Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Шанхайская организация сотрудничества: модель образца 2008 года

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Сергей Лузянин

Шанхайская организация сотрудничества: модель образца 2008 года


Лузянин Сергей Геннадьевич – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У) МИД РФ, президент Фонда востоковедческих исследований, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН


Шанхайская организация сотрудничества: модель образца 2008 года

Торгово-экономический, инвестиционный, антитеррористический, энергетический, геополитический, транспортный и гуманитарный компоненты являются и останутся на ближайшее время ключевыми в деятельности ШОС. Проект ШОС, несомненно, – часть процесса формирования многополярного мира, учитывающего интересы всех сторон – больших, средних и малых государств. Потенциал этой евразийской структуры c участием России оценивает профессор МГИМО, президент Фонда востоковедческих исследований С.Г.Лузянин.

В евразийском российско-китайском стратегическом партнерстве все большее место занимает совместный с четырьмя центральноазиатскими республиками проект Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Справка. Шанхайская организация сотрудничества первоначально оформилась в рамках пяти государств (Китая, РФ, Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана) как «Шанхайская пятерка» в ходе переговоров и подписания в 1996г. в Шанхае соглашения «Об укреплении доверия в военной сфере в пограничных районах». В апреле 1997 г. в Москве было подписано соглашение «О взаимном сокращении вооруженных сил в пограничных районах». На этом этапе основной задачей организации называлась борьба с 1) терроризмом, 2) национальным сепаратизмом, 3) религиозным экстремизмом (борьба против «трех зол»). 15 июня 2001 г. после вступления Узбекистана «Шанхайская пятерка» была преобразована в Шанхайскую организацию сотрудничества. Были приняты хартия, устав и другие документы. В 2005 г. создан институт наблюдателей ШОС, статус которых получили Монголия, Индия, Пакистан и Иран. В настоящее время ШОС, кроме традиционных направлений в сфере безопасности, реализует программы по торгово-экономическому, интеграционному, энергетическому, транспортному и гуманитарному сотрудничеству. Созданы специальные институты и механизмы их реализации – Межбанковское объединение (МБО), Деловой совет ШОС, Фонд развития (Инвестиционный банк), научно-экспертный Форум ШОС, 15 видов совещаний различных ведомств ШОС и другие. Население стран организации вместе со странами-наблюдателями составляет более 3 млрд. человек. Военно-стратегический потенциал ШОС определяется тем, что в нее входит 4 ядерные державы: Россия и Китай - де-юре, Индия и Пакистан – де-факто. В 2005 г. на территории КНР состоялись российско-китайские учения «Мирная миссия – 2005 г.», в 2004-2005 гг. – прошла серия российско-индийских сухопутных и морских военных маневров. В 2007 г. на территории России (под г. Чебаркулем) были проведены военные учения всех участников ШОС. По всем уставным документам ШОС не является военно-политическим блоком или союзом государств. Все решения принимаются через механизм консенсуса 6 государств - членов ШОС.

Документы ШОС и экспертные интерпретации

К текущему моменту сформировалась достаточно емкая международно-правовая и концептуальная база документов организации. Наибольшее значение имели результаты работы саммитов в Бишкеке (2007), Шанхае (2006), Астане (2005), Ташкенте (2004) и других официальных конференций и совещаний (Совета министров иностранных дел стран-участниц ШОС (СМИД ШОС), совещаний глав правительств ШОС, руководителей национальныхсоветов безопасности и др.). Следует особенно отметить:

а) уставные документы организации (Хартия и Устав ШОС);

б) Бишкекский Договор о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве государств - членов ШОС от 16 августа 2007 г.;

в) соглашения «О порядке организации и проведения совместных антитеррористических мероприятий на территориях государств-членов ШОС (2006), «О сотрудничестве в области выявления и перекрытия проникновения на территории государств-членов ШОС лиц, причастных к террористической, сепаратистской и экстремистской деятельности» (2006), «О технической защите информации в РАТС ШОС» (2006), «Программу сотрудничества государств - членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2007–2009 гг.» (2006);

г) «Конвенцию о привилегиях и иммунитетах ШОС»;

д) Декларацию саммита в Астане (2005), «Соглашение между членами ШОС о сотрудничестве в борьбе с незаконным оборотом наркотиков»,

е) «Положение о статусе наблюдателя».

Этот неполный перечень, естественно, будет дополняться, в том числе документами, связанными с дальнейшим расширением антитеррористической и экономической деятельности организации.

ШОСне только де-юре и де-факто вышла на глобальный и региональный уровни в качестве реально действующей силы, но и приобрела мощный экономический и политический сдерживающий потенциал, направленный как против «трех зол», так и против гегемонизма в разных его проявлениях.

В официальных документах сформулировано главное, что отличает ШОС от некоторых других международных организаций, - отсутствие в ее природе каких-либо силовых начал, ориентированных на конфронтацию, открытый характер организации, не направленной против других государств или многосторонних объединений. Анализ Хартии ШОС и документов Бишкекского (2007), Шанхайского (2006), Астанинского (2005 ) и Ташкентского (2004 ) саммитов показывает, что никакой собственной военной составляющей в организации не предусматривалось. Попытки интерпретировать ШОС как закамуфлированный военный блок или проводить параллель между Региональным антитеррористическим центром (РАТС) и «Интерполом» лишены оснований.

Принципиально важным документом, вызвавшим среди экспертов и политиков различные комментарии, стала Декларация саммита ШОС в Астане от 5.07.2005 г., в которой, в частности, говорится: "Ряд стран ШОС предоставил свою наземную инфраструктуру для временного размещения военных контингентов государств-участников коалиции, а также свою территорию и воздушное пространство для военного транзита в интересах антитеррористической операции. Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, государства-члены Шанхайской организации сотрудничества считают необходимым, чтобы соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с конечными сроками временного использования упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран-членов ШОС» [1].

Ряд российских экспертов обозначает следующие возможные сценарии развития организации:

1) маловероятный, но теоретически возможный вариант - развитие ШОС как открытой организации с широким составом участников, а то и интегрированной с западными структурами, в первую очередь НАТО;

2) более вероятный сценарий - дальнейшее развитие организации в виде региональной структуры безопасности (но не военно-политического блока), имеющей (скрытую) антизападную направленность;

3) формирование ШОС с усилением в ней лидирующих позиций России;

4) формирование ШОС с усилением в ней лидирующих позиций Китая;

5) расширение в духе открытого регионализма, с привлечением других государств региона [2].

Первый сценарий, справедливо отмечает Дина Малышева, не даст ШОС осуществить свои задачи, поскольку почти наверняка ее участники вынуждены будут встраиваться в линию поведения, диктуемую лидером НАТО – США. А США, как показывают, например, их отношения с «партнерами» на постсоветском пространстве, не допускают ни малейших отклонений от начертанного ими политического курса. Следовательно, на ШОС в качестве самостоятельного регионального объединения можно будет поставить крест. Иное дело, что координация действий ШОС с НАТО и США по отдельным проблемам безопасности в Азии, в том числе связанным с нейтрализацией религиозного экстремизма, не только необходима, но и полезна [3].

Второй сценарий нацеливает ШОС на конфронтацию и не несет в себе конструктивного заряда, поскольку способен привести к ненужной политической напряженности в регионе: силы и ресурсы ШОС наверняка будут отвлечены от более значимых для участников организации проблем, связанных в первую очередь с поддержанием безопасности. Но поскольку изначально ШОС и создавалась как организация, способная предложить альтернативу усиливающемуся влиянию Запада в Центральной Азии и соседних с ней странах, то исключить элементы соперничества между ШОС и западными военно-политическими структурами едва ли удастся. Более того, в настоящее время де-факто происходит практическая реализации второго сценария и выстраивание своеобразной региональной системы взаимного политического сдерживания между НАТО и ШОС/ОДКБ на постсоветском пространстве.

Третий и четвертый сценарии также не представляются особенно удачными, так как предполагают обязательное наличие государства-лидера и общего противника. Однако уникальность ШОС в том, что она методологически строится на основе концепции кооперационной безопасности (cooperative security), а эта модель «характеризуется учетом различных измерений международной безопасности, интересов негосударственных акторов международных отношений… не исключает использования военной силы, допускает наряду с сотрудничеством на основе взаимодополняющих друг друга интересов соперничество за ресурсы и влияние» [4].

Многие российские и зарубежные ученые интерпретируют ШОС не только как структуру для борьбы с терроризмом и религиозным экстремизмом, но и как альтернативную региональную систему безопасности, возникшую из скрытого противостояния Запада (США и НАТО), России и Китая в Центральной Азии.

Важным представляется включение в число наблюдателей ШОС непримиримых соперников - Индии и Пакистана. Очевидно, что для России в индо-пакистанской «связке» ключевым элементом является Индия. Последняя еще в апреле 2004 г. официально обратилась в ШОС с просьбой о приеме. Индию привлекает антитеррористическая направленность организации, проводимая ею борьба с наркотрафиком и, кроме того, возможность частично удовлетворить свои энергетические потребности за счет государств-членов ШОС.

Положительным аспектом интеграции Индии в ШОС остается набирающий силу процесс нормализации китайско-индийских отношений. То, что Пекин не имеет по поводу Индии принципиальных возражений, - объективный факт. Часть экспертов говорит даже о возможности «перевода» Индии в ближайшее время в ранг постоянного члена ШОС. Теоретически это возможно, но для этого Дели предстоит преодолеть ряд объективных препятствий. Так, российские эксперты И.Н. Комиссина и А.А. Куртов [5] справедливо указывают на неприсоединение Индии к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), что противоречит установке участников ШОС на строгое следование режиму нераспространения как важнейшему принципу обеспечения мира.

Другое обстоятельство связано с наличием традиционных хороших отношений между Индией и Россией, во-первых, и Пакистаном и Китаем, во-вторых. Исходя из этого «параллелизма», Дели и Исламабад теоретически следует принять в ШОС одновременно, чтобы «не обидеть» ни одну из сторон и не нарушить сложившегося баланса сил в регионе. Однако, учитывая нерешенность кашмирского вопроса, руководство ШОС вряд ли захочет интегрировать конфликтную «зону» в свое пространство. Сохраняющийся же у Индии и Пакистана статус наблюдателей позволяет ШОС выступать неким посредником между ними, не беря на себя особой ответственности.

Еще одна, более сложная, проблема – ситуация с Ираном, который все больше входит в открытую конфронтацию с Западом и официальными мировыми институтами – МАГАТЭ и СБ ООН. Понятно, что иранскому руководству участие в ШОС дает дополнительный политический ресурс в противостоянии США и их союзникам. Важнее разобраться в мотивации государств-членов ШОС.

С одной стороны, очевидны большие энергетические возможности Ирана – крупнейшего нефте- и газодобывающего государства, которые хотели бы использовать Индия и Китай. Уже реализуется крупный ирано-индийский проект, связанный с поставками газа в Индию, заинтересован в нем и Пакистан. Российский интерес обусловлен углублением российско-иранского сотрудничества в области мирной ядерной энергетики (строительство АЭС в Бушере) и развитии выгодных Москве транспортных «коридоров» Север – Юг.

С другой стороны, сближение ведущих государств ШОС с Ираном создает угрозу ухудшения их отношений с США. В первую очередь это касается Индии, России и Пакистана. Как структура, альтернативная американским проектам, ШОС заинтересована в политическом сближении с Ираном, но лишь до определенной степени. В Москве, Пекине и Дели боятся, что президент Ирана может полностью выйти из-под влияния не только ШОС, но и всего мирового сообщества. Дальнейшая конфронтация с Западом неизбежно закончится фактической «военной нуклеаризацией» Тегерана и ответными силовыми акциями США и НАТО в отношении «взбунтовавшегося» исламского лидера. Деликатность ситуации применительно к позиции Индии и Пакистана в том, что Тегеран, по сути, идет тем же путем, которым в свое время пошли эти страны, игнорируя международно-правовые нормы (положения ДНЯО) и создавая де-факто ядерное оружие. Как известно, после 1998 г. (ядерные испытания в Индии и Пакистане) мировое общественное мнение во главе с США смирилось с реальностью и «простило» нарушителей, но прецедент был создан. Теперь Тегеран (как и Пхеньян), готовит свои версии дальнейшего ядерного развития. В этих условиях руководство ШОС в ближайшее время вряд ли решится на дальнейшую интеграцию с Ираном.

Китайские подходы

Китайские экспертыуделяют немало внимания центральноазиатской проблематике, традиционно концентрируясь на важности борьбы ШОС против «трех зол – терроризма, национального сепаратизма и религиозного экстремизма». Причем доминировал в исследованиях вопрос о борьбе с трансграничным уйгурским сепаратизмом[6]. После появления американских военных структур в Центральной Азии китайские ученые стали акцентировать внимание еще на трех проблемах.

Во-первых, это антиамериканская направленность самого факта существования ШОС. Так, директор Центра исследований Центральной Азии и ШОС Фуданьского университета (Шанхай) проф. Чжао Хуашэн еще в 2003 г. отмечал, что «военное присутствие США в Центральной Азии воспринимают как новый механизм безопасности. Это не обязательно как альтернатива ШОС, но, по крайней мере, создает вопрос о координации взаимоотношений между ними» [7].

Во-вторых, все чаще стала обсуждаться идея расширения «зоны ответственности» организации. Тот же Чжао Хуашэн отмечал, что ШОС должна взять на себя ответственность за стабильность и безопасность в более широком географическом масштабе, включая такие регионы, как Афганистан, Южная Азия и Кавказ [8].

В-третьих, это долговременные стратегические задачи ШОС в свете китайских национальных интересов. Некоторые эксперты считают, что «...в результате долгого поиска и тщательной подготовки центральноазиатская стратегия Пекина определилась. Она направлена на то, чтобы, опираясь на ШОС, активно участвовать в решении проблем региона, развивать отношения с его странами, способствовать стабильности и процветанию, а также осуществлять свои стратегические интересы, которые, прежде всего, сосредоточены в сфере освоения ресурсов Центральной Азии» [9].

Следует отметить определенную эволюцию уйгурской проблемы как в Китае, так и в странах ЦА. Если до 2001 г. китайские власти закрывали всю информацию по так называемому «уйгурскому вопросу», то в настоящее время есть определенное взаимодействие между спецслужбами стран ШОС, опубликованы списки террористических организаций и лиц, казахстанские и кыргызские власти выдали Китаю ряд уйгурских боевиков [10]. По мнению многих правозащитных организаций, Китай намеренно подталкивает руководство центральноазиатских государств к проведению жесткой политики в отношении уйгурского меньшинства для подавления любых проявлений стремления к самоопределению. Как известно, уйгуры, относящиеся к тюркским народам, исповедуют ислам суннитского толка и по своей культуре и языку довольно тесно связаны с другими титульными этносами центральноазиатских республик. В этой связи Китай пытается использовать структуры ШОС как дополнительный инструмент для осуществления своей политики в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР).

Центральноазиатская палитра

Заслуживают внимания дискуссии в Казахстане и Узбекистане, отражающие не только разные подходы тех или иных экспертов, но и столкновение мнений в правящих элитах по перспективам и проблематике ШОС. Так, по мнению директора Института стратегических оценок при президенте Казахстана Марата Ашимбаева, не следует «политизировать ШОС и использовать ее в геополитических целях для ограничения влияния отдельных стран» [11]. Тот же тезис развивает узбекский эксперт Фархат Толипов, полагающий, что Россия и КНР пытаются в рамках ШОС реанимировать «философию холодной войны и отжившего биполярного мира» [12]. Подобные оценки, скорее всего, связаны с опасениями части правящих элит Казахстана и Узбекистана оказаться в ШОС «младшими братьями», зависимыми от Китая и России. Постимперский синдром характерен в той или иной мере и для представителей Кыргызстана и Таджикистана.

В Узбекистане, особенно после событий в Бишкеке 24 марта 2005 г., осторожно проводят мысль о том, что ШОС могла бы более жестко выступить против «цветных революций», дестабилизирующих ситуацию в регионе. Различные эксперты неоднозначно оценивают и трагические андижанские события в мае 2005 г. Официальная версия узбекского руководства интерпретирует их как попытку захвата власти в Ферганской долине боевиками движения «Акрамийя» и установления там исламского халифата. Часть же наблюдателей считают, что, кроме исламского фактора, причиной андижанских событий стали нищета и социальная напряженность среди простого населения Узбекистана и что подлинные причины этой трагедии скрываются. Узбекистан обвинил Кыргызстан в том, что на территории этой страны прошли и продолжают проходить подготовку террористы, готовившие андижанский мятеж. Вопрос об урегулировании узбекско-киргизских разногласий вокруг этих событий может стать предметом рассмотрения руководством ШОС.

Оригинальный подход демонстрирует казахстанский ученый Константин Сыроежкин. Характеризуя механизмы международной безопасности в Центральной Азии, он отмечает, что «сотрудничество, а не конкуренция, между Россией, США, Европой и Китаем в Центральноазиатском регионе не только желательно, но и необходимо. А отсюда – необходимость определиться с перспективой диалога в формате ШОС – США и ШОС – НАТО» [13].

Экономическая проблематика

Что касается КНР, то ее экономические интересы в ШОС условно можно представить в виде четырех связанных между собой компонентов:

1) торгово-инвестиционный: желание Китая проникнуть на местные центральноазиатские рынки товаров и услуг и укрепиться на них;

2) транспортный: стремление связать регион с западными провинциями Китая системой транспортных трансграничных «коридоров»;

3) евразийский (транзитный): строительство нового варианта Великого шелкового пути через Центральную Азию;

4) энергетический: использование нефтяного и газового потенциала Центральной Азии.

В 2004 г. на совещании глав правительств в Бишкеке премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао прямо заявил, что «самое важное для ШОС – это экономика» [14]. На совещании был утвержден План мероприятий по реализации Программы многостороннего торгово-экономического сотрудничества, включающий более ста конкретных проектов. В качестве направлений совместной работы были определены: 1) энергетика, 2) транспорт, 3) телекоммуникации, 4) сельское хозяйство, 5) производство бытовой техники, 6) легкая и текстильная промышленность, 7) туризм, 8) водное хозяйство и экология [15]. Главы правительств согласились развивать уже существующие транснациональные энергетические магистрали и строить новые. Прорабатываются планы возобновления использования нефтепровода Омск – Павлодар – Чимкент – Чарджоу, совместной эксплуатации киргизского участка газопровода Бухарский газоносный район – Ташкент – Бишкек – Алматы, а также сотрудничества в области транзита среднеазиатского и российского газа. Киргизская сторона предложила обсудить возможности коллективного сотрудничества в реконструкции объектов гидроэнергетики в Кыргызстане, гидроресурсы которого используются во всем регионе.

Тогда же в Бишкеке премьер Госсовета КНР сформулировал и предложил концепцию создания Зоны свободной торговли ШОС (ЗСТ) [16]. Это предложение было настороженно встречено большинством членов организации, которые опасаются конкуренции с китайскими фирмами и вытеснения с рынков национальных производителей товаров и услуг. Для России создание ЗСТ ШОС чревато закреплением сырьевой направленности ее экспорта в Китай, тогда как импорт из КНР представлен в основном продукцией с высокой степенью переработки.

В 2004–2006 гг. в ШОС было выработан и согласован единый подход: идея зоны свободной торговли признана преждевременной ввиду большой разницы в уровнях экономического развития шести стран. На заседании Совета глав правительств (СГП) ШОС в Москве в октябре 2005 г. китайский премьер Вэнь Цзябаопредложил перевести экономическое сотрудничество в практическую плоскость. При определении экономических и инвестиционных приоритетов было решено опираться на предпринимателей и Деловой совет ШОС, первое заседание которого прошло накануне московского заседания СГП. Деловой совет должен содействовать реализации проектов в области энергетики, транспорта, а также в гуманитарной сфере [17]. На 2008 - 2010 гг. в рамках сотрудничества между КНР, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном планируется реализация 87 новых транспортных проектов. Основной из них - строительство транспортного "коридора" от Каспия до Китая (через Россию, Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан). Пекин добился освоения китайского кредита в размере 920 млн долл., частями предоставленного в 2007 г. Кыргызстану, Таджикистану и Казахстану на развитие различных инфраструктурных и энергетических объектов в этих странах (дорог, ГЭС, ЛЭП и др.).

Несмотря на отдельные несовпадения в экономических интересах России и Китая в Центральной Азии, нет оснований говорить о растущем соперничестве двух держав в этом регионе. Механизмы ШОС, на наш взгляд, сглаживают противоречия, помогая адаптировать российские и китайские интересы к потребностям инфраструктурного и социально-экономического развития в зоне ШОС. Можно согласиться с мнением профессора Владимира Портякова, считающего, что Россия по экономическому влиянию в регионе пока не только не уступает Китаю, но и сохраняет в силу исторических и иных причин «более внушительные экономические позиции» [18]. Хотя общий объем внешней торговли КНР в 2006 г. вчетверо превышал объем внешней торговли России (соответственно 1760 и 439 млрд. долл.), торговый обмен РФ с четырьмя центральноазиатскими членами ШОС составил 16,4 млрд. долл. против 11,9 млрд. долл. у Китая [19]. Такое же соотношение (с учетом роста по основным позициям) сохранилось и в 2007 г.

Определенную проблему представляют взаимоотношения членов ШОС с ВТО. Как известно, только две страны из "шестерки" являются членами международного торгового клуба: Китай и Кыргызстан. В этой связи Китай пообещал использовать все свое влияние для того, чтобы Россия, Казахстан, Таджикистан и Узбекистан также стали членами ВТО. В 2002 г. в Шанхае был создан механизм регулярных встреч министров, посвященных вопросам торговли. Одна из задач Китая - диверсифицировать через ВТО внешнеэкономические связи, другая - максимально расширить рынки сбыта для своих товаров.

Пограничные вопросы

В связи с положительным разрешением давнего российско-китайского территориального спора и подписанием 19 октября 2004 г. в Пекине «Дополнительного соглашения о восточном участке границы РФ и КНР» нормализация пограничных вопросов в рамках ШОС получила дополнительный импульс для развития.

Проведена делимитация российско-казахстанской границы. Сложнее обстояло дело с урегулированием спорных вопросов на границах Китая с Кыргызстаном, Казахстаном и Таджикистаном. Власти Кыргызстана в 1996–1999 гг. подписали с КНР ряд пограничных соглашений, в соответствии с которыми Бишкек пошел на некоторые уступки [20]. Новое руководство К. Бакиева не пыталось пересмотреть пограничные соглашения с Китаем. Официальные заявления президента Кыргызстана, сделанные им в апреле 2005 г., подтвердили желание Бишкека сохранить правовой статус-кво на кыргызско-китайской границе [21].

Похожим образом складывались дела с делимитацией границы и в Казахстане. В апреле 1994 г. был заключен договор между Казахстаном и КНР о границе, который определял линию ее прохождения на всем протяжении, за исключением двух участков - в районе р. Сары-Чельды в Талды-Курганской области и перевалов Чаган-Обо и Баймурза в Семипалатинской области. Спор шел о 944 кв. км территории Казахстана. 24 сентября 1997 г. было подписано дополнительное соглашение между Республикой Казахстан и КНР о государственной границе, завершившее процесс ее окончательной делимитации. Казахская сторона согласилась на уступки, в результате чего 537 кв. км спорной территории осталось у Казахстана и 407 кв. км получил Китай. Примечательно, что Казахстан пошел на ликвидацию значительных инженерно-фортификационных сооружений на границе и уступил Китаю одну из своих национальных святынь - горный пик Хан-Тенгри, связанный с традиционным вероисповеданием казахов - тенгрианством [22].

17 мая 2002 г. было подписано соглашение, по которому Таджикистан согласился передать КНР 1000 кв. км из 28 тыс. км "спорных" территорий в районе Большого Памира. Соответствующая договоренность была достигнута в ходе рабочего визита президента Таджикистана в Пекин.

В настоящее время можно констатировать, что Китай в основном разрешил все территориальные проблемы с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Казахстан первым завершил процесс юридического оформления государственной границы с КНР и в течение пяти лет проводил ее демаркацию. Кыргызстан только приступил к демаркации границы. Таджикистан практически завершил согласование линии совместной границы с КНР. В данном случае можно понять государства Центральной Азии, которые продемонстрировали Пекину свое стремление ликвидировать все имеющиеся нерешенные проблемы, мешающие развитию плодотворного регионального сотрудничества.

Безопасность

После распада СССР Китай столкнулся с активизацией национальных движений в Восточном Туркестане (СУАР), Внутренней Монголии и Тибете. Главную опасность представляли уйгуры, опиравшиеся на многочисленную диаспору в Казахстане (150 тыс. человек), Киргизии (по разным оценкам, от 50 до 300 тыс.) и Узбекистане (более 100 тыс.). Организации местных уйгуров действовали в этих странах весьма активно, однако к середине 1990-х их деятельность в рамках «Шанхайской пятерки» (а с 2001 г. – ШОС) была прекращена.

Безопасность и борьба с терроризмом остаются важным направлением деятельности ШОС. Кроме уже апробированных антитеррористических методов Региональной антитеррористической структуры организации (РАТС) – совместных учений, борьбы с наркотрафиком и т.д., на последних саммитах ШОС в Бишкеке (2007) и Шанхае (2006) был дополнительно проработан афганский вектор. В настоящее время заканчивается формирование контактной группы ШОС – Афганистан.

По этим проблемам усиливаются тенденции к взаимодействию ШОС и ОДКБ с НАТО. Борьба против террористических угроз – общая задача. Эксперты выделяют четыре главных проекта безопасности в Центральной Азии: а) антитеррористическую коалицию в Афганистане; б) Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ); в) НАТО и ее программу «Партнерство ради мира»; г) ШОС, - подчеркивая их взаимодействие, а не конкуренцию. Однако Россия, Китай и ШОС в целом более широко понимают борьбу с терроризмом, чем США, увязывая ее с противодействием сепаратизму и религиозному экстремизму. США делают акцент на «гуманитарных операциях», на продвижении в различных азиатских регионах «американских стандартов» и западных моделей демократии. Нестыковки в подходах ШОС и Запада связаны в том числе и с различными трактовками терроризма и сепаратизма, и с практикой двойных стандартов.

Энергетическая составляющая ШОС

Чрезвычайно перспективным является проект создания Энергетического клуба (ЭК) ШОС. Известно, что растущий дефицит энергоносителей – «ахиллесова пята» китайской экономики. Энергетическая кооперация РФ, стран Центральной Азии и КНР могла бы работать на всех участников проекта в равной степени (включая и не являющийся членом ШОС Туркменистан).

Идея создания Энергетического клуба ШОС была выдвинута в декабре 2006 г. российским президентом Владимиром Путиным. Предварительно можно выделить четыре измерения концепции ЭК: а) глобальный; б) регионально-евразийский (пространство России, Китая и 4 стран Центральной Азии); в) субрегиональный центральноазиатский (Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Киргизия) и г) страновой (развитие 6 национальных энергетических моделей членов ШОС). В настоящее время речь идет в основном о регионально-евразийском измерении. Глобальный формат – более отдаленная перспектива, хотя сегодня его элементы частично просматриваются в реализации концепции энергетической безопасности РФ (решения Петербургского саммита G-8), сложном диалоге Россия – ЕС по известной Энергетической хартии и др. Создание ЭК позволит не только выстроить самодостаточную энергетическую структуру «производитель – поставщик – потребитель» на евразийском пространстве, но и существенно обогатить общую стратегию развития ШОС, внести новые ресурсы влияния в традиционные сферы безопасности, экономического и гуманитарного сотрудничества.

«Клубный» принцип предполагает достаточно широкое и прозрачное сотрудничество не только членов ШОС, но и стран-наблюдателей, а также обширного круга негосударственных субъектов (частных энергетических компаний и пр.). Более гибкий вариант ЭК, без жесткой политической привязки, позволит вовлечь в энергетическое сотрудничество такие страны, как богатый газом Туркменистан (с учетом позиции нового туркменского руководства), Азербайджан и др. В рамках этого подхода теоретически возможны переговоры с ГУАМ и другими организациями.

В региональном и субрегиональном форматах можно предложить более широкое толкование территориальных рамок ЭК, включающее и территории стран-наблюдателей – Ирана, Индии, Пакистана, Монголии. Идея президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, сформулировавшего методологию будущего Азиатского энергетического рынка, а также высказывание президента Ирана Махмуда Ахмадинежада о том, что его страна может выступить «площадкой» для встреч министров энергетики стран ШОС с целью изучения возможностей регионального сотрудничества в освоении, добыче, транспортировке и переработке нефти и газа, расширяют контуры и потенции ЭК. Идея Азиатского энергетического рынка как своего рода философия энергетического взаимодействия в Евразии может развиваться либо параллельно проекту ЭК, либо органически вобрать его в себя. Здесь нет противоречий - наоборот, оба подхода могут стать прообразом некой Евразийской энергетической хартии по типу известного европейского документа.

Специфику и возможности энергетического пространства ШОС характеризуют следующие черты.

1. Отсутствие третьих стран на пути транспортировки энергоресурсов.

2. Органичное геоэкономическое сочетание групп производителей-экспортеров (Россия, Казахстан, Узбекистан) и потребителей–импортеров энергоносителей (Китай, Киргизия, Таджикистан). С учетом стран-наблюдателей можно говорить о взаимодействии «оси» производителей (Россия – Казахстан – Узбекистан – Иран) и «оси» потребителей энергоресурсов (Китай – Таджикистан - Киргизия – Индия – Пакистан – Монголия). Реализация и первой, и тем более второй (вместе с наблюдателями) моделей делает ШОС самодостаточной энергетической системой как в региональном, так и в глобальном плане. К этим двум «осям» следует добавить «ось» стран-транспортировщиков. Во взаимодействии этих трех «осей» (по газовой, нефтяной, атомной, электрической опциям) центральным вопросом на первом этапе, видимо, будет выработка единой политики в отношении цен (с учетом мирового рынка цен на энергоносители и долговременных соглашений), маршрутов, объемов продаж и закупок. В отличие от ОПЕК, ЭК ШОС объединяет и производителей, и транспортеров, и потребителей энергетических ресурсов, что позволяет уже на начальном этапе осуществлять стратегию сравнительных преимуществ.

3. Возможности взаимодополнения энергетического проекта ШОС и интеграционного проекта - зоны свободной торговли ШОС. Впрочем, как представляется, энергетическое направление будет опережать интеграционное в силу объективно большей взаимной заинтересованности участников.

4. Энергетический клуб ШОС способен стать эффективным регулятором внутренних центральноазиатских энергетических нестыковок, особенно по линиям Узбекистан – Таджикистан или Узбекистан – Киргизия, разрешая двусторонние проблемы в сфере обмена узбекского газа и электричества на водные ресурсы Киргизии и Таджикистана. Инициируемые странами Центральной Азии и ЕврАзЭС проекты создания водных консорциумов, к сожалению, пока не снижают напряженности.

Объективные трудности на пути реализации проекта ЭК связаны прежде всего с разномасштабностью экономик стран ШОС и невозможностью полного совпадения интересов производителей и потребителей энергоресурсов. Внутри обеих групп (производителей и потребителей) всегда объективно существует определенная конкуренция, как, например, между Россией, Казахстаном и Ираном за рынки сбыта нефти и газа или между такими крупными импортерами энергоресурсов, как Индия и Китай, за источники, маршруты и объемы поступления энергоносителей. Но в рамках ЭК данная тенденция может быть нивелирована. В частности, огромный китайский рынок теоретически способен поглотить любое количество нефти и газа, предложенное Россией, Казахстаном и Ираном.

Несмотря на то, что Туркменистан не является ни членом "шестерки", ни наблюдателем, подписание Соглашения о строительстве Прикаспийского газопровода между Россией, Казахстаном и Туркменистаном, состоявшееся 17 декабря 2007 г., косвенно работает на идею Энергетического клуба. Для Москвы и Астаны было бы важно привлечь Ашхабад к деятельности ШОС хотя бы в качестве наблюдателя – это позволило бы России и Казахстану эффективнее продвигать и другие газовые проекты. Учитывая "демократичное" поведение нового туркменского лидера, такая возможность не исключена.

Некоторые итоги

ШОС притягательна и интересна для многих стран Востока, которые хотели бы жить в многополярном мире. В основе притягательности организации лежат российский и китайский ресурсы, а также потенциал центральноазиатских государств (Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана). Мировой рейтинг ШОС растет буквально на глазах, десятки стран выстроились «в очередь» на вступление. Сотни солидных международных организаций уже наладили либо хотели бы наладить сотрудничество с ШОС. 15-17 июня 2006 г. на юбилейном саммите организации, проходившем в Шанхае, был объявлен мораторий на ее дальнейшее расширение. Возможно, будет проработан новый статус «партнера по диалогу» - промежуточный между наблюдателем и постоянным членом. Как свидетельствуют эти факты, руководство ШОС решило приостановить слишком стремительное поступательное движение, «переварив» политически и идеологически то, что уже создано.

Организация прошла в своем становлении два основных этапа. Первый – фаза региональной (центральноазиатской) активности в 1996 – 2004 гг. Тогда на Западе ШОС еще не воспринимали всерьез. Второй – фаза более широкой евразийской активности (с 2004 г. по настоящее время). В основе некоего глобализма ШОС лежит российско-китайское стратегическое партнерство, потенциал которого, выходящий за рамки Центральной Азии, экстраполируется на всю организацию. Расширение деятельности ШОС обосновано в том числе и необходимостью политического сдерживания гегемонизма США и их союзников. Складывается версия постбиполярного «прочтения» мира, проявляющаяся на пространстве Евразии в некотором противостоянии ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭС, с одной стороны, и НАТО, обновленного ГУАМ, «демократической оси» Прибалтика – Украина – Польша – Грузия и других альтернативных России и Китаю проектов, с другой.

Китай и Россия в последние годы все больше вкладывают в ШОС экономико-интеграционный смысл. Был реально запущен механизм «второго колеса» - экономического сотрудничества, появились гуманитарное направление, «вторая дорожка» в лице Форума ШОС и пр. Спектр деятельности организации охватывает сегодня максимально возможное количество направлений.«Гармонизация ШОС» - это долговременная и продуманная политика, получившая полную поддержку на последних саммитах в Шанхае (2006) и Бишкеке (2007) всех членов.

В рамках ШОС, к сожалению, сохраняется неравномерность развития, объективно создающая некоторый внутренний дисбаланс. Из 6 государств-участников явно выделяются два – Россия и Китай. За последние годы заметно укрепился Казахстан. Одновременно социально-экономические позиции таких государств, как Кыргызстан и Таджикистан, явно ухудшились. Условно «промежуточную» позицию между Казахстаном и аутсайдерами занимает Узбекистан, который также демонстрирует тенденцию к ускорению развития. Важными в этой связи представляются китайские инициативы по активизации инвестиционного сотрудничества и торговли с Кыргызстаном и Таджикистаном.

На «тройном» саммите СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ в Душанбе (2007) был подписан меморандум о сотрудничестве ШОС и ОДКБ. Оба альянса в 2007 г. провели параллельные военные учения - "Рубеж" (ОДКБ) и "Мирная миссия" (ШОС). Взаимодействие двух структур не означает формирование какого-либо блока или союза типа «АнтиНАТО» - оно свидетельствует о желании сторон углублять сотрудничество в сфере региональной безопасности. Вряд ли произойдет какое-то организационное слияние этих организаций, каждая из которых имеет свою специфику.

Расширение ШОС за счет наблюдателей, прежде всего Ирана, Индии и Пакистана, как уже говорилось, пока стратегически невыгодно организации. Реальным кандидатом на переход в полноправные члены могла бы стать Монголия. Это принесло бы ей очевидные экономические выгоды, бы усилило два традиционных направления монгольской политики (Россия и Китай) и в принципе не противоречило бы новому, третьему вектору, – западному, хотя он и предполагает некоторые ограничения. Объективно увеличивает потенциал ШОС и некоторое взаимодействие с ОДКБ и ЕврАзЭс.

* * *

Таким образом, интеграционный, торгово-экономический, инвестиционный, антитеррористический, энергетический, геополитический, транспортный и гуманитарный компоненты являются сегодня и останутся на ближайшее время ключевыми в деятельности ШОС. Не исключена возможность снятия моратория на расширение организации, особенно в группе наблюдателей ШОС (Афганистан), либо перевода одного из наблюдателей в постоянные члены (например, Монголии). В руководстве ШОС постоянно подчеркивают возрастающее позитивное влияние Пакистана и Ирана на экономическое развитие Центральной Азии. Проект ШОС, несомненно, – часть общего процесса формирования многополярного мира, учитывающего интересы всех его участников – больших, средних и малых стран.

Примечания:

[1] Декларация глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества. -Астана, 5.07.2005

[2] Д.Б.Малышева. Перспективы расширенной ШОС как межрегиональной структуры безопасности в свете новых политических вызовов в Центральной Азии // www.analitika.org;

[3] Там же.

[4] Фельдман Д.М. Модели международной безопасности: выбор для российской элиты// Национальные интересы и проблемы безопасности в меняющемся мире. Материалы семинара. М., ИМЭМО РАН, 2003, с.14.

[5] Комиссина И.Н., Куртов А.А. Указ. соч., с. 65.

[6] См.: Дэн Хао. Новые подвижки и тенденции развития ситуации в Центральной Азии // Ляован, 2001, №42.- С.20-31; Цзиньцунь Ван. Переход исторического значения: от «Шанхайской пятерки» к Шанхайской организации сотрудничества // Шицзе цзинцзи юй чжэнчжи яньцзю.- Пекин, 2001.- №9, с.76-88; Син Гуанчэн. Шанхайская организация сотрудничества в борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом // Центральная Азия и Кавказ, 2002, №12, с.37-41.

[7] Чжао Хуашэн. ШОС и соотношение великих держав на фоне новой ситуации в регионе ЦА // Analitic.-2003.-N 1, с.3

[8] Там же, с.4

[9] Ли Лифань, Дин Шиу. Геополитические интересы России, США и Китая в Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ, 2004, №3, с.164-165;

[10] В конце марта 2004 г. Киргизия и Китай ратифицировали так называемый договор о выдаче. По этому договору несколько уйгуров, осужденных за преступления против китайских представителей, работавших в Кыргызстане, были выданы китайским властям и по приговору суда казнены.

[11] М.Ашимбаев. Ситуация в ЦА после 11 сентября и развитие ШОС // Ситуация в Центральной Азии и ШОС: сборник материалов конференций. Шанхайский институт международных отношений. Шанхай,2003, с.237.

[12] Ф.Ф.Толипов. Организация центрально-азиатского сотрудничества в ШОС // Ситуация в Центральной Азии и ШОС. 1У международная конференция. Шанхай, 2003, с.289.

[13] К.Л.Сыроежкин. Китай и Шанхайская организация сотрудничества // Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности / Отв. Ред. Г.И.Чуфрин. М., Наука, 2007.- С.289.

[14]Цит. по: Абатуров В. Осеннее давление геополитики. http://www.review.uz/archive/article.asp?y=2005&m=77&id=313.

[15] См., в частности: http://russian.china.org.cn/russian/43044.htm.

[16] В.С.Фроленков. Позиция КНР по вопросу развития торгово-экономического сотрудничества в ШОС // Китай в мировой и региональной политике . История и современность. Вып. XII. М., ИДВ РАН, 2007.- С.248-249.

[17] В.С.Фроленков. Там же, 249

[18] В.Я.Портяков. Шанхайская Организация Сотрудничества: достижения, проблемы, перспективы / Китай в мировой и региональной политике. История и современность. Вып. XII.- Москва, ИДВ РАН, 2007.- С.38

[19] В.Я.Портяков. Ук. Соч.- С.38 – 39

[20] Материалы и документы о кыргызско-китайской границе. Под ред. Н.Керимбековой.- Бишкек,2003

[21] Примечательно, что когда в Бишкеке в 2002 г. начались массовые акции оппозиции против подписанных тогдашним президентом пограничных соглашений с Китаем, Аскар Акаев, что бы разрядить обстановку вынужден был отправить премьера К.Бакиева и руководителя администрации президента А.Карыпкулова в отставку. - С.Лузянин. Самое сложное для Курманбека Бакиева и его команды впереди // www.analitika.org

[22] В.Н.Хлюпин. Геополитический треугольник. Казахстан – Китай – Россия. Прошлое и настоящее пограничной проблемы.- Вашингтон,1999.

 



Читайте также на нашем сайте:
 
 
 
 


 

 

 


Опубликовано на портале 28/03/2008



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика