deutschland – AfD), набравшая 7% голосов и получившая в Европарламенте 7 депутатских мест. Поскольку АдГ ратует за ликвидацию зоны евро, то ее электоральный спурт, несомненно, укрепит позиции евроскептиков.

Выборы в Европарламент высветили значимые изменения, которые в годы кризиса и рецессии произошли в Испании – четвертой по размерам экономики зоны евро. Принципиальным общественным сдвигом можно считать резкое ослабление влияния двух ведущих партий, десятилетиями доминировавших на национальном политическом поле и сменявших друг друга во власти: правящей в настоящее время Народной партии (НП) и оппозиционной Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП). Обратимся к цифрам, которые говорят сами за себя. На евровыборах 2009 г. НП и ИСРП собрали более 80% голосов (свыше 12,8 млн) и получили 47 мест в Европарламенте из 54, предоставляемых Испании. В 2014 г. эти показатели свалились в пике: количество голосов, поданных за НП и ИСРП, сократилось до 7,7 млн (49%), а число их евродепутатов упало до 30 [29]. «Двухпартийная система сама себе залепила огромную оплеуху», – констатировала газета «La Vanguardia» [30].

Главными бенефициарами громкого электорального провала (иначе не скажешь) испанских партий-мажоров стали левые силы, увеличившие свое представительство в Европарламенте с 2 до 6 депутатов, и созданное в марте 2014 г. (за два месяца до евровыборов!) 36-летним преподавателем политологии Пабло Иглесиасом объединение «Podemos» (дословный перевод – «Мы можем»). Характерной чертой «Podemos» является то, что оно возникло на базе широкого протестного «Движения 15-М», захлестнувшего в 2011 г. десятки городов Испании и перешагнувшего далеко за ее границы [31]. В 2014 г. шокирующей новостью для испанского истеблишмента стал электоральный результат «Podemos»: новоиспеченная политическая организация популистского толка, строго говоря даже еще не оформившаяся в партию, получила свыше 1,2 млн голосов и 5 мест в Европарламенте. По мнению многих экспертов, избирателей привлекли актуальные лозунги левой оппозиции: требования выхода из НАТО, отказа от «вертикальной Европы», где на вершине находится Германия, диктующая свои правила игры, отстранения от власти нынешнего испанского правительства, «контролируемого международными финансовыми кругами», и т.д. [32].

Феномен «Podemos» поставил перед экспертами и политиками массу острых и непростых вопросов. Например, станет ли это объединение «лабораторией новых избирательных технологий» и сумеет ли прочно закрепиться на испанском политическом поле или превратится в одну из многих наспех сколоченных и недолговечных партий-однодневок, которые на политологическом жаргоне принято обозначать термином «flash» («вспышка»)?

Будущее Евросоюза: контуры нового курса

Непосредственно после выборов центральной проблемой повестки дня стало формирование парламентских групп, поскольку именно они, а отнюдь не партии, обладают в Европарламенте необходимым весом, получают финансовые субсидии, занимают места в профильных комитетах и располагают временем для выступлений. И вот здесь для евроскептиков начались главные трудности. Дело в том, что для создания группы нужно не только минимум 25 депутатов, но и участие в ней представителей не менее семи стран ЕС. Задача, прямо скажем, не из легких.

Успешнее и раньше других эту задачу решила UKIP, уже до конца июня сформировавшая парламентскую группу, в которую вошли представители итальянского Движения пять звезд, литовской правоцентристской партии Порядок и справедливость, правоконсервативной партии Шведские демократы, объединения чешских евроскептиков Партия свободных граждан, Союза латвийских фермеров и один независимый французский депутат [33]. В более сложном положении оказался Национальный фронт: от союза с ним отошла нидерландская Партия за свободу, чье руководство смутили антисемитские высказывания Жан-Мари Ле Пена, который таким образом подложил дочери «политическую свинью». В результате процесс формирования парламентских групп, стоящих на позициях евроскептицизма, пошел не слишком гладко. По мнению сотрудника известного мозгового центра «Centre for European Policy Studies» Марко Инсерти, причина этого кроется в существующей фрагментарности политических сил, так или иначе выступающих против участия их государств в Евросоюзе, в наличии между ними достаточно серьезных идеологических разногласий и противоречий, возникших на национальной почве [34].

Например, та же М. Ле Пен ни под каким видом не соглашается садиться за один стол с греческими неонацистами из «Золотой зари» или венгерскими гонителями иммигрантов, евреев и цыган из партии «Йоббик», а сами венгерские радикалы не желают иметь ничего общего с, казалось бы, идейно родственными националистами из соседних Словакии и Румынии. Другими словами, для объединения в реально действующую парламентскую группу одного евроскептицизма зачастую явно недостаточно, чем могут воспользоваться (и на деле умело пользуются) европейские партии-мажоры, всеми способами сокращающие политическое пространство возможных конкурентов ради сохранения статус-кво. При этом, как отмечала ведущая испанская газета «El País», на фоне итогов парламентских выборов главной задачей еврооптимистов стало сбить «популистскую волну, породившую катастрофические прогнозы относительно будущего Евросоюза» [35].

Еще одним ключевым практическим вопросом, решение которого последовало за выборами в Европарламент, явилось назначение нового председателя Европейской комиссии (в октябре текущего года он должен сменить на этом посту португальца Жозе Мануэла Дуран Баррозу), являющейся высшим органом исполнительной власти Евросоюза и представляющей собой огромный бюрократический аппарат с 25 тыс. чиновников.

Подавляющее большинство европейских лидеров высказалось за кандидатуру бывшего премьер-министра Люксембурга Жан-Клода Юнкера, являвшегося одним из архитекторов Маастрихского договора [36], на основании которого был создан Европейский экономический и валютный союз, и сыгравшего видную роль в формировании современных институтов Евросоюза. В 2004–2013 гг. Ж.-К. Юнкер был главой Еврогруппы (Совета министров финансов стран – членов зоны евро) и в июне 2012 г. иницировал принятие обновленного варианта «Пакта стабильности и роста ЕС», вызвавшего недовольство официального Лондона. Убежденный сторонник максимально глубокой европейской интеграции Ж.-К. Юнкер на выборах в Европарламент в 2014 г. возглавлял список Европейской народной партии, которой, несмотря на ощутимые потери, удалось удержать лидирующие позиции. Лоббируя его назначение на пост председателя Еврокомиссии, руководители Германии, Франции и других стран ЕС рассчитывали на сохранение основных характеристик нынешнего курса Брюсселя, выработанного в период кризиса. В то же время ряд политических деятелей (в частности, премьер Италии) оговорили свою поддержку кандидатуры Ж.-К. Юнкера необходимостью смягчить политику жесткой экономии и «бюджетного аскетизма». В любом случае многие в Европе видят в нем лидера, способного на решительные действия, крайне необходимые в нынешний переломный момент. (Неслучайно европейские СМИ часто приводят слова Ж.-К. Юнкера: «Мы, политики, знаем, что нужно делать, но не знаем, как после сделанного снова выиграть выборы».)

Решительным противником назначения люксембургского политика на пост председателя Еврокомиссии выступил британский премьер Дэвид Кэмерон, лидер Консервативной партии, входящей в парламентскую группу Европейские консерваторы и реформисты. В основе резко негативного отношения Лондона к Ж.-К. Юнкеру лежит особая позиция британского руководства, которое активно противится дальнейшему усилению наднациональных институтов в рамках Евросоюза и стремится закрепить за собой максимально широкий набор компетенций и просторное поле для политического и финансово-экономического маневра. Вполне понятно, что Ж.-К. Юнкер с его твердой ориентацией на развитие (вширь и вглубь) европейских интеграционных процессов совершенно не вписывается в британскую систему координат будущего Евросоюза. Как неоднократно отмечал сам Д. Кэмерон, с точки зрения официального Лондона люксембуржец – «слишком большой европеист», а его назначение председателем Еврокомиссии станет «плохим днем для Европы» [37].

Борьба за пост председателя Еврокомиссии вступила в решающую фазу 26-27 июня, когда на саммите ЕС в Брюсселе лидеры 28 стран-членов после многочисленных консультаций и обсуждений окончательно определились с кандидатом. Итоги саммита продемонстрировали фактически единодушную поддержку Ж.-К. Юнкера, который получил 26 голосов. Против выступили только премьер-министры Соединенного Королевства и Венгрии, что, по мнению политических наблюдателей, означало «почти полную самоизоляцию Д. Кэмерона», не сумевшего мобилизовать сколько-нибудь значимого количества сторонников своей позиции [38]. Заметим, что в самой Великобритании результаты саммита ЕС были однозначно восприняты как дипломатическое поражение британского премьера, который подвергся острой критике со стороны оппозиции. В частности, руководитель лейбористов Эд Милибэнд расценил политику Д. Кэмерона как угрозу «выхода Соединенного Королевства из Евросоюза», а лидер UKIP Н. Фарадж заявил, что глава кабинета утратил переговорный потенциал и позволил себя «унизить» [39].

Провал попытки Лондона воспрепятствовать назначению Ж.-К. Юнкера стал той чертой, которая разделила историю непростых отношений Великобритании с партнерами по Евросоюзу на «до» и «после». Грандам ЕС во главе с Ангелой Меркель удалось провести своего кандидата на пост председателя Еврокомиссии и сплотить большинство лидеров стран-членов на платформе еврооптимизма, но и позиции евроскептиков зримо окрепли, что с большой долей вероятности станет неотъемлемой чертой «большой» политики в Старом Свете на ближайшую перспективу. Нет сомнений и в усилении давления на Брюссель со стороны противников сохранения курса жесткой экономии и «бюджетного аскетизма».

Выборы в Европарламент и последовавшие вслед за ними события подтвердили тот факт, что Европейский союз продолжает переживать глубокий политический кризис, изначально вызванный финансово-экономическими потрясениями последних лет. На обозримом горизонте Евросоюза – длительный застой; неприемлемо высокий уровень безработицы, сравнимый в ряде стран с временами Великой депрессии; сохранение огромной задолженности, тяжелыми гирями повисшей на бюджетах большинства государств – членов ЕС; трудности с дальнейшим ростом экспорта, с поступательным увеличением которого связывались надежды на радикальное оживление промышленного производства, и т.д. Иначе говоря, реальные характеристики европейской экономики явно диссонируют с набившим оскомину профессиональным оптимизмом еврочиновников, за годы кризиса в совершенстве освоивших искусство делать хорошую мину при плохой игре.

Метафора «политическое землетрясение», относящаяся к выборам в Европарламент, наверное, является преувеличением. Но общественные и политические сдвиги в Евросоюзе налицо, процесс, что называется, «пошел». Впереди у ЕС длинный список вызовов, неопределенностей и сложных проблем, решать которые придется в сравнительно узком коридоре возможностей, диктуемых логикой «новой нормы».

Примечания:

[1] Подсчитано по: Banco de Portugal. Boletim Estatístico. Lisboa, Maio 2012, p. 213, 214.

[2] Подсчитано по: Banco de Portugal. Relatorio Anual 2011. Lisboa, 2012, p. 235.

[3] Cinco Días. Madrid, 5.05.2014. См. на Портале «Перспективы»: Петр Яковлев. Зона евро: испытание кризисом (26.08.2011). Его же: Кризис на Юге Европы: Испания и Португалия в тисках жесткой экономии (13.06.2012).

[4] Например, доля обрабатывающей промышленности в ВВП Португалии в 2010 г. составила 13%, тогда как в Германии этот показатель превышал 20%. – Banco de Portugal. Relatorio e contas 2010. Lisboa, 2011, p. 228.

[5] Подсчитано по: Eurostat. – http://epp.eurustat.ec.europa.eu/

[6] C. Pérez. Examen a una Europa en crisis. – El País. Madrid, 27.05.2014.

[7] 1 мая 2004 г. членами ЕС стали Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Эстония.

[8] Mohamed El-Erian. “The New Normal” Has Been Devastating For America. Mar. 22, 2014. – http://www.businessinsider.com/el-erian-state-of-the-new-normal-2014-3

[9] European Economic Forecast. Spring 2014. European Union, 2014. P. 159.

[10] Eurostat Newsrelease. 52/2014 – 1April 2014. Euro area unemployment rate at 11.9%. – http://ec.europa.eu/eurostat/euroindicators

[11] Society at a Glance 2014. Highlights: Portugal. The Crisis and its aftermath. OECD, March 2014, p. 1.

[12] Eurostat. Basic figures on the EU. Second quarter 2014. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

[13] Europe 2020 indicators. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

[14] Instituição Financeira de Desenvolvimento. Outubro de 2013. – http://www.portugal.gov.pt/

[15] Europe 2020 indicators. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

[16] Eurostat Newsrelease. 37/2014 – 10 March 2014. Share of renewables in energy consumption up to 14% in 2012.– http://ec.europa.eu/eurostat/

[17] Europe 2020 indicators. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

[18] Eurostat. – http://epp.eurostat.ec.europa.eu/

[19] Прорыв справа: новый состав Европарламента. – http://ria.ru/infografika/20140602/1009967976.html

[20] Marie-José Garot. ¿Dónde están los ciudadanos europeos? – El País. Madrid, 27.05.2014.

[21] Anti-EU and protest parties across Europe on course to win almost a third of all seats in new European Parlament. 26 May 2014. – http://www.openeurope.org.uk/

[22] Mario Vargas Llosa. Decadencia de Occidente. – El Pais, 1.06.2014.

[23] Муниципальные выборы во Франции: правый марш. 31/03/2014. – http://ru.euronews.com/

[24] Прорыв справа: новый состав Европарламента. – http://ria.ru/infografika/20140602/1009967976.html

[25] Как заявляет Н. Фарадж, «Европейский союз допустил одну историческую ошибку – нельзя было расширяться на восток и пускать к себе бывшие страны советского блока». И еще: «Единственный способ защитить деньги и демократию в нашей стране (в Великобритании. – П.Я.) – выйти из ЕС».

[26] UK European election results. – http://www.bbc.com/news/events/vote2014/eu-uk-results

[27] Movimento 5 Stelle. – http://www.movimentocinquestelle.it/

[28] Неслучайно многие маститые европейские политики сравнивают Грилло с Гитлером, Сталиным, Пол Потом и Робеспьером одновременно.

[29] Elecciones europeas 2014. – El País, 26.05.2014.

[30] E.Juliana. El PP gana palidamente, PSOE capote y el ERC encabeza Catalunya. – La Vanguardia. Barcelona, 26.05.2014.

[31] О «движении 15-М» см. на портале «Перспективы»: Петр Яковлев. Досрочные выборы в Испании: причины, результаты, последствия (27.12.2011).

[32] J.R. Montero. Podemos como laboratorio político. – El País, 13.06.2014.

[33] New EFD group formed in the European Parliament. – http://www.ukip.org/

[34] L. Abellán. Marine Le Pen se queda sin grupo propio en el Parlamento Europeo. – El País, 24.06.2014.

[35] Más democracia, mejor. – El País, 29.06.2014.

[36] Маастрихский договор (официально «Договор о Европейском союзе») был подписан 7 февраля 1992 г. и открыл путь к введению единой европейской валюты – евро.

[37] European Council June 2014: David Cameron’s speech. – https://www.gov.uk/

[38] Más democracia, mejor. – El País, 29.06.2014.

[39] UKIP leader Nigel Farage says David Cameron has been humiliated in Brussels. – http://www.ukip.org/

Читайте также на нашем портале:

«Тупик борьбы интеграций в Европе. Доклад (краткий вариант)» Евгений Винокуров, Сергей Кулик, Андрей Спартак, Игорь Юргенс

«Европа не есть Запад: интересы, ценности и идентичность в европейской традиции» Дарио Читати

«Еврокризис и новая модель развития Испании» Петр Яковлев

«Какая Европа нужна России? Возможно ли обрести Святой Грааль и не получить в нагрузку McDonalds?» Андрей Окара

«Перспективы отношений между Россией и Европейским союзом» Николай Кавешников

«Политика Европейского союза на постсоветском пространстве: вызовы и шансы для России?» Александр Стрелков

«Россия глазами Европы» Дитер Гро

«Россия и Европа сквозь призму институциональных различий» Татьяна Логинова

«Россия и Европейский союз: тенденции экономических отношений» Николай Кавешников

«Россия и Евросоюз: неоднозначные итоги уходящего года » Петр Яковлев

«Ибероамериканский саммит - 2012: неоднозначные результаты» Петр Яковлев

«Европейский кризис в зеркале Испании» Петр Яковлев

«Европа без Евросоюза?» Ольга Буторина

«Перспективы внешнеполитического единства ЕС» Илья Тарасов


Опубликовано на портале 03/07/2014



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика