Назначенные на 4 июля очередные слушания по делу бывшего командующего армии боснийских сербов генерала Ратко Младича позволят сделать первые выводы о перспективах данного процесса. К этому времени генерал должен ознакомиться с полным текстом предъявленных ему обвинений и выработать собственную концепцию защиты. По имеющейся информации, защита генерала намерена выстраивать максимально активную линию противодействия прокурорам – по примеру бывшего президента Югославии, покойного Слободана Милошевича, и находящихся ныне в Гаагском трибунале экс-президента боснийской Республики Сербской Радована Караджича и лидера Сербской радикальной партии Воислава Шешеля. В настоящее время Трибунал продолжает слушания в отношении 36 обвиняемых, однако именно к Младичу, Караджичу и Шешелю приковано основное внимание прокуроров, судей и международной общественности – в силу значимости этих процессов с точки зрения перспектив развития ситуации в Боснии и Герцеговине и Сербии.
Одним из пунктов, на которых выстраивает свою стратегию защита, является то, что международно-правовая база деятельности Гаагского трибунала с самого начала была неполной. Он был создан на основании резолюции Совета Безопасности ООН М 827 от 25 мая 1993 года. В документе «выражалась серьезная тревога по поводу непрерывно поступающих сообщений о широкомасштабных и вопиющих нарушениях положений международного гуманитарного права, которые имеют место на территории бывшей Югославии и, особенно, в Республике Боснии и Герцеговине». Резолюция постановила «учредить Международный трибунал с единственной целью судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии в период с 1 января 1991 года и по дату, которая будет определена Советом Безопасности после восстановления мира» [1].
Многие эксперты и сегодня настаивают, что «Совет Безопасности вышел за пределы своей компетенции, так как Устав ООН не предусматривает права ни СБ ООН, ни какого-либо другого органа на создание международных уголовных трибуналов» [2]. Тем более что за несколько дней до принятия резолюции тогдашний генсек ООН Бутрос Бутрос-Гали в специальном докладе указывал на важность создания международного трибунала для бывшей Югославии на основе заключения особого международного договора – по аналогии с Нюрнбергским трибуналом. Однако он же объявил подобную практику труднореализуемой, по той причине, что для принятия подобного договора понадобится длительное время [3].
Однако данная оговорка сразу же вызывала сомнения, поскольку в распоряжении ООН к тому времени уже имелся проект соответствующего международного договора о создании трибунала для бывшей Югославии, его задачах, полномочиях и механизме деятельности [4].
В качестве срока завершения слушаний дел Гаагского трибунала изначально указывался 2008 год. Еще два года отводились на рассмотрение апелляций. Однако эти сроки неоднократно сдвигались, и теперь деятельность Трибунала имеет «открытую дату» своего завершения. Более того, неспособность Трибунала уложиться в установленные Советом Безопасности ООН сроки накладывает в последние годы все более заметный отпечаток на ход судебных процессов и применение правовых процедур. Речь идет о конфликте «между обязанностью суда обеспечить права обвиняемого, с одной стороны, и обеспечить справедливое и оперативное рассмотрение дела, с другой». Гаагский трибунал однозначно отдает предпочтение обеспечению максимальной «оперативности» рассмотрения дела – в связи с чем ограничивает права обвиняемых, в том числе в плане предоставления им необходимого времени для ознакомления с материалами дела, подбора свидетелей и организации собственной защиты, особенно когда обвиняемые защищают себя самостоятельно, как это делают, в частности, Воислав Шешель и Радован Караджич. Это дает экспертам основания констатировать: «Даже если и предположить, что в данном случае имеется противоречие, то, в соответствии с общими принципами права, вообще, и принципами уголовного права, в частности, коллизия между двумя нормами или принципами в уголовном процессе должна быть разрешаема в пользу обвиняемого. Все сомнения разрешаются в пользу именно обвиняемого. Этот принцип является также элементом презумпции невиновности, закрепленной в Статуте самого МТБЮ. Анализ решений МТБЮ, однако, убедительно показывает, что презумпция невиновности систематически и целенаправленно отвергается» [5].
Не случайно председатель Гаагского трибунала Патрик Робинсон в своем последнем докладе в Совете Безопасности ООН 6 июня подчеркнул, что «Трибунал продолжит предпринимать все возможные меры для того, чтобы ускорить слушания без ущерба для самого процесса». Однако при этом он подтвердил, что в любом случае в 2012 году предполагается завершить слушания по шести процессам, а слушания по делу Караджича должны быть завершены в 2014 году [6].
Особняком стоит дело, заведенное против бывшего лидера хорватских сербов Горана Хаджича, которое после ареста Ратко Младича стало одним из ключевых элементов продолжающегося давления на сербские власти. Главный прокурор Трибунала Серж Браммерц признал, что, арестовав и выдав в Гаагу генерала Младича, «Сербия выполнила одно из своих самых важных международных обязательств». Вместе с тем он сразу же напомнил, что за Белградом остается еще один «должок» – поимка Хаджича. «Мы хотим, чтобы последний остающийся в розыске обвиняемый Гаагским трибуналом обвиняемых – Горан Хаджич – был схвачен без дальнейшего промедления» [7].
В своем докладе Серж Браммерц умолчал о том, что в составе внушительного количества возбужденных дел (161) 68% обвиняемых составляют сербы. Он также оставил без внимания вопрос об отказе данного судебного органа расследовать обвинения в адрес лидеров албанских сепаратистов Косово, изложенные в книге бывшего Главного прокурора Гаагского трибунала Карлы дель Понте и поддержанные спецдокладчиком Парламентской Ассамблеи Совета Европы швейцарским юристом Диком Марти. Карла дель Понте со ссылкой на полученные оперативные данные, в частности, сообщала, что на территории Косово и в соседних районах Албании была создана тайная сеть по торговле человеческими органами, изъятыми у косовских сербов. Она привела шокирующие подробности о том, как около 300 косовских сербов в 1999 году были вывезены в лагеря на севере Албании. Там они были убиты, а их органы переправлены на западноевропейский «черный рынок». В своей книге Карла дель Понте утверждала, что во главе преступного бизнеса стояли бывший политический руководитель «Армии освобождения Косово», а ныне премьер-министр самопровозглашенного «независимого» Косово Хашим Тачи и бывший полевой командир АОК Рамуш Харадинай. Причем, по ее словам, «среди пленных были женщины из Косово, Албании, России и других славянских государств», и «эта деятельность осуществлялась с ведома и при активном участии офицеров АОК высшего и среднего звена» [8].
Однако в обвинительном заключении против Харадиная (оправданного Гаагским трибуналом в апреле 2008 года) торговля органами убитых сербов не фигурировала. В качестве причины Карла дель Понте назвала препятствия, которые чинили ей в расследовании Миссия ООН по делам временной администрации в Косово (в частности, возглавлявший ее в 1999–2001 годах нынешний министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер) и командование натовских миротворческих сил в крае.
Что же касается преемника дель Понте на посту Главного прокурора, Сержа Браммерца, то он не видит оснований для начала расследования в рамках вышеупомянутых обвинений. Более того, он призывает международное сообщество обеспечить Трибуналу «необходимые ресурсы для завершения его работы» в рамках уже расследуемых дел – без проведения как-либо дополнительных расследований, в том числе в Косово [9]. Как результат: ведомство Главного прокурора фактически самоустранилось от наиболее хлопотного и взрывоопасного для интересов Запада расследования преступлений албанских сепаратистов Косово. Ими занялись Парламентская Ассамблея Совета Европы, гражданско-полицейская миссия Европейского союза в Косово, организация «Хьюман райтс уотч» и другие институты.
Объясняя причины, по которым Гаагский трибунал отказывается возбуждать дела по вновь открывшимся обстоятельствам, его руководители в своих докладах неизменно ссылаются на необходимость строго придерживаться «стратегии по завершению собственной деятельности», а также на особенности мандата, исключающего проведение расследования в Албании, – где, по имеющейся информации, находилась инфраструктура «черной трансплантологии» [10].
Однако у Сержа Браммерца имеется и личный мотив добиться максимально громкого и скорого успеха на своем нынешнем посту. Ведь до назначения Главным прокурором Гаагского трибунала он от имени международного сообщества занимался расследованием убийства в Бейруте в 2005 году бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири, но так и не смог дать исчерпывающую картину этого резонансного преступления. Во многом – в силу неспособности или нежелания нарушать те геополитические установки, с которыми США и ЕС подходятк своим взаимоотношениям с Ливаном, Сирией, Израилем и Ираном.
Тональность заявлений Главного прокурора Гаагского трибунала в Совбезе ООН дает также основания говорить о необоснованности надежд руководства Сербии на форсированный прием страны в Европейский союз после ареста генерала Младича. И дело здесь отнюдь не только в Горане Хаджиче. Помимо его ареста, Сербии еще на протяжении долгого времени предстоит давать объяснения по поводу Ратко Младича и активно сотрудничать со следствием по его делу. Говоря словами Сержа Браммерца, Белград еще должен будет ответить на «трудные вопросы»: почему Младичу удалось так долго оставаться на свободе на территории Сербии? Кроме того, сербские власти должны по первому требованию Гаагского трибунала передавать в его распоряжение любые материалы, в которых заинтересовано следствие. Учитывая, что гаагские судьи все еще не могут определиться даже по вопросу целесообразности объединения дел Младича и Караджича, предстоящий процесс обещает быть долгим. И вряд ли до его завершения сербским властям удастся окончательно освободиться от обвинений в недостаточной лояльности Гаагскому трибуналу.
Однако в вопросе европерспектив Сербии имеется еще одна, не менее важная сторона. Как напоминает французская газета «Фигаро», ранее министры иностранных дел стран-членов ЕС отвели Еврокомиссии время на рассмотрение заявки Сербии до конца текущего года. И, похоже, выдача генерала Младича не слишком повышает шансы на ее одобрение. «Это всего лишь чисто технический этап: мы пока еще не готовы принять решение о присвоении Сербии статуса кандидата в ЕС», – цитирует парижское издание одного из дипломатов ЕС на условиях анонимности [11].
Так что окончательное решение по вопросам вступления Сербии и других балканских государств ЕС принадлежит не Гаагскому трибуналу, а самому Евросоюзу. А там ситуация такова, что даже статус официального кандидата ничего не гарантирует. Турция имеет подобный статус с 1999 года – и дальше этого дело не двигается. Более того, прием Анкары выглядит сейчас еще сомнительнее, чем 12 лет назад.
Примечательное мнение высказывает на сей счет американское аналитическое агентство «Стратфор». Оно утверждает, что на самом деле главным препятствием для интеграции Сербии в Евросоюз являлось отнюдь не дело генерала Младича. «В долгосрочной перспективе арест Младича не снимает стратегическую обеспокоенность Европы по поводу позиции Белграда в отношении Косово, перспектив вступления в НАТО и связей с Россией. И хотя официально эти вопросы не являются барьерами на пути к статусу кандидата или даже членству в ЕС, на самом деле они служат основными препятствиями для долгосрочной полной интеграции Белграда в Европу», – утверждает «Стратфор» [12].
Таким образом, генералу Младичу изначально отводилась роль разменной монеты в более крупных геополитических играх. И выдача его Гаагскому трибуналу отнюдь не гарантирует успеха для Сербии.
Теперь несколько слов о Сребренице, ключевом пункте обвинений в рамках рассматриваемых ныне в Гаагском трибунале «сербских» дел. В тексте документов фигурируют «геноцид, преступления против человечности и нарушение законов и обычаев войны». В подписанном Сержем Браммерцем 1 июня текущего года обновленном варианте обвинительного заключения против генерала Младича (дело № IT-09-92-I), в частности, утверждается, что «с 12 мая 1992 года вплоть до 30 ноября 1995 года Ратко Младич принимал участие во всеобъемлющем совместном преступном предприятии, преследовавшем цель перманентного изгнания населения из числа боснийских мусульман и боснийских хорватов с территорий Боснии и Герцеговины, на которые претендовали боснийские сербы, при помощи следующих преступных методов, включенных в настоящее обвинение: геноцид, преследования, изгнания, убийства, депортации, негуманное обращение (насильственное перемещение)». Среди членов вышеупомянутого «совместного преступного предприятия» фигурируют, в частности, ныне покойный президент Югославии Слободан Милошевич, первый президент боснийской Республики Сербской Радован Караджич, его преемница на данном посту Биляна Плавшич, лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель и другие видные представители сербов Югославии, Сербии и Боснии и Герцеговины. Как утверждается в обвинительном заключении, «каждый из них своим действием или бездействием вносил вклад в достижение их совместной цели».
Важным звеном обвинения являются события, связанные с взятием армией боснийских сербов под командованием генерала Младича города Сребреница в июле 1995 года. Обвинение квалифицирует обстоятельства данной операции как геноцид, заключавшийся в расстреле подчиненными Младича по его приказу восьми тысяч боснийских мусульман. Цель «совместного преступного предприятия», по версии обвинения, заключалась в «ликвидации боснийских мусульман в Сребренице посредством убийства мужчин и мальчиков в Сребренице и насильственного перемещения женщин, детей и определенного числа пожилых людей из Сребреницы. Эта цель была равнозначна или включала в себя совершение преступных актов геноцида» [13].
Однако продолжавшиеся все последующие годы исследования не подтвердили ни указанное число жертв, ни сам факт гибели людей в результате расстрела, а не боевых действий. Более того, многие из якобы расстрелянных впоследствии были обнаружены в других странах (в частности, в Швеции) или приняли участие в первых послевоенных всеобщих выборах в Боснии и Герцеговине. По свидетельству эксперта Международной ассоциации стратегических исследований в Вашингтоне, советника Сената США по вопросам противодействия терроризму Йоссефа Бодански, данные о 7–8 тысячах убитых в Сребренице мусульман являются «дезинформацией». По его словам, «все независимые патологоанатомические доказательства указывают на число в несколько сот мусульманских жертв, причем, вероятно, менее полутысячи. Постоянное подчеркивание большого числа мусульманских жертв также служит прикрытием предшествующих убийств сербских гражданских лиц в этом городе мусульманами» [14].
Аналогичного мнения придерживается британский эксперт исследовательской группы «Сребреница» Джонатан Рупер. По его словам, «для того, чтобы 7300 человек из Сребреницы были уничтожены, население внутри защищенной зоны до ее перехода в сербские руки должно было значительно превосходить 46000 – что намного превышает любую достоверную оценку, сделанную в то время» [15]. По заявлениям многих международных экспертов, сделанным после взятия города армией боснийских сербов, «тысячи «пропавших без вести» боснийско-мусульманских военнослужащих из Сребреницы, которые фигурировали в сообщениях о возможных массовых убийствах со стороны сербов, сейчас безмятежно проживают на территории к северо-востоку от Тузлы» [16]. А репортер газеты «Нью-Йорк таймс» Крис Хеджес спустя всего неделю после занятия Сребреницы, 18 июля 2005 года, сообщал о судьбе еще нескольких тысяч «жертв генерала Младича»: «От 3000 до 4000 боснийских мусульман, которых официальные лица ООН считали пропавшими без вести после падения Сребреницы, отыскали дорогу через вражеские позиции до территории, находящейся под контролем боснийского правительства. Эта группа, имевшая в своем составе и раненых беженцев, пробралась под огнем через сербские позиции и прошла путь около 30 миль до безопасной территории» [17].
Что характерно – первый вариант текста обвинения против Ратко Младича и Радована Караджича (арестованного властями Сербии и переправленного в Гаагу летом 2009 года) был обнародован как раз летом 1995 года, однако он был составлен «по совокупности» всех событий этно-гражданской войны в Боснии и Герцеговине. Эпизод Сребреницы в нем отсутствовал. Новый документ за подписью тогдашнего Главного прокурора Гаагского трибунала Ричарда Голдстоуна – в котором уже фигурировала Сребреница – появился в ноябре 1995 года, в разгар переговоров по боснийскому урегулированию в Дейтоне. США, НАТО и Евросоюз успешно использовали его для усиленной обработки общественного мнения и давления, прежде всего на президента Югославии Слободана Милошевича, с тем чтобы добиться наиболее выгодного для мусульман Сараево разграничения территорий в Боснии и Герцеговине и отстранения от власти харизматичных для сербов Младича и Караджича. Политическая подоплека обвинения была столь очевидной, что сам Ричард Голдстоун, уходя позднее в отставку со своего поста Главного прокурора Гаагского трибунала, откровенно заявил, что в боснийской войне «все виноваты одинаково», в частности, хорваты свирепствовали не меньше сербов. Тем не менее это обстоятельство не помешало ему изначально выдать ордера на арест 54 боснийских сербов, семи боснийских хорватов и лишь одного боснийского мусульманина. А в 2008 году Гаагский трибунал полностью оправдал командующего действовавшими в районе Сребреницы подразделениями правительственной армии боснийских мусульман Насера Орича – хотя эти подразделения, по данным многочисленных исследований, виновны в гибели за период с весны 1992 года по июль 1995 года свыше 3000 сербов. Оправдательный приговор стал итогом рассмотрения дела Орича Апелляционной палатой, где обвиняемый обжаловал вынесенный в его адрес в 2006 году приговор о двухлетнем тюремном заключении. В ходе слушаний были допрошены 80 свидетелей и изучены почти 1640 вещественных доказательств. Однако судьи сочли доказанным лишь то, что обвиняемый не смог «предпринять необходимые и ответственные меры для того, чтобы воспрепятствовать совершению убийств» и других преступлений своими подчиненными. Сначала чрезмерно мягкий (обвинение требовало приговорить Насера Орича к 18 годам тюремного заключения), а затем и полностью оправдательный приговор стал наиболее скандальным вердиктом Гаагского трибунала за все время его работы. Тогдашний премьер-министр Сербии Воислав Коштуница назвал приговор «открытой насмешкой над правосудием и надругательством над невинными жертвами», а сербский президент Борис Тадич сравнил его с вердиктом по делу какого-нибудь «мелкого магазинного воришки». Депутат Народной Скупщины Сербии от Сербской радикальной партии Деян Мирович выразил мнение, что каждым подобным вердиктом Гаагский трибунал вновь доказывает, что он является «институтом прошлого, устаревшим, пристрастным и пораженным коррупцией». Он уверен, что «Гаагский трибунал должен прекратить свою деятельность точно так же, как американская тюрьма в Гуантанамо или «тайные тюрьмы» ЦРУ по всему миру»: «Все эти незаконные тюрьмы стоят в одном ряду, они порождены глобальной политикой одной великой державы» [18].
На фоне оправдания Орича Гаагский трибунал продолжает включать положение о «геноциде мусульман Сребреницы» в свои решения в рамках обвинительной концепции о сербском «совместном преступном предприятии» в Боснии и Герцеговине. Оно также вошло в вердикт Международного суда ООН в Гааге, обнародованный в феврале 2007 года по иску Боснии и Герцеговины против Югославии.
Боснийские власти обратились в данную судебную инстанцию с требованием признать ответственность тогдашней СРЮ (в которую входили Сербия и Черногория) за геноцид боснийских мусульман еще в 1993 году – то есть за два года до событий в Сребренице. В более позднюю версию иска вошел и этот эпизод. В иске Боснии и Герцеговины утверждалось, что геноцид был порожден сербской националистической идеологией, осуществлялся при финансовой и военной поддержке Белграда и при активном участии офицеров югославской армии.
Однако Международный суд отклонил боснийский иск. Убийство восьми тысяч жителей Сребреницы было квалифицировано как геноцид (хотя сами судьи признались, что не смогли установить даже дату приказа командования армии боснийских сербов о расстреле мусульман), однако вина за него возложена на армию Младича. В приговоре говорится, что «не доказано ни то, что армия СРЮ участвовала в убийствах в Сребренице, ни то, что эти убийства планировали политические лидеры СРЮ». Суд частично признал ответственность Белграда за события в Боснии и Герцеговине, но данные эпизоды не считаются геноцидом. Властям СРЮ было поставлено в вину то, что они не использовали свое влияние на боснийских сербов для предупреждения геноцида и наказания виновных в нем [19]. Подобный вердикт привел к возникновению серьезной коллизии между решениями Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии и Международным судом ООН. Первый продолжает настаивать на «геноциде» в исполнении «совместного преступного предприятия» с участием югославского лидера Слободана Милошевича. Второй освобождает руководство Югославии от подобного обвинения. Как свидетельствовал позднее бывший командующий международными силами в Боснии французский генерал Филипп Морийон, «я убежден, что население Сребреницы пало жертвой государственных интересов, но эпицентр этих интересов находился в Сараево и в Нью-Йорке… Я не боюсь утверждать, что именно Сараево сознательно спровоцировало драму. Ответственность лежит на президенте, на Изетбеговиче, а Насер Орич подчинялся приказам боснийского президента в Сараево» [20].
Так что начавшийся процесс над генералом Младичем обещает стать долгим. Ведь Запад изначально отвел слушаниям по данному делу решение ключевой задачи: подтвердить официальную версию всей этно-гражданской войны на территории Боснии и Герцеговины 1992–1995 годов, обосновать неизбежность и справедливость бомбардировок авиацией НАТО позиций боснийских сербов в 1994–1995 годах, а также нелегитимность самой боснийской Республики Сербской как «продукта геноцида и этнических чисток». Решение данной задачи позволит с правовой и политической точек зрения окончательно подавить сопротивление боснийских сербов и добиться унификации Боснии и Герцеговины под властью мусульман Сараево. Как признавался в свое время один из архитекторов Дейтонского мирного соглашения по Боснии и Герцеговине 1995 года, американский дипломат (ныне покойный) Ричард Холбрук, «я понял, что Трибунал по военным преступлениям – очень драгоценное оружие. Мы его использовали для того, чтобы исключить из Дейтонского процесса двух наиболее разыскиваемых военных преступников в Европе, а также для того, чтобы оправдать все, что последовало затем» [21]. Известно и красноречивое высказывание одного из нынешних лидеров боснийских мусульман, который уже в период войны в Боснии и Герцеговине входил в состав правительства в Сараево, – о том, что боснийская Республика Сербская должна быть «упразднена», поскольку данное государственное образование появилось «в результате геноцида» [22]. Обвинительные вердикты Международного уголовного трибунала по делам Караджича, Младича и Шешеля призваны послужить правовой основой для реализации данного сценария.
Особая роль в этом отношении принадлежит процессу над Воиславом Шешелем, бессменным лидером ведущей оппозиционной силы в Сербии – Сербской радикальной партии. Первоначальный вариант обвинения в его адрес датирован 2003 годом – спустя восемь лет после событий в Сребренице. Шешелю вменяются в вину, в частности, «преступления против человечности» и «нарушение законов и обычаев ведения войны», якобы «совершенные» в Хорватии, Боснии и Герцеговине и сербском автономном крае Воеводина. При этом в пятом пункте обвинительного заключения признается, что, «используя слово «совершенные» в настоящем обвинении, прокурор не имеет намерения утверждать, что обвиняемый физически совершал все преступления, в которых он персонально обвиняется». Кроме того, Гаагский трибунал обвиняет Воислава Шешеля в «пропаганде политики объединения «всех сербских земель» в единое сербское государство», которое бы включало «Сербию, Черногорию, Македонию и значительные части Хорватии и Боснии и Герцеговины» [23]. В качестве одного из доказательств обвинение использует монографию Шешеля «Идеология сербского национализма», несмотря на то, что она носит преимущественно теоретико-исторический характер и не может рассматриваться в качестве обоснования «этнических чисток» и других преступлений, совершавшихся на территории бывшей Югославии в 1990-е годы [24].
Сам Воислав Шешель – также как и Караджич, и Младич – категорически отрицает свою вину в приписываемых ему преступлениях и продолжает руководить своей партией, занимающей ярко выраженные антизападные позиции, регулярно собирающей под своими лозунгами многотысячные демонстрации в Белграде, имеющей наибольшую фракцию в Народной Скупщине Сербии и представляющей собой главную угрозу прозападной правящей коалиции – что не может не беспокоить США и Европейский союз [25].
Помимо обоснования выгодной для Запада антисербской трактовки этно-гражданской войны и Боснии и Герцеговине и дискредитации Сербской радикальной партии, вынесение обвинительных приговоров по вышеуказанным делам даст возможность Гаагскому трибуналу закрыть также и косовское досье. Ведь квалификация действий сербских государственных и военных деятелей как «геноцида» и «преступлений против человечности» позволит Западу оправдать собственное вооруженное вмешательство в косовской конфликт на стороне этнических албанских сепаратистов, последовавшее в 2008 году одностороннее провозглашение независимости Косово и ее незамедлительное признание со стороны США и ведущих стран-членов Европейского союза. Наконец, США, НАТО и Европейский союз смогут ссылаться на обвинительный вердикт Гаагского трибунала в качестве обоснования собственного одностороннего вооруженного вмешательства в других стратегически важных районах мира – в первую очередь в Ливии, Сирии, Иране и Пакистане.
Примечания:
[1] http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/306/28/IMG/N9330628.pdf?OpenElement
[2] Мезяев А.Б. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии – незаконный, зависимый и пристрастный суд // Двойные стандарты в защите прав человека: казус профессора Шешеля. М., 2009. С.15.
[3] http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/248/36/IMG/N9324836.pdf?OpenElement
[4] Draft Convention on an International War Crimes Tribunal for the Former Yugoslavia // The Alleged Transnational Criminal Tribunal. The Second Biennial International Criminal Law Seminar. Bar, 1995. P.30-50.
[5] Мезяев А.Б. Судебный процесс против профессора Воислава Шешеля в Международном трибунале по бывшей Югославии // Двойные стандарты… С.96.
[6] http://www.icty.org/x/file/Press/Statements%20and%20Speeches/President/110606_pdt_robinson_un_sc.pdf
[7] http://www.icty.org/x/file/Press/Statements%20and%20Speeches/Prosecutor/110606_proc_brammertz_un_sc_en.pdf
[8] Дель Понте К. Охота: я и военные преступники. М., 2008. С.455-456.
[9] http://www.icty.org/x/file/Press/Statements%20and%20Speeches/Prosecutor/110606_proc_brammertz_un_sc_en.pdf
[10] http://www.icty.org/x/file/About/Reports%20and%20Publications/AnnualReports/annual_report_2010_en.pdf
[11] Le Figaro, 26.05.2011.
[12] http://www.stratfor.com/memberships/195543/analysis/20110526-mladics-arrest-and-serbias-eu-accession-plans
[13] http://www.icty.org/x/cases/mladic/ind/en/110601.pdf
[14] Srebrenica Controversy Becomes Increasingly Politicized and Ethnically Divisive, Increasing Pressure on Peacekeepers // International Strategic Studies Association, 2003, 19 Sept.
[15] - http://www.srebrenica-report.com/numbers.htm
[16] The Times of London, 1995, 2Aug.
[17] Hedges Ch. Conflict in the Balkans: In Bosnia, Muslim Refugees Slip Across Serb Lines // New York Times, 1995, 18 July. P. 7.
[18] Время новостей, 04.07.2006.
[19] http://www.icj-cij.org/docket/files/91/13685.pdf
[20] Баррио П. Юридические фикции Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) на фоне реальностей гражданской войны // Двойные стандарты… С.136-137.
[21] Цит.по: Bogdanich G. Srebrenica and the Politics of War Crimes // Defense & Foreign Affairs Special Analysis. Volume XXIII. № 62. 2005, 17 Jul.
[22] Двойные стандарты… С.137.
[23] http://www.icty.org/x/cases/seselj/ind/en/seslj3rdind071207e.pdf
[24] Шешељ В. Идеологиjя српског национализма. Београд, 2002.
[25] The Los Angeles Times, 2006, 3 Dec.
Читайте также на нашем портале:
«Балканский регион как часть глобальной «дуги нестабильности»» Петр Искендеров
«Балканы: кризис международно-правовой системы» Петр Искендеров
«Балканы: прошлое, настоящее и будущее» Петр Искендеров
«Горькие уроки Балкан» Павел Иванов
«Интеграционные модели для Балкан: история и перспективы» Петр Искендеров
«Кому мешает боснийская Республика Сербская?» Петр Искендеров
«Косово или Евросоюз: решающие выборы в Сербии» Петр Искендеров
«Косово: исторические аналогии и сегодняшние вызовы» Петр Искендеров
«Косовский фитиль для Балкан и Европы» Петр Искендеров
«Независимость Косово – только начало» Петр Искендеров
«Переговоры по Косово: цели сторон и глобальные интересы» Петр Искендеров
«Раздел Косова: за и против» Петр Ильченков
«Расследование преступлений косовских сепаратистов» Петр Искендеров
«Этнический фактор в истории Балкан» Петр Искендеров
««Гуманитарные интервенции» Запада: от Боснии до Ливии» Петр Искендеров
«Суд не скорый, но и не правый...» Александр Музафаров