Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Унесенные кризисом: глобальная экономика через 10 лет после ипотечного краха

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Петр Яковлев

Унесенные кризисом: глобальная экономика через 10 лет после ипотечного краха


Яковлев Петр Павлович – руководитель Центра иберийских исследований Института Латинской Америки (ИЛА) РАН, профессор Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, доктор экономических наук.


Унесенные кризисом: глобальная экономика через 10 лет после ипотечного краха

Обвал на рынке ипотечного кредитования в США не только больно ударил по интересам миллионов американцев, но и послужил точкой отсчета самого глубокого за послевоенный период мирового кризиса. Он оказал сильнейшее воздействие на всю систему мирохозяйственных связей. За минувшее десятилетие произошли количественные и качественные перемены в глобальной экономике, изменилась роль отдельных стран, произошла перегруппировка мировых сил.

В настоящее время процесс глобализации в его неолиберальной версии находится в точке бифуркации, переживает кризис функционирования. Ситуация нестабильности и огромных дисбалансов в мировом хозяйстве требует переосмысления результатов и перспектив глобального развития. Остро стоит вопрос о будущем характере и основных чертах вошедшей в режим трансформации системы международных торгово-экономических и финансовых отношений. По существу, речь идет о том, какими путями пойдет развитие человечества в предстоящие десятилетия.

Сторонники глобализации делают акцент на ее очевидных прошлых достижениях, в том числе в производственной и социальной сферах. Действительно, в период с начала 1990-х годов произошла подлинная технологическая революция, появились принципиально новые товары и услуги, открылись дополнительные каналы финансирования. В большинстве стран мира сократилась бедность, вырос средний класс, ощутимо улучшилось здравоохранение, десятки миллионов молодых людей впервые получили доступ к высшему образованию. Стала популярной концепция «экономики просачивания» (Trickle Down Economy), которая обосновывает целесообразность низких налогов на богатство: как считают адепты этой теории, часть сэкономленных таким образом средств «просачивается» к бедным слоям населения [Amadeo].

Однако в последние годы прогресс на международном уровне явно застопорился. В фокусе внимания оказались негативные стороны неолиберальной модели. Мировой кризис 2008‒2009 гг. остудил оптимизм и усилил позиции критиков неолиберальной глобализации, которые считают, что она во все большей степени служит элитам и осуществляется за счет интересов большинства граждан. По их мнению, в логике нынешней модели невозможно решить стоящие перед человечеством (и постоянно нарастающие) глобальные проблемы. Не дают внятных и убедительных ответов на острые вопросы современности и созданные по итогам Второй мировой войны многосторонние институты: Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк, региональные экономические организации. В сложном положении оказалась Всемирная торговая организация (ВТО), поскольку значительное количество стран все чаще нарушают установленные правила международной торговли, вводят режимы санкций в отношении отдельных государств [Alonzo].

Нельзя сказать, что поставлен окончательный диагноз, но многие факты, явления и тенденции последнего времени вызывают сомнения в «светлом будущем» неолиберальной глобализации.

Как все началось

Роль триггера глобальных кризисных потрясений сыграл крах рынка недвижимости в США в 2007‒2008 гг. По разрушительным последствиям его нередко сравнивают с Великой депрессией тридцатых годов прошлого века [Kotler, с. 172]. Поскольку Соединенные Штаты занимают особое место в глобальной экономике и торговле, а от состояния их финансовых и фондовых рынков во многом зависит международная стабильность, ипотечный кризис очень быстро «перешел национальные границы» и стал первым звеном в длинной цепи мирового хозяйственного обвала. Десятки стран, включая Россию, вплоть до настоящего времени переживают негативные последствия глобального кризиса 2008‒2009 гг., не могут полностью оправиться от пережитого шока и вернуться к докризисным показателям социально-экономического развития.

Что в действительности произошло на американском рынке недвижимости? Почему некоторые экономисты называют ипотечный кризис в США «аферой века», считают его финальным аккордом существования системы «классического капитализма», сформировавшейся после Второй мировой войны?

В начале 2011 г. специально созданная по указанию Вашингтона Комиссия по расследованию финансового кризиса (Financial Crisis Inquiry Commission) опубликовала доклад о причинах ипотечного краха. В документе, основанном на показаниях более чем 700 свидетелей, был сделан вывод, что к кризису, который, по мнению экспертов, можно было избежать, привела проводившаяся американскими властями на протяжении трех десятилетий политика постепенной отмены механизмов по защите финансовых интересов граждан и разрушения инструментов регулирования банковской деятельности. Авторы доклада указали на «ошеломляющие случаи безответственности правительства» и многочисленные «ошибки в корпоративном управлении и управлении рисками» в деятельности «капитанов финансового сектора» – целого ряда крупнейших банков и страховых компаний. Не случайно на слушаниях комиссии известный инвестор Уоррен Баффет назвал ипотечный кризис «самым большим спекулятивным рыночным пузырем из когда-либо им виденных» [Financial...].

Ослепляющая жажда легкой наживы создала невероятную (с точки зрения здравого смысла) ситуацию, при которой малоимущий или даже безработный гражданин США мог сравнительно легко оформить в ипотеку дорогостоящую недвижимость, нередко необоснованно рассчитывая на ее продажу в будущем по более высокой цене. Такие необеспеченные должным образом (так называемые субстандартные) ипотечные кредиты получили наименование «мусорных», так как сами банкиры в глубине души понимали, что никто не будет платить по своим обязательствам. Но парадоксальным образом никого это не заботило. Финансовая заинтересованность банков, выдававших «мусорные» кредиты, лежала совсем в другой плоскости: как правило, на каждую ипотеку продавалась долговая бумага, которую на бирже охотно приобретали многочисленные инвесторы, искавшие прибыльные вложения капиталов (ставки по ипотекам составляли 3‒4%, тогда как значительно более надежные казначейские облигации давали только до 1% в год). Другими словами, из «мусорных» ипотечных кредитов в спекулятивных целях создавались обращавшиеся на бирже ценные бумаги – деривативы, долговые обязательства, которые никто и никогда не мог оплатить и которые в скором времени зажили собственной жизнью, переходя из рук в руки и практически полностью оторвавшись от реальной экономики [Lewis].

Разумеется, такая ненормальная ситуация не могла сохраняться до бесконечности. Первым сигналом надвигавшегося кризиса можно считать заявление крупнейшей американской ипотечной компании New Century Financial Corporation (NCFC), объявившей 7 февраля 2007 г. о том, что она ожидает по итогам 2006 г. зафиксировать значительные убытки. Уже 13 марта того же года акции NCFC покинули листинг Нью-Йоркской фондовой биржи, а 5 апреля компания объявила о своем банкротстве и подала заявление о защите от кредиторов, среди которых фигурировали такие первоклассные международные банки, как Morgan Stanly (долг NCFC – 2,5 млрд долл.), Credit Suisse Group (900 млн долл.), Bank of America (600 млн долл.) и другие [Кашин]. Звучит невероятно, но отчетливый тревожный сигнал, поданный NCFC, был услышан далеко не всеми игроками финансового рынка, продолжавшими в широких масштабах совершать сверхрискованные операции с «мусорными» ипотечными кредитами.

В результате общая сумма задолженности по ипотечным кредитам в США неотвратимо росла и к концу 2007 г. превысила астрономическую цифру в 10 трлн долл., а средний размер долга по этим заимствованиям одного домашнего хозяйства за семь докризисных лет увеличился почти на 65% и составил около 150 тыс. долларов [Ипотечный...]. Для миллионов американских семей это были неподъемные суммы.

В этой гигантской афере приняли самое деятельное участие ключевые финансово-экономические игроки: коммерческие и инвестиционные банки, страховые компании, крупные хедж-фонды, а также ведущие международные рейтинговые агентства, в розовых тонах рисовавшие картину гиперфинансовой глобализации [Яковлев Фактор...]. Причем каждый «выжимал» из ситуации максимум прибыли, не заботясь о драматических последствиях, которые наступили, когда выяснилось, что около миллиона американцев не в состоянии обслуживать кредиты и многие из них вынуждены оставлять жилье банкам-кредиторам. На рынок выбросили огромные фонды уцененной недвижимости, не находившей платежеспособного спроса: в начале 2008 г. количество непроданных объектов увеличилось многократно [Ипотечный...].

Ипотечный пузырь лопнул и дал старт финансовому и воспроизводственному кризису, затронувшему все сферы экономики США. Сначала «просел» строительный сектор, он потянул за собой машиностроение, металлургию, транспорт, деревообработку, химическую промышленность и т.д. В 2008‒2009 гг. произошло ухудшение всех основных макроэкономических показателей. В том числе сократился ВВП, упали валовые инвестиции и накопления, сжалась внешняя торговля товарами и услугами, значительно (почти на 11%) уменьшились поступления в бюджет, что резко увеличило его дефицит: с 414 млрд долл. в 2007 г. до 1,9 трлн долл. в 2009 г., или в 4,6 раза. Падение производства и торговли неизбежно повлекло за собой снижение занятости и существенный рост безработицы (табл. 1).

Таблица 1. США: макроэкономические показатели

Показатель

2005

2006

2007

2008

2009

ВВП (изменение в % к предыдущему году)

3,4

2,7

1,8

-0,3

-2,8

Валовые инвестиции (% ВВП)

23,2

23,3

22,4

20,8

17,5

Валовые накопления (% ВВП)

17,9

19,1

17,3

15,4

14,3

Импорт товаров и услуг (изменение в % к предыдущему году)

6,3

6,3

2,5

-2,6

-13,7

Экспорт товаров и услуг (изменение в % к предыдущему году)

6,3

9,0

9,3

5,7

-8,8

Безработица (% рабочей силы)

5,1

4,6

4,6

5,8

9,3

Число занятых (млн человек)

141,7

144,4

146,1

145,4

139,9

Доходы бюджета (трлн долл.)

4,013

4,372

4,585

4,511

4,099

Расходы бюджета (трлн долл.)

4,423

4,655

4,999

5,494

5,995

Госдолг (трлн долл.)

8,497

8,818

9,268

10,722

12,405

Госдолг (% ВВП)

64,9

63,6

64,0

72,8

86,0

Источник: IMF. World Economic Outlook Database. April 2016. – http://www.imf.org/

В разгар кризиса разорились такие всемирно известные банки, как Bear Stearns и Lehman Brothers. Bank of America поглотил Merrill Lynch. Другие компании, включая General Motors и крупнейшие ипотечные агентства Fannie Mae и Freddie Mac, а также гиганта страхования AIG вынуждено было спасать государство, на плечи которого лег основной груз борьбы с кризисом [Яковлев Эффект...].

По мнению большинства зарубежных аналитиков, главной целью вашингтонской администрации в хозяйственной сфере стало предотвращение в Соединенных Штатах «экономического Армагеддона» [Palacio], спасение от краха финансового сектора с помощью, в частности, крайне низких процентных ставок Федеральной резервной системы (ФРС) и увеличения государственных расходов, позволивших закачать в экономику США триллионы долларов. Но так называемая «операция Уолл-стрит» («разбрасывание денег с вертолета», по выражению тогдашнего главы ФРС Бена Бернанке [Bernanke]) имела и обратную сторону, поскольку в значительной степени была оплачена деньгами рядовых американцев, многие из которых лишились своих жилищ, в докризисные времена приобретенных с помощью ипотеки. Парадокс заключался в том, что федеральные антикризисные программы, вместо того чтобы наказать действительных виновников кризиса 2007‒2009 гг. – зарвавшихся банкиров, финансовых спекулянтов и безответственные рейтинговые агентства, ‒ предъявили счет за «разбитые горшки» миллионам жертв кризисных потрясений. Ответом гражданского общества стали массовые протесты ‒ например, движение «Захвати Уолл-стрит» (Occupy Wall Street), имевшее целью привлечь внимание к преступлениям финансовой элиты [Occupy...].

Глобальный масштаб кризиса

Разрушительные эффекты ипотечного краха в Соединенных Штатах по принципу домино перекинулись на десятки развитых и развивающихся стран на всех континентах, теснейшим образом связанные с американскими финансовыми и товарными рынками.

Не будет преувеличением сказать, что именно неолиберальная глобализация, невероятно усилив международные торгово-экономические и финансовые связи, создала оптимальные условия для трансграничной трансмиссии кризисных явлений, способствовала их стремительному распространению по всему миру. 8 октября 2008 г. все ведущие центральные банки мира, за исключением центробанков Японии и России, приняли беспрецедентное решение об одновременном снижении процентных ставок. Ключевая ставка ФРС была снижена с 2 до 1,5%; на те же 0,5 процентного пункта были уменьшены ставки Банка Канады, Банка Англии, Банка Швеции, Национального банка Швейцарии и Европейского центрального банка (ЕЦБ). Такое решение было расценено аналитиками как откровенное признание глобального характера кризиса, что требовало безотлагательных и скоординированных действий экономик ведущих стран. На следующий день (9 октября) этому примеру последовали центробанки Южной Кореи, Тайваня и Гонконга, также снизившие основные учетные ставки [Мау, с. 22].

Сейчас можно констатировать, что принятые монетаристские меры, по большому счету, никого не уберегли от неотвратимо надвигавшихся кризисных потрясений. Полностью провальным для большей части мировой экономики стал 2009 г., когда глобальный ВВП впервые со времен Второй мировой войны показал отрицательную динамику (-0,1%), а совокупный ВВП развитых государств сократился на 3,4%. Особенно сильно пострадали страны-члены зоны евро (-4,5%) и Япония (-5,4%). Крайне неравномерное воздействие кризис оказал на развивающиеся страны. Самые большие потери понесла Латинская Америка (падение ВВП на 1,8%) ‒ в частности, в силу максимально жесткой торгово-экономической и финансовой привязки многих государств региона к Соединенным Штатам. Характерный пример – Мексика, образующая с США и Канадой зону свободной торговли NAFTA. Мексиканский ВВП «просел» почти на 5%, что стало (наряду с аргентинским кейсом) одним из самых ощутимых экономических провалов к югу от Рио-Гранде (табл. 2).

Таблица 2. Мировой ВВП в % к предыдущему году (1999‒2008 гг. – среднегодовой показатель)

Страны и регионы

1999-2008

2009

2010

2011

2012

                   Весь мир

4,2

-0,1

5,4

4,3

3,5

Развитые государства

2,5

-3,4

3,1

1,7

1,2

США

2,6

-2,8

2,5

1,6

2,2

Зона евро

2,1

-4,5

2,1

1,6

-0,9

Япония

1,0

-5,4

4,2

-0,1

1,5

Развивающиеся страны

6,2

2,8

7,4

6,4

5,4

Азия

8,0

7,5

9,6

7,9

7,0

Китай

10,1

9,2

10,6

9,5

7,9

Индия

6,9

8,5

10,3

6,6

5,5

Индонезия

4,9

4,7

6,4

6,2

6,0

Европа

4,3

-3,0

4,6

6,5

2,4

Турция

4,0

-4,7

8,5

11,1

4,8

Польша

4,1

2,6

3,7

5,0

1,6

Латинская Америка

3,3

-1,8

6,1

4,7

3,0

Бразилия

3,4

-0,1

7,5

4,0

1,9

Мексика

2,6

-4,7

5,1

4,0

4,0

Аргентина

2,6

-5,9

10,1

6,0

-1,0

Ближний Восток и Северная Африка

5,2

1,1

4,7

4,5

5,2

Египет

5,1

4,7

5,1

1,8

2,2

Саудовская Аравия

3,2

-2,1

4,8

10,3

5,4

Иран

4,4

0,3

5,8

3,5

-7,7

Африка к югу от Сахары

5,6

3,9

7,0

5,1

4,4

Страны СНГ

7,2

-6,4

4,7

5,3

3,6

Россия

6,9

-7,8

4,5

5,1

3,7

Источник: IMF. World Economic Outlook. October 2017. Washington, 2017, p. 242-247.

Весьма ощутимые экономические потери понесли страны, зависящие от экспорта сырьевых и продовольственных товаров, спрос на которые (а соответственно, и цены) в условиях кризиса снизился. К их числу относятся, наряду с уже упомянутой Аргентиной, крупнейшие экспортеры углеводородов – Российская Федерация и Саудовская Аравия. Причем экономический откат России был наиболее сильным из-за высокого уровня зависимости от европейских рынков (в страны Евросоюза направлялось порядка 50% российского экспорта) [Федеральная...], которые оказались в эпицентре мирового кризиса. Именно суровые уроки глобальных потрясений 2009 г. акцентировали жизненно важную необходимость расширения круга внешнеэкономических партнеров, диверсификации товарного экспорта, в том числе укрепления взаимодействия с Китаем и другими азиатскими государствами.

Конечно, глобальный кризис не обошел Азию стороной. В этой огромной части мира также было зафиксировано торможение экономического роста. Но именно торможение, а не отрицательное значение динамики показателей ВВП и ключевых производственных отраслей. Характерно, что даже в провальном для многих стран 2009 г. китайская экономика выросла на 9,2%, индийская – на 8,5%, вьетнамская – на 5,4%, бангладешская – на 5,3%, индонезийская – на 4,7%. Это дало повод многим экспертам говорить об «экономическом чуде» формирующихся рынков [Sharma]. Как отмечала итальянская журналистка Лоретта Наполеони, азиатский лидер – Китай сумел успешно «адаптировать марксизм к процессу глобализации» и создать уникальную по эффективности модель экономического развития (так называемую Maonomics), которая лучше других выдержала удары мирового финансового кризиса [Napoleoni, p. 67].

Вместе с тем даже наиболее успешные в хозяйственном отношении страны не избежали резкого падения внешнеторгового оборота, что явилось прямым следствием свертывания глобальной деловой активности.

В 2009 г. при стоимостном сокращении совокупного мирового товарного экспорта на 22% (с 16,2 до 12,6 трлн долл.) вывоз российских товаров упал на 36%, канадских – на 31%. Экспорт продукции европейских стран «сжался» на 23%, американской – на 18%, а поставки за рубеж китайской продукции в денежном выражении снизились на 16% (табл. 3).

Таблица 3. Мировой экспорт товаров (млрд долл.)

Страны и регионы

2006

2007

2008

2009

2010

2011

Весь мир

12131

14023

16160

12555

15301

18338

Канада

388

421

457

316

388

451

США

1026

1148

1287

1056

1278

1482

Латинская Америка

449

514

617

474

592

761

Мексика

250

272

291

230

298

350

Европа

4979

5803

6483

5021

5650

6654

Германия

1108

1321

1446

1120

1258

1474

Африка

371

437

562

394

521

611

ЮАР

58

70

81

62

91

109

Ближний Восток

376

497

604

512

581

680

Саудовская Аравия

211

233

314

192

251

365

Азия

3576

4141

4725

3891

5036

5975

Китай

969

1220

1431

1202

1578

1898

Страны СНГ

431

520

703

450

589

786

Россия

304

354

472

303

401

522

Источник: WTO. World Trade Statistical Review 2016. Geneva, 2016, p. 134-137.

Главной причиной отмеченного явления стало вызванное замедлением роста ВВП падение цен на многие товары (в первую очередь, сырье и продовольствие). Отсюда – наибольшие финансовые потери у стран, специализирующихся на производстве и экспорте сырьевой продукции.

Таким образом, мировой кризис 2008‒2009 гг., начавшийся в результате безответственной политики многих игроков финансового сектора, перегрева кредитного рынка и ипотечного краха в США, вскрыл целый ряд структурных проблем, дисбалансов, противоречий и узких мест глобальной экономики, которые не были устранены с помощью антикризисных мер (главным образом монетаристского характера), принятых на национальном и международном уровне. Это послужило детонатором новых трудностей и конфликтов в системе мирохозяйственных связей.

Тренды посткризисного этапа: региональные и страновые особенности

Завершение острой фазы кризиса знаменовало переход глобальной экономики к новой парадигме развития, отмеченной качественно иными явлениями и характеристиками. В их числе: пониженная динамика роста (так называемая «новая норма» – New Normal Economy); грянувший как гром среди ясного неба Brexit – процесс выхода из состава Евросоюза одного из его ключевых членов, Великобритании; неожиданный поворот правящих кругов США в сторону протекционизма («эффект Трампа»); отказ Вашингтона от участия в трансатлантическом и транстихоокеанском интеграционных мегапроектах, которые он же инициировал; пересмотр соглашения о Североамериканской зоне свободной торговли (NAFTA); угрозы трансграничных торговых войн; резкие перепады цен на сырьевые товары; миграционный кризис и т.д. В целом глобальное положение стало характеризоваться повышенной неустойчивостью и почти полной непредсказуемостью [Яковлев Эффект...].

Посткризисный отскок мировой экономики – увеличение глобального ВВП на 5,4% в 2010 г. и на 4,3% в 2011 г. ‒ в последующие годы сменился снижением темпов прироста до уровня 3,2 – 3,6%, а у развитых государств – до 1,2 – 2,2%, что существенно ниже докризисных показателей (табл. 4).

Таблица 4. Мировой ВВП в % к предыдущему году (2017‒2018 гг. – оценка и прогноз)

Страны и регионы

2013

2014

2015

2016

2017

2018

                   Весь мир

3,5

3,6

3,4

3,2

3,6

3,7

Развитые государства

1,3

2,1

2,2

1,7

2,2

2,0

США

1,7

2,6

2,9

1,5

2,2

2,3

Зона евро

-0,2

1,3

2,0

1,8

2,1

1,9

Япония

2,0

0,3

1,1

1,0

1,5

0,7

Развивающиеся страны

5,1

4,7

4,3

4,3

4,6

4,9

Азия

6,9

6,8

6,8

6,4

6,5

6,5

Китай

7,8

7,3

6,9

6,7

6,8

6,5

Индия

6,4

7,5

8,0

7,1

6,7

7,4

Индонезия

5,6

5,0

4,9

5,0

5,2

5,3

Европа

4,9

3,9

4,7

3,1

4,5

3,5

Турция

8,5

5,2

6,1

3,2

5,1

3,5

Польша

1,4

3,3

3,9

2,6

3,8

3,3

Латинская Америка

2,9

1,2

0,1

-0,9

1,2

1,9

Бразилия

3,0

0,5

-3,8

-3,6

0,7

1,5

Мексика

1,4

2,3

2,6

2,3

2,1

1,9

Аргентина

2,4

-2,5

2,6

-2,2

2,5

2,5

Ближний Восток и Северная Африка

2,5

2,6

2,6

5,1

2,2

3,2

Египет

3,3

2,9

4,4

4,3

4,1

4,5

Саудовская Аравия

2,7

3,7

4,1

1,7

0,1

1,1

Иран

-0,3

3,2

-1,6

12,5

3,5

3,8

Африка к югу от Сахары

5,3

5,1

3,4

1,4

2,6

3,4

Страны СНГ

2,5

1,1

-2.2

0,4

2,1

2,1

Россия

1,8

0,7

-2,8

-0,2

1,8

1,6

Источник: IMF. World Economic Outlook. October 2017. Washington, 2017, p. 242-247.

Но главная системная проблема сводилась даже не к пониженной траектории экономического роста, а к тому, что в мировой экономике и трансграничной торговле воцарились нестабильность и непредсказуемость, вошли в норму периодические шоки, до основания потрясавшие международные финансовые и товарные площадки. Эти явления многие эксперты начали рассматривать в качестве оборотной стороны глобализации, которая вступила в полосу турбулентности и глубоких, во многом болезненных трансформаций. Как отмечалось на страницах британского журнала The Economist, череда финансово-экономических шоков продемонстрировала хрупкость мировой экономики и «выпустила на свободу монстров глобальной нестабильности» [Who’s...].

Широкое распространение получил тезис, что глобализация не была выгодна всем, что есть выигравшие и проигравшие. Причем парадоксальным образом в число проигравших все чаще записывали США и Великобританию – главных авторов неолиберальной парадигмы развития мировой экономики. Сейчас правящие круги этих стран, похоже, не вполне довольны полученными результатами. По их мнению, основными бенефициарами явились отдельные развивающиеся страны (Китай, Индия, Мексика и др.), стремительно нарастившие в условиях глобализации производственный и внешнеторговый потенциал.

Знаковые трансформации произошли с экономикой и экономической политикой США. Например, с начала 1980-х годов страна стала чистым международным должником, хотя с момента окончания Первой мировой войны она была чистым международным кредитором. Под влиянием потрясений, начавшихся в американской экономике в 2007 г., власти поставили под более жесткий контроль финансовый сектор, залили кризис деньгами и довели федеральный долг до колоссальной суммы почти в 21 трлн долларов [U.S. ...]. При этом около 20% американского долга (порядка 4 трлн долл.) находится в руках Китая. В итоге американским гражданам приходится в растущих масштабах выплачивать проценты странам-кредиторам, то есть переводить часть своего дохода за границу. Одна из причин такого положения дел – огромное отрицательное сальдо торгового баланса, размер которого в 2016 г. составил около 800 млрд долл. [WTO, p. 148, 152].

Президент Д. Трамп не устает утверждать, что в основе внешнеторгового дефицита Соединенных Штатов лежат «недобросовестные торговые практики» отдельных стран. Действительные же причины этого явления значительно сложнее, а ситуация в сфере международных транзакций далеко не такая однозначная. В частности, в торговле услугами американские компании уже много лет имеют значительное положительное сальдо (табл. 5).

Таблица 5. США: внешняя торговля услугами (млрд долл.)

Показатель

2011

2012

2013

2014

2015

2016

Экспорт

606

634

679

723

731

733

Импорт

405

424

436

457

467

482

Оборот

1011

1058

1115

1180

1198

1215

Сальдо

+201

+210

+243

+266

+264

+251

Источник: WTO. World Trade Statistical Review 2017. Geneva, 2017, p. 156, 160.

Данные статистики свидетельствуют, что США были и остаются крупнейшими мировыми экспортерами коммерческих услуг, а их совокупный профицит во внешней торговле услугами в 2011‒2016 гг. составил свыше 1,4 трлн долл. Тем не менее Вашингтон упорно продолжает настаивать на своем. В ноябре 2017 г. Д. Трамп совершил 12-дневную поездку по пяти странам Азиатско-Тихоокеанского региона и везде подчеркивал намерение «изменить вредные для США нынешние правила торговли» [Inside...].

В Маниле на саммите Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) Д. Трамп предупредил партнеров, что Вашингтон готов прибегнуть к протекционистским мерам, если этого потребуют интересы американского бизнеса. Такое заявление прозвучало резким диссонансом по отношению к повестке дня, главным вопросом которой было как раз противодействие протекционизму.

На саммите АТЭС в Дананге (Вьетнам) Д. Трамп обрушился с резкой критикой на проект Транстихоокеанского партнерства (ТТП). В ответ 11 стран, подписавших соглашение о создании этого межрегионального мегаблока, заявили о намерении реализовать проект без США под новым названием – Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение для Транстихоокеанского партнерства (ВПТТП). В итоговой декларации саммита была подчеркнута приверженность его участников идее создания Азиатско-тихоокеанской зоны свободной торговли, выражалась готовность «добиваться дальнейшего прогресса на этом треке» и отмечалась важность «недискриминационных, взаимных и взаимовыгодных торгово-экономических форматов», что прямо противоречило курсу Белого дома на сворачивание всякого рода планов по формированию многосторонних интеграционных объединений [Декларация...].

Д. Трамп неоднократно заявлял: «Глобализм перестал быть решением проблем, а сам стал проблемой». Давая такого рода оценки, американский президент явно стремится придать США лидирующую роль. Соединенные Штаты вновь становятся страной-триггером, на этот раз ‒ крайне рискованного процесса перестройки экономического миропорядка по вашингтонскому сценарию, что идет вразрез с ясно выраженными устремлениями большинства стран мира.

Во всем мире вызывает обеспокоенность сохраняющееся замедление роста (по сравнению с докризисным периодом) китайской экономики. Эксперты объясняют это обострением внутренних системных противоречий. И прежде всего ‒ беспрецедентным совмещением в одном государстве двух экономических укладов: социализма, в верности которому вновь поклялась КПК на своем XIX съезде в октябре 2017 г., и стремительно растущего капитализма, порождающего колоссальное различие в благосостоянии «верхних» и «нижних» социальных групп. (То, что китайские руководители определяют формулой «одна страна, две системы», а Л. Наполеони назвала «марксизмом под неолиберальным соусом») [Napoleoni, p. 67]. Другая проблема, угрожающая социально-экономической стабильности Китая, – нарастающий разрыв между прибрежными и внутренними районами страны, что при малейшем ослаблении центральной власти неизбежно усилит сепаратистские настроения, вызовет цепную реакцию внутриполитических конфликтов.

Кризис 2008‒2009 гг., последовавшая вслед за ним рецессия, Brexit и противоречия с США на атлантическом треке подорвали глобальные торгово-экономические позиции Европейского союза. Усугубили ситуацию неконтролируемые потоки мигрантов из стран Ближнего Востока и Северной Африки, а также сепаратистские движения (особенно в Каталонии) [Яковлев Brexit...], активизация противников европейской интеграции по правилам Брюсселя и так называемый «правый крен» во внутренней политике. В этих непростых условиях руководство Евросоюза и ЕЦБ приложили значительные усилия для восстановления экономического роста, сделав акцент на реализации программы количественного смягчения (Quantitative easingQE). В рамках данной программы ЕЦБ в течение трех лет (с марта 2015 г. до конца 2017 г.) выкупал активы европейских коммерческих банков на сумму около 60 млрд евро в месяц, «впрыскивая» тем самым крупные денежные средства в экономику стран-членов ЕС [European...].

Стимулирующая политика ЕЦБ принесла плоды и способствовала некоторому ускорению экономического роста, прежде всего в зоне евро, но не решила имеющихся структурных проблем. В странах Евросоюза сохраняются достаточно высокие риски очередного замедления прироста ВВП, что неизбежно усилит отставание европейских стран не только от США, но и от новых лидеров глобальной экономики – Китая и ряда других азиатских государств. Понимая это, президент Франции Эммануэль Макрон выдвинул план основательного реформирования Европейского союза на основе укрепления оси Париж – Берлин. «Мы не можем бездействовать, это разрушит Европу», – подчеркивает французский лидер и призывает к 2024 г. полностью объединить рынки стран зоны евро, применяя одни и те же правила ко всем компаниям и банкам, независимо от их национальной принадлежности [Werly...]. Как отмечалось в европейской прессе, речь, по существу, идет о возможном «перезапуске проекта Евросоюза» [Sartorius].

Размышляя о будущем европейской интеграции (и шире – о месте и роли Европы в формирующемся экономическом и политическом миропорядке), французский политолог, обозреватель газеты Le Figaro Рено Жирар заметил, что одним из факторов, препятствующих более динамичному и сбалансированному развитию Европы, является «абсурдный разлад» между Евросоюзом и Россией. «Этот разлад, – подчеркивает Р. Жирар, – абсурден с точки зрения нависших угроз: над их цивилизацией ‒ в виде радикализации ислама, над их экономиками ‒ в виде китайской стратегии «новых шелковых путей». Евросоюз нуждается в России, чтобы лучше противостоять стремлению Китая к торговой гегемонии, Россия нуждается в Европе, чтобы построить у себя то, чего ей так ужасно недостает: правовое государство» [Girard...].

Между тем экономика России вплоть до настоящего времени не может полностью восстановиться после кризисного провала 2009 г. и рецессии, начавшейся на рубеже 2013‒2014 гг. и усугубленной обвальным падением мировых цен на углеводороды. Траектория роста российской экономики остается нестабильной, а серьезных предпосылок для ускорения хозяйственного развития пока не просматривается. В преддверии президентских выборов, с которыми связывают надежды на давно назревшие структурные реформы, обсуждаются три ключевые макроэкономические стратегии:

– Министерство экономического развития во главе с министром М.С. Орешкиным предлагает сделать ставку на рост инвестиций, увеличение несырьевого экспорта и повышение производительности труда;

– Центр стратегических разработок под руководством А.Л. Кудрина связывает главные ожидания с ростом совокупной факторной производительности и оживлением инвестиционного процесса в наиболее перспективных отраслях;

– «Столыпинский клуб» бизнес-омбудсмена Б.Ю. Титова ратует за сохранение и поддержание умеренно слабого валютного курса рубля (выгодного предприятиям-экспортерам) и обосновывает необходимость стимулирования потребительского спроса, в том числе с помощью дополнительной денежной эмиссии [Ломская].

Безусловно, дискуссии по стратегическим вопросам социально-экономического развития весьма полезны, даже необходимы. России критически нужна радикально обновленная макроэкономическая политика, способная вывести страну на траекторию устойчивого и динамичного роста. Но проблема в том, что в нынешних нестабильных и трудно предсказуемых мирохозяйственных условиях даже тщательно выверенная национальная стратегия может разбиться о неожиданные изменения на глобальных финансовых и товарных рынках. Перспективы развития российской экономики как никогда прежде зависят от внешних факторов, от способности отечественных предприятий обращать в свою пользу перемены в мировом хозяйстве и международной торговле.

Какое будущее ждет глобальную экономику?

Итоги 2017 г. показали, что фаза подъема мирового экономического цикла, начавшаяся во второй половине 2016 г., продолжает набирать силу, понемногу изменяя картину текущего состояния системы мирохозяйственных связей в лучшую сторону. В то же время, как отмечают эксперты МВФ, происходящее восстановление глобальной экономики является неполным и не охватывает многие страны мира, что неизбежно ослабляет трендовый рост и является потенциальным источником дестабилизирующих шоков [World...]. В частности, серьезные трудности продолжают испытывать экспортеры энергоресурсов, а также государства, пережившие в период кризиса и рецессии сильные политические волнения, катаклизмы и вооруженные конфликты на различной почве (страны Ближнего Востока и Северной Африки, Украина, отдельные азиатские и латиноамериканские государства).

Острой проблемой является то, что отмеченное «неполное» экономическое развитие в должной мере не обеспечивает рост ключевых социальных показателей. В частности, аналитики обращают внимание на «удивительно медленный в последний период рост номинальной заработной платы» [World...]. Другими словами, кризис неолиберальной модели повернул вспять тенденцию к улучшению материального положения среднего класса и акцентировал колоссальный разрыв в доходах различных слоев населения. В настоящее время, по данным международного объединения «Oxfam», каждый третий житель нашей планеты – бедняк, а восемь богачей аккумулировали такое же состояние, как 50% населения Земли [One...].

Серьезные социальные последствия может иметь неконтролируемое стремительное развитие технологий. Например, по оценке специалистов Оксфордского университета, автоматизация индустриального производства грозит оставить без рабочих мест до 47% занятых в мировой обрабатывающей промышленности. Широкое внедрение достижений биотехнологии уже в обозримом будущем сократит занятость в сельском хозяйстве, а 3D-принтеры лишат работы миллионы продавцов. Страсти подогревают тренды и форматы развития сервисного сектора: Uber (транспорт), Airbnb (аренда жилья), Deliveroo (доставка еды). Все эти компании предлагают новые гибкие модели ведения бизнеса, способные оказать сильное воздействие на экономику и рынок труда, потеснить традиционных конкурентов [Alonzo].

Сложившуюся ситуацию некоторые эксперты определяют, как «холостой ход» существующей модели глобализации (backlash against globalization) и отмечают, что ее кризис воскрешает худшие призраки XX в.: правый и левый экстремизм, сепаратизм, терроризм, ксенофобию, популизм.

Вместе с тем на ряде направлений глобализационные процессы продолжают развиваться.

Несмотря на торможение в годы кризиса и рецессии, международная торговля в период 2000‒2015 гг. заметно возросла, а ее объем по отношению к мировому ВВП вырос с 51,5% до 58,2%. Особенно интенсивно наращивается экспорт коммерческих услуг, причем в ближайшие 15 лет, как ожидается, его размер утроится. Существенно увеличились прямые иностранные инвестиции, их сток (накопленный объем) за последние 10 лет удвоился, достигнув в 2016 г. почти 27 трлн долл. [UNCTAD, p. 226]. Есть веские основания считать, что транснациональная экспансия капитала продолжится.

Новый импульс развитию глобальной экономики призвана придать реализация амбициозного проекта «Один пояс, один путь», продвигаемого Пекином. Этот проект предполагает инвестиции порядка 1 трлн долл. в создание инфраструктурных объектов и способен оживить предпринимательскую деятельность на огромных пространствах Азии и Европы. При этом финансирование будет осуществляться преимущественно через Азиатский инфраструктурный банк и Банк развития БРИКС, то есть финансовые институты, альтернативные МВФ и Всемирному банку. Таким образом, глобализация утрачивает преимущественно атлантический характер, а ее центр тяжести перемещается в другие районы мира.

Главный вопрос заключается в том, может ли глобальная экономика приобрести новое качество и преодолеть, как писал Р.И. Хасбулатов, «жесткие конструкции неолиберал-монетаристской политики» [Хасбулатов, с. 18]. Думается, что в том или ином виде процессы глобализации будут развиваться, поскольку контрпродуктивно тормозить научно-технический прогресс, разрывать сформировавшиеся плотные международные торгово-экономические связи. В логике здравого смысла речь идет не о том, чтобы «выплеснуть с грязной водой ребенка», а о том, чтобы с учетом уроков ипотечного краха в США и кризиса 2008‒2009 гг. переосмыслить и скорректировать глобализационные механизмы, поставить их на службу обществу, а не узким элитным слоям.

Необходима не хаотичная и беспорядочная гонка к деглобализированному миру, чреватая десятилетиям социально-экономического застоя, а новая инклюзивная модель когнитивной глобализации, адаптированная к решению стоящих перед человечеством долгосрочных стратегических задач.

Литература:

Декларация 25-й встречи лидеров экономик АТЭС. 11 ноября 2017 года. – URL: kremlin.ru/supplement/5253 (date of access: 16.12.2017).

Ипотечный кризис в США. 21.08.2014. – URL: forexchief.com/ru/analytics/economic-articles/mortgage-crisis-usa/ (date of access: 11.12.2017).

Кашин В.А. Мировой финансовый кризис: причины и последствия // Финансы. 2009. № 1. С. 14 –19.

Ломская Т. Реформы следующего президента устаревают уже сейчас // Ведомости. 05.12.2017.

Мау В.А. Драма 2008 года: от экономического чуда к экономическому кризису // Вопросы экономики. 2009. № 2.

Федеральная таможенная служба. Экспорт-импорт России важнейших товаров в 2009 году. 08.02.2010. – URL: goo.gl/u6xaue (date of access: 11.12.2017).

Хасбулатов Р.И. Закат рыночного фундаментализма. Теории, политика, конфликты. М. 2015.

Яковлев П.П. Brexit по-испански: причины и последствия каталонского кризиса // Перспективы. Электронный журнал. 2017. № 3. С. 36-51.

Яковлев П.П. «Фактор Трампа» и меняющийся облик глобализации // Мировая экономика и международные отношения. 2017. № 7. С. 5-14.

Яковлев П.П. «Эффект Трампа» или конец глобализации? М. 2017. С. 83-84.

Alonzo Arroba Á. Globalización, ¿eterno retorno o crisis sistémica? // Política Exterior. Madrid. Septiembre-Octubre de 2017. № 179.

Amadeo K. Why Trickle Down Economic Works in Theory But Not in Fact. April 29, 2017. – URL: thebalance.com/ (date of access: 10.12.2017).

Bernanke B. How the Fed saved the economy // The Wall Street Journal. October 4. 2015.

European Central Bank. How quantitative easing works. – URL: ecb.europa.eu/explainers/show-me/html/app_infografic.en.html (date of access: 17.12.2017).

Financial Crisis Inquiry Commission. The Report. – URL: fcic.law.stanford.edu/ (date of access: 17.11.2017).

Girard R. L’absurdité du divorce Europe – Russie // Le Figaro. Paris. 21.11.2017.

Inside President Trump’s Trip to Asia. November 15, 2017. – URL: whitehouse.gov/articles/president-trumps-trip-asia/ (date of access: 11.12.2017).

Kotler Ph. Confronting Capitalism: Real Solutions for a Troubled Economic System. NY. 2015.

Lewis M. The Big Short: Inside the Doomsday Machine. NY. 2010.

Napoleoni L. Maonomics. La amarga medicina china contra los escándalos de nuestra economía. Barcelona. 2011. P. 67.

OccupyWallStreet. NYC Protest for World Revolution. – URL: occupywallst.org/ (date of access: 10.11.2017).

One person in three in the world lives in poverty. – URL: oxfam.org/ (date of access: 13.12.2017).

Palacio V. Después de Obama. Estados Unidos en tierra de nadie. Madrid. 2016. P. 41.

Sartorius N., De Espinosa E.L., Jordi Bacaria E.C. Relanzar la Union Europea // El País. Madrid. 23.03.2017.

Sharma R. Breakout Nations: In Pursuit of the Next Economic Miracles. NY. 2012.

UNCTAD. World Investment Report 2017. Investment and the Digital Economy. Geneva, United Nations. 2017.

U.S. National Debt Clock: Real Time. – URL: usdebtclock.org/ (date of access: 18.12.2017).

Werly R. Emmanuel Macron met I’UE au défi de se réinventer d’ici à 2024 // Le Temps. Lausanne, 26.09.2017.

Who’s afraid of cheap oil? Jan 23rd 2016. – URL: economist.com/node/21688854/print (date of access: 11.12.2017).

World Economic Outlook. October 2017. Seeking Sustainable Growth: Short-Term Recovery, Long-Term Challenges. Washington: International Monetary Fund. 2017. P. xiii.

WTO. World Trade Statistical Review 2017. Geneva. 2017.

Читайте также на нашем портале:

«150 дней президентства: Армагеддон Дональда Трампа» Наталья Травкина

«Конец глобализации, или к новому капитализму» Владимир Кондратьев

«Президентство Б. Обамы: предварительные итоги» Петр Яковлев

«Глобальная экономика: прыжок в неизвестность» Петр Яковлев

«Долгосрочные тенденции развития мировой экономики» Владимир Кондратьев

«Мировая экономика в условиях дешевой нефти» Владимир Кондратьев

«Можно ли поправить дела Америки?» Фарид Закария

«Переизбрание Б. Обамы и перспективы перезагрузки» Эдуард Соловьев

«Зона евро: испытание кризисом» Петр Яковлев

«Некоторые особенности и проблемы текущей финансово-экономической ситуации в США» Лариса Капица

«Чем закончится кризис? Среднесрочные сценарии развития мировой и российской экономики» Наталья Акиндинова, Максим Петроневич

«США на пути к «новой экономике»» Виктор Супян

«Мировой кризис начала ХХI века в высказываниях современников» Олег Маслов

«Мировая экономика в 2008–2009 гг.» Лилия Зубченко

«Финансовая система и экономическое развитие» Григорьев Л.М., Гурвич Е.Т., Саватюгин А.Л.

«Финансовый кризис и энергетические рынки» Леонид Григорьев, Марсель Салихов


Опубликовано на портале 28/12/2017



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика