Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Балканы: прошлое, настоящее и будущее

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Петр Искендеров

Балканы: прошлое, настоящее и будущее


Искендеров Петр Ахмедович – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.


Балканы: прошлое, настоящее и будущее

Балканский полуостров традиционно занимает особое положение на экономической и политической карте Европы. Но лишь в конце XIX – начале XX века Россия и другие европейские великие державы полностью осознали его выходящее за рамки одного континента стратегическое значение. Уже ставшие крылатыми сравнения балканского региона то с «мягким подбрюшьем», то с «пороховым погребом» Европы лишь в малой степени отражают степень его геополитической значимости.

Накануне Первой мировой войны борьба великих держав за сферы интересов и союзников на Балканском полуострове особенно обострилась. В этой борьбе можно проследить четкие параллели с сегодняшним днем. Именно в балканском регионе «сталкивались и переплетались интересы противостоящих друг другу коалиций: Тройственного союза и Тройственного согласия, которые, готовясь к кровавой схватке, пытались заполучить на Балканах новых союзников». Кроме того, именно данный регион являлся «объектом непосредственной экспансии великих держав и был исходной базой для ее расширения в бассейне Средиземного моря, в Северной Африке, на Ближнем Востоке» [1].

Вот некоторые характерные выдержки из публикаций столетней давности. «Судьба всей Западной Азии решится на Балканах. Балканы служат воротами в Переднюю Азию, а воротами на Балканы является Сербия» – писала румынская газета «Журналь де деба» [2]. Ей вторила влиятельная газета Австро-Венгрии «Будапешти хирлап»: «Из Константинополя лежит открытый путь в Малую Азию и к сирийскому побережью, а по Багдадской железной дороге – к Персидскому заливу» [3].

Еще более четкие формулировки давал известный британский публицист Д.Э. Бакер: «Балканы и Малая Азия занимают самую важную стратегическую позицию в мире. Они представляют собой ядро и центр Старого Света, разделяют и одновременно связывают три материка: Европу, Азию и Африку… Балканы и Турция могут быть использованы Англией для ведения войны, а также для торговли. Они расположены в месте, откуда можно угрожать и вести нападение против трех континентов…» [4]

Аналогичные выводы делал и один из ведущих югославских историков-балканистов М. Скакун, указывавший, что географическое положение, открывающее «ворота трех континентов», сделало Балканы «постоянной целью великих держав». Поэтому «за их взаимными столкновениями и договоренностями, касающимися данного региона, можно следить непрерывно, начиная с середины прошлого века...» [5]. По его словам, в мире нет другого региона, в котором за последние сто лет происходило бы такое количество крупных и малых войн, вооруженных столкновений, мятежей и восстаний. Скакун приходил к выводу, что балканская «бочка с порохом» являлась не проявлением воли самих балканских народов, а была преимущественно следствием эгоистических интересов великих держав. В то же время интересы балканских народов являлись во всех исторических ситуациях более или менее схожими, а то и идентичными, а их правители толкали народы к взаимным столкновениям [6].

Со Скакуном спорит один из ведущих российских исследователей, В.Н. Виноградов. Он соглашается, что Балканы «воистину представляли собой политический пороховой погреб», но уверен, что «основная доля вины за внесение взрывоопасного материала на том этапе падала на правительства государств Юго-Восточной Европы» [7].

Первая мировая война стала для многих балканских народов временем распада многовековых огромных империй и воссоздания на их обломках национальной государственности (албанцы, словенцы, хорваты) или завершения национального объединения (греки, румыны, сербы). Широкую популярность обрел лозунг использования общеевропейского военного конфликта великих держав в интересах национального освобождения и объединения. Все без исключения национальные программы, реализовывавшиеся балканскими государствами в годы Первой мировой войны, имели ярко выраженный великодержавный характер. Исторические аргументы и расширительно трактуемые международно-правовые нормы служили обоснованием для создания той или иной балканской державы в максимально широких границах. Специфика ситуации заключалась в том, что Первая мировая война застигла страны и народы региона врасплох: они только-только начинали восстанавливаться после двух кровопролитных балканских войн. Объективно ни Сербия, ни Болгария, ни Румыния, ни их соседи не были заинтересованы в новом разрушительном военном конфликте. Но они очень быстро осознали, какие выгоды сулит им участие в войне, планы которой разрабатывались во властных коридорах великих держав.

Несмотря на сложность и противоречивость международной обстановки накануне Первой мировой войны, внешнеполитические приоритеты большинства балканских стран в ту пору не вызывали сомнений. Сербия и Черногория однозначно ориентировались на Антанту и Россию, с которой их связывали глубокие исторические традиции борьбы за национальное освобождение и государственное строительство. Турция открыто занимала прогерманскую позицию. Основные дипломатические баталии в то время развернулись вокруг Болгарии. Российская дипломатия считала выгодным нахождение Белграда и Софии в одном военно-политическом блоке или хотя бы взаимное сотрудничество между ними, что позволяло им совместно и при покровительстве России реализовывать, говоря словами тогдашнего министра иностранных дел С.Д. Сазонова, собственные «национальные идеалы».

Однако, в отличие от Сербии, перспективы участия в Первой мировой войне Болгарии оставались неопределенными вплоть до сентября 1915 года. Хотя статус побежденной стороны во второй Балканской войне объективно толкал Софию в объятия коалиции Центральных держав, симпатии к Антанте – отождествлявшейся в первую очередь с освободительницей-Россией – в болгарском общественном мнении были сильны. 22 октября 1914 года российский посланник в Софии А.А. Савинский сообщал Сазонову: «Ко мне по нескольку раз в день поступали и поступают письменные и устные заявления учреждений, групп и отдельных лиц с выражением самых горячих чувств государю императору и России, с предложением услуг добровольцев. Я указал Радославову (главе кабинета – П.И.), что правительство систематически подавляет эти чувства, что мне тоже документально известно и что, таким образом, он ведет политику вразрез с общественным мнением. В ответ на мои замечания Радославов, фактически делавший против России всяческие гадости, утверждал 19-го, впрочем, как и ранее, что против нас никогда не пойдет и что он скоро докажет, что он – друг России» [8]. В сентябре 1915 г. такое доказательство последовало – в виде вступления Болгарии в войну против России и Сербии на стороне Тройственного союза.

Что же касается Румынии, то, по справедливому замечанию С.Д. Сазонова, эта страна высматривала, «где в данный момент сила, чтобы выступить на ее стороне» [9]. Такой момент настал в 1916 году, когда Румыния под влиянием широких, но расплывчатых и неконкретных обещаний Англии, Франции и России вступила в войну на стороне Антанты.

Однако наиболее сложные маневры великих держав накануне и в первые годы войны происходили вокруг Греции. Главная линия противоречий на греческой политической сцене проходила между королем-германофилом Константином и проантантовски настроенным премьер-министром Элефтериосом Венизелосом. При этом греческий нейтралитет не стеснял в действиях ни одну из враждующих группировок. Однако к весне 1916 года симпатии Афин к Антанте стали проявляться все сильнее, и главной причиной стал переживавшийся Грецией в ту пору, как и сейчас, острейший финансовый кризис. К концу апреля дефицит государственного бюджета вследствие расходов на мобилизацию достиг астрономической для того времени суммы в 300 млн франков, причем ежедневно он возрастал на 900 тысяч франков [10]. Вот как оценивала ситуацию в Греции британская газета «Вестминстер газет»: «Экономическое положение отчаянное. Финансы истощены. Армия голодает. Господствует всеобщее недовольство» [11]. В сложившейся ситуации греческое правительство обратилось к державам Антанты с просьбой о предоставлении стране срочного внешнего займа на сумму в 150 млн франков, угрожая в случае отказа провести демобилизацию армии, что могло привести к падению всех балканских фронтов [12]. В итоге Антанта дала свое согласие. В 1917 году греческий король Константин под давлением Англии, Франции и России отрекся от престола, и страна вступила в войну на стороне Тройственного согласия.

Параллели между происходившим на Балканах и вокруг Балкан сто лет назад и сегодняшней ситуацией в регионе отнюдь не случайны. Ныне – после падения Берлинской стены, развала СССР и кровавого распада Югославии – на Балканах разыгрывается новая геополитическая партия, в которой присутствуют те же политические и экономические методы убеждения и принуждения. Главное (печальное для Российского государства) отличие заключается в том, что Москва за последние два десятилетия растеряла в регионе многих друзей, а на Западе так и не приобрела надежных союзников. При этом основное геополитическое противостояние на Балканах все явственнее выстраивается по линии Россия – Европейский союз. Государства региона вновь, как и столетие назад, реализуют политику, так или иначе связанную с интересами великих держав, их военно-политических и политико-экономических блоков и альянсов. Только сегодня вместо Антанты и Тройственного союза свои балканские партии разыгрывают Россия и Европейский союз, причем последний во многих случаях действует в связке с Вашингтоном.

Современный этап в развитии отношений ЕС и Балкан следует отсчитывать с 10 июня 1999 года. В этот день Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1244 по Косово, согласно которой в сербском крае учреждалась Миссия ООН по делам временной администрации и размещались под ооновским мандатом многонациональные миротворческие силы КФОР, оперативное руководство которыми осуществляли генералы НАТО. Однако в тени этого события осталось решение, принятое в тот же день в Кельне на саммите Евросоюза. Документ носил название «Пакт стабильности для Юго-Восточной Европы» и был призван закрепить новую стратегию евроатлантических структур на балканском направлении – в исторически сложившейся сфере геополитических интересов России. Среди его положений наибольший интерес представляет 9-я статья, в которой говорилось, что «Пакт стабильности направлен на укрепление стран Юго-Восточной Европы в их усилиях по продвижению мира, демократии, уважения прав человека и экономического процветания для достижения стабильности в регионе в целом. Те страны региона, которые стремятся к интеграции в евроатлантические структуры, вместе с рядом других участников Пакта твердо убеждены, что реализация данного процесса будет содействовать этой цели» [13]. Последняя фраза четко прописывала для балканских государств требуемый вектор внешнеполитических усилий. Кроме того, 4-я статья документа провозглашала, что «урегулирование косовского конфликта является решающим для нашей способности полностью достичь целей Пакта стабильности и работать в направлении долгосрочных постоянных мер в целях будущего мира и межэтнической гармонии без страха возобновления войны». Учитывая, что вышеупомянутые евроатлантические структуры в лице НАТО и Евросоюза весной 1999 года оказали беспрецедентную военно-политическую поддержку албанским сепаратистам Косово, дальнейшее направление «урегулирования косовского конфликта» было хорошо предсказуемым. Не случайно сегодня 22 из 27 стран-членов ЕС уже признали косовскую независимость, провозглашенную в одностороннем порядке в феврале 2008 года, а на оставшуюся «пятерку» в составе Греции, Испании, Кипра, Румынии и Словакии оказывается давление из Брюсселя и Вашингтона.

В Пакте стабильности отведено место и России. В частности, в нем говорится, что наша страна «традиционно играла и продолжает играть ключевую роль в регионе», что «Российская Федерация может внести ценный вклад в деятельность, направленную на содействие миру, безопасности и постконфликтному сотрудничеству». В качестве конкретного механизма взаимодействия Евросоюза и России в решении балканских проблем прописано, что «Европейский союз и Российская Федерация включили Пакт стабильности в приоритеты их политического диалога». Однако данный диалог пока так и не привел к заключению нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. А без подобного стратегического документа любые обязательства Брюсселя учитывать интересы и озабоченности России на Балканах лишены необходимого международно-правового закрепления.

Содержание Пакта приоткрывает тайну и над последующими маневрами Запада вокруг Белграда. В 11-й статье документа говорилось буквально следующее: «Мы заявляем, что будем приветствовать участие в Пакте стабильности Союзной Республики Югославии как полноправного и равного участника после политического решения косовского кризиса…» В последующие годы это положение трансформировалось в попытки заставить Белград признать независимость Косово или хотя бы развивать с Приштиной равноправное сотрудничество – что противоречит не только вышеупомянутой резолюции СБ ООН № 1244 от 10 июня 1999 года, объявившей внешнеполитическую деятельность косовских властей исключительной прерогативой миссии ООН, но и основополагающим принципам международного права.

Официальная позиция Белграда продолжает базироваться на принципе «четырех опор» сербской внешней политики. Этот принцип заключается в развитии равноправных отношений с Россией, США, Европейским союзом и Китаем. Однако стратегические интересы Евросоюза на Балканах объективно лишают подобную политику смысла, поскольку «опоры» слишком по-разному подходят к основной проблеме современной сербской государственности – косовской. Фактически Евросоюз ставит власти Сербии перед выбором: капитулировать по вопросу о статусе Косово, взамен на туманные обещания вступления в ЕС (по оценкам самих сербских руководителей – не ранее 2014 года), либо признать провал своего «евроинтеграционного» курса, под знаменем которого прозападная коалиция пришла к власти в 2000 году после свержения Слободана Милошевича.

Ситуация стала еще сложнее после того, как в марте СМИ обнародовали секретный сценарий, совместно подготовленный Евросоюзом, Международным уголовным трибуналом для бывшей Югославии и определенными кругами в Международном суде ООН, с конца 2008 года рассматривающем запрос Сербии на предмет легитимности независимости Косово. Брюссель и Гаага дали понять Белграду, что позитивный для Сербии вердикт по косовским делам может быть вынесен лишь в том случае, если сербские власти арестуют и передадут Гаагскому трибуналу экс-главкома армии боснийских сербов генерала Ратко Младича. Имеющаяся информация позволяет утверждать, что в случае выдачи генерала решение суда, априори имеющее лишь рекомендательный характер, может содержать сдержанную критику албанских властей Приштины за их односторонние действия в обход ООН. В противном случае Международный суд попросту объявит себя неспособным вынести суждение по статусу Косово. Подобную позицию нейтралитета занял генсек ООН Пан Ги Мун. В своем последнем докладе Совету Безопасности ООН о ситуации в Косово он вновь обошел статусные вопросы, охарактеризовав положение в сфере безопасности как «относительно спокойное, но хрупкое» и призвав Белград и Приштину к сотрудничеству по «практическим» и «коммунальным» вопросам [14].

Разыгрывание Евросоюзом нового антисербского сценария, похоже, произвело сильное впечатление на президента Сербии Бориса Тадича, обвиняемого оппозицией в предательстве национально-государственных интересов ради евроинтеграционной химеры. Проявлением растущих противоречий между Белградом и Брюсселем стал отказ президента Тадича от участия в неформальной встрече балканских лидеров и представителей ЕС, состоявшейся 20 марта текущего года в словенском городке Брдо. Этот саммит задумывался как самая масштабная встреча лидеров бывшей Югославии с момента окончания конфликтов 1990-х годов, но в итоге завершился провалом. Более того, скандалы, сопровождавшие это мероприятие, поставили под сомнение амбициозные претензии Евросоюза на решающую роль в балканских делах в целом.

Идея начать политическую весну на Балканах в Брдо (в переводе – «гора») родилась в январе у руководства Словении и Хорватии. Их поддержала Испания. По мнению вдохновителей саммита, он должен был помочь балканским лидерам найти общий язык и способствовать интеграции их стран в ЕС. В настоящее время в состав Евросоюза из республик бывшей Югославии входит лишь Словения. Македония и Хорватия считаются официальными кандидатами, а перспективы Турции, Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, самопровозглашенного государства Косово и примкнувшей к ним Албании остаются неопределенными.

Косовская проблема стала главным камнем преткновения на саммите в Брдо. Отказавшись от участия в форуме из-за того, что премьер-министр Косово Хашим Тачи присутствовал на нем как официальный глава делегации, Тадич подчеркнул: «Сербия не примет участия ни в одном международном форуме, который не уважает принципы ООН». Из-за несогласованности вопроса о формате участия делегаций Сербии и Косово в последний момент отказались прибыть и первые лице самого Евросоюза – председатель Европейского совета Херман ван Ромпей, руководитель Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу, глава европейской дипломатии Кэтрин Эштон и министр иностранных дел Испании (действующего председателя ЕС) Мигель Анхель Моратинос. Глава правительства Боснии и Герцеговины Никола Шпирич, когда слово взял Хашим Тачи, покинул заседание, объяснив свой шаг тем, что его страна, как и Сербия, не признает независимость Косово.

Провал саммита ЕС-Балканы в Брдо уже породил во взаимоотношениях Брюсселя с государствами региона «эффект домино». В частности, в апреле не удалось провести международную конференцию по реформированию конституционного устройства Боснии и Герцеговины. По мнению еврочиновников, в своем нынешнем виде эта бывшая югославская республика не отвечает критериям приема в Евросоюз.

Между тем на 2 июня в Сараево намечено проведение еще более представительной встречи по Балканам, с участием не только руководства Евросоюза и балканских лидеров, но и глав внешнеполитических ведомств России, США и Турции. На ней планируется разработать «дорожную карту» урегулирования остающихся региональных проблем, в первую очередь косовской и боснийской. В настоящее время Испания как страна-председатель ЕС пытается не наступить во второй раз на «косовские грабли». Может быть выбран компромиссный вариант, при котором участники конференции в Сараево будут представлены без государственных символов. Другой возможный сценарий, по свидетельству министра иностранных дел Сербии Вука Еремича, предусматривает, что «формат возможного участия временных органов власти Приштины во встрече в Сараево будет соответствовать резолюции 1244».

Проблема Косово и связанные с ней разногласия с Сербией – не единственная помеха реализации выработанного Европейским союзом Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы. Еще важнее экономический фактор: именно он делает все более призрачными надежды балканских государств на вступление в ЕС.

Сегодня, как и в разгар Первой мировой войны, единство и политическая состоятельность значительной части Европы испытываются глубоким финансово-экономическим кризисом, охватившим Грецию. При этом руководители западноевропейских стран не скрывают, что уже согласованный пакет антикризисных мер на сумму в 1 триллион долларов позволит лишь выиграть время, но не решить проблему, которая заключается в слишком большом разрыве между отдельными странами Евросоюза по уровню экономического развития. А это фактически откладывает дальнейшее расширение ЕС на неопределенную перспективу – учитывая сомнительные социально-экономические реалии таких стран, как Албания, Македония или Босния и Герцеговина. Канцлер Германии Ангела Меркель на состоявшейся 16 мая встрече с представителями Германской федерации профсоюзов осудила «спекуляции» по поводу жизнеспособности Евросоюза и его единой валюты. Однако она признала значительные различия в экономической силе и, соответственно, размерах долговых обязательств между государствами-членами зоны евро. По словам Меркель, уже согласованные меры помощи Греции не более чем выигрыш во времени для того, чтобы попытаться ликвидировать различия в конкурентной способности и бюджетных дефицитах отдельных стран-членов еврозоны: «Если мы просто будем игнорировать данную проблему, мы не сможем успокоить ситуацию».

Тем не менее приоритетом для Брюсселя остается поддержание в «рабочем состоянии» евроинтеграционных планов, что позволяет ему вовлекать государства региона в свои проекты, не связывая себя конкретными обязательствами относительно сроков приема. Подобная стратегия как раз и реализуется в отношении Сербии, Турции и Боснии и Герцеговины. У каждой из этих стран свои «домашние задания». Сербское руководство, помимо признания (если не де-юре, то де-факто) независимости Косово и ареста генерала Младича, должно провести «регионализацию» собственного административно-государственного устройства, открывающую новые возможности для перекройки карты Сербии с возможным вычленением Воеводины, Санджака и других стратегически важных для ЕС и НАТО областей.

Последние события вокруг Греции и угроза аналогичных финансово-экономических проблем в Испании, Португалии и Ирландии предоставляют еврочиновникам возможность оставить себе свободу маневра на Балканах, сославшись в нужный момент на финансово-экономические проблемы и негативное мнение налогоплательщиков государств-членов Евросоюза.

Ситуация во взаимоотношениях Евросоюза с Боснией и Герцеговиной носит еще более непредсказуемый характер. Еврочиновники намерены при поддержке США и НАТО провести в этой бывшей югославской республике конституционную реформу, чтобы лишить государствообразующих полномочий боснийских сербов и их Республику Сербскую.

Что касается Турции, вокруг нее в настоящее время разворачивается многоплановая игра, призванная заставить Анкару нормализовать отношений с Арменией, занять более гибкую позицию в отношении нагорно-карабахского урегулирования и, главное, прочнее пристегнуть ее к проекту сооружения газопровода «Набукко» с одновременным сворачиванием совместных проектов с Россией.

Россия к балканским планам Евросоюза относится достаточно сдержанно. Они отступают на второй план по сравнению с проблемой подготовки нового базового договора о сотрудничестве с Брюсселем. Кроме того, как заявил 13 мая в стенах Совета Федерации российский министр иностранных дел Сергей Лавров, «мы также рассматриваем с Евросоюзом возможность создать еще один международно-правовой инструмент, который регулировал бы наше взаимодействие в сферах кризисного регулирования, миротворчества и так далее». В российском руководстве, как можно предположить, склоняются к тому, чтобы начать сотрудничество с ЕС по балканским проблемам «с чистого листа», априори приняв существующую противоречивую и слабо соответствующую международному праву роль Евросоюза в Косово, Сербии, Боснии и Герцеговине и Македонии.

Подобная политика имеет как экономическую, так и политическую составляющие. В экономическом плане взаимодействие с Евросоюзом по Балканам могло бы облегчить реализацию проекта газопровода «Южный поток», сняв остроту его конкуренции с аналогичным проектом «Набукко», курируемым ЕС.

В борьбе за трансбалканские энергетические коридоры Москва пока явно переигрывает Брюссель. После подписания в апреле в Вене российско-австрийских межправительственных соглашений Австрия стала последней страной, завизировавшей необходимый пакет документов для участия в строительстве газопровода. Это позволило нарисовать полноценную карту наземного маршрута «Южного потока», идущего от черноморского побережья Болгарии через Сербию и Венгрию в Австрию, с ответвлениями в Хорватию и Словению, а также – по южному направлению – через Грецию в Италию. Кроме того, остается потенциальная возможность подключения к данному проекту других балканских государств – в частности, Боснии и Герцеговины, Македонии и Албании.

В то же время Болгария, Румыния, Венгрия и Австрия являются и участниками «Набукко», что оставляет правящим кругам этих стран, а также чиновникам Еврокомиссии простор для дальнейшего маневрирования. Проект «Набукко», с одной стороны, остается заложником целого ряда сложных геополитических противоречий и в этом отношении проигрывает «Южному потоку», который выглядит менее «конфликтным». С другой стороны, именно увязка «Набукко» с ситуацией не только на Балканах, но и в Причерноморье и Закавказье создает главную угрозу для интересов России во всех этих регионах, поскольку позволяет Брюсселю вести более глобальную игру.

Еще в январе 2009 года премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган связал участие своей страны в проекте «Набукко» с разблокированием энергетической главы в переговорах по вступлению в Евросоюз. В июле того же года в Анкаре премьер-министры Турции, Австрии и Венгрии и министры энергетики Болгарии и Румынии подписали многостороннее соглашение о строительстве газопровода «Набукко», причем в церемонии приняли участие также президент Грузии Михаил Саакашвили, американский спецпредставитель по энергетическим вопросам в Евразии Ричард Морнингстар и тогдашний главный вашингтонский куратор Кавказа, заместитель помощника госсекретаря США Мэтью Брайза. Уже в этом году в марте Турция ратифицировала документы об участии в проекте «Набукко» и строительстве газопровода через свою территорию, однако вслед за этим обострились отношения между Анкарой и Баку, и без того переживавшие кризис после подписания осенью 2009 года турецко-армянских протоколов о нормализации двусторонних отношений. Руководство Азербайджана приняло решение приостановить переговоры о поставках азербайджанского газа в Европу, что напрямую касается перспектив проекта «Набукко».

Однако, даже выиграв на энергетическом поле, Россия рискует проиграть Евросоюзу на Балканах в политическом плане. Если продолжить сравнение нынешней геополитической партии со сходной ситуацией начала XX века, придется признать, что позиции Москвы на Балканах заметно уступают влиянию США и ЕС. Даже если будут реализованы двусторонние межправительственные соглашения по «Южному потоку», это вряд ли сделает Россию главным стратегическим партнером балканских стран, в том числе и Сербии. Если же Евросоюзу удастся вдохнуть новую жизнь в проект «Набукко» и тем более использовать его для реализации собственных сценариев урегулирования кризисов на Балканах и Кавказе, ситуация для Москвы может оказаться еще печальнее.

Неопределенность перспектив приема в Евросоюз государств бывшей Югославии, Албании и Турции – усугубившаяся вследствие финансово-экономических проблем Греции и еврозоны в целом – создает предпосылки для более активной политики России на Балканах. Такая политика могла бы включать в себя не только выстраивание последовательных и всеобъемлющих отношений с правящими элитами, но и активное взаимодействие с оппозиционными силами, способными в ближайшее время прийти к власти и при этом настроенными более скептически к моделям и сценариям ЕС. Желательно также не абсолютизировать достигнутые договоренности по вопросу подключения балканских стран к проекту «Южный поток», дублирующие аналогичные документы, подписанные этими странами с руководством ЕС. Балканская стратегия Евросоюза, сформулированная еще в рамках Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы, в целом не только не совпадает с интересами России в этом стратегически важном регионе, но и предусматривает в конечном итоге вытеснение Москвы с Балкан. Не отказываясь от взаимодействия с Брюсселем по конкретным вопросам, следует поставить во главу угла задачу воссоздания в балканском регионе существовавшего перед Первой мировой войной пророссийского блока, опирающегося на взаимные экономические интересы и адекватно реагирующего на глобальные политические процессы.

Примечания:

[1] Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., 1985. С.3.

[2] Цит.по: Ujvidéki Hirlap, 1916, 19 Mai.

[3] Budapesti Hirlap, 1916, 5 März.

[4] Российский государственный исторический архив. Фонд 776. Опись 32. Дело 132. Лист 311.

[5] Skakun M. Balkan i velike sile. Beograd, 1986. S.277.

[6] Ibid. S.278.

[7] За балканскими фронтами Первой мировой войны. М., 2002. С.9.

[8] Международные отношения в эпоху империализма: Документы. Сер.3. М.-Л., 1935. Т.6. Ч.1. С.289.

[9] Цит.по: За балканскими фронтами Первой мировой войны. М., 2002. С.12.

[10] Le Temps, 23.04.1916.

[11] Архив внешней политики Российской империи. Фонд Отдел печати. Дело 379. Л.90.

[12] Leon G.B. Greece and Great Powers. 1914-1917. Thessaloniki, 1974. P.323.

[13] http://www.ieras.ru/journal/journal3.2000/13.htm

[14] http://www.un.org/news/dh/pdf/english/2010/17052010.pdf

Читайте также на нашем сайте:

«Косовский фитиль для Балкан и Европы» Петр Искендеров

«Россия и Балканы: возвращение к истокам» Петр Искендеров

«Раздел Косова: за и против» Петр Ильченков

«Косово или Евросоюз: решающие выборы в Сербии» Петр Искендеров

«Россия вновь на Балканах» Круглый стол Фонда исторической перспективы


Опубликовано на портале 09/06/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика