Феномен диаспоры долгое время оставался в тени научного внимания. Однако, с точки зрения социологии, длительное существование этнических диаспор как социальных образований подтвердило три факта: а) этнос первичен перед государством; б)государство не всегда способно растворить диаспору, но и зачастую становится инструментом реализации интересов диаспоры; в)только способность к самоорганизации поддерживает существование диаспор. Прекраснодушные теории либералов о государстве граждан – мираж, не оставляющий и дымка при близком взгляде на функционирование государств, имеющих диаспоры. Многие революционные и исторические трансформации гораздо адекватнее обьясняются этническими противоречиями, в частности, борьбой диаспор за овладение государством, чем пресловутой классовой теорией. Вырабатывая классовые теории, их идеологи преследовали цель – разрушить феодальные иерархии изнутри, руками самих граждан, воодушевленных лозунгами равенства, братства и справедливости. Но феодальные иерархии никуда не ушли, они сегодня существуют в форме мощных корпораций, поставляющих своих людей во власть.
Диаспора на сегодняшний день это уже полновесный продукт исторической эволюции всего человечества, особенно в условиях углубляющейся тенденции глобализации мирового сообщества. Ее влияние неоспоримо не только на мировую экономику; она оказывает серьезное культурное и идеологическое воздействие на национальное самосознание народа, из представителей которого она образована, а также на титульное государство, в условиях которого существует. Многие диаспоры добились двойного гражданства, а некоторые стали практическими проводниками влияния своей родины в странах своего пребывания. Типична ситуация, когда лидеры и активисты этнических сообществ лоббируют интересы представляемых ими групп в коридорах власти, проводят пиаровские кампании в местных СМИ, делают общеполитические заявления. Некоторые из них постепенно входят в местный истеблишмент именно в качестве штатных национальных лидеров.
Задачи государственного управления в стране проживания, как то - поддержание лояльности всего населения, проведение общей для всех регионов политики - неизбежно требуют унификации населения по определенным параметрам – культурным, религиозным, социальным и т.д. Сила и степень этой унификации влияет на интенсивность процессов последующей ассимиляции, от которой диаспорам крайне сложно отгородиться. Многочисленные организационные формы, в которых развертывается активность диаспор, простираются между двумя полюсами - угрозой ассимиляции и опасностью полного замыкания в узком этнокультурном мирке. Само государство также избирательно относится к диаспорам, предоставляя одним статус наибольшего благоприятствования, а другим - “черту оседлости”. Во многом отношение к диаспорам бывает связано и с текущей политикой, с улучшением или ухудшением отношений с соответствующими странами. Интерес самой диаспоры состоит в поддержании стабильных отношений с государством проживания.
Однако, в условиях, когда этнически единая диаспора не имеет реально существующей исторической родины, или связи с ней затруднены, и в условиях обьективной невозможности защиты своих интересов от давления государства, единственным ее выходом становится необходимость интернационализации и представления своих проблем уже на других уровнях – на межгосударственном, на международном, в формате международных организаций и правительств ведущих держав. Отсюда возникает очень мощная идеологическая тенденция, развернувшаяся в современном мире в стратегию глобализации.
Процесс глобализации обнаружил один удивительный факт: диаспоры правят миром, устанавливают международные нормы, формируют правительства и государства и даже ставят задачи создания мирового правительства. В широком смысле, можно сказать, что последние полвека мировые процессы проходят при экономическом и даже идейном доминировании диаспор. Беспрецедентно высока их роль в экономической, этнокультурной, социальной, политической и даже геополитической сферах жизни. Многие современные идеологические и экономические доктрины являются плодом диаспорального менталитета, поэтому имеет смысл более детально с ним ознакомиться.
США являются классической страной диаспор, своеобразной этнической моделью мира, где вполне реализованы преимущества и недостатки диаспорального существования. На протяжении многих веков существования этой страны в нее непрерывным потоком направлялись иммигранты. В результате в США всегда существовали диаспоры, хотя нация была одна - американская. Иноэтничные иммигранты почти сразу же входили в состав американской нации. США становились для них отечеством, причем единственным. Отечество, которое они покинули, становилось для них просто родиной: для первого поколения - истинной родиной, для последующих - родиной предков.
Но диаспоры при этом не исчезали. На смену, скажем, полностью ассимилировавшимся ирландцам приходили новые выходцы из Ирландии, и затем этот процесс снова и снова повторялся. Диаспоры непрерывно обновлялись, однако при этом продолжали существовать. Иммигранты, если ранее и не были англоязычными, довольно быстро переходили на этот язык, более медленно, но усваивали американскую культуру. Сложнее всего было с прежним этническим самосознанием. Оно долгое время продолжало сосуществовать с новым национальным самосознанием - американским. При утрате прежнего языка и прежней культуры оно в основном могло опираться на память о старой родине.
Американское общество всегда было политизированным. В нем всегда шла политическая борьба, в которую вовлекались широкие массы. Политики использовали все средства, чтобы заручиться поддержкой по возможности больших слоев населения. В Америке одним из способов вербовки сторонников стало использование диаспор. Политик, происходивший, скажем, из Ирландии, стремился мобилизовать в свою поддержку как собственно ирландскую диаспору, так и людей, которые давно уже полностью стали настоящими американцами, но предки которых были выходцами из названной страны. В результате политик был крайне заинтересован не только в том, чтобы люди не забыли о своем ирландском происхождении, но и в том, чтобы возродить у них хотя бы частично ирландское этническое самосознание. Происходят постоянная политическая мобилизация диаспор, превращение их в политическую силу.
Сегодняшние процессы глобализации принято связывать с основополагающими интересами США. Однако в большей степени эти процессы инициированы диаспоральными интересами, являются экстраполяцией диаспорального мышления на мировую политику. Даже сами США используются в этой политике как инструмент, отчасти и в ущерб его национально-государственным интересам. Об этом обстоятельно пишет бывший кандидат в президенты США П.Бьюкенен в книге «Смерть Запада». По его мнению, от процессов глобализации Запад пострадал даже больше, чем страны восточного блока. В этом плане само население США нуждается в инъекции высокой культуры, в чем армянская диаспора могла бы оказать посильную помощь.
И на примере этой страны можно указать второе классическое бремя ( первое бремя - противоречия с государством) диаспор, которое вызывает нужду в их организации – это конкурентность между диаспорами, иногда доходящая до войны диаспор. Конкуренция и конфликты между диаспоральными общинами были и остаются не менее важным и существенным «мотором» исторического процесса, чем социальные и религиозные противоречия и конфликты между государствами. Субъектом в этих конфликтах выступают не члены диаспоры, - «автономные» от общины индивидуумы, которые, как это пытается представить либеральная идеология, преследуют свои личные интересы, а сама этническая диаспора. Исторический опыт показывает, что в этой конкуренции побеждают те общины, у которых большая сплоченность и готовность пожертвовать интересами членов общины ради достижения общей цели, где доминирует «общий» интерес. В таких общинах индивидуальный, частный интерес подчинен интересу всей диаспоры, как целого. Именно эта конкурентность заставляет диаспоры приобретать все признаки квази-государств, - политических организаций, ставящих целью защиту своих членов и усиление своего влияния на окружение, прежде всего, на государственную власть. Естественно, прочность и эффективность этих организаций зависит от множества факторов.
В целом, такой сложный целостный феномен как диаспоральное существование долгое время предавался забвению, что и привело к его своеобразной мести, он сам стал определять вещи и регулировать политику, в том числе мировую, в своих интересах. Это проявилось ярче всего в освоении диаспорами и разработанном далее в нужном ключе наследии либеральной философии и идеологии. Сегодня эти идеи исправно служат диаспоральным интересам. Широко распространенные идеологии демократии, неолиберализма, рыночной экономики и т.д. представлены в политологии более в формах, позволяющих говорить о вариантах диаспоральной философии и идеологии. В каждом из этих элементов диаспора находила сокровенное выражение своих, подавляемых титульным государством или инородной средой интересов.
Можно сказать, что вся сегодняшняя мировая идеологическая палитра – плод диаспорального мышления. Это и рыночная экономика, позволяющая беспрепятственно осуществлять экономические трансакции, снимая барьеры между государствами, и одновременно умаляя их роль как самостоятельных хозяйственных единиц; это и демократия, в неразличимом арифметическом популизме которой представитель диаспоры получал шанс вклиниться в сложную кланово-родовую систему наследственной передачи власти, или, по крайней мере, беспрепятственно осуществлять лоббистскую деятельность; это и всевозможные конвенции о приоритете прав человека над правом государства и нации, ограничивающие суверенитет национальных государств; это и идеи глобального переустройства мира, создания мирового правительства, преодолевающего последствия «национальной раздробленности» диаспоры, убеждения в верховенстве международных законов и соглашений, верховенства резолюций ООН над законами и решениями, принятыми национальными законодательными институтами и многое другое.
Например, в 1975 году на совещание глав европейских государств, США и Канады в Хельсинки было подписано Хельсинкское Соглашение, в соответствии с которым все государства, его подписавшие, включая СССР, обязаны были соблюдать права человека в той трактовке, в какой они давались во Всеобщей Декларации прав человека. Этим актом легализировалось «превращение» проблемы прав человека из внутригосударственной юридической и политической категории в межгосударственную и наднациональную. А международным организациям, как ООН и ОБСЕ, придавался статус всемирных надгосударственных структур, получивших легальное право вмешиваться в дела других государств под предлогом защиты прав человека. Именно диаспоры наиболее активны в пропаганде «универсалистских» либеральных идей, таких как свобода образования политических партий, приоритет свободы слова и собраний, интересов индивидуума над интересами общественными и даже национальными.
Эти идеи рождаются как реакции диаспоры на государственное давление, на правовое и политическое неравенство и являются своеобразными компенсациями наличных ограничений. Диаспора не способна самостоятельно выдержать государственное давление (если нет серьезной поддержки со стороны исторической родины), поэтому неизбежными каналами собственного усиления являются аналогичные одноэтничные диаспоры в других странах, что уже предполагает интернационализацию взаимоотношений и обращение к международным институтам, и второй ресурс сопротивления – построение надгосударственных (мировых) структур.
Рыночная экономика дала возможность диаспоре одержать верх над своим главным соперником – титульным государством и открыть политические шлюзы для формирования олигархических государств. Неолиберализм снижает планку общественной морали и освобождает общество от оков нравственности, подчиняя все «свободе» спроса, который должен удовлетворяться любым способом. В этой модели, отдающей приоритет свободе частного индивида перед общественным интересом и даже государственным контролем, диаспора нашла идеальную схему реализации своих особенных целей, не учитывавшихся государством. В то же время пример успешных преобразований Китая, обязанных помощи диаспоры, убедительно доказывает, что рыночный неоиндустриальный проект можно строить и на иных политических структурах, не обязательно предполагающих стандартный пакет из приватизации, демократии, прав человека и т.д.
Но откуда возникла эта неолиберальная модель?
Диаспоральные группы, издавна привлекали внимание Англии, проводившей колониальную политику. Уже к 1688 г. она стала страной победившей диаспоры. Поэтому диаспоральная идеология подпитывалась специально развиваемым либерализмом в Англии. В европейской “революционной” истории (якобы, “классовой борьбы”) отчетливо видна именно межэтническая борьба в форме диаспор. Не стоит даже углубляться в “революционные” катаклизмы Азии и Африки, там этот феномен выражен еще более отчетливо.
Импульсом к повышенной активности диаспор являются огрехи государств. Умаление, пренебрежение, а то и вовсе подавление интересов этнических диаспор вызывает мощную реакцию консолидации, пробуждает стремление к сознательной самоорганизации, плодом которой оказывается структура, во многом параллельная существующему государству страны проживания. Именно на этом поле противодействий давлению государства возникли и окрепли экономические и идеологические рычаги возмездия диаспор. Мировой финансовый кризис можно считать осуществившейся местью диаспор.
Однако вышеизложенное не в полной мере отражает все аспекты интересов диаспор. В современном тесно взаимосвязанном и прозрачном мире диаспоры начинают опираться на иные элементы, которые оставались за бортом этих идеологий. Эти новые аспекты позволяют предложить новую философию и идеологию, совмещающую и даже примиряющую в некотором отношении государство и диаспору. В то же время появление этой новой философии неизбежно в силу исчерпанности, а то и тупиковости весьма краткосрочных идей неолиберализма. К тому же и силы, его поддерживающие находятся в тупике.
Каковы контуры новой диаспоральной философии, которую можно считать классическим синтезом, завершением триады: интерес государства – интерес диаспоры - взаимный интерес?
Диаспоры – мост между страной пребывания и исторической родиной
Заинтересована ли диаспора в войне, или в ухудшении отношений между государством проживания и исторической родиной? Можно уверенно сказать, что нет. Депортации диаспоральных народов, проводившиеся в случаях войн или угроз безопасности государству проживания со стороны потенциальных союзников диаспоральных народов однозначно свидетельствуют, что такая установка противоположна интересам диаспоры. Советский Союз не был оригинален в политике депортаций. Она проводилась и проводится европейскими государствами и США. Излишне говорить, что у армян особая чувствительность к подобным ситуациям. Отсюда однозначно можно вывести, что установка, необходимая диаспоре для обеспечения своей легитимности – это курс на налаживание и укрепление отношений между государством проживания и родиной, превращение их в дружественные.
С другой стороны, имеются специфические условия, в которых поставлены диаспоры: мигранты часто лишены элементарных благ и для достижения определенного социального статуса, причитающегося другим уже по рождению, им приходится прилагать гораздо больше усилий. Как говорит пословица: "Чужеземец должен быть золотом, чтобы сойти за серебро, он порочен, пока не доказал своей невиновности, о нем судят по его худшим, а не лучшим качествам". Но именно эти условия - необходимость трудиться интенсивней, чем представители коренных народов, быть динамичней и мобильней – очень быстро выдвигают их из среды непривилегированных слоев мигрантов и во 2-м, в худшем случае, в 3-м поколении делает их полноправными гражданами своей страны. Именно благодаря этим качествам мигрантов, США достигли таких поразительных технических и экономических успехов, а следующие за ними страны Германия, Франция, Италия, арабские страны обязаны своими успехами именно диаспоральным массивам. Осознание ценности мигрантов вызвало к жизни целое направление бизнеса – “охота за умами”, - активности которого и обязано появление новых волн диаспоры и новых научно-технических групп в диаспоральных объединениях. Влившаяся в 90-е годы после распада СССР “новая кровь” более компетентных мигрантов, усложнила и одновременно усилила ряд государств и диаспор, которые смогли воспользоваться этим фактом.
Но помимо конкурентных отношений с государством и другими, существующими в нем диаспорами, имеется еще и ряд факторов, способных сделать диаспоры локомотивами солидаризма и созидательности в мировом масштабе. Этот потенциал может разворачиваться по линии укрепления связей между государством страны проживания и исторической родиной, в ухудшении взаимоотношений которых диаспора категорически не заинтересована. Посткризисная эпоха выдвинула перед человечеством новые задачи коллективного самосохранения, в первом ряду которых улучшение взаимоотношений, между народами, снятие враждебности между государствами, которая чревата мировыми войнами.
Взаимный интерес диаспор и государств, нуждающихся друг в друге, порождает новую идеологию, проводником которой являются диаспоры, осознавшие свою прогрессивную роль в сложившихся условиях. Каковы элементы этого нового мировоззрения?
Находящийся в тисках кризиса мир нуждается в созидательном мировом порядке. Века неисчислимых страданий и разрушений должны были, наконец, привести человека к пониманию созидательности как наиболее важной установки человеческой культуры. Пора сделать целью мировых и глобальных институтов - поддержку и защиту созидательности человека, формирование атмосферы недопустимости разрушения природы и замечательных творений человека. Мировые институты должны поддерживать нации и государства, ориентированные на созидательную деятельность, и ограничивать разрушительные действия наций и государств, не дошедших до этой важной черты, отделяющей варварство от культуры... В древних цивилизациях эта установка являлась сердцевиной всей философской и религиозной сферы. Жизнь свята, и жизнь любого существа имеет значение для космоса.
Бездумным войнам, не имеющим ни цели, ни разумных причин, а вызываемым пресловутой политикой «разделяй и властвуй», должен быть положен международно-правовой предел. Основой приемлемого поведения становится лозунг: «Объединяй и процветай». Эволюция человечества неуклонно идет в этом направлении и, несмотря на тысячи лет, разделяющие нас от тех личностей, которые провозгласили святость человеческой личности, мы, тем не менее, снова пришли и приходим к этим принципам. Пора осознать их как общечеловеческое достояние и сделать выводы относительно ушедшего ХХ века. Блаженное светлое средневековье не знало такой жестокости, злобы и кровавой бойни, которую продемонстрировало в ХХ веке опьяненное корыстью и финансами сознание полузверя.
Народы и правительства мира должны ввести в законодательную практику недопущение деструктивной, антисоциальной деятельности личностей, социальных и национальных образований, пытающихся вернуть человечество в эпоху варварства. Но что понимать под антисоциальной деятельностью?
Устранение некоторых частных проявлений социального «зла» невозможно без того, чтобы определить природу и причины этого зла, чтобы представить его генезис. Такие «проекты» сводятся к латанию дыр и, хуже того, несут в себе разрушительное начало. Всем понятно, что такое анти-техническое поведение: это разрушение технических конструкций, домов, мостов, линий электропередач, трубопроводов и т.д. без их запланированного улучшения; это - грубо говоря - разрушение технической среды. Но мало людей задумываются об анти-социальном поведении как о разрушении социальной среды, порождающем искусственные конфликты, сеющее раздор и вражду, нарушающем, а то и пренебрегающем социальными нормами и правилами, относимыми обычно не к уголовной, а к морально-нравственной ответственности. Именно анти-социальное поведение является корнем и причиной всего зла ХХ века, в том числе и сегодняшнего финансового кризиса. Вырвать с корнем почву антисоциальности - значит обнажить политические мотивы до реальной прозрачности, поднять человечество до высот созидательного поведения и подлинной демократии.
Созидательность предполагает постоянное усложнение последующих фаз развития, ускоренное развертывание научных, космических, микробиологических и иных технологий, что соответствует интересу всего человечества, а не отдельных его групп. Чтобы понять, почему это так, достаточно вспомнить, что никакой малый бизнес не способен к космическим программам. Чем более дробно разделение общего и государственного имущества без последующей его солидаризации, тем более примитивнее и проще деятельность, на которую можно отважиться в рамках малого бизнеса. Но одновременно мельчает и человеческий материал: без серьезных проектов население и его руководство скатываются к политиканству и своекорыстным дрязгам.
Более того, без общего для всего человечества созидательного и солидарного проекта невозможно говорить о его будущем. А государство с подорванной способностью к проектированию будущего обладает резко ослабленной легитимностью. Власть в нем легко свергается при помощи спектакля, построенного по канонам возбуждения толпы, привлечения уголовных элементов и голом отрицании любой созидательности. Но результаты такого спектакля приводят к изменениям социального порядка, вплоть до полного изъятия у населения прав на легитимацию власти и на определение своего цивилизационного вектора. И власть, и идеология ему задаются извне. Функция проектирования будущего, ранее всего лишь подавленная, теперь изымается.
Выработка «проекта будущего» и выход из нынешнего кризиса будут происходить по мере новой «сборки», совмещения интересов государств и диаспор, на основе восстановления и синтеза культурного и мировоззренческого ядра каждой из сторон с преемственностью исторического цивилизационного пути. Для этого необходимо принципиальное обновление политической системы государств. Частью обновления должно быть появление организационных форм, построенных по цивилизационному принципу и опирающихся на различные вариации принципов созидательности и солидарности как центральных понятий любой общественно-политической деятельности.
Новая философия переносит акценты с конкуренции между диаспорами и борьбы против государства на более важные в сегодняшнем мировом пространстве функции диаспор как мостов между народами, как среде более интенсивного труда, как каналов распространения информации, экономических и интеллектуальных обменов, как сфере проявления солидарности.
Солидаризм как общеинтеграционная философия
Общеинтеграционная философия как поле новых взаимоотношений между диаспорами и государствами должна представляться, по всей видимо¬сти, в качестве архитектора особой атмосферы в мировом сообществе. Необходим осо¬бый дух взаимодействия между нациями и государствами, который был бы основан на стимуляции большей теплоты, сердечности и человечности в межчеловеческих отноше¬ниях. Целью его должно быть принятие и призна¬ние другого человека независимо от его материального и иного положения. Подобный подход, хотя и будет представляться в секуляризованном виде, тем не менее, глубоко соответствует армянскому цивилизационному наследию.
Наметим, вкратце, основные черты солидаризма.
| Интерес государства (социализм) | Интерес диаспоры (неолиберализм) | Взаимный интерес (солидаризм) |
В этике | Приоритет Другого | Эгоизм | Компромисс |
В идеологии | Коллективизм | Индивидуализм | Согласование позиций |
В праве | Публичное право (Общ.интерес) | Частное право (Частный интерес) | Регулятивное право |
В экономике | Централизованное хозяйство | Децентрализованное хозяйство (Приватизация) | Солидаризованное в зависимости от внешних угроз |
В гос. форме | Тоталитарное государство | Демократическая республика | Авторитарная демократия |
В семье | Домострой | Равенство поколений | Семейный Совет |
1. Этика солидарности. Отношения солидарности выражаются в уступках, компромиссах, согласованиях, не для пользы одной только стороны, но для взаимной пользы. Всякая уступка, всякое подчинение основываются здесь на сознании, что подчинение личного блага общему приносит общественные выгоды, а потому и совершается в целях и в пределах этой общей выгоды.
В том случае, когда выгода целого является выгодой и отдельного лица, оно готово поступиться частичными интересами, чтобы достичь главной цели. На этой почве вырастает психология соподчинения или солидарности.
2. Солидаризм как общественный порядок. Солидаризм не навязывает диаспоре тех целей, которые чужды ей, и не приносит индивидуальные интересы в жертву «общему благу», если только это не вознаграждается выгодами для участников солидарной группы. Но, с другой стороны, сознание того, что индивид не в силах обеспечить свои интересы без общества и государства, заставляет его подчиняться тем требованиям общественного порядка, без соблюдения которых он оказался бы беспомощным в борьбе за существование.
Нормы взаимоотношений между диаспорой и государством устанавливаются как результат соглашения двух правовых субъек¬тов при максимальном соответствии содержательным целям и задачам сторон.
3. Солидаризм в идеологии. Создавая юридически организованное групповое сотрудничество, солидаризм признает различие государственных и диаспоральных интересов и открывает возможность их представительства и защиты, но он не может признать их борьбу как принцип, и отрицает те формы борьбы, при которых одно образование стремится подавить или обескровить другое или же обеспечить свои интересы, не считаясь с последствиями для всего общества.
Исключается и поглощение личности либо диаспорой, либо государством (тоталитарность режима).
4. Солидаризм в праве. Различаются обычно два вида права: частное право, защищающее частные интересы, и публичное право, защищающее общественные интересы. Всякая норма права относится либо к первому либо ко второму виду права. Однако признание иного общественного порядка, кроме индивидуализма (либерализма) и социализма (коллективизма), дает начало его проявлению и в праве. Для солидаризма – это согласительное или регулятивное право. Оно требует согласования действий и интересов и не только определяет границы свободы как то принято в частном праве, но и подчиняет частные интересы общим, возлагая в связи с этим на отдельных лиц положительные обязанности. К добровольному самоограничению регулятивное право присоединяет дополнительные требования, пределом и условием которых являются выгоды самих участников. Регулятивное право не подавляет личности, не растворяет ее в массе, не подчиняет навязанному порядку. Регулятивное право согласовывает, а не подчиняет, регулирует, а не регламентирует, координирует, а не санкционирует.
Оно, с одной стороны, поддерживает уважение к частным правам, становясь оплотом против опасных тенденций централизации и социализации хозяйства. С другой стороны, оно перевоспитывает эгоистическую психологию собственников в духе солидаризма. Все отдельные хозяева, так же, как и наемные работники, являются соучастниками одного общего народного хозяйства, вследствие чего их действия и интересы должны согласовываться, по возможности добровольно.
5. Солидаризм в экономике. Различают две системы хозяйства: децентрализованную и централизованную. В первой каждый хозяин сохраняет полную свободу, он сам себе центр. В другой он становится исполнителем задания, исходящего из единого государственного центра. Но может быть и третья система – хозяйства солидаризированного. Это хозяйство, поддерживаемое регулятивным правом, представляет собой усовершенствованную систему частноправового строя, укрепляющего свою жизнеспособность переходом в стадию организованности, но организованности, достигаемой не путем подчинения единому принудительному плану, а путем согласования интересов между участниками хозяйства. Согласование это достигается при участии и, когда нужно, при поддержке государства.
Солидаризм сохраняет собственность, конкуренцию и свободу предпринимательской деятельности. Солидаристическое хозяйство вносит организующее начало не путем подчинения выработанному в центре плану, а содействием в сфере однородных интересов, сотрудничеству, взаимопомощи и взаимосогласованию.
6. Солидаризм в форме государственного устройства. Поскольку солидаризм возлагает на государство важные посреднические функции, требующие высокого авторитета власти и широких полномочий в отношении согласования противоречивых интересов, государственная власть должна обладать устойчивостью. Многие из начал демократического режима, особенно парламентаризм, не соответствуют идее укрепления центральной власти и усиления ее авторитета. Форма государственного устройства – монархическая, республиканская, парламентарная - определяется историческими основаниями, психологией народа и особенностями страны. Но важна не форма, а характер власти. Построенное на началах солидаризма государство должно быть проникнуто общественным духом. Государство должно не только содействовать, но и поощрять объединения граждан, имеющих общие интересы и обеспечивать им авторитетное представительство их интересов перед государственной властью.
Не принимая на себя хозяйственных задач, за исключением разве только военной промышленности и некоторых специальных предприятий, государство сохраняет свободу частного хозяйства. Но оно не может допускать в области частного хозяйства таких явлений, которые вредны для народного хозяйства в целом. Однако, во избежание произвола, всякого рода ограничения устанавливаются специальными законами, а не усмотрением администрации, и притом по соображениям экономической выгоды, а не ради политических идей.
Солидаристическое государство создает свой особый тип. Его особенность – иерархия солидаристически построенных общественных организаций, которые, охватывая по возможности все население и представляя все его интересы в параллельно сосуществующих организациях, стремятся не к поглощению одних другими или к пресловутому «объединению», но к согласованному сотрудничеству в государстве как высшем единстве.
Согласование предполагает самодеятельность тех, чье поведение согласуется и не противоречит интересам государства. Государство не выдвигает свою волю как какую-то особую верховную волю, не считающуюся с волей граждан. Солидаризация проводится при наличии если не противоположных, то, во всяком случае, разнородных групп и течений, за каждым из которых признается право на существование.
Общая воля рождается из стремлений и задач самостоятельных участников государственной жизни, а не навязывается им сверху. Организовывать, не значит регламентировать, а находить сбалансированные, равновесные, иногда единственно возможные решения, удовлетворяющие всех участников. Организатор берет на себя функцию природной эволюции, ускоряя движение к более прогрессивным формам взаимодействия. Поэтому солидаристическое государство не стесняет предпринимательства, не принимает на себя осуществления хозяйственных задач и, устанавливая некоторые пределы свободы, обеспечивает эту свободу в установленных им пределах: оно только контролирует, а не управляет. Вмешательство его в действия хозяйствующих органов строго ограничено: оно допускается либо в случае расхождения частных интересов с интересами государства, либо в случае такого конфликта между интересами отдельных производительных групп, который они не могут разрешить собственными силами. Солидаризм отрицает и пассивность либерального государства, и самоуверенную претенциозность государства социалистического.
Солидаристическое государство, примиряя интересы противоположных классов и групп, ограждает интересы более слабых не с целью перераспределения материальных средств, а в целях сохранения социального мира.. При этом оно руководствуется не политическими, а экономическими интересами народного хозяйства и осуществляет социальные задачи в соображении с экономическими возможностями, не подчиняя экономику политике, поскольку, конечно, последнее не вызывается критическими обстоятельствами или условиями военного времени.
7. Солидаризм в семье. Семья может быть построена на началах полного подчинения всех членов семьи главе семейства. Можно представить себе семью, как свободное сожительство независимых членов семейства, хотя и связанных узами родства и общности домашнего хозяйства, но сохраняющих самостоятельность (семейный индивидуализм или семейная демократия). Наконец, можно представить себе семью как группу лиц, связанных не только родственной близостью, но и духом солидарности, скрепленной авторитетом родительской власти и требующей согласования поведения и интересов при посредстве авторитета родителей и «семейного совете», в целях общей выгоды всей семье.
(Подобно этим трем типам семьи можно указать на три типа государства: неограниченная монархия, демократическая республика, авторитарная демократия).
Именно такой тип государственного устройства и общественных институтов примиряет интересы государства и диаспоры и обеспечивает плодотворное их сотрудничество во благо целого.
Диаспоры, традиционно имеющие опыт и дипломатический такт общения между народами, играющие роль проводников в процессах обмена идеями и информацией, смогут сыграть ведущую роль и в этих процессах при условии нового синтеза идей, преодолевающих радикализм прежней позиции. Очень широкие перспективы и заманчивые возможности открываются и перед армянской диаспорой, вполне обладающей требуемыми для посткризисного мира качествами. Контуры новой диаспоральной философии возникают в результате синтеза интересов, завершающих триаду: интерес государства – интерес диаспоры - взаимный интерес. Его осуществлению и одновременно оздоровлению мировой ситуации будет способствовать курс на налаживание и укрепление отношений между государством проживания и исторической родиной, превращение их в дружественные.
Читайте также на нашем сайте: