Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

«Движение возмущенных» в Испании: новая форма социального протеста

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Сергей Хенкин

«Движение возмущенных» в Испании: новая форма социального протеста


Хенкин Сергей Маркович – профессор МГИМО (У) МИД России, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН, доктор исторических наук.


«Движение возмущенных» в Испании: новая форма социального протеста

Мирный захват жителями Испании городских площадей ознаменовал превращение пассивных обывателей в решительно настроенных граждан. В чем причины этого движения? Каков его социальный и идейно-политический облик? Как оно влияет на политический процесс в стране и как соотносится с массовыми протестными выступлениями в других странах и регионах?

В мае 2011 г. улицы и площади 60 испанских городов заполнили десятки тысяч людей, требовавших изменения правительственной политики и проведения в стране глубоких политических и социально-экономических реформ. На центральных площадях столиц многих испанских автономий участники манифестаций разбили палаточные лагеря, в которых жили несколько недель.

Подобные выступления в городах Испании имели место и в дальнейшем. Эти протестные акции получили название «движение возмущенных». Массовость и долговременный характер движения свидетельствуют, что оно выражает интересы и чаяния многочисленных групп испанского общества. А 15 октября испанские «возмущенные» вышли на улицу уже как составная часть манифестаций протеста, охвативших многие страны мира.

В лице «возмущенных» Испания обрела социальное движение нового типа, которое самоорганизуется снизу, посредством социальных сетей Интернета, вне традиционных каналов партийной мобилизации и СМИ.

В чем причины появления на свет этого движения? Каков его социальный и идейно-политический облик? Как оно влияет на политический процесс в Испании и как соотносится с массовыми протестными выступлениями, происходившими или происходящими в других странах и регионах? Эти вопросы сейчас активно обсуждаются в экспертном и политологическом сообществе.

Болевые точки испанской модели развития

Для немалого числа наблюдателей появление «движения возмущенных» стало неожиданным. В научной и политической среде давно утвердилось представление об испанском демократическом транзите 70-х годов прошлого века как едва ли не эталонном в рамках «третьей волны» демократизации. Так же высоко оценивалось и социально-политическое развитие страны в последующие три десятилетия. Действительно, Испания добилась внушительных успехов. После 36-летнего господства франкистской диктатуры здесь утвердился режим либеральной демократии. Динамично развивалась экономика, интенсивно шла социальная модернизация общества. После многовековой изоляции Испания интегрировалась в европейские институты и стала играть значительно более заметную роль на международной арене.

Однако в реальной жизни все обстояло далеко не так гладко. Экономическое благополучие скрывало многочисленные проблемы, зачастую превращавшиеся в хронические. Их решение постоянно откладывалось «на потом». Мировой глобальный кризис резко изменил ситуацию. Испания наряду с Грецией, Италией, Португалией и Исландией вошла в число самых неблагополучных стран ЕС (так называемая группа PIIGS). Некоторые испанские политологи и экономисты, констатируя наступление конца эпохи, начавшейся с приходом демократии, и исчерпанность принятой тогда модели политического и экономического развития, заговорили о необходимости «второго перехода» [1].

Глобальный экономический кризис прервал динамичное развитие испанской экономики последних десятилетий. Произошел обвал промышленного производства, резко возросли бюджетный дефицит и задолженность, в острейшую проблему превратилась безработица (затронувшая примерно 5 млн чел., или 21,5% трудоспособного населения). Негативные внешние эффекты наложились на структурные диспропорции, нерешенные социально-экономические проблемы. Кризис больно ударил по трем несущим опорам сложившейся модели развития – строительству, иммиграции и туризму.

Многие годы крупномасштабное жилищное строительство было «локомотивом» испанской экономики. По некоторым оценкам, вклад этой отрасли в ВВП составлял 15%, в ней было занято 13% экономически активного населения. Благодаря строительству оживилась торговля, росли сфера обслуживания, производство и продажа автомобилей и т. д. Банки предпочитали финансировать строительные компании и отказывали в кредитах промышленности. Падение спроса нанесло тяжелый удар по рынку недвижимости.

В условиях глобального кризиса заметно снизилась и роль иммиграции – второго «кита» модели экономического развития. Ее лавинообразный рост в докризисный период (по темпам увеличения численности переселенцев Испания опережала тогда другие европейские страны) явно замедлился: страна стала менее привлекательной для гастарбайтеров. А расходы на социальную поддержку иммигрантов, потерявших работу, превратились в дополнительную нагрузку для испанских властей.

Упадок переживает также приоритетная для экономики туристическая отрасль, еще недавно процветавшая и обеспечивавшая работой миллионы людей. Качество услуг, предоставляемых ею, резко упало, притом что цены на них выросли. К тому же из-за проблем с экологией многие местные пляжи оказались загрязненными.

В период кризиса выявились недостаточная диверсификация, технологическая отсталость, неконкурентоспособность испанской экономики.

Уровень социального неравенства в Испании – один из самых высоких в Западной Европе. Доходы 10% самых богатых испанцев в 7,6 раза превышают доходы 10% самых бедных [2]. При этом разница в доходах постоянно увеличивается. Оклады административно-управленческого персонала – одни из самых больших в ЕС – продолжали в период кризиса возрастать (в 2009 г. они увеличились на 15%). В то же время заработная плата «среднестатистических» испанцев снижалась даже в «тучные» предкризисные годы, потеряв в 1995–2005 гг. с учетом инфляции 4% покупательной способности. Средняя зарплата в Испании – одна из самых низких в ЕС – в два раза меньше, чем в Германии, Голландии и Великобритании. В 2010 г. 20,8% испанцев жили ниже уровня бедности (на 2,7% больше, чем в 2009 г.) [3].

В особенно тяжелом положении находится молодежь. В 2010 г. 40,1% молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет были безработными, 15,6 % не работали и не учились. Те из них, кто трудится, зачастую вынуждены выполнять работу ниже своей квалификации (по уровню этого несоответствия Испания лидирует среди 34 стран ОЭСР). Более половины молодых людей от 18 до 34 лет (54,2%) живут со своими родителями, так как часто не имеют средств на приобретение собственного жилья. Все больше молодых испанцев с университетскими дипломами вынуждены уезжать из страны и работать за границей. Президент Давосского форума Клаус Шваб предрекал в конце 2010 г., что ситуация в Испании может привести к молодежной революции, новому маю 1968 г. [4].

Явные признаки неблагополучия присутствуют в политической системе Испании, что во многом связано с отсутствием внутрипартийной демократии. Партии здесь строятся по иерархическому принципу, носят каудильистский характер. Все решения принимаются так называемым «секретариатом», формируемым партийным лидером и очень узким кругом его доверенных лиц. Они назначают и смещают партийных функционеров, составляют предвыборные списки депутатов, в их руках партийная касса – все это независимо от того, находится партия у власти или в оппозиции. Власть партийного лидера всеобъемлюща. Сместить его невозможно. Если он уходит, то по собственной воле. Правительство и партийный аппарат формируются по принципу личной преданности лидеру, при этом профессиональные качества и политический вес назначенцев зачастую в расчет не принимаются. В партиях отсутствуют открытые дискуссии. Выступить против руководящей группировки – значит поставить крест на своей карьере в организации. Изменить что-либо можно, лишь получив доступ к «уху лидера».

Избирательная система также не отличается демократизмом. С 1977 г. существуют так называемые закрытые списки, применяющиеся на парламентских, автономных и муниципальных выборах. Избиратель голосует за список кандидатов, предложенных партией. Очередность фамилий кандидатов определяется партийным аппаратом и не может быть изменена. Голосовать можно только за весь список, при этом новые фамилии в него добавляться не могут.

При таких выборах народных представителей у избирателей нет связи с конкретным лицом, к которому можно было бы обращаться с просьбами и требовать отзыва в случае неудовлетворенности его деятельностью. Кандидатов на руководящие должности назначают партии. Единственный путь для претендента – включение его фамилии в список, который составляется партийным аппаратом. Подавляющее большинство депутатов и сенаторов неизвестны избирателям. Ситуация усугубляется гигантской населенностью избирательных округов, насчитывающих порой миллионы жителей и не разделенных на районы (Мадрид, Барселона, Валенсия, Севилья). Кандидаты знают, что никого не представляют. У них нет легитимности, необходимой для противодействия воле партийного руководства.

Система закрытых избирательных списков ведет, с одной стороны, к отчуждению людей от политики, с другой – к олигархизации партий, ухудшению качества депутатского корпуса. Одновременно выхолащивается принцип разделения властей, так как парламент и правительство, состоящие из депутатов, прошедших по закрытым спискам, подчиняются власти партий. Испанский правовед Г. Ариньо Ортис называет современную избирательную систему страны порочной, «превращающей депутатов в марионеток в руках партий» [5]. Примечательно, что в Испании существует широкое согласие по вопросу о необходимости реформирования избирательной системы. Однако лидеры партий прекрасно понимают, что, проведя такую реформу, они лишатся своего доминирующего положения в политической системе.

В серьезном реформировании нуждается судебная система. Конституция 1978 г., порвав с традиционной зависимостью судебной власти от исполнительной, устанавливает принцип ее независимости. Однако на практике это не реализуется. Если в первые годы демократии члены Генерального Совета судебной власти избирались самими судьями, то с 1985 г., после изменения законодательной нормы, их стали избирать депутаты нижней и верхней палат парламента, то есть члены политических партий. Новый порядок сделал этот высший орган судебной власти Испании политизированным. В нем идет постоянная борьба между представителями различных партий, парализующая его работу.

Партийные блоки присутствуют и в Конституционном суде. На деле Конституционный суд не играет отводимой ему Основным законом роли арбитра при рассмотрении заявлений о неконституционности законов и парламентских актов, разрешении споров о разграничении полномочий между государством и региональными автономиями, а проводит в жизнь волю исполнительной власти. По словам испанского правоведа Х. Банаклоче Палао, «главные проблемы, с которыми сегодня сталкивается испанская юстиция, связаны с отходом от модели, установленной Конституцией. Чем более политизировалась судебная власть, принимая во внимание политические интересы либо национальных, либо националистических партий – при неоценимом и необъяснимом сотрудничестве с ними Конституционного суда, – тем более неэффективной и дистанцированной от граждан и защиты их прав она становится» [6].

Среди испанцев распространено мнение о пристрастности и необъективности судей. В 2009 г. только 27,4% респондентов согласились с тем, что «суды наказывают виноватых независимо от того, кто они» (66,8% с этим не согласились) [7].

Проблемы испанского правосудия этим не ограничиваются. Так, расширение прав автономных областей в судебной сфере, предпринятое в 1990 г. по решению Конституционного суда, привело к отсутствию координации действий между органами судебной власти в центре и на местах, нечеткости в разграничении полномочий. Стоит также вопрос острой нехватки кадров и недостаточного финансирования. В Испании меньше судей, чем во многих других странах Европы, судопроизводство отличается медлительностью, накапливается множество дел, по которым годами не выносятся решения. Неудивительно поэтому, что престиж судебной системы среди широких слоев населения весьма низок. Промедление с ее реформированием чревато подрывом устоев правового государства.

Реформ требует и государство автономий. За свое более чем 30-летнее существование оно доказало жизнеспособность, уберегло многонациональную страну от дезинтеграции. Вместе с тем в начале ХХI в. выявилась его неспособность эффективно ответить на вызовы националистических сил во многих автономных сообществах (прежде всего – в Стране Басков и Каталонии), которые стремятся изменить «правила игры» во взаимоотношениях с центром, настаивая – в каждом случае по-своему – на перераспределении финансовых потоков, усилении культурной и лингвистической автономии, более широком представительстве за рубежом. Проблемы регионов усугубляются просчетами в управленческой политике: нецелевым и бесконтрольным расходованием средств, разбуханием административного аппарата автономий. Испанский профессор Ф. Кастаньон назвал свою книгу, посвященную состоянию дел в государстве автономий, метким словом «бесхозяйственность» [8].

В ряду многочисленных факторов, вызывающих недовольство населения, упомянем также широкомасштабную коррупцию, поразившую различные сферы общественной жизни. Судя по опросам общественного мнения, проведенным в 2009–2010 гг., многие испанцы убеждены в том, что коррупция превратилась в интегральную часть политической и экономической системы страны. Граждане отмечают, что властные структуры не соблюдают принцип социального равенства. По мнению 74,1% опрошенных, «обеспеченные люди имеют явные налоговые льготы по сравнению с людьми среднего достатка». По данным другого опроса, 56% респондентов убеждены, что «самое важное условие для того, чтобы разбогатеть в испанском обществе, – это иметь хорошие связи и развивать их» (только 18% придерживались мнения, что для этого «нужно иметь хорошие идеи и стараться развивать их») [9].

Примечательно, что Испания принадлежит к числу стран ЕС с наиболее низким уровнем межличностного доверия. Особенно низок уровень доверия к политикам. 61,1% респондентов согласились с тем, что «большинство политиков занимаются политикой только потому, что могут извлечь личную выгоду». А по мнению 76%, «те, кто находятся у власти, всегда ищут личную выгоду» [10]. Видя глубокий разрыв между традиционно сильным в Испании идеалом социальной справедливости и каждодневными реалиями, значительная часть общества утратила веру в действенность политики и относится к ней весьма цинично.

В годы кризиса социальная напряженность в Испании резко возросла. Правительство Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) приняло целый ряд антикризисных мер (инвестиции в общественные работы, снижение ставки банковского процента, увеличение финансирования предприятий, отмена или сокращение отдельных налогов, программа поддержки экспорта и т. д.). Был взят курс на технологическое обновление испанской экономики, повышение роли науки и образования. Однако эти меры не принесли желаемого результата. Власти не смогли справиться с лавинообразным ростом безработицы, бюджетного дефицита и внешней задолженности. Внутренняя ситуация, греческий кризис и давление руководителей ЕС побудили правительство осуществить в мае 2010 г. переориентацию своей экономической политики: на смену курсу на повышение производства и спроса населения пришли монетаристские решения – в частности, сокращение на 5% заработной платы государственных служащих, замораживание значительной части пенсий, отмена одноразовых выплат в связи с рождением ребенка, уменьшение на 600 млн евро объема помощи развитию и т. д. Основной целью новой программы стало сокращение бюджетного дефицита с 11,2% в 2009 г. до 3% в 2013 г. [11].

«Смена вех» вызвала волну критики в испанском обществе. В лагере недовольных оказались не только консервативная оппозиция в лице Народной партии (НП), набиравшая политические очки, но и многие сторонники правящей ИСРП, упрекавшие ее за измену традиционным социал-демократическим принципам.

Несмотря на критику в свой адрес, правительство продолжало следовать курсом жесткой экономии. В августе 2011 г. ИСРП и НП подавляющим большинством голосов добились принятия поправки к Конституции, устанавливающей потолок дефицита государственного бюджета. Поправка гласит, что к 2020 г. дефицит бюджета центра и регионов не должен превышать 0,4% ВВП. Эта мера была принята по предложению Германии и Франции, которые призвали страны ЕС, попавшие в воронку долгового кризиса, прописать в законах ограничения на дефицит госбюджета, чтобы вернуть доверие инвесторов. Десятки тысяч испанцев протестовали против изменения Конституции. Главный мотив недовольства состоял в том, что поправка утверждалась в парламенте без консультации с населением и без учета его мнения путем референдума [12].

Социальный и идейно-политический облик движения

«Движение возмущенных» возникло в общей атмосфере недовольства испанцев функционированием многих элементов политической и экономической системы. Датой его рождения считается 15 мая 2011 г., когда в ряде городов Испании прошли протестные манифестации. Их превращение в Движение 15-М произошло спонтанно: после завершения демонстраций многие люди решили продолжать протестовать, но были вытеснены с площадей полицией. Действия властей встретили сопротивление «возмущенных», вернувшихся на площади и разбивших здесь палаточные лагеря. По словам участников движения, мирный захват городских площадей ознаменовал превращение пассивных обывателей в критически настроенных граждан, стремящихся участвовать в политике глубоко и по-настоящему. «Возмущенные» предстали как субъект политики, показав, что не являются «товаром в руках политиков и банкиров» [13].

Как и подобает общественному движению, «возмущенные» не имеют четких организационных рамок и определенного состава участников. По последнему показателю, «демонстрации 15-М» и Движение 15-М – далеко не одно и то же. Немало вышедших протестовать в этот день не участвовали в последующих акциях. В то же время многие обитатели палаточных лагерей не были участниками манифестаций 15 мая. Движение объединяет людей разных профессий, социального статуса, возрастов – работающих и безработных, домохозяек и иммигрантов, молодых и пожилых. Барьеры, отделяющие людей друг от друга в повседневной жизни, здесь сломаны.

Основную массу участников движения составляют молодые люди. Испанская молодежь шла к активным протестным акциям через разочарование в окружающей ее реальности и осознание отсутствия жизненных перспектив. Желание действовать пришло не сразу. Долгое время будущие «возмущенные» разделяли конформистские настроения, пребывали в состоянии апатии, считая невозможным изменить существующее положение дел или повлиять на него. Вот типичное признание 27-летнего жителя Галисии, окончившего факультет политики и права, два года проработавшего, а затем ставшего безработным: «Я принадлежу к поколению, годами жившему в миражах ирреальности и избалованному своими семьями, которые, отвергая авторитарные догмы франкизма и нужду, предлагали нам в изобилии материальное благосостояние, помощь, свободу, образование. Погруженные в эти миражи, многие думали, что у нас будет все, что жизнь будет удовольствием… Но постепенно наступило пробуждение, иллюзиям пришел конец. И дело не только в кризисе. Долгое время мы бессильно наблюдали, как разрушается наше будущее – из-за массового распространения временных трудовых контрактов, жалких заработков, недостижимости приобретения собственного жилья… Наши иллюзии развеялись…» [14].

Определенное представление о «возмущенных» дает социологическое исследование мадридского фонда «Альтернатива». Оно проводилось в конце мая в г. Саламанке среди более 250 обитателей палаточных лагерей и участников ассамблей – общих собраний «возмущенных». Выводы во многом совпадают с заключениями экспертов в других городах Испании: большинство участников движения – люди в возрасте от 19 до 30 лет, имеющие университетское образование. 67% респондентов заявили, что они студенты. В целом речь идет о людях информированных и знающих о проблемах, с которыми сталкивается испанское общество. Это опровергает распространяемое рядом испанских СМИ представление о «возмущенных» как аполитичной, не занимающей определенной позиции части населения. Если по Испании в целом 20% избирателей не могут или не хотят определить свое место на шкале идеологической самоидентификации, то среди «возмущенных» эта цифра составляет всего 12%. На шкале самооценок, где цифра 1 соответствует крайне левой, а цифра 10 крайне правой позиции, их средний показатель составляет 2,84 балла [15].

Среди «возмущенных» выделяются две категории: «активные» и «нерегулярно участвующие». «Активные» – сторонники постоянных действий, работавшие в комиссиях и ночевавшие в палаточных лагерях. Они составили твердое ядро движения – примерно треть его участников. «Нерегулярно участвующие» относились к «активным» с одобрением и симпатией, хотя сами чаще всего не ночевали в палаточных лагерях и не посещали диспуты. На уже упоминавшейся идеологической шкале самооценок «активные» позиционируют себя по сравнению с нерегулярно участвующими как более левые [16].

Имея политические убеждения, «возмущенные» не участвуют в выборах, а если участвуют, то голосуют, как правило, не за ИСРП и НП, определяющие направление испанской политики, а за мелкие партии. В муниципальных выборах, состоявшихся 22 мая, во время активных протестных действий, участвовало лишь 56% «возмущенных», причем подавляющее большинство отдало голоса мелким партиям (79%), а еще 8% опустили в урны незаполненные бюллетени или испортили их [17].

«Возмущенные» резко критикуют испанскую демократию, основные партии и другие политические институты, которые, не представляя интересы граждан, превращают политический и избирательный процесс в пустой ритуал. Участники движения бичуют всё увеличивающуюся пропасть между господствующим меньшинством и огромным большинством населения, а также коррупцию, поразившую различные сферы общественной жизни. По их мнению, главные виновники всего этого – «политики, наши так называемые представители, действующие совместно с экономическими властями, которые контролируют политические партии. Рынки навязывают сокращение социальных расходов» [18].

В отличие от многих европейских стран, где массовые протестные действия стали реакцией на антикризисные меры жесткой экономии, в Испании «возмущенные» выступают прежде всего против политического управления экономическим кризисом. Массовым сознанием здесь овладела идея, что дело в политиках, которые переложили расходы по преодолению кризиса на граждан, а не на финансовый капитал, виновный в его развязывании. Примечательно, что в 2009–2011 гг. число испанцев, воспринимающих политиков и политические партии как «главные проблемы страны», выросло в два раза [19]. Вопрос сокращения социальных расходов не стал для протестующих первоочередным. Люди, вышедшие на улицы, требуют прежде всего улучшения политической системы, совершенствования и углубления демократии. Они выступают за то, чтобы сделать испанскую демократию реальной. В понимании многих из них это означает действительное разделение властей, пропорциональную избирательную систему, новые формы гражданского участия. На манифестациях наиболее часто повторялся лозунг: «Нет, нет, они нас не представляют».

При этом «возмущенные» вовсе не отказываются от выдвижения социально-экономических требований. Они добиваются большей социальной справедливости, обвиняя банкиров и политиков в снижении заработной платы, распространении временных контрактов, повышении сроков выхода на пенсию, сокращении пенсионного обеспечения, увеличении налогов, урезании социальных услуг, но прежде всего – в существовании 5 млн безработных и 1,5 млн семей, не имеющих доходов.

«Возмущенные» глубоко обеспокоены не только ситуацией в Испании. Они высказываются за смену глобальной парадигмы развития, за то, чтобы «сделать распределение благ… между Севером и Югом более справедливым». Они требуют переориентации политики ЕС, который «превратился в инструмент на службе финансовых властей и крупных корпораций, полностью игнорирующий интересы европейских народов» [20].

Цели движения глубоко гуманистичны. В центре политической и экономической жизни, по мнению «возмущенных», должна быть человеческая личность. «На нас лежит ответственность за перестройку мира, за то, чтобы сделать его лучше для тех, кто идет за нами», – считают они [21].

Заметим, что разумные и здравые предложения сочетаются у «возмущенных» с утопическими и анархистскими. Так, группа бунтарей шла на майской манифестации под транспарантом «Либертарного и автономного блока», на котором было написано: «Мы хотим всего. Мы хотим сейчас!» Другое их требование – «Политика без политиков. Вся власть ассамблеям!» [22].

Для «возмущенных» характерен отказ от насильственных действий. По словам участников, «движение отвергает любой путь насилия» [23]. Возможно, они извлекли уроки из других выступлений (в Сиэтле, Праге, Женеве), где небольшие группы сторонников насильственных действий нанесли урон всему протестному движению. Массовые акции в Испании в целом проходили без каких-либо эксцессов. Исключением стал широко известный инцидент в Барселоне в июне, когда радикально настроенные молодые люди попытались помешать депутатам войти в здание местного парламента для обсуждения бюджета на 2011 г. Таким образом они выражали свой протест против запланированного в проекте бюджета сокращения социальных расходов. Акция сопровождалась оскорблениями в адрес депутатов и нанесением ущерба зданию парламента. 32 политика, в том числе председатель правительства каталонской автономии Артур Мас, смогли попасть в парламент только с помощью вертолета и бронированных полицейских фургонов. Обитатели палаточного лагеря в Барселоне, равно как и «возмущенные» по всей Испании, отмежевались от этих действий [24]. Разумеется, и среди «возмущенных» есть меньшинство, настроенное внесистемно. Но его представители в основном также выступают за ненасильственные действия, сознавая, что это даст больший эффект и большую поддержку [25].

Оcновная масса «возмущенных» борется за свои идеалы в рамках существующей общественной системы, стремясь развить демократический потенциал испанской конституции 1978 г. По словам участницы движения, преподавателя Клаудии Альварес, «нас называют антисистемной силой, стремясь опорочить. На это отвечаем: мы не против системы, это система против тебя» [26]. Испанский автор Б. де ла Куадра считает «движение возмущенных» «скорее демократическим, чем левым», поскольку оно не выдвигает традиционных для испанских левых требований отказа от монархии и замены ее республикой, ограничения влияния католической церкви на государство, не ставит под вопрос рыночную экономику и не настаивает на усилении общественного сектора в ущерб частному [27].

«Возмущенные» по всей Испании стремятся координировать свои действия. В июне представители 25 городов (примерно половины из числа охваченных движением) достигли минимального консенсуса, включавшего в себя требования реформы избирательной системы и разработки законодательства по борьбе с коррупцией [28]. В целом, однако, «возмущенные» сознают в своих действиях отсутствие конкретной и целостной идейно-политической платформы, неразработанность системы приоритетов в общенациональном масштабе. «Мы критикуем капитализм, а что делаем сами? Нужно бороться за конкретные цели, а мы от этого очень далеки», – говорит один из участников движения [29]. В определенном смысле можно сказать, что «возмущенные» четко знают, чего не хотят, но не вполне представляют себе, чего хотят.

Социальное движение нового типа

Отличительная особенность «движения возмущенных» состоит в отсутствии организационного центра, лидеров и иерархии. Решающую роль в создании движения сыграли социальные сети. Виртуальное общение многократно усилило мобилизующую роль организаций гражданского общества «Реальная демократия сейчас», «Молодежь без будущего» и других, звавших людей на улицы. Опыт Испании показал возможности Интернета в кратчайшие сроки с минимальными затратами мобилизовать большие группы населения. Еще вчера совершенно незнакомые люди разных профессий и возрастов объединились в борьбе за общие интересы.

В ходе опросов большинство участников заявляли, что примкнули к движению благодаря социальным сетям. Иерархия причин, побуждающих людей участвовать в массовом протестном движении, выглядит так: возможность выразить свое возмущение; «изучение несправедливостей существующей системы»; «изучение того, как достичь консенсуса»; «изучение механизмов функционирования социального движения»; «знакомство с интересными людьми»» [30].

Формы деятельности «возмущенных» – ассамблеи, а также комиссии, обсуждающие положение дел в определенных сферах (экономика, образование, положение женщин, экология и др.) и разрабатывающие предложения. Основными территориальными единицами, где проходили ассамблеи, были муниципалитеты и городские кварталы. Только в Мадриде в «движение возмущенных» были вовлечены 80 муниципалитетов и 41 городской квартал [31]. На площадях, где проводятся ассамблеи, нет старших. Каждый может выступить и изложить свою точку зрения, царят полное равенство, атмосфера доброжелательности и взаимного уважения. Решения принимаются на основе консенсуса. «Площадь – это пространство для протеста и предложений. Это своего рода гигантская школа, в которой люди различных возрастов учатся не кричать, слушать, принимать во внимание иные точки зрения и участвовать в работе ассамблей», – говорит 20-летняя студентка [32]. На площадях начала складываться специфическая протестная субкультура, отличительные признаки которой – плакаты, листовки, гитары, песни.

Отношения в движении строятся по горизонтальному принципу (в противовес вертикальному, доминирующему в традиционных партиях и организациях). По существу, «возмущенные» стремятся к «прямой демократии», полагая, что чем меньше регулирования и посредников между управляющими и управляемыми, тем лучше. Участники движения высоко оценивают роль ассамблей, считая их отличительной чертой «принятие решений всеми». К достоинствам ассамблей относят то, что они «вызывают чувство принадлежности к группе», а также «побуждают к собственным размышлениям по проблемам, представляющим общий интерес».

Казалось бы, ассамблеи создают самые благоприятные условия для демократического обсуждения и принятия решений. Однако на практике выявляются серьезные проблемы. Во-первых, ассамблеи встают на путь превращения в бюрократические структуры. Их проведение становится ритуалом, чем-то сакральным. На них обсуждаются все вопросы, в том числе практического характера, вовсе не требующие обсуждения. К обюрокрачиванию ассамблей ведет также создание ими многочисленных комиссий и подкомиссий. В числе главных недостатков ассамблей опрошенные «возмущенные» называли «отсутствие быстроты в принятии решений» (60,2%), «трудности координации с другими регионами» (30,9%), «монополизация дискурса немногими людьми» (20,1%) [33]. Один из активистов движения заметил, что «все больше людей отдалялись от движения, полагая, что ассамблеи не очень эффективны» [34].

Во-вторых, столь же «священной» становится необходимость всеобщего согласия по обсуждаемым вопросам. Между тем достижение консенсуса (его не следует путать с единомыслием) оказывается делом трудным, так как нередко есть несогласное меньшинство, блокирующее принятие решений. В результате воля большинства не может быть проведена в жизнь.

Возникает принципиально важный вопрос: служит ли «движение возмущенных», основанное на горизонтальных связях, развитию демократии или, напротив, создает на ее пути проблемы?

Примечательно, что среди «возмущенных» существуют разногласия в отношении организационных форм их действий. Одни отстаивают самостоятельность движения, видя в нем «зародыш горизонтальной революции». Другие, напротив, заявляют о необходимости превратить его в политическую партию и стремятся к контактам с левыми силами [35].

Можно ли провести аналогию между «движением возмущенных» и массовыми движениями протеста в арабских странах, проходившими примерно в то же время? Безусловно, «арабская весна» повлияла на зарождение протестного движения в Испании. Об этом говорят многие «возмущенные». Оба феномена имеют общие признаки: мобилизация широких слоев населения через Интернет, «символический» захват площадей, массовое участие молодежи, лишенной жизненных перспектив. Однако есть и принципиальное различие. В арабских странах население протестовало против авторитарных порядков, требуя демократизации; в Испании же речь идет об улучшении, совершенствовании уже давно существующей демократии.

Трудно согласиться и с аналогией между «возмущенными» и участниками событий в мае 1968 г. во Франции. Если французская молодежь, протестуя против пороков системы, была вполне удовлетворена своим социально-экономическим положением (впоследствии немало бунтарей стали респектабельными буржуа), то в Испании на улицы вышли представители «потерянного поколения», разочарованные в жизни и не имеющие перспектив.

«Возмущенные», при всей специфичности, ближе скорее к антиглобалистским движениям, выступающим против господства финансового капитала, за социальную справедливость в обществе. Эта близость стала особенно заметна 15 октября с.г., когда по 700 городам в 80 странах мира синхронно прокатилась волна протестов. Испанские «возмущенные» тоже были в этом ряду. Более того: если восстановить хронологию событий, Испания – точнее, центральная площадь Мадрида Пуэрта дель Соль – стала инициатором протестных движений в зоне стран давно консолидированной демократии, подхватив эстафету «арабской весны». «После Мадрида движение распространилось и охватило страну, Европу, мир. Возмущение возникло, сформировалось и, похоже, не исчезнет в демократических странах. В движении участвовали Париж, Лондон, Брюссель, Афины, Рим, Тель-Авив, Нью-Йорк, Сантьяго-де-Чили. Оно приобрело всемирный характер, подтверждением чему стало 15 октября», – писал испанский еженедельник «Cambio-16» [36].

«Возмущенные» и испанское общество

Гражданское общество в Испании существовало всегда. На разных поворотах истории гордые и независимые по характеру испанцы нередко вступали в конфликт с государством, попиравшим их интересы, отстаивая свое человеческое достоинство. Немало взрывов гражданской активности было и в годы демократии. Некоторые из них (например, массовые манифестации против участия страны в войне с Ираком или после терактов в Мадриде в марте 2004 г.) на короткое время оказывались в центре общественного внимания, другие (протестные акции за достойное жилье, качественное медицинское обслуживание и образование) оставались незамеченными.

Но таких массовых и длительных проявлений гражданской активности, как нынче, испанская демократия еще не знала. Дремавшие в годы глобального кризиса широкие общественные слои вдруг всколыхнулись. «Возмущенные» разбудили общество, заставив миллионы людей задуматься над условиями своего существования, приковав их внимание к проблемам, действительно требующим решений. Участники движения превратили бессилие и страх, овладевшие многими, в надежду на лучшее будущее. По словам испанского автора, протест, который вывел на улицы сотни тысяч людей, сопоставим с притягательной силой мощного магнита. У «возмущенных» есть свои лозунги, но каждый гражданин может добавить к ним собственные требования, так как «коллекция обид, нанесенных гражданам политиками, огромна» [37].

В октябре 2011 г. 73% опрошенных испанцев считали, что «возмущенные» правы. 63% полагали, что протестное движение должно продолжаться, поскольку оно «отражает гнев людей последствиями кризиса, в котором они не виноваты, и разочарование действиями политиков по части защиты и представительства интересов граждан». Вместе с тем только 20% респондентов так или иначе участвовали в манифестациях и 8% – в работе ассамблей [38].

С наибольшей симпатией к «возмущенным» относятся молодежь и сторонники левых партий, считающие, что у движения есть будущее. Доля поддерживающих движение среди электората ИСРП заметно выше, чем среди сторонников НП (79% против 55%) [39]. Немалая часть избирателей НП относится к движению сдержанно-скептически, прогнозируя его скорый закат. Некоторые видные деятели консервативного лагеря оценивают деятельность «возмущенных» чисто негативно. По мнению бывшего председателя правительства Испании и лидера НП Х.М. Аснара, это – «радикальное антисистемное движение, тесно связанное с крайне левыми». А председатель правительства автономного сообщества М.Э. Агирре видит в нем «зерно тоталитаризма» [40].

Многие политические партии Испании, признав справедливость ряда требований «возмущенных», опасаются, что непартийное движение подорвет доверие к партиям и отнимет у них голоса избирателей. В ряде мест полиция, руководствуясь указаниями местных властей, выдворяла обитателей палаточных лагерей с площадей. В Барселоне в мае действия полиции привели к тому, что 121 человек получили легкие ранения [41].

Накануне выборов 20 ноября муниципалитет Мадрида запретил проведение манифестаций в 110 общественных местах, включая площадь Пуэрта дель Соль, где зародилось Движение 15-М. (На автономных и муниципальных выборах в мае 2011 г. и всеобщих в 2008 г. число мест, запрещенных для проведения манифестаций, было, соответственно, на 42 и 45 меньше.) [42] Несмотря на запрет, за день до выборов сотни «возмущенных» собрались на «Пуэрта дель Соль». Никаких столкновений с полицией не было.

Популярность движения пытаются использовать разные политические силы. Так, в ходе кампании по подготовке к внеочередным парламентским выборам 20 ноября 2011 г. была образована Партия гражданского движения 15 мая. Всеобщая ассамблея «возмущенных» отмежевалась от нее, подчеркнув, что «Движение 15-М с самого начала является непартийным». Присвоение новообразованной партией этого названия означает «отсутствие уважения» к «движению возмущенных». От ее кандидатов потребовали отказа от использования названия движения [43].

«Движение возмущенных» оказало определенное влияние на результаты национальных и региональных выборов. Обратимся вначале к итогам автономных и муниципальных выборов, состоявшихся 22 мая – через неделю после того, как движение вышло на политическую сцену. Обследование, проведенное социологом из Севильи М. Хименесом Санчесом и основанное на результатах выборов в 89 муниципалитетах Испании с населением свыше 75 тыс. человек, свидетельствует, что влияние «возмущенных» весьма заметно. Доля проголосовавших «протии всех» и опустивших в урны незаполненные бюллетени оказалась в 2011 г. самой большой после выборов 1987 г. По сравнению с предыдущими муниципальными выборами 2007 г. эта доля возросла, соответственно, на 127 и 157 тыс. (1,1%). За две ведущие партии было подано на 1 млн голосов (6%) меньше, причем наибольшие потери понесла ИСРП. Разумеется, отказ от заполнения бюллетеней и голосование «против всех» может объясняться разными причинами. Однако весь социально-политический контекст свидетельствует, что «возмущенные» внесли весомую лепту в этот критический настрой. Характерно также, что больше всего протестных голосов на выборах было в тех муниципалитетах, где они наиболее активно вели себя [44].

«Возмущенные» повлияли и на результаты внеочередных парламентских выборов, состоявшихся 20 ноября. Накануне выборов они призывали избирателей не голосовать за две ведущие партии Испании, обычно в совокупности собирающие свыше 80% голосов и контролирующие политический процесс. Их действия и призывы – наряду с целым рядом других факторов – привели к определенному результату. Традиционный бипартизм заметно ослаб. В 2011 г. НП и ИСРП собрали на 10,4% голосов меньше, чем на предыдущих парламентских выборах 2008 г. (73,5% против 83,8%) [45]. Конечно, решающую роль в этом сыграло беспрецедентное в истории испанской демократии поражение ИСРП, потерявшей 4,3 млн сторонников. Однако НП, завоевавшая абсолютное большинство мест в нижней палате парламента (186 из 350) и одержавшая самую большую победу в своей истории, набрала только на 600 тыс. голосов больше, чем в 2008 г. (Между прочим, это на 400 тыс. голосов меньше, чем набрала ИСРП в 2008 г., когда она одержала победу, не получив абсолютного большинства в кортесах.) Следы влияния «возмущенных» прослеживаются и в росте доли абсентеистов (с 26,1% в 2008 г. до 28,3% в 2008 г.), а также количества бюллетеней: незаполненных (с 1,1% до 1,4%) и «против всех» (с 0,6% до 1,3%) [46].

* * *

«Движение возмущенных» поставило целый ряд вопросов. Назовем два из них, едва ли не главных. Является ли это протестное движение преходящим моментом или устойчивым фактором испанской политики? Способны ли испанские консерваторы, которые только что пришли к власти, решить или хотя бы смягчить проблемы, которые вызвали его к жизни?

Время покажет. Но как бы там ни было, духовное обновление, которое пережили сотни тысяч испанцев благодаря деятельности «возмущенных», не пройдет бесследно.

Примечания:

[1] España. El final de una epoca. Madrid, 2009, p. 9-10.

[2] Reacciona. Madrid, 2011, p. 114.

[3] Ibid, p.114-117.

[4] Ibid, p.123-24.

[5] España. El final de una epoca, p.37.

[6] Ibid, p.138.

[7] Сlaves de razon practica. Junio 2011, № 213, p.12.

[8] F.Castaño. El despilfarro. La sangria de la España autonomica. Madrid, 2011.

[9] Claves de razon practica. Junio 2011, № 213, p.12.

[10] Ibidem.

[11]. Discurso del Presidente del Gobierno…Madrid, miercoles, 12 de mayo de 2010 – http: // www.la-moncloa.es/recursoslamoncloa/paginalprimir.html.

[12] El Pais, 28.08.2011.

[13] Hablan los indignados. Propuestas y materiales de trabajo. Madrid, 2011, p.26.

[14] Klaudia Alvarez, Pablo Gallego, Fabio Gandara y Oscar Rivas. Nosotros, los indignados. Las voces comprometidas del 15-M. Barcelona, 2011, p.36-37.

[15] Especial 15-M. Zoom Politico, 2011/04, p.7-8.

[16] Ibid., p.14.

[17] Ibid., p.10. 19.06.

[18] El Pais, 23.05.2011.

[19] Especial 15-M. Op.cit., p. 20

[20] Klaudia Alvarez, Pablo Gallego, Fabio Gandara y Oscar Rivas. Op.cit., p.20, 46.

[21] Ibid., p. 21.

[22] http:// a-est.info/index.php?option=сom_сontent&view=article&id=6…

[23] El Pais, 19.06.2011.

[24] Ibid, 16.06.2011.

[25].Ibidem.

[26] Klaudia Alvarez, Pablo Gallego, Fabio Gandara y Oscar Rivas. Op.cit., p.16.

[27] El Pais, 22.06.2011.

[28] Ibid., 26.07.2011.

[29] Ibidem.

[30] Especial 15-M. Op.cit., p.13.

[31] El Pais, 29.05.2011.

[32] Cuadernos de pedagogia, 2011, № 414, р.15.

[33] Especial 15-M. Op.cit., p.13.

[34] Klaudia Alvarez, Pablo Gallego, Fabio Gandara y Oscar Rivas. Op.cit., p.56.

[35] Hablan los indignados. Propuestas y materiales de trabajo, p.55.

[36] Cambio-16, 2011, 17 oct., p.16.

[37] El Pais, 3.06.2011.

[38] Ibid., 24.10.2011.

[39] Ibidem.

[40] Cambio-16, 2011, 17 oct., p.16.

[41] El Pais, 28.05.2011.

[42] Ibid., 30.10. 2011.

[43] Ibid., 24.10.2011.

[44] Especial 15-M. Op.cit., p.21-27.

[45] El Pais, 20, 21.11.2011.

[46] Ibidem.

Читайте также на нашем портале:

«Баскский национализм: метаморфозы развития» Сергей Хенкин

«Испания: антикризисная стратегия и императивы модернизации» Петр Яковлев

«Испания – еще один «больной человек» Европы?» Петр Яковлев


Опубликовано на портале 02/12/2011



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика