Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Центр и Периферия: новые очертания диалога и противоречий

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Александр Салицкий

Центр и Периферия: новые очертания диалога и противоречий


Салицкий Александр Игоревич - доктор экономических наук, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН.


1. Начиная с 70-х годов прошлого века и вплоть до начала экономического подъема 2003-2006 гг. для мирового хозяйства в целом было характерно постоянное снижение темпов прироста ВВП. С 4.6% в 60-е годы этот показатель снизился до 3.5% в 70-е годы, 2.9% в 80-е и 2.6% в 90-е годы. Еще ниже были темпы роста в Центре – развитых государствах. Это означало, что в ходе кругооборота производительный капитал в странах Запада не мог быть реализован полностью.

Из реальной экономики капитал все более вытеснялся в торговую, финансовую и информационную сферу, а также за рубеж, где отдача на инвестиции была выше. Данное обстоятельство во многом определило характер глобализации, резкое усиление крупных ТНК и ТНБ, бурный рост информационного и телекоммуникационного сектора, сервисизацию экономики, а также политику развитых стран в отношении периферии. Возникшая в Центре «финансомика» в значительной мере подчиняла своим законам всю сферу взаимодействия между Центром и Периферией, реальная экономика ушла на второй план инвестиционного сотрудничества, в котором преобладало перемещение в отдельные (не все) развивающиеся государства сферы услуг (в том числе финансовых), а также трудоемких, энергоемких и грязных производств из Центра. Успехов в формировании конкурентоспособного сектора реальной экономики и ее диверсификации развивающимся странам удавалось добиваться не столько благодаря внешним факторам, сколько вопреки им.

В основу рекомендаций и требований правительств развитых стран и международных финансовых организаций по отношению к экономической политике развивающихся и переходных стран легли идеи неолиберализма. Обеспечение экономического роста, согласно этой доктрине, должно было базироваться на устранении препятствий для свободного перемещения между странами товаров, услуг и капитала, а также минимизации хозяйственной роли государства. Функции последнего предполагалось ограничить созданием благоприятного климата для иностранных инвестиций и осуществлением приватизационных программ. Фактически многие развивающиеся и переходные страны лишались возможности самостоятельного формирования промышленной структуры.

В ходе глобализации усиление роли внешних факторов в экономическом развитии оказало негативный эффект на общие темпы хозяйственного роста в мире. 90-е годы стали самым «медленным» десятилетием за послевоенный период. Больше других страдали страны, не сумевшие диверсифицировать экспорт (тропическая Африка, СНГ), а также государства, попавшие в «долговую петлю» и слишком широко открывшие внутренний рынок (Латинская Америка в 80-е годы [1], Россия). В ряде случаев значительный негативный эффект оказала либерализация финансовых рынков, приводившая к жестоким валютно-финансовым кризисам (Мексика, Ю.Корея, Таиланд, Индонезия, Малайзия).

Наоборот, страны, осторожно и селективно использовавшие внешние ресурсы, добились и более высоких темпов роста ВВП, и достаточно широкой промышленной диверсификации: наиболее яркие примеры такой политики показали Китай, Индия, отчасти страны Восточной Азии, некоторые мусульманские государства.

Таблица 1. ВВП на душу населения, тыс. долл. США (ППС, цены 2000 г.)

Страны и регионы

1960

1980

1990

2000

2005

Весь мир

4.0

6.2

6.9

7.8

8.8

Развитые страны

10.9

20.0

24.8

28.7

31.0

Развивающиеся страны

1.3

2.2

2.8

3.9

4.9

Латинская Америка

3.9

6.8

6.4

6.9

7.6

Азия

0.8

1.2

2.2

3.6

5.6

Китай

0.7

0.8

1.7

4.5

7.7

Индия

0.7

1.0

1.3

2.4

3.5

БСВ и Северная Африка

3.1

7.0

6.3

7.1

8.2

Африка (южнее Сахары)

1.7

1.6

1.4

1.3

1.4

Восточная Европа

8.9

13.4

13.9

15.2

17.4

Россия

8.9

13.8

13.4

6.9

9.9

Рассчитано по: Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет / Под ред. И.С. Королева. М.: Экономистъ, 2003; World Development Indicators 2006. Wash.: WB, 2006.

2. Некоторое представление о сдвигах в благосостоянии отдельных стран и регионов дают данные о душевом ВВП (табл. 1). С одной стороны, принципиально не изменилось разделение мира на богатый «Север» и бедный «Юг». Абсолютный разрыв в уровне душевых доходов между развитыми и развивающимися странами продолжает увеличиваться. Лишь Китаю в новом веке удалось его несколько сократить. В относительном выражении ситуация лучше: средние доходы в развитых странах в 1990 г. превышали аналогичный показатель развивающихся государств в 8.8 раза, в 2005 г. – в 6.3 раза. Главным образом этот положительный сдвиг, опять-таки, был достигнут благодаря высоким темпам экономического роста в Азии, особенно Китае и Индии.

С другой стороны, достаточно высокие темпы хозяйственного роста в этой части света и приближение стран Азии к среднемировым показателям дохода демонстрируют возможность выхода из традиционной связки «центр – периферия», где уделом последней является бедность, отсталость и зависимость. Значительное повышение экономического, образовательного и научно-технического потенциала в короткие исторические сроки само по себе содержит новое качество, определяя высокий жизненный настрой азиатских обществ. Относительно быстро сокращается и так называемый цифровой разрыв, еще недавно считавшийся непреодолимым препятствием для экономического развития.

Примечательно, что в лидеры мировой хозяйственной динамики в ходе глобализации вышли крупнейшие государства, где внешние факторы играют относительно меньшую роль, хотя и активно используются. Весьма выборочным в этих странах было использование неолиберальных экономических рецептов, высоким остается уровень защиты внутренних рынков. Наиболее стабильных темпов роста добился Китай, где государство сохраняет за собой контроль над ключевыми отраслями хозяйства, включая банки и внешнеэкономическую сферу.

Катастрофической остается социально-экономическая ситуация в тропической Африке. Она, помимо прочего, иллюстрирует крайне низкую эффективность экономического содействия со стороны развитых стран, в том числе по каналам официальной помощи развитию. Ослабление государств, в том числе из-за внешних причин (Афганистан, Ирак, Судан, Конго), превратило обширные районы в зону социального бедствия.

В 2003-2006 гг. мировой подъем экономической конъюнктуры распространился, наконец, на страны тропической Африки, где среднегодовые темпы прироста ВВП превысили 5%. Намного выше 7% был этот индикатор в Восточной и Южной Азии и около этой величины – в России. Неустойчивой оставалась хозяйственная динамика в Латинской Америке. Там, впрочем, заметно улучшилась платежеспособность: с 2002 по 2007 гг. золотовалютные запасы стран Латинской Америки и Карибского бассейна выросли со 157 до более чем 350 млрд. долл.

3. Можно с уверенностью говорить о сохранении разрыва в уровне жизни между богатыми и бедными странами. Но с учетом наблюдаемой динамики этот разрыв уже не выглядит столь глубоким, как в 60-е годы. Применительно к странам тропической Африки, несмотря на некоторое улучшение ситуации в последние годы, правомерно говорить о массовой социально-экономической деградации.

Заметим, что признаки последней довольно широко распространились по всему миру в годы глобализации, затронув не только развивающиеся и переходные страны, но и развитые государства. Дело в том, что почти повсеместный переход к радикальным рыночным стратегиям резко усилил социальное расслоение и региональную дифференциацию. Острую социоэтническую проблему представляют «острова» Юга на Севере.

Известно, что уровень и качество жизни – не одно и то же. Среди прочих поправок к уровню душевого дохода выявление качества жизни предполагает учет равномерности распределения доходов в данной стране: более равномерное распределение означает при прочих равных условиях и более высокое качество жизни. Ниже (табл. 2) приводятся данные о коэффициенте Джини в отдельных странах (чем ближе к 1 этот показатель, тем ниже равномерность распределения доходов). Хорошо видно отставание развивающихся стран в этой области. Заметим, что российский показатель (0.52-0.56) близок к латиноамериканскому.

Таблица 2. Неравномерность распределения доходов в отдельных странах

Страны

Коэффициент Джини

Страны

Коэффициент Джини

Япония

0.25

Индия

0.33

Германия

0.28

Таиланд

0.43

Франция

0.33

Китай

0.44

Италия

0.36

Нигерия

0.51

Великобритания

0.36

Мексика

0.55

США

0.41

Бразилия

0.59

Источник: Human Development Report 2005. Wash.: UNDP, 2005.

Международные программы пока не в состоянии оказать сколько-нибудь заметное смягчающее воздействие на разрыв в уровнях благосостояния развитых и развивающихся стран или способствовать ликвидации социальных разрывов в последних. Официальная помощь развитию сокращается в относительном выражении. В начале 90-х годов она составляла 0.33% ВВП развитых стран, к середине десятилетия этот показатель упал до 0.22% и несколько повысился (до 0.25%) к 2005 г. В абсолютном выражении этот поток возрос с 62 млрд.долл. в 1997 г. до 78 млрд.долл. в 2005 г.

Добиться существенного сокращения относительной и абсолютной численности населения, проживающего за чертой бедности, пока удалось лишь в Азии – в основном опираясь на собственные силы. Так, в КНР с 1990 по 2005 г. число жителей, располагающих менее чем одним долларом в день, уменьшилось с 360 млн. до 117 млн. человек. Аналогичный показатель в Индонезии составил 37 и 10 млн., во Вьетнаме – 33 и 7 млн., на Филиппинах – 12 и 9 млн. человек. В тропической Африке доля таких жителей составляет 46% населения.

Сокращение бедности и выравнивание уровня доходов – не только важнейшая социальная задача, но и действенный рычаг экономического роста. Более равномерное распределение доходов ведет к увеличению массового потребительского спроса. Эта закономерность хорошо прослеживалась в Азии на примере Японии и НИС первой волны. Крупные усилия в перераспределении доходов предпринимаются с 2003 г. в Китае.

Главной целью социально-экономической политики большинства азиатских государств остается расширение занятости. Решающими факторами выступают здесь рост внутренних инвестиций и отчасти – сервисизация хозяйства.

В масштабах всего третьего мира прямое воздействие ТНК на занятость населения оценивается как достаточно ограниченное. В начале 90-х годов на филиалах ТНК в развивающихся странах работало, по разным оценкам, от 17 млн. до 26 млн. рабочих мест. Это обеспечило занятость всего 1-2% экономически активного населения [2]. И хотя в 2005 г. эта цифра возросла до 60 млн. человек, принципиального решения проблемы на этом пути нет [3]. Тем более что, по некоторым расчетам, одно новое место на предприятии ТНК может означать потерю двух-трех рабочих мест в местной промышленности.

Международная трудовая миграция – важное, но паллиативное средство, тем более что ее рост сталкивается с растущими ограничениями в развитых странах. Число мигрантов из развивающихся стран в развитых государствах в 2005 г. составило 90 млн. человек. Объем денежных переводов на родину сравним с масштабами прямых иностранных инвестиций в развивающиеся страны: каждый их этих потоков составляет около 300 млрд. долл. в год.

Тенденция к сервисизации экономики для развивающихся стран в определенном смысле выгоднее, чем для развитых. Многие отрасли сферы услуг расширяются главным образом экстенсивно, поскольку механизировать и автоматизировать их невозможно. Так как производительность труда здесь ниже, чем в промышленности, увеличение числа занятых в секторе услуг для развитых стран означает общее снижение квалификации работников и нередко стагнацию доходов. Наоборот, для населения развивающихся государств занятость в сфере услуг – существенный шаг вперед по сравнению с работой в низкопроизводительном сельском хозяйстве или неформальном секторе.

В основе модернизации стран Азии остается, однако, индустриализация. В 2001–2005 гг. темпы роста промышленного производства опережали увеличение объема производимых услуг в КНР, Индии и Малайзии. Та же тенденция отмечалась в Монголии, Вьетнаме, Лаосе, Камбодже, Таиланде, Турции, Иране, Пакистане, Бангладеш, Узбекистане и Туркменистане. С учетом роста цен на нефть выросла и доля добывающей промышленности в ВВП стран-нефтеэкспортеров. В Сингапуре, на Филиппинах, в Индонезии и Республике Корея промышленный рост по темпам лишь немного уступал динамике третичной сферы.

4. Основное противоречие, выявившееся в ходе глобализации, можно сформулировать как сущностное различие между продолжением модернизации, ориентированной на внутренние цели и ресурсы, с одной стороны, и интеграцией в мировую экономику, с другой. Смешение цели и средства, чрезмерный упор на интеграцию чреваты срывом модернизационного процесса, что особенно ярко показал опыт ряда переходных стран, включая Россию. Иначе это противоречие можно представить как выбор между самостоятельным и зависимым развитием. Последнее почти неизбежно означает социальное расслоение и углубление анклавности, не оставляя государству достаточных рычагов перераспределения доходов. Усложняет ситуацию и то, что без участия в глобализации модернизация невозможна. Поэтому требуется исключительно взвешенная внешнеэкономическая политика, подчиненная, подчеркнем, внутренним целям и задачам модернизации, а в России еще и повышению нормы накопления.

Критика глобализации, достигшая своего пика после азиатского валютно-финансового кризиса 1997-1998 гг., как представляется, позволила определить более рациональный баланс между модернизацией, мирохозяйственной интеграцией и их социальной составляющей. В этом же направлении действует довольно мощная левая волна, возникшая в новом веке как реакция на издержки глобализации и социального расслоения.

Значительная часть стран Азии, ряд государств Латинской Америки (близкие к России по уровню дохода) добились существенных результатов в независимом развитии, что, помимо прочего, снизило роль «глобальных» институтов – МВФ, МБРР и ВТО, сделав их ареной более равноправных и острых дискуссий. Повысилось значение регионального сотрудничества, в том числе в финансовой области. Соответственно, расширяются возможности выбора путей развития и для других государств, тем более что валютно-кредитная монополия Запада, а с ней и возможность диктовать стратегии развития фактически стали достоянием прошлого. Повсеместно в развивающемся мире активизируются программы борьбы с бедностью. Не менее важно и то, что многие развивающиеся страны добились самообеспечения капиталом, чему способствует и региональное финансовое сотрудничество. На повестку дня в сохранении роста выходит новая проблемы – оживления платежеспособного спроса, решение которой немыслимо без серьезного пересмотра государственной налоговой политики – для более равномерного распределения доходов.

Несколько улучшило положение развивающихся стран повышение цен на сырьевые товары в 2002-2006 гг. Одновременно обостряется борьба за природные ресурсы и рынки сбыта, в которой появляются новые разграничительные линии между государствами и регионами. Усиление многополярности означает для России продуктивность многосторонней внешней и внешнеэкономической политики, ориентированной на стимулирование собственной модернизации. Сохраняются и «системные» противостояния между развитыми и развивающимися странами – по вопросам аграрного протекционизма Запада и особенно ЕС, свободы перемещения рабочей силы, списания долгов и др., где России в каждом случае следует руководствоваться конкретными политическими или экономическими интересами.

5. На фоне буксующих переговоров в рамках ВТО продолжающаяся либерализация торговли между развивающимися странами на основе преимущественно преференциальных региональных соглашений фактически означает, что ВТО отодвигается на второй план. Примерно та же участь может постигнуть в Юго-Восточной Азии МВФ и Мировой банк. Располагая теперь значительными валютными ресурсами, КНР не жалеет их на оказание финансовой поддержки соседним государствам (только Филиппинам в 2006 г. было предоставлено 2 млрд. долл. после безрезультатных переговоров этой страны с Мировым банком, до этого Китай выделил крупные льготные кредиты Индонезии и Вьетнаму).

Корректировка глобализации в сторону большего учета интересов развивающихся стран при активном участии Китая вполне возможна. И как раз регионализация оказывается инструментом такой корректировки. В какой-то мере этот процесс идет на смену «вашингтонскому консенсусу», заменяя традиционные линии противостояния Центр-Периферия более равноправными и конструктивными отношениями.

Глобализация и регионализация в чем-то дополняют, а в чем-то противоречат друг другу. Но главное, как представляется, заключается в том, что их полное осуществление может привести к формированию совершенно различных типов мировых систем. Если глобализация предполагает образование единой глобальной экономики и основанного на ней господства сильнейшей державы (монополярного мира), то экономическая регионализация влечет за собой создание нескольких взаимодействующих и конкурирующих группировок, служащих многополюсному управлению мировой системой. Зона свободной торговли «АСЕАН – Китай» уже становится одной из таких группировок. Теоретически подобные шансы есть и у ШОС, а также ССАГПС и СААРК.

Быстро укрепляется валютно-финансовое сотрудничество в латиноамериканском регионе, чему в немалой степени способствует упоминавший выше рост золотовалютных запасов стран Латинской Америки и Карибского бассейна. В феврале 2007 г. Аргентина и Венесуэла объявили об учреждении Банка Юга. Вскоре к ним присоединились Боливия, Эквадор и Парагвай, чуть позже – Бразилия (соглашение Кито от 3 мая). 29 июня на саммите в Асунсьоне официально объявлено об учреждении Банка Юга. Уже существует Латиноамериканский резервный фонд, в который входят Боливия, Венесуэла, Колумбия, Перу, Эквадор, а также Коста-Рика [4].

Понятно, что региональная кооперация укрепляет коллективные и индивидуальные переговорные позиции развивающихся стран, способствуя, опять-таки, более равноправному участию в глобализации. В результате ее развития в Азии снижается удельный вес вертикальных торгово-экономических связей (с развитыми государствами) и повышается доля горизонтальных (между развивающимися странами и НИС). Роль интеграционной платформы в значительной мере выполняет китайская экономика (рис. 1).


Рисунок 1. Внутриазиатские торговые потоки (по состоянию на 2004 г.) Примечание: на рисунке отражены внутриазиатские торговые потоки стоимостью свыше 10 млрд.долл.Источник: Direction of Trade Statistics. Wash.: IMF, 2005.

Современная модель модернизации стран Азии (которую можно было бы рекомендовать России и которой она в какой-то мере начала следовать в последние годы) включает несколько основных компонентов. Политическая стабильность обеспечивается благодаря просвещенной и постепенно демократизируемой авторитарной власти. Экономический динамизм достигается путем сочетания рынка с государственным регулированием. Капитал встроен в планы развития и лоялен государству. Кредитная сфера очень активна в финансировании реального сектора и производства. Это обеспечивает повышенную норму накопления (более 30% ВВП против 18% в России), что правомерно рассматривать в качестве важной предпосылки дальнейшего упрочения позиций Азии в мировой экономике. Следует подчеркнуть, что процесс накопления в возрастающей мере обеспечивается собственными финансовыми средствами и технологиями, развивающиеся страны очень активны в процессах регионализации, а более справедливое распределение доходов не сходит с внутриполитической повестки дня [5].

Примечания

[1] В 1970-1982 гг. внешний долг стран Латинской Америки вырос с 16 до 178 млрд. долл. Во многом дальнейшее нарастание долгов у развивающихся стран было обусловлено высокой ставкой ссудного процента на мировом рынке из-за очень высокой ставки рефинансирования в США. В 1980-1990 гг. совокупный долг 10 крупнейших развивающихся стран (Бразилия, Мексика, Индия, Индонезия, Аргентина, Китай, Турция, Ю.Корея, Таиланд, Малайзия) вырос с 244 до 620 млрд. долл., а к 2000 г. повысился до 1340 млрд. долл. На обслуживание долга в 2000 г. уходило 62.3% экспорта Бразилии, 64,5% - Аргентины, 43.3% - Мексики, 28.2% - Индонезии. Однако понижение ставки процента на рубеже веков, а также повышение цен на топливо и сырье в 2002-2006 гг. существенно смягчило долговое положение развивающихся стран. В то же время стремительно рос внешний долг США и некоторых развитых стран. Дефицит счета текущих операций в 2006 г. составил 850 млрд. долл. у США, 101 млрд. долл. у Испании, 56 млрд. – у Великобритании, от 20 до 40 млрд. у Португалии, Груции, Турции, Италии, Франции, Австралии.

[2] World Investment Report 1999. Foreign Direct Investment and the Challenge of Development. Geneva. 1999. P. 264.

[3] Ежегодный прирост рабочей силы в развивающихся странах составляет более 50 млн. человек.

[4] Туссен Э., Милле Д. Банк Юга против Всемирного банка. Le Monde Diplomatique (рус.), 2007, июнь, с. 18.

[5] В первые годы нового века рост доли государственных доходов и расходов в ВВП был характерен для стран с самой высокой хозяйственной динамикой: КНР, Казахстана, Индии, Вьетнама, Бангладеш, Таиланда. Напротив, в странах с низкими темпами прироста ВВП (Тайвань, Сингапур, Шри-Ланка) наблюдалось сокращение удельного веса бюджетных доходов и расходов.


Опубликовано на портале 17/08/2007



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика