Только за октябрь 2009 года в результате серии терактов в Пакистане погибли более 300 мирных жителей. Весьма кровавыми были и предшествующие месяцы года. 4 декабря в одной из мечетей столицы страны, Исламабада, прогремел взрыв, унесший жизни 35 человек, в том числе 17 детей. 8 декабря экстремисты, действующие под флагом ислама, провели четыре теракта. В Лахоре, главном городе крупнейшей провинции Пенджаб, взорвались две бомбы на рыночной площади. В результате 54 человека погибли, более 150 были ранены. В тот же день террорист-самоубийца подорвал себя в Пешаваре, главном городе Северо-Западной пограничной провинции, – 9 погибших. Взрыв в еще одной провинциальной столице, Кветте, стал причиной гибели 10 человек. Такова хроника преступлений экстремистов, вызывающая тревогу за судьбу пакистанцев, да и самой Исламской Республики Пакистан.
Обстановку в стране можно оценить как гражданскую войну или, во всяком случае, как ее начало. Пакистан оказался в эпицентре противостояния двух идеологических фронтов, охватывающих значительную часть исламского мира. По одну сторону в этом идейно-политическом столкновении находятся сторонники светского, либерального и умеренно прозападного пути, по другую — приверженцы исламистского, консервативного и антизападного направления развития.
Линия разлома
В приграничье между Афганистаном и Пакистаном проходит широкая высокогорная гряда, простирающаяся с северо-востока на юго-запад. Населены горы независимыми пуштунскими (афганскими) племенами. Эти племена не привыкли платить налоги каким-либо властям, напротив, сами получали от них плату за пропуск караванов через горные перевалы и отказ от нападений на равнинные поселения. В этих местах пуштуны и приютили бежавших из Афганистана исламистов после разгрома режима «Талибан» осенью 2001 года силами западной коалиции и национального Северного альянса.
Тогда же в этой труднодоступной полосе, формально принадлежащей Пакистану, окопалось и интернациональное подполье: «Аль-Каида» во главе с Усамой бен Ладеном и Айманом аз-Завахири (вторым человеком в организации); узбекские боевики из группировки «Исламское движение Узбекистана» во главе с Тахиром Юлдашевым; некоторое число чеченцев; выходцы из китайского Синьцзян-Уйгурского района и даже из мусульманской провинции Аракан Союза Мьянмы (Бирмы).
В 2004–2005 годах уже среди самих пуштунов появилось Пакистанское движение «Талибан» (ПДТ). В полный голос оно заявило о себе во время крупномасштабного внутриполитического кризиса, начавшегося в стране в марте 2007 года. Тогда военно-парламентский режим во главе с президентом Первезом Мушаррафом начал персональные перестановки (со своего поста был уволен Главный судья Верховного суда), которые привели к нарушению баланса в политической системе.
Этим воспользовались экстремисты, как местные, так и иностранные. Из опыта ближневосточного противостояния они заимствовали и перенесли на незнакомую с такими приемами почву жестокое и эффективное «оружие» — подрывника-смертника. Их главным «достижением» стало убийство 27 декабря 2007 года г-жи Беназир Бхутто, популярного политического деятеля, бывшего премьер-министра, лидера ведущей Пакистанской народной партии.
Такой поворот событий подтолкнул к проведению достаточно честных и свободных выборов. Победила партия Бхутто, президентом стал муж Беназир — Асиф Али Зардари, сменивший генерала Мушаррафа. Однако перемены не принесли спокойствия. Общество до сих пор расколото, причем главным образом не по социальной или этнической, а все по той же идеологической линии, разделяющей прозападный и исламистский фронты.
Общий враг, разные акценты
Исламисты выступают против вмешательства внешних сил в дела Пакистана. Все плохое, что происходит в стране, они объясняют влиянием Запада. Главную угрозу исламисты видят в желании Америки навести свой порядок в регионе, в том числе с помощью военного присутствия в Афганистане. В Пакистане американских войск пока нет, но исламисты настаивают, что они вот-вот туда придут. Повышенную озабоченность вызывают, например, известия о вводе отряда американских морских пехотинцев для охраны посольства США в Исламабаде или слухи о том, что операции в Пакистане проводит известное американское частное сыскное агентство «Блэкуотер». Многие желают прекращения террористической войны, но хотят добиться этого собственными силами. Широко распространены настроения, что американцы должны уйти из региона, после чего можно будет договориться с экстремистами, которые оставят в покое мирное население.
В Пакистане, по последним оценкам, проживает 175 млн человек (6-я страна в мире по численности населения). Идейно мотивированных, по-исламистки настроенных традиционалистов среди взрослого населения, безусловно, меньшинство. Сюда относится значительная часть сословия богословов, очень разросшегося за последние годы. Богословы-клирики пронизывают все поры общества — как сельского, так и городского. Мусульманское духовенство (из-за отсутствия иерархии это сочетание является не вполне корректным) состоит из служителей в сотнях тысяч мечетей, наставников в мактабах (начальных школах), медресе и дар-уль-улумах (духовных школах и семинариях), из судей в религиозных шариатских судах, из служителей при многочисленных мазхарах (гробницах святых).
Под крылом радикального духовенства находится, по оценкам, 10–15 тыс. медресе по всей стране. Есть еще и «нейтральные» учебные заведения, которые дают, однако, главным образом религиозное, ограниченное по набору дисциплин и широте знаний образование.
Общество в Пакистане, вместе с тем, весьма разношерстно: наряду с традиционными слоями есть масса людей, получивших современное образование, солидное число обеспеченных лиц, а также пограничные в материальном и культурном плане прослойки, находящиеся между традиционным и современным сегментами.
Значительная часть пакистанцев живет как бы в двух измерениях. Одной своей стороной они «повернуты» в сторону внешнего мира, в том числе западного. На Западе, прежде всего в США и Англии, постоянно проживают их родственники и земляки. Число пакистанцев в бывшей их метрополии — Великобритании превосходит, по оценкам, полмиллиона человек, примерно столько же их в США. Поэтому западное влияние в стране весьма ощутимо. Кроме того, многие пакистанцы едут получать высшее образование на Запад. Помогает им в этом традиционно хорошее знание английского языка. Культурные установки образованных пакистанцев обычно не носят радикально антизападного характера, хотя и могут иметь определенный налет антиамериканизма, сочетаясь с патриотизмом и чувством мусульманской идентичности.
Можно утверждать, что пока наибольшим влиянием в Пакистане обладают группы, выступающие за современное светское развитие и относящиеся, как правило, к средним слоям. Консервативно настроенные элементы обычно бедны и неустроенны. Но хотя сторонников традиционализма, особенно радикального исламизма, в стране явное меньшинство, не следует забывать, что любые революции и гражданские войны инициируются небольшими группами. Так что трудно сказать, как развернутся события в будущем. Многое будет зависеть от положения в соседнем Афганистане, с которым Пакистан связан как неразделенный брат, «сиамский близнец», чьим общим «хребтом» является пуштунский пояс.
Попытка договориться
Осенью 2008 года пуштунский северо-запад Пакистана охватила волна насилия и террора. Справиться с ней властям тогда не удалось, и они позволили сторонникам исламских порядков установить их явочным путем. В феврале 2009 года центральное правительство, опираясь на широкую поддержку в обществе, заключило с местным пуштунским Движением за установление шариата (ДУШ) соглашение, легализовав стихийное введение в ряде мест исламских законов. В ответ «легальные исламисты» обещали воздерживаться от крайних форм насаждения своих порядков и насилия над людьми. К маю месяцу стало очевидно, что обещания своего они не выполнили. Попытка договориться, пойдя на уступки, привела к негативному результату – перемещению главных сил пакистанских талибов в район наибольшего влияния ДУШ, округ Сват Северо-Западной пограничной провинции.
В начале мая 2009 года правительство отдало приказ армии о наступлении на силы талибов в Свате и соседнем округе Бунер. За полтора месяца армия подавила сопротивление боевиков. Мирным жителям (прежде всего женщинам, старикам и детям) талибы позволили выбраться из зоны боев. Число беженцев, по некоторым данным, превысило 1 млн. Их пребывание во временных лагерях превратилось в головную боль для правительства.
Контртеррористическая операция пакистанских войск во многом напоминает борьбу российской армии с исламистами-ваххабитами в Чечне в 1999–2000 гг. Однако исламисты-талибы в пуштунской части Пакистана скорее организованно отступили, чем оказались разгромлены.
Новый этап борьбы с ними начался в середине октября и проходил на территории независимых племен, главным образом в политическом агентстве (округе) Южный Вазиристан, Территория племен федерального управления (ТПФУ). И вновь талибы, по всей видимости, ушли от ударов, временно затаились и применили тактику ответных террористических операций, страшные результаты которых приведены в самом начале статьи.
Талибы и исламизация
Талибы опираются не только на идеалы, но и на ожидания тех, кто идет в их отряды. В распоряжении экстремистов большие средства – выручка от производства наркотиков в Афганистане и поступления от богатых доброжелателей, в основном из стран Персидского залива. Рядовые талибы — это в основном молодые пуштуны (реже западные пенджабцы). Большинство пуштунов являются выходцами из независимых племен. Молодое горское население хочет улучшения своего социального и материального статуса. Некоторые из них идут на смертельно опасные действия и самопожертвование в расчете на награду, которую они получат в загробной жизни, и признание со стороны родных и соплеменников.
Их руководители, находящиеся под идейным воздействием «Аль-Каиды», хотят принципиально другой политической организации общества и государства как в Пакистане, так и в мире в целом. В планах сторонников праворадикальной утопии — строительство исламского государства как очага идеального миропорядка, по примеру исламского эмирата афганских талибов.
Перспектива превращения Пакистана в эпицентр исламского экстремизма пугает. Она может реализоваться, по-видимому, лишь при поддержке или по инициативе силовых структур, сильнейшей из которых является армия, прежде всего сухопутные войска.
Часть влиятельных военных в Пакистане уже твердо стоят на антиамериканских, антизападных позициях. По мнению некоторых аналитиков, это связано со сменой поколений в армейском руководстве. На место «американского» поколения – тех, кто получил образование и прошел подготовку на Западе, в первую очередь в США и Великобритании – приходит новое, которое называют собственно пакистанским. Оно начинало службу в армии во времена правления проводившего исламизацию генерала М. Зия-уль-Хака (1977–1988 гг.). Это поколение генералов и старших офицеров, во-первых, очень религиозно (признаком чего, кстати, служат длинные бороды, которые ранее в армии запрещались), а во-вторых, патриотично. Их возмущают нарушения пакистанского воздушного пространства американскими самолетами – беспилотниками, управляемыми с баз в Афганистане. В 2009 году зафиксировано более 40 полетов беспилотников над полосой ТПФУ. Генералам, разумеется, известно, что поражающие цели самонаводящимися ракетами беспилотные самолеты оказались эффективным средством борьбы с террористами, против которых с мая 2009 года ведет упорную борьбу почти 30-тысячная группировка пакистанских сухопутных войск. Однако под давлением военных президент и правительство направляют регулярные протесты Вашингтону, требуя прекратить полеты или передать беспилотники в распоряжение Пакистана.
Характерен еще один недавний эпизод. США приняли решение выделить Пакистану $7,5 млрд на пять лет (по $1,5 млрд в год) в рамках закона Керри-Лугара, но вместо благодарности получили взрыв возмущения. Дело в том, что американские законодатели потребовали в обмен на деньги гарантий, что средства будут использоваться по назначению и не пойдут на поддержку терроризма. Кроме того, американцы попросили установить более жесткий контроль гражданского аппарата Пакистана над военными и спецслужбами. Узнав об этом, армия возмутилась и заставила политическую элиту опротестовать условия предоставления помощи.
При этом нынешнее руководство страны во главе с Зардари и сам президент крайне непопулярны. По опросам общественного мнения, их поддерживают только 20% населения, армии же доверяют 90% пакистанцев. Так что не исключена перспектива прихода к власти военных. При этом решающим будет вопрос, какой курс они начнут проводить. Переход Пакистана с позиций стратегического партнера Запада (официально – главного союзника США вне НАТО по борьбе с терроризмом) на позицию стратегического противника вызовет колоссальные изменения, включая опасность использования ядерного потенциала в террористических целях.
Угроза ядерного терроризма
У Пакистана уже готово, по разным данным, от 50 до 90 ядерных боезарядов, и он наращивает темпы их производства. Располагает он и разнообразными средствами доставки ядерных боезарядов – самолетами F-16 и Mirage-5, баллистическими и крылатыми ракетами тактического и стратегического назначения.
Хотя разочарованность американцев господствующими в Пакистане настроениями очевидна, США не намерены уходить из страны. Прежде всего – как раз из-за опасности ядерного экстремизма, который может расползтись из Пакистана по всему исламскому миру. Возможно и обострение ситуации в Южной Азии, где все более значимым партнером США становится Индия.
В 80-х годах прошлого века США преследовали узкую и во многом ложную цель, стремясь любыми средствами заставить СССР уйти из Афганистана. В результате именно они упустили превращение Пакистана, который был их союзником в борьбе с Москвой, в ядерное государство. Не проявив в тот период должной бдительности, Вашингтон позволил Исламабаду воспользоваться секретами, украденными из Европы, и не смог надавить на Китай, чтобы тот не передавал технологии изготовления ядерных боезарядов Пакистану.
На двух стульях
В начале 1980-х годов у Китая с Пакистаном были доверительные отношения из-за сложностей с общим соседом – Индией. Китайско-советские отношения были крайне натянутыми ввиду расхождений по поводу Вьетнама и Афганистана. КНР только налаживала связи с Вашингтоном, пытаясь не нарушить принципы своей политики по Тайваню.
Ныне мы очень далеки от расклада тех времен. Китай находится на пути превращения в глобальную державу, в какой-то мере равновеликую США. В ближайшем к себе регионе он осуществляет политику замирения с соседями. Соответственно, улучшились его связи с Индией, а отношения с Пакистаном перестали носить особый привилегированный характер.
США пока демонстрируют настрой на долговременное партнерство с Китаем, и тот отвечает согласием. Поддерживая достаточно тесные связи с Вашингтоном и Пекином, Исламабад сидит на двух близко стоящих стульях. Но если в дальнейшем геополитические пути Китая и США разойдутся, он может провалиться между ними. Если же Пакистан все-таки выберет одно из направлений, оно, скорее всего, будет китайским.
Большинство пакистанцев сегодня намного лучше относятся к Китаю, чем к США. В свою очередь, Пакистан для Китая имеет важное экономическое и стратегическое значение. Через него Пекин проложил путь к Индийскому океану, построив Каракорумское шоссе. Дорога через Каракорум, напоминающая один из маршрутов Великого шелкового пути, выводит китайцев на сооруженный с их же помощью порт Гвадар, расположенный недалеко от «устья» Персидского залива – Ормузского пролива. Так что через Пакистан в будущем могут пойти нефть и газ для северо-западных китайских территорий.
Распад или консолидация?
В случае неудачного выбора правильного внешнеполитического курса и продолжения серии провалов во внутренней политике Пакистан (или то, что от него останется) превратится в оспариваемое геополитическое пространство, область перекрестного влияния.
Сегодня с трудом верится в возможность развала Пакистана. Более чем за шесть десятилетий существования страна обрела, казалось бы, естественные размеры, имеет солидную экономическую базу, в основе которой лежит крупнейшая ирригационная система бассейна Инда. Сложилась общепакистанская элита, существует «стальной каркас» государства в виде армии и гражданской бюрократии, основы которого заложили еще англичане в колониальный период. Но при этом велики и вызовы: быстро растущее население, ухудшение экологических условий, нарастание центробежных тенденций, давление неблагоприятных внешних обстоятельств.
Выход из патовой ситуации пока не просматривается, а потому возможны различные варианты. Ясно одно – кризис пакистанской государственности будет иметь самые существенные последствия не только для ближневосточного региона, но и для всего мира.
Читайте также на нашем сайте:
«О пакистано-индийских отношениях» Сергей Каменев
«Гибель Бхутто и судьба Пакистана» Вячеслав Белокреницкий