«Первые ласточки» нового курса
Недавнее интервью министра иностранных дел Франции Бернара Кушнера, накануне его визита в Москву, в котором он фактически допустил возможность военного решения иранской проблемы, заставили поволноваться как дипломатов, так и мировую общественность. Сам Кушнер затем объяснял в многочисленных интервью, что его слова о войне были вырваны из контекста журналистом и что в решении проблемы «иранского ядерного досье» он призывает к переговорам и только переговорам. Неудачное заявление Кушнера дезавуировал сначала министр обороны Франции, а затем и сам президент Саркози. Более того, к спокойствию призвали президент США и генеральный секретарь ООН.
Об этом досадном эпизоде можно было бы и забыть, если бы в нём не увидели ещё одно подтверждение изменения внешнеполитического курса Франции, её сближения с США. Именно так восприняли тональность интервью Б. Кушнера многие французские политики. Бывший премьер-министр Д. де Вильпен, возглавлявший в 2002-2004 годах французскую дипломатию, в радиоинтервью 23 сентября выразил обеспокоенность смещением Франции в сторону «уходящей администрации Буша, совершившей много ошибок в области внешней политики»
[1]. Лидер центристов Ф. Байру был более категоричен. Слова Кушнера о возможной войне с Ираном, по его мнению, можно рассматривать как проявление «разрыва» или «поворота» во внешней политике страны. «Этот поворот, этот выбор Николя Саркози и тех, кто его окружает, означает равнение не только на американскую позицию, но на задние мысли администрации Буша. Это равнение на администрацию Буша - не очень хорошая вещь для нашей страны»
[2].
В ходе прошедшей избирательной кампании политические противники нынешнего президента Франции навесили на него ярлык «американского неоконсерватора с французским паспортом». Президент Ширак, по сведениям прессы, в приватных беседах также не скрывал своих сомнений по поводу амбициозного лидера Союза за народное движение (СНД), подчёркивая его склонность к атлантизму, коммунитаризму и неолиберальной идеям в экономике. Российские журналисты и аналитики, подчас явно перебарщивая, были готовы видеть в Саркози замену Тони Блэру, получившему в своё время обидное прозвище «английского пуделя Буша». То, что ситуация в наших отношениях с Францией с избранием нового президента будет меняться, стало ясно буквально сразу после оглашения итогов голосования. Среди французских комментаторов не прошла незамеченной непонятная задержка с поздравлением Путиным Саркози в связи с победой на выборах. По мнению французской прессы, подобная «дипломатическая пауза» должна была показать Парижу недовольство Москвы нелицеприятными высказываниями Саркози и его окружения в адрес России в ходе президентской гонки. Прохладный ветерок в отношениях двух стран вроде бы стих после весьма тёплой (если судить по телевизионной картинке) встречи Путина и Саркози во время совещания «большой восьмёрки» в Хейлигендаме в июне. Но очередной критический выпад в адрес России, прозвучавший в программной речи президента на совещании французских послов 27 августа, вновь заставил задуматься о том, сохранятся ли отношения «привилегированного партнёрства» между нашими странами, установившиеся за время президентства Жака Ширака, который в целом продолжал линию на сотрудничество с Россией, заложенную основателем Пятой республики генералом де Голлем.
В связи с новациями нынешнего руководства страны, пришедшего к власти под лозунгом «разрыва» с «французской социальной моделью» и вообще с предшествующей политикой президента Ширака, закономерен вопрос, насколько сильно этот «разрыв» затронет внешнюю политику? Сохранит ли шестой президент Пятой республики главные параметры голлистской доктрины, которой до сегодняшнего дня неизменно следовали все его предшественники? Наконец, наших соотечественников, традиционно испытывающих симпатии, если не любовь (к сожалению, не всегда взаимную), к родине д’Артаньяна, интересует, по какому пути пойдут взаимоотношения между Францией и Россией в ближайшие годы.
Голлизм for ever?
Обычно, говоря о голлизме, цитируют знаменитую фразу из «Военных мемуаров» генерала де Голля о том, что наилучшим определением, характеризующим Францию, является слово «величие». Самому выдающемуся сыну Франции ХХ века, действительно, удалось уловить в этом определении «дух Франции», отражение её национальной идеи. Идея «величия» стала и своеобразной визитной карточкой голлистской внешней политики. Она воплощалась в самостоятельной позиции страны на международной арене, распространении идеалов Французской республики, её культурных достижений по всему миру, позиционировании страны как родины прав человека, гуманизма и прогресса.
Проведению самостоятельной политики в значительной мере способствовала принадлежность Франции к «ядерному клубу». Разумное сочетание «мягкой» и «твёрдой» силы позволяло Франции выступать самостоятельным игроком на международной арене, балансировать между двумя сверхдержавами в условиях «холодной войны». Лавирование между двумя политическими блоками очень заметно проявлялось в некоторой двойственности, кажущейся противоречивости политики французского руководства и политической элиты, колебавшейся между атлантизмом и голлизмом
[3]. Будучи членом НАТО, Франция в 1966 году вышла из системы объединённого командования этого блока, подчёркивая свою независимость в использовании вооружённых сил. Вместе с тем во всех кризисных ситуациях она неизменно проявляла атлантическую солидарность (берлинский и карибский кризисы тому лучшее подтверждение), подчёркивая, что находится по одну сторону баррикад вместе с США, разделяя с ними одни и те же ценности свободы и демократии. Это не мешало де Голлю установить добрые отношения с СССР, стать предвестником политики разрядки и провозгласить революционный по тем временам лозунг единой «Европы от Атлантики до Урала».
Важнейшей составляющей внешней политики де Голля был курс на развитие европейской интеграции. Строительство единой Европы позволяло Франции решать сразу несколько глобальных задач. Во-первых, как выдающийся политический деятель, де Голль прекрасно понимал, что реализовать своё «величие» в одиночку Франции не по плечу. Превращение Европы в самостоятельный «центр силы» под руководством Франции давало дополнительные возможности для воплощения в жизнь амбициозных планов страны. Во-вторых, европейская интеграция надёжно связывала «векового друга» по другую сторону Рейна, гарантировало невозможность повторения довоенного сценария. В-третьих, будучи главным вдохновителем евростроительства, Франция обеспечивала себе доминирующую роль в Западной Европе, где не без основания могла себя считать первой среди равных. Тем более что ФРГ, испытывая комплекс вины за нацистское прошлое, не стремилась оспаривать это лидерство. Не случайно де Голль до конца противился вступлению в ЕЭС Великобритании. В пресловутом «франко-германском локомотиве» европейской интеграции роль машиниста выполняла Франция.
Рассуждая о голлизме, не стоит, разумеется, переоценивать степень любви генерала к России. Он хорошо понимал специфику коммунизма и не питал никаких иллюзий на его счёт. Отношения деголлевской Франции с СССР вовсе не были безоблачными, особенно во время войны в Алжире, когда советское руководство наладило нелегальную поставку оружия борцам против колониализма. Только после её окончания наши отношения стали обретать статус партнёрских. Сложившийся в советском обществе упрощенный образ де Голля – друга СССР во многом являлся продуктом позднесоветской публицистики, что, конечно, не умаляет исторического масштаба этого великого политика, сумевшего разработать и претворить в жизнь столь прочную внешнеполитическую стратегию Франции.
Этой стратегии свято следовали все президенты Пятой республики независимо от их политической принадлежности. Во Франции, с её повышенной политической поляризацией, на протяжении полувека не было правой или левой внешней политики. Напротив, в этом вопросе существовал твёрдый консенсус, отражающий французскую национальную идентичность. Ситуация изменилась с окончанием биполярного мира и крушением ялтинско-потсдамской системы Европы. Эти перемены стали болезненно сказываться на позициях Франции. В какой-то мере она оказалась в положении человека, который отпилил сук, на котором сидел. Так, французское руководство явно не ожидало столь стремительного объединения Германии. Попытки Миттерана замедлить этот процесс, в том числе с помощью вмешательства М.Горбачёва, не увенчались успехом. В качестве компенсации президенту Франции удалось получить согласие канцлера Коля на введение единой валюты, что делало, по сути, необратимым процесс европейской интеграции. Ратуя за расширение ЕС и принятие в европейскую семью «своих восточных братьев, слишком долго проживавших покинутыми за железным занавесом», Франция, вряд ли предполагала, что в результате её статус и привлекательность для младоевропейцев понизятся. Новый расклад сил в ЕС явно не пошёл ей на пользу. Равно как не сработала задумка Франции о создании «Европы-державы» с собственными вооружёнными силами. Набравшие силу в 1990-е годы процессы глобализации ещё более усложнили ситуацию и поставили под вопрос эффективность голлистской модели внешней политики, которая, как оказалось, хорошо работала только в условиях биполярного мира.
Попытки Ж.Ширака переломить ситуацию, упрочить престиж страны путём усиления дипломатической активности на таких направлениях, как охрана окружающей среды и устойчивое развитие, гуманизация глобализации, диалог Север-Юг, хотя не были безуспешными и принесли тому же Шираку звание «президента мира», тем не менее, в целом не исправили ситуацию. Франции становилось всё труднее проводить самостоятельную линию во внешней политике, всё чаще она чувствовала себя изолированной и в рамках Евросоюза. Пример с Ираком, когда Франция совместно с ФРГ открыто осудила военную кампанию США, в этом плане очень показателен. Принципиальная позиция Франции делала ей честь, но не принесла никаких дивидендов. Скорее, наоборот – большие проблемы в отношениях с Вашингтоном и странами ЕС, поддержавшими американские действия. Наконец, в современных условиях принадлежность Франции к «ядерному клубу» уже не обеспечивает, как в прошлом, защищённость страны, тем более с учётом изменения характера внешних угроз, роста опасности международного терроризма. Одним словом, Франция на рубеже веков испытала настоящий кризис самоидентификации как внутри ЕС, так и на международной арене в целом. Приведённые выше причины (а к ним можно было бы добавить и внутренние – слабый экономический рост, нарастание социальных проблем, что не улучшало международный имидж страны) поставили под вопрос актуальность голлизма, его адекватность реалиям ХХI века.
С известной долей условности можно сказать: сущность голлизма состояла в том, что Франция в целом проводила независимую внешнюю политику, исходя из собственных национальных интересов и своего понимания мира (такого определения придерживается в частности бывший министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин). Изменившийся расклад политических сил в мире ставит перед страной, по сути, простой вопрос: насколько она сможет сохранить эту самостоятельность в современных условиях. Именно на этот несложный вопрос Франции предстоит в ближайшие годы найти непростой ответ.
Контуры внешней политики Саркози
Оживлённая дипломатическая активность Н. Саркози и министра иностранных дел Б. Кушнера, проявленная за последние несколько месяцев, недавние выступления президента (прежде всего, его программная речь, произнесённая на совещании французских послов в Елисейском дворце 27 августа) позволяют в общих чертах обрисовать главные направления внешнеполитического курса нового руководства Франции.
Характеризуя общий контекст международных отношений в начале ХХI века, президент страны констатирует, что, несмотря на окончание «холодной войны» и «крушение несправедливого ялтинского порядка», положение не стало спокойнее. В мире, который стал одновременно глобальнее и мозаичнее, доминируют тенденции потери контроля и управляемости, нарастания конфликтов, грозящих серьёзными последствиями для всего человечества. По мнению Саркози, Франция в ближайшие годы столкнётся с тремя главными вызовами. Первый вызов – как предупредить столкновение между исламом и Западом? Второй вызов – как интегрировать в новый мировой порядок таких «поднимающихся гигантов», как Китай, Индия и Бразилия? (Заметим, что Россия не фигурирует в этом перечне). Третий вызов – вопросы потепления климата, новых пандемий и устойчивости снабжения энергоресурсами.
Отмечая необходимость регулирования неуправляемой глобализации, «антагонистического многополярного мира», Франция считает, что мировое сообщество должно не списывать в утиль имеющиеся международные институты, но, наоборот, более интенсивно их реформировать. Она выступает за расширение состава постоянных членов Совета Безопасности ООН путем включения в их число Германии, Японии, Индии, Бразилии и «справедливого представительства Африки». Аналогичное расширение «большой восьмёрки» за счет принятия в нее Китая, Индии, Бразилии, Мексики и Южной Африки со временем должно трансформировать эту структуру в G-13. Недавно назначенный на пост главы МВФ видный французский социалист Доминик Стросс-Кан также настроен на реформирование этой влиятельной организации.
Фигурировала в заявлениях Н. Саркози и тема продвижения во всем мире прав человека и демократии, которому должны способствовать реформа ключевых международных институтов, а также становление всё лучше информированного международного общественного мнения. Франция намеревается идти в авангарде этого процесса.
Отношения с ЕС остаются фундаментом французской политики. Не случайно министерство иностранных дел стало теперь именоваться министерством иностранных и европейских дел. Сразу после избрания президент Саркози заявил о «возвращении Франции в Европу», имея в виду желание как можно быстрее снять паузу в процессах евроинтеграции, возникшую в результате провала в 2005 году голосования по проекту европейской конституции во Франции и Голландии. Ещё в ходе избирательной кампании Н. Саркози однозначно высказался за то, чтобы не возвращаться к отвергнутой конституции, а заключить «облегчённый конституционный договор», который бы не пугал европейцев, в особенности французов, переходом к «федеративной Европе». Надо отдать должное энергии и настойчивости нового президента Франции - ему удалось в сжатые сроки представить основные идеи этого договора на рассмотрение Европейского совета уже в июне 2007 года. Межправительственная конференция должна доработать текст договора с таким расчётом, чтобы государства-члены смогли его принять до очередных выборов в Европарламент, которые состоятся в 2009 году.
Идея заключения нового мини-договора стала для руководства Франции удачной возможностью не только вновь «запустить мотор» европейской интеграции, но и попытаться восстановить ведущую роль страны в Европе. В этом плане, как это ни парадоксально, провал референдума во Франции в какой-то мере оказался на руку правящей элите страны. Хотя он и стал сильным ударом лично по Ж. Шираку, окончательно перечеркнувшим его дальнейшие политические планы, тем не менее, он напомнил партнерам по ЕС, что без Франции никакой единой Европы быть не может и что она по-прежнему диктует философию и содержание интеграционных процессов. Тем самым была подчёркнута особая, если не ключевая роль Франции в Европейском союзе и Европе в целом. Образно говоря, ключ от дальнейшей судьбы ЕС оказался в Париже. Эту ситуацию хорошо понимает Н. Саркози, который на гребне волны своей победы на президентских выборах сумел завладеть и политической инициативой в рамках Евросоюза.
Эта инициатива имеет шансы стать ещё более весомой в ходе предстоящего с июля 2008 года председательства Франции в ЕС. Париж возлагает большие надежды на своё председательство, подготовлена целая программа действий. По мнению главы французского государства, настало время всерьёз подумать о будущем европейского проекта. Для этого Франция предлагает до конца нынешнего года создать комитет из 10-12 «мудрецов»- экспертов высокого уровня для подготовки до июня 2009 года доклада о Европе 2020-2030 гг. Документ послужит руководством к действию для нового Европарламента и Еврокомиссии. Этот доклад должен, в частности, дать ответ и на вопрос о взаимоотношениях ЕС с Турцией. Как известно, французский президент однозначно высказывается против её принятия в Евросоюз, хотя категоричность его позиции в последнее время несколько смягчилась.
Во время своего председательства в ЕС Франция намерена предложить в качестве главной «повестки дня» выработку единой политики в трех областях: иммиграции, энергетики и охраны окружающей среды. Помимо этого, руководство Пятой республики вновь планирует привлечь внимание к вопросам европейской оборонной политики. По мнению президента Саркози, европейцам необходимо более полно несли свою ответственность за безопасность в Европе и мире в целом. В частности, он выступает за то, чтобы в финансировании оборонных усилий Европы участвовали не только четыре главные страны ЕС, но и другие государства-члены. Европейский союз должен постепенно утвердиться как первостепенный актор в деле обеспечения мира и безопасности на планете в кооперации с ООН, Атлантическим союзом, содружеством африканских государств. Для достижения этой цели Евросоюзу требуется выработать новую «европейскую стратегию безопасности».
Призывы к укреплению единой политики в области обороны и безопасности в целом можно рассматривать как продолжение старой идеи Франции о превращении ЕС в самостоятельный «полюс силы», о становлении «Европы-державы». Однако эта старая идея дополнилась
новым видением роли НАТО. По мнению Н. Саркози, «Европа обороны», за которую он «ратует всей душой», ни в коей мере не конкурирует с НАТО. «Противопоставлять Союз и НАТО не имеет никакого смысла, - добавляет он, - так как нам необходимы они оба»
[4]. Не скрывая своего желания вновь сделать Францию полноправным членом НАТО и участвовать в деятельности всех ее комитетов (фактически речь идёт о подчинении вооружённых сил Франции объединенному военному командованию), французское руководство, тем не менее, в качестве предварительного условия настаивает на реформировании НАТО, на том, чтобы «независимая «Европа обороны» стала органической частью атлантической организации».
В числе важнейших приоритетов внешней политики Франции остаются отношения с США. В отличие от своих предшественников, Н. Саркози не скрывает своего тёплого отношения (а зачастую и восхищения) к лидеру западного мира и намерен полностью отказаться от «системного антиамериканизма», который присутствовал во внешней политике Франции прошлого десятилетия. О том, что внешнеполитическая ось Франции склоняется в сторону США, говорит не только совпадение в подходах к «кризисным досье» (Иран, Косово, Дарфур, Ливан, Афганистан, израильско-палестинские отношения). Об этом говорит и тот факт, что, например, советником президента по внешней политике (курирующим деятельность МИД от президентской администрации) назначен Жан-Давид Левит, бывший посол Франции в Вашингтоне, а также такая приватная подробность, как отпуск Н. Саркози, проведенный в США (до этого ни один президент Франции не выбирал в качестве места отдыха эту страну). Если вспомнить, что по общему объёму иностранных инвестиций в экономику США (150 млрд. долл.) Франция занимает второе место, что там действуют 3000 французских компаний (на них работают 600 тыс. чел), а ежедневный обмен валюты между странами составляет один миллиард долл., то стремление Саркози улучшить отношения с американцами вполне можно понять.
Однако не стоит преувеличивать степень равнения Парижа на могущественного заокеанского соседа. Подчёркивая неизменность уз дружбы, связывающих две страны, приверженность одним и тем же идеалам свободы и демократии, нынешнее французское руководство не забывает выпустить критические стрелы в сторону США. Франция по-прежнему критикует их за войну в Иране, считая её непростительной стратегической ошибкой, не вызывает восторга у французов и отношение американцев к вопросам экологии, в частности к Киотскому протоколу. Подлинную позицию Франции по отношению к США, на наш взгляд, можно понять из довольно откровенного интервью Саркози, которое он дал журналу «Фигаро Магазин» 1 сентября 2006 года. Тогда на вопрос корреспондента, можно ли иметь с США нормальные отношения, будущий президент Франции сказал, что пора покончить с франко-американским недопониманием. Но одновременно заметил следующее: «…Наши американские друзья должны также понимать, что границы мира не являются границами их страны. Когда вы построили американское общество, служащее примером во многих аспектах, когда вы добились столь больших результатов, вы должны всё-таки спросить себя, почему мы вызываем столько ненависти на планете. Американцы должны больше интересоваться тем, что представляет собой мир, и пытаться лучше его понять»
[5].
Франция по-прежнему намерена поддерживать свои особые
отношения со странами Африканского континента, которые остаются, по словам президента Франции, основным приоритетом внешней политики страны и центральной осью политики сотрудничества Европейского союза
[6]. Отмечая, что сегодня Африку уже нельзя считать «больным человеком планеты» (средние темпы роста её экономики в среднем составляют 5%), французское руководство предлагает придать новый импульс политике помощи в развитии.
Говоря о новациях во внешней политике Парижа, следует упомянуть и об идее создания Средиземноморского союза, которую Н. Саркози не раз высказывал в ходе предвыборной кампании. Пока эта идея не трансформировалась в реальные дипломатические шаги. Остаётся непонятным, как этот Союз будет взаимодействовать с уже существующими организациями, занимающимися проблемами Средиземноморья. По мнению французского президента, имеет смысл сосредоточить внимание на совместной разработке «амбициозных проектов» в таких областях, как экология, диалог культур, экономический рост, вопросы безопасности. На первый квартал 2008 года запланирована встреча глав государств и правительств стран средиземноморского бассейна под эгидой Франции.
Отношения с Россией: что дальше?
В ходе своего недавнего визита в Москву министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер охарактеризовал отношения между нашими странами, как отношения «стратегического партнёрства». С такой оценкой, вероятно, можно согласиться, если сделать упор на экономическом, культурном и научном сотрудничестве.
Действительно, торговые отношения за последние два года развивались стремительно: прирост торгового оборота в 2006 году составил 40%, а в году нынешнем и того больше – 37% только за первое полугодие. Прошли те времена, когда президент Ельцин во время визита в Париж в ходе пресс-конференции угрожающим тоном призывал инвестировать в российскую экономику, вызывая насмешки французской прессы. Ситуация изменилась. Крупнейшие французские компании, среди которых можно упомянуть «Тоталь», ЕАДС, «Сафран», «Альстом», «Эр Ликид», «Рено», успешно, хотя и не без проблем, развивают бизнес в России. Всего порядка 400 французских фирм имеют в нашей стране представительства и филиалы. Инвестиции идут и в банковский сектор – («Сосьете Женераль Эст»), и в розничную торговлю (торговые сети «Ашан» и «Леруа Мерлен»).
Весьма динамично развивается научное сотрудничество в области ядерных исследований и освоения космоса. Крупные проекты намечены в области культурного обмена. Предполагается, что в 2009 г. пройдёт год Франции в России, а в 2010 г. – год России во Франции.
Вместе с тем динамизм торгово-экономических и культурных связей не передаётся в сферу политического взаимодействия. Хотя и Франция, и Россия выступают за многополярный мир, видение этого мира совпадает не во всём. Мы не согласны с жёстким подходом Франции в решении иранской проблемы, где Франция фактически солидаризировалась с США. В отношении Косово позиции также весьма различны, хотя Франция и настояла на отсрочке на шесть месяцев принятия окончательного решения. Вызывает недоумение мнение президента Саркози: русским и американцам надо-де понять, что урегулирование косовской проблемы – это внутреннее дело европейцев.
Мы также далеки от нахождения общей точки зрения по вопросам энергетической безопасности. Упрёки Парижа в адрес России в том, что она ведёт себя несколько грубо, используя свои «нефтяные и газовые козыри» и что большой державе так себя вести непозволительно, вряд ли найдут понимание у российского руководства.
Стала привычной традиционная озабоченность Франции состоянием прав человека, свободы средств массовой информации, соблюдением прав частной собственности и т.д., которая всякий раз демонстрируется в ходе официальных встреч. Президент Саркози взял торжественное обещание не следовать логике так называемой «реальной политики» и говорить о гуманитарных проблемах открыто, невзирая на лица. Но иногда создаётся впечатление, что наши французские собеседники расположены видеть одноцветную картину или даже следовать двойным стандартам. Можно ли объяснить это недостатком информации? По признанию Бернара Кушнера, высказанному в ходе совместной пресс-конференции с министром иностранных дел РФ С. Лавровым, «нужно понимать, что позитивного происходит в России; а издалёка это не всегда понятно».
В области обороны и безопасности позиции Парижа и Москвы имеют определённые точки совпадения. В принципе Франция склонна не форсировать расширение НАТО. Бернар Кушнер, выступая недавно во французском Сенате на слушаниях по иностранным делам, осторожно заметил, что понимает опасения русских, вызванные планами развёртывания американских элементов ПРО в Польше и Чехии. Правда, учитывая стремление французского руководства к полной интеграции в НАТО, надеяться на слишком самостоятельную позицию Парижа вряд ли стоит.
Наконец, в отношениях двух стран могут появиться дополнительные раздражители, связанные с оценкой, а вернее, переоценкой итогов Второй мировой войны. Не секрет, что у Николя Саркози, выросшего в послевоенное время, взгляды и понимание роли СССР в борьбе с нацистской Германией и её сателлитами, несколько отличаются не только от российских, но, вероятно, и от деголлевских. В качестве пояснения приведём фразу, сказанную будущим президентом Франции во время его визита в Вашингтон в сентябре 2006 года, которая, с нашей точки зрения, достаточно хорошо передаёт его взгляды по данному вопросу: «Мы дети одной и той же битвы - битвы с нацистским и советским тоталитаризмом, в которой роль Соединённых Штатов была столь определяющей, даже экзистенциальной»
[7]. Вот ведь как!
Впрочем, не стоит впадать в излишний пессимизм. Нужно смотреть в будущее наших отношений, у которых есть основания развиваться по нарастающей. Есть добрая воля и желание строить партнёрские отношения между Францией и Россией, а, следовательно, и преодолевать имеющиеся разногласия. Именно такой вывод можно сделать из только что состоявшегося исторического визита Патриарха всея Руси Алексия II во Францию. Поездка его Святейшества проходила накануне визита президента Саркози в Россию - в переводе с дипломатического языка это означает желание Франции и впредь строить прочные и дружеские отношения с Россией. Думается, этот жест уважения и симпатии к нашей стране найдёт адекватный ответ со стороны российского руководства.
* * *
Хотя основные направления внешнеполитического курса Саркози уже достаточно хорошо просматриваются, тем не менее об окончательном его становлении говорить пока рано. Идёт как «обкатка» новой политики на практике, так и пополнение её теоретической базы. Заметным событием в деле осмысления современных международных отношений и места в них Франции стало опубликование доклада о глобализации, подготовленного по поручению президента коллективом экспертов во главе с бывшим министром иностранных дел в правительстве Л.Жоспена Ю. Ведрином. Не менее важными вехами в теоретическом оформлении нового курса Парижа на международной арене должна стать подготовка новых "Белых книг" по обороне и внешней политике. Их появление ожидается в первой половине 2008 года.
Сможет ли нынешний президент выработать эффективную внешнеполитическую стратегию, рассчитанную на условия постбиполярного мира, как это удалось сделать основателю Пятой республики в эпоху «холодной войны»? Задача представляется весьма непростой. Делая ставку на атлантизм, Саркози рискует нарушить баланс известной позиции Франции в отношениях с США - «союзник, но не подчинённый» («allié, mais pas aligné»). Президенту хорошо известно, что как минимум 60% французов, если судить по данным социологических опросов, не испытывают особо тёплых чувств к США и их политике. Что касается европейской составляющей политики Парижа, то руководство страны не может не учитывать, что формирование в недалёком будущем единой «политической Европы» нереально. Страны ЕС пока ограничатся практикой согласования своих позиций и выработкой общей внешнеполитической линии. К тому же Франции Саркози не обязательно удастся «вернуться в Европу» «на белом коне» и сохранить роль её политического лидера.
В этой связи, постголистский курс Парижа, похоже, будет характеризоваться некоторой двойственностью, стремлением сохранять самостоятельную позицию, опираясь притом на растущее влияние Европейского союза. В любом случае Франция постарается не утратить свой статус «средней державы с глобальными интересами». Более того, не исключено, что нынешнее руководство страны ещё больше сделает акцент на усилении её «мягкого могущества», активно выступая посредником в решении «кризисных досье», диалоге Севера и Юга, лидером движения за «справедливую и гуманную глобализацию». Такой стране, как Франция, эта амбициозная задача вполне по силам.
Примечания
[1]
Dominique de Villepin lance une nouvelle charge contre Nicolas Sarkozy// Le Monde, 24.09.07
[2] M. Bayrou estime que l’alignement de la France sur Bush n’est pas une bonne chose// Le Monde, 18.09.07
[3] См. подробнее: Нарочницкая Е.А. Франция в блоковой системе Европы. – М., «Наука», 1993
[4] Allocution de M. Nicolas SARKOZY, President de la Republique, a l’occasion de la conference des Ambassadeurs, Palais de l’Elysee, Paris, le 27 aout 2007// www.elisee.fr
[5] Sarkozy: “Je revendique la rupture”// Figaro Magazine, 01 sept. 2006
[6] Lettre de mission de M. Nicolas SARKOZY, President de la Republique, addressee a M. Bernard Kouchner, minister des Affaires etrangeres et europeennes// www.elysee.fr/elysee/root/
[7] Les grands discours. Daughters of American Revolution – Washington, Mardi le 12 septembre 2006// www.u-m-p.org/site/
Читайте также на нашем сайте: