Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Россия в мировой экономике: о различиях в производительности труда и их причинах

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Владимир Кондратьев

Россия в мировой экономике: о различиях в производительности труда и их причинах


Кондратьев Владимир Борисович – профессор, руководитель Центра промышленных и инвестиционных исследований ИМЭМО РАН, доктор экономических наук.


Россия в мировой экономике: о различиях в производительности труда и их причинах

По уровню производительности труда Россия пока еще опережает крупнейшие развивающиеся страны, но значительно отстает от ведущих развитых стран. При этом все страны БРИКС опережают ее по сводному индексу конкурентоспособности, эффективности товарных и финансовых рынков и, особенно, по уровню эффективности бизнеса. В российской структуре хозяйства практически не представлены инновационные сектора и гипертрофирована доля оптовой и розничной торговли. Почему сложилась такая ситуация и как из нее выйти?

«Хочешь под землю – бери собвей, на небо – бери
элевейтер… Налево посмотришь – мамочка мать! Направо – мать
моя мамочка! Есть что
поглядеть московской братве».

Владимир Маяковский. «Бродвей» (1925 г.).

Методические подходы

Конечно, многое изменилось в России с тех пор, когда знаменитый поэт был поражен видом Нью-Йорка и Америкой. Появились и метро и эскалаторы. Однако остались существенные различия и в уровне жизни, и в эффективности и производительности труда.

Прежде всего необходимо определиться с методическими подходами и уровнями анализа. Такими уровнями по вертикали могут выступать: макроэкономический, отраслевой, корпоративный и региональный. Горизонтальный срез анализа включает в себя важнейшие факторы динамики производительности труда: труд, капитал и технический прогресс. В идеале сочетание вертикального и горизонтального подходов может дать комплексную оценку состояния и динамики важного (но не единственного!) показателя эффективности экономического развития.

Например, на макроэкономическом уровне необходимо учитывать сочетание производительности труда и конкурентоспособности, которые могут быть различны в разных странах. На отраслевом уровне нужно учитывать, что производительность и ее факторы могут существенно различаться как в одной и той же стране в разных отраслях, так и в разных странах в одной и той же отрасли. На корпоративном уровне существуют значительные различия в производительности компаний одной и той же отрасли в разных странах, компаний с разной формой собственности в одной и той же стране, компаний разной величины в одной и той же отрасли. На региональном уровне очевидно, скажем, что производительность в сельском хозяйстве Архангельской области и Краснодарского края будет также различна.

Анализ межстрановых уровней производительности труда свидетельствует, что Россия отстает по этому показателю от всех ведущих развитых стран (от США ‒ в 3,6 раза, от Японии – в 2,7 раза, от Германии – в 2,6 раза), но опережает крупнейшие развивающиеся страны мира: Бразилию – в 1,3 раза, Китай – в 1,9 раза, Индию – в 2,5 раза (табл. 1).

Таблица 1. Производительность труда в крупнейших странах мира в 2006 г.* (ВВП на одного занятого в хозяйстве страны, тыс. долл.)

США

Япония

Германия

Китай

Индия

Бразилия

Россия

88,0

64,0

63,8

12,8

9,5

18,0

24,1

* Здесь и далее 2006 г. год взят за основу расчетов, поскольку последующие события, связанные с финансово-экономическим кризисом, исказили картину межстрановых сопоставлений.

Источник: В. Кондратьев, Ю. Куренков. Проблемы повышения эффективности российской экономики. МЭиМО, № 12, 2008 г.

Таким образом, среди крупнейших экономик мира Россия является самой богатой среди бедных и самой бедной среди богатых. Но возникает вопрос: можно ли при низкой производительности отличаться относительно высокой конкурентоспособностью? Оказывается, можно. Отставая от России по уровню производительности труда, страны БРИКС опережают ее по сводном индексу конкурентоспособности (табл. 2).

Таблица 2. Сравнительные показатели глобальной конкурентоспособности стран БРИКС


Китай

Южная Африка

Бразилия

Индия

Россия

Сводный индекс конкурентоспособности

26

50

53

56

66

в том числе:






Институты

26

46

77

69

128

Инфраструктура

41

62

64

89

48

Макроэкономическая среда

14

55

115

105

44

Здравоохранение и начальное образование

71

131

87

101

68

Высшее образование и обучение

58

73

57

87

52

Эффективность товарных рынков

45

32

113

70

128

Эффективность рынка труда

36

95

83

81

65

Эффективность финансовых рынков

48

4

43

21

127

Технологическая готовность

77

76

54

93

68

Размер рынка

2

25

10

3

8

Эффективность бизнеса

37

38

31

43

114

Инновации

29

41

44

38

71

Рассчитано по: The Global Competitiveness Report 2011-2012, World Economic Forum. Geneva Switzerland, 2011.

Из таблицы видно, что Россия отстает от этих стран по эффективности товарных и финансовых рынков (свидетельствующей о развитости рыночных отношений) и, особенно, по уровню эффективности бизнеса. В свою очередь, эффективность бизнеса складывается из двух компонентов – качества предпринимательских сетей и качества корпоративной стратегии. Качество предпринимательских сетей характеризуется качеством поставщиков и эффективностью их взаимодействия, что определяет возможности для технологических и продуктовых инвестиций, а качество корпоративной стратегии проявляется в возможностях управления брендами, маркетингом, техническим прогрессом, производством уникальных товаров и услуг.

Этот (на первый взгляд) парадокс заставляет опускаться на отраслевой и корпоративный уровни анализа, где факторы динамики производительности проявляют себя наиболее выпукло.

Отраслевой и корпоративный уровни

Отраслевая структура экономики оказывает существенное влияние на общую производительность, поскольку в разных отраслях существует разная производительность труда (табл. 3).

Таблица 3. Уровень производительности труда в отдельных отраслях экономики ведущих стран мира в 2006 г. (Условно-чистая продукция на одного занятого в хозяйстве страны, тыс. долл.)

Отрасль

США

Япония

Германия

Китай

Индия

Бразилия

Россия

Сельское хозяйство

55,0

24,6

25,6

3,3

3,3

8,8

10,4

Промышленность

97,3

65,9

62,5

23,2

13,7

24,5

41,2

Сфера услуг

85,8

64,0

60,5

14,8

20,3

18,0

22,7

Источник: В. Кондратьев, Ю. Куренков. Проблемы повышения эффективности российской экономики. МЭиМО, № 12, 2008 г.

Наиболее высока она в промышленности; в сфере услуг ‒ ниже (в Китае, и России ‒ почти в два раза), а в сельском хозяйстве в России ниже в 4 раза, в Китае ‒ в 7 раз. Соответственно, в странах с относительно большим удельным весом низкопроизводительных отраслей производительность труда на макроуровне также ниже.

Анализ более дробной отраслевой структуры экономики показывает, что по весу обрабатывающей промышленности в экономике наша страна не является аутсайдером среди мировых лидеров. Доля обрабатывающей промышленности в ВВП России (14,4%) выше, чем во всех других странах (включая США с 13,1%), кроме Китая (табл. 4).

Таблица 4. Структура экономики ряда стран мира в постоянных ценах, % от ВВП (2011‒2012 гг.)

Страна

Сельское хозяйство

Обрабатывающая промышленность

Добывающая промышленность

Торговля

Финансовый сектор

Здравоохранение, образование, социальные услуги

Прочие *

Норвегия

1,6

8,0

19,0

14,1

11,0

**

46,3

Австралия

2,0

7,1

12,2

15,9

19,1

**

43,3

США

0,9

13,1

1,7

14,7

33,3

16,2

20,1

Индия

16,7

14,0

0,3

15,8

15,8

7,5

30,1

Канада

2,0

11,5

3,9

3,9

25,9

13,6

29,7

Бразилия

4,9

13,0

2,7

17,3

13,4

10,7

38,0

Китай

10,0

31,8

5,8

11,1

11,1

15,6

12,7

Россия

3,6

14,4

8,2

19,1

14,6

6,2

33,9

* Коммунальное хозяйство, транспорт, связь, государственные услуги и т.п.

**Включены в прочие.

Рассчитано по National Accounts Statistics: Main Aggregates and detailed Tables, 2012, United Nations, New York 2013.

Относительная роль добывающей промышленности в нашей экономике по сравнению с другими крупными странами также не является гипертрофированной (8,2%). По этому показателю Россия существенно уступает таким ведущим «горнодобывающим» странам, как Австралия (12,2%) и Норвегия (19,0%).

Когда позволяют условия, развитые страны не гнушаются вкладывать большие средства в разработку природных ресурсов, если это идет на благо всей экономики. Например, за последние пять лет добыча сланцевого газа в США увеличилась в четыре с половиной раза и достигла трети совокупной добычи природного газа в стране. Превращение США в крупного экспортера углеводородов и новый виток индустриализации, основанный на развитии нефтехимии и модернизации национальной энергетики, – это для России серьезный повод задуматься.

Явно же гипертрофированной у нас оказывается сфера розничной и оптовой торговли. Ее доля в ВВП России составляет почти 20%. Это больше, чем у крупных развитых и развивающихся стран, включая наиболее «постиндустриальные», такие как США. Еще в 1990-х годах Григорий Явлинский сравнивал российскую экономику с длинной очередью к торговому ларьку, где те, кто уже приобрел товар, перепродавали его тем, кто находился в конце очереди. Похоже, что с тех пор мало что изменилось.

Зато сектор социальных услуг, включая здравоохранение и образование (6,2%), – самый отсталый в российской экономике. По этому показателю Россия уступает даже Индии (7,5%) не говоря уж о Бразилии (10,7%) и развитых странах.

В России торговля и банковский сектор являются наиболее динамичными отраслями сферы услуг. Объем розничной торговли за 1999‒2011 гг. увеличился в стране в 6 раз, с 73 до 450 млрд долларов. Занятость в этом секторе выросла на 140% и составляет в настоящее время около 7 млн чел. [1] После того как в 1999 г. рынок был открыт для иностранных компаний, в Россию пришли многие транснациональные корпорации, создавшие свои торговые сети и магазины больших форматов. За это время производительность труда в торговле выросла с 15 до 31% от уровня США. Это произошло прежде всего за счет вытеснения с рынка традиционных форм торговли: открытых рынков, павильонов и киосков, но особенно – небольших местных магазинов. Их удельный вес в общих объемах розничной торговли снизился с 53 до 24%. При этом значительно выросла доля современных торговых форматов (гипермаркетов, супермаркетов и дискаунтеров). В 2010 г. на них приходилась почти половина всей российской розничной торговли (в 2001 г. ‒ только 8%).

Производительность труда в таких современных торговых комплексах примерно в три раза выше по сравнению с традиционными. В то же время в целом по показателям эффективности российская сфера розничной торговли все еще значительно уступает торговой системе не только США, но и других развитых стран (рис. 1). Причина ‒ как в недостаточной степени распространения новых форм торговли, так и в том, что в самих крупных торговых комплексах производительность труда существенно ниже, чем за рубежом.

Рис 1. Уровень производительности труда в торговле разных стран, США – 100%

рис.-1.gif

Источник: Rosstat, Euromonitor, McKinsey Global Institute.

Несмотря на значительный рост в России в последние годы современных форм торговли, их доля существенно ниже, чем в США и многих европейских странах. В России на них приходится в настоящее время не более 35% всего торгового оборота, в то время как во Франции – 82%, а в Германии – 86%. В этом секторе у нас занято всего 11% всей рабочей силы, зарегистрированной в розничной торговле, в то время как в Германии этот показатель составляет 81%, а в США – 92% (рис. 2).

В современных российских супермаркетах в расчете на квадратный метр торговых площадей занято примерно в три раза больше сотрудников, чем в США. Причем это соотношение характерно для всех типов современных форм торговли, не исключая и торговые центры зарубежных компаний.

Рис 2. Удельный вес традиционных и современных форматов торговли в разных странах, % от всех занятых в торговле

рис.2.gif

1 – Россия, 2 – Польша, 3 – Франция, 4 ‒ Германия, 5 – США.

Источник: Rosstat, Euromonitor, national statistical bureaus, EHI Retail Institute, US Bureau of Economic Analysis, McKinsey Global Institute.

Кроме того, из-за отсутствия единых стандартов торговых комплексов в России не существует единых норм занятости. Уровень занятости в торговых центрах может существенно различаться даже в рамках одной торговой сети.

Еще более удручающая ситуация наблюдается в других крупных секторах российской сферы услуг – банковском и финансовом, которые, казалось бы, являются «лицом» рыночной экономики.

В последние годы российский банковский сектор был наиболее быстрорастущим в мире. Доходы банковского сектора в 2000‒2012 гг. росли ежегодно на 60%, в то время как в странах Восточной Европы – на 28%, а в Западной Европе ‒ на 7% (рис. 3).

Рис 3. Ежегодный прирост доходов банковского сектора в России и других регионах мира в 2000‒2012 гг., %

рис.-3.gif

Источник: McKinsey Global Institute.

Несмотря на столь внушительные на первый взгляд цифры, российский банковский сектор остается недостаточно развитым для масштабов российской экономики. На Россию приходится лишь 1,2% мирового финансового капитала, а «финансовая глубина» экономики, рассчитанная как стоимость финансовых активов к ВНП, существенно ниже, чем в странах Европейского союза. Еще более заметным является отставание России в проникновении на рынок основных банковских продуктов. Так, у нас доля кредитов в 2,5 раза, депозитов в 4 раза, а ипотеки в 23 раза меньше, чем в Западной Европе [2].

Однако наиболее удручающим остается уровень производительности труда в российском банковском секторе: он составляет всего 11% от соответствующего показателя США. В Швеции этот показатель в 12 раз выше российского и даже в Польше превышает его вдвое. Эффективность исключительно низка по всем направлениям банковской деятельности: она колеблется от 4% к уровню Швеции в операциях с кредитами до 13% в платежных операциях (рис. 4 и 5).

Рис 4. Производительность труда в платежных операциях, тыс. операций в год на одного занятого

рис.-4.gif

Источник: McKinsey Global Institute.

Одной из важнейших причин низкой эффективности российской банковской системы является преобладание ручных операций в отделениях банков и недостаточная доля электронных платежей. В России автоматизирована лишь треть всех банковских операций, тогда как в США этот показатель составляет около 70%, а в Голландии – 90%. Неавтоматизированные операции требуют примерно в 12 раз больше трудовых затрат по сравнению с электронными.

Рис. 5. Производительность труда в кредитных операциях, млн долл. на одного занятого

рис.5.gif

Источник: McKinsey Global Institute.

Кроме того, большие резервы кроются в процессе дальнейшей банковской консолидации. Большинство банков слишком малы, чтобы использовать экономию от масштабов производства и совершенствовать свои информационно-коммуникационные платформы, функции бэкофиса, возможности аутсорсинга и ознакомления клиентов с новыми банковскими продуктами и операциями.

Если обратиться к российской химической промышленности, здесь существенным тормозом развития является отсутствие крупных эффективных компаний, способных на равных конкурировать с ведущими глобальными игроками. Так, крупнейшая российская химическая компания «Сибур Холдинг» имеет оборот около 5 млрд долл., примерно в восемь раз уступая по этому показателю cаудовской SABIC и в два раза – японской «Shin-Etsu Chemical», занимающей двадцатую строчку среди мировых производителей. Остальные крупные российские компании, такие как «Уралкалий», в свою очередь, в два–три раза отстают от «Сибура» по объемам оборота. Кроме того, в компании «Сибур» занято почти в два раза больше работников, чем в SABIC. Иными словами, по уровню производительности труда российские химические компании вообще не сопоставимы с мировыми лидерами (табл. 5).

Таблица 5. Основные показатели деятельности химических компаний SABIC и «Сибур Холдинг»

Компании

Объем оборота, млрд долл.

Численность занятых, тыс. чел.

Производительность труда, тыс. долл/чел.

SABIC (Саудовская Аравия)

42,4

31

1360

Сибур Холдинг (Россия)

5,3

53

100

Уралкалий

3

20

150

Рассчитано по данным годовых отчетов компаний; FT Global 500 2014 by sector.

Второй по значимости (после нефти и газа) сектор российской экономики ‒ металлургия. Несмотря на то, что за плечами лидеров российского металлургического рынка миллиарды долларов инвестиций в основной капитал, они пока отстают по части нового строительства, вкладывая деньги преимущественно в модернизацию старых советских заводов. По сравнению с 1980‒1990 гг. ввод новых мощностей в металлургии уменьшился в 4 раза (рис. 6).

Рис. 6. Ввод в действие новых мощностей в российской металлургии, млн т в год

рис.-6.gif

Рассчитано по: Российский статистический ежегодник 2013. М., 2013.

В связи с этим Россия все еще значительно отстает от развитых стран мира (а теперь и от Китая) в использовании новейших технологий непрерывной разливки стали (табл. 6).

Таблица 6. Доля технологии непрерывной разливки стали в общих объемах ее производства, %

Страна

1995 г.

2008 г.

Южная Корея

90,1

98,1

Япония

95,2

97,8

США

95,1

96,8

Германия

96,1

96,4

Китай

47,0

95,7

Бразилия

64,0

92,4

Россия

38,0

66,0

Индия

38,0

65,9

Рассчитано по: International Iron and Steel Institute annual reports; National Statistics.

Главная системная слабость российской металлургической промышленности – невысокий передел поставляемых на экспорт изделий. Например, отношение выручки к объему выплавляемой стали у российских компаний одно из самых низких в мире (табл. 7). Иначе говоря, мы попросту за бесценок продаем свою сталь.

Таблица 7. Показатель отношения выручки к объемам производства у крупнейших металлургических компаний мира, долл./т

Компания

Страна

Выручка к объемам производства

ArcelorMittal

Люксембург

746

Nippon Steel

Япония

546

Nucor

США

396

Usiminas Group

Бразилия

342

НЛМК

Россия

274

Северсталь

Россия

215

Источник: Bloomberg, РТС, ИФК.

В металлургии, как и в химической промышленности, не появилось «национальных чемпионов». Ведущие российские металлургические компании утратили даже те позиции, которыми обладали еще 5‒7 лет назад. В 2014 г. ни одна из них не вошла в число ведущих мировых производителей, уступив даже компаниям из развивающихся стран (табл. 8).

Таблица 8. Ведущие металлургические компании мира

Компания

Страна

Объем оборота, млрд долл.

Число занятых

Производительность труда, тыс. долл.

Posco

Южная Корея

58,5

17800

3300

Baoshan Iron&Steel

Китай

31,3

32500

963

Северсталь

Россия

12,9

60000

215

Рассчитано по: FT Global 500 2014 by sector.

Из таблицы видно, что по объемам оборота российская крупнейшая компания «Северсталь» отстает от китайской «Baoshan Iron&Steel» почти в три раза, а от южнокорейской – в 5 раз, притом что численность занятых в российской компании существенно выше. Поэтому и уровень производительности отличается в 4‒11 раз.

Последние статистические данные подтверждают тезис родоначальника теории конкурентоспособности Майкла Портера о том, что нет неконкурентоспособных отраслей, а есть неконкурентоспособные компании [3].

Одним из основных недостатков проводимых в России реформ была недооценка необходимости институциональных изменений на микроуровне, где, собственно, и создается реальное благосостояние нации и обеспечивается стабильный экономический рост.

Как удачную пьесу невозможно сыграть без хороших актеров, так и удачный инвестиционный проект невозможно осуществить без эффективных субъектов рынка: предприятий и компаний. В России даже ведущие российские компании, несмотря на их видимый рост в последние годы, все еще значительно отстают от западных корпораций как по капитализации, так и по объемам оборота (табл. 9).

Таблица 9. Крупнейшие компании мира по отраслям хозяйства в 2014 г.

Отрасль/Компания

Объем оборота, млрд долл.

Электроэнергетика

EDF (Франция)

HPJ (Китай)

Русгидро (Россия)

100

22

10

Нефтегазодобыча

Royal Dutch Shell (Великобритания)

Petrochina (Китай)

Газпром (Россия)

500

400

150

Банки*

JP Morgan Chase (США)

Industrial and Commercial Bank of China (Китай)

Сбербанк (Россия)

230

200

53

*Рыночная капитализация (млрд долл.)

Рассчитано по: FT Global 500 2014 by sector.

Крупные компании могут повышать свою эффективность, сокращая занятых без ущерба для объемов производства. В результате численность занятых в нефтегазовой компании «Royal Dutch Shell» составила 90 тыс., а в российском «Газпроме» – 460 тыс. В южнокорейской металлургической компании «Posco» этот показатель находится на уровне 17 тыс. чел., а в российской «Северстали» – 60 тыс.

Капитал и технический прогресс

Анализ производительности труда по факторам ее роста свидетельствует, что важнейшую роль в динамике этого показателя играет капитал, которым определяются темпы капиталовооруженности занятых и темпы роста ВВП. Главным показателем здесь выступает норма накопления, или доля инвестиций в ВВП страны, направляемая на капиталовложения в экономику. В России этот показатель за последнее десятилетие увеличился незначительно ‒ с 19% в 2001 г. до 21% в 2011 г. ‒ и находится на уровне развитых стран, которые уже решили основные вопросы индустриализации и производительности труда. В Индии этот показатель вырос за тот же период с 23 до 38%, а в Китае – с 34 до 46% (табл. 10).

Таблица 10. Норма накопления в России, Индии и Китае

Страна

2001 г.

2011 г.

Россия

19%

21%

Индия

23%

38%

Китай

34%

46%

Рассчитано по: National Accounts Statistics: Main Aggregates and detailed Tables, 2012. United Nations, New York, 2013.

Возможности повышения производительности определяются не только абсолютными и относительными объемами инвестиций и капиталовложений, но также и их технологической и отраслевой структурой. Технологическая структура инвестиций в основной капитал показывает, какая их доля направляется на строительство зданий и сооружений, а какая – на закупку машин и оборудования (табл. 11).

Таблица 11. Технологическая структура инвестиций в России, %

Доля в инвестициях:

2000 г.

2012 г.

Зданий и сооружений

54,4

57,8

Машин и оборудования

45,6

42,2

Источник: Российский статистический ежегодник 2013. М.: Росстат, 2013.

За прошедшие годы удельный вес машин и оборудования в инвестициях не только не возрос, но наблюдалось его снижение (с 46 до 42%). Эта тенденция подтверждается и распределением инвестиций по отраслям хозяйства (табл. 12).

Таблица 12. Отраслевая структура инвестиций в России, %

Отрасли

2000 г.

2012 г.

Сельское хозяйство

3,0

3,8

Добыча полезных ископаемых

18,1

14,3

Обрабатывающая промышленность,

в том числе:

Пищевая

Производство кокса и нефтепродуктов

Химическая Металлургия

Машиностроение

16,3

3,8

1,9

1,7

3,1

2,8

13,2

1,6

2,5

2,0

2,0

2,2

Коммунальное хозяйство

6,0

9,3

Строительство

6,4

2,6

Торговля

2,7

3,4

Источник: Российский статистический ежегодник 2013. М.: Росстат, 2013.

Из таблицы следует, что инвестиции в обрабатывающую промышленность в целом и в машиностроение в частности за прошедшие 12 лет снижались. И напротив, капиталовложения в отрасли коммунального хозяйства и торговлю росли, что никак не способствовало повышению производительности труда в российской экономике.

Еще одним важным фактором динамики производительности труда выступает технический прогресс, отражающийся в показателях затрат на НИОКР. По общим объемам таких затрат Россия занимает 9-е место в мире, уступая Индии и Китаю, а по интенсивности НИОКР (доли затрат в ВНП) – только 32-е место с показателем 1,5%. Даже такие ресурсно ориентированные страны, как Австралия и Норвегия, направляют на цели НИОКР, соответственно, 2,3 и 1,7% (табл. 13).

Таблица 13. Показатели затрат на НИОКР в ряде стран мира в 2014 г.


Страна

Затраты на НИОКР, % ВНП

Абсолютные объемы вложений в НИОКР (млрд долл.)

1

Израиль

4,2%

271

2

Южная Корея

3,6%

63

3

Финляндия

3,5%

7

4

Япония

3,4%

165

5

Швеция

3,4%

14

6

Германия

2,9%

92

7

Швейцария

2,9%

11

8

Дания

2,9%

6

9

США

2,8

465

10

Австрия

2,8

10

11

Сингапур

2,7

9

12

Катар

2,7

6

13

Тайвань

2,4

23

14

Австралия

2,3

23

15

Франция

2,3

52


……..



18

Китай

2,0

465

32

Россия

1,5

40

Рассчитано по: 2014 Global R&D Funding Forecast, December 2013, p. 35.

Дело в том, что ведущие инновационные сектора мировой экономики практически не представлены в российской структуре хозяйства. А важнейшие отрасли, определяющие лицо современной России (нефтегазодобыча, пищевая промышленность, финансовый сектор, сфера услуг), являются инновационными аутсайдерами. Так что непонятно, каким образом можно выстроить инновационную структуру хозяйства страны, не меняя нынешнюю отраслевую структуру российской экономики. Даже аэрокосмическая промышленность, на которую в настоящее время делается инновационная ставка, занимает в мировой табели о рангах лишь седьмое место (табл. 14).

Таблица 14. Отраслевая структура корпоративных затрат на исследования и разработки в мире


Отрасль

Объем отраслевых инвестиций в НИОКР, млрд долл.

Доля в суммарном объеме инвестиций в НИОКР, %

Интенсивность НИОКР, %

1

Производство компьютерного оборудования и программного обеспечения

132,5

26,3

9,0

2

Фармацевтика и биотехнологии

112,8

22,4

14,6

3

Автомобильная промышленность

73,1

14,5

4,7

4

Общее машиностроение

50,7

10,1

2,6

5

Электронная промышленность

37,7

7,5

4,4

6

Химическая промышленность

36,6

7,3

3,4

7

Аэрокосмическая промышленность

21,7

4,3

3,9

8

Производство потребительских товаров

19,5

3,9

2,0

9

Телекоммуникации

10,5

2,1

1,4

10

Прочие*

8,3

1,6

0,8


Всего

503,4

100


*Нефтегазодобыча, пищевая промышленность, банковский сектор и др.

Рассчитано по: The Global Innovation 1000, Issue 61, winter 2010; The EU Industrial R&D Investment Scoreboards 2010. Eropean Comission.

Особенно заметно отставание России в научно-техническом прогрессе на микроуровне. Среди 20 ведущих инновационных компаний мира ‒ 8 американских, 7 европейских, 4 японских и одна из Южной Кореи. При этом 5 представляют фармацевтическую промышленность, 3 ‒ производство вычислительной техники и компьютерного оборудования и 2 – автомобилестроение. Интенсивность НИОКР у таких компаний исключительно высока: от 3,7% у «Toyota» до 21% у «Roche Holding» (табл. 15).

Таблица 15. Крупнейшие глобальные инновационные компании в 2013 г.

Компания

Страна

Отрасль

Объем инвестиций в НИОКР, млрд. долл.

Интенсивность НИОКР (отношение затрат на НИОКР к обороту), %

1

Volkswagen

Германия

Автомобильная

11,4

4,6

2

Samsung

Южная Корея

Производство вычислительной техники и компьютерного оборудования

10,4

5,8

3

Roche Holding

Швейцария

Фармацевтика

10,2

21,0

4

Intel

США

Производство вычислительной техники и компьютерного оборудования

10,1

19,0

5

Microsoft

США

Программное обеспечение, компьютерные услуги

9,8

13,3

6

Toyota

Япония

Автомобильная

9,8

3,7

7

Novartis

Швейцария

Фармацевтика

9,3

16,5

8

Merck

США

Фармацевтика

8,2

17,3

9

Pfizer

США

Фармацевтика

7,9

13,3

10

Johnson & Johnson

США

Фармацевтика

7,7

11,4

Источник: Booz & Company’s 2013 Global Innovation 1000 Study. http://www.innovationexcellence.com/blog/2013/10/22/booz-companys-2013-global-innovation-1000-study/

В отличие от западных компаний, их российские аналоги пока не очень заметны в области инноваций. По данным Минэкономразвития, затраты на НИОКР в крупнейших российских корпорациях редко превышают 1% от продаж (табл. 16).

Таблица 16. Отношение объема НИОКР российских государственных компаний в 2010 г. к продажам

Компания

Интенсивность НИОКР, %

Рус Гидро

0,02

ФСК ЕЭС

1,19

Роснефть

0,21

Газпром

0,22

Транснефть

0,21

Аэрофлот

0,00

ОАК

9,08

Совкомфлот

0,22

РЖД

0,40

ОСК

0,09

АвтоВАЗ

1,02

НПО машиностроения

0,17

Связьинвест

0,0

АЛРОСА

0,14

Источник: Минэкономразвития РФ, «Ведомости» от 1 февраля 2011 г.

Частично это можно объяснить тем, что государственные корпорации создавались в России прежде всего в низкотехнологичных добывающих отраслях экономики, связанных с экспортными поставками. В наукоемких же отраслях таких компаний еще очень мало. Но даже у АвтоВАЗа и НПО машиностроения этот показатель на порядок ниже, чем в других развивающихся странах.

В России самый низкий в Европе показатель удельного веса компаний, занимающихся технологическими инновациями. Он составляет в нашей стране лишь 11%, в то время как в Великобритании – 45%, Швеции – 55%, Австрии – 58%, Ирландии – 61%, Германии – 74%. Даже в бывших социалистических странах он значительно выше (табл. 17).

Таблица 17. Удельный вес компаний, осуществляющих технологические инновации в 2005 г. в разных странах, %

Страна


Россия

10,9

Болгария

18,2

Чехия

41,7

Германия

74,0

Ирландия

61,4

Австрия

57,5

Польша

26,2

Швеция

54,9

Великобритания

44,6

Источник: Европейский Союз и Россия. 1995-2005.Росстат, 2007.

Государственная промышленная политика как инструмент повышения эффективности

Развивающиеся страны и особенно Россию часто упрекают за «плохой инвестиционный климат» и отсутствие необходимых институтов. У многих экономистов это стало своеобразным «пунктиком» их идеологической доктрины. Однако последние статистические данные свидетельствуют, что «плохой климат» и отсутствие эффективных (западных) институтов вовсе не мешают некоторым странам успешно и быстро развивать свою экономику и осуществлять инновации. Дело не в «климате» и институтах, а в эффективности государственной поддержки компаниям и инновациям. Особенно интересен в этом отношении опыт Китая. В августе 2010 г. Китай опередил Японию и стал второй страной в мире по экономической мощи. За этим эпохальным событием как-то остался незаметным процесс перехода Китая в последние четыре года к новой стадии экономического развития: от успешной низко- и среднетехнологичной экономики ‒ к сложной высокотехнологичной модели, заманивая, а часто и принуждая к сотрудничеству западный и японский бизнес.

Для достижения этих целей правительство КНР использует четыре группы инструментов. Во-первых, оно предлагает налоговые льготы компаниям, включая ускоренную амортизацию инвестиций в НИОКР и освобождение от налогов прибыли от венчурных инвестиций в технологические стартапы. Во-вторых, правительство резко увеличило инвестиции в 17 регионах страны, где имеет место сотрудничество государственных исследовательских институтов и предприятий, где банки предоставляют дешевые кредиты, а специальные фонды финансируют развитие китайских технологий, способных заменить аналогичные зарубежные. В-третьих, оно проводит политику госзакупок, стимулирующую использование собственных китайских технологий. Это происходит на национальном, провинциальном и муниципальном уровнях, особенно в таких городах, как Пекин, Шанхай и Гуанчжоу, где по планам правительства идет замена низкотехнологичных отраслей на высокотехнологичные. Наконец, правительство понуждает транснациональные корпорации к передаче своих новейших технологий совместным предприятиям с участием китайских государственных компаний.

В Норвегии государство сыграло ключевую роль в развитии многих наукоемких секторов экономики, а также в нефтедобыче. Иностранные компании при получении разрешения на бурение нефтяных скважин в Северном море были обязаны заключать контракты с норвежскими исследовательскими организациями и производственными компаниями. Такая политика, получившая название «норвегианизации», нашла в стране широкое распространение. Для контроля за ее реализацией государство сформировало различные органы и структуры. Так, государственная нефтяная компания «Statoil» стала оператором процесса передачи иностранных технологий Норвегии и формирования устойчивых связей с норвежской промышленностью. Иностранные нефтяные компании были вынуждены обучать «Statoil» руководить нефтедобывающими операциями на будущих перспективных месторождениях, а также оказывать ей поддержку в организации широкой системы образования в нефтяном секторе. «Statoil» использовала свое положение владельца нефтяных месторождений для заключения контрактов с местными норвежскими промышленными компаниями. Эта система оказалась эффективной: доля норвежских предприятий в поставках оборудования и услуг для нефтяной промышленности выросла с 28% в 1974 г. до 58% к 1980 г. Чтобы вовлечь в нефтяной сектор норвежских ученых и исследователей, государство в 1979 г. инициировало «Goodwill agreements», дававшее иностранным компаниям особый репутационный статус, если они заключали соглашения о НИОКР с норвежскими компаниями и научными организациями.

Большие объемы инвестиций в шельфовое бурение создали рынок для наукоемкого сектора экономики Норвегии. Информационные и коммуникационные технологии (ИКТ) стали составной частью производственных систем и процесса развития ресурсных отраслей. К концу ХХ в. нефтегазовый сектор превратился в основного потребителя продукции местных отраслей ИКТ, а также многочисленных исследовательских институтов, консультационных фирм, инжиниринговых компаний, машиностроительных предприятий и других составных частей наукоемкого бизнеса.

Тесное взаимодействие между нефтегазовыми производителями и наукоемкими организациями в Норвегии создало со временем мощный кластер компаний и исследовательских институтов, которые определяли технологическое развитие нефтяного сектора и превратили страну в ведущего экспортера таких технологий. Этот кластер стал важным производственным элементом экономики страны и центром компетенций для других секторов экономики.

Бразильские частные компании, как правило, не горят желанием инвестировать средства в новое производительное оборудование из-за неразвитости рынков капитала в стране. В этих условиях государственные холдинги обеспечивают их необходимыми средствами [4]. Одновременно государство старается заставить компании (в частности «Petrobras») использовать оборудование, выпускаемое национальными производителями. Оно также стимулирует процесс создания «национальных чемпионов» с помощью слияний и поглощений. Так были созданы компания BRF в пищевой промышленности (путем слияния «Sadia» и «Perdigao»), «Oi» в телекоммуникациях, «Fibria» в целлюлозно-бумажной промышленности (слиянием VCP и «Arucruz»).

Почему государственный капитализм до сих пор существует и даже получает все более широкое распространение? Есть несколько объяснений этому феномену. Государственный капитал выступает важным инструментом исправления «ошибок» рынка, нарушающих оптимальность производительных инвестиций. В настоящее время известны три источника таких «ошибок».

Один из них связан с рынком капитала. В странах с плохо развитым финансовым рынком существует острый дефицит частных инвестиций, особенно в случаях долгосрочных проектов с долгим периодом окупаемости [5]. Государство может выступать в качестве заемщика или венчурного инвестора в условиях недостатка частных источников финансирования. Государственные банки и банки развития могут смягчать кредитные ограничения в частном секторе и помогают реализовывать проекты с положительным значением чистой приведенной стоимости, которые в других условиях не были бы реализованы. Более того, в странах с существенным дефицитом капитала государственное финансирование может компенсировать недостаток частных средств и стимулировать предпринимательскую активность по развитию новых или модернизации существующих отраслей экономики [6].

Второй источник «ошибок» рынка связан с проблемами координации. Например, нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман полагает, что инвестирование в промышленное предприятие будет более эффективным для частного инвестора, если у него окажутся в наличии дешевое сырье и эффективная транспортная инфраструктура [7]. Для стимулирования экономического роста в цепочках добавленной стоимости должны постоянно создаваться прямые и обратные связи. Следуя этой логике, для стимулирования скоординированных взаимодополняющих инвестиций от государства требуется своеобразный «сильный толчок».

Проблемы координации обостряются в условиях неразвитых финансовых рынков. Если бы частный капитал наличествовал в достаточных размерах, государство могло бы стимулировать создание новых отраслей просто с помощью дифференцированных налоговых режимов и временной защиты рынка. Однако в условиях недостатка частного капитала прямое или косвенное инвестирование государственного капитала стимулирует взаимодополняющие инвестиции. Так, государственные предприятия и инвестиции были важнейшим инструментом индустриализации и промышленного развития в условиях дефицита частного капитала в Бразилии. Государственные предприятия рассматривались как кратчайший путь к индустриализации в условиях отсутствия достаточных финансов у частного сектора страны и нежелания допускать транснациональные корпорации в определенные стратегические сектора экономики [8].

Наконец, неразвитый фондовый рынок не только затрудняет компаниям доступ к капиталу, но и делает невозможным получение инвесторами корпоративной информации, необходимой для мониторинга деятельности компании и ее менеджмента. Фондовый рынок с активными инвесторами и высокой ликвидностью снижает агентские издержки, заставляя менеджеров опасаться возможных слияний и поглощений. Неразвитый же фондовый рынок снижает вероятность поглощений и провоцирует конфликты управления. Таким образом, государственные предприятия с мажоритарным участием государства, как правило, доминируют в экономике на этапах становления фондового рынка. Более того, ряд исследований (в частности по Индии) свидетельствует, что в странах с неразвитым фондовым рынком частные компании не обязательно оказываются эффективнее государственных [9]. Наши собственные расчеты подтверждают этот факт (табл. 18).

Таблица 18. Сравнительная эффективность частных и государственных компаний

Компания

Отрасль

Страна

Объем оборота, млрд долл.

Численность занятых, тыс. чел.

Производительность, тыс. долл./чел.

Vale (гос.)

Горная

Бразилия

43

83

518

Норильский никель (частная)

Горная

Россия

11

85

129

Petrobras (гос.)

Нефтяная

Бразилия

130

86

1512

Лукойл (частная)

Нефтяная

Россия

116

150

773

Роснефть (гос.)

Нефтяная

Россия

138

166

830

Рассчитано по: FT Global 500 2014 by sector.

Как видно из таблицы, принадлежность к частной собственности еще не гарантирует более высокой эффективности, по крайней мере в России. Так, флагман российской горной промышленности «Норильский никель» уступает по уровню производительности труда бразильской компании «Vale» в 4 раза, а соответствующий показатель российской частной нефтяной компании «Лукойл» в два раза ниже, чем у бразильской государственной корпорации «Petrobras».

Можно выделить четыре государственные компании, которые достигли достаточно высокого уровня производственной эффективности: «Indian Railways», бразильскую «Petrobras», норвежскую «Statoil» и малайзийскую «Petronas». Они представляют такие разные в культурном и экономическом отношении страны, как Индия, Бразилия, Норвегия и Малайзия.

«Indian Railways» ‒ это государственная компания, оперирующая всей железнодорожной сетью Индии. Она является крупнейшей в мире после «Wal-Mart» по числу занятых (1,4 млн чел.) и находится под прямым управлением и контролем министерства железных дорог страны. Сегодня «Indian Railways» ‒ вполне прибыльная компания с объемом чистой денежной наличности (после выплаты операционных издержек) на уровне 22 млрд долл. и чистой прибылью (после выплат дивидендов государству и амортизационных отчислений), превышающей прибыль многих американских корпораций из списка Forbes 500 [10].

Прежде всего компания повысила интенсивность использования имеющихся активов. Она стала эксплуатировать более длинные и быстрые поезда, приобретя более мощные локомотивы и изменив конфигурацию вагонов с тем, чтобы перевозить больше грузов. Кроме того, были повышены тарифы на перевозку экспортных грузов, поскольку некоторые из экспортеров не могли воспользоваться альтернативными видами транспорта (например, экспортеры железной руды). Поскольку в Индии сильна политическая оппозиция по отношению к приватизации, компании было трудно увольнять рабочих или повышать тарифы на пассажирские перевозки, ‒ она смогла стать прибыльной и без этих мер.

Бразильская государственная компания «Petrobras» является признанным лидером в области глубоководной добычи нефти и газа. Она также направляет значительные средства на развитие возобновляемых источников энергии, прежде всего производство этанола из сахарного тростника. Интересно, что до начала 1990-х годов «Petrobras» сталкивалась с теми же проблемами, что и другие типичные государственные предприятия. В 1997 г. государство открыло национальную нефтегазовую промышленность для иностранной конкуренции и разрешило «Petrobras» продавать акции на фондовой бирже, продолжая контролировать 51% голосующих акций. Результатом было формирование более прозрачной компании, которая успешно осуществляла экспансию за рубежом и разрабатывала первоклассные технологии.

В Бразилии «Petrobras» считается компанией с лучшей в стране системой корпоративного управления. Она соответствует международным принципам и стандартам отчетности (GAAP), поскольку находится в листинге Нью-Йоркской фондовой биржи. Совет директоров состоит из 5‒9 членов, ежегодно переизбираемых (для предотвращения корыстных действий менеджмента). Держатели привилегированных (неголосующих) акций имеют право избирать одного из членов совета директоров. Компания уменьшила уровень коррупции, заставив директоров раскрывать все действия и операции компании, в которых они принимают участие, и предоставлять детальную информацию о своей возможной заинтересованности в тех или иных сделках. Директора не могут голосовать по сделкам со сторонними компаниями, в которых они имеют более 10% акций [11].

«Statoil» была образована в 1972 г. и последующие десятилетия считалась вполне эффективной. Тем не менее, когда месторождения в Норвежском море стали иссякать, у государства возникло опасение, что компания может отстать от своих международных конкурентов в нефтяной отрасли. Поэтому норвежский парламент в 2001 г. разрешил компании выпустить акции в Осло и на Нью-Йоркской фондовой бирже. Повышение уровня отчетности и прозрачности благодаря биржевым ценам, по мнению экспертов, позволили «Statoil» превратиться в мирового технологического лидера [12].

Малайзийская государственная компания «Petronas» пять лет назад начала внедрять на своих предприятиях программу совершенствования технологий эффективной культуры производства. В результате за пять лет компания получила дополнительно около 1 млрд долл. доходов. Более того, по показателям коэффициента использования мощностей, качеству и эффективности «Petronas» вошла в десятку ведущих компаний отрасли [13].

Важнейшим инструментом повышения производительности труда и эффективности на всех уровнях экономического развития выступает активная промышленная политика. Интерес к ней в мире возрос особенно после кризиса 2008‒2009 гг.

В конце 2010 г. Европейской комиссией была принята новая активная промышленная политика, уделяющая больше внимания обрабатывающей промышленности (меньше ‒ финансовому сектору и «экономике знаний»). В разделе «Свежий взгляд на промышленную политику» говорится, что «современные вызовы настоятельно требуют усилий и амбициозных стратегий в различных отраслях экономики». Для Европейской комиссии, подчеркивалось, важны все сектора, и она будет разрабатывать специфические подходы для этих разных секторов экономики [14].

В январе 2014 г. появился еще один любопытный документ, под названием «К европейскому промышленному ренессансу». В нем было заявлено, что «экономическое значение промышленности значительно больше, чем свидетельствует ее доля в ВВП. На отрасли промышленности приходится 80% европейского экспорта и более 80% частных инвестиций в НИОКР. Европейская комиссия рассматривает мощную индустриальную базу в качестве ключевого фактора европейской конкурентоспособности и европейского экономического возрождения» [15]. Во многих случаях звучит призыв к проведению промышленной политики для усиления отдельных секторов экономики, технологий или областей экономической деятельности ‒ таких как передовые сегменты обрабатывающей промышленности, наукоемкие виды услуг или «зеленая» экономика ‒ с целью использования новых источников экономического роста.

Возросший интерес к промышленной политике совпал с усложнением и возрастанием значения глобальных цепочек добавленной стоимости, а также усилением конкуренции со стороны развивающихся стран в тех отраслях и сегментах глобального рынка, где развитые страны до последнего времени занимали ключевые позиции.

Особенно эта тенденция заметна в крупных развивающихся странах. В Бразилии принятие так называемого Большого бразильского плана (Plano Brasil Major) было нацелено на повышение производительности и противодействие снижению индустриального вклада в экономику страны. Этот план поставил инновации в центр промышленной политики и внес существенные изменения в систему поддержки инноваций.

Современный этап промышленной политики в Китае был сформулирован в 12-м пятилетнем плане. План развития науки и технологий, принятый в июле 2011 г., нацелен на стимулирование 11 важных секторов экономики страны, включая оборудование ИКТ, энергетические технологии, пищевую промышленность, фармацевтику и гражданское авиастроение. В июле 2012 г. был опубликован План развития новых стратегических отраслей, выделивший семь направлений и двадцать важнейших проектов. Он предусматривает, что доля новых стратегических отраслей в ВНП страны вырастет к 2020 г. до 15%.

В Индии министерство промышленной политики опубликовало в ноябре 2011 г. Политику развития национальной обрабатывающей промышленности, нацеленную на увеличение доли этой промышленности в ВНП страны с 16 до 25% к 2022 г. Центральным элементом стратегии является создание национальных зон обрабатывающей промышленности и инвестиций (NIM), которые будут освобождены от налогов, получат финансовые льготы и смогут развиваться как автономные самоуправляемые области в партнерстве с частным сектором.

Бразилия, Китай и Индия – далеко не единственные развивающиеся страны, разрабатывающие планы развития науки, технологий и промышленности как составные части долговременных национальных экономических стратегий. Менее крупные страны, такие как Аргентина, Колумбия или Вьетнам, разрабатывают стратегии диверсификации своей экономики и мобилизации инноваций для повышения национальной конкурентоспособности. Даже Чили недавно приняла Национальную инновационную стратегию конкурентоспособности в целях создания благоприятной бизнес-среды и продвижения вверх по цепочкам добавленной стоимости для укрепления своих позиций.

Но когда заходит речь о настоящей промышленной политике, то на сцену выходят США. Здесь есть, конечно, элемент иронии, поскольку термин «промышленная политика» в американском политическом дискурсе предается анафеме. Он используется исключительно для запугивания политических оппонентов и обвинений в сталинистских экономических поползновениях.

Сегодня Федеральное правительство является крупнейшим в мире венчурным капиталистом. Только одно американское министерство энергетики планирует потратить 40 млрд долл. в качестве кредитов и грантов частным компаниям для стимулирования разработки «зеленых технологий», таких как электромобили, новые батареи, ветровые турбины и солнечные панели. В 2009 г. частные венчурные компании инвестировали в этот сегмент менее 3 млрд долл., в то время как министерство энергетики – 13 млрд. долл.

Сдвиг в сторону всеобъемлющей промышленной политики, таким образом, является признанием того, о чем здравомыслящие экономисты всегда знали: развитие новых отраслей часто требует толчка со стороны государства. Такой толчок может принимать различные формы – субсидий, займов, инфраструктурных инвестиций и других форм поддержки.

Как говорил в свое время основатель компании IBM Томас Уотсон, «поскребите поверхность любой новой успешной отрасли экономики, и вы найдете под ней государственную поддержку. Государство, боящееся совершить ошибку и поэтому отказывающееся от активной промышленной политики, совершает самую большую ошибку» [16].

Прмечания:

[1] Российский статистический ежегодник 2012. М. 2012; Economist Intelligent Unit, McKinsey analysis.

[2] Central banks, Economic Intelligence Unit, McKinsey Global Institute.

[3] Porter M. Clusters and New Economy of Competition // Harvard Business Review. November-December. 1998.

[4] Musacchio A., Lazzarini S. G. Leviathan in Business: Varieties of State Capitalism and their Implications for Economic Performance. Boston, Massachusetts. May 2012.

[5] Levin R. Finance and Growth: theory and evidence // Handbook of Economic Growth. 2005. Vol. 1.

[6] Bruck N. The role of development banks in the Twenty-First Century // Journal of Emerging Markets. No 3. 1998; De Aghion A. Development banking // Journal of Development Economics. 1999. No 58.

[7] Krugman P. The current case for industrial policy // Salvatores D. (Ed.), Protectionism and world welfare. Cambridge: Cambridge University Press. 1993.

[8] Trebat T. Brazil’s state-owned enterprises: a case study of the state as entrepreneur. Cambridge: Cambridge University Press. 1983.

[9] Sarkar J., Sarkar S., Bhaumik S. Does ownership always matter? Evidence from the Indian bank industry // Journal of Comparative Economics. 1998. Vol. 26; Bortolotti B., Fantini M. and Siniscalco D. Privatization around the world: evidence from panel data // Journal of Public Economics. 2004.Vol. 88, No 1-2.

[10] Indian Railway Year Book (2009-2010). Ministry of Raiways. Government of India. 2011.

[11] Business Week. 2012. 27 January.

[12] Annual Report. Statoil. 2011. 13 April.

[13] Improving performance at state-owned enterprises. The McKinsey Quarterly. 2009. May

[14] An Integrated Industrial Policy for the Globalization Era. Putting Competitiveness and Sustainability at Centre Stage. EC. Brussel. 2010. 34 p.

[15] For a European Industrial Renaissance.EC. Brussel. 22.01.2014. 25 p. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX:52014DC0014 (date of access 06.07.2015)

[16] Rodrik D. The Return of Industrial Policy // Project Syndicate. 2010. 12 April. URL: http://www.project-syndicate.org/commentary/the-return-of-industrial-policy (date of access 06.07.2015)

Читайте также на нашем портале:

«Мировая экономика в условиях дешевой нефти» Владимир Кондратьев

«Кризис 2014 года в России как итог пороков экономической политики» Владимир Кондратьев

«Глобальная экономика и ее отрасли в 2014‒2015 гг.» Владимир Кондратьев

«Из ресурсного рабства в царство инновационной свободы: возможно ли это?» Владимир Кондратьев

«Свежее дыхание промышленной политики» Владимир Кондратьев

«Российская автомобильная промышленность» Владимир Кондратьев, Сергей Афанасьев

«Россия: автомобильный рынок или автомобильная промышленность?» Владимир Кондратьев

«Конкурентоспособность России: альтернативный взгляд» Владимир Кондратьев

«Отраслевая промышленная политика как мотор модернизации экономики» Владимир Кондратьев

«Нефть и газ: благо или проклятие?» Владимир Кондратьев

«Конец экономического либерализма?» Владимир Кондратьев

«Инфраструктура как фактор экономического роста» Владимир Кондратьев

«Консолидация и модернизация России. Рецензия » Вадим Розин

«Цивилизационное измерение модернизации: Россия в контексте мирового опыта» Ирина Кудряшова


Опубликовано на портале 08/07/2015



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика