Проблема рационирования высшего образования
Балацкий Евгений Всеволодович - доктор экономических наук, профессор Государственного университета управления (ГУУ).
Сегодня уже не требует доказательства тот факт, что российская система высшего образования находится в состоянии глубокого кризиса. Огромное число россиян имеет диплом об окончании вуза, но многие из них не умеют даже грамотно писать, не говоря уже о более сложных проявлениях образования. Как же такое могло получиться? Неужели в этом виноват трансформационный спад, недофинансирование образования или какие-то экзогенные причины?
На наш взгляд, в основе данного феномена лежит сложившаяся в стране практика массового, если не сказать тотального, высшего образования. Сама же эта практика представляет собой результат фундаментальной ошибки. Речь идет об идеологической установке, что рынок образовательных услуг должен стремиться к равновесию. Действительно, при отсутствии каких-либо ограничений предложение образовательных услуг растет за счет увеличения числа вузов и расширения масштабов их деятельности. Это, в свою очередь, ведет к падению цены обучения в вузах, что и приводит к его максимальной доступности. Что же в этом плохого?
Сегодня диплом перестает быть источником позитивной информации. Например, что умеет делать дипломированный выпускник вуза? Как оказывается, наличие у него образовательного сертификата не дает никаких гарантий, что он умеет хоть что-нибудь. Это приводит к полной дезориентации работодателей: они не знают, кого стоит принимать на работу, а кого - нет. После трудоустройства почти все выпускники требуют не просто доучивания, а серьезного переучивания или обучения с нуля.
В эпоху инноваций главным ресурсом являются кадры, способные генерировать эти инновации. Кто это будет делать в России? Ответ кажется очевидным: люди, имеющие высшее образование или ученые степени. Однако они в подавляющем большинстве сделать этого не могут. Но за счет кого же тогда будет осуществляться прогрессивная эволюция российского общества?
Система высшего образования неспособна решить эту проблему. Какой же видится выход?
На наш взгляд, необходимо быстро выстроить систему контроля качества образования с жесткой привязкой к ней механизма финансовой поддержки вузов. Это приведет к тому, что вузы-аутсайдеры рынка образования постепенно будут самоликвидироваться (или их будут ликвидировать?). Причем речь идет о сокращении их числа не на 10-20%, а в разы. Такая мера приведет к соответствующему росту конкурса, что, в свою очередь, позволит вузам осуществлять селекцию абитуриентов. Тем самым необходимо осуществить сознательное движение в сторону усиления неравновесия на рынке образовательных услуг, что повысит напряженность системы и ее инновационный потенциал. При этом неравновесие будет способствовать удержанию высоких заработков преподавательского состава, создавая мотивацию работы в сфере образования. Большие конкурсы позволят создавать студенческие резервы и осуществлять за счет них политику больших отсевов учащихся в процессе учебы. Одновременно все обучение может стать бесплатным, т.е. за счет государства; плата за коммерческое образование должна существенно возрасти. Все эти меры позволят контролировать качество обучения как со стороны студентов и их родителей, так и со стороны преподавателей.
Насколько обоснованной представляется такая политика поддержания дефицита высшего образования?
Во-первых, имеющиеся цифры показывают, что достижение полного равновесия на данном рынке может полностью и окончательно разрушить отечественную систему образования. Так, по насыщенности общества студентами Россия является одним из мировых лидеров. Например, в 2009-2010 гг. в России насчитывалось 52 студента на 1000 человек населения (Федеральная служба, 2010), что эквивалентно уровню Австралии и немного ниже уровня Новой Зеландии (58) и США (59). Но эти три страны являются лидерами в области экспорта образования, чем и обусловлены их гипертрофированные показатели. Такие же государства, как Великобритания (39), Франция (36), Швейцария (28) и Япония (28), существенно отстают от России - в 1,3-1,9 раза. Однако и эти цифры напрямую сопоставлять нельзя. Например, по нашим оценкам, в Австралии доля иностранцев среди студентов составляет 20,3%, а в Великобритании - 21,8; в США по специальностям «Бизнес» и «Менеджмент» их доля также составляет более 20%; в России эта величина пренебрежимо мала. На постдипломных программах в Британии доля иностранных студентов по специальности «Бизнес и администрирование» составляет 83%, по социологии и обществознанию - 73, по биологии - 72, по техническим дисциплинам – 62 [1]. Очевидно, что нагнетание количественных показателей в нашей стране происходит за счет снижения качества. Но приведенные цифры - далеко не предел. Статистика показывает, что в России неудовлетворенный спрос на высшее образование продолжает расти, увеличившись с 1,72 человека на место в 1993 г. до 2,08 в 2008 г. (Федеральная служба, 2010). Следовательно, чтобы удовлетворить все имеющиеся сегодня запросы на образование в России, необходимо увеличить число вузов и студентов если и не в два раза, то, по крайней мере, на 25-30%, что выходит за рамки разумного. В этом случае мы рискуем получить уже открытую торговлю дипломами (а не завуалированную, как сейчас).
Во-вторых, равновесие рынка равносильно полному обнищанию высшей школы. Сегодня финансирование высшего образования в России заметно хуже, чем в развитых странах. Например, доля такого финансирования в ВВП во Франции составляет 5,6%, а в России - 4,1% (Федеральная служба, 2010). Однако при пересчете показателя обеспеченности населения студентами Франция финансирует свою высшую школу почти в два раза лучше России ([5,6 : 37] / [4,1 : 52] = 1,97). Если сохранить нынешние размеры российской высшей школы, то, для того, чтобы ее финансирование соответствовало французскому стандарту, следует увеличить долю ВВП, направляемую на образование, до 8%. Такая цифра зафиксирована только в Дании, а для России она находится за пределами возможно го (Федеральная служба, 2010). Поэтому любое увеличение рынка образования в России приведет к его катастрофическому недофинансированию и качественному разложению.
В-третьих, поддержание искусственного рыночного неравновесия имеет положительные примеры в других отраслях. Например, многие банки осуществляют так называемое рационирование кредита, устанавливая ставку за кредит заведомо ниже равновесной. Это позволяет им создавать избы точный спрос на их продукт и за счет этого переходить к жесткой селекции своих клиентов по уровню надежности. Тем самым банки сознательно идут на потери дохода в целях снижения рисков. Фактически они теряют деньги сегодня, чтобы не потерять их завтра; они жертвуют тактическими интересами, чтобы не потерять стратегические позиции. Что же касается высшей школы, то для нее всегда была характерна система рационирования, состоящая в том, чтобы поддерживать разумный конкурс в высшие учебные заведения. Вопрос состоит только в том, какой конкурс можно считать «разумным». Сегодня доступность образования в России, когда даже самый слабый абитуриент может окончить вуз, привела к падению его качества и престижа. Это разительно контрастирует с опытом развитых стран. Например, конкурс в магистрату ру Лондонской школы экономики составляет до 1000 человек на место, тогда как в ведущие российские вузы, даже на бакалавриат, - около 100 человек; в российскую магистратуру конкурс пока либо вообще отсутствует, либо находится на уровне нескольких человек на место. При этом ведущие западные университеты не идут на примитивное повышение стоимости обучения, чтобы срезать избыточный спрос на свои услуги и уравновесить рынок. Наоборот, они сохраняют это положение, что бы иметь возможность контролировать качество абитуриентов и студентов.
Таким образом, залогом эффективной системы рационирования высшего образования является неравновесие на рынке соответствующих услуг. В противном случае в системе блокируется возникновение интеллектуальной элиты, способной генерировать и реализовывать технологические и социальные инновации. Данное положение является частным случаем известного тезиса И. Пригожина о том, что эволюционируют только те системы, которые находятся в состоянии, далеком от равновесия.
Модернизация сферы высшего образования должна идти по двум направлениям - ее жесткого рационирования и нормализации отношения к ней. И то, и другое требует очень осторожных действий, но в их необходимости сомневаться уже не приходится. Подчеркнем, что все эти меры должны быть направлены не на подрыв спроса на образование как такового, а на подрыв желания получить диплом без соответствующего желания учиться.
Рационирование образования, на наш взгляд, следует выстроить следующим образом. Во-первых, ужесточить систему контроля качества обучения в вузах, включающую не только качество читаемых курсов и профессионализм лекторов, но и эргономические показатели, когда вузы, размещенные не в надлежащем месте, должны лишаться лицензий и аккредитации. Во-вторых, следует отказаться от системы дипломов государственного образца, которая так или иначе уравнивает все вузы. Необходимо переходить на оценку качества конкретного диплома в зависимости от престижа и репутации выдавшего его вуза. В-третьих, необходимо развернуть масштабную работу по систематическому составлению рейтингов университетов. Эта работа предполагает изменение роли рейтингов, их качества и системы взаимодействия между рейтинговыми агентствами, вузами, государством и работодателя ми. В-четвертых, государство должно оказывать существенную финансовую поддержку ограниченному кругу передовых вузов (например, 50 первым вузам в национальном рейтинге университетов). Можно использовать систему понижающих коэффициентов участия государства при понижении места вуза в рейтинге.
Вся эта система должна привести к тому, что вузы аутсайдеры останутся без государственной поддержки, а без нее и без достойной позиции в рейтингах такие университеты будут никому не интересны. Желающие купить по дешевке их дипломы могут это делать, но эффект от такой сделки для них, скорее всего, будет сомнительным. Не исключено, что в будущем придется снова расширять систему высшего образования, однако для этого должны созреть соответствующие условия.
(Поступила в редакцию 05 декабря 2010 года.)
Примечания:
[1] Сайт «Учеба за рубежом» (http://www.studyabroad.ru/guide/lib/studentsuk.php) и краткий справочник «О странах» (http://ostranah.ru/_lists/population.php).
Литература:
1. Федеральная служба (2010): Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс] Официальный сайт. Режим доступа: http:// www.gks.ru, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. (дата обращения: май 2010 г.).
Законопроект «Об образовании»: итерация № 2
Музычук Валентина Юрьевна - кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Института экономики РАН.
1 декабря 2010 г. была опубликована новая редакция проекта федерального закона «Об образовании» [1]. По замыслу законодателя обсуждение продлится в течение двух месяцев - до 1 февраля 2011 г. Следует отметить, что общественная дискуссия законопроекта «Об образовании» началась еще в мае 2010 г., когда Минобрнауки России опубликовало на своем сайте первую редакцию указанного законопроекта объемом свыше 400 страниц.
Основные претензии к форме первоначального законопроекта заключались в его весьма внушительных размерах, а также трудностях восприятия самого текста из-за тяжелого казенного языка, которым он был написан. По своим стилистическим особенностям законопроект представлял собой скорее «инструкцию по эксплуатации», чем документ, закладывающий стратегические ориентиры развития российской системы образования.
По содержанию законопроекта крайнюю обеспокоенность вызвали изменения, касающиеся ликвидации начального профессионального образования; трансформации системы высшей школы: придания колледжу статуса образовательной организации высшего образования, введения аспирантуры в систему высшего образования в части подготовки научно педагогических кадров и отмены как такового понятия «послевузовское образование»; отсутствия в законопроекте нормы в отношении малокомплектных школ, закрытие которых органами местного самоуправления возможно только по решению сельского схода; бесправного, уничижительного статуса учителя; отсутствия государственных гарантий в отношении финансирования системы образования и пр. В общей сложности в ходе летне-осеннего обсуждения в адрес Минобрнауки России поступило свыше 1000 замечаний и поправок, которые, как обещалось, должны были быть учтены в новой версии законопроекта.
Детальное ознакомление с текстом измененного законопроекта превзошло худшие опасения. Законопроект урезали до такой степени, причем весьма небрежно, что он едва ли очерчивает основные контуры реформируемой системы образования. В результате потребуется разработка и утверждение колоссального числа нормативно правовых актов к основному закону. Опасность заключается в том, что подобный конвейер подзаконных актов с трудом удастся отследить и проверить. Их львиная доля будет принята в регионах и на местах, поэтому у региональных и местных чиновников появится возможность многовариантной трактовки отдельных положений федерального закона. Наша история не раз демонстрировала примеры того, как подзаконные акты перечеркивали содержание самого закона.
Не претендуя на всю полноту охвата предлагаемых нововведений, остановимся более подробно на основных законодательных новациях, вызвавших большой общественный резонанс.
В обновленном варианте законопроект «Об образовании» содержит 19 глав объемом 241 страниц. По стилистике документа нельзя не отметить, что «юридическая казуистика» по-прежнему превалирует над основным содержанием закона, наблюдается терминологическая перегрузка текста, встречающаяся понятийная и содержательная нестыковка между главами законопроекта. Закон, касающийся всех и каждого, призванный регламентировать одну из важнейших сфер общественного устройства, должен быть написан язы ком, максимально понятным для широких слоев населения.
Прежде всего следует отметить, что в законопроекте отсутствуют нормы о содержании образования, отсылая читателей к государственным образовательным стандартам[2]. В законе декларируется «установление государством обязательных минимальных требований к условиям образовательного процесса, уровню и качества образования» (пп. 13 п. 2 ст. 3). Однако в условиях хронического дефицита региональных и местных бюджетов, в особенности в отношении социально значимых отраслей, необходимо, чтобы эти «минимальные требования» задавали высокую планку для опережающего развития отечественной системы образования.
Особую обеспокоенность вызывает ликвидация начального уровня профессионально го образования. Авторы законопроекта отмечают, что это - вопрос терминологии. Якобы начальное профессиональное образование (НПО) войдет в систему среднего профессионального образования (СПО) в качестве его начальной ступени - подготовки квалифицированных рабочих (на второй ступени СПО будет осуществляться подготовка специалистов среднего звена).
Аннулируя уровень начального профессионального образования, авторы законопроекта забывают о его социальной функции. Между прочим, контингент ПТУ - определенный социальный срез российского общества, игнорирование которого чревато усилением социальных рисков.
В п. 5 ст. 7 законопроекта говорится о том, что «основные образовательные программы среднего профессионального образования могут быть реализованы организациями высшего образования». Нет ли в этой формулировке опасности того, что высшая школа будет низведена до уровня среднего профессионального образования? Как тут не вспомнить недавнее высказывание Президента РФ о том, что профессорско-преподавательские кадры вузов должны преподавать в техникумах [3]?
Система высшего образования претерпит существенные изменения. Высшее образование будет представлять трехуровневую структуру (на самом деле, правда, четырехуровневую): бакалавриат (присвоение квалификации «Бакалавр»), подготовка специалиста («Специалист»), магистратура («Магистр») и подготовка научно педагогических кадров (по окончании аспирантуры (адъюнктуры) - присвоение квалификации «Преподаватель высшей школы» или «Исследователь», а после защиты диссертации - диплом кандидата наук). Аспирантура (адъюнктура) будет низведена с уровня послевузовского образования на уровень высшего в части подготовки научно педагогических кадров. Следует отметить, что данное нововведение имеет смысл только в том случае, если ученые степени кандидата и доктора наук будут присуждаться людям, чьи профессиональные интересы лежат в области науки и образования. Докторантуре и вовсе не нашлось места в новой редакции законопроекта. Речь идет о том, что она будет исключена из образовательного процесса, подпав под юрисдикцию закона о науке.
В соответствии с законопроектом к организациям высшего образования, наряду с институтом и университетом, будет приравнен колледж (п. 2 ст. 113). В колледжах будут обучать по программам прикладного бакалавриата, в институтах - по программам прикладного и академического бакалавриата, а так же по программам подготовки специалиста, в университетах - по программам всех уровней высшего образования, включая подготовку научно педагогических кадров и проведение фундаментальных и прикладных научных исследований.
При этом «колледжи, институты и их филиалы вправе выполнять фундаментальные и прикладные научные исследования преимущественно в одной области науки или культуры» (п. 4 ст. 113). Никоим образом не умаляя необходимости развития вузовской науки, важно все таки четко понимать, что преподавательская и научно-исследовательская деятельность - не одно и то же. Существенное отставание заработной платы педагогического персонала от средней заработной платы в среднем по экономике в течение последних 20 лет с момента обретения российской суверенности вынудило преподавателей увеличивать лекционную нагрузку, вследствие чего происходила трансляция старых знаний при катастрофической нехватке времени на их обновление. Последнее, в свою очередь, является основой научно исследовательской деятельности. Результат не замедлил сказаться - низкое качество преподавания и отсутствие условий для исследовательской деятельности характеризуют современное состояние отечественной высшей школы. Обращает на себя внимание тот факт, что, декларируя необходимость интеграции науки и образования, законопроект обходит «мертвым молчанием» деятельность Российской академии наук.
К организациям дополнительного профессионального образования будут отнесены академии, институты профессиональных квалификаций и центры, поэтому организации высшего образования, использующие в своем названии слово «академия», будут вынуждены перерегистрироваться в институты или университеты.
Следует подчеркнуть, что в законопроекте отсутствуют механизмы финансирования и льготного налогообложения в системе образования. Более того, складывается впечатление, что реализация государственной политики в сфере образования целиком и полностью зависит от положений Бюджетного кодекса РФ. Вместо того чтобы задать в законе минимальный норматив финансирования образования (как это было в начале 1990-х годов), не ниже которого должно финансироваться не столько функционирование, но прежде всего опережающее развитие отечественной системы образования, в законопроекте, напротив, задаются верхние пороговые значения формулировками следующего содержания: «финансовое обеспечение ... осуществляется в пределах бюджетных ассигнований, предусмотренных в бюджете субъекта РФ» (п. 12 ст. 12).
В лучшем случае, российское образование будет по-прежнему получать финансирование «от достигнутого», а не на основе реальных потребностей отрасли. В свете же положений Федерального закона № 83 ФЗ от 8 мая 2010 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений» изменение объемов государственно го (муниципального) задания, привязанного к возможностям бюджетов, повлечет за собой реальное снижение объемов финансирования.
Нельзя не отметить в законопроекте ярко выраженную тенденцию смены приоритетов в реализации государственной политики в сфере образования: приоритетность развития высшего образования уступает место сред нему профессиональному образованию.
В целом складывается впечатление, что публичное обсуждение законопроекта «Об образовании» - это необходимая, хотя и досадная, формальность, создающая иллюзию участия общества в принятии важнейших государственных решений.
* * *
В заключение следует отметить, что вторая редакция законопроекта «Об образовании» оказалась в целом хуже первоначальной версии. Его двукратное сокращение лишь запускает механизм принятия огромного массива подзаконных актов, что создает широкие возможности для произвола чиновников.
Законопроект «Об образовании», призванный заложить стратегические ориентиры развития отечественной системы образования, ставит во главу угла не формирование основ для опережающего развития образования, а положения Бюджетного кодекса РФ.
В законопроекте нет четко сформулированных правовых норм, в которых развитие образования признается сферой ответственности государства.
Обращает на себя внимание тот факт, что в законопроекте отсутствует содержательная составляющая образовательного процесса, поскольку основное внимание здесь сконцентрировано на организационно правовых основах функционирования образовательных организаций.
В законопроекте не прописаны государственные гарантии финансирования отечественной системы образования, а также механизмы льготного налогообложения образовательных организаций.
Вернуть уважение и понимание высокой общественной значимости профессий воспитателя, учителя, педагога, исследователя невозможно без закрепления в законе право вой нормы, в соответствии с которой размер заработной платы данных категорий работников должен быть не ниже уровня средней заработной платы по экономике, что, к сожалению, отсутствует в тексте законопроекта.
Критические замечания общественности в отношении аннулирования уровней начального профессионального образования и послевузовского образования, изменения структуры высшего образования в новой вер сии законопроекта учтены не были.
(Поступила в редакцию 07 декабря 2010 года.)
Примечания:
[1] Подробности проекта см. на сайте www.zakonoproect2010.ru.
[2] Государственный стандарт начального образования уже принят и начал реализовываться с 1 сентября 2011 г. В настоящее время находится в разработке Государственный стандарт общего образования.
[3] Совместное заседание Государственного совета и Комиссии по модернизации, посвященное проблемам профессионального образования, 31.08.2010.
Профессиональное образование: снова реформы?
Клячко Татьяна Львовна – доктор экономических наук, профессор кафедры государственного управления и экономики общественного сектора факультета экономики ГУ ВШЭ, директор Центра экономики непрерывного образования Академия народного хозяйства (АНХ) при Правительстве РФ.
Вопросы, которые сейчас стоят перед системой профессионального образования, при всем многообразии можно свести к двум: 1) соответствует ли структура подготовки кадров запросам рынка труда; 2) можно ли на действующей кадровой базе обеспечить пере ход к инновационной экономике, модернизировать не систему образования, но страну. Кухни модерн в Москве на сайте https://mosmirmebeli.ru от производителя.
Ситуация в профессиональном образовании является сложной не первый год. Демографический спад уже в 2003 г. докатился до системы начального профессионального образования. С тех пор численность учащихся в НПО сократилась более чем на 37%, а выпуски - на 30%. Неудивительно, что бизнес бьет тревогу - рабочих вроде бы действительно не хватает. С учетом того, что в России начинает сокращаться численность трудоспособного населения, есть двойной повод для волнений. И Михаил Прохоров на прошедшем 31 августа 2010 г. заседании Государственного совета по образованию говорит о том, что система профессионального образования не отвечает запросам рынка труда - всего лишь 10% - выпускники с начальным профессиональным образованием, 20% - со средним и 70% - с высшим. А надо наоборот - 80% c начальным и средним и всего 20% - с высшим.
Однако, по данным Росстата, в 2009/10 учебном году выпуск из учреждений НПО составил 538 тыс. чел., СПО - 631 тыс. чел., ВПО - 1442 тыс. чел. Таким образом, получаем, что выпускники вузов составляют чуть больше 55%, а учреждений НПО и СПО чуть меньше 45%. Пропорция нормальная для постиндустриальных стран.
Теперь посмотрим, что происходит с выпускниками НПО. По данным социологических исследований, 25% из них выходит на рынок труда (это в основном работники сферы обслуживания и торговли - парикмахеры, официанты, повара, продавцы), 16% - ждут призыва в армию, примерно 53% хотят продолжить обучение в СПО и вузах, а еще 6% намереваются сразу сменить полученную профессию. Соответственно, 59% уже по выходе из профессионального училища или лицея не собираются работать в полученной профессии, еще 16% выпускников - те, кто уходит в армию, далеко не всегда будут работать в той сфере, для которой их готовили. Итак, эффективность системы НПО в настоящее время составляет примерно 25-30%, т.е. КПД паровоза. И передача учреждений НПО на региональный уровень, когда предполагалось, что теперь-то они будут больше ориентированы на локальные рынки труда, желаемого эффекта, как видим, не дала. И, что важнее, не могла дать, так как дело не в том, из какого бюджета финансируется данный уровень профессионального образования, а в армейском призыве и представлениях молодых людей о достойном занятии. Исследования Левада центра послед них лет показали, что только 6% респондентов в возрасте 15-35 лет считают профессию рабочего привлекательной.
В СПО ситуация ненамного отличается от ситуации в начальном профессиональном образовании: 76% окончивших ссузы собираются продолжать учебу, при этом 91% - в вузах. В последние годы в связи с полномасштабным введением ЕГЭ число учреждений СПО стало расти, несмотря на продолжающееся падение контингентов. Они стали создаваться при вузах, с тем чтобы окончившие их выпускники могли сразу зачисляться в высшее учебное заведение, минуя Единый экзамен.
Все эти годы мы постоянно говори ли о том, что больше половины выпускников вузов работает не по специальности, не обращая особого внимания на то, что еще более серьезная ситуация уже сложилась в начальном и среднем профессиональном образовании.
Второй вопрос - может ли система профессионального образования обеспечить кадрами модернизацию экономики, инновационные производства? В России есть и вузы, и профессиональные училища, которые готовят кадры, квалификация которых находится на высоком уровне или может быть доведена до такового. Приоритетный национальный проект «Образование» позволил выделить примерно по 10% учебных заведений ВПО, СПО и НПО, обладающих возможностями реализовать инновационные образовательные программы, обеспечил им обновление материально технической базы. Но их преподавательский корпус в основном остался прежним.
В то же время материальная база остальных образовательных учреждений профессионального образования устарела, стареет и преподавательский корпус. Недавно ректор известного российского вуза с грустной улыбкой сказал: «Ну, 60 лет - это еще молодой профессор!»
Другая проблема вузов, учреждений СПО и НПО состоит в том, что большинство их преподавателей либо еще, либо уже «жизни не знают». Точнее, они знают ту жизнь и те производства, которые современными назвать трудно. Они могут научить тех, кто должен поддерживать созданное 20-25 лет тому назад, но про инновации они либо ничего не знают, либо знают понаслышке.
Я.Кузьминов и И.Фрумин в своей статье «Профессиональное образование: российский мастер план» отмечают, что «с помощью конкурсных механизмов сформировалась группа исследовательских университетов с ясной целью — стать локомотивами инновационного развития. На развитие этой сети выделено уже больше 100 млрд. руб. Но среди этих денег нет средств на собственно исследования, которые должны стать основой новых технологий». Но вопрос не только в деньгах, а прежде всего в том, кто будет проводить эти исследования, даже если средства на эти цели и будут выделены? Состояние российской академической науки уже давно вызывает тревогу, но состояние вузовской науки - отнюдь не лучше, если не хуже: с советских времен она уступала академической. Да, предпринимаются меры для того, чтобы изменить положение, много говорится о приглашении в исследовательские университеты ведущих ученых, в том числе зарубежных. Но ведущие ученые - люди успешные, средства на исследования у них есть, и вряд ли они в массовом порядке захотят перебраться в вузы, даже если те и получили статус НИУ.
В системах НПО и СПО проблема кадров стоит не менее остро. Данные Росстата о заработной плате в начальном и среднем профессиональном образовании за январь-май 2010 г. неутешительны, она составляет в НПО 55,9% средней по экономике России, в СПО - 74,1%.
Вряд ли этот уровень оплаты труда способен привести к существенному изменению преподавательского состава учреждений начального и среднего профессионально го образования. Поэтому в НПО и СПО будут готовить не работников для инновационной экономики, а тех, кого могут, - с имеющимся персоналом и на той материально технической базе, которая у них есть. Представляется, что материальную базу обновить проще, чем поменять кадровый корпус. Прозвучавшее на заседании Государственного совета из уст губернатора Кресса предложение, чтобы в учреждения НПО и СПО шли работать преподаватели вузов, поскольку контингент студентов в ближайшие годы сильно сократится и высвободится более 100 тыс. преподавателей, скорее всего не найдет поддержки в вузовской среде.
Для улучшения ситуации необходимо иметь достаточно надежные прогнозы потребности в кадрах. Сейчас их нет. Минэкономразвития разрабатывает прогнозы социально экономического развития Российской Федерации на три года, при этом основным параметром этих прогнозов является цена на нефть, а не структурные сдвиги в экономике. Да и предвидеть эти сдвиги в столь короткой перспективе достаточно сложно. Таким образом, получаем: прогноз - отдельно, инновации - отдельно и отдельно - определение структуры подготовки кадров. Для того чтобы это сошлось в некоторое единое целое, придется менять методологию прогнозирования, вовлекать в это дело регионы и бизнес, учитывать миграционные потоки как внутри страны, так и из-за рубежа, а также увеличивать сроки прогнозирования, по крайней мере, в 2-2,5 раза.
Трансформация структуры подготовки в начальном, среднем и высшем профессиональном образовании должна опираться на долгосрочную инвестиционную программу, согласованную регионами, бизнесом, системой образования, предполагающую взаимные обязательства. Помимо инвестиционной программы, необходима программа переподготовки кадров для системы профессионального образования, опирающаяся на принципиально новые программы. Если реализовать всю данную цепочку, то на выходе можно получить систему непрерывного профессионального образования, о которой ведется столько разговоров в послед нее время, но которой пока никто не видел.
Инновационная экономика в отличие от индустриальной требует других навыков от работника. Она технологически сложная и дорогая, а соответственно, предполагает, что работник будет социально зрелым, осознающим все риски и ответственность, связанные с использованием дорогостоящего оборудования. Это не подросток шестнадцати-семнадцати лет, это человек за двадцать. Именно этот момент должен определять переход системы школьного образования на двенадцатилетку или даже тринадцатилетку. Реформировать профессиональное образование без реорганизации общего образования вряд ли получится. Подготовка рабочих кадров для инновационных производств должна развертываться на иной системе профессионального образования. Прием в профессиональную школу дол жен начинаться не в 15 лет, как это происходит в настоящее время, а в 19-20.
Основная трудность в модернизации образования, которую мы наблюдаем последние десять лет, - это некомплексность мер, с одной стороны, и слабый учет последствий и рисков, с другой. Некомплексность приводит к резкому снижению эффективности тех мер, которые реализуются, а также к получению результатов, которых «не ждали». В итоге общество разочаровывается в реформах, относится к ним с опаской и даже становится невосприимчивым к нововведениям. И это, кстати, очень вредит восприятию инновационной экономики. Второй момент - это приукрашивание конечного результата. Он видится в розовых тонах, а риски и негативные последствия затушевываются и преуменьшаются. Как правило, мы сначала ввязываемся в бой, а потом начина ем считать последствия и реальные ресурсы, необходимые для преобразований. В силу инерционности системы образования негативные явления проявляются далеко не сразу, впрочем, как и позитивные. И эту сложность модернизации системы образования в целом, и профессионального в частности, нельзя не учитывать.
(Поступила в редакцию 07 декабря 2010 года)
Читайте также на нашем сайте:
«РАН и будущее науки в России (материалы круглого стола)»
«Реформа системы образования – палка о двух концах» Владимир Миронов
«Национальная специфика образования в эпоху глобализации: поможет ли нам опыт КНР?» Нина Боревская
«Реформа образования: как не выплеснуть с водой ребёнка?» Круглый стол Фонда исторической перспективы
«Поднять науку с колен» Валерий Козлов, Николай Федоренко