Будущее национальных реалий - одна из давних дискуссионных проблем, споры вокруг которой резко обострились и перешли в новую стадию в контексте современных явлений, ассоциируемых с термином «глобализация». На протяжении целой исторической эпохи, которую, в зависимости от методологических подходов, именуют эпохой капитализма, Новой и Новейшей истории или модернизма, национальное начало служило главным организующим принципом политической жизни, все больше утверждаясь в этом качестве в планетарном масштабе. В XX столетии национальная идея овладела умами едва ли не всех народов Земли. В нации стали видеть необходимый источник и критерий легитимной власти, символом чего явились названия двух наиболее всеобъемлющих по замыслу международных организаций – вначале Лиги Наций, а затем - ООН. Еще в 60-х годах, несмотря на начавшееся строительство Европейского сообщества и радикальные проекты немногочисленных западноевропейских федералистов, идеал национального государства оставался в целом незыблемым. Именно с ним связывали свои надежды на преодоление отсталости десятки бывших колониальных стран. И вот к концу века ситуация заметно изменилась, а точнее «раздвоилась». С одной стороны, почти повсеместный рост национализма, особенно этнического и религиозного, напоминает о могуществе этой идеологии. С другой, национальные деления и ценности подвергаются сомнению и пересмотру, а взгляд на них как на отживающий свой век архаизм приобретает дополнительные обоснования и гораздо большее влияние.
Дискуссии о будущем наций и глобализации: некоторые методологические вопросы
Историческая роль национального феномена чрезвычайно многопланова, многообразна и противоречива. Консолидация наций происходила в разных условиях, разными темпами и в разное время, но, похоже, повсюду этот процесс являлся неотъемлемым элементом и двигателем масштабного духовного, экономического и социально-политического развития. С ним, в частности, были тесно взаимосвязаны индустриализация, становление крупных рынков и научно-технический подъем, широкое распространение образования и расцвет искусств, утверждение демократии и формирование гражданского общества в западных странах. Институт национального демократического государства позволил относительно успешно реализовать синтез эффективной власти и прав личности, солидарности и индивидуальной свободы, стабильности и динамизма. Едва ли не все достижения разных народов в сфере высокой культуры выросли на почве их многовековых национально-духовных традиций. Национальные чувства, национальная идея служили мощным источником гражданского единения и энтузиазма, социального творчества и сопротивления экспансии извне, а межнациональная конкуренция - катализатором развития, одним из тех антагонизмов, которые, говоря словами И.Канта, возможно, заложены в людях Природой для того, чтобы обеспечить проявление всех способностей человека.
Вместе с тем национально ориентированному мышлению с его определенной ограниченностью, эмоциональностью и приверженностью традиции нередко сопутствовали экстремизм, насилие, конфронтационность, экспансионизм, а также воинствующий консерватизм. Под флагом национальных интересов не раз осуществлялись подавление личности, дискриминация и этнический геноцид. Национализму принадлежит заметное место среди факторов империалистической политики великих держав и причин двух мировых войн. Под вопрос была поставлена способность классической системы отношений между национальными государствами, прежде всего европейскими, эффективно координировать их интересы и удерживать взаимное соперничество в рационально допустимых пределах. Более того, оказалось невозможным полное осуществление самого национального принципа - т. е. совпадения этнокультурных и государственно-политических границ. Попытки же добиваться этого и связанные с ними противоречия превратились в «мину замедленного действия», угрожающую нескончаемым кровопролитием.
Многоликость, изменчивость, адаптивность национальной идеи поражают: за последние два столетия она воплощалась в бесконечно разнообразных вариантах - правых и левых, демократических и авторитарных, светских и религиозных, мирных и агрессивных, изоляционистских, универсалистских и империалистических, радикальных и умеренных, эксклюзивно-расистских и либерально-гражданских и т.д. Объяснение этого феномена заключается в самой сущности национального принципа - нейтрально-универсального по характеру, узкого и одновременно фундаментального по содержанию. Эта концепция, состоящая лишь в признании исторической и политической значимости национальных делений, не образует сколько-нибудь достаточной системы общественных взглядов и всегда вступает в симбиоз с иными, практически любыми, идеологическими и мировоззренческими идеями в зависимости от конкретно-исторических условий.
Панорамное видение национального феномена важно не только тем, что оно показывает всю значимость проблемы. Оно составляет необходимый фон для анализа перспектив национальных реальностей, который напоминает о множественности их истоков, аспектов и вариаций. Никакие революционные выводы не могут здесь выглядеть убедительными, если они основаны на фрагментарной констатации отдельных изменений, противоречий или несоответствий.
Между тем именно односторонность мотивации и аргументации всегда была свойственна тем течениям в среде либеральной, социал-демократической и марксистской мысли, которые издавна настаивают на переходе от национальных форм к постнациональному миропорядку. Наиболее типичными мировоззренческими посылками этой позиции выступали экономический детерминизм либерального или марксистского толка, крайний рационализм и универсализм, неисторичный морализм, эксклюзивный индивидуализм, вообще абсолютизация отдельных факторов и ценностей. Преодоление национального начала представляется в качестве решения дилемм и конфликтов, порождаемых им с точки зрения технико-экономического роста, свободы предпринимательства, индивидуальных прав, эгалитаризма, пацифизма т.д.
Уже более века раздаются предсказания неминуемого и даже скорого отмирания национальных структур. В 1882 г. известный французский историк Э.Ренан говорил: «Нации не являются чем-то вечным... Они имели начало, будут иметь и конец. На смену им, возможно, придет европейская конфедерация» [60, с.52]. Тезис о «конце наций» опирается во многом на идеи так называемой «модернистской» школы - наиболее влиятельного на Западе направления в исследованиях этой проблематики [55]. В соответствии с ней, национальные структуры явились не итогом длительного исторического развития, а порождением исключительно эпохи модернизма - т.е. эпохи распада традиционных обществ, становления капиталистического производства, индустриализма и демократии. Этнокультурное единство наций трактуется здесь как искусственно сконструированный интеллигенцией, «воображаемый», по выражению, введенному в оборот Б.Андерсоном, феномен - инструмент обслуживания экономических и политических потребностей того времени. Как утверждает историк Э.Хобсбаум, нации, исчерпав свою миссию, обречены «отступить, ... быть поглощенными или распасться в процессе нового наднационального реструктурирования планеты» [30, с.182].
Но подобные выводы даже в рамках логики модернистского подхода и идеи эволюционности весьма уязвимы. Далеко не все принципы, выдвинутые данной исторической эпохой, уходят вместе с ней, иначе была бы полностью прервана преемственность общественной эволюции. Все социальные институты некогда возникли, все они подвержены эволюции, но срок их жизни различен. Существуют и чрезвычайно устойчивые фундаментальные структуры общеисторического масштаба. Чтобы «списать», например, семью или частную собственность, нужны иныеаргументы, нежели ссылка на неумолимость жизненного цикла исторических явлений. Примечательно, что, как констатирует в своем историографическом труде Э.Смит, большинство теоретиков модернистской школы национальных проблем воздержались от радикальных заключений в духе Э.Хобсбаума [55, с.214].
Модернистское направление абсолютизирует западноевропейскую модель национальной консолидации, характерную даже не для всех народов Европы, оно также неоправданно оставляет вне поля зрения (либо прямо отрицает) глубокие исторические корни наций. Сам Э.Геллнер, признанный авторитет школы, выводящей национализм из индустриализма, незадолго до своей кончины признал неспособность данной теории объяснить все современные проявления национального фактора [1, с.62].
Главным доводом в пользу наступления космополитического будущего традиционно служило представление о том, что развитие человечества, детерминируемое технико-экономическим ростом и едиными законами и ценностями, движется в направлении все более крупных политических и экономических единиц, а в конечном итоге - интегрированного глобального пространства, где национальные разграничения растворятся либо потеряют существенное политическое значение. Сегодня эта постановка проблемы приобрела беспрецедентную актуальность, принципиально новую эмпирическую основу и более конкретные аргументы в рамках темы «глобализации», которой в последнее десятилетие посвящается лавинообразно растущий поток публикаций.
Стало уже общим местом подчеркивать расплывчатость и амбивалентность термина «глобализация», хотя связываемые с ним тенденции глобального масштаба достаточно наглядны и бесспорны. Стоит подчеркнуть, что вряд ли логически корректно отождествлять это недавно возникшее понятие с самими глобальными процессами и проблемами. Глобальные явления в тех или иных вариантах существуют издревле, а часть их (например, фрагментация, изоляция локальных обществ, становление тех же национальных государств) может идти даже вразрез с тем, что подразумевается под глобализацией. Неправильно отождествлять глобализацию и с такими давними понятиями, как «универсализм» или «взаимозависимость». Введение дополнительной понятийной категории оправдано только в том случае, если она относится либо к новому предмету, до сих пор не имевшему обозначения, либо к явлению, которое стало осознаваться по-новому. Морфология слова «глобализация» (в отличие от «глобализма») указывает на динамический характер обозначаемого явления. Практика же употребления этого термина применительно к весьма различным областям и обстоятельствам отражает, по всей видимости, многовариантность проявления самого феномена.
На наш взгляд, под глобализацией следует понимать соответствующее изменение различных характеристик общественной жизни, связанных с ее пространственным измерением. В этом русле находится, например, определение Э.Гидденса, по словам которого суть глобализации состоит в «интенсификации мировых социальных отношений, связывающей отдаленные территории таким образом, что на местное развитие влияют события, происходящие на расстоянии многих миль, и наоборот» [22, с.64]. Д.Хелд описывает глобализацию как «сдвиг в пространственной форме человеческой организации и деятельности в сторону трансконтинентальных или межрегиональных рамок деятельности, взаимодействия и осуществления власти». «Она подразумевает, -пишет он, - растягивание и углубление общественных связей и институтов в пространстве и времени, так что, с одной стороны, люди в своей повседневной деятельности все больше испытывают воздействие событий, происходящих на другом конце планеты, а с другой - поведение и решения местных групп или сообществ могут иметь глобальные последствия» [26, с.253]. Нередко эту черту современного развития называют «сжатием мира», «преодолением границ», «расщеплением территориальности», появлением экстерриториальных сфер социальной жизни [47; 48; 49].
Однако терминологические поиски и споры менее важны, чем выделение тех общих и частных мировых процессов, в результате и посредством которых глобализация происходит и которые могут считаться ее причинами, элементами, проявлениями, двигателями. Описание всех таких компонентов в их структурных соотношениях -отдельная теоретическая проблема, далекая от решения и, конечно, не входящая в задачи данной статьи. Но указания на общие контуры глобализации, очевидно, необходимы. Хотя в обыденном сознании, а также в СМИ глобализация ассоциируется прежде всего с интернационализацией экономики, она тем и значима, что наблюдается в большинстве сфер и аспектов жизни, включая также культуру, экологию, безопасность, демографию, идеологию, внутреннюю и международную политику.
К основным факторам и процессам глобализации можно отнести следующие.
1. Беспрецедентное ускорение и умножение всевозможных транстерриториальных связей и перемещений благодаря огромному прогрессу разнообразных коммуникационных средств от транспорта и масс-медиа до электронной связи и компьютерных сетей.
2. Новый - транснациональный и фундаментальный - характер потенциальных угроз безопасности, связанный с наличием оружия массового поражения, ядерных и химических объектов, терроризмом, экологической деградацией и истощением ресурсов, а в перспективе - с разработкой новых средств воздействия на человеческий организм.
3. Интернационализация экономики, которая проявляется в деятельности уже более 37 тыс. ТНК [62, с.53]; опережающем росте международной торговли и движения капиталов; громадных объемах (более 1 трлн. долл. в день) и роли международного финансового оборота [26, с.255]; ориентации на мировые цены, единые технологии, производство стандартной продукции для сбыта в мировом масштабе; миграциях рабочей силы и т.д.
4. Распространение определенных идеологических принципов - основ демократии, капиталистического предпринимательства и рыночных механизмов.
5. Появление новых субъектов мировой политики - от международного общественного мнения и неправительственных организаций до транснациональных движений и наднациональных структур; развитие системы межгосударственных институтов и международного права.
6. Исчезновение многих традиционных границ в сфере информационного и культурного обмена; распространение унифицированной масс-культуры и этики.
Исследования на тему глобализации отличаются сегодня чрезвычайной пестротой оценок и разнообразием ракурсов анализа, высоким накалом споров и полярностью точек зрения на многие вопросы. Условно можно выделить три генеральных подхода к содержанию этого феномена вообще и его последствиям для национально-государственных реалий в частности.
Один из них получил наименование «гиперглобалистского» за то, что его сторонники, концентрируя все свое внимание на новациях глобализации, провозглашают наступление принципиально иной эры в истории человечества. Вся общественная жизнь, по их мнению, отныне определяется свободным движением капитала, товаров и информации в рамках глобального рынка, что ведет к стиранию границ, культурных различий и территориально привязанных структур политической власти. По мнению одного из ярких представителей этого направления, японского бизнесмена К.Омаи, «традиционные национальные государства превратились в неестественные, даже невозможные с точки зрения бизнеса единицы в глобальной экономике», а «прежняя карта мира... стала не более чем иллюзией» [43, с.5, 20]. В некоторых левых изданиях утверждается, что глобализация, обеспечивая триумф либерализма, «хоронит государство», знаменуя «коперниковскую революцию, последствия которой нельзя переоценить» [37, с.82]. А по словам Б.Барбера, «силы, требующие интеграции и единообразия», толкают «нации в одну коммерчески однородную глобальную сеть - один «Макмир», связанный воедино технологией, экологией, коммуникациями и торговлей» [27, с.4]. Более умеренные и научно разработанные варианты гиперглобалистской концепции отличаются в основном признанием постепенности и длительности перехода к новой парадигме развития и вниманием к его политической составляющей, например, к роли общества и самих государств в передаче компетенции на наднациональный уровень [58]. работа в польше без посредников
Гиперглобалистское направление выборочно абсолютизирует некоторые стороны современного развития, недооценивая многие другие, в том числе прямо относящиеся к глобализации. Наиболее очевидные факты, не вписывающиеся в картину постнационального универсума, трактуются как синдром «отставания политики от экономики» [20, с.787]. Однако этот подход упрощает и искажает не только взаимосвязи экономики и политики или экономики и культуры, но и саму экономическую реальность глобального рынка, на деле гораздо более неоднородную, полную диспропорций и непредсказуемости. Как отмечает профессор экономики Дж.Грэй, «свободный от границ мир, управляемый не имеющими родины транснациональными компаниями, есть корпоративная Утопия, а не описание сегодняшней или будущей реальности» [24, с.68]. Бросается в глаза, насколько в методологическим плане гиперглобализм родственен старым космополитическим течениям. Идеологически он точно так же отмечен печатью экономического детерминизма, ультралиберализма, рационалистического универсализма, а в научно-исследовательском отношении - фрагментарностью анализа и неизбежной утопичностью заключений.
Полярно противоположным является подход «скептиков». Они апеллируют к тому, что мировые связи, движение капитала, товаров, людей, информации, распространение технологии, идей, единообразных стандартов и структур - все это феномены, известные с глубокой древности, в развитии которых наблюдались взлеты и падения, прогресс и регресс. В конце XIX - начале XX в. человечество уже прошло через период подобного взлета, когда с установлением межконтинентального телеграфного и пароходного сообщения и расширением колониальной торговли возникли мировые цены на многие товары, а создание международной финансовой системы, основанной на золотом стандарте, существенно ограничило экономическую автономию государств. По утверждению политолога П.Херста и экономиста Г.Томпсона, «в период, предшествовавший 1914 г., международная экономика была во многих отношениях более открытой, чем когда-либо после», а доля объемов международной торговли и финансовых операций в мировом ВВП превышала современные показатели [29, с.6, 31].
Ряд других экономистов также приводят статистические расчеты в доказательство того, что и масштабы, и особенно темпы глобализации чаще всего преувеличиваются, тогда как после 1973 г. в динамике этого процесса наблюдается явное замедление [23; 62]. Некоторые левые издания и эксперты категорически отрицают новизну или значимость явлений, связываемых с глобализацией [62, с.40]. Многие проблемы, называемые сейчас глобальными, действительно существуют на протяжении десятилетий и даже веков. Уже переживались человечеством периоды масштабной миграции, а элементы международного права и прообразы международных режимов, устанавливающих нормы поведения государств, известны со времен античности.
Ценная сторона подобных аргументов заключается в том, что они напоминают о необходимости изучения глобализации, во-первых, в сравнительно-историческом контексте, во-вторых, на основе тщательного всестороннего анализа, в том числе эмпирических данных и, в-третьих, без идеологической предвзятости. Усиление влияния финансовых рынков и ТНК или рост международной торговли как минимум отчасти стали результатом насаждения либеральной экономической доктрины через МВФ и другие подобные организации, ибо именно они требуют от правительств ориентированного на экспорт роста, сокращения социальных расходов и роли государства, максимальной свободы рынка. Находить подобную политику единственно возможной необъективно, тем более что деструктивные аспекты ее последствий для многих обществ хорошо известны. Поэтому антиглобалисты социал-демократической и других левых ориентации имеют основания называть тему глобализации «идеологическим лозунгом», призванным создать либерализму образ безальтернативной идеологии [62; 23; 29].
Однако в полемике с гиперглобалистами их антагонисты тоже жертвуют реальностью во имя утверждения собственных пристрастий, будь то левые ценности или государственный и национальный идеал. Даже считая глобализацию не новым феноменом, вряд ли правильно пренебрегать различиями между ее историческими стадиями и, в частности, особенностями современного этапа. В спорах вокруг экономических показателей методика расчетов, использованная «скептиками», в свою очередь, подверглась аргументированной критике [62, с.41]. Большинство экономистов не оспаривают, что «все величины современной экономической глобализации - скорость, объем и взаимосвязи движения товаров и информации в глобальных рамках - в большой степени превосходят те, что существовали в любой предшествующий период истории» [24, с.61; 26, с.254-257]. Отличительными чертами нынешней стадии являются, кроме степени развития отдельных элементов глобализации, также их беспрецедентное сочетание, ускорение темпов изменений и перспективы, открываемые революционными технологическими сдвигами.
Все это принимает во внимание третье направление, которое иногда называют «трансформационным» [40], поскольку его представители признают, что «условия человеческого бытия переживают сейчас глубокую, долговременную и серьезную трансформацию во всех его аспектах» [48, с.248]. Вместе с тем они не приемлют обобщений в гиперглобалистком духе в отношении содержания этого процесса. Критикуя недостатки двух других подходов, авторы третьей группы противопоставляют им, на наш взгляд, в целом более научный и продуктивный метод.
Его исходный тезис состоит в том, что «глобализация есть не единое состояние и не линейный процесс», а «многоплановый феномен, охватывающий разные сферы деятельности и взаимодействия» и к тому же «порождающий в каждой из них разнообразные формы связей» [26, с.253]. Очевидными чертами этого процесса являются ярко выраженная неравномерность и многовариантность: воздействие глобализации весьма неодинаково и по степени, и по характеру для различных регионов, стран и социальных групп внутри обществ. Тем самым исключается экстраполяция выводов, относящихся к одним частям мира, аспектам жизни или даже вопросам, на остальные. «Теорию глобализации, - подчеркивает Д.Хелд, - необходимо строить на понимании происходящего в каждой из всех этих сфер» [26, с.253]. Все это тем более применимо к воздействию глобализации на национальный феномен с его множественными истоками и историческими функциями.
[1] Геллнер Э. Национализм возвращается //Новая и новейшая история. – М., 1989. - № 5. - С. 55-62.
[2] Ильин И.А. Путь к очевидности. - М., 1993. - 431 с.
[3] Комарофф Дж. Национальность, этничность, современность: Политика самосознания в конце XX в. // Этничность и власть в полиэтничных государствах / Отв. ред. Тишков В.А. - М., 1994. - С.35-70.
[4] Нарочницкая Е.А. Национализм: История и современность. - М, 1997. - 59 с.
[5] Шремп Ю. Глобализация как шанс // Intern, politik (русское издание). - М., 1999.-№ 12.-С. 3-14.
[6] Acquaviva М. et al. La Corse et la Republique // Monde diplomatique. - P., 1999. -A. 46, N 543. - P. 14.
[7] After the cold war/Ed. by Keohane R. et al. - Cambridge, 1993. - 481 p.
[8] Autonomy/Ed. by Suksi M. - Hague etc., 1998.- 370 p.
[9] Beyer P. Globalizing systems, global cultural models and religions // Intern, sociology. -L, 1998. - Vol.13, N1. - P. 79-94.
[10] Burton J. Conflict: Resolution and provention. - N.Y., 1990. - XXIII, 295 p.
[11] Cassen B. La nation contre le nationalisme // Monde diplomatique. - P., 1998. - A. 45, N 528. - P. 9.
[12] Culture and identity in Europe / Ed. by Wintle M. - Aldershot, 1996. - 226 p.
[13] Dogan M. Comparing the decline of nationalisms in Western Europe // Intern, social science j. - Oxford., 1993. - Vol. 45, N 2 (136). - P.177-198.
[14] Dunn J. Introduction: Crisis of the nation state? // Contemporary crisis of the nation-state/Ed. by DunnJ. - Oxford etc., 1995. - P. 3-15.
[15] Fischer D. Nonmilitary aspects of security: A systems approach. - Aldershot etc., 1993. -XV, 222 p.
[16] Fitoussi J.-P. Mondialisation et inegalites// Futuribles.- P., 1997. - N 224. - P. 5-16.
[17] Fricaud-Chagnaud G. L'histoire apres la fin de l'histoire // Defense nat. - P., 1993. -Nov. - A.49. - P. 45-55.
[18] Galtung J. Globalization and its consequences.- Taipei, 1997. - 14 p. in recto.
[19] Garcia Candini N. Consumidores у ciudadanos: Conflictos multiculturales de la globalizacion.- Mexico, 1995. - 305 p.
[20] Garrett G. Global markets and national politics // Intern, organization. - Cambridge, 1998. - Vol. 52, N4. - P. 787-824.
[21] Gellner E. Nations and nationalism. - Oxford, 1983. - 150p.
[22] Giddens A. The consequences of modernity. - Cambridge, 1990. - 200 p.
[23] Giussani P. Empirical evidence for trends toward globalization // Global circus: Narratives of globalization / Guest ed.: Levis N. - Armonk (N.Y.), 1996. - P. 15-38. -(Intern. J. of polit. economy: Vol. 26, N 3).
[24] Gray J. False dawn: The delusions of global capitalism. - L., 1998. - 222 p.
[25] Gurr T.R. Minorities at risk: A global view of ethno-political conflicts. - Washington, 1993. - 427 p.
[26] Held D. Democracy and globalization //Global governance. - Boulder, 1997. - Vol. 3, N 3. - P.251-267.
[27] Hernando E., Narochnitskaia E., Ortuose M. et al. Globalization and interstate conflict. - Uppsala, 1998. - 46 p. in recto.
[28] Hirschman A. Essays in tresspassing. - N.Y., 1981. - VIH, 310 p.
[29] Hirst P., Thompson G. Globalisation in question. - Cambridge, 1996. - 222 p.
[30] Hobsbawm E. Nations and nationalism since 1780. - Cambridge, 1990. - 200 p.
[31] Hoffman S. Thoughts on the French nation today //Daedalus. - Cambridge, 1993. - Vol.122, N 3. - P. 63-80.
[32] Horowitz D. Ethnic groups in conflict.- Berkeley etc., 1985. - VI, 697 p.
[33] Huntington S. The clash of civilizations? // Foreign affairs. - N.Y., 1993. - Vol. 72, N 3. - P. 22-49.
[34] Kapstein E. Workers and the world economy // Ibid. - 1996. -Vol. 75, N 3. - P. 16-37.
[35] Lacoste I. Viv. la nation: Destin d'une idee geopolitique. - P., 1997. - 140 p.
[36] Lerche Ch. The conflicts of globalization //Intern, j. of peace studies.- Formosa, 1998. - Vol. 3, N1.-P. 47-66. '
[37] Levis N. Globalization and kulturkampf // Global circus: Narratives of globalization/Guest ed.: Levis N. - Armonk (N.Y.), 1996. - P. 81-129. - (Intern. J. of polit.economy; Vol. 26, N 3).
[38] MacNeill W. Folyethnicity and national unity in world history. - Toronto, 1986. – VII, 85 p.
[39] Mann M. Etat-nation: Mort ou transfiguration? //Debat. - P., 1995. - N 84. - P. 49-69.
[40] McGrew A. Globalisation: Conceptualising a moving target //Understanding globalisation, the nation - state, democracy and economic policies in the new epoch. - Stokholm, 1998. - P. 5-25.
[41] Milward A. The frontier of national sovereignty: History a. theory. 1945-1992. -Routhledge, 1993. - 248 p.
[42] La mondialisation contre I'Asie //Maniere de voir. - P., 1999. - N 47. - 100 p.
[43] Omahe K. The end of the nation state.- N.Y., 1995. - 256 p.
[44] Penrose J. Globalization, fragmentation and a disfunctional concept of nation//The ethnic identities of Europ. minorities /Ed. by Synak B. - Gdansk, 1995. - P. 11 -25.
[45] Porter M. The competitive advantage of nations. - L. etc., 1990. - XX, 855 p.
[46] Richmond A. Ethnic nationalism and post-industrialism //Ethnic a. racial studies. - L., 1984.-Vol.7, N1.-P. 4-18.
[47] Robertson R. Globalization: Social theory a. global culture. - L., 1992. - 240 p.
[48] Rosenau J. The dynamics of globalization //Security dialogue. - L., 1996. - Vol. 27, N 3. - P. 247-262.
[49] Ruggie J. Territoriality and beyond //Intern, organization. - Cambridge, 1993. - Vol. 47, N 1.-P. 139-174.
[50] Sachwald F. Les defis de la mondialisation: Entreprises et nations //Les defis de la mondialisation: Innovation et concurrence /Sous la dir. de Sachwald F. - P. etc., 1994. - P. 473-485.
[51] Schlesinger Ph. On national identity: some conceptions and misconceptions criticized //Social science inform. - L., 1987. - Vol. 26, N 2. - P.219-264.
[52] Schmidt V. The new world order, incorporated //Daedalus. - Cambridge, 1995. - Vol. 124, N 2. - P. 75-106.
[53] SchnapperD The European debate on citizenship//Ibid. - 1997. - N 3. - P. 199-222.
[54] Smith A. National identity and the idea of European unity //Intern, affairs. - L., 1У92. - Vol. 68, N 1.-P.55-76.
[55] Smith A. Nationalism and modernism. - L., 1998. - 276 p.
[56] Smith A. The supersession of nationalism? //Intern, j. of comparative sociology. - Leiden. 1990. - Vol. 31. N 1/2. - P. 1-31.
[57] The state in Western Europe /Ed. by Muller W. et al. //West Europ. politics. - L., 1994. - Vol.17, N3 (spec, issue). - 214 p.
[58] Strange S. The retreat of the state. - Cambridge, 1996. - 218 p.
[59] Volf M. Bosnie: Victoire sur la violence et role de la religion //Concilium. - P., 1997. -N 272. - P.47-55.
[60] Wallace W. Rescue or retreat? The nation state in Western Europe //Contemporary crisis of the nation-state /Ed. by Dunn J. - Oxford etc., 1995. - P.52-76.
[61] Waters M. Globalization. - L., 1995. - 160 p.
[62] Went R. Globalization: Myth, reality, and ideology //Global circus: Narratives of globalization /Guest ed.: Levis N. - Armonk (N.Y.), 1996. - P. 39-59. - (Intern. J. of
polit economy; Vol. 26, N 3).
Источник: Нарочницкая Е.А. Национальный фактор в эпоху глобализации // Процессы глобализации: экономические, социальные и культурные аспекты / РАН. ИНИОН. – М., 2000. – 232 с. – (Актуальные проблемы Европы / Редкол.: Пархалина Т.Г. (гл. ред.) и др. 2000, № 4, ISSN 0235-5620). – С. 102 – 155.
Часть 2. Государство и глобализация
Часть 3. Культурно-духовные и этнические основы национального феномена
Часть 4. Политические функции национальных делений и глобализирующийся «миропорядок».
Читайте также на нашем портале:
«Глобализация и историческая макросоциология» Джованни Арриги
«О концептуальных основаниях диалога культур в условиях глобализации» Сергей Бурмистров
«Диалог или столкновение культур: состояние и надежда» Сухейль Фарах