Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

О мифах в эстонской политике и историографии

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Артур Розенбанд

О мифах в эстонской политике и историографии


Розенбанд Артур Иосифович - кандидат исторических наук, ведущий специалист Управления межпарламентского сотрудничества Секретариата Совета Межпарламенсткой Ассамблеи государств-участников СНГ


Драматические события в Эстонии в конце апреля 2007 г. явились в первую очередь закономерным итогом дискриминации русскоязычного населения республики в политической и социально-экономической сферах. Это результат политики сегрегации и ассимиляции национальных меньшинств, последовательно проводимой националистическим эстонским режимом. Однако непосредственным импульсом к апрельским волнениям, так называемым «бронзовым ночам», стал курс эстонского режима на ревизию истории Второй мировой войны по своим лекалам, согласно которым Эстония дважды, в 1940 и 1944 гг., была «оккупирована» Советским Союзом и затем на протяжении 50 лет испытывала на себе все ужасы «тоталитаризма».
Глумление над историей и исторической памятью воплотилось в принятии оскорбительных законов, запретивших советскую символику. 22 сентября, отмечавшееся как День освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков, было объявлено днём траура по жертвам оккупации. Началась реабилитация и героизация эстонских эсэсовцев и членов террористических бандформирований «лесных братьев» как патриотов, боровшихся за «освобождение» Эстонии. От России потребовали извинений за «оккупацию», реституции и компенсации в сумме 14 млрд. долл. за причиненный ущерб и «геноцид». Последней каплей, переполнившей терпение русскоязычного населения республики, стала эксгумация захоронений советских солдат и перенос их останков вместе с памятником Воину-освободителю из центра города на воинское кладбище.
 
 
Столкновения в центре Таллина 27 апреля 2007 г. Фото AFP.
 
Эстонское общество оказалось расколото ложной реинтерпретацией новейшей истории. Волна протестов, прокатившаяся по ряду городов Эстонии, подтверждает опасность попыток превращения истории в инструмент современной политики. Причем, по иронии судьбы, в Эстонии, как, впрочем, и в других прибалтийских республиках, исторический волюнтаризм следует классической советской схеме: сначала на уровне политического руководства принимаются основополагающие заявления с оценкой соответствующего периода, а затем историки подгоняют в узкие рамки идеологических установок соответствующие аргументы и факты.     
 Вот, например, как подает концепцию «советской оккупации» Март Лаар, дважды бывший премьером республики, автор нашумевшего школьного учебника по истории Эстонии.
«В 1940 году Красная Армия оккупировала Эстонию, и таким образом страна стала частью Советского Союза. Этот шаг не был признан ни одним государством в мире за исключением нацистской Германии и Швеции, чья воля была подавлена Сталиным и Гитлером. И сегодня правительство России – единственное! - отрицает оккупацию, из которой не делают секрета даже российские историки.
В результате оккупации Эстония потеряла 20% довоенного населения, множество людей стало жертвами репрессий. Потери Эстонии – одни из самых значительных в мире сравнительно с ее размерами….
О том, как несладко приходилось Эстонии в 1940-1941 годах, говорит тот факт, что одного года оказалось достаточно, чтобы стереть из памяти народа 700 лет немецкого ига. Именно поэтому эстонские партизаны, надеявшиеся на восстановление независимости, боролись с частями Красной Армии, именно поэтому немцев встречали с цветами, так же, как и в других странах Балтии, так же, как и на Западной Украине.
Поскольку вскоре выяснилось, что немцы не собираются восстанавливать независимость Эстонии, а один поработитель просто пришел на место другого, борцы с советским режимом снова ушли в подполье и начали бороться уже против немецкой оккупации. В начале 1944 года они объединились в Национальный комитет Эстонской Республики, фактически исполнявший обязанности подпольного парламента.
Когда в начале 1944 года Красная армия снова перешла границу Эстонии, хранитель законной государственной власти премьер-министр Юри Улуотс призвал эстонцев присоединиться к немецкой армии, чтобы сдержать натиск красных и таким образом создать возможность для восстановления независимости Эстонии.
Такая возможность представилась в сентябре 1944 года, когда, воспользовавшись отступлением немецких войск, Юри Улуотс привел к власти правительство Отто Тифа. Эстонцы, служившие в немецкой армии и бывшие в тот момент в Таллине, в большинстве своем тут же перешли на сторону национального правительства. Эстонцы взяли в свои руки власть во всех важнейших учреждениях города, а 20 сентября на Длинном Германе был поднят сине-черно-белый флаг. Немецкие войска к этому времени сосредоточились в районе порта, где шла их эвакуация. Стычки между эстонцами и немцами наблюдались по всей Западной Эстонии. Днем позже немцы начали ответное наступление. В Таллине бои между эстонцами и немцами шли с потерями с обеих сторон, но триколор продолжал развиваться на Длинном Германе. Происходящее в Таллине по сути своей было весьма близко к французскому Сопротивлению и Пражскому восстанию 1944 года.
Хотя правительство Тифа провозгласило нейтралитет, 22 сентября части Красной армии атаковали Таллин. Столкновения происходили именно между эстонскими частями и Красной армией, потому что немцы к этому времени уже ушли из города. Именно Красная армия сняла сине-черно-белый флаг с Длинного Германа и повесила вместо него красный. Поэтому для эстонцев 22 сентября это не день освобождения Таллина от немцев, но день прихода новой оккупации и свержения законного правительства» [1].
Псевдоисторических публикаций в Эстонии более чем достаточно. Примером может служить серия передач Хардо Аасммяэ «Прощай ХХ век» на Радио I. Или статья эстонского посла в Великобритании Маргуса Лайдре, который в подобном же ключе попытался преподать урок истории читателям английской “Гардиан”, убеждая их в том, что в сентябре 1944 года советские войска не освободили Эстонию от нацистской оккупации, а лишь сменили оккупационный режим.
Большинство российских историков и юристов категорически отвергают подобное толкование исторических событий того периода. События 1939-40 гг. явились не столько результатом «сговора» СССР с фашистской Германией, сколько логическим завершением краха прибалтийской авторитарно-националистической государственности. Концепция «оккупации» призвана, во-первых, «отмыть» тёмные пятна собственной истории прибалтийских стран, во-вторых, обосновать внешнеполитическую линию эстонского руководства на уход под «зонтик» НАТО и ЕС и попытки «довоевать» с Россией. Но главное, чему служит миф об «оккупации» – это необходимость оправдать дискриминацию нетитульного населения республики, лишение его многих политических и социально-экономических прав, обосновать сосредоточение политических и экономических рычагов в руках этнократической элиты.
 
 
Генеральный комиссар Эстонии К. Лицман обходит строй первых бойцов легиона СС "Эстония". (Фотоархив "ВПК")
 
Итак, обратимся к мифу о советской «оккупации».
Во-первых, советско-германские договоренности 1939г. (пакт Молотова - Риббентропа) не влияли на легитимность пактов о взаимопомощи, заключенных Советским Союзом позднее, в условиях начавшейся Второй мировой войны. Согласно договорам с государствами Балтии, СССР получил право размещать свои военные базы и вводить воинские части на их территорию. Поэтому советские войска вводились и находились там на законных основаниях, с согласия высших руководителей этих стран. Население Эстонии, по крайней мере его немалая часть, не только не сопротивлялось появлению частей Красной Армии, но и приветствовало советские войска, вошедшие в республику, - сохранились соответствующие кино- и фотодокументы. Таким образом, с точки зрения международного права, утверждения о вооруженном вторжении СССР на территорию балтийских государств и о последующей их оккупации несостоятельны.
 Во-вторых, решению Верховного Совета СССР 1940 г. о принятии прибалтийских республик в состав Советского Союза предшествовали соответствующие официальные обращения действовавших тогда высших представительных органов балтийских государств. Более того, поскольку для обеспечения своих интересов в Прибалтике Советский Союз не прибегал к военным действиям, а в самих прибалтийских республиках на протяжении всего периода их нахождения в составе СССР действовали национальные органы власти, говорить об их оккупации оснований нет.
 И, наконец, в-третьих, согласно основополагающему принципу права, корректная квалификация любых действий может быть дана лишь с точки зрения права, существовавшего в момент их совершения. Прибалтийские историки утверждают, что в 1939-40 гг. противоправной была угроза применения силы со стороны СССР в отношении стран Балтии, вынудившая последних согласиться на ввод советских войск. Но в отличие от современного международного права, в котором принцип неприменения силы и угрозы силой является одним из основополагающих, в международном праве, действовавшем до принятия Устава ООН, не было юридической нормы, запрещавшей угрозу силой. Принуждение без использования военной силы и без угрозы объявления войны не считалось тогда основанием для признания соответствующего договора недействительным. А такой угрозы обращения правительства СССР к властям Прибалтийских республик, как известно, не содержали, и военная сила не применялась. Кстати, хотелось бы поинтересоваться у эстонских политиков, историков и юристов, почему они признали законными выборы в Ираке в присутствии иностранных оккупационных войск, непрекращающейся партизанской войны, открытого вмешательства внешних сил в избирательный процесс, но отрицают законность выборов июля 1940 г. на основании присутствия на территории Эстонии советских войск.
 На международной конференции в Риге «Наследие СССР: в чем правопреемственность России и других стран?» директор Института всеобщей истории РАН А. Чубарьян на вопрос журналистов об оккупации балтийских государств дал следующий ответ: «Я исследовал практически все европейские документы периода 1939-1940 годов. И самое жесткое определение, которое я нашел в материалах даже тех стран, которые не признавали вхождение стран Балтии в состав СССР, это «инкорпорация». С точки зрения сегодняшнего международного права, я бы назвал тот период насильственным присоединением. Но события тех лет нельзя оценивать в отрыве от геополитических реалий, которые существовали. Я читал стенограмму одного из заседаний британского правительства, на котором обсуждалась потеря странами Балтии независимости. Так вот, Уинстон Черчилль воспринял это событие как закономерное. Он рассматривал происшедшее в русле возможного противостояния Москвы и Берлина» [2].
 Рассекреченные недавно архивные документы Службы внешней разведки РФ также подтверждают, что проводившаяся правящими кругами Литвы, Латвии и Эстонии германофильская линия реально грозила превращением территории этих стран в плацдарм фашистской Германии. Поэтому смещение прогерманских режимов в странах  Балтии и ввод советских войск в регион в той военно-политической ситуации, когда перед Европой вставал вопрос «быть или не быть», воспринимались в западных демократиях как хотя и малоприятный, но, безусловно, необходимый и своевременный шаг.
 «Первая оккупация», по утверждениям Лаара и его единомышленников, будто бы сопровождалась «геноцидом» эстонского народа. Факты репрессий и депортаций никто не отрицает. Но они имели в основном социальную, а не национальную направленность. Репрессировали не этнических эстонцев, а определенные социальные слои: в первую очередь брали высокопоставленных чиновников и крупных бизнесменов, а также и тех деятелей белого движения и русской эмиграции, которые осели в Эстонии. Согласно докладу наркома госбезопасности СССР В. Меркулова от 17 июня 1941 года, «в Эстонии было арестовано 3178 человек, выселено 5978 человек, всего репрессировано 9156 человек».
Далее. Эстонские историки утверждают, что до июня 1941 г. было казнено от 1850 до 1950 человек, но при этом избегают называть источник своих данных. Российский исследователь А. Дюков, специализирующийся на истории Второй мировой войны, выяснил, что эти цифры взяты из материалов «Комиссии Центра поиска и возвращения увезенных», созданной во время нацистской оккупации, и из пропагандистской брошюры «Год страданий эстонского народа», вышедшей в оккупированном Таллине в 1943 году. То есть эстонские историки просто повторили положения нацистской пропаганды. Они даже не пытались задействовать имеющиеся документы полиции безопасности и СД на эстонском языке, согласно которым в период «первой советской оккупации» было казнено 623 человека, причем в это число включены и расстрелянные после начала войны.
Вместе в тем, в предвоенный год свыше 80 тысяч бедных крестьянских семей получили 330 тысяч гектаров земли, выпуск промышленной продукции вырос на 63 %, была ликвидирована безработица, введены государственные пенсии и бесплатная медицина. Были установлены стипендии малоимущим студентам и учащимся старших классов, отменена плата за обучение – до этого не училось более 40% детей. И этих фактов у «первой оккупации» тоже не отнять.
В годы Великой Отечественной войны в рядах Красной Армии сражалось около 30 тыс. эстонцев, а на стороне нацистов – около 70 тыс. (по другим данным порядка 90 тыс.). Такое массовое вступление эстонцев в подразделения, воевавшие на стороне гитлеровской Германии, – результат не только репрессий и ошибок, допущенных органами советской власти во время «первой оккупации», но и заслуга фашистской пропаганды. Немецкие оккупационные власти обещали создать Великую Эстонию, которая включала бы территорию почти всей нынешней Псковской, Ленинградской и Новгородской областей. Всем добровольцам, прослужившим три месяца на оккупированной территории России, посулили там по три гектара земли.
 
 
Эстонские добровольцы на службе Гитлера. (Фотоархив "ВПК")
 
А между тем задолго до оккупации Прибалтики в своей книге «Майн кампф» Гитлер чётко сформулировал задачи и цели восточного похода – «приобретение для нашего германского народа территорий». В начале войны Гиммлер заявил: «Эстонцы, латыши и литовцы – низшие, едва состоявшиеся расы, поэтому наше отношение к ним будет соответствующим». Немцы не собирались церемониться с населением Прибалтики. По плану «Ост», они намеревались после разгрома СССР выселить в Сибирь до 85% литовцев и до 60% латышей и эстонцев, а на их место заселить представителей арийской расы.
Эстонцы, воевавшие на стороне гитлеровской Германии, сначала входили в так называемые «силы самообороны» «Омакайтсе», а затем и в эстонские полицейские батальоны и батальоны вспомогательной полиции. После образования Добровольческого эстонского легиона СС многие из них вошли в состав этого элитного подразделения, подчинявшегося непосредственно рейхсфюреру СС Гиммлеру. Объединение эстонских подразделений, оставивших кровавый след на территории России, Белоруссии, Украины, Польши, Литвы, Латвии и самой Эстонии, а также эстонцев из 200-го полка (1,7 тыс. человек), сражавшихся против советских войск на территории Финляндии, и батальона «Нарва» из дивизии «Викинг» позволило преобразовать легион в 20-ю эстонскую добровольческую дивизию СС. Общая численность дивизии достигала 15 тыс. солдат и офицеров. Эстонцы служили и в частях вермахта, например, в 11-й моторизованной дивизии СС «Нортланд», вместе с добровольцами из скандинавских стран. Но в первую очередь сегодняшние эстонские власти пытаются реабилитировать и героизировать именно бывших эсэсовцев и членов бандформирований «лесных братьев» (о них позднее), объявив их «борцами за свободу и независимость Эстонии».
 
 
Награждение эстонского волонтера СС, фото с сайта stromfront.org
 
В качестве юридической базы для реабилитации эсэсовцев ссылаются на два документа. Первый - постановление Нюрнбергского трибунала с оговоркой о том, что не следует считать преступниками «тех лиц, которые были призваны в данную организацию государственными органами, причем таким образом, что они не имели права выбора». Второй документ – следующее заключение Иммиграционной комиссии США 1950 г.: «прибалтийские части в составе Waffen SS полностью отличались от германских SS по своему назначению, идеологии и квалификации, и поэтому их нельзя считать враждебными правительству США».
Но, во-первых, Нюрнбергский трибунал однозначно признал виновными тех, кто вступил в войска СС добровольно, а именно из добровольцев в основном и комплектовалась эстонская дивизия СС, хотя там были и отдельные насильно мобилизованные эстонцы. Вероятно, нельзя считать военными преступниками всех, кто служил в частях СС, принцип коллективной ответственности неприемлем, и вина каждого должна быть доказана. Но, как правило, люди, призванные насильно в преступные структуры, позже не гордятся своим участием в них и не устраивают шествий под флагами преступных сообществ.
Во-вторых, что касается решения Иммиграционной комиссии США, это внутренний американский документ, и совершенно неправомерно считать его законным основанием для реабилитации всех служивших в СС.
Уже первые акции эстонцев из «сил самообороны» и полицейских батальонов в 1941-1942 г. потрясали своей жестокостью. При этом речь идет не об отдельных коллаборационистах, а об активной самостоятельной роли в массовых репрессиях тысяч эстонцев, добровольно вступивших в карательные отряды и подразделения. Немецкие войска ещё не успевали войти в эстонские города, а отряды «сил самообороны» уже убивали коммунистов, комсомольцев, крестьян-«новоземельцев», пленных красноармейцев, устраивали охоту за евреями.
Выше приводились цифры по жертвам советских репрессий в период «первой оккупации». Обратим внимание - число жертв эстонских палачей всего за 3-4 месяца немецкой оккупации на порядок выше. Только членами «Омакайтсе» к 1 ноября 1941 года было проведено 5033 облавы, арестовано 41135 человек, из которых казнены на месте «из-за оказанного сопротивления» 7355 чел. После захвата вермахтом Тарту в противотанковом рву за городом отрядами «Омакайтсе» было убито более 12 тыс. мирных жителей и советских военнопленных.
Особенно «прославились» эти эстонские формирования массовым истреблением евреев. Из 4500 евреев, проживавших в Эстонии к началу войны, к моменту оккупации в республики оставалось около 2000 человек. Все они, за исключением нескольких человек, которых спрятали друзья-эстонцы, оказались казнены. Эстония была первой и единственной страной, доложившей в Берлин в феврале 1942 г. о том, что полностью «очистилась от евреев».
 
 
Карта из архивов СС, показывающая число евреев, уничтоженных в Прибалтике уже к декабрю 1941 года. Внизу надпись: «Примерное количество остающихся евреев – 128 000». Эстония обозначена как  «JUDENFREI» - «свободная от евреев». Фото с сайта martinfrost.ws
 
Позже были истреблены и многие тысячи евреев из других стран Европы, переправленные в концлагеря на  эстонской территории. Только в лагере Клоога погибло 18 тыс. человек. В октябре 1942 года силами эстонских полицейских были уничтожены, как «неполноценный расовый элемент», все цыгане (242 человека), согнанные в концлагерь Харку.
 
 
Вход в концлагерь Клоога, охрану которого нес 287-й эстонский полицейский батальон. В 1943-1944гг. сюда были доставлены несколько тысяч евреев из гетто Каунаса, Вильнюса, концлагеря Саласпилс в Латвии и Трансильвании. Когда в сентябре 1944 г. части Красной Армии неожиданно для вермахта прорвались почти к самому лагерю, почти все узники были уничтожены. Эстонские полицейские принимали непосредственное участие в расстреле 2000 заключенных. Фото - Copyright © 1997, The Simon Wiesenthal Center
 
 
Бревна, завезенные в лагерь Клоога для сжигания трупов, сентябрь 1944. Фото - Copyright © 1997, The Simon Wiesenthal Center
 
На счету эстонских карателей также около 200 тыс. жителей Ленинградской, Псковской, Новгородской областей, а также белорусов, украинцев и поляков, которых они истребляли в ходе борьбы с партизанами и в концлагерях. Вот этих-то палачей власти республики и объявляют «героическими борцами за свободу и независимость Эстонии», а местные историки пытаются оправдать.
Одним из ключевых мифов в новейшей истории Эстонии является миф о легитимности правительства Отто Тифа, которому в 20-х числах сентября 1944 г., используя двухдневный вакуум между уходом немецких войск и приходом в Таллин Советской Армии, бывший председатель Государственной думы Юри Улуотс поручил сформировать правительство. (По сути, это была попытка повторить сценарий 1918 г., когда немцы ушли из Эстонии, а Красная Армия еще не начала наступление. В тот промежуток времени и была провозглашена первая Эстонская республика.) Однако имел ли сам Улуотс такие полномочия? Кто признал законность этого правительства? Никто. Советский Союз считал легитимным эвакуированное из Таллина правительство ЭССР. Немцы признавали главой «эстонского самоуправления» в рейхскомиссариате "Остланд" своего ставленника Х. Мяэ. Союзники поддерживали контакты с представителями довоенного эстонской власти. Поэтому тот факт, к которому апеллируют эстонские историки,  - а именно, что кабинет Тифа вывесил эстонский триколор на башне Длинный Герман в Таллине и объявил о нейтралитете Эстонии, - отнюдь не делал это правительство легитимным. Тем более для Советской Армии, против которой тот же Улуотс в начале 1944 г. призывал эстонцев бороться в рядах войск фашистской Германии.
Вполне возможно, что, продвигаясь с востока и с юга к Таллину, советские части громили не только части вермахта и СС, но и эстонские подразделения, ранее воевавшие на стороне Германии. И именно благодаря Советской Армии, боясь окружения которой немцы спешили оставить столицу Эстонии, а не мифической армии Тифа были освобождены и Таллин, и вся Эстония. Освобождены ценой жизни 275 тысяч советских солдат и офицеров, в том числе и бойцов Эстонского стрелкового корпуса.
 
 
Эстонские войска СС. 1944г. Фото с сайта www.renascentia.ru
 
Миф об «освобождении» Таллина «армией Тифа» не стыкуется и с рапортами штаба 8-й армии, в которых сообщалось: «Войска армии действиями подвижных отрядов, десантами пехоты, посаженными на танки, стремительно преследуя отходящего на запад противника, преодолевая заграждения, восстанавливая разрушенные переправы, продвинулись до 80 км и в 14.00 22.9.44 г. …ворвались в г. Таллин и, сломив сопротивление противника, полностью овладели им» [6].
В Ставку ВГК были направлены сведения о потерях противника и захваченных трофеях: «В ходе боя уничтожено до 600 и взято в плен свыше 400 солдат и офицеров… Подвижным отрядом в г. Таллин захвачены трофеи: 25 самолетов, 185 орудий, 230 автомашин. В порту захвачено 15 судов с русскими военнопленными и населением» [6]. Если, как утверждают эстонские историки и политики, в Таллине не было немецких войск, откуда такие потери и такие трофеи?
Кстати, для объяснения причин сотрудничества эстонцев с гитлеровцами и неприязни к «Бронзовому солдату», как символу советской «оккупации», был создан ещё один миф – о том, что немцы хорошо относились к эстонцам. Недавно, в связи с событиями вокруг «Бронзового солдата», на интернет-портале газеты «Постимеес» появилась статья, в которой имелся следующий пассаж: «Эстонцы и другие народы Балтии не прошли через те ужасы, которые творили фашисты в Европе и России. Там они убивали, жгли, насиловали, здесь они чувствовали себя более-менее как дома (всё-таки сотни лет Эстония была под немцами, здесь знали их культуру и язык) и вели себя культурно. Как рассказывают бабушки, немцы помогали местным ...Поэтому и получается, что народная память о Второй мировой войне в России, Европе и Прибалтике во многом отличается» [6].
Есть, однако, документы Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний фашистов и их пособников, которые показывают в ином свете «культурное обращение» и «помощь местным». В документе, датированном 29 ноября 1944 г., приводятся следующие данные: «За три года оккупации в Эстонии было разрушено 63 тыс. строений, в том числе 2699 промышленных зданий, 21 тыс. жилых домов, 76 больниц и поликлиник, 400 школ, 86 клубов и кинотеатров, 6 театров. У крестьян отобрали 322 тыс. голов крупного рогатого скота, 107 тыс. лошадей. Эстония превращена в рассадник инфекционных заболеваний…. Самые тяжелые и невосполнимые потери понесло население – в концлагерях и тюрьмах замучено и убито 125 307 человек. Угнано в Германию 132 тыс. человек» [5]. (Напомним, что в 1949 г. из Эстонии было депортировано порядка 20 тыс. человек.)
 
 
Концентрационный и пересылочный лагерь Вайваре на северо-востоке Эстонии, 1943 г. Фото - Copyright © 1997, The Simon Wiesenthal Center
 
Советским правительством сразу же после освобождения Эстонии было выделено 300 млн. рублей на восстановление экономики. Ещё 260 млн. рублей предоставили Таллину другие республики. В Эстонию было направлено 40 тыс. тонн угля и кокса, 11,5 тыс. тонн металла, 1150 автомобилей. За 50 лет «оккупации» валовая продукция промышленности возросла в 55 раз, добыча горючих сланцев – в 13,5 раз, объём капиталовложений – в 30 раз. В сельское хозяйство было вложено 6 млрд. рублей, в результате чего урожайность и сборы зерновых увеличились вдвое. Последним «оккупационным объектом» стал Новоталлинский глубоководный порт стоимостью около 6 млрд. долл.
Заканчивая разбор эстонских исторических мифов, относящихся к военному и послевоенному периоду, следует сказать несколько слов и о таких «борцах за свободу» Эстонии, как «лесные братья». В их бандформированиях были в основном не успевшие уйти с немцами пособники нацистов, люди, обиженные советской властью, дезертиры, уголовники. По оценкам бывшего директора-координатора разведслужб Эстонии Э.-Н. Кросса, в лесах находилось до 15 тыс. человек. Вместе с помощниками их было порядка 30 тыс.
Выражая точку зрения эстонской элиты, г-н Кросс утверждал, что для «лесных братьев» борьба с советской властью являлась, «насколько это было возможно», «честной войной» и «у них были ясные политические цели». Документы, имеющиеся в Государственном архиве России, проливают свет на эту «честную войну» «борцов за свободу». С конца 1944 по 1946 гг., в период наивысшей активности, «лесными братьями» было убито: сотрудников МВД и МГБ – 53, офицеров и бойцов Красной Армии - 5, бойцов истребительных батальонов – 30, представителей совпартактива – 126, других граждан – 330 человек. Эти цифры красноречиво свидетельствуют, что их борьба с советской властью в основном заключалась не в нападениях на воинские части и гарнизоны, а в убийстве мирных граждан, терроризировании населения, ограблении крестьянских хуторов, хищении скота и имущества. Подорвало их деятельность создание колхозов и депортация 1949 г., а также операции сил госбезопасности. Массовая сдача «братьев» началась в 1956 г., когда после венгерских событий у них пропала вера в помощь Запада.
И, наконец, последний политический миф эстонской этнократии, развенчанный  событиями вокруг «Бронзового солдата», - это миф о гражданском мире в эстонском обществе и об успешной реализации государственной программы интеграции русскоязычного меньшинства республики. СМИ Эстонии вынуждены признать: «События последних недель показали, что сотни миллионов крон, вложенных в реализацию упомянутой выше программы европейскими структурами, выброшены на ветер и все успехи интеграции общества, о которых столь громогласно заявляли власти страны в течение, по меньшей мере, последних десяти лет, есть просто фикция» [4].
 
 
Памятник воинам 20-й эстонской дивизии СС был водружен в центре Пярну в 2002 г., затем в результате международного скандала демонтирован, но вскоре вновь открыт в поселке Лихула, а затем переустановлен в Лагеди под Таллином, на территории Музея борьбы за освобождение Эстонии. Фото ИТАР-ТАСС.
 
 Те ученые и политики, представлявшие интересы нацменьшинств, которых привлекали к разработке программы интеграции, с самого начала предупреждали, что эта программа имеет в виду не интеграцию, а ассимиляцию. Во главу угла ставилось изучение неэстонцами эстонского языка, культуры, обычаев и традиций эстонского народа с целью их интегрирования в эстонское общество. Однако интегрирование означает не поглощение, не растворение, а сложение нескольких частей в единое целое. А о каком единстве может идти речь сегодня, если в стране спустя 15 лет существует как минимум две крупные общины, разделенные по признаку языка, происхождения, политических симпатий и даже правообладания? Их обслуживают два противостоящих медийных пространства. И барьер между русскими и эстонцами не снижается, а выстраивается всё выше и выше. Национальные меньшинства практически отстранены не только от решения общегосударственных вопросов, но и от решения проблем, касающихся их самих. Составляя почти треть населения республики, они представлены в высших органах законодательной и исполнительной власти лишь несколькими депутатами неэстонского происхождения в парламенте. Их представительство в других звеньях власти в 10 раз меньше эстонского. То же самое наблюдается на уровне топ-менеджеров. И только среди рабочих, особенно низшей квалификации, соотношение обратно пропорционально, хотя это совершенно не соответствует уровню образования русских в Эстонии. Вот почему даже симпатизирующее эстонским властям британское издание «Экономист» констатировало: «беспорядки, имевшие трагические последствия, напомнили, что значительная часть населения страны чувствует себя отчужденной – и этот факт нельзя просто так игнорировать» [3].
 
 
26 апреля 2007г., Таллин. Фото AFP.
 
На фоне апрельских событий особенно ханжескими кажутся заверения высших руководителей республики о единстве эстонцев и нацменьшинств. Именно так прозвучали, например, слова новоизбранного президента Т.Х. Ильвеса в интервью газете «Молодежь Эстонии»: «Я действительно верю, что все люди Эстонии, независимо от гражданства и цвета обложки паспорта, - мои и наши общие соотечественники. Мы живем в одной стране, правда, у нас разные корни, которые не надо скрывать и которых не надо стесняться, но у многих из нас одни и те же заботы, одни и те же надежды» [2].
 События 26 апреля и последующих дней были протестом некоренного населения против унижений и обид. Фактически громили не магазины и конторы, а расправлялись с государственной идеологией сегрегации. 15 мая было опубликовано заявление Антифашистского комитета Эстонии и Конституционной партии  Эстонии с оценкой этих событий. В нём, в частности, говорилось: «26 апреля изменило всех нас. Раньше мы верили, что …со временем эстонцы научатся уважать не только себя, но мнение, права и обычаи тех, кто вместе с ними строил эту страну. Мы надеялись, что интеграция двух языковых общин Эстонии достигнет успеха, несмотря на многочисленные ошибки. Мы надеялись, что когда-нибудь эстонская община найдет в себе силы отблагодарить живущих в Эстонии русских за то, что мы поддержали стремление эстонского народа к независимости. За то, что Поющая революция прошла бескровно. За то, что мы остались в независимой Эстонии. За то, что мы в течение 16 лет прославляли Эстонию во многих сферах – спорте, бизнесе, культуре. 26 апреля показало нам, что наши надежды были напрасны. Все, что произошло после 26 апреля, показало нам, что дальше будет еще хуже. Властные структуры Эстонии продемонстрировали нам, что диалога не будет» [4].
 
 
Апрель 2007. Подавление протестов. Фото AFP
 
Вместо того, чтобы честно признать, что причиной массового гражданского неповиновения и сопротивления является сегрегация национальных меньшинств, эстонские власти, надеясь убедить западных партнеров в собственной непричастности к нынешнему кризису, стараются «перевести стрелки» на Москву, которая якобы хочет «задавить маленькую Эстонию». Нынешний премьер республики А. Ансип договорился до того, что объяснил перенос памятника необходимостью «остановить постепенное подпадание Эстонии под контроль России.., единственной возможностью сохранить достоинство государства, а в дальнейшей перспективе - и само государство».
Жестокое подавление апрельских протестов силами полиции (около тысячи задержанных, свыше ста раненых, один погибший), антироссийская истерия, поднятая в эстонских СМИ и частично поддержанная в СМИ Запада, - всё это стимулирует радикализм и реваншизм. Глава эстонского совета старейшин народности сету И. Вананурм уже публично заявил, что после установки памятника «Бронзовый солдат» на его новом «правильном месте» пришел черед передвинуть эстонско-российскую границу на ее «правильное место».
Однако, несмотря на все попытки эстонской элиты размежеваться с Россией, всё же остается нечто, что роднит наши страны. И это не только наша общая почти трехсотлетняя история и сегодняшняя реальность, это ещё и наше общее будущее. 
 
 
Список литературы
 
[1] Лаар М. «Почему эстонцы не выносят бронзового солдата»// (Delfi Эстония) InoSMI.ru 05.05.069
 
[2] “Молодежь Эстонии” 13.03.07// http://www.moles.ee/07/Mar/13/index.php
 
[3] Дюков А. «Эксперт: Эстонские историки повторяют измышления нацистской пропаганды» Regnum Балтика 26.03.07// http://www.newspb.ru/allnews/802017/
 
[4] «Российская газета» 08.04 2005// http://www.rg.ru/arhiv/2005/04/08.html
 
[5] «Об участии эстонского легиона СС в военных преступлениях в 1941-45 гг.» Справка МИД России 12.02.04// http://www.denmark.mid.ru/712.html
 
[6] Дюков А. «Историк: В 1944 г. рядом с эстонским флагом висела свастика» Regnum Балтика 03.05.07// http://www.regnum.ru/news/822187.html
 


Читайте также на нашем сайте: 


Опубликовано на портале 20/05/2007



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика