Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Культура мира и межнационального согласия в России

Версия для печати

Круглый стол Фонда исторической перспективы

Культура мира и межнационального согласия в России


Ведущий круглого стола — Наталия Алексеевна Нарочницкая, доктор исторических наук, депутат Государственной Думы России, заместитель председателя Комитета по международным делам ГД, президент Фонда исторической перспективы.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Сегодня немало доктрин и теорий о столкновении цивилизаций. Есть много сил в мире, которые с удовольствием бы использовали Россию против ислама или ислам против России. России это не нужно, ибо она, по сравнению с другими странами, имеет уникальный опыт не просто мирного существования народов с разными религиозно-культурными основами, а конструктивного исторического сработничества в общем историческом проекте. Есть неисламские дирижёры, которые готовы были бы направить энергетику бурно развивающейся цивилизации против России. Я как историк знаю, что британскую шхуну с оружием для «черкесов» застигали в Чёрном море аж в 1835 году. Был дипломатический скандал, приносились извинения. Потому что как только Россия вышла к Причерноморью, события в этом регионе, стратегическом в военно-морском отношении, приобрели особое значение. Британия безразлично относилась к освоению Россией северных пространств, но как только Кавказ и Крым сделали Россию черноморской державой, сразу всё изменилось. Можно проследить в историческом контексте, как менялось отношение англосаксонских сил к этому вопросу. В своё время лорд Пальмерстон создавал так называемые черкесские комитеты вокруг Парижского конгресса, на котором обсуждались условия неудачной для России Крымской войны, и когда граф Орлов отбил все попытки британской делегации включить кавказские проблемы в итоговый документ, в британском парламенте разразилась буря негодования. Они даже не хотели ратифицировать Парижский мир. А лорд Бальфур, уже в 1919-м году, когда Британия оккупировала дорогу от Баку до Батуми, сказал: «Единственное, что меня волнует на Кавказе, это то, кто контролирует железную дорогу, по которой перевозится нефть. А аборигены пусть хоть разорвут друг друга на куски». Недавно эту фразу Бальфура, привела британская газета «Гардиан», и один честный аналитик заметил, что, «похоже, мало что изменилось в англо-саксонской политике и сегодня». Что касается Второй мировой войны, то мне приходилось тоже сталкиваться с документами, которые говорили об очень большой заинтересованности тогдашних союзников по антигитлеровской коалиции, прежде всего США и Британии, в предотвращении любого усиления позиции тогда ещё Советского Союза. Это было продолжение прежней геополитической игры. Можно только отметить, что долго им была безразлична судьба «демократии» в Западной Европе, которую терзал Гитлер, а вот договориться со Сталиным о введении войск в Иран - это не составило труда в первый же момент. И сколько ни уговаривали Черчилля до 1944 года открыть второй фронт в Западной Европе, он в ответ предлагал всё что угодно, только не это. Высаживались в Северной Африке, предлагалось высадиться в Греции, зайти, так сказать, с южного фланга. Я читала эти переговоры, тут, как говорится, вся классическая геополитика налицо. Поэтому мне забавно, как в духе хрущёвского агитпропа нынешняя администрация Соединенных Штатов мотивирует свои классические интересы, скажем на Ближнем Востоке, в Персидском заливе, разговорами о демократии и как пытаются эту демократию насадить самым скорым образом бомбами.

В этой ситуации Россия должна понять свою ответственность не только в смысле защиты позиций в тех регионах, из которых если вытеснят, то это будет концом для неё как для державы, являющейся системообразующим элементом международных отношений, – она должна осознать свою ответственность цивилизационную, моральную и нравственную… Концепция гражданской нации, основанная на либеральных безнациональных, безрелигиозных ценностях, испытывает сегодня кризис абсолютный. Подобно марксистам, которые опрометчиво думали, что дай каждому одинаковый кусок хлеба и исчезнут все противоречия между народами, преврати их всех в безликий, безнациональный, безрелигиозный материал на рационалистической основе и будет вечный мир, – современные либералы практически дошли в философском плане именно до такой концепции. Главное, чтобы была демократия, чтобы у всех были равные права, социальные программы… И они не понимают, на мой взгляд, совершенно очевидного. Проблема Западной Европы не в мигрантах и не в том даже, что их много и они другие. А в том, что у западных европейцев нет больше своих святынь. У них есть только декларированные права, которые наполняются другими святынями… Цивилизация - это не только технологии, компьютеры, кнопки стиральных машин, это, прежде всего, великие табу, великие святыни, великие ценности, это чёткие представления о грехе и добродетели, о добре и зле. И если это всё стёрто и ценностный нигилизм стал философским знаменем некогда христианской цивилизации, то пусть она пеняет сама на себя. И об этом, кстати, трубят интеллектуалы-консерваторы на Западе. Их мнение не попадает на страницы печати, и, к сожалению, мы мало что знаем о них.

Россия в сложившейся ситуации, мне кажется, может сыграть роль альтернативной модели мира, где люди разных национальностей, разной веры, но воспринимающие жизнь через призму высших духовных ценностей, показали бы пример конструктивного взаимодействия. Нас судьба поместила на континенте Евразия, где Россия раскинулась необычайно широко, соединив в себе десятки народов и племенных групп, вобрав десятки конфессий от протестантизма и ислама до пантеистических систем Дальнего Востока. Это, может быть, и чрезвычайно сложный механизм, но с другой стороны это и наше богатство… Ключевский пишет, что «…дружина дохристианского киевского князя составляла целый интернационал». Любой, кто приходил и был готов участвовать в общем деле, соблюдал верность этому делу, принимался и становился своим. В то время как Западная Европа шла изначально по пути строительства мононациональных, моноконфессиональных государств. В основу формирования этих государств ложился жёсткий принцип: треть населения инородного или иноконфессионального изгонялась, треть – истреблялась, треть – насильственно ассимилировалась. В России тоже было много грехов. Но в историческом сравнении, и это надо признать, было всего этого гораздо меньше. Поэтому наша задача сейчас не сводить счёты, кто кого обидел в прошлом, а строить мосты в будущее.

Очень заметен сегодня страх перед возрождением национальных чувств у тех, кто не умеет говорить на эти темы. ХХ век разучил это делать, потому что и марксизм, и либерализм ставят, конечно, своей целью формирование безнационального общества. Только движущие силы у них к этому разные. У марксистов – класс, у либералов – индивид. Нация исчезает. Поэтому национализм стал синонимом шовинизма, то есть, чувства превосходства одной нации над другой. Собственно, то, что сейчас мы видим у нас, о чём много рассказывается в СМИ, это его уродливое проявление. Это скорее ксенофобия, нежели национализм, потому что подонки, покушающиеся на жизнь человека с другим цветом кожи и разрезом глаз, не выражают ни одной ценности ничьего национального бытия. Абсолютно. Наоборот – это пощёчина всему. Они деградировали настолько, что вовсе и не знают и не пытаются сформулировать – за что. Они только ищут - против кого. А в чём причины этого? Почему так может деградировать национальное чувство, которое подвигало в прошлые века людей всходить на эшафот за независимость и целостность своей страны, отдавать жизнь за Отечество в борьбе против иноземных захватчиков, создавать величайшие произведения искусства и культур? То есть, национальное чувство может быть источником побуждения к историческому акту творчества, а может быть проявлением самого уродливого и отвратительного, не достойного человека вообще.

На мой взгляд, не надо бояться пробуждения национальных чувств, но надо чётко представлять себе, что любое от природы данное нам чувство должно быть освящено высшими духовными целями. И тогда оно превращается в инструмент созидания и сотворчества народов, знающих основы своей культуры, имеющих представления о добре и зле, грехе и преступлении. Господь создал мир многообразным и допускает разные пути к себе у разных людей, терпит всё это многообразие. Значит, мы должны быть достойны этого доверия, не терять человеческий облик.

Вот эти темы сейчас волнуют многих. Только гражданская нация или букет наций как организмов, соединённых общими представлениями о духе и вере, о Боге, с общим языком, с общими историческими переживаниями? Я сторонница того, чтобы не противопоставлять эти две ипостаси существования нации. Потому что гражданская нация – это, безусловно, тоже большое завоевание человеческой цивилизации. Человеческая цивилизация создала общественные институты, институты управления. Гражданская нация совершенствует парламентскую жизнь, исполнительную власть, находит принципы функционального взаимодействия и умиротворения, гармонизации, сюда относится демократия. Но демократия - это не либерализм, это нередко совершенно разные вещи. На это ещё в начале ХХ века пытались некоторые философы-консерваторы указать. Демократия в обществе, где нет единого религиозно-философского идеала, может быть и идеальным способом гармонизации всех отношений. Но она есть механизм, которым могут пользоваться любые мировоззрения. А вот либерализм, особенно сегодняшний, в его крайней форме ценностного нигилизма, вот он как раз и является философским, мировоззренческим явлением, которое может совсем не совпадать с религиозно-философскими представлениями о жизни, человеке в разных цивилизационных комплексах.

Гражданская нация – это тоже ценность. Но гражданская нация не рождает ни Достоевского, ни Омара Хайяма, ни Пушкина, ни Моцарта, ни Бетховена, ни Шекспира. Значит, не надо это противопоставлять. Давайте попытаемся гармонизировать и не отнимать у народа тот источник духовный, полученный от Бога и понятый им по-своему, который побуждает его к культуре, которым устанавливается этика взаимоотношений мужчины и женщины, человека и человека, формируется отношение человека к власти и государству. Ведь все известные миру философии права в разных цивилизациях зиждутся сначала на нравственном законе, который вытекает из религиозного. Поэтому мы и видим столь разные представления о том, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми, между взрослыми и детьми и старыми родителями. В мире ведь существуют различные представления о человеке.

Говорят: права человека имеют универсальное толкование. Да универсальным может быть только значимость определённых категорий! Они везде значимы, но часто наполнены разным содержанием. Когда декларируют права человека, но при этом не указывают систему ценностей, в которой они даны, это значит, что декларация права не имеет никаких ценностных ориентаций. Это опасное явление, ибо история безнравственного целеполагания – это философия конца истории, потому что у человека всегда есть внутреннее стремление не просто прожить жизнь, но и оправдать ее в собственных глазах. А значит, сверять её с теми нравственными постулатами, которые получены от Бога. История без нравственного целеполагания бросает вызов отнюдь не только православной цивилизации, но и всем великим культурно-национальным традициям человечества. И мы бы не хотели видеть мир стерильным, тем более что стерильным он не будет никогда.

Как совместить национальное и всеобщее, сохранить баланс между тягой любого человека к самобытному, преемственному бытию, в рамках своей нации, творящей культуру, порожденной общим духом, со стремлением того же человека к универсальному, к вселенскому? Как это гармонически можно сочетать? Мне кажется, мы не уйдём от этих вопросов, вернее – они нас не оставят. Даже если мы будем примитивно скатываться к пропаганде только гражданской нации, или, наоборот, требовать какого-то разбегания по национальным кружкам и перестанем понимать друг друга. В России, я повторяю, есть огромный опыт конструктивного сотворчества русских с другими народами, так или иначе объединившимися в России и сохранявшими ей верность всегда. Когда в московских соборах во время великой смуты бесчинствовали поляки, в Казани были ещё живы старейшины, которые помнили жестокое покорение и разграбление Казани Иваном Грозным. Если брать всю историю расширения России, то покорение Казани было бесспорно одним из самых жестоких покорений, во всяком случае, на том этапе. И что же? Ведь могла Казань тогда отложиться от Московского государства, которое практически не существовало. Но в ополчении Минина и Пожарского было очень много татар и в Казани было собрано немало средств, денег и людей в помощь! Значит, что-то было в русском проекте, что устраивало всех и стало российским проектом! И вместе били Наполеона. Вместе били Гитлера… Как нам сохранить и развить этот проект дальше? Давайте думать об этом вместе.

Леокардия ДРОБИЖЕВА, руководитель Центра исследований межнациональных отношений Института социологии РАН, председатель научного совета по национальным проблемам отделения общественных наук президиума РАН, доктор исторических наук, профессор:

– Мне кажется очень позитивным, что ведущий нашего круглого стола – Наталия Нарочницкая - предлагает подумать о том, как сохранить живую ткань жизни. Национальное своеобразие должно быть сохранено в условиях модернизации, в условиях глобализации.

У нас очень часто навешиваются ярлыки на целые народы. И это меня больше всего волнует как человека и как учёного. Навешиваем ярлык сепаратистов, скажем, на татарский народ в целом. На кавказские народы в целом. Это приписывается и якутам, и тувинцам, и другим народам. Хотя мы жили, как правильно было замечено, всегда вместе, мы переживали общую историю. Мне кажется важным понять объективные и субъективные причины того неблагополучия, с которым мы столкнулись сегодня. Есть объективный фактор, который действительно способствует возникновению в наши дни ксенофобии, я не называю это национализмом. Я согласна с Наталией Нарочницкой в том, что национализм бывает разный. Есть гражданский национализм, есть национализм, который помогает людям осознать себя, помогает бороться за своё собственное, отличное от других, существование. И не всегда этот национализм имеет негативный оттенок. Он бывает либеральным. Иногда либеральный национализм бывает намного лучше, чем полное отсутствие национального чувства, что выхолащивает всю живую ткань жизни. Но в других случаях национализм может стать основой даже фашизма.

Важно отметить, что мы недооценили тот период, который пережили недавно. Этот период связан с очень высоким уровнем неопределённости. Вы посмотрите, что дают нам социологические данные. У нас людей, которые ориентированы на продолжение реформ, на демократию, немного - где-то около 30 процентов, не больше. А вот более 60 процентов наших граждан тоскуют о советском прошлом. Общество расколото и полно страхов. И вот в условиях, когда люди не видят определённости ни в деятельности банков, ни в функционировании отечественной промышленности, которая должна обеспечивать людям работу, приличное материальное положение, - в таких условиях страха и неопределенности - и рождается негативное отношение к другим людям, начинается поиск «виноватых». Мы хорошо понимаем эту ситуацию «козла отпущения». Кто-то должен быть виноват. И в то же время, мне кажется, не случайна интенсивность, с которой в последнее время стали обсуждаться все эти негативные явления. Как будто шквал прорвался! И это не похоже, на мой взгляд, на неуправляемый и нерегулируемый процесс. Возникает ощущение, что этот процесс тщательно регулируемый. И именно в условиях, когда нам предстоят тяжёлые экономические реформы – мы это знаем - и, видимо, политические изменения – это мы больше чувствуем, чем знаем, - именно в этих условиях акцент обсуждения всех наших неблагополучий почему-то пришелся на этническую почву. В то время, как мы, специалисты, работающие в этой области, наоборот стали наиболее тщательно подходить к тому, что обсуждать и что выносить на общественную трибуну. Поскольку неверно высказанное слово глубоко ранит людей, стимулирует негативизм. Поэтому мы должны трезво подойти к сегодняшнему дню и даже, может быть, попытаться наложить определённое вето на такое слишком интенсивное обсуждение серьёзнейших проблем, которые могут добавить не благополучия, а, наоборот, несогласия в обществе.

Создаётся впечатление, что кто-то специально спусковой крючок нажал. Понимаете? Можно поразмышлять, откуда это пошло. Можно предположить, что это началось, когда предлагались силовые действия для решения проблем Чечни, для создания условий наведения порядка. Это подготовило общество к тому, что стало возможным нажать на спусковой крючок. И в результате, мы сейчас сталкиваемся с тем, что имеем. Даже когда спешишь, машину на улице останавливаешь, водитель и то агрессивно настроен. Он готов к определённому силовому действию. А в этих условиях и приходят в действие психологические механизмы агрессивного поведения.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Совершенно очевидно, что как будто все намеренно делается для чего-то. Все ждут, во что это выльется… А джин уже выпущен из бутылки…

Харис ХАЗРАТ, руководитель аппарата Совета муфтиев России, заместитель председателя Духовного управления мусульман Европейской части России, кандидат исторических наук:

– Верно, джин уже выпущен из бутылки. Возьмите движение скинхедов, возьмите ультранационалистические движения всевозможных оттенков – вот это и есть тот самый джин, что выпущен из бутылки. И сейчас, если общество, если мы с вами, если государство не обратит на это серьёзного внимания, то мы будем иметь то, что мы сейчас имеем, но только в тысячи раз хуже и опаснее. В этом-то и заключается весь страх. И самое главное, те люди, которые подкрепляют свои реакционные взгляды конкретными поступками и действиями, должны помнить о неотвратимости наказания.

Магомет ИСАЕВ, главный научный сотрудник Института языкознания РАН, академик РАЕН, доктор филологических наук, профессор:

– Мне близка оценка ситуации Леокадией Дробижевой. Но я хочу больше сказать. Сейчас ни с того ни с сего запустили в оборот термин «фашизм». Меня от этого буквально передёргивает. По отношению к россиянам, особенно к русскому народу, – грех такие слова говорить. И кто-то усиленно буквально насаждает такое представление о российском народе. Всё это видно невооружённым взглядом. Кому-то это нужно. Надо подумать, кто это провоцирует? Зачем?

Сергей АРУТЮНОВ, заведующий Отделом народов Кавказа Института этнологии и антропологии РАН, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук:

– Мы находимся в Фонде исторической перспективы. Мне кажется, невозможно говорить об исторической перспективе, не отсылаясь к работам одного из крупнейших наших теоретиков, Владимира Пантина. У него целый ряд книг, статей. Я позволю себе их вкратце изложить, поскольку думаю, что большинство из нас вряд ли их читало. В 1995 году на свои средства Владимир Пантин издал тиражом 800 экземпляров маленькую книжку, 152 страницы, которая называется «Циклы и ритмы истории». С моей точки зрения – это один из самых значимых исторических трудов, трудов по философии истории, которые были созданы в ХХ веке. Пантин берёт за основу хорошо известные длинные «кондратьевские» циклы. Циклы волнообразной эволюции мирового рынка на протяжении 2000 лет. Циклы эти столетние, но они имеют тенденцию к сокращению (сначала они были 200-летние). Сейчас они скорее 70-летние. Эти длинные волны, которые были очень хорошо разработаны в экономической теории Кондратьевым, Пантин разбил каждую на 4 фазы, которые циклически повторяются. Для примера, я приведу только лишь фазы нашего цикла и предыдущего. Волна начинается с фазы структурного кризиса. В нашем случае – это 1970-80-е годы. Событие, которое отметило начало этой фазы, наверное, война в Персидском заливе и революция цен на нефть, которая за этим последовала. Затем идет фаза технического переворота. В нашем цикле – это 1980 – 2000 годы, в предыдущем цикле – это 1890 – 1920 годы. Эта фаза – конкретный, технический переворот. В данном случае, конечно, он характеризуется всеобщей компьютеризацией наших технологий. Третья фаза, прошу обратить особое внимание, – это фаза великих потрясений. В предыдущем цикле эта фаза укладывалась на 20-40-е годы. Она включала в себя великую депрессию, период гитлеризма и закончилась эта фаза концом Второй мировой войны. В нашем случае, эта фаза 2000 – 2020 год. Знаковая такая, символическая эта фаза великих потрясений начинается атакой террористов на Торговый центр в Нью-Йорке. Затем следует фаза революции рынка, которая придётся на 2020 – 2040 годы.

Напоминаю, что книга была издана в 1995 году. Говоря об истории России, Пантин показывает, что все фазы великих потрясений на протяжении предшествующих циклов знаменовались установлением репрессивной диктатуры. В качестве примера он даёт время Иоанна IV, Ивана Грозного. В следующем цикле фазы великих потрясений - это время Петра I. Затем - Николая I. В следующем четвёртом цикле – это эпоха Иосифа Сталина. В нашем нынешнем цикле фаза великих потрясений падает на правление Владимира Путина. Пантин конкретно даёт дату начала тенденции репрессивной диктатуры в России на 2005 год. И полагает, что эта фаза должна закончиться примерно к 17-18 году. На неё он отпускает 12 лет. Пока, мне кажется, все эти прогнозы Пантина оправдывались. Я думаю, что они будут оправдываться и в дальнейшем. Почему мы сейчас находимся в фазе развития репрессивной диктатуры, я думаю, особенно доказывать не надо. Мы это видим на примере давления сверху, мы видим это на примере всё большего и большего использования судебной системы в качестве орудия политической расправы. Тенденции к репрессивной диктатуре в нашем истеблишменте, в нашей верхушке явно нарастают и будут нарастать. Наверное, они достигнут апогея где-нибудь в 2008 году, по понятным причинам. Затем до 2018 года будет нарастать кризисное явление внутри репрессивной диктатуры, которая закончится каким-то резким кризисом, допустим, в 2018 году. После чего наступит новая фаза, но по какому пути Россия пойдёт, сам Пантин не берётся предсказать. Можно ли назвать эти тенденции к установлению авторитарной, и даже в какой-то степени тоталитарной, диктатуры в сферах нашей власти фашистскими? Это вопрос терминологии. Фашизм действительно потерял своё значение. Бжезинский в недавно опубликованной статье прямо называет существующий сегодня в России режим фашистским, сравнивая его, более всего, с режимом Муссолини и самого Путина с Муссолини. На мой взгляд, это очень большая передержка. Наш тоталитаризм, или гиперавторитаризм, как хотите его назовите, напоминает не корпоративный фашизм Муссолини, он корпоративный, безусловно, по своей сути, но это скорее фалангизм типа Франко, Салазара. Причём, ещё не в полной, зрелой реальности, а в тенденции. В перспективе. Конечно, Путин не является фашистом ни коим образом, это просто умеренно-консервативный государственник. Но я хотел бы напомнить, что покойный император Николай II тоже не был черносотенцем. Он, вообще-то говоря, презирал черносотенцев, относился к ним крайне неприязненно. Но они ходили с его портретами. И он не решался выступить против них однозначно. Он прогибался перед теми силами, которые, так или иначе, выражали черносотенное направление в русском обществе 1914-1916 годов.

Мне кажется, что и наши, отнюдь не демократы, но умеренно консервативные государственники, вполне порядочные люди, никоим образом не фашисты, тоже относясь неприязненно к тоталитаристским тенденциям в верхних коридорах власти, прогибаются перед тоталитаристскими настроениями истеблишмента, главным образом, коррумпированной буржуазии и карьеристской военщины, в военщину я включаю и представителей спецслужб. Опять-таки, не отрицаю, что и в этих кругах, среди чиновников и представителей спецслужб, тоже есть вполне приличные и порядочные люди. Но не они делают погоду.

Таким образом, тенденции фалангистского типа в нашем обществе на ближайшие 12 лет должны нарастать. Иными словами, наше общество обречено на нарастание фалангистских тенденций во власти на ближайшие, примерно, 12 лет. Это математически просчитано. С этим ничего не поделаешь. Мы это видим реально. Мы это видим каждый день. И видим это именно потому, что это ход истории. Колесо истории вертится вот таким образом.

Что делать при этом? Это вопрос особый. Я думаю, что каждый должен делать своё дело. Как писал Данте Алигьери (и строчку эту взял в качестве девиза Карл Маркс) : «Следуй своим путём, и пусть люди говорят, что хотят». Так что, что делать? Каждый должен делать, что он делает - профессионально, хорошо. И не принимать, по возможности противостоять, во всяком случае не поддерживать, тоталитаристские, фалангистские тенденции, всё более и более проникающие в наше общество и в его верхние эшелоны. Но помимо вот этого фалангистского тоталитаризма значительной части власти, мы имеем дело с настоящим гитлеризмом, национал-социализмом, которые проявляются в убийствах чернокожих студентов, убийстве таджикской девочки, в массе других фактов. И когда избили Заура Тутова и дочка его вызвала милицию, милиционер пришёл и она ему сказала, что эти хулиганы кричали «Россия для русских!», милиционер ответил: «Ну что ж, правильно кричали». Вот вам пример смычки низшего звена власти с фашизмом.

В условиях нарастающего фалангизма вполне естественным является подавление не только независимых СМИ, но и реформ национального суверенитета. Ликвидация Коми-Пермяцкого национального округа, ликвидация Эвенкийского и Таймырского национальных округов, Усть-Ордынского Бурятского округа. К этому можно отнести проекты ликвидации уже не округа, а республики Адыгея, её слияния с Краснодарским краем.

Всё это не оставляет нам надежды на благополучное, благожелательное разрешение всех этих жутких межнациональных напряжений, ненависти, озлобленности, которые мы наблюдаем в нашем обществе. И с которыми, кажется нам или некоторым из нас, можно будет бороться какими-то религиозными ценностями, какими-то проповедями морали, братства, добра. Нет, невозможно было бороться в гитлеровской Германии с её государственным антисемитизмом проповедями христианской морали и добра. Тем не менее, это не значит, что мы должны отказаться от такой проповеди. И я на своей кафедре, или когда читаю лекции в университетах, такую проповедь веду, зная заранее, сколь малое значение это имеет. Но пусть хоть какое-то, хоть крошечное значение будет. По крайней мере, я не уступлю вот этому растущему фашизму, не пойду на поводу у тех, кто критикует демократический либерализм, пытаясь заменить его духовностью, соборностью, сермяжностью, домотканностью и тому подобными консервативными, а, в конечном счёте, черносотенными ценностями.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Надеюсь, что Ваша проповедь и мое вступительное слово говорят о том, что никаких тоталитарных тенденций у нас не наблюдается. Ибо столь полярные мировоззренческие позиции и оценки на одном круглом столе свидетельствуют как раз о демократических началах в обществе. Вполне уже укорененных. А тоталитаризм, смею заметить как историк и философ, это нечто другое. Это всё-таки жесткое навязывание определённой идеологии, достигающей каждой кухни, каждой личности, когда даже думать нельзя иначе, когда происходит тотальное втягивание человека в политическую систему государства. Чего сейчас абсолютно не наблюдается. Конечно, если пытаться вписать историю в прокрустово ложе схемы, в данном случае схемы, разработанной Пантиным, то, конечно, трудно принять что-то иное. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»… Это мы уже проходили.

Германский нацизм, надо заметить, и фашизм итальянского типа – абсолютно разные вещи. В учёном мире эти различия всегда признавались, хотя терминологически, как вы выражаетесь, они сложились воедино. В германском нацизме главное – языческая доктрина природной неравнородности людей и наций, отход от основополагающего начала монотеистической цивилизации об этическом равенстве людей перед Богом и другими людьми, когда бытует одна мораль для царя и раба… Фашизм итальянского типа – это гиперэтатизм, но здесь так, приблизительно в этом смысле, он и был охарактеризован.

Хотела бы также заметить, что времена Иоанна Грозного по историческому периоду совпадают с Варфоломеевской ночью, когда за одну ночь было уничтожено людей в десять раз больше, чем за всю тридцатилетнюю эпоху царствования Грозного. И если бы Екатерина Медичи, как Иоанн Грозный, имела бы синодик, список всех умученных и убиенных и попыталась бы, как он в молитве, попросить прощения у Бога за каждого убитого, ей бы не хватило, может быть, и года на это. Но она даже и не пыталась ничего подобного делать, а «русский изверг» каялся…

Должна заметить ещё и то, что я в своих суждениях любой консерватизм отношу к духовности и морали в конечном счёте, по вашей же теории, это черносотенство и в конечно итоге – фашизм. Фашизм, вообще явление не христианское, я имею в виду нацизм абсолютный, поэтому все грехи общества христианской цивилизации и грехи нацизма – это разные по мировоззренческой сущности вещи. И потому мне кажется, что такие суждения не совсем научны. Хочу напомнить, что тема нашего круглого стола «Культура мира и межнационального согласия в России», поэтому, думаю, теоретические выкладки безусловно нужны для того, чтобы понять исходную мировоззренческую модель, которую тот или иной выступающий даёт, но они не должны уходить в догматику и схематичность.

Протоиерей ВСЕВОЛОД (ЧАПЛИН), заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата:

– Как сочетать разные национальные традиции, культурные традиции, религиозные традиции? Это тема в последнее время перестала быть отвлечённой. Она имеет прямое отношение к тому, что происходит в Ираке и Афганистане. Имеет прямое отношение к тому, что происходило и происходит в целом ряде стран, в связи и с так называемым «карикатурным» конфликтом, она имеет отношение ко многим событиям, происходящим в России.

Я думаю, что уже общим местом в различных дискуссиях стало представление о том, что разные культуры, разные религии – в первую очередь разные религии – это не феномен, который относится только к частной жизни человека, его семейным делам, его внутреннему мировоззрению, личной духовности, а это явление, которое определяет качество государственного строя. Определяет устройство общества, государства, определяет образ жизни человека и социума. Мы всё чаще видим, что именно религия требует своих жертв ради идеи, требует своих клятв в вечной верности, требует организовать всё общественное пространство в мировом масштабе по своим идеологическим установкам. Разные религии, значит, и разные модели социума сталкиваются. В чём сила России в контексте этих противостояний, которые складываются между разными моделями социума, разными моделями государства и общества? Я думаю, наша сила в том, что у нас сформировалась та модель мира, которая может быть нами предложена всему человечеству. Мира, в котором вместе сосуществует особо разные идейно-политические системы: шариат и западная демократия. Разные представления о том, как должно быть устроено общество и какое место в этом обществе занимает человек. В Российской империи существовали типичные западные государства того периода, такие, как Финляндия и Польша, и шариатские общества в Средней Азии. Я думаю, что вот это и должно быть нашим «месседжем» всему человечеству, когда разные модели в одном государстве, одном социуме взаимно дополняют друг друга, а не борются до победного конца, как это сейчас происходит в самых разных аспектах межцивилизационных противоречий, потому что и миссионерство западной модели демократии, и миссионерство шариатского государства сегодня сталкиваются друг с другом, поскольку оба несут универсалистские и силовые импульсы. И если мы способны были когда-то - надеюсь, что способны будем и в будущем - сочетать эти разные модели в одном государственном пространстве, то это и будет нашим посланием окружающему миру.

Сегодня эту потенциальную силу видят многие, в том числе и те, кто хотел бы любой ценой добиться доминанты одной политической модели над остальными во всём мире. Естественно, само наличие модели, позволяющей сочетать разные общественные уклады на одном этническом и политическом пространстве, вызывает у многих определённую ревность и даже ненависть. Только этим я могу объяснить то, что сегодня делаются отчаянные попытки стравить в России разные народы и верующих разных религий. Появляются политические провокации, инициируются ситуации, через которые можно спровоцировать еврейский погром, массовую драку, например, между русскими и азербайджанцами, между православными христианами и мусульманами… И вот давайте задумаемся над тем, кому было бы выгодно устроить, допустим, в центре Москвы драку между православными христианами и мусульманами? На следующий же день весь мир узнает, что наша страна находится в состоянии хаоса, что здесь начинается война всех против всех, возникают серьёзные разломы по этническим и религиозным различиям, и что здесь находится, между прочим, ядерное оружие, а, значит, должны быть введены внешнее управление и зарубежные войска.

В целом ряде аналитических, информационных материалов, которые сегодня исходят из нескольких мировых центров влияния, настойчиво проводится мысль о том, что в России не сегодня-завтра начнётся война межэтнического, религиозного или социального характера. После чего само собой напрашивается вопрос: почему здесь так много ракет, и насколько это опасно для остального мира? Учитывая это, я думаю, нам нужно очень глубоко, очень серьёзно задуматься над тем, как позаботиться об интересах нашего российского народа, состоящего из десятков этносов и этнических групп. Многие из нас хорошо понимают, что сегодня есть люди, которые специально стравливают русских и выходцев с Кавказа, православных христиан и мусульман для того, чтобы, как минимум, иметь возможность поиграть на этом поле и половить рыбку в мутной воде, и как максимум – выполнить чей-то сторонний заказ. Именно поэтому укрепление мира и согласия, развитие диалога между национальностями, обучение культуре друг друга, передача знаний о традициях друг друга приобретают сегодня особое, первостепенное значение. Сегодня это нужно всемерно возрождать, и возрождать не ради ложной политкорректности, а ради того, чтобы любые провокации, которые имеют целью столкнуть людей разных исповеданий, разбивались бы о мощную броню нашего исторического умения жить по разным этнокультурным и религиозным началам, но в одной стране.

Харис ХАЗРАТ:

– Я хотел бы продолжить мысль брата Всеволода о духовной составляющей в межнациональных отношениях в нашей стране, которой мы, к сожалению, не уделяем пока должного внимания. Следует признать, что в период демократических преобразований очень многое было потеряно из того позитивного, что наработали в период нашей большой страны – Советского Союза, когда была единая общность – советский народ, когда, действительно, представители всех республик, хотим мы это признавать или не хотим, относились друг к другу по братски, и, в общем-то, дружелюбно и по-доброму. Тогда была единая общегосударственная национальная политика, был, как многие ещё помнят, кодекс строителя коммунизма, постулаты которого были взяты из библейских и коранических доктрин: человек человеку брат, возлюби ближнего своего и т.д. С развалом Советского Союза всё это кануло в лету. Сейчас, на мой взгляд, в чём-то может быть спасительной прежняя концепция национальной политики. Ведь новая не зародилась, её нет как таковой.

И плюс к этому, в период сложных социально-экономических потрясений в любой стране на первый план выходят все негативные последствия этих преобразований. Это и проявление ксенофобии, экстремизма, это и появление фашиствующих элементов. И в такие периоды задача общества и государства состоит в том, чтобы максимально активно возрождать ценности межнационального общения и культуру общения, а всё, что ведёт к разъединению и вражде народов, необходимо решительно, всеми законными способами изымать из нашего общества. Для этого должна быть проявлена политическая воля. Движение к изменению ситуации в лучшую сторону должно быть обоюдным как со стороны общества, так и со стороны государства.

В тоже время, мне хотелось бы несколько возразить брату Всеволоду. Есть, как он сказал, общество европейской ориентации, и есть общество шариатской ориентации. Я бы вот это выражение «общество шариатской ориентации» не стал бы достаточно часто употреблять. Есть общество исламски ориентированное, есть общество христиански ориентированное, есть общество общечеловеческих ценностей. И когда мы говорим «шариатское государство», «шариатское общество», мы сразу, в контексте террористических выступлений, даём негативный посыл против мусульман. Я бы хотел, чтобы с подобными терминологическими выражениями обращались максимально осторожно.

И ещё раз хочу сказать, что, пока мы не научим наших детей, наших сограждан уважать представителей других национальностей, у нас ничего хорошего не получится. Вот говорят, понаехали тут одни чёрные… узкоглазые… Если мы будем изымать из обихода подобные выражения – это уже будет шаг вперёд, дань уважения к представителям других национальностей. Эти приезжие в основном представители народов, составлявшие ещё совсем недавно неотъемлемую часть нашей великой советской страны. Не будем забывать это. Многие из них осознают себя в определённом смысле ещё советскими людьми. И приехали они сюда во многом из-за того, что представители других национальностей в России не хотят выполнять ту социальную работу, которую выполняют приезжие. Посмотрите, ведь сейчас, в основном, на уборках улиц заняты люди из Средней Азии. Это говорит о том, что кто-то другой не хочет выполнять эту работу. Посмотрите, Москва ведь достаточно чистый город, значит, нужно проявлять уважение к тому, кто делает нашу жизнь более удобной, не взирая на его цвет кожи и разрез глаз. И вот в этом, духовно-нравственном, воспитании общества, при активно проявляемой политической воле руководства страны, мобилизации научной и культурной общественности, мы сумеем выработать национальную доктрину, отвечающую современным требованиям России, а затем год за годом начнём выходить на тот этап развития, с которого, надеюсь, уже не свалимся в яму всеобщей подозрительности, неприязни и раздора.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Но если вернуться к тезисам Сергея Арутюнова, то тут бороться почти бесполезно, потому что всё запрограммировано. Я согласна с Вами, уважаемый Харис Хазрат, что, прощаясь с прошлым, мы выплёскивали, что называется, с водой и ребёнка. Безусловно, надо было из прагматических соображений сохранить и из коммунистической системы то, что работало, в нашем контексте, на укрепление межнациональных отношений, что так или иначе накапливалось и шлифовалось веками. Я также не считаю, что национальное возрождение ведёт к столкновению народов. Никто не откажется сейчас от идеи национального возрождения на основе традиционных духовных ценностей. Другой вопрос, как гармонизировать этот процесс?

Тамара ГУЗЕНКОВА, старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований, доктор исторических наук, профессор кафедры международного образования Московского института открытого образования:

– Сегодня я хотела бы выступить, прежде всего, как преподаватель, как специалист, который в течение нескольких последних лет занимается преподаванием курса этнологических дисциплин в Институте открытого образования. Это бывший Институт повышения квалификации работников образования. И сегодня мне хотелось бы заострить внимание на межнациональных проблемах в условиях столичного мегаполиса.

Я считаю, что это проблема чрезвычайно серьёзная, гораздо серьёзнее, чем могут полагать многие эксперты, занимающиеся проблемами межнациональных отношений вообще. Чтобы не быть голословной, хотела бы привести конкретный пример по этому поводу.

На протяжении нескольких лет кафедра этномежнационального образования «Этносфера» и Департамент общественных межрегиональных связей правительства Москвы организуют цикл лекций по проблематике межнациональных отношений в различных округах столицы. Лекции читаются представителям правоохранительных органов, социальным работникам, руководителям районных управ. И я тоже в течение года читала такие лекции. Нам казалось, мы очень точно разработали тематику этих выступлений. Мы рассказывали об истории складывания этнического состава России и столицы, истории формирования практики межнациональных отношений, начиная чуть ли не с зарождения Москвы. В общем, мы стремились донести до наших слушателей, как формировались в условиях России отношения между людьми разных национальностей: какая в этом сложном деле существовала и существует практика, какие были способы и возможности разрешения конфликтов. Говорили о проблеме мигрантов, пытались рассказать о том, что миграционная проблема возникла не сегодня, не вчера, не 10-15 лет назад, что она существовала в условиях столичного города очень давно, и что на основе многих миграционных потоков формировалось современное население Москвы. В общем, нам казалось, что мы всё очень правильно и очень хорошо рассказали о том, какими должны быть межнациональные отношения в нашем мегаполисе и какими они были раньше. Когда мы уже почти отчитали все лекции, то неожиданно получили абсолютно непредвиденную, тяжёлую, я бы сказала, трагическую реакцию от людей, которых мы в течение года просвещали и обучали культуре межнациональных отношений.

Наши слушатели выдвинули нам очень серьёзные претензии, заявив, что вот из того, что вы нам рассказывали, мы поняли, что вы считаете нас мигрантофобами, русскими националистами и шовинистами, вы обвиняете в радикализме и национализме скинхедов, но это всё неправда. Вы нас плохо трактуете, вы неправильно нас понимаете, на самом деле мы хорошие. Скинхеды – это никакие не фашиствующие молодчики, это молодые люди, которые своими способами сопротивляются агрессивной инонациональной среде, которая всё плотнее сбивается вокруг русских. Ну, говорят, убивают они негров, убивают латиноамериканцев, выходцев из наших бывших азиатских республик. А вы знаете, что эти жертвы практически все распространители и потребители наркотиков. Вот вы говорите, что мы плохо относимся к представителям кавказских народов. Ну а как они себя ведут на рынках, на улицах, по отношению к нашим женщинам… То есть, мы год учили, рассказывали, просвещали как должен учитываться национальный фактор в отношениях между людьми нашего города, а получили абсолютно обыденную, повседневную, я бы даже сказала, отчасти мещанскую реакцию на те процессы, которые происходят вокруг.

И здесь есть несколько вариантов реагирования на подобную ситуацию. Можно сказать, что нам достались плохие ученики, они неправильно понимают то, что мы говорим. Значит, их нужно или переучивать, или менять аудиторию и идти к тем людям, которые в состоянии понять, что им говорят. Можно сделать вид, что ничего не произошло, утешить себя тем, что вот ещё они немного поживут и поймут, как правильно себя вести. Но, с моей точки зрения, здесь вполне уместен другой, неприятный для нас, вывод, в чём-то тяжёлый вывод, но с которым невозможно не считаться и на основании которого, думается, нужно принимать конкретные решения и разрабатывать определённую стратегию поведения. Важно отметить, что та национальная политика, которая проводилась в последние 10 лет, в том числе и в Москве, в основном была рассчитана на представителей различных этнических диаспор. То есть, все было сориентировано на работу с армянами, чеченцами, татарами (хотя татары, это одна из традиционных групп этнического меньшинства в Москве) и теми этническими группами, которые всё прибывают и разрастаются. Вот на них и обращалось основное внимание, чтобы они были толерантны к существующему режиму, чтобы соблюдали те правила и порядки, которые существуют в Москве. При этом совершенно без внимания осталось преобладающее русское большинство, в том числе и молодёжь.

Кроме этого, мы очень сильно увлеклись культурологической составляющей межнациональных отношений. В то время, когда и московское правительство и московская интеллигенция были озабочены проведением сабантуев, фестивалей плясок и песен, когда осуществлялась обширная культурная и гуманитарная программа, происходило очень существенное экономико-хозяйственное реструктурирование всей столицы со значительным этническим компонентом. Сейчас мы видим, что Москва в значительной степени в хозяйственно-экономической сфере разделена по этническому принципу. В каждом административном округе можно выделить сегменты бизнеса, которые контролируются той или иной этнической группой. И наши разговоры о том, что бизнес интернационален, преступность интернациональна, оказались не вполне справедливы, потому что существование и консолидация земляческих образований привели к тому, что и хозяйственно-экономическая деятельность в значительной степени приобрела этническое лицо. Эта дифференциация видна даже на уровне визуального восприятия. Москвичи, пусть мещане, пусть с преобладанием обыденного сознания, обыденного восприятия мира, приходят на рынок и видят, что это – иной этнический мир. И происходит перенос определённых фобий не на представителей какого-то одного народа, а на всех приезжих сразу. Период, когда представители Кавказа на рынках прикрывались крашеными пышнотелыми блондинками, которые торговали овощами, а истинные хозяева прятались в тень, - уже в далёком прошлом. Сегодня происходит перемещение семьями, появляются целые кварталы в национальном отношении вполне определённые, тысячи людей в основном концентрируются вокруг мест торговли, вокруг рынков.

Всё это, надо тоже отметить, привело к тому, что в последнее время существенно трансформировалась система столичного образования. В настоящее время до 30% учащихся в московских школах не просто представители других национальностей, это дети, которые или плохо знают русский язык, или совсем его не знают. А это – очень серьёзная проблема, которая сильно сказалась на качестве столичного образования. Я считаю абсолютно справедливым принцип, когда московская школа обязана принимать ребёнка независимо от статуса его родителей: беженец он, переселенец, есть у него регистрация в паспорте или нет. И если ребёнок ни слова не знает по-русски, это не имеет никакого значения. Его берут в школу, обучают русскому языку, и он учится настолько успешно, насколько это возможно. Его ведут из класса в класс. И департамент образования Москвы столкнулся с тем, что посыпались жалобы от родителей, что на уроках в школе ребятишки учат не предметы, а сидят и ждут, когда плохо знающие русский язык дети выучат его до приемлемого уровня. В результате уже начинают придумывать схемы, как развести детей по классам с разным уровнем преподавания. И как невольный итог, мы имеем разделение детей по национальному признаку. К чему это может привести, мы все хорошо понимаем.

К сожалению, одной из особенностей разрешения межнациональных отношений на уровне вообще России и Москвы в частности является то, что осуществление национальной политики происходит исключительно на верхушечном бюрократическом уровне. Мы – государство бюрократизированное. В гражданском отношении наше общество ещё только в стадии становления. Поэтому многие проблемы преобразований, которые назревают в обществе, пытаются решать в силу своего разумения именно чиновники, в том числе и столичные. Несколько лет тому назад московское правительство объявило, что Москва – поликультурный и поликонфессиональный мегаполис. И московские власти начали внедрять в городе культуру мира, толерантность и межнациональное согласие. Но русское большинство московского населения - одна из самых главных составляющих этой работы, способная оказать регулирующее влияние на межнациональные отношения, оказалось, повторяю, на мой взгляд, вне сферы этой деятельности. Поэтому, сейчас одним из самых важных, самых серьёзных направлений в работе по урегулированию межнациональных отношений является совершенствование системы школьного образования. Средние школы должны заниматься образованием, просвещением и обучением специальным методикам взаимодействия с представителями других народов прежде всего русских детей.

Когда мы только начинали курс лекций по межнациональным отношениям в административных округах столицы, я провела среди своих слушателей блиц-опрос: в каких сферах жизни в Москве межнациональные отношения наиболее благоприятные, а в каких – наоборот. Оказалось, что самые благоприятные межнациональные отношения в шоу-бизнесе, спорте и культуре. И самые напряжённые – в системе ЖКХ, торговле, сфере обращения недвижимости… Поэтому можно сколько угодно приглашать на совместные концерты Нани Брегвадзе и Меладзе – они будут петь, мы будем им рукоплескать, но межнациональные отношения при этом в столице лучше не станут.

Закончилась учёба в административных округах Москвы, и я в очень сложном положении. Преподаватели и слушатели разошлись каждый при своём мнении. Что делать? Нужно анализировать сложившуюся ситуацию, менять тактику обучения, ориентироваться, повторяю, уже не только и не столько на взрослых людей, сколько на детей, которые, надеюсь, со временем и станут носителями той гуманной идеологии, к которой мы с вами стремимся.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Особую остроту межнациональным отношениям придаёт проблема мигрантов. Миграция, безусловно, отличительная черта нашего времени, и никуда мы от неё не денемся. Россия нуждается в дополнительной рабочей силе. К нам едут в основном жители исторической России, бывшего Советского Союза, и надо отдать должное – в определённом смысле это наши люди. Но надо и в глаза правде смотреть – проблемы-то есть. Не радикализируя их, не провоцируя на обострение, этими проблемами надо заниматься, их надо решать, учитывая национальные, государственные интересы России. В частности, например, в миграционной политике необходимо планирование географическое – миграционные потоки следует направлять туда, где наиболее остро ощущается нехватка рабочих рук.

Леокардия ДРОБИЖЕВА:

– Если говорить в общем, сегодня мы без миграции, без мигрантов не можем обойтись, так же как и другие страны. Естественно, надо думать, как собственными силами решать проблемы демографические, но мы должны понимать, что во всех сферах жизни демографические провалы мы сегодня не закроем. Значит, стоит вопрос, как адаптировать мигрантов к нашим условиям. Безусловно, необходимо регулировать миграцию, направлять потоки мигрантов в те отрасли народного хозяйства, где нельзя закрыть бреши собственными силами, учитывая уровень образования приезжих. Чтобы справиться с этой задачей, необходимо больше полномочий отдать регионам, на местах обычно виднее, где и сколько нужно специалистов.

И вот ещё о чём хотелось бы сказать. Размышляя о межнациональных отношениях, трудно обойти проблему этнического негативизма, который, чего греха таить, есть. Мне, как учёному-социологу, всегда было интересно понять, в каких социальных кругах и почему его наибольшая концентрация. Есть мнение, что среди интеллигенции меньше всего фобий распространено. Но, к сожалению, я должна вам сказать, это не совсем так. Просто существуют разные фобии. В малообразованной среде или среди новых горожан фобии вызываются, главным образом, трудностями с адаптацией в иной культурной среде. Тут и невозможность найти приличную работу, в то же время они видят, как живут здесь люди, сколько машин импортных, но они ничего этого иметь не могут. Отсюда у прибывающих мигрантов высокий негативизм.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– По-моему, больше оснований для негативизма у нищих младших научных сотрудников, когда они видят, как живут в Москве скромные «пришельцы» - торговцы фруктами.

Леокардия ДРОБИЖЕВА:

– У низшего, нищего, как мы говорим, среднего класса, негативизм в основном на почве разного культурного уровня. А у интеллигенции уже социальная конкуренция. В этом отношении мы должны видеть миграционную среду тоже по-разному. Среди мигрантов-старожилов в той же Москве, среди евреев, армян, среди азербайджанцев, в последнее время появилось немало высокостатусных людей, которые занимают достаточно престижное положение в обществе. Естественно, русские начинают испытывать конкуренцию на своей обжитой территории. И здесь очень важно не утратить нам всем чувство толерантности, когда люди сдерживают свои эмоции, не демонстрируют их. Потому что толерантность – это принятие другого таким, каков он есть, это умение наладить с ним взаимодействие. Не обязательно любить другого, этого мы вряд ли когда-нибудь достигнем. Даже религия, боюсь, нам не поможет здесь. А вот иметь определённые этические нормы, которые заставляют тебя принять другого и понять, допустим, его успешность вне зависимости от его национального происхождения, – это весьма серьезная проблема и в интеллигентской среде. Интеллигентская среда – это среда очень ответственная, потому что в ней люди, которые разрабатывают и транслируют идеологемы. Те же преподаватели, которые работают со служащими, они ведь тоже имеют разные взгляды и они по-разному доносят их до аудитории. Иногда они вызывают весьма негативную реакцию на то, о чем говорят. Я не хочу сказать, что в приведенном выше случае были люди, которые не смогли вызвать толерантность, это действительно сложно, потому жизнь и корректирует их поведение. Но то, что у нас среди учителей очень много людей нетолерантных, это факт. И это проблема, с которой надо работать, начиная со школы и заканчивая высшими учебными заведениями.

Сергей АРУТЮНОВ:

– Мы говорим сейчас о разных этнических компонентах мозаичного многонационального столичного мегаполиса. Но мы практически не затрагиваем межнациональные взаимоотношения в Чувашии, Татарстане, Якутии… А ведь они везде очень разные. В разных республиках, в разных субъектах федерации они разные. Но не только в национально-территориальных образованиях. Мы мало говорим о ситуации, скажем, в Иркутске или на Дальнем Востоке… А ведь это тоже части той общероссийской мозаики межнациональных отношений, которые мы сегодня здесь собрались обсуждать. И в разных регионах они идут по- разному. Одно дело Северная Осетия, где большинство населения, более 50%, – осетины, где-то около 25% – русские, и ещё 15% приходится на другие национальности. Другое дело, скажем, Бурятия, где 25% бурят, сколько-то процентов русских и сколько-то других народов. Везде разные конфигурации выстраиваются. Разные модели взаимоотношений возникают.

Но мы сегодня ни словом не вспомнили о вьетнамцах и китайцах, проживающих в Москве. Это огромные этнические группы. И эти группы организованы совершенно иначе, чем скажем, буряты, или даже чеченцы, или азербайджанцы. В районе метро «Измайлово» существует просто Чайна-таун, куда некитайцу трудно пройти. Там есть рынок, где китайцы стоят за прилавками, туда приходят россияне и покупают китайские товары. Но за этими прилавками имеется целый закрытый город, где живут китайцы, не говорящие по-русски. Где есть клиники медицинские, которые не имеют лицензий на обслуживание российских граждан, но которые лечат традиционными китайскими методами китайцев же. Есть масса ресторанчиков, куда русский человек, вообще россиянин, не китаец, просто так не войдёт. Разве что в сопровождении китайца, и то крайне редко, что вызывает сразу всеобщий страх, тревогу. Посетители хватают тарелки и куда-то убегают по коридорам. Потому что в этих кафе и ресторанчиках работают китайские повара, которые обслуживают исключительно китайских клиентов. Есть там и криминальные структуры, но мы очень мало о них знаем. Потому что в отличие от преступности «лиц кавказской национальности», преступность лиц китайской национальности не выплёскивается на улицы. Она не направлена против россиян, против российских граждан. Эта преступность, мафиозность живёт в своей, внутрикитайской среде. Все эти процессы практически закрытые, мало кто знает об их существовании. Они не видны, но это проблема, которая является потенциально не менее опасной, может быть, даже более опасной, чем вся та поножёвщина, взаимная ненависть и хула, которую мы россияне, представители разных этносов, извергаем друг на друга.

Магомет ИСАЕВ:

– Мне бы хотелось посвятить своё выступление теме «Русский язык как важнейшее средство единения народов России». Позволю себе изложить несколько тезисов.

Язык всегда был определяющим признаком существования человека. Трудно представить себе, как разъединённые племена, народности и нации находили бы взаимопонимание, если бы не было между ними языка общения. Благодаря тому, что находились люди, которые знали не один, а несколько языков, они как бы скрепляли разъединившееся человечество, являлись связующим звеном между его разными частями.

Существовали и ныне существуют десятки многонациональных государств. И всегда в таких государствах решался вопрос, как быть с языком общения населяющих такие государства народов. В разные времена этот вопрос решался по-разному. Чаще всего в прошлые века язык колонизаторов или доминирующей нации бывал обязательным для всех в данном государстве. В многонациональном Советском государстве Владимир Ленин поставил вопрос несколько по-иному. Он был противником того, чтобы насаждать государственный – русский - язык в обязательном порядке. Кому русский язык действительно нужен, тот выучит его в силу хозяйственной необходимости. Этот принцип определённое время политически обосновывался в нашей стране.

Правда, были исключения. В конституциях двух союзных республик – Армении и Грузии – было записано, что именно языки проживающих там основных народов (армян – в одном случае и грузин – в другом) являются государственными. Но это положение являлось скорее данью уважения их великим культурам, а не закреплением политического статус-кво.

Наступили перестроечные времена. В условиях, когда все звенья государственной машины оказались ослабленными, наши недруги воспользовались создавшейся ситуацией, чтобы стравить между собой братские народы. И, прежде всего, натравить их на русский народ. Кое в чём они преуспели. Я знаю случаи, когда великолепные лингвисты, филологи, у которых были глубокие научные исследования, вдруг оставили свои занятия и начали воевать за утверждение государственными языков титульных наций. Именно тогда начали зарождаться межнациональные конфликты. Так, абхазы и осетины запротестовали против того, чтобы вся документация переводилась на грузинский язык. Мне с коллегами пришлось срочно выезжать в Грузию, Южную Осетию. Удалось договориться, что в этом регионе государственными языками являются осетинский, грузинский и русский. Сложнее оказались переговоры с абхазами, которые хотели восстановить свои топонимы. Дело в том, что грузины заставили их вместо Сухуми произносить Сухум. Кое-какую профилактическую работу тогда удалось провести, но в то же время мы убедились и в том, что язык из объединительного средства может превратиться в свою противоположность.

С распадом Союза внутри Российской Федерации повысился статус бывших автономных республик, которые стали называться просто республиками внутри РФ. Сейчас в каждой такой республике, кроме русского, государственным языком признан и язык титульной нации. Хотя, случается, в процентном соотношении её представители составляют меньшинство населения. В создавшихся условиях многое зависит от того, какая кадровая политика проводится. Разве это нормально, когда в республике (например, Адыгее) абсолютное большинство населения – русские, а властные функции осуществляют представители коренной нации, которой здесь явное меньшинство?

Ельцин сделал отвлекающий маневр, когда сказал в Татарстане: «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить». И пошло-поехало… Оживились и другие республики. Чем хуже Башкирия? Или Северная Осетия? Так, наряду с русским государственным, в республиках РФ появился и государственный язык титульной нации. Но кроме титульных наций существуют ещё и нации нетитульные, и с этим тоже приходится считаться.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Это серьёзная проблема. Она теоретически не решается наделением народов правами автономии.

Магомет ИСАЕВ:

– Очень сложное положение с национальными школами и учебниками. Бывает, что при переводе учебника по химии или другой естественной дисциплине с русского языка на язык той или иной нации образуются искусственные термины, которые не воспринимаются и «не работают». Так, может быть, не стоит экспериментировать с переводами с русского учебников по естественным наукам, дабы не получались подобные конфузы, а осуществлять такие переводы только в случае с учебниками по гуманитарным дисциплинам?

Хочу ещё коснуться вопроса, который поднимает интеллигенция некоторых народов, – о переводе их письменности с кириллицы на латиницу. Недавно у меня состоялась встреча с татарскими писателями и интеллектуальной элитой титульной нации Республики Татарстан. Их интересовало, почему такой переход не был разрешён. А ведь в своё время в Татарстане стремление осуществить этот переход зашло слишком далеко: газеты параллельно печатали тексты и на кириллице, и на латинице. На вопрос татарских гуманитариев я ответил вопросом: а зачем, с какой целью нужен в современных условиях переход на латиницу? Да, было время, когда в Татарии письменность была переведена на латиницу. Продолжалось это с 1923 по 1938 годы. Но в тех условиях такой шаг преследовал несколько целей. Прежде всего, политических. Во-первых, Советскому правительству нужно было оторвать мусульманские регионы Союза от мусульманского Востока, и лучший способ осуществить это, как оказалось, заключался в отказе от арабской графики, к тому же весьма сложной по сравнению с латинской. Кроме того, латинской графике был дан зелёный свет в связи с ожиданием мировой революции, в которой, как ожидалось, главенствующую роль должны были играть развитые страны Европы. Мало кому известно, что Луначарский несколько раз обращался к Ленину с предложением о переводе даже русской графики – кириллицы – на латиницу. К счастью, вождю октябрьской революции хватило здравого ума не решиться на такой шаг… К 1938 году эксперимент, проводившийся в ряде регионов Союза, был свёрнут и осуществлён переход с латинской на русскую графическую базу. Именно на кириллице школьникам в национальных республиках оказалось проще изучать как русский, так и собственный язык, а также русскую и национальную литературу.

В современных условиях переход на латиницу, как было заявлено высокими должностными лицами России татарским руководителям, будет однозначно расценен как проявление русофобии. Ведь ни для кого не секрет, что Турция не отказалась от реализации идеи «Великого Турана», в состав которого должны войти и нынешние мусульманские республики России.

Но вернёмся к проблеме русского языка. Как это ни покажется странным, но о нём сейчас больше заботятся представители нерусских национальностей. После недавней поездки в Крым у меня сложилось впечатление, что русисты, русские национальные кадры стали сдавать позиции, тушеваться… Может быть, их заставляет так поступать какая-то материальная нужда, опасение лишиться работы? Вот пример. Проходит международная конференция, посвящённая 200-летию со дня рождения Пушкина. Участвуют маститые русские писатели. И в их присутствии один вузовский преподаватель начинает «вольнодумствовать»: мол, он что, Пушкин, монумент какой-то, что ли? Низкого роста, хулиганистый парень… Я подумал, что это он пошутил сначала, а потом переведёт разговор на тему величия Пушкина. Нет, этим и закончилось. Я потом месяц с ним не здоровался. Приведу ещё один пример. В Москве, в Университете дружбы народов, проходит конференция «Украина и Россия на современном геополитическом пространстве». Выступает профессор не откуда-нибудь, а из русскоязычного Харькова, и заявляет, что русский язык превращается на Украине в один из миноритарных языков. По-моему, утверждать такое в отношении великого русского языка, на котором говорят миллионы граждан Украины, не только стыдно, но и грех. Ведь миноритарными называют языки народностей, которые вообще не имеют письменности!

Уверяю вас, что средства массовой информации любую небылицу с какими-нибудь шутками-прибаутками о Толстом, Пушкине, Лермонтове сейчас охотно опубликуют. А вот когда речь зайдёт о серьёзных вещах, подумают - печатать или нет. И здесь мы подходим к вопросу о моральной ответственности русской интеллигенции. Русской не по крови, а по духу, служению – как всегда это понималось в России. Я считаю себя русским ученым.

Мне иногда кажется, что человечество временно доверило нам русскую культуру. В социалистический период ее развития – нравится это кому-то или нет – были завоеваны многие высоты культуры. Великий русский язык стал одним из шести мировых языков, на нем общались многие миллионы людей. Сейчас же русскому языку угрожает серьёзная опасность внутри самой нашей страны: он засоряется. Причём, особенно изгаляются в этом люди, которые по должности, казалось, должны демонстрировать бережное отношение к языку и учить этому других – ведущие электронных СМИ, сами журналисты и писатели. «Ток-шоу», «шоппинги», «паркинги», «бой-френды» и тому подобные словечки заполонили печатные издания, они то и дело звучат по радио и телевидению. Вот почему столь острый характер приобретают дискуссии, посвящённые культуре речи. Раньше у нас, в Институте языкознания, существовала служба культуры русской речи; её необходимость ощущается и сейчас.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– А во Франции даётся специальная санкция на использование везде какого-нибудь иностранного слова. Попробуй у нас предложить ввести подобное– тебя тут же обвинят в национализме и ксенофобии…

Магомет ИСАЕВ:

- Мне кажется, мы должны учиться у французов любви и бережному отношению к своей культуре и языку. Одно из первых распоряжений де Голля касалось защиты французского языка. Это же являлось предметом заботы и сменивших его президентов.

Мы изучали русский язык не только потому, что не могли без него обойтись. Любовь к русской культуре и языку, так же, как и культурам и языкам других народов России и Союза, была у нас, что называется, в крови. В формировании этого чувства большая заслуга принадлежит национальным писателям и деятелям национальных культур Советского Союза. Их добрые, проникновенные слова, посвящённые великому русскому языку и культуре, способствовали единению наших народов, что особенно важно в наше непростое время. Было бы очень полезно опубликовать эти высказывания сейчас.

Сергей АРУТЮНОВ:

– Конечно, все мы, собравшиеся здесь, любим Россию, хотим её единства, хороших отношений между народами нашей страны – как исконными, так и приехавшими. Но иной раз бывает неплохо присмотреться к международному опыту – опыту стран, в которых наиболее благополучны межнациональные отношения. Странным образом в перечень этих стран попадают те, в которых распространены не нравящиеся или кажущиеся несущественными многим либерально-демократические ценности. Я не буду приводить примеры процентного соотношения коренного и пришлого населения в Монако и Андорре, не буду говорить о том, какими правами они там наделены. Не буду даже ссылаться на пример Швейцарской конфедерации, в которой права кантонов, языков и диалектов пользуются большим уважением.

Хочу лишь напомнить, что наличие суверенного государства в составе другого суверенного государства – это вовсе не абсурд. Так существует свободно присоединившееся к Соединенным Штатам Америки государство Пуэрто-Рико, оно находится в составе США, и больших проблем здесь не возникает. Сейчас в Нью-Йорке пуэрториканцев проживает больше, чем в самом Пуэрто-Рико. Кроме того, в составе Дании существуют суверенные, в большинстве аспектов, Фарерские острова и Гренландия. Так вот, государственным языком формально на Фарерских островах является фарерский, а в Гренландии – эскимосский.

Сейчас в Ирландии нет взаимной ненависти между ирландцами и проживающими там англичанами, хотя между ними существуют конфессиональные различия. В Ирландии 90 процентов ирландцев говорят на английском языке и лишь 10 процентов – на кельтско-ирландском. Из этих 10 процентов едва ли наберётся один процент, который не понимал бы английского. Согласно конституции Ирландии, каждый чиновник, где бы он ни работал, должен знать два государственных языка. У нас же требование, чтобы каждый чиновник в Бурятии знал одновременно русский и бурятский языки, выглядит утопичным, а такое же требование в отношении президента республики в составе РФ (знание языка титульной нации) многие считают антидемократичным. Тем не менее, позволю себе напомнить, нынешний глава Бурятии Потапов, русский человек, выиграл предвыборную гонку, когда предложил своим оппонентам, четырём бурятам, провести дебаты по телевидению на бурятском языке. Никто из этих четверых не смог принять это условие, Потапов же вырос в бурятском селе, поэтому хорошо знает бурятский язык.

Убеждён, что для оптимизации межнациональных отношений в нашей стране, по крайней мере, в республиках, необходимо если не требовать от каждого чиновника знания двух языков, то уж, во всяком случае, следует доплачивать за знание языка титульной нации. Поскольку знание другого языка – это деловое качество, и за такое знание, как известно, доплачивают.

Магомед АБДУЛХАБИРОВ, вице-президент Московского центра культуры «Дагестан»:

– Мы сегодня рассматриваем очень важные и болезненные проблемы, и жизненно необходимо выработать способы их решения. Россию можно разрушить, только использовав межнациональные, межконфессиональные конфликты, это самый простой и эффективный путь. Наверняка, наши недруги будут продолжать свою работу в этом направлении.

Нельзя отрицать существование в России очагов фашизма. Как-то я стал свидетелем сборища в Лосиноостровском парке фашиствующих молодчиков и едва избежал расправы… Мне кажется, мы должны следовать постулату, принятому в медицине: «нужно подозревать у больного наличие худшего заболевания, а потом придти к более лёгкому». Если мы не сможем продиагностировать нашу болезнь, это сделают другие, причём сделают со злорадством и торжеством. Мы должны показать себе и всему миру, что в России есть глубокомысленные и деятельные люди. Поэтому хотел бы пожелать Наталии Алексеевне Нарочницкой и дальше проявлять настойчивость в утверждении культуры мира и межнационального согласия в России, поскольку эта задача является самой важной в нашей стране.

Теперь вкратце выскажусь по поводу некоторых тем. Рынки превратились в самое взрывоопасное место в нашем обществе. Хотя я сам кавказец, но мне туда противно ходить. Наглость иных торговцев не имеет предела. Но как они оказываются здесь? Я беседовал со многими и пришёл к выводу, что ни один работник рынка не устроился туда без взятки милиции и администрации района. О чем это говорит? О том, что ни одна серьёзная проблема в нашем обществе без борьбы с коррупцией решена быть не может.

Второе. Когда порой говорят о государствообразующей нации, я задаюсь вопросом: а разве мы, аварцы, не являемся государствообразующей нацией, не прилагаем усилий для единства и благополучия нашей страны? Я, может быть, в этом плане больше делаю для неё, чем другие. Мне кажется, нужно создавать целостную программу государственного строительства, исходя из того, что Россия – многонациональная, многоконфессиональная страна. Мы очень хорошо знаем Францию, Германию, США, другие государства. Но мы плохо знаем самих себя. Почему бы туристическим компаниям не притягивать людей к изучению собственной страны, субъектов Российской Федерации, к тому, чтобы россияне путешествовали, отдыхали в ее пределах? Надо вкладывать деньги в отечественный, а не зарубежный туризм! Один мой знакомый врач, араб, который получил первое высшее образование в России, блестяще знает русский язык, переводит Анну Ахматову, Есенина, Расула Гамзатова, прямо-таки взывает к нам: «Россия, друзья, вы должны быть активными, иначе потеряете регионы!»

Россия – страна, богатая своими духовными традициями, опытом межнационального согласия и мирного сосуществования различных народностей и культур. Так не надо превращать наше достоинство в недостаток, источник конфликтности. Чего нам не хватает – это мудрой и духовной проповеди. Я бы собрал самых мудрых людей страны и издал бы книгу их выступлений, которые сыграли бы роль проповедей мира и согласия между народами России. Они должны звучать и по телевидению, но, к сожалению, телеэкран приватизировала группа шоуменов. На нем постоянно мелькает 25-30 одних и тех же лиц. Мы говорим о многонациональной культуре, необходимости выстраивать толерантные отношения между многочисленными народами и народностями нашей страны, но если смотреть федеральные телеканалы, то можно подумать, что в России нет, скажем, ни одной чувашской артистки. А ведь культурная жизнь в наших республиках продолжается, просто об этом почему-то принципиально не рассказывается.

Евгений ПЕРФИЛЬЕВ, председатель правления греко-славянской общины «Парадигма» при Московском доме национальностей:

– Мне приходиться взаимодействовать с очень многими структурами, в том числе правительственными, в частности, с Фондом высоких технологий. Так вот, разработан инновационный проект региона, в реализации которого примут участие проживающие в этом регионе этнические группы, научные работники, преподаватели, врачи, деятели культуры и даже дети. Все они будут работать над тем, как благоустроить тот или иной населённый пункт, придать ему соответствующий архитектурный вид, объединить людей общественно значимым и полезным делом. Таким образом, энергия национальных общественных объединений будет направлена в конструктивное русло, а не выльется в выяснение отношений между этническими кланами.

Я – маленький человек, занимаюсь не теоретическими вопросами, а конкретными делами. Одно из них – строительство храма Георгия Победоносца. Глубоко убежден, что храмы, будь то церкви, мечети или пагоды, надо строить. Также необходимо, скажем, издавать и переиздавать книги. Каждый должен возделывать свой сад, потому что Богом Земля нам дана для того, чтобы на ней трудиться. И неважно, на каком языке мы говорим, все равно мы понимаем друг друга. Об этом говорит реакция на предложенную нами концепцию создания Межрелигиозного совета. Одобрительные отклики на нее мы уже получили в 18 субъектах Российской Федерации.

Владимир БУРМИСТРОВ, член совета Чувашской национально-культурной автономии Москвы:

– Вначале хотел бы сказать несколько слов в защиту Москвы и правительства столицы. Москва очень много делает для поддержки регионов страны и регионов бывшего Союза. Вот пример того, как межнациональные отношения переходят в межрегиональные: товарооборот между Москвой и Белоруссией превысил 7 миллиардов долларов в год. Если бы на федеральном уровне делали хотя бы половину из того, что предпринимают столичные власти, мы не имели бы многих нынешних проблем, обстановка в стране была качественно иной.

По-моему, в Москве создана благоприятная атмосфера для становления лидеров национально-культурных автономий. Это не нравится властям некоторых регионов, которые у себя инспирируют против таких людей кампанию травли в местных СМИ.

Сейчас наступает момент истины. Становится очевидным, что национальные проекты сами по себе не дадут эффекта до тех пор, пока будут вязнуть в чиновничьем болоте. На головы чиновников – этих «новых опричников» – будет проливаться золотой дождь, а простым людям мало что перепадёт из выделенных средств. В стране продолжается консервация такого порядка вещей, когда заработанные нефтедоллары тратятся на оплату иностранных рабочих и закупки польского, турецкого и китайского барахла. «Новые опричники» не дают выстроить иную стратегию, а само правительство, к сожалению, ничего пока сделать не может.

Я бы предложил принять закон, запрещающий чиновникам занимать общественные должности. Иначе у нас так никогда и не сформируется гражданское общество. Сейчас как президент России, так и Общественная палата понимают, что без помощи общества ничего сделать нельзя. Обратимся к зарубежному опыту демократии, скажем, английской. Он очень простой. Сначала парламент ограничил власть короля, а потом народ ограничил власть парламента. Если общество не участвует в делах государства в качестве противовеса власти, у такой страны нет будущего.

Необходимо ограничить вес и влияние ненасытного чиновничества, иначе оно просто съест нас с вами. С другой стороны, демократические гражданские общества, которые отходят от общих, традиционных ценностей, имеют шанс уйти в небытие, и в этом отношении Наталия Алексеевна Нарочницкая, безусловно, права.

Мы опять оказались на развилке путей, как в конце прошлого десятилетия, когда Путину стало очевидно, что необходимо «мочить в сортире» бандитов для того, чтобы выжить государству. Сейчас пришло время выбора: или проводить жизненно необходимые реформы или погибнуть… Думаю, Путин хорошо понимает это, представляет путь, который должна пройти страна. И вот, чтобы опередить наш выбор, закоренелый русофоб Бжезинский и иже с ним начинают кричать, что России угрожают диктатура, «русский фашизм» и т. п. Проводятся разные «мониторинги», финансируются собрания определенной публики и т. д. На одном таком «мониторинге» мне недавно пришлось поприсутствовать. После этого я два дня находился в шоковом состоянии. Собралась явно предвзятая компания, которая известно на чьи деньги существует. Как они только не поливали нашу бедную Россию! Поставили ей в вину даже «депортацию цыган» в Астраханской области – на самом деле было снесено несколько незаконных строений, которые принадлежали людям, занимающимся сбытом наркотиков. Все выступления можно было резюмировать следующими словами: было бы хорошо, если бы русских вообще не было. Честное слово, именно так я их воспринял.

Теперь, что касается свободы СМИ. Во-первых, абсолютно независимых средств массовой информации не бывает: кто платит, тот и заказывает музыку. К тому же свободу СМИ нельзя путать со свободой безнаказанности, свободой от нравственности и морали. Можно, плывя на корабле, до хрипоты спорить, как лучше проложить курс, чтобы не напороться на рифы и быстрее добраться к цели. Это одно дело. И совсем другое дело, когда кто-то начинает подпиливать мачты, пробивать отверстия в днище, чтобы в трюм хлынула вода. Понимающих свободу таким образом просто выкидывают за борт. И поделом: если у тебя диаметрально иная позиция, то садись на другой пароход и поливай нас хоть залповым огнем, но тогда все будут знать, что ты находишься там, а не здесь.

Характеризуя нынешнее состояние страны, я бы привёл ещё одно сравнение с элементами «морской темы». Представьте себе, что все мы находимся в океане на огромном плоту, который скреплен золотыми тросами, бриллиантовыми винтиками, платиновыми гвоздями. И вот, с начала шоковых реформ, все, забыв обо всём, остервенело рвут эти соединительные элементы, состоящие из драгметаллов. Забыв о том, что своими действиями они не сегодня-завтра отправят на тот свет себя и своё потомство. Пора, наконец, прекращать это безобразие; по меньшей мере, начинать с этим бороться. Необходима диктатура закона, перед которым должны быть все равны.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– В ходе нашего круглого стола были высказаны различные точки зрения по проблематике межнациональных отношений, состояния нашего государства как политической системы и многонационального содружества. Поднимались острые проблемы. Мне хотелось бы высказать некоторые соображения, способные, на мой взгляд, пролить свет на некоторые запутанные межнациональные конфликты.

Есть закономерность, которую признает мировая наука: в рамках треугольника большой народ – средний народ – малый народ малый всегда держится за большого против среднего. Потому что средний всегда ревнует малого: вдруг тот достигнет его уровня и станет его ограничивать и подавлять. Большому ревновать нет необходимости, потому что масштабы несоизмеримы.

Сергей Александрович Арутюнов в качестве благостного примера привел ирландско-английский модус вивенди. Я хорошо знакома с одним ирландским послом. Как-то на обеде в Совете Европы он сказал мне шёпотом (чтобы не услышал английский посол), почему они не любят англичан и поддерживают американцев.

Для России вряд ли уместно приводить в качестве примера Гренландию, где никто не мешает развиваться эскимосскому языку, или туже Швейцарию… Швейцария в данном контексте - просто место жительства. Француз, говорящий на французском языке, принадлежит не к швейцарской, а к французской культуре. Немец, живущий в Берне, принадлежит к немецкой культуре. А итальянец – к итальянской. Швейцария – это образование, созданное Венским конгрессом, с определенной целью: чтобы стратегические горные перевалы не достались тем державам, которые хотели выйти одновременно к Балтике и Средиземному морю.

Сергей АРУТЮНОВ:

– У меня довольно много немецкоязычных коллег и друзей в Швейцарии, и ни один из них не согласится с тезисом о своей принадлежности к немецкой культуре. Наоборот, они всячески подчеркивают свою швейцарскость… А что касается франкоязычного населения Швейцарии, то это гугеноты, кальвинисты, и они ничего общего с католиками Франции не имеют.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Безусловно. Но одно дело, когда мы говорим о культуре Швейцарии, которая имеет специфический характер, и совсем другое дело – о культуре как порождении духа народа. Такова, скажем, австрийская культура, которая в этом смысле является культурой немецкой. Носители русского языка и русской литературы на Украине, сколько бы они не прожили там, не потеряют своей национальной идентичности. Существует самобытная татарская национальная культура, которая, безусловно, будет развиваться и, которую, нужно всячески оберегать и сохранять.

В ходе обсуждения мы затронули проблему мигрантов в России. Она существует, и нельзя закрывать на неё глаза, однако необходимо выработать механизмы её комплексного решения в духе межнационального согласия, толерантности, чтобы никого не провоцировать и не усугублять ситуацию…

Иеромонах КИПРИАН (ЯЩЕНКО), декан педагогического факультета Свято-Тихонова богословского университета:

– Наше Отечество всегда славилось веротерпимостью, большой степенью согласия народов. У нас не было религиозных войн, межнациональные конфликты не приобретали драматического характера, отношения между различными нациями и народностями регулировались таким образом, чтобы противоречия не выплескивались наружу, как это имело место порой в 90-ые годы. Конечно, существуют определённые силы извне, которые эти противоречия катализируют. Но враги у России всегда были, есть и будут. Их дело – вредить, а наше дело – справляться с этими кознями.

Мощный объединяющий фактор, который помогает нам сохранять единство, выживать, преодолевать трудности и развиваться, – это идея русской цивилизации, неразрывно связанная с нашей духовной культурой, традиционными религиозными ценностями. Основы этой православной цивилизации раскрыты в трудах Ивана Ильина и других русских философов. В православной церкви, как сказано в Евангелии, нет ни эллина, ни иудея, -представители всех национальностей едины во Христе. Конечно, люди живут своей национальной жизнью, но розни меду ними нет, потому что то, что их объединяет, – сильнее.

У нас имеется более чем семилетний опыт введения основ православной культуры в школе. Так вот, главный аргумент, который выдвигали противники преподавания этого культурологического предмета из стана либеральной интеллигенции, был следующий: как же пострадает бедный мусульманский мальчик, если он будет изучать православную культуру! Мы специально изучили эту ситуацию, и не обнаружили ни одного «несчастного случая», который бы произошёл на этой почве. Потому что основы православной культуры закладывают хороший фундамент образования человека, способствуют формированию его мировоззрения, пониманию глубинных основ истории и смысла художественной литературы. Овладев таким пластом культуры, человек вырастает гражданином, который никогда не встанет на экстремистские позиции, будет знать, что ему защищать в своём Отечестве.

В этом году социологи провели исследование среди молодёжи во всех субъектах Российской Федерации. Главный вопрос, на который необходимо было ответить, – это отношение к Русской православной церкви. И вот оказалось, что 8 процентов молодых людей являются воцерковлёнными, они ходят в православные храмы, причащаются, постятся. Около 33 процентов юношей и девушек положительно относятся к православию, разделяют его ценности, имеют представление о христианской жизни. Однако они не являются прихожанами, не причащаются и не постятся. От 30 до 40 процентов молодых людей – иноверцы или вообще неверующие – не возражают против православных ценностей и считают, что нет ничего плохого в том, что человек принадлежит к Русской православной церкви. И лишь около 5,5 процентов респондентов агрессивно настроены по отношению к православной церкви, это активные неверующие, не воспринимающие, резко отталкивающие от себя православие… Вы знаете, что более всего удивительно? Вот мы всё время ругаем нашу молодёжь. Но, как показывают результаты этого социологического исследования, оказывается, не такая уж она и плохая. А ведь опрос проводился среди молодых людей в возрасте от 15 до 30 лет, то есть поколения, которое не испытывало какого-либо идеологического прессинга.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Скорее, их воспитывали в нигилистическом духе.

Иеромонах КИПРИАН (ЯЩЕНКО):

– Так что существуют духовные ценности, которые объединяют людей и не позволяют раздирать страну на части, помогают гасить конфликты на национальной и конфессиональной почве.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Я как раз принадлежу к тем, кто считает, что дети православных родителей и родителей-мусульман при желании также должны получить знания по такому предмету, как основы исламской культуры. Потому что им необходимо знать интерпретацию всех важнейших проблем бытия через призму учения ислама.

Нам очень важно сформировать у себя потребность понять друг друга. Скажем, если бы я жила в Татарстане, то попыталась бы изучить систему ценностей, связанных с национальной культурой, ментальностью титульной нации. Чтобы было понятно, почему человек ведёт себя так или иначе в определённых ситуациях, на свадьбе, похоронах; почему он что-то делать стесняется, а другое что-то делает…

Магомед Абдулхабирович Абдулхабиров заметил, что ему не совсем нравится идея о государствообразующем народе. Но выдвижение этой идеи – реакция на национально-территориальное деление страны. Если нынешнее многонациональное государство «расползается», в каждой республике появляется титульная нация, то какая нация в состоянии такое государство объединить, «сцементировать»? Не было бы нынешнего национально-территориального деления, пропорциональных представительств и т. д., ни о каком государствообразующем народе речь бы не шла.

Не могу не откликнуться на одну из реплик Сергея Александровича Арутюнова. Вы, Сергей Александрович, в принципе отрицали религиозно-философские основы культуры, однако, желая защитить швейцарских французов, заметили, что они не имеют ничего общего с культурой Франции, потому что они кальвинисты-гугеноты. И я с вами полностью согласна. Значит религиозная основа культуры – есть. Конечно, представление о смысле человеческой жизни, о роли и долге живущих на Земле перед Богом и людьми различаются. Но такие представления и есть духовно-философский стержень любой культуры.

На круглом столе было затронуто много тем. Мы вышли на него с разными идеями. Каждый из нас считает наиболее важным что-то своё, что вызывает у него желание как можно полнее высказаться. Мы критикуем правительство и аплодируем ему за разные вещи, и в этом тоже сказывается разность наших представлений о власти, государственности, о том, к какому идеалу надо стремиться.

Но объединило нас, несмотря на все различия, желание того, чтобы Россия в ХХI веке показала пример не просто мирного сожительства населяющих её народов, но творческого взаимодействия их в движении к лучшему будущему. Я верю в это будущее, и, несмотря на скепсис в отношении многих проявлений государственной и политической жизни, все-таки не испытываю апокалипсических настроений. Я вижу, как общество на низовом уровне поднимает вопросы возвращения к традиционным ценностям, вере, духовности. И государство вынуждено на эти вопросы реагировать, понимая, что без удовлетворения духовных запросов оно не в состоянии управлять.

При ужасающей социальной поляризации на протяжении последних 15 лет, натравливании друг на друга в политических целях некогда братских народов и народностей, Россия в целом представляет собой благополучное в контексте межнациональных отношений общество. Нужно отдавать себе отчёт в том, что ситуация могла быть намного хуже. Инерция существования великого государства, способного пережить разного рода смуты, потрясения и войны, оказалась очень велика. И это сыграло позитивную роль.

Сергей АРУТЮНОВ:

– Представим, что страна была бы поделена на губернии и не существовало бы республики Бурятия, в которой буряты составляют 25 процентов населения, а русские – 30 процентов, и эта территория являлась бы частью Иркутской губернии. Так вот, нашла бы Иркутская губернская администрация деньги на печатание весьма дорогостоящего атласа тибетской медицины, этнографо-исторического атласа бурят?

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Муравьёв-Амурский, человек верующий, такие возможности на Дальнем востоке, когда были только губернии, находил.

Сергей АРУТЮНОВ:

– Чукотке с Абрамовичем, конечно, повезло, но и до него развивалась чукотская культура, публиковались исследования по чукотскому языку. Существуют исследования и по культуре ненецкого и нанайского народов, но их масштабы скромнее.

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ:

– Моя хорошая знакомая – православный искусствовед в Хабаровске, русская, всю жизнь посвятила ульчам – их истории, культуре, улучшению качества жизни. Она водила меня в музеи, показывала собственные экспонаты, которые ей удалось собрать, подарила мне вышивку ульчей. Вот такие люди и являются настоящими русскими подвижниками. Вот уже несколько веков они несут малым народам свет православия, обогащают их культуру, подают пример бескорыстного служения людям.

Что касается губернского территориального деления. Я ведь съязвила немного по этому поводу, а кое-кто расценил мои слова как политическое заявление. Но никаких политических заявлений я здесь не делала. Я просто говорила о парадигме, которая задает определенную логику развития, проблемы и встречные предложения – кстати, вполне обоснованные и правомерные.

Выступая в Иркутской области, я высказала свою точку зрения: национально-территориальное деление вовсе не обязательно является единственным или оптимальным способом реализации национальной идеи. Да, я сказала: «вовсе не обязательно» – ни больше и ни меньше. К тому же важно помнить, что модель такого деления была заложена именно большевиками, которые в идеале стремились к безнациональному обществу, ратуя на первом этапе за культуру, «национальную по форме, но социалистическую по содержанию».

Важно, чтобы в модели национально-территориального деления законодательно была закреплена необходимость финансирования национальных школ и обязательное воспроизводство кадров национальной интеллигенции. Примеры такого подхода есть за рубежом.

Недавно я как председатель парламентской комиссии по изучению соблюдения прав человека за рубежом встречалась с приехавшей в нашу страну делегацией лужицких сербов (сорбов) из Германии. Им удалось выжить среди такого непростого народа, как немцы, сохранить свою культуру, свою интеллигенцию, своих писателей, факультеты в высших учебных заведениях. Казалось бы: перед нами крошечное меньшинство (лужицких сербов насчитывается около 100 тысяч человек), но поскольку они проживают компактно, то государство финансирует их образовательные и социальные программы. Теперь у этих людей такая проблема: государство начинает строить шоссейную дорогу, а их расселяют в роскошные дома, однако дома эти разбросаны… Таким образом, лишаясь компактного проживания, они сразу же теряют свои конституционные права. И теперь они, с одной стороны, обращаются за помощью в Совет Европы, но, с другой стороны, не хотят сильно ссориться со своими властями, потому что признают, что положение у них неплохое. Дай Бог так жить каждому, как жили они!

Вот вам, пожалуйста: малая народность сохранила свою национально-культурную идентификацию, хотя она не имеет никакой автономии. Поэтому я говорила, что национально-территориальный принцип – не всегда лучший. К тому же он иногда приводит к межнациональной напряжённости, а то и конфликтам. Заинтересованы в таком развитии событий нередко национальные элиты, которые сначала делят собственность, а потом устраивают ее новый передел.

Недавно я побывала в Дагестане, где выступала на конференции, посвященной 80-летию крупнейшего дагестанского историка Владилена Гадисовича Гаджиева. В частности, развивала христианскую доктрину национального возрождения. Весь зал аплодировал, потому что люди чувствовали: доктрина эта равным образом обращена и к русскому, и к аварцу.

Когда я говорю о русском возрождении, то адресую этот вопрос каждому народу нашей России. Чем более полноценно станут развиваться наши народы, приобщаясь к своим традициям и высшим духовным ценностями, тем больше наша многонациональная страна станет напоминать модель мира. Такой подход не устраивает приверженцев либеральной доктрины, которые уже уготовили культурную стерилизацию, в первую очередь, крошечным нациям. Однако Россия, сохранившая многонациональное согласие, никогда не примет логику «золотого миллиарда» и не будет следовать ей. И кому, как не возрождённому духовно великому русскому народу, суждено стать гарантом возрождения всех без исключения народов России. Такова логика исторического бытия нашего государства. И нарушить ее вряд ли кому-то удастся.


Опубликовано на портале 15/03/2007



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика