При наступлении события правопреемства государств все страны мира подразделяются на 3 категории: государство-предшественник, государство-преемник и третье государство (не затронутое ситуацией правопреемства). Такая общепризнанная конструкция сложилась в результате длительной практики межгосударственных отношений, получила обоснование в доктрине и закреплена в Венских конвенциях о правопреемстве государств 1978 и 1983 гг. Однако практика правопреемства бывшего Советского Союза имела свои особенности и породила новую категорию.
Вскоре после принятия в декабре 1991 г. алма-атинских соглашений о прекращения существования СССР как субъекта международного права, уже до конца декабря того же года в официальных заявлениях ряда иностранных государств (Финляндии, Чили, ФРГ, КНР, Великобритании) в отношении Российской Федерации был употреблен термин «государство-продолжатель» [6, № 1, с. 27—28; 19; 24]. Такой статус за Россией в дальнейшем был признан со стороны абсолютного большинства государств мира в форме принятия официальных актов или молчаливого согласия. Концепция «продолжательства» является новой в международных отношениях и не известной до этого в правовой науке; в рассматриваемый исторический период применительно к России она оказалась политически целесообразной и удобной в практическом плане, но в доктринальном отношении породила целый ряд вопросов.
Прежде всего необходимо выяснить: является ли «продолжательство» тождественным понятию «континуитет» и может ли оно происходить из теории последнего? Доктрина континуитета получила с конца XIX в. широкое распространение в западной правовой науке и рассматривалась в контексте международной правосубъектности государств. Под континуитетом подразумевались тождественность и непрерывность государства как международной личности, когда при неизменности его территории и населения происходила смена власти. Л. А. Моджорян указывала: «Под идентичностью и непрерывностью субъектов международного права понимается основанная на фактической непрерывности государства ("населения, учрежденного на данной территории") непрерывность международной правосубъектности государств» [20, с. 61]. В случае «перерыва» международной личности государства или его прекращения как субъекта международного права континуитет исключается. Термины «континуитет» и «идентичность» ранее употреблялись во всей международно-правовой литературе как равнозначные понятия [10, с. 49—61, 118]. В настоящее время некоторые отечественные юристы-международники выступают с обоснованием иной позиции: «В международно-правовой литературе термины "идентичность государств" и "континуитет государств" употребляются как синонимы… Идентичность далеко не всегда означает "тот же самый". Часто она означает "такой же"» [32, с. 156]. Советская международно-правовая наука в целом исходила из непризнания доктрины континуитета, в частности отрицала теорию «идентичности ФРГ довоенной Германии» [32, с. 154—156; 33]. Возможны ли взаимозаменяемость или совмещение континуитета и правопреемства государств? В международно-правовой науке давно сложилось убеждение, что «континуитет» (или «тождество международной личности» государства) и «правопреемство государств» являются не только самостоятельными, но и взаимоисключающими понятиями. В правовой доктрине обоснованно утверждалось, что «в то время как проблема тождества международной личности государств и континуитета связана с тождеством субъектов, проблема правопреемства связана с тождеством определенных прав и обязательств различных субъектов, т. е., иначе, в случае тождества международной личности государства и континуитета существует один субъект международного права, а правопреемство предполагает по необходимости наличие двух государств: государства-предшественника и государства-преемника, заступающего в определенные права и обязанности своего предшественника» [23, с. 7], «вопрос о правопреемстве встает… в результате территориальных изменений (распад государства на его составные части…)» [20, с. 61]. Как указывает Дж. Кроуфорд, «…фундаментальное отличие между континуитетом государства и правопреемством государства состоит в том, что в одном случае "то самое же" государство продолжает существовать, несмотря на изменения в правительстве, территории и населении, а во втором случае можно говорить о смене одного государства другим в отношении какой-либо территории» [36, p. 400]. В итоге континуитет исключает прекращение существования международной правосубъектности государства («непрерывность международной личности») и правопреемство государств (т. е. правовые последствия события правопреемства).
Констатация факта прекращения существования Союза ССР в качестве субъекта международного права зафиксирована в многочисленных актах и соглашениях: Соглашении о создании СНГ («…констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование»), Алма-Атинской декларации от 21 декабря 1991 г. («С образованием Содружества Независимых Государств Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование»), Соглашении о собственности бывшего Союза ССР за рубежом от 30 декабря 1991 г. («…учитывая глубокие изменения, приведшие к прекращению существования Союза Советских Социалистических Республик как государства — субъекта международного права и геополитической реальности»), Решении о деятельности Комиссии по правопреемству от 15 мая 1992 г. («…прекращение существования Союза ССР»), Соглашении о распределении всей собственности бывшего Союза ССР за рубежом от 6 июля 1992 г. («...признавая, что прекращение существования Союза ССР как государства — субъекта международного права»), Соглашении о правопреемстве в отношении государственных архивов бывшего Союза ССР от 6 июля 1992 г. («…признавая, что одним из последствий прекращения существования Союза ССР»).
Распад СССР широко признан со стороны международного сообщества, а позиция о прекращении его существования в качестве субъекта международного права доминирует в западной правовой науке [2; 13; 37; 38; 41]. Правопреемниками Союза ССР признавались и являлись все входившие в его состав бывшие союзные республики — этот тезис прослеживается в актах, принятых еще в период существования Советского Союза: в Договоре об экономическом сообществе от 18 октября 1991 г. (Договор был парафирован 1 октября 1991 г. главами всех, кроме прибалтийских, союзных республик) [7], Меморандуме о взаимопонимании относительно долга иностранным кредиторам Союза ССР и его правопреемников от 28 октября 1991 г., четко установлен Договором от 4 декабря 1991 г., положения которого были подтверждены в многосторонних соглашениях в рамках СНГ. Статус всех стран — участников СНГ, в том числе и России, с буквальной формулировкой «государства — правопреемники бывшего СССР» был признан и закреплен в целом ряде соглашений: Решении Совета глав государств СНГ от 20 марта 1992 г. (п. 1), Соглашении о принципах и порядке выполнения Договора об обычных вооруженных силах в Европе от 15 мая 1992 г. (ст. 11), Соглашении о распределении всей собственности бывшего Союза ССР за рубежом от 6 июля 1992 г. (преамбула), Решениях об участии государств — участников СНГ в договорах по разоружению (Договор по РСМД 1987 г., Договор по ПРО 1972 г.) от 9 октября 1992 г. (п. 1). Во всех подписанных Россией со всеми государствами — членами СНГ двусторонних соглашениях об урегулировании вопросов правопреемства в отношении внешнего долга и активов бывшего СССР содержится формулировка «основываясь на положениях Договора… от 4 декабря 1991 г. .., Соглашения… от 6 июля 1992 г.». Тем самым вновь подтверждался статус всех государств Содружества в качестве правопреемников бывшего СССР. Фактически на принципах правопреемства в соответствии с Соглашением о взаимном признании прав и регулировании отношений собственности от 9 октября 1992 г. был осуществлен раздел государственной собственности бывшего СССР: имущества, вооружений, торгового и значительной части военно-морского флота, финансовых средств, различных предприятий и учреждений союзного подчинения, созданных и финансируемых за счет средств союзного бюджета. Раздел был произведен, исходя из принципа нахождения союзной собственности на территории государств-преемников, а не из принципа одно «государство-продолжатель», доли остальных государств — «с учетом вклада каждой стороны». Кроме этого, на принципах правопреемства и с учетом положений Венской конвенции 1983 г. основаны соглашения о правопреемстве в отношении недвижимой собственности за рубежом, активов и внешнего долга бывшего СССР. И на этой основе раздел (правопреемство) таких активов и собственности был бы осуществлен, если бы бывшие союзные республики имели возможность погасить причитающуюся им часть советского внешнего долга.
Таким образом, исходя из положений приведенных соглашений и чистоты юридических формулировок, говорить о континуитете Российской Федерации или употреблять в отношении России термин «континуатор» оснований не имеется. С учетом изложенных теоретических соображений допущение противоположной позиции должно означать отрицание самой доктрины континуитета. Некоторые известные отечественные ученые-международники указывают на «неточность» или «недостаточную юридическую «шлифовку» формулировок, «согласно которым Россия якобы является правопреемником СССР» [33, с. 87, 89]. Представляется, что говорить о недостаточной «шлифовке» актов о юридическом оформлении «прекращения существования СССР как государства — субъекта международного права и геополитической реальности», особенно Соглашения о создании СНГ от 8 декабря 1991 г., значит испытывать неоправданный оптимизм в отношении квалификации и профессионального уровня составителей этих актов. Еще комитет экспертов Лиги Наций по кодификации международного права отмечал, что выбор формы договоров зависит от усмотрения сторон, обычаев соответствующих ведомств, «а порой и от небрежности тех, кто готовит дипломатические акты» [см.: 16, с. 519]. Создается впечатление, что государственные деятели РСФСР, принимавшие решение о «роспуске СССР», до середины декабря 1991 г. не только не предвидели, но и не понимали, к каким международно-правовым последствиям это приведет и с какими проблемами сама Россия может столкнуться в скором будущем в результате их скоропалительных действий. Показательным в этом плане, например, является видение ситуации о месте Советского Союза в ООН в качестве постоянного члена Совета Безопасности со стороны А. Козырева (бывший министр иностранных дел РСФСР, затем Российской Федерации), высказанное им 12 декабря 1991 г. в Верховном Совете РСФСР при обсуждении вопроса о ратификации уже подписанного Соглашения о создании СНГ: «…что касается членства в Совете Безопасности…Оно остается на сегодняшний день за Союзом ССР. А эти три государства [РСФСР, Украина и Республика Беларусь] в соответствии со статьей, которая имеется в Соглашении о том, что они берут на себя обязательства по международным соглашениям бывшего Союза ССР (ст. 12. — П. К.), становятся его правопреемниками… И это будет предметом дальнейших переговоров о том, чтобы делегировать Содружеству представительство в Совете Безопасности, занять место в Совете Безопасности в качестве коллективного члена» (выд. авт. — П. К.) [4, с. 7]. Видимо, комментарии здесь излишни. В конце декабря 1991 г. в МИД России также высказывались своеобразные мнения относительно статуса глав дипломатических представительств бывшего СССР в иностранных государствах и не исключался вариант их переаккредитации от имени России: «Все они аккредитованы верительными грамотами, подписанными… Президентом СССР.., логика подсказывает, что аккредитация нынешних послов должна быть подтверждена от имени Президента Российской Федерации» [22, с. 30]. Но одновременно высказывались опасения, что вручение нашими послами новых верительных грамот вызовет необходимость принятия новых верительных грамот от иностранных послов в Москве, «а Президенту сейчас для этого не просто найти время» [22, с. 30]. Возникает законный вопрос: а если бы у президента России тогда «нашлось время», то была бы осуществлена взаимная переаккредитация послов?
Исходя из алма-атинских актов о прекращении существования СССР, а также принятых соглашений по правопреемству и политико-правовой позиции участников Содружества, в том числе и самой России, первоначально все государства — члены СНГ рассматривались как правопреемники СССР. Однако осуществление этой концепции в практическом плане оказалось весьма затруднительным (если было вообще возможным) в силу особого международно-правового положения бывшего Союза ССР [15, с. 344]. Прежде всего это касалось его места постоянного члена в Совете Безопасности ООН, статуса ядерной державы и возникшей опасности «расползания» ядерного оружия среди преемников Советского Союза. Еще в ноябре 1991 г., «в период драматических для развития наших отношений политических изменений» в Советском Союзе, государства НАТО указывали на необходимость обеспечения безопасного и надежного контроля над его ядерными вооружениями, «сосредоточенного в руках одной власти» [11]. Во время своего визита в Москву 15—16 декабря 1991 г. госсекретарь США Дж. Бейкер в переговорах с министром А. Козыревым заявил, что «американская администрация выступает против появления новых независимых государств, обладающих ядерным оружием и ядерными технологиями», и высказался в пользу перехода в будущем статуса ядерной державы к России [6, № 1, с. 24], а в беседе с президентом Б. Ельциным также затрагивался вопрос «о возможности занятия Россией места в Совете Безопасности» [6, № 1, с. 25]. Кроме этого, в связи с отсутствием в современном международном праве общепризнанных норм о правопреемстве договорных обязательств международное сообщество было серьезно заинтересовано в избежании ситуации своеобразного «правового вакуума» в отношениях с прекратившим существование крупнейшим государством мира, которое являлось участником около 600 многосторонних и более 15 тыс. двусторонних договоров.
Вопрос о членстве бывшего Советского Союза в системе ООН и других международных организациях решался бывшими союзными республиками одновременно с принятием в Алма-Ате актов о создании СНГ. По инициативе РСФСР Совет глав государств СНГ принял Решение от 21 декабря 1991 г., которое гласило: «Государства Содружества поддерживают Россию в том, чтобы она продолжила членство СССР в ООН, включая постоянное членство в Совете Безопасности, и других международных организациях» (п. 1) (Решение подписали все 11 государств СНГ, Грузия в то время участия в деятельности Содружества не принимала.) [6, № 1, с. 8—9]. По существу, речь шла о замене членства Советского Союза в международных организациях Россией, по другим вопросам международных правоотношений бывшего СССР государства-преемники согласованных решений тогда не принимали. Но уже через 2 дня страны Европейского союза приняли по этому поводу так называемое «Заявление двенадцати» от 23 декабря 1991 г., в котором в том числе указывалось: государства — члены ЕС «принимают к сведению, что международные права и обязательства бывшего СССР, включая права и обязательства по Уставу ООН, будут продолжать осуществляться Россией. Они приветствуют согласие Правительства России принять на себя эти права и обязательства и ответственность и в этом качестве будут продолжать свои дружественные отношения с Россией» [6, № 1, с. 48—49]. Тем самым государства Евросоюза фактически признали не просто переход к России или преемство ею определенных прав, а продолжение осуществления Россией всех (не только по Уставу ООН) международных прав и обязательств бывшего СССР. Сама этимология термина «государство-продолжатель» проистекает, вероятно, из данного Заявления. Интересно, что некоторые правоведы из стран СНГ (напр., А. Залинян) расценили указанное Заявление как «завуалированную волю Запада» или даже «навязывание и вмешательство во внутренние дела» стран Содружества. Хотя одновременно А. Залинян указывает: «Но нужно, наверное, допускать, с осознанием, что в тех случаях, когда внешние последствия перемен в какой-то стране могут быть слишком значительными и даже разрушительными вплоть до нарушения международной стабильности и мира.., нельзя, чтобы невмешательство во внутренние дела было непременным и непоколебимым принципом международного права, тем более, что границы допустимого вмешательства слишком прозрачны» [9, с. 114].
Именно в этот период обозначились изменения в позиции России в отношении ее правового положения применительно к правопреемству бывшего СССР — переход от статуса одного из государств-преемников к статусу государства, продолжающего выполнять права и обязанности Союза ССР. Этот вывод следует из опубликованных МИД Российской Федерации в начале января 1992 г. материалов: «Эти заявления [стран Европейского союза от 23 декабря 1991 г.] в совокупности с решением государств — участников СНГ о продолжении Россией членства СССР в ООН, СБ ООН, других международных организациях в юридическом плане послужили отправной точкой того, чтобы рассматривать Россию не только как государство-правопреемник, но и как государство, продолжающее осуществление прав и обязательств СССР» (выд. авт. — П. К.) [6, № 1, с. 28—29].
Президент России направил послание Генеральному секретарю ООН от 24 декабря 1991 г., в котором сообщалось, что членство СССР во всех органах и организациях системы ООН, включая Совет Безопасности, при поддержке государств СНГ «продолжается Российской Федерацией (РСФСР)» [6, № 1, с. 13]. В этом послании также содержится формулировка о том, что Россия «в полной мере сохраняет ответственность за все права и обязательства СССР в соответствии с Уставом ООН». Из этого явствует, что речь идет об ответственности России не только по обязательствам, вытекающим из Устава ООН, но по всем международным правам и обязательствам бывшего СССР в соответствии с Уставом ООН. Рассмотрение этого вопроса в органах ООН (Генеральной Ассамблее, Совете Безопасности, Шестом комитете) не проводилось, в отличие от случая с Индией и Пакистаном или Федеративной Республикой Югославией, которой было отказано в продолжении членства в Организации и международно-правовой личности бывшей СФРЮ [39, p. XXXI]. В общедоступных материалах ООН, зарубежной и отечественной литературе отсутствуют опубликованные сведения (во всяком случае, автору обнаружить их не удалось) об исследовании этого вопроса в рамках ООН. На этот счет существует лишь информационное сообщение МИД России весьма лаконичного содержания, согласно которому «Генеральный секретарь направил это письмо [послание президента Б. Ельцина] всем членам Организации. Основываясь на мнении юридического департамента Секретариата ООН, он исходил из того, что это обращение носит уведомительный характер, констатирует реальность и не требует формального одобрения со стороны ООН. О согласии с таким подходом сообщили все постоянные члены Советы Безопасности, другие ведущие страны, и с 24 декабря 1991 г. Российская Федерация продолжила членство» в ООН [6, № 1, с. 29]. Представляется, что вопрос о месте СССР в ООН решался не столь «буднично и технически» — на основании мнения юридического департамента Организации и исходя из «уведомительного характера» письма президента России. Вопрос решался, в том числе, в ходе многочасовых консультаций с Международным судом ООН (по свидетельству одного из бывших судей Международного суда ООН, на конференции Ассоциации международного права в Берлине в 2004 г.). Принятие иного решения — прием России в ООН как нового государства в качестве постоянного члена Совета Безопасности или сокращение количества постоянных членов Совета Безопасности ООН за счет бывшего СССР, повлекло бы за собой необходимость внесения изменений в Устав ООН, что, в свою очередь (согласно ст. 108 Устава), требовало участия уже прекратившего существование СССР. Вероятно, упомянутое согласие ведущих государств мира было продиктовано и по этим причинам [см.: 2, с. 223]. Аналогичные послания президента России были направлены в специализированные учреждения ООН и все другие международные организации, в которых Россия также продолжила членство СССР. Как и в случае с ООН, каких-либо специальных решений со стороны этих организаций также не принималось — зарубежные исследователи приводят этому многочисленные примеры [см.: 2, с. 222—223]. Равным образом Российская Федерация не проводила переаккредитации постоянных представителей бывшего СССР в этих международных организациях.
Уже на начало января 1992 г. Российская Федерация была признана 116 странами мира [6, № 1, с. 33], причем руководители ряда государств заявили, что Российская Федерация в качестве преемницы бывшего СССР «автоматически признается» ими и никаких специальных актов на этот счет приниматься не будет [6, № 1, с. 36]. В конце декабря 1991 г. — начале января 1992 г. иностранные государства, имевшие на территории России дипломатические представительства и консульские учреждения, аккредитованные при органах власти бывшего Союза ССР, посредством официальных уведомлений с их стороны и минуя порядок переаккредитации, преобразовали их в представительства при президенте, правительстве или МИД Российской Федерации соответственно. Такие действия со стороны иностранных государств были восприняты МИД РФ «не иначе, как в рамках признания России государством, продолжающим СССР» [6, № 3, с. 29]. С учетом этих обстоятельств МИД России направил главам дипломатических представительств в Москве ноту от 3 января 1992 г., в которой была выражена просьба «рассматривать Дипломатические и Консульские Представительства (дипломатические представительства и консульские учреждения. — П. К.) Союза ССР, аккредитованные в Вашей стране, в качестве» аналогичных представительств и учреждений Российской Федерации [6, № 2, с. 34]. Таким образом был решен «вопрос о взаимной переаккредитации» послов. Это явилось следствием отличия государства, продолжающего осуществлять права и обязательства государства-предшественника от иного государства-преемника и нового субъекта международного права. Признание со стороны иностранных государств и международных организаций факта продолжательства в целом означало перенесение международно-правового статуса и правоотношений государства-предшественника — СССР, на государство-продолжатель — Российскую Федерацию.
В развитие этого МИД России направил главам дипломатических представительств в Москве ноту от 13 января 1992 г., в которой сообщалось, что Российская Федерация продолжает осуществлять права и выполнять обязательства в отношении международных договоров, заключенных Союзом ССР, и соответственно будет выполнять функции депозитария вместо правительства бывшего СССР [6, № 2, с. 34]. Иными словами, в указанной ноте была выражена просьба рассматривать Российскую Федерацию в качестве стороны (или участника) всех заключенных Советским Союзом международных договоров. Весьма показательной является реакция на это со стороны международного сообщества: ни один депозитарий договора, будь то должностное лицо международной организации либо выполняющее такие функции правительство какой-либо страны, и ни один из участников многостороннего договора не выразили протеста или несогласия с указанным заявлением России.
Вопрос о переходе к России статуса ядерной державы был решен несколько позже. Согласно принятому Советом глав государств СНГ Решению от 6 июля 1992 г., «Государства — участники Содружества как государства — правопреемники СССР поддерживают Российскую Федерацию в том, чтобы она продолжила участие бывшего СССР в Договоре о нераспространении ядерного оружия в качестве государства, обладающего ядерным оружием, включая осуществление функций депозитария Договора» [25]. Беларусь, Казахстан и Украина, на территории которых оставалось ядерное оружие бывшего СССР, взяли обязательство присоединиться к Договору 1968 г. в качестве неядерных государств, а согласно Лиссабонскому протоколу от 23 мая 1992 г. (между США, Россией, Беларусью, Казахстаном и Украиной) они обязались вывезти это ядерное вооружение на территорию Российской Федерации.
Таким образом, в отличие от изложенной сформировавшейся позиции международного сообщества в отношении статуса России, политико-правовая позиция самой Российской Федерации в течение 1992 г. заключалась в концепции, согласно которой она выступала и в качестве правопреемника СССР наравне с другими государствами — участниками СНГ, и в качестве государства, сменившего Союз ССР в международно-правовых отношениях [22, с. 29]. Анализ заключенных в этот период соглашений в рамках СНГ и практика межгосударственных отношений показывают, что государства Содружества признавали за Российской Федерацией именно такой международно-правовой статус. По общему признанию, статус остальных государств СНГ определялся в качестве государств — преемников Союза ССР.
Мнение о «двойном статусе» России на тот период времени нашло отражение и в международно-правовой литературе: некоторые правоведы из стран СНГ отмечают, что она выступает одновременно как «государство-продолжатель» СССР в отношении одной категории прав и обязанностей и как государство-преемник в отношении другой категории прав и обязанностей [9, с. 163; 27, с. 297—299]. Однако данная конструкция безосновательно экстраполируется ими и на современный статус Российской Федерации, к тому же термин «государство-продолжатель» отождествляется с понятием «континуитет», что в свою очередь подразумевает одновременно и континуитет России, и ее правопреемство в отношении определенных прав и обязанностей. Как уже отмечалось, континуитет исключает правопреемство, и наоборот; эти два понятия не могут сосуществовать или одновременно проявляться в одном и том же субъекте международного права. По ранее изложенным соображениям, доктринальные расхождения по данному вопросу являются непримиримыми.
Представляется, что с принятием в Бишкеке 9 октября 1992 г. Советом глав государств СНГ принципиального решения по «нулевому варианту» произошли изменения в позиции Российской Федерации в отношении ее статуса как «правопреемницы СССР». «Нулевой вариант» расчетов и последовавшее за этим подписание двусторонних соглашений фактически означали, что государства Содружества в силу многих причин согласились с преемством Россией прав и обязательств в отношении внешнего долга и активов бывшего СССР. Необходимо вновь подчеркнуть, что такая ситуация сложилась не в связи с односторонними действиями со стороны Российской Федерации (более того — оказалась вынужденной для России), а явилась результатом согласованного подхода всех государств — участников Содружества. Получалось, что внутренняя государственная собственность (т. е. вся находящаяся на территории Советского Союза собственность) и внутренний долг СССР в основном были разделены на принципах правопреемства, а права и обязательства в отношении внешнего государственного долга и зарубежной движимой и недвижимой собственности бывшего Союза ССР унаследовала Россия.
Вследствие этого сфера унаследованных прав и обязательств свидетельствовала о качественных изменениях в правовом положении Российской Федерации — к ней перешли практически все правоотношения бывшего СССР с внешним миром. В совокупности это означало приобретение Россией нового международно-правового статуса, который впервые был объявлен в Указе президента от 8 февраля 1993 г. («О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом»): «Российская Федерация, как государство — продолжатель Союза ССР». В дальнейшем такой статус Российской Федерации указывался во всех официальных документах. Таким образом, необходимо констатировать, что международно-правовая позиция самой России по вопросам правопреемства и соответственно ее статус развивались по формуле: государство-правопреемник = государство-правопреемник и государство-продолжатель = государство-продолжатель.
Категория «государство-продолжатель» применительно к ситуации правопреемства является новым понятием в международном праве, не встречавшимся ранее в практике международных отношений. В доктрине концепция продолжательства вызвала противоречивые суждения. Западноевропейские авторы, отмечая известные им соглашения (не все, а в основном от 21 декабря 1991 г.), в которых Россия фигурирует в числе других государств — преемников СССР, тем не менее, делают акцент на продолжение ею членства СССР в ООН и других международных организациях, ноте МИД Российской Федерации от 13 января 1992 г. и согласия с этим со стороны международного сообщества. При этом некоторые из них пришли к выводу об «идентичности СССР и России» (M. Bothe, C. Schmidt), другие утверждают, что «Россия просто занимает позицию бывшего Советского Союза» в международных отношениях (M. Koskenniemi, M. Lehto), а третьи, которых большинство, заявляют о «целесообразности принятия тезиса о континуитете России» (J. Charpentier, J. Crawford, R. Mullerson, H. Ruiz-Fabri); а также и об идентичности современной России «РСФСР до 1922 г.» (Th. Schweisfurth). У отечественных юристов вопрос о «продолжательстве России» первоначально породил широкий разброс мнений: «По отношению к РСФСР [до 1922 г.] новая Россия является государством продолжателем, а по отношению к СССР — правопреемником, таким же как и остальные 14 республик» [34, с. 96]; «С юридической точки зрения концепция государства-продолжателя означает основополагающее и всеохватывающее правопреемство» (И. И. Лукашук) [см.: 34, с. 97], «...продолжателями СССР и его правопреемниками выступают все государства — члены бывшего СССР» (И. П. Блищенко» [3, с. 268]; «…бессмысленно, на наш взгляд, выдумывать какую-то концепцию продолжения Россией членства в ООН СССР …логически это то же самое, что продолжение одним субъектом прекратившейся жизни другого субъекта» (Н. А. Ушаков) [29, с. 21]. С. В. Черниченко выстроил логически стройную правовую конструкцию идентичности без континуитета в отношении прибалтийских республик [33, с. 72—84, 96—107], отрицает возможность одновременного статуса России как государства-преемника и как государства-продолжателя, в итоге склоняется к «подтверждению ее континуитета, но не правопреемства» [33, с. 85—89].
Необходимо отметить, что концепция «продолжательства» была подвергнута правовому анализу лишь со стороны профессора С. В. Черниченко, остальные авторы ограничились краткими замечаниями без их аргументации. С учетом этого следует остановиться на двух значимых моментах. Во-первых, С. В. Черниченко подвергает сомнению факт прекращения существования СССР как субъекта международного права в результате разделения государства: «…формулировка Минского договора о прекращении существования СССР как субъекта международного права не должна пониматься буквально, а скорее как фиксация того, что соответствующий субъект международного права продолжит свое существование под другим именем (т. е. СССР под другим именем? — П. К.) в связи с прекращением СССР как государственно-правового объединения, определенными территориальными изменениями, выходом из его состава народа, являвшегося создателем личности СССР, ряда других народов» [31, с. 16]. [Попутно возникает вопрос: если в случае возникновения «на месте Германии» двух субъектов международного права (ФРГ и ГДР) континуитет отрицается [32, с. 158], то почему он возможен в случае возникновения на месте СССР пятнадцати субъектов международного права?], во-вторых, относительно первоначального статуса России как государства-правопреемника наряду с другими бывшими союзными республиками: формулировки, «согласно которым Россия якобы является правопреемником СССР, ...следует просто игнорировать как юридическую нелепость» [31, с. 27; 33, с. 89]. Следует согласиться с позицией С. В. Черниченко о том, что континуитет не может быть частичным, он либо есть, либо отсутствует. Однако спорным выглядит утверждение, что для обозначения «продолжательства» можно использовать термин «континуитет» [32, с. 154]. Ряд исследователей в международно-правовой литературе также используют эти два понятия в качестве синонимов [2, с. 223; 9, с. 120, 163; 18, с. 91, 94; 27, с. 297]. При этом утверждения отдельных авторов несовместимы ни с континуитетом, ни с правопреемством государств: «Правопродолжательство (континуитет) представляет собой специфическую разновидность правопреемства, когда при разделении государства юридически, практически и политически возможно признание только одного из всех новых государств в качестве правопреемника прежнего государства» [5, с. 72].
В целом в отечественной международно-правовой науке концепция «Россия — государство — продолжатель СССР» не получила, к сожалению, детального правового анализа и широкого теоретического рассмотрения, постепенно стала пониматься в контексте теории континуитета.
По мнению автора, концепция продолжательства не должна иметь обоснование из теории континуитета и не может проистекать из него. Можно соглашаться или отрицать и скептически относиться к мнению тех или иных юристов, высказываемым теоретико-правовым позициям, но нельзя не замечать или «попросту игнорировать» признание международным сообществом и доктриной в целом факта прекращения существования СССР как субъекта международного права, во-первых, и, во-вторых, первоначальный статус России в качестве государства-преемника наравне с другими странами — участницами Содружества, закрепленный в упоминавшихся многочисленных соглашениях в рамках СНГ, а также работу учрежденной межгосударственной Комиссии по вопросам правопреемства бывшего СССР. Концепция продолжательства не укладывается в традиционную теорию правопреемства, она является порождением события правопреемства бывшего СССР и должна рассматриваться в качестве новой правовой категории.
Прежде всего следует остановиться на терминологической формулировке самого понятия «государство-продолжатель». Представляется, что его трудно признать удачным или корректным. В русском языке слово «продолжатель» имеет значение «лицо, продолжающее и развивающее дело своего предшественника» [26, с. 1042; 28, с. 624]. Как можно продолжать то, что перестало существовать? Отчасти это возможно в частном праве, где в соответствии с теорией «универсального правопреемства» «…heres римского права сохраняет правосубъектность и юридические отношения умершего» [23, с. 38]. Однако в доктрине уже давно отмечалось, что «права и обязанности индивидов и государств не подлежат сравнению» и в этой связи «…аналогия с римским правом допустима только как метафора» [23, с. 39]. Содержащаяся в Заявлении государств Европейского союза от 23 декабря 1991 г. формулировка о том, что они «…принимают к сведению, что права и обязательства бывшего СССР… будут продолжать осуществляться Россией», совсем не предрешала самого термина и не предопределяла его выбор. Более того, в английском языке, например, отсутствует сам аналог этого термина, поэтому его обозначают как «continuing State», что не совсем одно и то же, и для избежания путаницы иногда указывают в скобках «gosudarstvo-prodolzatel» [41, p. 24]. Корректнее, возможно, было бы использование формулировки «Российская Федерация — государство, сменившее СССР», т. е. заступившее в международные отношения вместо СССР [14, с. 344]. Но как бы то ни было, формулировка «Россия — государство — продолжатель СССР» прочно вошла в международно-правовой лексикон и приходится оперировать этим понятием.
Содержание концепции продолжательства, исходя из примера Российской Федерации, сводится к смене или автоматическому перенесению прав и обязательств государства-предшественника на государство-продолжатель в международных правоотношениях. Это относится к автоматическому преемству членства в международных организациях, участия в многосторонних договорах и выполнения функций их депозитария, смене «флага», т. е. наименования государства, дипломатических и иных представительств в иностранных государствах и при международных организациях, приобретения прав и несения обязанностей в отношении зарубежной движимой и недвижимой собственности государства-предшественника. В вопросах правопреемства в отношении иной государственной собственности, государственных архивов и внутреннего долга государства-предшественника положение государства-продолжателя может ничем не отличаться от правового статуса остальных государств-преемников. Фактически статус и правовое положение государства-продолжателя во многом схожи с ситуацией государства-предшественника, от которого отделяется часть или части его территории. Принципиальное отличие состоит в том, что в случае государства-продолжателя государство-предшественник признается прекратившим свое существование в качестве субъекта международного права. Наконец, государство-продолжатель может выступать и под другим наименованием — как государство, «сменившее», «заменившее» государство-предшественника; в доктрине в отношении Российской Федерации употреблялся и термин «генеральный правопреемник СССР» [1, с. 25; 14, с. 344].
Должно быть очевидно, что далеко не всякое событие правопреемства государств способно привести к появлению государства-продолжателя. Для этого необходимо наличие следующих существенных обстоятельств. Государство-предшественник должно занимать такое стратегическое международно-правовое положение в мире, что прекращение его существования может привести к возникновению серьезных проблем для всего международного сообщества. В настоящее время это относится прежде всего к месту постоянного члена в Совете Безопасности ООН и статусу ядерной державы. Правопреемство в этом случае, т. е. переход прав и обязанностей такого государства-предшественника к государствам-преемникам, неприемлемо из-за необходимости внесения изменений в Устав и состав Совета Безопасности ООН, а также опасности распространения ядерного оружия. Само государство-продолжатель должно составлять значительную часть территории государства-предшественника и по своему экономическому и географическому потенциалу должно быть в состоянии заменить государство-предшественник. По этим критериям РСФСР как государственно-образующая союзная республика оказалась «востребованнной» международным сообществом для смены СССР в международных правоотношениях [31, с. 16]. Помимо собственно положения такая составная часть государства-предшественника должна выразить свое согласие приобрести статус государства-продолжателя. Так, распад Османской империи после Первой мировой войны был воспринят европейскими государствами как случай отделения частей территории государства и они рассматривали Турецкую Республику как государство, продолжающее выполнять в международных отношениях права и обязательства бывшей Империи. Однако турецкое правительство отказалось от такого статуса и в ходе переговоров по заключению Лозаннского договора 1923 г. заявило, что новое турецкое государство является таким же государством-преемником, как и все другие образовавшиеся на территории Османской империи государства [8, с. 199].
И, наконец, самый главный критерий — государство-продолжатель должно быть признано в таком качестве со стороны третьих государств, международных организаций (членом которых являлось государство-предшественник) и других государств-преемников. В случае возражений на такое признание третьим государством во взаимоотношениях с ним государство-продолжатель может столкнуться с ситуацией, когда оно будет рассматриваться в качестве государства-преемника по всему комплексу вопросов правопреемства. Некоторые западноевропейские исследователи указывают, что согласия остальных государств-преемников в принципе не требуется, достаточно и признания со стороны третьих государств [см.: 2, с. 223]. С данным мнением можно согласиться в том плане, что это не оказывает существенного влияния на признание в целом, однако в отношениях между государством-продолжателем и возражающим государством-преемником могут возникнуть различные спорные ситуации по вопросам правопреемства. Признание может быть выражено как в явной, так и в молчаливой форме, т. е. совершении каких-либо действий, свидетельствующих о признании, либо отсутствии возражений.
К настоящему времени можно прийти к выводу, что статус Российской Федерации в качестве «государства — продолжателя СССР» признан международным сообществом в целом: как со стороны международных организаций, так и со стороны практически всех государств мира. Помимо уже упоминавшихся Заявления «двенадцати» от 23 декабря 1991 г. и официальных заявлений со стороны третьих государств в конце декабря 1991 г. такой статус также отдельно закреплен в различных двусторонних актах России с десятками иностранных государств: Великобританией (Меморандум от 30 января 1992 г.), Финляндией (Протокол от 11 июля 1992 г.), Германией (Соглашение от 16 декабря 1992 г.), Японией (Декларация от 13 октября 1993 г.), Бельгией (Договор от 8 декабря 1993 г.), Испанией (Договор от 12 апреля 1994 г.), Италией (Договор от 14 октября 1994 г.) и т. д. Другие государства, не сделавшие специальных официальных заявлений о принятии данного статуса России, фактически согласились с ее продолжательством в молчаливой форме. Подтверждением этому служит отсутствие возражений с их стороны, преобразование статуса дипломатических и иных представительств в этих странах и Российской Федерации без взаимной переаккредитации и регистрация прав России на недвижимость бывшего СССР за рубежом. К концу 2005 г. из 105 государств, на территории которых находилось недвижимое имущество Союза ССР, в 96 странах уже почти полностью завершен процесс регистрации прав России на это имущество.
В международно-правовой литературе отмечалось, что из всех государств мира лишь Австрия, Мексика и Украина выразили несогласие с концепцией «Россия — государство — продолжатель СССР» [см., напр.: 30, с. 14]. Так, согласно достоверным сведениям, правительство Мексики в 1991 г. решило воздержаться от проявления своей позиции по данному вопросу. Однако она продолжала поддерживать с Россией «те же отношения, что и с советским правительством», в результате инвентаризации советско-мексиканских двусторонних соглашений наименование государства было изменено на «Российская Федерация». Таким образом, «de facto Мексика негласно признала за Россией характеристики "государства — продолжателя" СССР» и ее «не следует включать в число» государств, заявивших о своем несогласии с концепцией продолжательства [12]. Позиция Австрии не столь определенна и проявляется в нескольких аспектах: в вопросе правопреемства в отношении двусторонних советско-австрийских договоров, в том числе применительно к России, ее подход был таким же, как и в случае с бывшими ЧССР и СФРЮ, — она исходила из принципа clean slate. Вместе с тем, Австрия не возражала против преобразования советских представительств на ее территории (и соответственно австрийских в Москве) на российские без взаимной переаккредитации. Кроме этого, выполняя обязанности депозитария многосторонних договоров (например, Венских конвенций о дипломатических и консульских сношениях 1961 и 1963 гг., Конвенции о праве международных договоров 1969 г.), австрийское правительство исходит из продолжения участия России в договорах с даты их заключения Советским Союзом (т. е. в качестве продолжателя, а не правопреемника). Несогласие Австрии с концепцией продолжательства в основном заключается в отказе менять титул собственника на расположенное на ее территории советское недвижимое имущество в пользу Российской Федерации — «до урегулирования этого вопроса между Россией и Украиной» (сведения сообщены сотрудниками посольства Австрии в России). По этой причине процесс регистрации права собственности России на эту недвижимость в Австрии находится в замороженном состоянии.
Пожалуй, единственным непримиримым противником статуса России как государства — продолжателя СССР выступает Украина. Начиная с декабря 1991 г. и вплоть до настоящего времени, украинская сторона остается в формате и контексте Решения, принятого Советом глав государств Содружества 20 марта 1992 г. (об образовании Комиссии по правопреемству): «Признать, что все государства — участники СНГ являются правопреемниками прав и обязательств бывшего Союза ССР» (кстати, к этому пункту Б. Ельцин собственноручно написал оговорку: «кроме государственной собственности») [17]. Примечательно, что еще Меморандум о взаимопонимании по вопросу правопреемства международных договоров СССР от 6 июля 1992 г., в котором такая формулировка отсутствовала, был подписан президентом Украины с оговоркой (написанной Л. Кравчуком собственноручно): «С учетом Решения от 20 марта 1992 г. в Киеве по вопросу, касающемуся правопреемства» [17]. В концентрированном виде позиция Украины была выражена ее представителем на заседании Совета управляющих МАГАТЭ 18 июня 1992 г.: «Исходя из принципиальных соображений, Украина не может признать какого-либо специального статуса Российской Федерации по сравнению с другими государствами — преемниками Советского Союза в отношении договоров, собственности или обязательств бывшего СССР. Единственным исключением является соглашение, достигнутое в рамках СНГ, позволяющее Российской Федерации занять место СССР в ООН, включая постоянное членство в Совете Безопасности… По всем другим вопросам Российская Федерация никогда не просила и никогда не получала согласия со стороны Украины или других государств-преемников, соответственно она не может претендовать на статус преемника СССР в отношении собственности, договоров или иных прав и обязательств» бывшего СССР [40]. Подобные взгляды широко распространены и в международно-правовой доктрине Украины [21]. Политика Украины в дальнейшем не изменилась и в межгосударственных отношениях она по-прежнему выступает с таких международно-правовых позиций.
Наибольшая активность проявляется украинской стороной в отношении зарубежной недвижимой собственности бывшего СССР. Ранее уже отмечалось, что практически во все государства мира, с которыми она имеет дипломатические отношения, МИД Украины направил блокирующие ноты с просьбой не производить перерегистрацию на Российскую Федерацию прав собственности на недвижимое имущество бывшего Союза ССР. Однако такие ноты не встретили понимания и поддержки со стороны большинства государств мира. Многие крупные государства (например, Канада, схожую позицию занимает Франция, Япония) заявили, что признание ими статуса России как государства — продолжателя СССР следует рассматривать как их обязательство по международному праву и оно касается всего комплекса вопросов правопреемства. К настоящему времени лишь менее чем в 10 странах (Австрия, Люксембург и др.) процесс перерегистрации не закончен или приостановлен «до урегулирования Россией и Украиной вопроса о правопреемстве в отношении зарубежной недвижимости бывшего СССР». В конце 1990-х — начале 2000-х годов украинская сторона подала иски в городские суды Великобритании, Дании и Германии об обжаловании регистрации права собственности России в отношении зданий торговых представительств бывшего СССР в этих странах [21, с. 122—123]. Здесь необходимо указать, что национальные суды указанных государств рассматривали не межгосударственный спор между Россией и Украиной, а действия муниципальных органов по регистрации в городском кадастре прав России на эти здания. Однако фактически вопрос стоит о подтверждении или отрицании в судебном порядке статуса Российской Федерации как государства-продолжателя. Лондонский суд оставил в силе решение муниципального органа о правах России на владение указанным недвижимом имуществом, но без права им распоряжаться до урегулирования вопроса самими спорящими сторонами. В 2000 г. посольство Украины в Дании подало апелляцию в суд второй инстанции, а затем в Верховный суд Дании с требованием отменить регистрацию прав собственности Российской Федерации на здания и иные помещения Торгового представительства и Посольства бывшего СССР в Гентофте и Копенгагене. В решении Верховного суда Дании от 22 марта 2007 г. специально указывалось, что Суд рассматривает только то обстоятельство, осуществлялись ли изменения титула собственника в соответствии с правилами регистрации. Одновременно Суд исходил из официального заявления Министерства иностранных дел Королевства Дания от 29 сентября 2000 г. для целей регистрации оспариваемой собственности: «Российская Федерация, РСФСР (Россия) распоряжается вышеуказанной собственностью с момента прекращения существования государства-предшественника СССР... Дания признает Российскую Федерацию в качестве государства-преемника и продолжателя Союза Советских Социалистических Республик. Российская Федерация взяла на себя все права и обязательства в отношении недвижимого имущества за рубежом». Верховный суд счел заявление МИД страны соответствующим прерогативе правительства в соответствии с Конституцией Королевства Дания (ст. 19) и установил данное заявление достаточным основанием для изменения титула собственника в отношении оспариваемого имущества, а решение кадастровых судов оставил в силе [подробно см.: 35]. Таким образом, статус Российской Федерации как «государства — продолжателя СССР» в отношении недвижимой собственности бывшего Советского Союза был подтвержден высшей судебной инстанцией Дании.
Как следует из изложенного, позиция Украины расходится с повсеместной практикой межгосударственных отношений и международных организаций, западноевропейской и российской доктриной международного права.
Подводя итог рассматриваемому вопросу, можно сделать следующий вывод. Практика правопреемства бывшего СССР породила неизвестную ранее категорию — государство-продолжатель. Она является не производной от доктрины континуитета, а новым понятием в теории и практике правопреемства государств и заключается в смене в международных правоотношениях государства-предшественника государством-продолжателем. Статус Российской Федерации как государства — продолжателя СССР признан со стороны всех международных организаций и почти всех государств мира.
Примечания:
[1] Аксенов, А. Б. О гражданстве в связи с правопреемством государств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10 / А. Б. Аксенов. Казань, 2005.
[2] Аман, Э. Взгляд европейских юристов на распад СССР / Э. Аман // Правоведение. 1999. № 2. С. 220—230.
[3] Блищенко, И. П. Международно-правовые проблемы государств, входящих СНГ / И. П. Блищенко // Рос. ежегодник междунар. права. 1996—1997. СПб., 1998. С. 264—275.
[4] Бюл. Верховного Совета РСФСР. 1991. № 21.
[5] Гетьман-Павлова, И. В. Международное право: учебник / И. В. Гетьман-Павлова. М., 2006.
[6] Дипломатический вестник. 1992.
[7] Договор об экономическом сообществе // Известия. 1991. 4 окт.
[8] Доклад Комиссии международного права о работе ее тридцать первой сессии: док. ООН А/34/10. Нью-Йорк, 1978.
[9] Залинян, А. М. Правопреемство государств: проблемы и пути их решения / А. М. Залинян. Ереван, 2000.
[10] Захарова, Н. В. Правопреемство государств / Н. В. Захарова. М., 1973.
[11] Заявление сессии Совета НАТО о событиях в Советском Союзе // Москов. журн. междунар. права. 1992. № 1. С.197—198.
[12] Информационная справка посольства Мексики в Москве № RUS00985/350-1-1 от 31 марта 2006 г. (справка предоставлена посольством по просьбе автора).
[13] Клапас, И. Правопреемство и континуитет в международном праве / И. Клапас //Москов. журн. междунар. права. 1992. № 4. С. 22—35.
[14] Лукашук, И. И. Международное право. Общая часть / И. И. Лукашук. М., 2000.
[15] Лукашук, И. И. Международное право. Особенная часть / И. И. Лукашук. М., 2000.
[16] Лукашук, И. И. Современное право международных договоров. Т. 1 / И. И. Лукашук. М., 2004.
[17] Материалы правового департамента Исполнительного комитета СНГ.
[18] Международное право: учебник / отв. ред. В. И. Кузнецов, Б. Р. Тузмухамедов. М., 2007.
[19] Меморандум о взаимопонимании относительно учреждения консульских учреждений Российской Федерации в Великобритании от 30 янв. 1992 г. // Материалы Министерства иностранных дел Российской Федерации.
[20] Моджорян, Л. А. Идентичность, непрерывность и правопреемство субъектов международного права / Л. А. Моджорян // Советское государство и право. 1958. № 9. С. 61—70.
[21] Ноговіцина, Ю. О. Міжнародно-правові аспекти правонаступнитцва України / Ю. О. Ноговіцина. Київ, 2006.
[22] О международно-правовом статусе России и других государств — участников СНГ как правопреемников СССР // Дипломатический вестник. 1992. № 3. С. 29—30.
[23] О’Коннелл, Д. Правопреемство государств / Д. О’Коннел. М., 1957.
[24] Протокол переговоров о межгосударственных российско-китайских отношениях от 27 дек. 1991 г. // Материалы Министерства иностранных дел Российской Федерации.
[25] Решение об участии государств — участников Содружества в Договоре о нераспространении ядерного оружия // Содружество: информ. вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ. 1992. № 6. С. 52.
[26] Словарь современного русского литературного языка. Т. 11. М.; Л.: Акад. наук СССР, 1960.
[27] Тимченко, Л. Д. Проблема правопреемства государств в современном международном праве и Украина / Л. Д. Тимченко //Рос. ежегодник междунар. права. 2000. СПб., 2001. С. 291—304.
[28] Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 2. М., 2001.
[29] Ушаков, Н. А. Правопреемство государств / Н. А. Ушаков. Уфа, 1996.
[30] Цыбуков, В. В. Проблемы правопреемства в Содружестве Независимых Государств / В. В. Цыбуков. М., 1994.
[31] Черниченко, С. В. Континуитет, идентичность и правопреемство государств / С. В. Черниченко // Рос. ежегодник междунар. права. 1996—1997. СПб., 1998. С. 9—44.
[32] Черниченко, С. В. Объединенная Германия: продолжатель или правопреемник прежней / С. В. Черниченко // Дипломатический ежегодник. М., 1996. С. 154—158.
[33] Черниченко, С. В. Теория международного права / С. В. Черниченко. Т. 2. М., 1999.
[34] Шинкарецкая Г. Г. Проблемы правопреемства и границы Российской Федерации / Г. Г. Шинкарецкая // Москов. журн. междунар. права. 1995. № 4. С. 84—106.
[35] Шитьков, С. В. «Датский прецедент» в решении вопроса о праве Российской Федерации на недвижимость бывшего СССР / С. В. Шитьков // Право и управление. XXI век. 2008. № 1. С. 30—37.
[36] Crawford, J. The Creation of States in International Law / J. Crawford. Oxford, 1979.
[37] Eisemann, P. M. State Succession: Codification Tested Against the Facts / P. M. Eisemann, M. Koskenniemi. Hague: Hague Academy of International Law, 2000.
[38] Hamant, H. Démembrement de L'URSS et problèmes de succession d'Etats / H. Hamant. Bruxelles, 2007.
[39] Multilateral Treaties Deposited with the Secretary General. Status as at 31 December 2004.V. I. United Nations. New-York, 2005.
[40] Record of GOV/OR: IAEA Doc. Meeting 784. Para 91.
[41] State Practice Regarding State Succession and Issues of Recognition. The Hague; London; Boston, 1999.
Журнал международного права и международных отношений, №1, 2010