Происшедший в первой половине 1990-х годов кровавый распад Югославии, возникновение на ее территории новых независимых и квазинезависимых государств с перспективой их дальнейшего дробления, а также рост межэтнических проблем в регионе выдвигают на повестку дня выработку моделей сосуществования и взаимодействия различных этноконфессиональных групп в рамках отдельных государств и на надгосударственном уровне. В западноевропейском общественном мнении принято сводить эту проблему почти исключительно к идее европейской интеграции. Там преобладает наивное представление о том, что вступление всех балканских государств в Европейский союз, а заодно и в НАТО раз и навсегда перевернет страницы истории региона, наполненные межнациональными и межгосударственными противоречиями. Однако развитие ситуации в самом ЕС, где очевидный подъем национализма и ксенофобии, давший новый импульс межэтническим проблемам и значительно ухудшивший взаимоотношения ряда государств (Греция и Турция, Венгрия и Словакия, Венгрия и Румыния), не позволяет рассматривать «евросоюзную» модель интеграции ни как универсальную, ни как успешную. Наоборот, специфика балканского региона, где ситуация сегодня по многим параметрам аналогична процессам, протекавшим здесь в конце XIX – начале XX века, заставляет по-новому взглянуть на те интеграционные модели и варианты, которые разрабатывались за последнее столетие, но в силу конкретно-исторических и геополитических условий не были реализованы на практике.
Главной из них по широте охвата и глубине проработки является идея создания Балканской федерации (Федерации балканских республик), разработанная в начале XX века сербскими и болгарскими социал-демократами. Подобная федерация должна была представлять собой политическое объединение, в которое вошли бы на правах автономных членов все балканские народы. Теоретические основы данной идеи были проработаны в первую очередь лидером Сербской социал-демократической партии (ССДП) Димитрие Туцовичем. Он являлся непререкаемым авторитетом в партии – особенно в том, что касалось межнациональных отношений на Балканах и места региона в общеевропейской системе международных отношений. По его убеждению, именно Балканская федерация единственная была способна решить многочисленные сложные межнациональные проблемы региона – в том числе косовскую и македонскую. Как отмечал македонский историк Д.Зографски, Туцович «был непримиримым противником раздела и аннексии Македонии, выступая за самое широкое право свободного демократического самоопределения и за особое положение и государственно-правовой статус Македонии как автономной единицы в рамках либо Балканской, либо Восточной федерации» [1].
Идея создания Балканской федерации была положена в основу решений I конференции социал-демократических партий балканских стран, состоявшейся 25-27 декабря 1909 года в Белграде. В ее работе приняли участие представители социал-демократии Сербии, Болгарии, Румынии, Греции, Турции, Боснии и Герцеговины, Хорватии, Словении и Македонии. Как отмечал в своем докладе на конференции Туцович, «объединение и взаимная поддержка стран и народов на Балканах есть единственный путь, который ведет к экономическому, национальному и политическому освобождению» [2]. «Наша цель – союз и объединение балканских народов», - подчеркнул лидер сербских социал-демократов [3].
В принятой на конференции резолюции отмечалось, что балканский вопрос может быть решен лишь путем союза проживающих здесь народов, а именно «объединением хозяйственных сил, ликвидацией искусственно поставленных границ, обеспечением полной взаимности и общности в жизни и защите от общей опасности» [4].
После завершения Белградской конференции социалистические и социал-демократические организации балканских стран и югославянских областей Австро-Венгрии включили пункт о Балканской федерации в свои программы [5]. Как подчеркивалось в отчете Главного партийного управления ССДП к X съезду партии, состоявшемся 30 января – 1 февраля 1914 года, «без федерации нет ни мира на Балканах, ни самостоятельности и свободы для балканских народов». [6]
Cербские социал-демократы предлагали свои интеграционные модели и для преодоления разногласий между сербами, хорватами и словенцами, которые много позже, в начале 1990-х годов, полыхнули кровавыми конфликтами и стали прологом трагического распада единой Югославии. Вплоть до оккупации Сербии в конце 1915 года ни теоретически, ни в своей практической деятельности они не выделяли югославянский вопрос в качестве самостоятельного аспекта более масштабной балканской проблемы. Как справедливо пишет сербский исследователь В.Стругар, «сербские социалисты считали, что сербы, хорваты и словенцы представляют собой три племени одного народа» и что они объективно способствуют ускорению хода исторического процесса, «когда используют любой повод для укрепления стремлений к установлению между ними единства» [7]. По их мнению, отмечал историк, «югославянское национальное объединение, как объединение трех частей одного народа, должно быть реализовано в рамках Балканской федерации, которая самим фактом своего существования сделает невозможными серьезные взаимные разногласия по территориальным вопросам и в которой сербы, хорваты и словенцы достигнут полного национального самовыражения и полной реализации своей совокупной энергии» [8]. Примечательно, что аналогичные положения присутствовали и в решениях эмигрантского Югославянского комитета, действовавшего в Лондоне в годы Первой мировой войны. В его памятной записке, датированной 1915 годом, в частности, говорилось, что «югославянские народы, которые история знает под именем сербов, хорватов и словенцев, суть один и тот же народ, соединяющий в себе все условия для того, чтобы возникло независимое национальное государство» [9].
Развитие национальной программы ССДП носило своеобразный циклический характер, ибо она разрабатывалась на основе изучения отдельных более узких аспектов, а затем ее положения служили средством уточнения и детализации подходов к решению этих же конкретных вопросов, главным из которых для Сербии и тогда, и сейчас был и остается албанский вопрос. На основе анализа истории и современного состояния национального албанского движения, Туцович подчеркивал, что албанцев больше нельзя относить к варварским народам. Более того, соседние балканские народы сами не заинтересованы в том, чтобы жить с ними в непримиримой вражде, ибо «взаимный союз - спасение для всех них. А в этом союзе есть место и для албанцев» [10].
Сербия, - отмечал лидер сербских социал-демократов в статье «Работа с албанцами», опубликованной в номерах центрального органа ССДП газете «Радничке новине» от 28 февраля и 1 марта 1913 года, - должна вместе с остальными балканскими государствами заложить искренние, честные и прочные основы этой общности, к которой тогда без всякого сомнения присоединилась бы и Албания. Данная общность для всех балканских народов, в том числе и для албанского, является лучшей гарантией их самостоятельности. Без нее «мы все пропадем, некоторые раньше, а некоторые позже, в том числе пропадут и албанцы. Отделенные, разобщенные, ревнивые и враждебно одни по отношению к другим расположенные, мы будем на Балканах взаимно рыть могилу друг другу – в чужих интересах» [11].
Теоретические аспекты идеи Балканской федерации были конкретизированы Туцовичем уже перед самой Первой мировой войной в книге «Сербия и Албания», увидевшей свет в начале 1914 года. В разделе, названном «Результаты завоевательной политики», автор дал общую характеристику ситуации, сложившейся на Балканах, и на этой основе сформулировал задачи сербской социал-демократии в национальном вопросе, включая его албанский аспект. «Балканский полуостров, - отмечал он, - является мешаниной наций с переплетенными историческими воспоминаниями»; вследствие чего взаимные территориальные претензии расположенных здесь государств (Сербии, Болгарии, Греции и др.) находятся в непримиримом противоречии друг с другом [12]. Поэтому, полагал Туцович,–данные вопросы могут быть успешно решены лишь путем нового объединения балканских народов. Оно необходимо и в этого интересах достижения ими экономической самостоятельности. Кроме того, само «национальное освобождение балканских народов невозможно без объединения всех Балкан в один общий союз» [13].
Аналогичную позицию занимал и другой лидер ССДП Душан Попович, подвергавший жесткой критике политику сербских властей в отношении албанцев, которая, по его словам, «оправданное стремление сербского народа к экономическому освобождению сводит на ступень отвратительного гуннского нашествия» [14].
В борьбе за пропаганду партийных установок по национальному вопросу сербские социал-демократы активно использовали парламентскую трибуну. Как подчеркивалось в вышеуказанном отчете Главного партийного управления ССДП к Х съезду партии, посвященном деятельности сербских социал-демократов в предшествующий период, - весной 1913 года «наши депутаты брали слово по каждому вопросу, выносившемуся на повестку дня в Народной скупщине, всегда начиная и завершая каждую свою речь одним и тем же требованием: осуществить демобилизацию армии, вернуться к миру, достичь объединения балканских народов в Федерацию балканских республик» [15]. На заседании Скупщины 9 апреля 1913 года в выступлении по поводу правительственного проекта строительства новых железных дорог депутат от ССДП Драгиша Лапчевич указал, что в главной задачей Сербии является создание таможенного союза путем заключения соответствующих соглашений со всеми балканскими государствами, в том числе и с Албанией, что привело бы к нормализации действующей и созданию новой структуры и сети транспортных путей на Балканах, а Сербии дало бы выход к новым портам и торговым путям. Выступая в Скупщине 18 июля 1914 года (в этот период заседания сербского парламента из-за опасности войны с Австро-Венгрией проходили в городе Ниш), Лапчевич обнародовал декларацию ССДП, в которой, в частности, говорилось об ошибочности «проводимой правительством агрессивной и военной политики по отношению к албанскому народу, с которым было необходимо крепить дружбу и союз» [16].
Аналогичных взглядов придерживалось накануне и во время Первой мировой войны радикальное крыло болгарских социал-демократов. Именно лидер Болгарской рабочей социал-демократической партии (тесных социалистов) Димитр Благоев первым сформулировал в общем виде идею Балканской федерации еще в 1885 году. А наиболее полно ее суть была изложена редактором партийного органа БРСДП (тесных социалистов) газеты «Работнически вестник» Христо Кабакчиевым. По его словам, Балканская федерация должна была представлять собой объединение балканских государств с республиканским управлением, в котором все народы обладали бы равными правами и свободами, располагали широким местным самоуправлением и сохраняли бы в неприкосновенности свой национальный язык и культуру. Высшими органами Балканской федерации провозглашались общие парламент (избираемый на основе всеобщего, прямого и тайного избирательного права) и правительство, которые отвечали бы за внешнюю политику, оборону, финансовые и налоговые дела, защиту общефедерального и национальных рынков, обеспечение деятельности таможни и связи и другие вопросы [17].
В феврале 1915 года секретарь Центрального комитета Болгарской рабочей социал-демократической партии (тесных социалистов) представил руководству II Интернационала доклад, где, в частности, говорилось: «В качестве средства сохранения нашей политической независимости и решения больных национальных проблем на Балканах мы неустанно и с большим успехом агитируем за сплочение балканских народов в Балканскую федеративную республику...» [18]
С позицией «тесных социалистов» отчасти солидаризировался и Болгарский земледельческий народный союз (БЗНС) будущего главы правительства межвоенной Болгарии Александра Стамболийского. Его внешнеполитическая концепция предусматривала решение двух основных задач: «предотвращения междоусобных войн с соседними государствами и создания такого объединения балканских народов в виде федерации или конфедерации, которая обеспечивала бы их защиту от экспансии империалистических держав, прежде всего Германии и Австро-Венгрии» [19].
Касаясь самого больного для Софии национального вопроса на Балканах – македонского, - Стамболийский еще в дни общеболгарского траура и позора после поражения во второй Балканской войне 1913 года выдвинул лозунг не возврата Македонии Болгарии, а ее автономии - что перекликалось с идеями сербских социалистов. Автономия Македонии, по его словам, явилась бы «самым справедливым решением Восточного вопроса… самым надежным средством умиротворения Балканского полуострова… самым необходимым условием для создания Балканской федерации» [20]. Об этом же лидер БЗНС заявил и выступая в болгарском Народном собрании 31 июля 1914 года - уже после объявления Австро-Венгрией войны Сербии [21]. Другой лидер БЗНС С.Омарчевский писал по поводу Балканской федерации следующее: «Мощный союз… между всеми народами, населяющими Балканский полуостров, … будет способствовать спасению полуострова и его процветанию… Только в этом союзе - залог мира на Балканах и сохранения его независимости от нашествия германизма» [22]. Однако нечеткость программных положений в той их части, которая касалась принципов и путей создания Балканской федерации, а также происшедший в 1912 году организационный раскол самого БЗНС не позволили партии развернуть накануне Первой мировой войны политико-пропагандистскую работу в этом направлении.
С аналогичных позиций подходили к идее Балканской федерации и другие болгарские партии – в том числе пользовавшиеся наибольшей популярностью в предвоенной Болгарии Народная и Прогрессивно-либеральная партии. В теоретическом плане они признавали важность и перспективность лозунга федерации с точки зрения решения национальных проблем региона или, по крайней мере, сближения и координации усилий балканских государств [23]. Вплоть до итало-турецкой войны 1911 года лидер Народной партии и глава правительства Иван Гешов высказывался за включение в состав Балканской федерации даже Турции (в чем он солидаризировался с Туцовичем), и в этих целях в Софии даже был создан специальный болгаро-турецкий комитет. Однако военное поражение Турции привело к тому, что в Софии и других балканских столицах сделали выбор в пользу военного разгрома своего векового неприятеля, и идеи создания единого государства на Балканах отошли в тень достижения антитурецких военно-политических соглашений на двусторонней основе [24].
Концепция всебалканского объединения в определенной мере отвечала и тому курсу, который с начала XX века проводила в регионе Россия. После обретения в 1878 году независимости Сербией, Черногорией и Румынией и международного признания провозглашенной в 1885 году независимости Болгарии, российское руководство посчитало свою задачу по освобождению христианских народов Балкан в целом выполненной, и потому завершение этого процесса, говоря словами тогдашнего министра иностранных дел России С.Д.Сазонова, «могло быть предоставлено усилиям самих освобожденных народов. «Балканский полуостров – для балканских народов» была той формулой, в которую вмещались стремления и цели русской политики и которая исключала возможность политического преобладания, а тем более господства на Балканах враждебной балканскому славянству и России иноземной власти» [25]. Заключенный при поддержке России в 1912 году военно-политический союз между Сербией и Болгарией, к которому присоединились Греция и Черногория, казалось бы, являл собой доказательство правильности и перспективности такого курса – но лишь до тех пор, пока освободившиеся и округлившиеся территориально страны и их мыслившие великодержавными категориями правящие круги не принялись за передел только что освобожденных земель. Вторая Балканская война вошла в историю уже как «Межсоюзническая», а с осени 1913 года болгарское правительство активно занялось созданием собственного антисербского военно-политического блока, важная роль в котором отводилась албанским отрядам, печально прославившимся террором против сербского населения Косова и Македонии [26].
Первая мировая война, в которой Сербия и Болгария вновь, как и во второй Балканской войне, оказались по разные стороны баррикад, а также послевоенное урегулирование, составной частью которого стало появление на карте Европы Королевства сербов, хорватов и словенцев, включавшее в свой состав также черногорские и македонские земли, на время отправили идею формирования всеобъемлющей Балканской федерации в архив.
Однако новый общеевропейский пожар Второй мировой войны и очередное обострение в балканском регионе межнациональных и межконфессиональных противоречий закономерно придали новый импульс дискуссиям о возможности нормализации, в первую очередь, югославо-албанских и югославо-болгарских отношений в рамках единого надгосударственного образования. 5 февраля 1945 года в докладе в Отделе международной информации ЦК ВКП(б) секретарь ЦК Коммунистической партии Югославии Эдвард Кардель, говоря о внешнеполитических приоритетах освободившейся страны, заявил: «Мы считаем необходимым, чтобы Югославия теснее связывалась с Болгарией и Албанией, а также с Австрией и Венгрией, если политические процессы в этих странах будут развиваться в таком направлении, которое сделало бы возможным такую связь» [27].
Идею Балканской федерации в той или иной степени отстаивали тогда лидеры всех трех государств - Энвер Ходжа, Иосип Броз Тито и особенно Георгий Димитров. Предполагалось при определенных условиях вхождение в состав Балканской федерации Румынии и даже Греции, натянутые отношения с которой были в первую очередь у Албании. Однако непременным условием для этого должен был стать приход к власти греческих коммунистов. Кроме того, оппонентом присоединения к Балканской федерации неславянских государств (Греции и Румынии) оставался югославский лидер. Тито выступал за создание Южнославянского Союза (Союза Южнославянских Народных Республик), который должен был появиться на карте региона уже после фактического объединения Албании с Югославией. «Почти одинаково – продолжал в вышеуказанном докладе Э.Кардель - обстоит дело с Албанией, где внутренние политические условия уже совсем созрели для объединения, и Албания сама под руководством коммунистической партии не имеет другого выхода кроме того, чтобы самым тесным образом опереться на Югославию» [28]. Это, по мнению Белграда, отчасти разделявшемуся Тираной, помогло бы окончательно решить и проблему Косова «посредством его включения в албанскую федеральную единицу» [29].
Как вспоминал позднее другой близкий соратник Тито – политик, ученый и писатель Милован Джилас, - югославское и албанское правительства в конце Второй мировой войны «в принципе стояли на точке зрения, что Албания должна объединиться с Югославией, что разрешило бы и вопрос албанского национального меньшинства в Югославии», поскольку «принесло бы не только непосредственные выгоды и Югославии, и Албании, но одновременно покончило бы с традиционной нетерпимостью и конфликтами между сербами и албанцами. И – что… особенно важно – это дало бы возможность присоединить значительное и компактное албанское меньшинство к Албании как отдельной республике в югославско-албанской федерации» [30]. В этой связи российская исследовательница Е.Ю.Гуськова обоснованно замечает: «И.Броз Тито намного больше интересовала судьба задуманной им Балканской федерации, ядром которой стала бы Югославия. Он готов был пожертвовать Косово, чтобы сделать собственные планы привлекательными для Албании» [31].
О том же свидетельствовали и советские дипломаты. Посланник в Тиране Д.С.Чувахин после беседы с Энвером Ходжей по итогам его визита в Белград записал 3 июля 1946 года в своем дневнике, что «Тито считает необходимым принять все меры к сближению населения Косово и Метохии с населением Албании и что одной из таких мер могло бы быть открытие албано-югославской границы и отмена таможенных пошлин на этом участке границы» [32].
Примечательно, что сам Ходжа, выступавший за передачу Косова Албании, отнесся к данной инициативе югославской стороны без особого энтузиазма. Как отметил советский дипломат, «по словам Энвера Ходжи, на поставленный маршалом Тито вопрос об открытии албано-югославской границы в районе Косово и Метохии он ответил, что этот вопрос требует специального изучения и что к нему можно будет вернуться в будущем» [33]. По свидетельству Чувахина, албанский лидер считал, «что эта область (Косово – П.И.), населенная в подавляющем большинстве своем албанцами, несомненно, будет присоединена в свое время к Албании, но что это возможно лишь только тогда, когда и Албания, и Югославия будут государствами социалистическими. Энвер Ходжа подчеркнул при этом, что этой точки зрения он придерживался на протяжении всей национально-освободительной борьбы и что такую же позицию в этом вопросе занимало и все руководство албанской КП» [34].
Болгарский же лидер Георгий Димитров, разрабатывавший положения о Балканской федерации еще в межвоенный период, настаивал на максимально расширительном подходе к ее границам и составу [35]. Кроме того, болгарскую сторону не устраивало предложение Тито о выделении в рамках нового объединения особой македонской федеративной единицы, поскольку болгарская историческая и национально-государственная традиция не признавала македонцев самостоятельным этносом, считая их болгарами.
Проходивший в первые послевоенные годы процесс наполнения идеи Балканской федерации конкретным содержанием носил противоречивый характер. Первым шагом, по мнению Сталина и Тито, должно было стать объединение Албании с Югославией. Милован Джилас сообщал о фразе, произнесенной советским лидером в беседе с ним 9 января 1948 года: «Мы согласны, чтобы Югославия проглотила Албанию» [36]. В марте-апреле 1947 года в Белграде прошли непростые переговоры о заключении двустороннего торгового соглашения на базе предложений югославской стороны. Документ предусматривал фактический отказ Албании от монополии на внешнюю торговлю, поскольку все экспортно-импортные операции «должны были осуществляться исключительно югославскими организациями» [37]. В течение 1947 года Тирана и Белград достигли договоренностей о парификации монетной системы (предусматривавшей уравнение албанского лека с югославским динаром), об унификации цен, о таможенном союзе, об обязательности согласования народнохозяйственных планов, о создании совместных обществ. Эта линия в целом соответствовала положениям резолюции V Пленума ЦК Коммунистической партии Албании 1946 года, в которой, в частности, подчеркивалось: «Наша (албанская – П.И.) политика должна ориентироваться на более тесную и конкретную связь с Югославией» [38]. Однако она встретила возражения со стороны части албанского руководства, которая увидела в ней угрозу для национального суверенитета. Противники форсирования хозяйственной интеграции с Югославией, в частности, ссылались на высказывание Сталина, прозвучавшее во время его встречи с албанской правительственной делегацией в июле 1947 года: «Албания должна встать на свои собственные ноги» [39].
В конце 1947 года Албания и Югославия приступили к обсуждению мер по объединению армий. В качестве первого шага в этом направлении предусматривалась передислокация 2-й пролетарской стрелковой дивизии югославской армии в один из потенциально конфликтных районов - город Корча вблизи албано-греческой границы. Однако советско-югославский конфликт, достигший кульминации к середине 1948 года, похоронил планы создания де-факто югославско-албанской федерации: следуя в русле резолюции Информбюро «О положении в Компартии Югославии» от 28 июня, албанское правительство уже 1 июля объявило об аннулировании всех двусторонних договоров и о высылке из страны югославских советников, число которых, по некоторым данным, приближалось к 600 [40]. Подобное развитие событий, а также усиливавшееся противодействие западных держав, опасавшихся появления на Балканах «малого СССР», свело на нет усилия по созданию Балканской федерации как в максимально широких границах (с участием Албании, Югославии, Болгарии, Румынии и Греции), так и в виде тройственного объединения Белграда, Тираны и Софии или хотя бы албано-югославских надгосударственных структур.
Обострение обстановки на Балканах и, в частности, в Югославии в 1980-е годы вновь дали основания говорить о необходимости поиска нестандартных моделей для урегулирования ситуации вокруг Косова и других реальных и потенциальных «горячих точек» региона. Одну из них предложил в 1987 году известный хорватский балканист Бранко Хорват. Проанализировав историю сербо-албанских отношений и место Косова в национально-государственной традиции обоих народов, он высказался за создание албано-югославской конфедерации, в рамках которой могли бы быть надежно обеспечены национально-религиозные права сербского и албанского населения, а также функционировала бы единая финансово-экономическая система, базирующаяся на использовании природных ресурсов Сербии и портовой инфраструктуры албанского побережья Адриатики [41]. Как известно, еще в начале XX века сербский исследователь Йован Цвийич называл Сербию, лишенную выхода к Адриатическому морю, «обнесенной забором страной», а сербов – «арестованным народом». «Только в результате выхода на Адриатическое море Сербия бы получила условия для экономической самостоятельности и оказалась бы удовлетворенной», - заключал он в опубликованной в ноябре 1912 года (в разгар первой Балканской войны) статье «Балканская война и Сербия» [42]. Предложенная Хорватом модель могла бы обеспечить хозяйственные выгоды для Югославии и Албании и предотвратить эскалацию косовского конфликта. По его мнению, начавшиеся в Албании после смерти в 1985 году Энвера Ходжи изменения создавали благоприятную основу для реанимации албано-югославского взаимодействия. Однако стремительный рост албанского национализма в Косове не позволил тогда реализовать эту и другие интеграционные модели. В новой Конституции Республики Сербия, принятой в 1990 году, в разделе, посвященном территориальному устройству, полномочия Приштины по сравнению с предыдущим Основным законом страны от 1974 года были сильно урезаны. Косово теперь располагало де-юре и де-факто внутриреспубликанским статусом и перестало быть субъектом государственных отношений [43]. А начавшийся лавинообразный процесс дезинтеграции всей Югославии окончательно лишил сторонников интеграционных моделей государственного, международно-правового и геополитического пространства. Интерес к ним стал закономерно возрождаться лишь в последние годы.
Примечания:
[1] Зографски Д. Димитриjе Туцовић о македонском националном пита у // Српска социjалдемократска партиjа. Научни скуп посвеħен педесетогодишњици смрти Димитриjа Туцовића, одржан у Београду 18.19. и 20. новембра 1964. Београд, 1965. С.123. См.также: Зографски Д. Jугословенските социjалисти за македонското прашање. Скопjе, 1962.
[2] Туцовић Д. Сабрана дела. Књига трећа. Београд, 1980. С.70.
[3] Историjски архив КПJ. Београд, 1950. Т.VI. С.267.
[4] Туцовић Д. Сабрана дела. Књига седма. Београд, 1980. С.79.
[5] Маринова М. Българските марксисти в защита на националните интереси България, 1900-1912. С., 1976. С.118, 121.
[6] Туцовић Д. Сабрана дела. Књига седма. Београд, 1980. С.334.
[7] Стругар В. Српска социjалдемократска партиjа о jугословенском питању 1914-1918 // Српска социjалдемократска партиjа. Научни скуп… С.223.
[8] Там же. С.225.
[9] Цит.по: Первая мировая война: Пролог XX века. М., 1998. С.329.
[10] Туцовић Д. Сабрана дела. Књига трећа. Београд, 1980. С.238-239.
[11] Там же. Књига седма. Београд, 1980. С.77.
[12] Там же. Књига осма. Београд, 1980. С.104.
[13] Там же. С.105.
[14] Поповић Д. Сабрана дела. Књига друга. Београд, 1985. С.283.
[15] Туцовић Д. Сабрана дела. Књига седма. Београд, 1980. С.329.
[16] Историjски архив Комунистичке партиjе Jугославиjе. Том III. Социjалистички покрет у Србиjи 1900-1919. Београд, 1950. С.285.
[17] Българска комунистическа партия в резолюции и решения на конгресите, конференците и пленумите на ЦК, 1891-1918. Т.I. С., 1957. С.341.
[18] Там же. С.436-439.
[19] Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне Первой мировой войны. М., 1985. С.82.
[20] Цит.по: Велев А. Болгарский земледельческий народный союз и идея балканской федерации (1908-1919 гг.) // Études historiques. С., 1973. T.VI. С.310.
[21] Болгария в XX веке: Очерки политической истории. М., 2003. С.55.
[22] Стателова Е. Политика, партия, печат на българската буржуазия, 1909-1912. С., 1973. С.122.
[23] Пантев А. и др. Външната политика на България и опозиционите партии (1900-1914) // Известия на Института на история БАН, 1974. Т.23. С.127-136.
[24] Писарев Ю.А. Великие державы… С.83-84.
[25] Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991. С.58-59.
[26] Архив внешней политики Российской империи. Фонд Политархив. Опись 482. Дело 2091. Лист 31.
[27] Советский фактор в Восточной Европе 1944-1953 гг. Документы. Т.1. М., 2002. С.138.
[28] Там же.
[29] Vickers M. The Albanians. A Modern History. London – New York, 1995. P.165.
[30] Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С.96.
[31] Албанский фактор в развитии кризиса на территории бывшей Югославии. Документы. Том первый (1878-1997 гг.). М., 2006. С.20.
[32] Восточная Европа в документах российских архивов 1944-1953 гг. Т.1. М., 1998. С.477.
[33] Там же.
[34] Там же. С.476.
[35] Подробнее см.: Димитров Г. Положение на Балканах и задачи Балканской Коммунистической Федерации // Избранные произведения. Т.1. М., 1957.
[36] Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 103.
[37] Краткая история Албании. М., 1992. С.404.
[38] Там же. С.405
[39] Цит.по: Краткая история Албании… С.405.
[40] Краткая история Албании... С.406.
[41] Horvat B. Kosovsko pitanje. Zagreb, 1988.
[42] Цвијић J. Географски и културни положај Србије // Гласник Српскога географскога друштва, 3. 1914. Свеска 3-4. С.12-13; Границе и склоп наше земље // Цвијићева књига. Београд, 1927. С.8.
[43] Horvat B. Kosovsko pitanje... S.135.
Читайте также на нашем сайте:
«Этнический фактор в истории Балкан» Петр Искендеров
«Горькие уроки Балкан» Павел Иванов
«Балканы: прошлое, настоящее и будущее» Петр Искендеров
«Косовский фитиль для Балкан и Европы» Петр Искендеров
«Зримый призрак «Великой Албании» Петр Искендеров
«Россия и Балканы: возвращение к истокам» Петр Искендеров
«Раздел Косова: за и против» Петр Ильченков
«Особенности общественно-политического развития «албанского мира» Косова» Артем Улунян
«Босния и Герцеговина: исторические уроки и современные угрозы» Петр Искендеров
«Независимость Косово – только начало» Петр Искендеров
«Косово: исторические аналогии и сегодняшние вызовы» Петр Искендеров
«Косово или Евросоюз: решающие выборы в Сербии» Петр Искендеров
«Россия вновь на Балканах» Круглый стол Фонда исторической перспективы