Представляемый текст является расширенной версией статьи, ранее опубликованной в Докладах Института Европы РАН*.
Избирательный цикл 2017 г. очевидным образом привел не только к масштабному обновлению политической элиты Франции, но и к слому партийно-политической системы, просуществовавшей с некоторыми вариациями более полувека. По крайней мере, была полностью разрушена несущая бипартийная конструкция этой системы. Обе главные силы, попеременно правившие страной с 1970-х гг., – правоцентристское объединение «Республиканцы» и левоцентристская Социалистическая партия (СП), – лишились ключевого положения, как во власти, так и в оппозиции. Впервые в истории Пятой республики ни один из кандидатов крупных системных партий не прошел во второй тур президентских выборов. Главой государства был избран представитель нового поколения, 39-летний Э. Макрон, опиравшийся на собственное движение, позиционируемое как альтернатива традиционному политическому классу. Именно это движение, преобразованное в партию «Вперед, Республика!» (ВР), завоевало абсолютное большинство мест в Национальном собрании и стало ядром президентского большинства.
Новая партийно-политическая конфигурация, возникшая к середине лета 2017 г., определялась следующими главными элементами:
– прочная монополия макроновского большинства в исполнительной власти и в нижней палате парламента;
– глубокий кризис идентичности и дезинтеграционные процессы, охватившие как СП, так и «Республиканцев»;
– деморализация и трения в лагере Национального фронта (НФ);
– подъем в левой части спектра нового оппозиционного полюса в лице «Непокоренной Франции» Ж.-Л. Меланшона;
– динамика изменений, поставившая на повестку дня разных политических сил задачи перегруппировки, пересмотра идеологии, ребрендинга, поиска новой тактики и новых лиц, создания новых альянсов и т.п.
В каких же направлениях и насколько существенно изменился этот поствыборный ландшафт за первые полтора года «эры Макрона»? И можно ли говорить о кристаллизации во Франции некой новой, относительно стабильной партийно-политической «матрицы», сменившей прежнюю?
Принципиальное значение в этой связи имеет, в первую очередь, динамика внутриполитических позиций самого Э. Макрона, чья фигура является ядром поствыборной конфигурации. На волне электоральных побед 2017 г. популярность молодого хозяина Елисейского дворца взлетела настолько, что заговорили о «макрономании». В течение почти года французского президента считали европейским (и западным) лидером, имеющим «самые сильные позиции внутри страны» [1]. Однако с лета 2018 г. его рейтинг устремился вниз, а политическая ситуация во Франции начала накаляться и выходить из-под контроля власти. Помимо недовольства реформами, этому способствовали скандальное «дело Беналля» и коммуникативные провалы Э. Макрона. К ноябрю 2018 г. популярность главы государства упала до уровня 21-26%, что было даже ниже, чем у его предшественника Ф. Олланда спустя такой же срок после избрания [2]. Фактически электоральная база Э. Макрона сузилась до тех скромных масштабов, которыми она ограничивалась в первом туре президентских выборов.
Но особенно обращает на себя внимание нарастание ярко выраженных антимакроновских настроений. Согласно опросу от 21-22 ноября 2018 г., из 73% французов, придерживающихся «плохого мнения» о президенте стране, 44% имели о нем «очень плохое мнение» [3].
Более того, обнаружилось, что Э. Макрон стал объектом «невиданной, массовой ненависти, более жгучей, чем всё, с чем могли сталкиваться Николя Саркози или Франсуа Олланд» [4]. Эти настроения бурным потоком выплеснулись наружу и получили новое развитие в ходе движения «желтых жилетов», которое охватило страну с ноября 2018 г.
Мобилизационный потенциал «желтых жилетов», их решимость, ожесточенность и нередко радикализм, повторяемость и масштаб акций, характер требований – все это буквально ошеломило истеблишмент, политический класс, аналитиков. Серьезность явления подчеркивалась относительной солидарностью с «желтыми жилетами» большинства французов, невзирая на агрессивность отдельных демонстрантов и вандализм примкнувших к акциям анархистов-провокаторов. В ноябре-декабре 2018 г. о полной или частичной поддержке движения заявляло около двух третей населения страны и более. И хотя затем общественные симпатии к «желтым жилетам» пошли на спад, примерно половина французов продолжало (на середину марта 2019 г.) в основном одобрять их действия [5].
От обычных манифестаций и забастовок – характерного атрибута социальной жизни Франции – акции «желтых жилетов» отличались, среди прочего, выдвижением политических лозунгов определенного рода, в том числе требования отставки Э. Макрона. Последнее особенно знаменательно, так как в Пятой республике статус главы государства до сих пор был почти «сакрален», и тема ухода всенародно избранного президента, в тех редких случаях, когда ее поднимали, прежде никогда даже не обсуждалась [6]. Теперь это табу, похоже, разрушено: идея «отставки Макрона», хотя и не стоит в политической повестке дня, стала тривиальным элементом общественного и экспертного дискурса.
Второй важнейший вопрос партийно-политической действительности сегодняшней Франции заключается в том, насколько успешной и прочной является конструкция макроновской партии «Вперед, Республика!» (ВР). Между тем однозначный ответ тут не просматривается.
К факторам силы ВР относятся ее доминирование в Национальном собрании, а также слабость либо маргинальность и раздробленность оппозиции. Крупный козырь ВР – поддержка генеральных установок макронизма влиятельными экономическими, административными и культурными элитами. Переход на сторону Э. Макрона многих социалистов, центристов и правых был не просто прагматическим бегством в стан победителя, а выражением мировоззренческой близости. Будучи ядром президентского большинства, «Вперед, Республика!» может рассчитывать на поддержку союзников – имеющих солидные каналы влияния и прочно занимающих свою нишу «Демократического движения» Ф. Байру и других сил центра и правого центра. Кроме того, в активе макроновской партии неисчерпанная аура новизны; претензия на нечто большее, нежели обычный центризм; и владение «передовыми» политтехнологиями, сыгравшее не последнюю роль в успехе этого политического «стартапа» в 2017 г.
Однако у «маршистов», как иногда называют партию во Франции, есть и слабые стороны, главной среди которых является неукорененность в территориальных сообществах и местных органах управления. По этой причине правящая партия крайне слабо представлена и в Сенате, где у нее всего 23 мандата из 348. Другим фактором, заставляющим сомневаться в ее будущем, является разочарование среди участников этого партийного проекта. Гражданский молодежный костяк макроновского движения сколачивался под речи о подлинно демократическом объединении нового типа, свободного от пороков «старого мира». Реальность же оказалась скорее противоположной этому идеалу.
На фоне традиционных партий «Вперед, Республика!», если и выделяется, то не меньшим, а бóльшим централизмом, жесткой дисциплиной, минимумом дискуссий, нацеленностью на поддержку президента и правительства. В этом смысле ВР нередко уподобляют придворным кругам при абсолютистской монархии, компартиям образца 1950-х гг. или армейским структурам. Недовольство внутрипартийными порядками ощущается как в низовых организациях, так в депутатской фракции, откуда периодически прорываются жалобы на пренебрежение со стороны исполнительной власти, критика выстроенной Э. Макроном «вертикали» и правительственных решений, несогласие с кадровыми назначениями по принципу личной преданности и клановой принадлежности. Один из индикаторов неблагополучия на этой почве – претензии, высказанные еще в сентябре 2018 г. вице-председателем парламентской комиссии по делам культуры Ф. Дюма, которая, покидая в знак протеста фракцию «маршистов», даже сравнила ее с «Титаником» [7]. Так или иначе, полагать, что «Вперед, Республика!» надолго стала заметной силой на французском политическом поле, было бы преждевременно.
В левой части партийного спектра ситуацию определяли три ключевых обстоятельства. Во-первых – закат европейской социал-демократии – некогда крупнейшего европейского политического течения, которое отстаивало одну из двух левых альтернатив капитализму, весьма способствовало его социализации, а к концу ХХ в. превратилось в один из столпов западной системы и ее неолиберального глобалистского курса. Продолжился распад «миттерановской» Социалистической партии, чьи ряды покидали очередные депутаты и сенаторы, мэры и члены региональных советов, партийные функционеры. Одни переходили в том или ином статусе в макроновское большинство, как М. Вальс, а до него Ж. Коллон, К. Кастанер и десятки прочих. Другие искали свое место у экологистов, в объединении Ж.-Л. Меланшона, в минипартиях левого толка. Третьи, как Б. Амон, запускали собственные партийные проекты, множа раздробленность левого лагеря. В разы сократилась численность членов партии, платящих взносы в ее бюджет, как и объем государственного финансирования, соразмерный доле полученных голосов. Социалистам пришлось продать свою историческую резиденцию на ул. Сольферино в престижном округе Парижа, где с 1960-х гг. размещалась партийная штаб-квартира.
От полного ухода в политическое небытие партию спасли остатки унаследованного политического капитала: наличие фракций в парламенте (четвертой по численности в НС и второй в Сенате), разветвленный аппарат, сложившиеся каналы влияния, узнаваемые имена. 78-й съезд СП в марте 2018 г. поставил задачу «возрождения», однако предпосылки к ее выполнению по большей части отсутствуют.
Кризис идентичности, деморализация и идейный разброд далеко не преодолены. На это указывают, среди прочего, пассивность социалистов в парламенте и их противоречивая позиция по отношению к правящему большинству. Почти год понадобился на то, чтобы избрать нового первого секретаря партии. Им стал глава ее парламентской фракции О. Фор, представляющий среднюю линию между правым и левым крылом, но его избрание не остановило таяние партийных кадров. В идеологическом плане новое руководство признало как необходимость «пересмотреть основы доктрины», так и, фактически, неготовность обсуждать концептуальные вопросы. По словам О. Фора, социалистам предстоит сначала «без спешки выслушать французов и провести серьезную работу» [8]. Что касается электоральной базы СП, то она к началу 2019 г. так и не приобрела тенденции к восстановлению и в лучшем случае слегка превышает 5%-й порог [9].
Во-вторых, силой, доминирующей на левой стороне партийного поля, оставалась «Непокоренная Франция». Более того, в первые месяцы «эры Макрона» наблюдался дальнейший подъем этого объединения. Парламентская фракция меланшоновцев, хотя и оказалась одной из самых малочисленных (17 депутатов), отличалась активностью и громкими демаршами. Ж.-Л. Меланшон постоянно находился в фокусе медийного внимания, выступая в роли главного оппозиционного трибуна. Общенациональную известность приобрела и целая группа его более молодых соратников: Ф. Рюффен, А. Катеннан, Э. Кокрель, Р. Гарридо и др.
Однако шансы «непокоренных» стать ядром консолидации оппозиционного электората и политического противостояния Э. Макрону подрываются их радикальностью. Призывы к «уличной демократии» и особенно брутальные эскапады Ж.-Л. Меланшона, балансирующие на грани адекватности и законности, уже привели к ухудшению и его персонального имиджа и партийного рейтинга [10].
Кроме того, перспективы «Непокоренной Франции» осложняют выдвинутые против нее обвинения в финансовых злоупотреблениях и разгоревшиеся во второй половине 2018 г. внутренние конфликты, в том числе идейного характера. Как показал, в частности, выход из партии Д. Кузмановича и Ф. Кока, из нее вытесняют сторонников суверенизма, реалистического отношения к иммиграции, относительно классического понимания как левых идеалов, так и более общих ценностей. Между тем именно эти подходы, помимо инновационной формы, отличали до сих пор «Непокоренную Францию» от массы левых организаций. Именно с ними связывали проявленную на выборах 2017 г. способность Ж.-Л. Меланшона найти отклик в широких общественных слоях, что и дало повод трактовать его движение как «левый популизм». Отказ от этой стратегии в сочетании с ростом влияния левацких экстремистов, вроде Д. Обоно, делает движение «непокоренных» заведомо маргинальным и неопасным (а в некотором смысле даже полезным) для Э. Макрона.
В-третьих, тенденция к дезинтеграции не ограничивалась Социалистической партией и движением Меланшона – она определяла состояние всего левого спектра. И без того длинный список мелких организаций левого толка пополнили новые мини-партии: «Поколение.s» Б. Амона, «Бретонские прогрессисты» Ж.-И. Ле Дриана, «Альтернатива для республиканской, экологической и социалистической программы» Э. Мореля и М.-Н. Линеман; «Общественное место» Р. Глюксмана; «Левые радикалы». Попытки же консолидации, прежде всего в преддверии европейских выборов 2019 г., пока почти не имели успеха.
В правом сегменте партийного спектра ключевое значение имело положение в стане «Республиканцев». Эта партия находится в лучшем состоянии, чем социалисты: у нее есть самая крупная фракция в Сенате и сильные позиции «на местах», особенно на уровне мэров коммун, а ее электоральный потенциал оценивается в 13-14% (третье место после лепеновцев и «маршистов»). Однако и «Республиканцы» далеко не оправились после своего низвержения в 2017 г. Размежевание и перегруппировки, катализатором которых стали последние выборы, продолжились и здесь.
Часть поддержавших Э. Макрона депутатов, которая открыто примкнула к правящему большинству, была исключена из рядов «Республиканцев» и учредила собственную небольшую партию «Действовать» (Agir). Избрание новым председателем «Республиканцев» Л. Вокье придало основной правой партии более четкий консервативный профиль с суверенистским уклоном, что вызвало новую серию уходов, в частности, большинства жюппеистов и самого А. Жюппе.
По многим проблемам, включая будущий формат Евросоюза и острейшую тему иммиграции, официальные позиции «Республиканцев» теперь существенно расходятся с платформой Э. Макрона и, более того, предполагают ту или иную ревизию генеральных ориентиров политики последних десятилетий. По этой причине, но также из-за своих личных качеств и политического стиля, Л. Вокье у многих вызывает неприятие и явно не пользуется благожелательностью ведущих СМИ. Идейные оппоненты либо адепты политкорректности ставят ему в вину «популистский и идентитарный» дискурс в духе М. Ле Пен [11]. Волну возмущенных комментариев спровоцировали, например, листовки «Республиканцев» с лозунгом «Чтобы Франция осталась Францией!», хотя 63% французов и 79% партийного электората не нашли в нем ничего шокирующего [12]. Еще более широкий круг критиков, не исключая относительных единомышленников, упрекают главу «Республиканцев» в твердолобой риторике, увлечении тактикой, отсутствии «государственного мышления» и «неспособности объединять».
Несмотря на ослабление либерального крыла, в составе «Республиканцев» остаются влиятельные жюппеисты, которым во многом ближе философия макроновского большинства, нежели новая линия собственной партии. Неформальными лидерами внутрипартийной оппозиции Л. Вокье считаются В. Кальмель с ее движением «Droite Lib’» и В. Пекресс, создавшая уже после выборов 2017 г. собственное движение «Свободные!». Таким образом, главное партийное объединение французских правых сохраняет свою исторически сложившуюся идеологическую неоднородность, что может быть источником как силы, так и слабости в зависимости от политического контекста.
Партия антисистемной оппозиции – Национальный фронт М. Ле Пен – оказалась в начале президентства Э. Макрона в противоречивом положении. С одной стороны, избирательный цикл 2017 г. принес НФ беспрецедентный уровень присутствия в политическом процессе. С другой – он подтвердил заведомую ограниченность его электорального роста: «стратегия дедемонизации» не достигла своей цели. Крах завышенных ожиданий, родившихся в ходе президентской кампании, вылился для «маринистов» в глубокое разочарование и болезненную работу над ошибками.
Последовали внутренние конфликты и споры о дальнейшей стратегии; попытки реванша со стороны «старой гвардии» НФ; уход Ф. Филиппо, игравшего в НФ одну из ключевых роль в предыдущие годы; снижение рейтинга партии; сокращение ее численного состава; финансовые и юридические проблемы. Тем не менее «маринисты», судя по всему, в основном уже миновали этот кризисный этап.
Весной 2018 г. НФ произвел ребрендинг, сменив историческое наименование на новое название «Национальное объединение» (НО). Еще одной демаркационной чертой, призванной отделить партию от ее крайне правых истоков, стало лишение Ж.-М. Ле Пена статуса почетного председателя. Из партийной программы был изъят пункт об отказе от евро, а тема выхода из Евросоюза полностью сменилась дискурсом о «новом европейском проекте» – построении «Европы национальных государств» [13]. Все это говорило о продолжении курса на демаргинализацию и частичное встраивание в систему.
Нарастание политического кризиса в стране во второй половине 2018 г. оказалось благоприятным для партии М. Ле Пен, которая, в свою очередь, выступила с призывом к роспуску Национального собрания. На этом фоне НО – в отличие от леворадикалов Ж-Л. Меланшона – практически полностью восстановило свой электоральный рейтинг. В декабре большинство опросов сулили Национальному объединению первое место (23-26%) на предстоящих выборах в Европарламент [14]. Впрочем, начавшаяся институционализация «желтых жилетов» и их участие в выборах способны внести серьезные изменения в распределение голосов.
Как бы то ни было, партия М. Ле Пен, с ее прочным ядерным электоратом, имеет все шансы сохранить то заметное, хотя и специфическое место в политической системе Франции, которого она добилась после 2012 г. Вместе с тем, несмотря на недавний переход к «маринистам» известных республиканцев Т. Марьяни и Ж-П. Гаро, проклятие крайне правого прошлого продолжает довлеть над НО, обрекая его в ближайшей перспективе на относительную маргинальность.
Что касается других организаций, которые принято располагать между «Республиканцами» и крайне правым флангом, то стоит подчеркнуть, что часть их, прежде всего, сравнительно новые партии «Вставай, Франция!» Н. Дюпон-Эньяна и «Патриоты» Ф. Филиппо, отвергают идентификацию с правыми. Определяя себя как суверенистов и голлистов, они при этом претендуют на соединение правых и левых принципов. Последнее характерно также для Национального объединения и, в другом варианте, для Э. Макрона с его движением. Этот крайне важный феномен, имеющий аналогии в других странах Европы, показывает, что новой ведущей линией политического размежевания становятся иные противоречия, нежели привычная право-левая парадигма, основанная на социально-экономических антитезах [15].
Не останавливаясь на последнем аспекте, отметим, что все причисляемые к условно правому сегменту организации находятся в решительной оппозиции к макроновскому большинству, имеют множество точек соприкосновения, но остаются раздробленными. Появление еще одной структуры – «Патриотов» Ф. Филиппо – лишь усилило мозаичность суверенистского лагеря. Некоторое укрепление партии Н. Дюпон-Эньяна и запуск им нового проекта «Влюбленные во Францию», с участием Христианско-демократической партии Ж.-Ф. Пуассона, мало что здесь меняет.
Подводя краткий итог, можно констатировать, что после потрясений 2017 г. в партийно-политическом ландшафте Франции дальнейшие серьезные сдвиги не произошли. Продолжались процессы перегруппировки, ребрендинг, множились малые партии, но главные политические игроки и расклад сил между ними остались в целом теми же, что и полтора года назад. Вместе с тем сохранился и переходный, неустойчивый характер этой конфигурации, не позволяющий считать ее утвердившейся политической матрицей. Связано это, прежде всего, с неопределенностью перспектив макроновского большинства, чье политическое преобладание держится на расколе оппозиции, но может быть сметено или поколеблено разворачивающимся на волне гражданских протестов политическим кризисом.
Примечания и литература
1. Мировой порядок Жака Аттали. URL: expert.ru/expert/2018/23/ miro- voj-poryadok-zhaka-attali/ (15.01.2018).
2. См. напр: Emmanuel Macron encore moins populaire que François Hollande, selon notre sondage. URL: rtl.fr/actu/politique/emmanuel-macron-en core-moins-populaire-que-francois-hollande-selon-notre-sondage-7795678625 (15.01.2018).
3. Ibid.
4. Auffray A.
Macron, mutique objet de leur ressentiment // Liberation. 07.12.2018. URL: liberation.fr/france/2018/12/07/macron-mutique-objet-de-leur-ressentiment_1696736 (10.12.2018).
5. SONDAGE – Le soutien des Français aux Gilets jaunes s'érode à nouveau // LCI. 16.03.2019. URL: lci.fr/social/sondage-le-soutien-des-francais-pour-les-gilets-jaunes-s-erode-a-nouveau-2115646.html (13.02.2019).
6. Единственным президентом Пятой республики, ушедшим в отставку, был Ш. де Голль, сделавший это по собственной воле после провала на референдуме 1969 г. своего проекта территориальной реформы.
7. Raulin N. La députée Frédérique Dumas quitte LREM. «On a le sentiment d'être sur le «Titanic». URL: liberation.fr/france/2018/09/17/la-deputee-fre derique-dumas-quitte-lrem-on-a-le-sentiment-d-etre-sur-le-titanic_1679251 (15.01.2018).
8. Socialistes, Le chemin de la renaissance avec Olivier Faure. URL: ps91.fr/wp-content/uploads/2018/02/mot-congres-texte3.pdf (15.01.2018).
9. См. напр.: Européennes: le RN en tête des intentions de vote. URL: lexpress.fr/actualite/politique/europeennes-le-rn-en-tete-des-intentions-de-vo te_2053184.html (15.01.2018).
10. «Республика – это я!» – кричал, например, Ж.-Л. Меланшон, отталкивая следователей во время обыска в офисе партии в связи с обвинениями в финансовых нарушениях. «La République, c’est moi»: colère noire de Mélenchon pen- dant la perquisition au siège de LFI. URL: bfmtv.com/politique/la-re publique-c-est-moi-colere-noire-de-melenchon-pendant-la-perquisition-au-siege-de-lfi-1545785.html (15.01.2018); Jean-Luc Mélenchon dégringole dans l’opinion et passe derrière Benoît Hamon et Marion Maréchal. URL: ladepeche.fr/article/2018/11/01/2898799-melenchon-parmi-les-personnalites-politiques-les-plus-detestees.html (15.01.2018).
11. См. напр: Calmels enfonce le clou et reproche à Wauquiez d'être «populiste et identitaire». URL: ouest-france.fr/politique/les-republicains/soulagee-virginie-calmels-reproche-laurent-wauquiez-d-etre-populiste-et-identitaire- 5832475 (15.01.2018).
12. «Pour que la France reste la France»: les Français approuvent le diagnostic et l’objectif des Républicains. URL: republicains.fr/actualites_pour_ que_la_france_reste_la_france_francais_approuvent_diagnostic_objectif_republica ins_20180615 (15.01.2018).
13. См.: Pour un nouveau projet européen: construire une union des nations européennes. URL: rassemblementnational.fr/communiques/pour-un-nouveau- projet-europeen-construire-une-union-des-nations-europeennes/ (15.01.2018).
14. Européennes: le RN en tête des intentions de vote.
15. См. Нарочницкая Е.А. «Суверенизм» против «глобализма»: выборы 2017 г. через призму идейно-ценностного конфликта. Франция при президенте Эммануэле Макроне: в начале пути. М.: ИМЭМО РАН, 2018. С. 152-160.
*Оригинал: Нарочницкая Е.А. Партийно-политический ландшафт Франции после выборов 2017 г. // Свет и тени «эры Макрона». Доклады Института Европы. № 362. 2019. С. 45-56.
Читайте также на нашем портале:
«Феномен Эмманюэля Макрона» Джон Локланд
«Выборы 2017 г. во Франции: беспрецедентная президентская кампания» Екатерина Нарочницкая
«Внешнеполитическое наследие голлизма в современной Франции» Екатерина Нарочницкая
«Беспрецедентная президентская кампания во Франции» Екатерина Нарочницкая
«Украинский конфликт и Крым: испытание французской дипломатии» Екатерина Нарочницкая