Изменят ли иммигрантские меньшинства западный мир? Два десятилетия назад этот вопрос казался многим неуместным, ибо предполагалось, что Запад изменит мир по своему образу и подобию. Сегодня тот же вопрос воспринимается как риторический. Ответ на него очевиден и спорят лишь о направлениях, масштабах и возможных последствиях грядущих изменений. В средоточии этих споров находится мультикультурализм – концепция, политика и практика, прославляющая многоцветие культур и отказывающая какой-либо из них в безусловном праве на доминирование, «центральность» не только в мире в целом, но и в отдельно взятой стране.
Оценка перспектив мультикультурализма в силу его многогранности предполагает многообразие исследовательских подходов. В данной статье мы воспользуемся лишь одним из них, поместив в центр анализа занятость иммигрантских меньшинств из стран мирового Юга. Целесообразность такого подхода обусловлена двумя обстоятельствами. Во-первых, рассматриваемые в этническом разрезе показатели занятости, относятся к числу важнейших характеристик этносоциальной структуры общества. Во-вторых, наличие обширной статистической информации о занятости позволяет опираться на эмпирические данные, по возможности избегая излишнего крена в сторону чисто умозрительных конструкций.
Этническая дифференциация занятости и ее причины
Степень интеграции иммигрантского меньшинства в принимающее общество зависит от темпов демографического роста этого меньшинства и скорости интеграционных процессов. Если первые превышают вторую, то доля слабо интегрированных мигрантов в составе меньшинства повышается. Учитывая эту зависимость, предпошлем нашему анализу характеристику демографического роста иммигрантских меньшинств из развивающихся стран (табл. 1).
Таблица 1
Динамика численности населения и иммигрантских меньшинств в некоторых развитых странах в 2000-х годах
1. Лица, рожденные за границей родителями, не имевшими французского гражданства.
2. Хотя бы один из родителей–иммигрант.
3. Лица, рожденные за пределами страны родителями, хотя бы один из которых также был рожден за границей.
4. Лица, хотя бы один из родителей которых был рожден за границей.
Источники: Демоскоп-Weekly http://www.demoscope.ru; The Hispanic Population: 2010/U.S. Census Bureau. Census 2010 Brief. Issued May 2011. P. 3; Immigrant population will reach 2 million within a decade/Statistics Netherlands. Press-release PR01-67; Infos migration/Ministere de l’immigration..., No 15, juilette 2010; Overview of Race and Hispanic Origin: 2010 Census Brief/U.S. Census Bureau. Issued March 2011. P. 4; Population Estimates by Ethnic Group 2002 –2009/ Office for National Statistics Statistical Bulletin 18, May 2011; Population Estimates for UK, England and Wales, Scotland and Northern Ireland, Population Estimates Time series 1971 to Current Year. Released December 21, 2011 http://www.ons.gov.uk/ons/rel/pop-estimate/population-estimates-for-uk--england-and-wales--scotland-and-northern-ireland/population-estimates-timeseries-1971-to-current-year/index.html; La popolazione straniera residente in Italia al 1 gennaio 2005/ISTAT Roma, 27 ottobre 2005; La popolazione straniera residente in Italia al 1 gennaio 2010. Roma, 12 ottobre 2010; OECD Database http://stats.oecd.org; Tribalat M. Une estimation des population d’origine etrangère en France en 1999//Population, V.59. 2004. No 1. P. 68.
На протяжении первого десятилетия нынешнего века темпы роста иммигрантских меньшинств значительно превышали темпы роста всего населения принимающих стран. Так, население США выросло между переписями 2000 г. и 2010 г. на 9.7%, тогда как американцев мексиканского происхождения на 54.3%, азиатского происхождения на 43.1% [1].
Непосредственно демографическими причинами столь быстрого роста меньшинств были значительный миграционный приток, более молодая по сравнению с принимающим населением возрастная структура и, за некоторыми исключениями, более высокая рождаемость иммигрантов из развивающихся стран. Сочетание указанных факторов включило автокаталитический механизм – высокая доля молодежи в иммигрантских населениях увеличивала численность родившихся, что, в свою очередь, омолаживало иммигрантские меньшинства
Быстрый демографический рост иммигрантских меньшинств контрастирует с медленным ходом их интеграции в принимающие общества. Обыденное сознание и средства массовой информации склонны представлять иммигрантов из развивающихся стран либо в виде «мокрых спин», выполняющих тяжелые и непрестижные виды труда, либо в качестве клиентов социального государства. Эти образы охватывают, однако, только часть этносоциальной ситуации в странах Запада.
Наряду с меньшинствами, занимающими крайне неблагоприятное положение на рынке труда, все большую роль в западных экономиках начинают играть азиатские – прежде всего, китайское и индийское сообщества, образовательный уровень которых выше, а положение в сфере занятости даже несколько лучше, чем у принимающего большинства. В США начиная с 2004 г. показатели безработицы среди лиц азиатского происхождения устойчиво оказываются на 1–2 процентных пункта ниже, чем у белого большинства (рис.). Разрыв с уровнем безработицы афроамериканцев еще значительнее – в 2010 г., соответственно, 16,0% и 7,5% [2].
Успехи азиатских меньшинств в США обусловлены, однако, не только высоким образовательным уровнем, но и занятостью в высокоэффективных этнических экономиках. Так, быстрый экономический рост КНР и Тайваня привел к нарастанию объема капиталов, инвестируемых китайскими бизнесменами в экономику США. В этой связи говорят о китайском этническом капитале, который, наряду с финансовым, включает также человеческий и социальный капитал и позволяет китайским бизнесменам в США наладить глобальные логистические цепочки [3]. Использование труда китайских иммигрантов в этнической экономике наряду с их высоким образовательным уровнем сокращает безработицу среди китайцев в США ниже среднего для этой страны уровня. Так, в 2009 г. уровень безработицы среди китайцев в США был на 2.5 процентных пункта ниже, чем в целом по населению США [4].
В то же время, высокий уровень экономической интеграции не равнозначен интеграции социальной. Напротив, занятость в китайской этнической экономике, как показывают эмпирические исследования, ограничивает жизнедеятельность пределами этнической общины и препятствует более широкому участию в жизни принимающего общества [5]. Другими факторами, ограничивающими такое участие, являются недостаточное знание английского языка и культуры, а также проживание в этнических районах. Только 24.7% китайцев, проживающих в США, разговаривает дома исключительно по-английски, 41.1% не считают свое знание английского очень хорошим [6].
Испаноговорящие американцы непропорционально широко представлены среди «голубых воротничков» – их доля среди рабочих промышленности и транспорта в полтора, а строительства и добывающей промышленности в два раза выше, чем во всем занятом населении (табл.2). Азиатские иммигранты в США, напротив, наиболее широко представлены среди высококвалифицированных специалистов – их доля среди работников данной профессиональной группы втрое выше, чем во всем занятом населении.
Источник: US Bureau of Labor Statistics. Labor Force Characteristics by Race and Ethnicity, 2010. Report 1032, August 2011. P.36.
Рис. Уровень безработицы (%) в различных этноязыковых группах населения США в 2000–2010 гг.
Столь же сильные и устойчивые межэтнические различия в уровнях занятости и безработицы характерны и для Великобритании. На протяжении последних десятилетий наиболее высокие уровни безработицы были характерны для пакистанцев, бангладешцев и чернокожих британцев, тогда как безработица среди британских индийцев и китайцев была гораздо ниже [7]. В последнем квартале 2010 г. разрыв в уровнях безработицы индийцев (7,6%) и бангладешцев (16,3%), проживающих в Великобритании, был более чем двукратным (табл. 3).
Говоря о причинах различий в занятости иммигрантских меньшинств, следует особо отметить три феномена. Первый – тесная связь современного социального статуса меньшинства с его историей. Второй – нарастающая экономическая мощь Индии и Китая и усиление их позиций в глобальной экономике. Третий, тесно связанный со вторым, нарастание масштабов знаниевых международных миграций между мировым Югом и Севером, важнейшую роль в которых играет поток студентов, отправляющихся на обучение в развитые страны.
Таблица 2
Заработная плата и коэффициенты представленности меньшинств в занятиях в США в 2010 г.
* Включая белое большинство и меньшинства.
**Соотношение долей данного меньшинства среди лиц, имеющих данное занятие, и во всем занятом населении в возрасте 16 лет и старше Рассчитано по: Bureau of Labor Statistics. Labor Force Statistics from the Current Population Survey http://www.bls.gov/cps/cpsaat39.pdf ; http:// www.bls.gov/cps/cpsaat11.pdf
Таблица 3
Этническая дифференциация показателей занятости в Великобритании в IV квартале 2010 г.
1. В 2006 г.
2. Все белое население.
Источники: Office for National Statistics. Labour Market Statistics, November 2011, Table A09 (last updated February 2011). http://www.ons.gov.uk/ons/publications/re-reference-tables.html?edition=tcm%3A77-222445 Increasing employment rates for ethnic minorities/National Audit Office Department for Work and Pensions. 2008. P. 19.
В настоящее время в США проживает примерно 3.8 млн. китайцев (включая лиц с двойной и более этнической самоидентификацией) [8]. История китайской иммиграции в США ведет начало со времен калифорнийской «золотой лихорадки» середины позапрошлого века и насчитывает несколько принципиально различных периодов, однако в рамках данной статьи интерес представляет лишь последний из них. Его началу способствовал ряд факторов. После событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь в американское миграционное законодательство были внесены поправки, существенно расширявшие возможности получения гражданами КНР статуса перманентного резидента США (т.н. «китайской зеленой карты»). С другой стороны, важным элементом политики открытости, проводимой руководством КНР, стало поощрение выезда китайских студентов на учебу в США. По данным ЮНЕСКО, в 2008 г. за границей обучалось 441,2 тыс. студентов из КНР, в т.ч., в США 110,2 тыс., в Великобритании 45,4 тыс. [9]
Среди индийцев, проживающих в США (в 2009 г. около 2.8 млн. человек включая лиц с двойной и более этнической самоидентификацией), доля обладателей степени бакалавра или диплома более высокого уровня составила в 2009 г. 69% (в населении США в целом только 29%). [10] В Силиконовой долине в конце ХХ века индийскими были четыре из каждых десяти стартапов, треть инженеров имело индийское происхождение, 7% топ-менеджеров высокотехнологичных фирм – были индийцами [11]. Медианный доход индийских домохозяйств в США на 76.3% превышал значение этого показателя по США в целом [12]. В США в 2008 г. обучалось 94,7 тыс. индийских студентов, в Великобритании – 25,9 тыс. [13] В 2011 г. число индийских студентов, подавших документы на обучение в вузах США, возросло по сравнению с предыдущим годом на 7% [14].
Родоначальниками индийского сообщества в Великобритании были прибывавшие туда с XVIII века врачи и юристы из Гуджарата, исповедовавшие зороастрийскую религию [15]. Представители индийской политической и деловой элиты, получавшие образование в Оксфорде и Кембридже активно участвовали в политической жизни Соединенного Королевства уже во второй половине XIX века [16]. В последней волне индийских иммигрантов значительную роль играют специалисты в области информационных технологий. Доля обладателей дипломов о высшем образовании (degree) среди британцев индийского происхождения (27.2% в 2006 г.) выше, чем среди белых британцев (18.8%). В силу высокого образовательного уровня и успехов в сфере бизнеса доходы британских индийцев превышают среднюю величину доходов населения Великобритании [17].
История формирования иммигрантских сообществ, образованных в Европе выходцами из мусульманских стран, была иной. Сообщество британских пакистанцев начало формироваться в 1950-е годы. Первоначально они трудились в британской текстильной промышленности. Из-за ее последующего упадка многие пакистанцы остались без работы или сменили вид деятельности. Экономической нишей для пакистанских мужчин стала профессия водителя такси. В 2004 г. доля мужчин, занятых видом экономической деятельности «Транспорт и коммуникации» составляла среди выходцев из Пакистана 22,4%, тогда как в занятом населении Великобритании в целом только 9,8% [18]. Рождаемость британских пакистанцев (в 2001 –2005 гг. 2,8 рождения в среднем на женщину) выше, чем у белых британцев (1,7 в том же периоде) [19]. Это обусловливает относительно низкий уровень занятости пакистанских женщин и, наряду с более низкими по сравнению со средними по стране заработками пакистанцев, является причиной того, что 55% пакистанских домохозяйств находится за чертой бедности.
Выходцы из Бангладеш (главным образом, из ее Северо-Восточного региона Силхет) начали прибывать в Великобританию в 1971 г. во время кровопролитной войны за независимость. Многие из прибывших плохо знали английский язык, и занимались низкооплачиваемым трудом. Неблагоприятное положение бангладешцев на британском рынке труда сохраняется до настоящего времени. Уровень безработицы выходцев из Бангладеш (в IV квартале 2010 г. 16,3%) выше, чем у других меньшинств. Отчасти это связано с компактным проживанием бангладешцев, основная часть которых сосредоточена в нескольких районах Лондона и в Бирмингеме. Ввиду достаточно высокой рождаемости (в среднем трое детей на женщину) уровень занятости бангладешских женщин остается относительно низким. В настоящее время 65% домохозяйств, образованных выходцами из Бангладеш, находятся за чертой бедности.
Значительный разрыв в уровнях безработицы принимающего населения и иммигрантов характерен для западноевропейских стран – Бельгии, Германии, Нидерландов, Франции, восполнявших дефицит рабочей силы в первые послевоенные десятилетия с помощью приглашения временных рабочих из Турции и стран Магриба. «Нефтяной» кризис 1973 г. и последующая рецессия привели к прекращению программ приема временных рабочих из этих стран. Основным каналом миграции стало воссоединение семей, что, в свою очередь привело к существенному снижению доли занятых среди иммигрантов и формированию иммигрантских диаспор, занимающих устойчиво неблагоприятное положение на рынке труда. Свою роль сыграла и флексибилизация рынков труда – при изменениях экономической конъюнктуры именно рабочие места, занимаемые иностранными рабочими, сокращались в первую очередь [20]. Во Франции вероятность оказаться безработным для иммигрантов из Алжира в 2,7 раза выше, чем для принимающего большинства, для марокканских и тунисских иммигрантов, как и для иммигрантов из стран Африки южнее Сахары – в 2,1 раза выше, турок – в 1,7 раза выше [21].
Второе поколение иммигрантов
Доминирующие направления и скорость процесса интеграции иммигрантов в принимающие общества во многом проясняются при взгляде на социальнопрофессиональный статус и культурные предпочтения их детей и внуков. В силу этого проблематика, связанная со вторым поколением иммигрантов, занимает видное место в исследованиях, посвященных адаптации иммигрантских меньшинств к новой для них социальной и экономической среде.
Американским социологам процесс интеграции меньшинств виделся вначале как линейный процесс ассимиляции, в ходе которого каждое последующее поколение иммигрантов постепенно утрачивало особенности, отличавшие его от основной массы принимающего населения. При этом предполагалось, что иммигранты с каждым следующим поколением приближаются к доминирующему культурному и экономическому стандарту, в качестве которого принимался белый американец, принадлежащий к среднему классу [22]. Подобная концепция «плавильного котла» опиралась, прежде всего, на опыт европейских иммигрантов в США.
Крупномасштабный приток в США выходцев из развивающихся стран показал, что восходящая мобильность иммигрантов отнюдь не гарантирована, а стандартом, к которому они стремятся, не обязательно является принадлежащий к среднему классу белый американец.
Это обстоятельство нашло отражение в теории сегментированной ассимиляции, фокусирующей внимание на многообразии возможных траекторий интеграции [23]. Одной из них, как и в более ранних теориях ассимиляции, признается восходящая мобильность иммигрантов, результатом которой становится их вхождение в средний класс и принятие его культурных норм. Однако наряду с этим указывается и на далеко не редкое «застревание» иммигрантов и их потомков в низших слоях городского населения, сопровождающееся принятием свойственных этим слоям стандартов «культуры бедности» и весьма прохладного, если не враждебного отношения к ценностям принимающего общества. Подобному исходу в немалой степени способствует проживание иммигрантов в бедных городских кварталах.
Возможна и третья траектория – успешная экономическая деятельность при более или менее полном и категоричном отвержении ценностей и культурных норм принимающих обществ. Представители старшего поколения иммигрантов, в том числе вполне успешные, могут сознательно культивировать подобную жизненную стратегию в качестве «противоядия» от тех западных ценностей, которые, по их мнению, растлевают их детей и внуков. Экономический успех в этом случае рассматривается не как путь к единению с принимающим обществом, а лишь как средство получения ресурсов для сохранения прежней этнокультурной идентичности в новой и не всегда дружественной среде.
Концепция сегментированной ассимиляции хорошо согласуется не только с американскими, но и с западноевропейскими реалиями. Жизненные траектории иммигрантов второго поколения расходятся – одни из них, получив высшее образование, пополняют ряды среднего класса и селятся в процветающих городских районах и пригородах, другие не могут окончить даже среднюю школу и оказываются в числе хронически безработных обитателей этнических кварталов. В последнем случае можно говорить о негативной интеграции – часть иммигрантов второго поколения, получая более широкий по сравнению с их родителями доступ к социальным трансфертам хорошо осваивают навыки «жизни на пособия» и не прилагают особых усилий для того чтобы выбраться из состояния хронической бедности. В целом же очевидной тенденции к улучшению экономического и социального статуса иммигрантов второго поколения по сравнению с первым не наблюдается.
В Великобритании уровень безработицы среди представителей этнических меньшинств, рожденных в Великобритании (13,1%), в 2009 г. был даже чуть выше, чем у представителей меньшинств, рожденных за ее пределами (12,8%), и намного превышал уровень безработицы белых, родившихся в Соединенном Королевстве (7,1%) [24]. Ситуация на британском рынке труда в этом отношении не слишком отличается от положения дел в США, где уровень безработицы среди мужчин составлял в 2010 г.: для иммигрантов-мужчин первого поколения 10,6%, второго – 13,3%; для женщин, соответственно, 9,9% и 9,6% [25].
Восходящая образовательная мобильность в иммигрантских меньшинствах более характерна для женщин. Так, во Франции доля обладательниц дипломов о высшем образовании среди иммигранток, принадлежащих ко второму поколению выходцев из Марокко и Туниса, стран тропической Африки и Юго-Восточной Азии, была выше этой доли в первом поколении, у женщин из Алжира равна ей и только у женщин из Турции меньше ее. У иммигрантов-мужчин ситуация не столь однозначна. Среди алжирцев и выходцев из тропической Африки доля лиц с высшим образованием во втором поколении ниже этой доли у иммигрантов первого поколения, у марокканцев и тунисцев равна ей, а у выходцев из Турции и стран Юго-Восточной Азии превышает ее. Самым высоким образовательным уровнем обладают выходцы из стран Юго-Восточной Азии – среди них доля лиц с высшим образованием составляет: в первом поколении иммигрантов 31% у мужчин и 10% у женщин, во втором поколении, соответственно, 47% и 49% (для сравнения: у алжирцев, – 25%, 22%, 18% и 22%) [26].
Различия в уровне образования сказываются и на показателях безработицы – их значения для мужчин-иммигрантов второго поколения выше, чем в первом поколении. У женщин (за исключением турчанок) ситуация обстоит противоположным образом [27].
Положение иммигрантов из стран Юго-Восточной Азии на французском рынке труда лучше, чем у других меньшинств (табл.4), однако заметно хуже, чем у французов, родители которых не были иммигрантами. Для последних уровень безработицы составлял 8% у мужчин и 7% у женщин [28]. Отличия от социально-профессиональной структуры принимающего населения во втором поколении иммигрантов уже не столь сильны как в первом, однако по-прежнему остаются весьма существенными (табл. 5)
Таблица 4
Уровни безработицы (%) в первом и втором поколениях иммигрантов из развивающихся стран во Франции
Источник: Trajectoires et Origines. Enquete sur la diversite des populations en France. Premiers reultats//INED, INSEE, Document de travail 168. Octobre 2010. P. 56.
Таблица 5
Социально-профессиональная структура некоторых групп населения Франции, %
Источник: Источник: Trajectoires et Origines. E inquete sur la diversite des populations en France. Premiers reultats//INED, INSEE, Document de travail 168. Octobre 2010. P. 66.
Процесс интеграции иммигрантских меньшинств из развивающихся стран в принимающие общества Запада обнаруживает, таким образом, принципиальные отличия от ассимиляционной модели, характерной для европейцев, прибывавших в США на протяжении прошлого века. Для последних метафора плавильного котла была вполне уместной. Однако теперь на смену ему пришла «салатница» – конгломерат этносоциальных групп, существенно различающихся между собой по характеру интеграции в принимающие общества. Принципиально важным является и то, что указанные различия сохраняются не только в первом, но и во втором поколении иммигрантов.
Мульткультурализм отступает
Численность иммигрантских меньшинств быстро растет, а степень их обособленности от принимающих обществ не уменьшается. Совместим ли подобный ход событий с политикой мультикультурализма? В поисках ответа на данный вопрос целесообразно выделить три стадии эволюции мультикультурализма на Западе. Первую из них, оставшуюся в прошлом, можно обозначить как увлечение его возможностями, вторую, лежащую в настоящем, как осознание связанных с ним опасностей, третью, которой, которой, на наш взгляд, принадлежит будущее – как понимание его неизбежности.
Увлечение мультикультурализмом было неразрывно связано с протестными движениями 60 – 70-х годов прошлого века, подтолкнувшими общественное мнение, а затем и правительства западных стран к более позитивному восприятию этнического многообразия. Численность иммигрантских общин в тот период была относительно невелика, а трудности их интеграции в западные общества недооценивались. Определенную роль в этом играл экономический подъем, длившийся до «нефтяного кризиса» 1973 г. Не стоит, вероятно, сбрасывать со счетов и подспудную убежденность в притягательной силе «западных ценностей» для иммигрантов из стран третьего мира. Эти ценности, как казалось, обладают столь мощной привлекательностью, что способны и без политического подталкивания стать основой быта иммигрантов из развивающихся стран в Старом свете.
Понимание потенциально опасных сторон мультикультурализма пришло позднее. Западный ценностной аттрактор оказался слабее, чем предполагалось. «Всеобщей интериоризации» западных ценностей иммигрантами не происходило. По справедливому замечанию австралийского исследователя, сдвиг в сторону более позитивного восприятия этнического разнообразия, происшедший в 70-е годы прошлого века на волне новых левых, студенческих, женских и иммигрантских «освободительных» движений, в 90-е годы был обращен вспять «повсеместно распространившимся страхом перед тем, что западные демократические ценности будут разрушены избыточным притоком иммигрантов, придерживающихся иных и, как предполагалось, худших ценностей» [29]. Заявления о провале политики мультикультурализма, сделанные не так давно лидерами крупнейших европейских государств, были, в сущности, лишь официальным оформлением разочарования его плодами, начавшегося намного ранее.
Наиболее явные опасения были связаны с мусульманскими меньшинствами в Западной Европе. Наряду с соображениями, связанными с угрозой терроризма, важную роль начал играть страх перед тем, что быстрый демографический рост мусульманских меньшинств – в силу характерного для них высокого уровня безработицы приведет к крушению социального государства. Канадский политолог К. Бантинг отмечает в связи с этим, что традиционная критика мультикультурализма справа дополнилась теперь атаками с левого фланга, представители которого опасаются, что иммиграция подорвет государство всеобщего благосостояния со свойственными ему значительными масштабами перераспределения [30].
Поскольку политика, как не без оснований считается, должна противостоять негативным тенденциям, а не плестись в хвосте событий во имя иллюзорных идей, во главу угла в Европе были поставлены интеграция и сплоченность (cohision) на основе стержневых западных ценностей. В условиях, когда численность меньшинств, отличающихся более высокой по сравнению с принимающим населением рождаемостью, достигла размеров, позволяющих противодействовать старению рабочей силы, тезис о необходимости дальнейшей массовой иммиграции как «лекарства от старения» начал выбывать из разряда прописных истин. Практическим выражением этого становится переход к более селективной иммиграционной политике. В Великобритании, например, правительство планирует к 2015 году сократить сальдо внешней миграции с 200 тыс. человек до нескольких десятков тысяч человек в год, при этом приоритет будет отдаваться инвесторам, высокооплачиваемым специалистам и ученым некоторых специальностей [31].
Китайские и индийские общины в Новом свете, материальное благополучие которых несравнимо выше, чем у мусульманских меньшинств Европы, также вызывают в принимающих обществах опасения, но уже иного характера. Их теоретическим выражением является тезис о том, что «в краткосрочном плане... иммиграция и этническое разнообразие имеют тенденцию уменьшать общественную солидарность и социальный капитал» [32]. Однако для массового сознания большую роль играет, вероятно, формирование новых азиатских «этнобурбий» в процветающих пригородах, заселенных когда-то белыми представителями американского среднего класса [33].
Мультикультурализм вернется
Несмотря на сегодняшнее отступление мультикультурализма, наиболее вероятным сценарием на среднесрочную, а тем более долгосрочную перспективу представляется его возвращение в обновленной и более умеренной версии. Помня об условности, присущей всякому социально-политическому прогнозу, приведем ряд аргументов в пользу такого вывода.
Первый из них – демографический. Через несколько десятилетий доля представителей меньшинств в населении западных стран будет значительно выше сегодняшней. В США, по прогнозам Бюро переписей, численность белых неиспаноговорящих американцев, по-прежнему превышая численность каждого из меньшинств в отдельности, начиная с 2040 г. –2050 гг. начнет уступать их сумме (табл.6). В Великобритании, по прогнозу исследователей из университета г. Лидс, доля белого населения британского происхождения снизится к 2051г. до 67%-78% [34].
Таблица 6
Доли крупнейших этноязыковых групп в населении США в 2030 –2050 гг., %
Источник: US Census Bureau. 2009 National Population Projections (Supplemental). Analytical Document. P.17 http://www.census.gov/population/www/projections/analytical- document09.pdf
Подобная демографическая структура населения означает, что культурное наследование «западных ценностей» и паттернов поведения в рамках нескольких поколений семьи будет характерно лишь для половины населения в США и двух третей (или несколько большей доли) населения Великобритании. Для остальной части социума будет характерна сегментарная ассимиляция, включающая широкий спектр вариантов поведения – от демонстративного отвержения «западных ценностей» до внутреннего принятия их в одних сферах жизнедеятельности и неприятия в других. Упорное навязывание столь многочисленной части социума единой государственной (подразумевается, западной) идентичности окажется сопряжено со слишком большими политическими издержками и рано или поздно сойдет на нет.
Второй аргумент носит экономический характер. Медленный и неполный характер ассимиляции меньшинств имеет свои глубинные основания в структуре занятости, порождаемой современной западной экономикой. Эту структуру нередко уподобляют «песочным часам», в утолщенной верхней части которых располагаются представители высокооплачиваемых инновационных профессий, а в объемной нижней – мелкие предприниматели и низкооплачиваемые работники сферы услуг [35]. Толстое основание песочных часов обеспечивает занятость значительному числу иммигрантов, однако середина слишком узка и препятствует их вертикальной мобильности. Возможна и другая ситуация, при которой иммигрантское сообщество оказывается способным построить эффективную этническую экономику, однако, подобно китайскому меньшинству в США и Канаде, не стремится к глубокой социальной интеграции в принимающее общество. Все это позволяет предположить, что ассимиляция и дальше будет «запаздывающей», то есть отстающей по своим темпам от демографического роста и сегментарной.
Третий аргумент связан с иммиграционной политикой. Возвращению мультикультурализма, парадоксальным образом, могут способствовать как мягкая либеральная, так и жесткая селективная иммиграционные политики. Первая – в силу быстрого увеличения числа иммигрантов, не успевающих адаптироваться к новым условиям. Вторая – в силу повышения «качества» иммигрантов, в силу которого они не создают нагрузки на социальное государство. Примером подобного эффекта является Канада, где иммиграционная политика, основанная на отборе кандидатов на переезд в странах их происхождения, «сводит к минимуму социальную поддержку вновь прибывших, оставляя тем самым меньше места для обвинений иммигрантов в том, что они являются балластом для страны» [36].
Четвертый аргумент связан с ростом экономической и военно-политической мощи Китая и Индии. Такой рост неизбежно будет сопровождаться ориентацией китайской и индийской диаспор на «восточные» или «смешанные», но отнюдь не на «чисто западные» ценности. Навязывание этим диаспорам западных ценностей будет политически невыгодным, поскольку они с успехом выполняют функции «моста» между Западом и азиатскими гигантами.
Наконец, (в порядке перечисления, но не значимости) следует учитывать, что мультикультурализм, меняя западные общества, не нарушает их функциональности. Он не посягает на их экономическую систему, поскольку иммигрантские меньшинства, сохраняя особость, находят в ней свои ниши, и легко вписывается в любые политические формы, будь то монархия, многопартийная или «малопартийная» демократия. Прежняя политическая элита, кооптировав в свой состав представителей меньшинств, и в условиях мультикультурализма вполне способна сохранять контроль над командными высотами, не позволяя мультикультурализму «выйти из берегов».
Все сказанное, не означает, разумеется, что возвращение мультикультурализма не повлечет за собой серьезных изменений в структуре западных обществ. Весьма вероятно, что многие из них будут постепенно превращаться в конгломераты этносоциальных групп, скрепленных, скорее, экономической и экологической взаимозависимостями, нежели «западными ценностями», интериоризованными большинством населения. В этих условиях «национальные идеи» западных обществ, если потребность в них еще сохранится, придется переформулировать, более равномерно растянув их контуры по осям «Восток-Запад» и «Север-Юг». Это, в свою очередь, может потребовать ребрендинга политического продукта «западные демократические ценности», предлагаемого Западом остальному миру.
Примечания:
[1] U.S. Census Bureau. Overview of Race and Hispanic Origin: 2010 Census Brief. Issued March 2011. P.4.
[2] Labor Force Characteristics by Race and Ethnicity, 2010 / US Bureau of Labor Statistics. Report 1032, August 2011. P. 36.
[3] Min Zhou, Mingang Lin. Community Transformation and the Formation of Ethnic Capital: Immigrant Chinese Communities in the United States//Journal of Chinese overseas V.1. №2 PP. 260284.
[4] US Census Bureau. Selected Populations Profiles in the United States Population Group: Chinese alone or in any combination. 2009 American Community Survey 1-Year Estimates.
[5] Fong E., Ooka E. The Social Consequences of Participating in the Ethnic Economy//International Migration Review V 36. No 1 (Spring 2002). PP. 125–146.
[6] US Census Bureau. S0201. Selected Population Profile in the United States Population Group: Chinese alone or in any combination. 2009 American Community Survey 1-Year Estimates
[7] The equality impacts of current recession/Equality & Human Rights Comission. Report 47. 2009. P. 88.
[8] US Census Bureau. Selected Populations Profiles in the United States Population Group: Chinese alone or in any combination. 2009 American Community Survey 1-Year Estimates.
[9] Global education digest 2010 Comparing Education Statistics Across the World/UNESCO. Institute for Statistics. 2010. Р. 177.
[10] US Census Bureau.S0201. Selected Population Profile in the United States Population Group: Asian Indian alone or in any combination. 2009 American Community Survey 1-Year Estimates.
[11] Report of the High Level Committee on the Indian Diaspora. New Delhi. 2001. Р. 417.
[12] Ibid.
[13] Global education digest..., Р. 180.
[14] More Indians going to US universities: Survey. The Times of India Chennai, Apr.16 2011 http://articles.timesofindia.indiatimes.com/2011-04-16/chennai/29425080_1_indian-students-international-students-united-states-india-educational-foundation
[15] Report... Р.122.
[16] Этнические индийцы представлены в британском парламенте с 1892г. Первым британским парламентарием индийского происхождения был Дадабхаи Наорджи (1825-1917), успешный бизнесмен, известный также своей образовательной деятельностью, выходец из общины парсов (индийских зороастрийцев).
[17] Report., P. 127.
[18] Annual Population Survey, January 2004 to December 2004, Office for National Statistics.
[19] Coleman D. A., Dubuc S. The fertility of ethnic minorities in the UK, 1960s–2006//Population Studies, 2010. V.64 No 1. P. 27.
[20] Immigration, emploi et chomage. Un etat des lieux empirique et theorique// Les dossiers de CERC-association. 1999. №3.
[21] Trajectoires et Origines. Enquête sur la diversité des populations en France. Premiers réltats//INED, INSEE, Document de travail 168. Octobre 2010. P. 59.
[22] Обзор работ, выполненных в рамках данной парадигмы можно найти в статье: Alba R., Nee V. Rethinking Assimilation Theory for a New Era of Immigration//International Migration Review. V. 31 No 4.Special Issue: Immigrant Adaptation and Native-Born Responses in the Making of Americans. Winter 1997.PP. 826-874.
[23] Portes A., Min Zhou. The New Second Generation: Segmented Assimilation and its Variants Among Post-1965 Immigrant Youth//The Annals of the American Academy of Political and Social Sciences, 1993. V.530. PP. 74-96. Portes A., Fernandez-Kelly P., Haller W. Segmented assimilation on the ground: The new second generation in early adulthood//Ethnic and Racial Studies 2005. V.28. PP. 1000-1040.
[24] http://data.london.gov.uk/datafiles/employment-skills/ea-rate-and-er-by-eg-and-nation.xls
[25] Current Population Survey - March 2010 Detailed Tables. Table 4.6.
[26] Trajectoires et Origines. Enquête sur la diversité des populations en France. Premiers réultats//INED, INSEE. Document de travail 168. Octobre 2010. P. 41, 44.
[27] Во всех вышеперечисленных случаях сравнение «отцов» и «детей» в известной степени условно, поскольку сравниваются совокупности иммигрантов и их потомков, находящихся в одном и том же возрастном интервале (в случае Великобритании 16 лет и старше, Франции - 18-50 лет и т.д.).
[28] Trajectoires. P. 56.
[29] Vasta E. The controllability of difference: Social cohesion and the new politics of solidarity// Ethnicities. 2010. V.10 №4. P. 504.
[30] BantingK. Is There a Progressive’s Dilemma in Canada? Immigration, Multiculturalism and the Welfare State. Presidential Address to the Canadian Political Science Association, Montreal. June 2, 2010// Canadian Journal of Political Science/ Revue canadienne de science politique. 2010.V. 43, Issue 4. PP. 797-820
[31] Въезд в Британию открыт высокооплачиваемым иммигрантам. http://www.bbc.co.uk/.../110216_immigration_high_earners.shtml
[32] Putnam R. E Pluribus Unum: Diversity and Community in the Twenty-first Century The 2006 Johan Skytte Prize Lecture//Scandinavian Political Studies. V. 30. №.2. 2007. P. 137.
[33] См.: Min Zhou, MingangLin. Op.cit.
[34] Ethnic Population Projections for the UK and Local Areas, 2001-2051. School of Geography, University of Leeds, July 2010. Online Publication http://www.geog.leeds.ac.uk/fileadmin/downloads/school/research/projects/migrants/WP_ETH_POP_PROJECTIONS.pdf
[35] См., например: Migration, Transnationalization, and Race in a Changing New York. Ed. by H. Cordero-Guzman, R. Smith, R. Grosfoguel. N.Y., 2001. PP 2–4.
[36] Banting K. Op.cit. P. 814.
Мировая экономика и международные отношения. 2012. №7. С.16 –25.
Читайте также на нашем портале:
«Парадигмы и оппозиции современной демографии» Михаил Клупт
«Исламизация Великобритании: социально-политические последствия» Елена Пинюгина
«Великобритания: демография против мигрантов и мультикультурализма» Григорий Карпов
«Проблема иммиграции и концепция «ведущей культуры» в немецкой политике» Елена Пинюгина
«Социокультурная модернизация и конфликт идентичностей» Ирина Семененко
«Европа: исламский радикализм vs. модернизация религии» Анна Цуркан
«Национальные практики формирования гражданской идентичности: опыт сравнительного анализа» Ирина Семененко
«На подходе ко Второму Просвещению» Юрий Каграманов
«Динамика глобального мира: на пути к постчеловеческой цивилизации?» Валерий Ачкасов
«Дискурс национального в современном немецком обществе» Андрей Андреев
«Иммиграция в Европу и теоретические уроки экономического кризиса» Ольга Хауер-Тюкаркина
«Мультикультурализм как философско-политическая концепция» Екатерина Нарочницкая
«Великобритания в ловушке мультикультурализма» Екатерина Нарочницкая
«Вызовы и перспективы глобальных миграций» Тамара Кондратьева
«Италия: опыт борьбы с нелегальной иммиграцией» Юрий Шишков
«Расстройство исторической идентичности» Ирина Животовская
«Мусульманская диаспора на Западе: дифференциация, конвергенция, гибридизация?» Пьер Нора
«Конец мультикультурной эпохи» Виталий Наумкин
«Арабо-мусульманская диаспора во Франции: исламская идентификация и светская демократия» Леонид Ионин
«Проблема иммиграции и парламентские выборы 2010 г. в Великобритании» Борис Долгов
«Две культурные войны в Европе» Тамара Кондратьева