Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Эволюция концепции американской исключительности и роль США в мировом порядке

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Владимир Васильев

Эволюция концепции американской исключительности и роль США в мировом порядке


Васильев Владимир Сергеевич – главный научный сотрудник Института США и Канады РАН, доктор экономических наук.


Эволюция концепции американской исключительности и роль США в мировом порядке

В 1990-е годы США создавали «Pax Americana», имея в виду, что другие народы постепенно преобразуют свое социально-экономическое устройство и политические институты по «американскому шаблону». В XXI в. концепция видоизменилась: теперь американцы добиваются миропорядка, в котором все остальные должны будут признать Америку «исключительной страной», чье устройство в принципе «невоспроизводимо» другими государствами. Отсюда политика двойных стандартов, претензии не только на особую цивилизационную миссию, но и на особый статус в системе международных отношений. Тем самым США возродили теорию «высших» и «низших» рас, с которой связано множество темных страниц истории человечества и которая в прошлом столетии обернулась трагедией Второй мировой войны.

Процессы глобализации, ускоренными темпами начавшиеся в 1990-е годы, породили в правящих кругах США радужные надежды на возникновение в грядущем XXI в. долгожданного «Pax Americana» в планетарных масштабах. Мечты об этом политическая элита США вынашивала на всем протяжении ХХ в., особенно после победного для США окончания Первой мировой войны. В прошлом столетии США выходили из войн, в том числе и холодной, окрепшими и политически, и экономически. В американском политическом сознании прочно утвердилось представление о том, что череда побед – иногда реальных, иногда виртуальных – в конечном итоге способствует укреплению цивилизационных позиций США в мире и открывает перед ними «захватывающие» перспективы неоспоримого мирового господства. Количество победоносных шествий США в планетарных масштабах постепенно привело к качественному скачку в самоидентификации американских правящих кругов (а до известной степени и нации в целом), которые уверовали в концепцию «американской исключительности» и стали активно ее пропагандировать.

Истоки и интерпретации «американской исключительности»

Корнями идеология «американской исключительности» восходит (наряду с давней теорией «богоизбранности» Новой Англии. – прим. ред.) к работе французского политика, философа и историка А. де Токвиля «Демократия в Америке», написанной в 1830-е годы. В ней автор, в частности, отмечал, что «положение, в котором оказались американцы… совершенно уникально, и едва ли какой-нибудь другой демократический народ когда-либо сможет оказаться в подобной ситуации. Их преимущественно пуританское происхождение, их исключительные торговые навыки, даже сама земля, которую они населяют, – все, кажется, объединилось, чтобы отвлечь их интеллект от занятий науками, литературой и изящными искусствами; близость Европы, которая позволяет им пренебречь этими занятиями, не возвращаясь к варварству; тысячи конкретных причин, из которых я смог прояснить только основные, – все совпало удивительным образом, дабы привязать американское сознание к заботам чисто материального плана. Их страсти, потребности, образование и обстоятельства – поистине все направлено на то, чтобы склонить жителя Соединенных Штатов к земле. Только религия побуждает его время от времени мельком, рассеянным взором окидывать небеса» [Токвиль, с. 337-338] [1]. (Курсив мой. – В. В.)

Этот взгляд на Америку с другого берега Атлантического океана, возможно, и явился своеобразной подсказкой для ее правящих кругов (наряду с давним представлением о «богоизбранности» США) при обосновании концепции «исключительности» американского пути цивилизационного развития.

В монархической Европе XIX в. демократические политические институты США благодаря знаменитой работе А. де Токвиля стали восприниматься не как чужеродные, а как совершенно отличные от европейского общественно-политического уклада. Проблема отношения европейцев и, возможно, всего остального мира к американским политическим институтам быстро свелась к тому, годились ли они в качестве идеала для подражания или же следовало считать их сугубо внутренним феноменом, который имел сравнительно небольшое значение для внешнего мира.

В XIX в. Франция сыграла большую роль в том, чтобы «американская уникальность» постепенно трансформировалась в «исключительность». Она подарила США Статую Свободы, которая была водружена в 1876 г. в честь столетнего юбилея американской революции на небольшом островке в Нью-Йоркской гавани, получившем впоследствии название «острова Свободы».

Обращенная к внешнему миру, статуя постепенно стала символом Америки и идеалов американской цивилизации – свободы (в том числе свободного рыночного хозяйства), равенства, индивидуализма и уважения гражданских прав, высокого материального уровня жизни. Однако на протяжении большей части ХХ в., начиная с биржевого краха 1929 г. и вплоть до начала 1990-х годов, то есть до окончания холодной войны, большая часть дискуссий об «американской исключительности» в академических кругах, не говоря уже о высшем политическом руководстве страны, отошла на второй план ‒ не в последнюю очередь под влиянием череды внешне- и внутриполитических кризисов, с которыми столкнулись США или в эпицентре которых они оказались.

Отчасти этому, возможно, способствовало эссе видного американского социолога Д. Белла «Конец американской исключительности», опубликованное в 1975 г. Название говорило само за себя. Диагноз автора был предельно прост: все американские идеалы, воплощенные в Статуе Свободы, сведены на нет резким усилением роли государства в экономике и общественной жизни в целом.

Д. Белл писал: «Либеральная теория общественных отношений строилась на том, что право должно быть формально рациональным, т.е. процессуальным, а не содержательным, что государство должно быть арбитром, в крайнем случае брокером, но не регулирующей силой, обладающей собственными правами. Однако в каждой сфере, на которую сегодня распространяются решения, принимаемые на государственном уровне, – от налогов до государственных закупок, от регулирования до субсидий, от трансфертных выплат до услуг – эти решения представляют собой активные формы вмешательства в общественную жизнь. Следствием, если не прямой целью этого вмешательства является создание системы компенсаций, которой, тем не менее, крайне недовольны те, кто находится в проигрыше, и с которой весьма неохотно мирятся те, кто в выигрыше. В результате никто не получает всего, на что претендует, и не считает свои приобретения достаточными. В нашей политической философии и нашем праве мало постулатов, обосновывающих коллективное общество или последовательную социальную защиту. Нам не хватает идей – и это проблема для экономистов и социологов – относительно того, каким образом можно использовать рыночные механизмы и децентрализацию в общих целях. Наши ресурсы – физические, финансовые и интеллектуальные – на грани истощения» [Bell, p.221-222].

Влияние публикации Д. Белла было настолько сильным, что высшее политическое руководство США вернулось к представлению об «американской исключительности» только в конце 1980-х годов. Обращаясь с прощальной речью к американскому народу в январе 1989 г., уходивший в отставку президент Р. Рейган заявил: «Всю свою политическую жизнь я говорил о "сияющем граде на холме", но не знаю, насколько ясно я выразил то, что мне виделось. Моему сознанию представлялся гордо стоящий город, воздвигнутый высоко в скалистых горах, более могучих, чем океаны, продуваемый ветрами, благословенный Господом, населенный множеством самых разных людей, живущих в гармонии и мире, город со свободными портами, где бурлят торговля и созидание. Если в таком городе и существуют городские стены, то они должны иметь врата, открытые для всех стремящихся сердцем и душой поселиться в нем. Вот именно так я всю жизнь и видел этот город и продолжаю видеть его до сих пор» [Reagan]. Но даже Р. Рейган никогда не употреблял выражения «американская исключительность».

От модели для подражания до «невозможности воспроизведения»

В начале 1990-х годов теории и концепции «американской исключительности» пережили период возрождения и превращения в составную часть американской идеологии, в том числе и в качестве идейной основы внешней политики США. Распад СССР и исчезновение с политической карты мира большей части мировой социалистической системы побудил американские академические круги тщательно проанализировать составляющие внешнеполитических успехов США ‒ в частности, ту систему ценностей, которая была воспринята большей частью стран Восточной Европы, а также республик европейской части бывшего СССР, включая и Россию. Значительная часть населения этих стран и их новое политическое руководство оказались весьма восприимчивы к идеям свободы, уважения прав личности, индивидуализма, верховенства закона, свободного рынка. Эти идеалы и представления так или иначе стали частью сознания и мышления значительной, если не большей, части населения этих стран.

Американские исследователи быстро вспомнили, что еще в XIX в. многие страны были склонны рассматривать США как «прототип, хотя и не обязательно совершенный образец для подражания, при формировании новых общественных отношений, поскольку эти страны считали их первыми, самыми значительными и наиболее развитыми среди различных вновь возникших культур» [Kammen, p. 4]. В тот период в трактовке «американской исключительности» основной упор был сделан на то, чтобы «подчеркнуть причинную потенцию Бога в выборе Америки как "града на холме", который должен служить примером для всего остального мира» [Ross, p.22].

На протяжении последнего десятилетия ХХ в. «американская исключительность» понималась в хрестоматийной редакции, восходящей к образу Статуи Свободы. Считалось, что все страны, особенно бывшие социалистические, будут стремиться воспроизвести у себя (или скопировать) большую часть атрибутов американского общественного устройства – экономическую, социальную и политико-правовую подсистемы, а также, возможно, некоторые элементы американской «духовности». Таким образом будет происходить постепенная американизация мира, и весь он станет «Рax Americana».

Господство и лидерство США в таком мире должно было основываться на сохранении разрывов между американским «оригиналом» и страновыми «копиями», связанных с разными уровнями экономического развития, диспропорциями в социальной структуре общества (прежде всего материальном уровне жизни), сравнительной неразвитостью демократических институтов стран, вставших на путь преобразований. Приобщение к американской системе духовных ценностей также приветствовалось, но, по всей видимости, имелась в виду онтологическая невозможность достижения другими странами уровня религиозного плюрализма и терпимости, свойственных США. При этом наличие большого количества «малых Америк» за пределами США не предполагало возможность их конечного слияния в единые могучие Соединенные Штаты. Такое толкование «американской исключительности» носило преимущественно количественный характер отличий в пользу Америки.

Однако уже в тот период потребности внешней политики стали постепенно диктовать отход от сугубо количественной трактовки «американской исключительности». Впервые это наглядно проявилось в программном выступлении тогдашнего президента США У. Клинтона, посвященном проблемам международной безопасности, в университете им. Джорджа Вашингтона 5 августа 1996 г. Клинтон заявил: «Дело в том, Америка остается незаменимой нацией. Бывают времена, когда Америка и только Америка может провести водораздел между войной и миром, между свободой и репрессиями, между надеждой и страхом. Разумеется, мы не можем взвалить на свои плечи все мировое бремя. Мы не можем стать мировым полицейским. Но там, где этого требуют наши интересы и ценности, и там, где только мы можем устанавливать разграничительные линии, Америка должна действовать и вести весь остальной мир» [Clinton W.J.]. От этого тезиса было рукой подать до обоснования политики двойных стандартов и официального признания, что в системе международных отношений на США возложено выполнение особой цивилизационной миссии.

Политика двойных стандартов в полной мере получила «права гражданства» в годы пребывания у власти республиканской администрации Дж. Буша-мл. (2001 ‒ 2009 гг.). Непосредственным поводом к этому явились события 11 сентября 2001 г., которые в США постарались использовать в качестве обоснования собственных действий, свободных от норм международного права. Такая модель внешнеполитического поведения получила название «доктрины Буша». Как отмечал один из ведущих американских политологов и специалистов по международным отношениям Р. Джервис, доктрина Буша-мл. базировалась на «четырех китах». Во-первых, главной миссией США в мире в XXI в. стало утверждение их глобального превосходства и предотвращение появления любой страны или группы стран, которые могли бы стать мощным конкурентом Америки. Во-вторых, в отношении «стран-изгоев» и их потенциальных террористических союзников была принята стратегия «упреждающих действий и ударов». В-третьих, США присвоили себе право на односторонние произвольные действия на международной арене. Наконец, в-четвертых, главным инструментом США в борьбе против терроризма стало «продвижение демократии» [Jervis, p.365-366].

Характеризуя эти четыре основных элемента «доктрины Буша», проф. международного права Йельского университета Г. Кох подчеркивал, что буквально все они пронизаны идеей двойных стандартов, которые таким образом становились «не исключением, а правилом. Каждый элемент доктрины Буша ставил Соединенные Штаты в положение страны, обязанной продвигать подлинные двойные стандарты – одни для себя, а вторые для всего остального мира» [Koh, p. 1500].

Таким образом, в развитие посылки об «американской исключительности» США присвоили себе «моральное право» быть источником международного права [2]. Во второй половине XX в. США стремились преобразовать политические институты других, «недемократических» стран по американскому образцу и создать в них хотя бы видимое подобие американской формы демократического устройства. Однако в новом понимании «продвижение демократии» стало трактоваться как инструмент «серийного переформатирования» политических режимов стран, которые по различным причинам попали в число «неугодных» Америке [Jervis, p. 367].

Как указал в этой связи американский историк У. Блюм, в период после Второй мировой войны США 1) попытались свергнуть более 50 иностранных правительств, большая часть из которых была демократически избрана; 2) осуществляли бомбардировки территорий более чем 30 стран; 3) пытались физически устранить глав государств и лидеров более чем 50 стран; 4) пытались подавить народные выступления и движения протеста в 20 странах; 5) открыто вмешались в процесс демократических выборов по меньшей мере в 30 странах. Подытоживая этот список внешнеполитических «деяний и инициатив» США, У. Блюм отметил, что он «поистине является исключительным. Ни одна страна в мире за всю свою историю и близко не подошла к таким показателям» [Blum].

Подобного рода трактовка «демократических преобразований» в других странах, по сути, прямо проистекала из концепции «американской исключительности» и подразумевала невоспроизводимый характер другими странами, даже сопоставимыми с США по уровню социально-экономического развития, американских политических институтов. Как это ни парадоксально звучит, но такое понимание «демократии» восходило своими истоками к поистине бессмертному произведению А. де Токвиля, который в свое время пришел к выводу, что «в Америке сам воздух проникнут духом демократии» [Токвиль, c.145].

Доктрина Буша базировалась на твердом представлении о том, что США являются «богоизбранной страной», которой предназначено выполнение особой миссии в планетарных масштабах. В США на всем протяжении их истории было распространено убеждение, что их исторической «миссией является продвижение свободы или либеральной демократии по всему миру». Однако именно при Дж. Буше-мл. убеждение, что «Бог непосредственно поручил Америке выполнение ее миссии», приняло «догматическую форму непререкаемой истины» [Ceaser, p. 8]. Отчасти это было связано с личностью 43-го президента США, вполне искренне верившего в то, что именно Бог выбрал его президентом, чтобы он «вел страну» [Harris].

На протяжении первого десятилетия XXI в. во внешнеполитической стратегии США традиционная для Америки тематика прав человека была возведена в ранг «правового нарциссизма». Этот нарциссизм принял форму ежегодной подготовки докладов объемом до 5 тыс. страниц (!) о положении дел с правами человека примерно в 190 странах мира. Более того, в составе Государственного департамента США был образован специальный Отдел демократии, прав человека и труда. В основе всего этого лежит утверждение, что «продвижение свободы и демократии и защита прав человека во всем мире являются центральными задачами внешней политики США» [Bureau of Democracy…]

При этом даже американские исследователи и аналитики не могли не признать того факта, что деятельность США по защите прав человека во всем мире является ярким примером практики двойных стандартов, поскольку упор сделан исключительно на политические и религиозные права (в соответствии с Первой поправкой к Конституции США, гарантирующей право на свободу вероисповедания, слова, печати и собраний), а соблюдение социально-экономических и культурных прав, которым уделяют повышенное внимание в большинстве стран мира, практически игнорируется. Как указал, в частности, известный канадский политик и публицист М. Игнатьефф, «гарантии американских прав восходят своими истоками к политической традиции, которая последовательно более критически относится к государству, уделяет больше внимание индивидуальной ответственности и более озабочена защитой индивидуальных свобод по сравнению с европейскими социалистическими, социал-демократическими и христианско-демократическими традициями» [American Exceptionalism...].

Практика двойных стандартов в сфере защиты прав человека, которой придерживаются США, носит отнюдь не прогрессивный, а исторически регрессивный характер. Права на свободу слова, религии, печати, собраний и свободное обращение к правительству с жалобами, гарантированные Первой поправкой, отражают реалии «фермерских сходов» конца XVIII в. и связаны, как отмечал профессор права Гарвардского университета Ф. Шауэр, со спецификой «выбора, который в свое время сделала Америке между конкурирующими системами ценностей». Причем данный выбор, по его словам, «отличается от более сбалансированного выбора, который позже был сделан демократиями других промышленно развитых стран» [Schauer]. В этой связи Шауэр, в частности, указал на многие запреты, существующие в таких странах, как Германия, Франция и Израиль и касающиеся пропаганды нацистской идеологии и символики.

Б. Обама: «американская исключительность» как кредо Белого дома

Б. Обама, ставший 44-м президентом США в результате президентских выборов 2008 г., первым на этом посту начал активно использовать термин «американская исключительность» в своих речах и выступлениях, а впоследствии превратил его важнейшую составную часть официальной идеологемы своей администрации. Парадокс в том, что в ходе президентской кампании 2007 ‒ 2008 гг. его оппоненты как среди республиканцев, так и среди демократов неоднократно высказывали сомнение, действительно ли Барак Хуссейн Обама может считаться истинным «американским» президентом. На этом фоне уже в середине декабря 2007 г. в интервью газете «Нью-Йорк Таймс» Обама, тогда еще кандидат в президенты, заявил: «Я верю в американскую исключительность, но такую, которая не основывается ни на нашей военной мощи, ни на нашем экономическом превосходстве» [Cohen].

Проблема «неамериканских корней» вновь избранного президента сравнительно быстро проявилась уже в первые месяцы его пребывания в Белом доме. Во время визита в Европу в апреле 2009 г. на вопрос корреспондента газеты «Financial Times»: является ли он, подобно многим своим предшественникам, «приверженцем школы американской исключительности, которая считает, что Америка уникальна и создана для того, чтобы руководить миром», или у него имеются несколько отличные представления на этот счет, ‒ Обама ответил следующее: «Я верю в американскую исключительность, подобно тому, как, по-видимому, англичане верят в британскую исключительность, а греки – в греческую исключительность» [Obama The President's News…].

Это несколько двусмысленное высказывание явилось своего рода лейтмотивом всего первого срока пребывания у власти Обамы. Согласно опросу общественного мнения, проведенному в конце 2010 г. службой Гэллапа, по меньшей мере 80% опрошенных американцев считали США «исключительной страной». Однако на вопрос о том, считают ли они, что президент Обама придерживается той же точки зрения, положительно ответили только 58%, а 37% выразили сомнение. Кроме того, респонденты сошлись во мнении, что среди последних четырех американских президентов Б. Обама в наименьшей степени привержен идее «американской исключительности». Оценки степени «великодержавности» американских президентов начиная с Р. Рейгана, согласно опросу общественного мнения службой Гэллапа, суммированы в таблице.

Таблица

Восприятие в 2010 г. американским общественным мнением степени приверженности президентов идее «американской исключительности», %

Президент США

Привержен идее «американской исключительности»

Не разделяет идею «американской исключительности»

Р. Рейган (1981‒1989 гг.)

86

9

У. Клинтон (1993‒2001 гг.)

77

19

Дж. Буш-мл. (2001‒2009 гг.)

74

22

Б. Обама (2009‒…)

58

37

GALLUP. Jones J. Americans See U.S. as Exceptional; 37% Doubt Obama Does. Majority believe U.S. at risk of losing status as greatest country in the world. December 22, 2010. − gallup.com/poll/145358/americans-exceptional-doubt-obama.aspx.

Общим выводом аналитиков службы Гэллапа по итогам этого опроса явилось предположение, что на президентских выборах 2012 г. степень «патриотичности» Обамы станет одной из центральных тем избирательной кампании. И она ею стала! Соперник Обамы ‒ кандидат Республиканской партии М. Ромни неоднократно подчеркивал, что, тогда как он верит в исключительность Америки, для Обамы «Америка просто является еще одной страной с флагом» [Romney, p. 26].

Как нередко бывает в таких случаях, пытаясь отвести от себя всякие подозрения в отсутствии у него «американских корней» и обвинения в «непатриотичности», Обама не просто воспринял приверженность идее американской исключительности, но с течением времени сам стал «святее папы римского». В частности, на пресс-конференции в Белом доме в апреле 2012 г., отвечая на прямой вопрос о справедливости обвинений Ромни в его адрес, Обама парировал: «Когда я впервые обрел общенациональную известность, выступив на съезде Демократической партии (в 2004 г. – В.В.), то вся моя речь была посвящена американской исключительности и вся моя политическая карьера является служением идее американской исключительности (курсив мой. – В.В.)» [Obama The President's…].

Выдвижение тематики американской исключительности на политическую авансцену было взаимосвязано с двумя принципиально важными обстоятельствами внутренней жизни США. Во-первых, примерно в 2011 ‒ 2012 гг. американская экономика вышла на траекторию более или менее устойчивого экономического роста. Можно было смело говорить о том, что Великая рецессия 2007 ‒ 2009 гг. – самое серьезное потрясение американской экономики за весь период после окончания Второй мировой войны − постепенно уходит в прошлое. Сам факт преодоления столь глубокого и продолжительного экономического кризиса уже воспринимался как одно из убедительных подтверждений «американской исключительности».

Во-вторых (возможно, под влиянием идеологического наступления республиканцев в преддверии президентских выборов 2012 г.), в США был зафиксирован невиданный взлет публикаций в СМИ, посвященных проблеме «американской исключительности». С моментаприхода Обамы в Белый дом количество таких публикаций и обсуждений увеличилось в 10 раз! Экспоненциальный рост интереса общественного мнения и интеллектуальной элиты США к проблеме «американской исключительности» отражен на рис. 2 (на оси ординат приведено число публикаций и упоминаний в СМИ).

Рисунок 2

Динамика интереса американской общественности к проблеме «американской исключительности» в 1980 ‒ 2011 гг.

рис.jpg

Karabel J. ‘American Exceptionalism’ and the Battle for the Presidency. – «The Huffington Post», February 21, 2012. (huffingtonpost.com/jerome-karabel/american-exceptionalism-obama-gingrich_b_1161800.html).

Таким образом, с начала XXI в. в США стала формироваться идеологема «американской исключительности» с новым наполнением, которая постепенно превратилась в важный фактор сознания не только политической элиты, но и широких масс населения. Этот тектонический сдвиг в базовых идеологических стереотипах «колеблющаяся» администрация Обамы не только не сдерживала, но решила «оседлать» и возглавить.

«Американская исключительность» как идейная основа стратегии национальной безопасности США

За годы пребывания у власти администрация Обамы подготовила два основополагающих документа, определяющих принципы и приоритеты использования американских мощи и влияния в мире. Это «Стратегия национальной безопасности США» в редакциях 2010 г. и 2015 г. Сравнительный анализ этих документов показывает кардинальные сдвиги, которые произошли в стратегии национальной безопасности во время первого и второго сроков президентства Обамы. По сути, «Стратегия национальной безопасности США», одобренная в 2015 г., составлена как раз на основе принципов «американской исключительности».

Данное обстоятельство было отмечено в анализе «Стратегии», проведенном специалистами Исследовательской службы Конгресса США (ИСК). В соответствующем докладе ИСК подчеркивалось, что «стратегия национальной безопасности 2015 г. делает основной упор на лидерство США; в контексте роли США в мире слова "вести", "лидер", "лидирующая" и "лидерство" упоминаются 94 раза» [CRS Report. The 2015 National Security…]. В отличие от документа, принятого в 2010 г., в котором сферы глобальных интересов США были очерчены в общих словах и достаточно туманно, в 2015 г. сферой американских интересов объявлены все регионы и районы Земного шара. Собственно говоря, все проблемы американского лидерства в современном мире, по заключению самих составителей стратегии 2015 г., и проистекают из стремления США единолично руководить всем миром. В стратегии указывается: «Подобно тому, как США влияли на ход событий в прошлом веке, мы должны влиять на направление траектории мирового развития в настоящее время путем изменения форм осуществления американского лидерства. Настоящая стратегия определяет приоритеты, основанные на реалистической оценке рисков для наших национальных интересов и возможностей их продвижения. Настоящая стратегия не строит нашу внешнюю политику исходя из какой-либо конкретной угрозы или приоритетности какого-то конкретного региона. Вместо этого она основана на диверсифицированной и сбалансированной системе приоритетов, соответствующей роли ведущей глобальной державы, имеющей интересы в каждой части все более взаимосвязанного мира» [National Security Strategy, p. 5]. Иными словами, стратегия четко определяет главную роль США – быть лидером во всех регионах мира и отстаивать там свои национальные интересы. Соответствующим образом должен выстраиваться и современный миропорядок, в котором другим странам надлежит исходить из верховенства не собственных, а американских интересов и действий [3].

В 2010 г., в условиях мирового финансово-экономического кризиса, США видели свою роль в том, чтобы «гальванизировать коллективные действия», а в 2015 г. руководящая роль США была представлена в виде пятичленной формулы: 1) «лидировать с позиции силы», 2) «лидировать, подавая пример», 3) «лидировать с сотрудничающими партнерами», 4) «лидировать с использованием всего инструментария американской мощи» и 5) «лидировать с видением долгосрочной перспективы» [CRS Report. The 2015…, p. 2]. Более того, даже в системе международных институтов США должны были руководить и направлять их деятельность, не говоря уже о межгосударственных союзах и коалициях.

В стратегии 2015 г. достаточно четко сформулирована концепция постепенного отхода от международного сотрудничества в решении глобальных проблем и поиска взаимодействия с другими центрами международного влияния. Вместо широкого сотрудничества США все больше отдают предпочтение «регионализации» своей внешней политики, устанавливая для каждого континента и региона конкретную систему приоритетов и подходов. В этом ряду отдельными позициями стоят Россия и КНР. Соответствующий раздел о политике США в отношении России может быть охарактеризован как второе издание холодной войны [National Security Strategy, p. 25]. «Регионализация» внешнеполитической стратегии США позволяет им максимально реализовать свои «конкурентные» политические, экономические, культурные и военные преимущества по отношению к заведомо более слабым странам и группам стран. Одновременно эта стратегия все труднее сводится к единому знаменателю: «холодная война с Россией» сочетается с углублением сотрудничества и взаимодействия со странами Латинской Америки; достижение стабильности и мира на Ближнем и Среднем Востоке и на севере Африки – с усилением конкурентного давления на КНР; укрепление НАТО − с расширением социально-экономической помощи странам Африки [National Security Strategy, p. 3-4].

Наглядной иллюстрацией всеохватывающего характера стратегии глобального доминирования США может служить официальная карта Пентагона, на которой показаны «зоны ответственности» Единого боевого командования, подчиняющегося непосредственно президенту США (рис. 3).

Рисунок 3

Официальная карта глобальных «зон ответственности» Единого боевого военного командования США

рис.3.png

Идеологемы «избранной страны» и «стран-изгоев» как главный фактор дестабилизации системы международных отношений

Появление внешнеполитической стратегии США, построенной на теории «американской исключительности», вызвало противоречивую реакцию в американском экспертном сообществе. «Ахиллесова пята» новой стратегии национальной безопасности США ‒ несоответствие заявленных целей и средств достижения американского глобального лидерства новым реалиям, складывающимся в системе международных отношений. Как признают американские эксперты, «события, разворачивающиеся в мире с конца 2013 г., привели некоторых аналитиков к выводу, что в системе международной безопасности происходит фундаментальный сдвиг от привычной ситуации, существовавшей 2025 лет после холодной войны и именовавшейся однополярным миром во главе с США, к , совершенно отличной стратегической ситуации, характеризующейся возобновлением противостояния великих держав и неприятием миропорядка, во главе которого стоят США» [CRS Report. A Shift in…, p.2].

Упор на вторую половину 2013 г. не является случайным. Главным «спусковым механизмом» сдвигов в системе международных отношений явился диалог между президентом США Б. Обамой и президентом РФ В.В. Путиным, в ходе которого российская сторона заявила о своем неприятии теории «американской исключительности».

10 сентября 2013 г, выступая с обращением к нации в связи с сирийским кризисом, Обама утверждал: «Америка не является мировым полицейским. В мире происходят ужасные вещи, и мы не в состоянии превратить каждую беду в благоденствие. Но когда с небольшим приложением сил и мало чем рискуя мы можем спасти детей от смерти в результате применения химического оружия – и тем самым в долгосрочной перспективе обезопасить наших собственных детей, – мы, полагаю я, должны действовать. Вот что отличает Америку от других стран. Вот что делает нас исключительными. Действуя со смирением, но решительно, давайте никогда не упускать из виду этой непреложной истины» [Obama Address to …]. Через два дня В.В. Путин ответил Б. Обаме на страницах газеты «Нью-Йорк Таймс»: «Президент США предпринял в своей речи попытку обосновать исключительность американской нации. Проводимая США политика, по словам Президента США, "отличает Америку от других". "Вот что делает нас исключительными", – прямо заявил он. Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и [те,] которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными» [Сирийская альтернатива…].

По мнению внешних наблюдателей, именно этот отказ России признать Соединенные Штаты «исключительной страной» стал отправным пунктом новой ситуации в мире, о которой впоследствии заговорили аналитики и специалисты по международным отношениям [Song, pp. 239-240]. Более того, отказ Соединенных Штатов следовать общепринятым нормам международного права, о котором все чаще говорят сами американские специалисты [cм., в частности: Feaver, p. 5], объясняется именно тем, что вся система современного международного права, сформировавшаяся после Второй мировой войны, построена на отрицании такой правовой нормы, как «национальная исключительность».

Роль теории «американской исключительности» в сползании российско-американских отношений к противостоянию в духе холодной войны с нарастающим числом «горячих» конфликтов можно проследить на примере президентской кампании 2016 г. в США. Как известно, кандидат от Республиканской партии Д. Трамп стал отстаивать курс на нормализацию отношений с Россией. Однако самое показательное в позиции Трампа, состоит в том, что он, не очень афишируя это, высказался против представлений об «американской исключительности». Свою позицию он мотивировал тем, что не любит этого выражения: «Буду откровенен. Люди говорят: "Да он не патриотичен!". Но послушайте, если бы вы были русским, или немцем, или еще кем-то, с кем мы имеем деловые отношения, то использование этого выражения [исключительность] вряд ли бы вам понравилось. "Мы – исключительные, а вы – нет!"» [Corn]

Эти слова Д. Трампа не остались без ответа со стороны Х. Клинтон. Выступая в конце августа 2016 г. на собрании ветеранской организации «Американский легион», она жестко и бескомпромиссно возразила Трампу: «Мой противник по президентской гонке очень четко сказал, что, как он полагает, американская исключительность оскорбительна для остальной части мира. Когда Владимир Путин, говоря от имени всех россиян, раскритиковал американскую исключительность, мой оппонент согласился, сказав − я цитирую: "Если вы в России, то вы не хотите слышать о том, что Америка является исключительной страной". Ну, может быть, этого не хотят слышать, но последнее отнюдь не значит, что это не соответствует истине» [Clinton H. 2016].

Следует иметь в виду, что, несмотря на оценку Д. Трампа, положение об исключительности Америки в 2016 г. вновь, как и в 2012 г., являлось краеугольным камнем предвыборной платформы Республиканской партии. Там утверждается: «Мы верим в американскую исключительность. Мы верим, что Соединенные Штаты Америки не похожи ни одно другое государство на планете. Мы верим, что Америка является исключительной страной вследствие той роли, которую она играла в истории, – вначале как страна-убежище, затем как страна-защитница и, наконец, как образец свободы для всего остального мира» [Republican Platform, p. i].

По сути, США в первой половине второго десятилетия XXI в. возродили идеологию «высших» и «низших» рас, объявив себя «супернацией». Именно различные варианты концепции «высших» и «низших» рас или народов привели в первой половине ХХ в. к двум мировым войнам. Как известно, главным фактором Второй мировой войны стало стремление «арийской нации», вкупе с носителями «самурайского духа», одержать военную победу и утвердить господство над «низшими расами» и «разложившимися западными демократиями». Эти параллели свидетельствуют, что мир находится на сложном отрезке исторического развития, не исключающем и катастрофического сценария.

Литература:

Сирийская альтернатива. Статья Владимира Путина, опубликованная в американской газете «Нью-Йорк таймс» 12 сентября 2013 г. // Сайт президента России. URL: kremlin.ru/events/president/news/19205 (дата обращения: 29.14.2016).

Токвиль А. де. Демократия в Америке. М. 1992.

American Exceptionalism and Human Rights. (Ed. by Michael Ignatieff). Princeton. 2005.

Bell D. The End of American Exceptionalism // National Interest. 1975. Fall. №41. Pp. 193-224.

Blum W. American Exceptionalism and US Foreign Policy // Foreign Policy Journal. September 19, 2014 // Foreign Policy Journal. September 19. 2014. URL: − foreignpolicyjournal.com/2014/09/19/american-exceptionalism-and-us-foreign-policy/ (date of access: 29.14.2016)

Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor // U.S. Department of State. URL: http://www.state.gov/j/drl/index.htm (date of access: 29.14.2016).

Ceaser J. The Origins and Character of American Exceptionalism // American Political Thought: A Journal of Ideas, Institutions, and Culture. Spring 2012. Pp. 1-25.

Clinton H. Remarks to the American Legion in Cincinnati, OH // Hillary Clinton official web-site. August 31, 2016. URL: hillaryclinton.com/speeches/remarks-to-the-american-legion-in-cincinnati-oh/ (date of access: 29.14.2016).

Clinton W. J. Remarks on International Security Issues at George Washington University // The American Presidency Project. August 5, 1996. URL: presidency.ucsb.edu/ws/?pid=53161 (date of access: 29.14.2016).

Cohen R. Obama’s American Idea // The New York Times. Dec. 10, 2007. URL: nytimes.com/2007/12/10/opinion/10cohen.html?_r=0 (date of access: 29.14.2016).

Corn D. Donald Trump says he doesn't believe in "American Exceptionalism" // Mother Jones. Jun. 7, 2016. URL: motherjones.com/politics/2016/06/donald-trump-american-exceptionalism (date of access: 29.14.2016).

CRS Report. A Shift in the International Security Environment: Potential Implications for Defense—Issues for Congress. June 8, 2016. − Mode of access: fas.org/sgp/crs/natsec/R43838.pdf (date of access: 29.14.2016).

CRS Report. The 2015 National Security Strategy: Authorities, Changes, Issues for Congress. April 5, 2016. − Mode of access: − fas.org/sgp/crs/natsec/R44023.pdf (date of access: 29.14.2016).

Feaver P. Grading Obama’s National Security Strategy 2.0 // Foreign Policy. February 6, 2015. URL: foreignpolicy.com/2015/02/06/grading-obamas-national-security-strategy-2-0/ (date of access: 29.14.2016).

Harris P. Bush says God chose him to lead his nation // The Guardian, 2 November 2003. URL: theguardian.com/world/2003/nov/02/usa.religion (date of access: 29.14.2016).

Jervis R. Understanding the Bush Doctrine // Political Science Quarterly. Fall 2003. Pp. 365-388.

Kammen M. The Problem of American Exceptionalism // American Quarterly. March 1993. №1. Pp.1-43.

Koh H. On American Exceptionalism // Faculty Scholarship Series. 01.01.2003. Paper 1778. Pp. 971-1032. URL: digitalcommons.law.yale.edu/fss_papers/1778 (date of access: 29.14.2016).

National Security Strategy. February 2015. − Mode of access: whitehouse.gov/sites/default/files/docs/2015_national_security_strategy.pdf (date of access: 29.14.2016).

Obama B. Address to the Nation on the Situation in Syria // The American Presidency Project. September 10, 2013. URL: presidency.ucsb.edu/ws/?pid=104085presidency.ucsb.edu/ws/?pid=104085 (date of access: 29.14.2016).

Obama B. The President's News Conference With President Felipe de Jesus Calderon Hinojosa of Mexico and Prime Minister Stephen Harper of Canada // The American Presidency Project. April 2, 2012. URL: presidency.ucsb.edu/ws/?pid=100451 (date of access: 29.14.2016).

Reagan R. Farewell Address to the Nation // The American Presidency Project. January 11, 1989. URL: presidency.ucsb.edu/ws/?pid=29650presidency.ucsb.edu/ws/?pid=29650 (date of access: 29.14.2016).

Republican Platform 2016. 2016. 58 pp. − Mode of access: prod-cdn-static.gop.com/media/documents/DRAFT_12_FINAL[1]-ben_1468872234.pdf (date of access: 29.14.2016).

Romney M. No Apology. The Case for American Greatness. N.Y. 2010.

Romney: Obama Thinks America ‘Just Another Nation With A Flag’ // FOX Nation. November 22, 2011. URL: nation.foxnews.com/mitt-romney/2011/11/22/romney-obama-thinks-america-just-another-nation-flagnation.foxnews.com/mitt-romney/2011/11/22/romney-obama-thinks-america-just-another-nation-flag (date of access: 29.14.2016).

Ross D. American Exceptionalism // A Companion to American Thought. (Fox R. and Kloppenberg J. Eds.). London. 1995. Pp. 22-23.

Schauer F. John F. Kennedy School of Government. The Exceptional First Amendment. Harvard University. Faculty Research Working Papers Series. February 2005. − Mode of access: goo.gl/Ch7FZm (date of access: 29.14.2016).

Song S. American Exceptionalism at a Crossroads // The Korean Journal of International Studies. April 2015. Pp. 239-262.

Примечания:

[1] В русском переводе в выделенном тексте положение Америки названо «уникальным», в то время в оригинале использовано слово «exceptionnel» (в английском переводе также «exceptional»), которое чаще и точнее переводится как «исключительное». Это различие семантического плана имеет принципиальное значение. Сам А. де Токвиль вложил в него преимущественно географический смысл, подробно описав географию и природные условия Америки, которые и предопределили ее исконную «уникальность».

[2] Именно в развитие доктрины Буша в середине декабря 2001 г. США объявили об одностороннем выходе из Договора 1972 г. по противоракетной обороне (ПРО).

[3] В качестве иллюстрации этого положения можно сослаться на уже упоминавшегося проф. Г. Коха, долгое время проработавшего в Государственном департаменте США. Он как-то спросил молодого британского дипломата, сотрудника британского посольства в Вашингтоне, в чем, по его мнению, состоит различие в работе американского и британского внешнеполитических ведомств. Тот не задумываясь ответил: «Когда что-то происходит в мире, американцы задаются вопросом: "Что мы должны делать?" А в британском МИД, когда что-то происходит в мире, тут же спрашивают себя: "А что будут делать американцы?"». (Koh H. On American Exceptionalism…, p. 1488].

Читайте также на нашем портале:

«Президентство Б. Обамы: предварительные итоги» Петр Яковлев

« Случайная аномалия или предвестник турбулентности (Особенности президентской кампании 2016 г. в США)» Наталья Травкина

«Ф. Д. Рузвельт и Вторая мировая война: несколько предварительных заметок» Владимир Гуторов

«Первая мировая (информационная) война в США» Дмитрий Суржик

«Российско-американские отношения в зоне турбулентности» Эдуард Соловьев

«Общность и различия в стратегиях России и США» Татьяна Шаклеина

«Американская культура: в поисках национальной идентичности (Часть II)» Вячеслав Шестаков

«Американская культура: в поисках национальной идентичности (Часть I)» Вячеслав Шестаков

«Российско-американские отношения: дороги, которые мы выбираем» Эдуард Соловьев

«Постамериканский мир руками Обамы» Ульяна Постникова

«Можно ли поправить дела Америки?» Фарид Закария


Опубликовано на портале 30/11/2016



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика