Современный Китай находится на крутом повороте своей пятидесятивековой истории: весьма радикальная модернизация, к которой там приступили 30 лет назад, стремительно меняет жизнь огромной страны и ставит перед нею комплекс сложнейших проблем, многие из них не приходилось еще решать никому. Относятся они и к гуманитарной сфере, от состояния дел в которой в значительной мере зависит не только успех реформ, но и будущее Китая.
Избранная китайскими реформаторами модель преобразований имеет ярко выраженную и всемерно акцентируемую национальную специфику, что было определено уже при разработке планов модернизации и закреплено во всех государственных документах, посвященных данной проблематике. Отличительной чертой модернизации «с китайской спецификой» является ее социальная ориентация, а конечной целью преобразований заявлено возрождение китайской нации, формирование нового общества и воспитание нового человека. Модернизация предполагает построение «социалистической духовной цивилизации», которая должна строиться на базе цивилизации традиционной, стать ее преемницей. Немало гуманитарных проблем породили и сами реформы: в ходе стремительных преобразований отмирают либо трансформируются многие институты, прежде служившие опорой китайскому обществу и определявшие его облик, и поэтому сохранение цивилизационных ценностей, их адаптация к условиям современного Китая, а также консолидация общества стали делом первостепенной важности. Накладывают свой отпечаток на процессы, идущие ныне в Китае, и перемены в мире, которые также пришлись на последние десятилетия.
Для решения всех этих проблем китайские реформаторы используют самые разные меры, среди которых приоритетное место отводится курсу «поставить древность на службу современности» (гу вэй цзинь юн). Формулировка эта пришла из далекого прошлого, своими корнями она восходит к конфуцианству и предполагает обращение к культурному наследию, накопленному к настоящему времени древнейшей в современном мире цивилизацией. В наши дни такой возможностью не располагает ни одна страна. Казалось бы, устремленный в будущее Китай окончательно распрощался со своим прошлым: модернизацию и «традиции» совместить трудно, тем более что преобразования в Китае осуществляются по инициативе и под руководством правящей коммунистической партии. Однако практика китайских реформаторов убеждает, что это не так.
Китайскую цивилизацию принято считать конфуцианской, что в какой-то мере справедливо: духовная культура императорского Китая развивалась под влиянием этого учения [1]. Однако при этом не учитывается, что не менее важным и значительно более древним компонентом китайской цивилизации является историописание. Оно появилось много раньше конфуцианства и во многом определило его особенности. Именно к нему на протяжении многих веков апеллировали государственные и политические деятели, и это было закреплено в политической культуре страны в качестве одной из главных ее установок. На историописание, средоточие опыта прошлого, ориентировались, прежде всего, и авторы курса «поставить древность на службу современности».
Китайское историописание — феномен уникальный, аналогов которому в мире нет. Свое начало оно берет у истоков китайской цивилизации и к настоящему времени насчитывает более 30 веков непрерывного существования, его отличают многие, присущие только ему особенности. Историописание в Китае зарождалось и мужало как инструмент власти правителей древности, а со становлением империи в III в. до н. э. обрело очень высокий официальный статус и превратилось в один из важнейших институтов императорского Китая. Освещение и интерпретация прошлого стали там монополией придворных историков, а конфуцианство, возникшее на благодатной почве, подготовленной первыми историографами, выступает теперь в качестве их концептуальной базы. Между историописанием и официальной доктриной «конфуцианской монархии» складываются особые, очень тесные связи, которые сохранились вплоть до крушения империи в начале ХХ века. Данное обстоятельство предопределило отношение придворных историков к прошлому, видение ими исторического процесса и другие особенности их творчества. Конфуцианскую ориентацию получило и функциональное начало китайского историописания. Приблизительно с середины I тысячелетия н. э. в нем утверждается представление о том, что главное предназначение исторического труда — быть полезным для дел правления (цзин ши чжи юн). Этой норме придворные историки следовали неукоснительно. В соответствии с нею они видели свою задачу не только в аккумуляции и сохранении сведений о прошлом, им необходимо было вооружать правителя опытом предыдущих поколений, прошедшим апробацию временем и критически осмысленным, и столь необходимым ему для воздействия на процессы, идущие в обществе, дидактическим материалом. При этом имелись в виду потребности не только того правителя, под эгидой которого данный труд готовился: придворные историки стремились придать урокам истории универсальный, вневременной характер, и поэтому они, по возможности, дистанцировались от давления политической конъюнктуры и отдавали предпочтение тому, что будет не подвластно времени. Интерпретированное с позиций государственной доктрины прошлое должно было также демонстрировать ее универсальную ценность и обеспечивать конфуцианству систематическую подпитку данными истории, без чего это этико-политическое учение ни существовать, ни нормально работать не могло.
Функциональный потенциал официального историописания многократно усиливался его непрерывностью и единообразием, стабильностью концептуальной базы, неизменностью понимания исторического процесса и методов его интерпретации, которые обеспечивались государством. Утвержденные императором и изданные труды ревизии не подлежали, они были неприкосновенны. Эти свои особенности историописание императорского Китая пронесло через века, функциональная ориентация и поныне считается его главным достоинством.
Трудами многих поколений придворных историков императорского Китая было создано огромное историческое полотно, вместившее в себя весь путь, пройденный потомками Желтого императора (Хуан-ди). Оно было по-своему совершенно и убедительно, утверждало связь времен и содержало огромную и разнообразную информацию о прошлом. В зеркале истории китайское общество видело свое великое прошлое, свидетельства уникальности китайской цивилизации и особого, упорядоченного характера пройденного Китаем исторического пути, где ничто не выходило за рамки, определенные государственной доктриной. Вглядываясь в свое прошлое, подданные Сына Неба видели там торжество существующей от века государственности, воплощением которой являлся правитель; его власть имела особую природу и выступала как гарант существования китайского общества. Прошлое демонстрировало извечное стремление китайцев к консолидации и стабильности, свойственное им величие духа, особые качества их менталитета, давало им образцы социального поведения. Официальное историописание императорского Китая выступало как сила созидательная, мудрый наставник, рекомендации которого могли обеспечить нормальное с точки зрения властей функционирование государства и общества. Мобилизацию заложенного в официальное историописание мощного созидательного потенциала и предполагает курс «поставить древность на службу современности».
Характер задач, которые стремятся решать китайские реформаторы, обращаясь к прошлому, а также состояние современного китайского общества делают главным звеном этой работы приобщение китайского общества к официальной версии национальной истории, воспитание исторического сознания. На это в
Китае ориентировано сейчас практически все обществоведение, но ключевая роль, несомненно, принадлежит исторической науке.
Воспитание исторического сознания процесс сложный и многогранный, он предполагает использование самых разных средств. Но обеспечивать его должны, прежде всего, исследования в области древней и средневековой истории Китая. В последние годы внимание китайских историков все больше привлекают темы, имеющие особое значение для исторического воспитания общества. Одна из них — китайская цивилизация, ее генезис и особенности ее развития [2]. Растет число фундаментальных исследований, посвященных китайской государственности, в рамках которой, формировались и утверждались многие из тех ценностей, которые могут быть использованы в процессе реформ [3]. Тесно примыкает к данной теме и изучение жизни и деятельности правителей Китая. Проблематика эта всегда была очень популярна в Китае, но если прежде историки посвящали свои исследования преимущественно тем императорам, правление которых приходилось на период смены династий, главным образом императорам-китайцам, то теперь объектом их исследований стали практически все обладатели китайского престола. Число таких исследований, опубликованных в последние годы, очевидно, составляет не одну сотню [4]. В современной исторической науке
КНР даже появился специальный термин, определяющий это направление исследований — «императороведение» (ди ван сюэ). Причем авторы таких работ, опираясь на данные официального историописания, стараются отойти от утвердившихся в нем шаблонов изображения Сына Неба и показать малоизвестные аспекты деятельности правителей, их личную жизнь, жизнь двора, ближайшее окружение; немало работ посвящается императрицам. Необычайно активно разрабатывают китайские историки и проблемы экзаменационной системы, посредством которой на протяжении многих веков формировалась интеллектуальная и политическая элита империи, опыт которой весьма интересует китайских реформаторов.
Принципиальное значение для всей работы по реализации курса «поставить древность на службу современности» имеет разработка проблем истории династии Цин (1644-1911). Это завершающий этап существования монархии в Китае, время наивысшего расцвета «конфуцианской монархии» и ее окончательного крушения. С этого рубежа Китай вступил в ХХ век. В империи Цин получили оформление и закрепились в общественном сознании многие особенности национальной культурной традиции и менталитета китайцев, стереотипы их поведения. История династии отражена в огромном количестве трудов, в том числе и трудов придворных историков (они относятся, главным образом, к XVII-XVIII вв.), ни одна другая из правивших в Китае династий не имеет подобной историографии. Именно это 300-летие пользуется в Китае наибольшей популярностью, весь ХХ век необычайно активно над его историей трудились китайские ученые. Тем не менее, в 2002 г. ими был подготовлен грандиозный проект создания новой 92-томной истории империи Цин. Он — впервые в обществоведении КНР — получил официальный статус, его кураторами стали один из членов Политбюро ЦК КПК и министр культуры. Переоценить значение этого акта для решения многих проблем в гуманитарной сфере, которыми озабочены ныне китайские реформаторы, невозможно.
Особым направлением в работе китайских историков стало в последние годы изучение проблем, непосредственно относящихся к консолидации общества — воспитание «национального духа» (цзин шэн), патриотизма, общественной морали, утверждение концепции «общекитайской нации» (чжунхуа миньцзу) и некоторые другие.
Понятие «национальный дух» появилось в конце XIX – начале XX вв., в период острейшего национального кризиса, и означало важнейшие признаки национальной идентичности китайцев: особые качества их менталитета (акцент делался на стремлении к единству и стабильности), социального поведения и пр. Именно «национальный дух», как считали ученые того времени, является гарантом преодоления кризиса, а питать его должна «национальная наука» (го сюэ), основу которой составляют история и конфуцианство. Великий китайский писатель Лу Синь называл «цзин шэн» становым хребтом китайской нации. Сейчас он рассматривается как важнейшее условие решения многих социальных проблем и консолидации китайского общества, его воспитанию уделяется первостепенное внимание.
Тема патриотизма в классической культуре Китая звучала несколько иначе, чем в Европе, а сам термин появился лишь в ХХ в. И хотя по своему значению он весьма близок к понятию «национальный дух», в Китае их никогда не отождествляют, воспитание патриотизма и воспитание «национального духа» — задачи разные.
Концепция «общекитайской нации» имеет особый характер — она ориентирована на решение национального вопроса, консолидацию многонационального китайского общества и апеллирует к этнокультурным ценностям народов, населяющих ныне КНР. В соответствии с нею все народы этой страны, не утрачивая своей национальной идентичности, составляют в то же время единую китайскую нацию. Концепция эта появилась в ХХ в. в постимперском Китае, она достаточно противоречива и имеет непростую историю.
Таким образом, все эти понятия для китайской культуры сравнительно новые, но без обращения к прошлому и самого активного использования материалов официальной версии истории Китая воспитание всех этих качеств невозможно. Однако обнаружить там такие материалы трудно: придворным историкам подобные проблемы были неведомы, они придерживались моноэтнических взглядов и считали, что подданные Сына Неба — это, прежде всего, ханьцы, именно они были создателями китайской цивилизации. Все это ставит перед китайскими историками очень непростые задачи и требует самой основательной разработки данной проблематики. И в последние годы работа на этом направлении приобрела необыкновенный размах [5].
В центре внимания китайских историков оказалось и само историописание императорского Китая. Оно изучалось всегда, в Китае существует огромная литература на эту тему. Но, как правило, эти исследования велись в рамках традиционной, давно сложившейся схемы, за пределы которой ученые выходили редко, и многие принципиально важные вопросы оставались неизученными. Необходимость обеспечения курса «поставить древность на службу современности» заставила историков обратиться к ним. Необычайный интерес у них вызывают проблемы функциональных особенностей официального историописания: концепция «цзин ши чжи юн», предусматривавшая прикладной характер исторического труда, не сходит со страниц работ не только историков, но и других обществоведов. Авторы этих работ настойчиво убеждают читателя, что официальное историописание отнюдь не ограничивалось обслуживанием «конфуцианской монархии» и всегда было озабочено проблемами, имевшими высокое социальное, гражданское звучание. Такая постановка вопроса серьезно облегчает использование трудов придворных историков в целях воспитания исторического сознания современного общества. Основательно изучают китайские историки и роль официального историописания в истории китайской цивилизации, его место в жизни общества и духовной культуре императорского Китая.
Особая проблема, к которой приковано сейчас внимание китайских обществоведов, в том числе и историков — мораль, определявшая жизнь «конфуцианской монархии». Ее китайские реформаторы видят как важный инструмент консолидации китайского общества и решения некоторых других стоящих перед ними задач; они подчеркивают стратегическое значение работы на этом направлении. Эталоном здесь стал изданный в КНР 5томный труд «Китайская традиционная мораль», он был подготовлен под эгидой ЦК КПК.
Беспрецедентная по своим масштабам и целеустремленности деятельность китайских историков создает надежную базу для развертывания конкретной работы по историческому воспитанию общества. Она стала особым и очень важным направлением в исторической науке КНР, хорошо организована, ведется с необыкновенным размахом и четко ориентирована на обеспечение курса «поставить древность на службу современности». А питает ее официальная версия истории Китая, подготовленная придворными историками.
Приобщение к ней начинается в КНР со школы — именно она положена в основу действующих там учебников [6], ее воспроизводит и рассчитанная на школьников необыкновенно богатая методическая литература (пособия, справочники, словари и пр.). И в дальнейшем, как бы ни сложилась его судьба, история остается постоянным спутником гражданина КНР, в той или иной форме она неизменно присутствует в его жизни. Главную роль здесь играет популярная историческая литература. В Китае такая литература издавалась всегда и всегда пользовалась большим спросом, но таких масштабов, которые эта деятельность приобрела в последние десятилетия, Китай не знал никогда. Книжный рынок страны переполнен подобными изданиями, они выходят большими тиражами, хорошо оформлены, доступны по цене и рассчитаны на самого разного читателя (прежде всего, на молодежь); на этом направлении сосредоточены большие силы и средства. Сколько-нибудь полно охарактеризовать развернутую в КНР популяризацию истории вряд ли возможно, попытаемся лишь обозначить ее контуры.
Хотя репертуар издаваемой популярной исторической литературы безграничен, в нем достаточно четко просматривается несколько приоритетных для реализации курса «поставить древность на службу современности» тем; как правило, они перекликаются с упомянутыми выше проблемами, над которыми работают современные китайские историки.
Основную массу публикуемой ныне в КНР популярной исторической литературы составляет литература биографическая, это самый востребованный ее жанр. Герои, которым она посвящена, пришли из официального историописания, где этот жанр был одним из главных. Его создатель великий китайский историк Сыма Цянь (прибл. 145-90 г. до н. э.) — он в Китае считается отцом национального историописания — видел в жизнеописаниях наиболее эффективный в условиях китайского общества (его характер определяли родовые и земляческие связи) инструмент воздействия на него, закрепления в его сознании необходимых, с точки зрения властей, уроков истории. Поэтому, создавая первые в Китае биографии, он тщательно отбирал не только необходимые ему персонажи, но и те эпизоды из их жизни (преимущественно из служебной карьеры), которые несли наибольший дидактический заряд. Такие биографии и составили большую часть созданного им труда «Исторические записки» (Ши цзи) — первой официальной сводной истории Китая. За двадцать с лишним веков преемники и последователи Сыма Цяня создали гигантское количество биографий. Только биографические разделы 25-ти династийных историй содержат несколько десятков тысяч жизнеописаний, огромное и пока не поддающееся учету количество биографий содержат и готовившиеся под эгидой местных властей историко-географические описания различных регионов империи (фан чжи, ди фан чжи); к настоящему времени сохранились более 8 тысяч таких сочинений. На такой базе в КНР произрастает невероятное количество популярной историко-биографической литературы. Даже, повествуя об исторических событиях или явлениях культурной жизни, особенностях китайской цивилизации, авторы популярных книг стараются делать это, рассказывая об исторических персонажах.
В мощном потоке популярной историко-биографической литературы особое место занимают биографии императоров. Такая литература была востребована всюду и во все времена, но в Китае, где престолом обладал Сын Неба, жизнь которого проходила за стенами Запретного города, была табуирована и известна лишь немногим, а предназначенные элите труды придворных историков посвящались только делам правления, повествования об императорах и жизни двора всегда были необыкновенно популярны. И хотя в последние годы издается множество таких трудов, спрос на них отнюдь не убывает, на полках книжных магазинов они не пылятся [7].
Немало увлекательной популярной литературы посвящено также истории китайской цивилизации, крупным событиям в истории страны и ее духовной культуры, наиболее известным письменным памятникам, свершениям, прославившим китайцев в мире. Получают развитие в популярной литературе и темы патриотизма, общекитайской нации, национального духа. Военная тема у авторов такой литературы вниманием не пользуется, ушла в тень и тема народных движений, которая еще совсем недавно была ведущей. Очевидно, уроки, которые могут преподать участники этих событий для современного китайского общества не походят.
Укрепляет нити, связывающие современное китайское общество с его прошлым, и неплохое знание понятийного аппарата классической культуры, которое также питает популярная историческая литература — ее создатели настойчиво насыщают им свои труды. Не стал чуждым для современного китайского общества и временной каркас китайской цивилизации, оно уверенно ориентируется во всем календарном комплексе, который функционировал в императорском Китае. Он включал в себя историческое (династийное) время, лунно-солнечный календарь (нун ли) и связанные с ним 24 сезона, а также циклическое летосчисление (гань чжи). Это важнейшее достояние китайской культуры вызывает большой интерес (теперь не только в Китае) и ему тоже посвящена большая и разнообразная литература.
Что собой представляет популярная историческая литература, заполняющая ныне прилавки книжных магазинов КНР, какие уроки истории хотят преподать читателю их авторы, и желает ли он их слушать? Познакомимся поближе с некоторыми из таких книг.
Весьма заметным событием в культурной жизни КНР и важным рубежом в публикации популярной исторической литературы стало издание книги «Вся история Китая за 5 тыс. лет» (Шан ся уцянь нянь) [8], подготовленной Линь Ханьда и Цао Юй- чжаном. Впервые на книжном рынке она появилась в 1979 г., а в 1984 г. вышел ее переработанный и дополненный вариант, который продавался не только в Китае, но и в странах, где есть китайская диаспора, и раскуплен он был мгновенно. С 1991 по 1998 гг. книга допечатывалась еще 20 раз, и общий тираж ее составил около полумиллиона экземпляров. Книга объемом 1261 стр. хорошо издана, богато иллюстрирована и содержит 262 рассказа о крупных событиях в истории Китая и участвовавших в них людях, тех, которые прославили китайскую цивилизацию и внесли в нее свой вклад. Составители подчеркивают, что каждый китаец обязан знать свою историю; работу они адресовали молодежи. Китайская нация, пишут они, издавна прославилась в мире своим трудолюбием, смелостью и мудростью, она создала блестящую национальную культуру. Великое множество выдающихся мыслителей, политиков, специалистов военного дела, литераторов, ученых, художников, национальных героев и предводителей повстанцев представляют нашу нацию, их славные свершения придают особое сияние полотну нашей истории, которой все мы — потомки (мифических) императоров Ян-ди и Хуан-ди — можем гордиться. Разумеется, историю изучают не только для того, чтобы преисполниться любовью к прошлому, гораздо важнее создавать будущее, постигая уходящую вглубь веков патриотическую традицию, стимулировать строительство сильного государства на основе четырех модернизаций [9].
Очень важную роль в деле исторического воспитания подрастающего поколения призвана сыграть серия «Эпопея национального духа» (Миньцзу цзиншэн шиши), к изданию которой недавно приступили в КНР. В мае 2005 г. одна из частей этой серии — «Рассказы о Китае» (Шохуа чжунго) — поступила в продажу. Она была издана в традиционном для книжной культуры старого Китая виде и состояла из более двухсот тао (комплект, включающий в себя несколько тетрадей). Авторский коллектив сумел собрать огромный и занимательный материал (в том числе и иллюстративный) и в живой популярной форме знакомит читателя с 50-вековой историей Китая и наиболее известными историческими персонажами. Это — своеобразная фундаментальная хрестоматия по истории и культуре Китая. Предназначение труда сформулировано так: научить молодежь понимать историю и горячо любить Родину. По данным прессы он имел необыкновенный успех: в мае 2005 г. на очередной книжной ярмарке в г. Тяньцзинь было распродан огромный тираж отдельных томов этого труда, и его пришлось допечатывать 26 раз [10].
В последние годы в мощном потоке популярной литературы о китайских императорах появилась серия книг, названия которых начинаются со слова «правда» (чжэншо). Одна из них «Правда о 14-ти императорах — основателях династий» (Чжэншо кайчао шисы ди) Ду Вэньцина. В качестве подзаголовка на ее титуле автор приводит такой афоризм, состоящий из двух параллельных фраз: «Императоры творят историю — мудрость потомков растет». Книга содержит очерки, где в занимательной форме повествуется об основателях династий, правивших в Китае с III в. до н. э. (в том числе и некитайцев). Каждому такому очерку предпослано высказывание о данном правителе известных в Китае людей. Введение к книге называется «Раскрыть суть истории, развивать интеллект». Там, в частности, говорится следующее: история китайского феодального общества (автор имеет в виду императорский Китай) — словно простершийся на небе Млечный путь, она насчитывает более двух тысяч славных лет, и подобна сокровищнице, в ней мы можем обнаружить все, чего добиваемся в повседневной жизни. Кратчайший путь к углублению своих знаний и совершенствованию своих духовных качеств — обратиться к истории, прикоснуться к свершениям великих людей, они помогут нам взглянуть на мир их глазами и избежать многих трудностей, которые нас подстерегают. А олицетворяли историю императоры [11].
Приблизительно так же оценивают значение биографий императоров для современного читателя и составители трехтомного «Полного собрания биографий китайских императоров» (Чжунго хуанди цюаньчжуань) [12]. Они пишут: Императоры всегда были тесно связаны с жизнью страны и народа, и поэтому история их жизни — это зеркало, в котором каждый человек может увидеть много полезного для себя.
Очень любопытна и по-своему необычна книга Шао Хэпина «Рассказы об истории китайского патриотизма» [13]. Книга вышла в серии «Рассказы о ярких персонажах китайской истории за 5000 лет» и охватывает период от правления мифических императоров-культуротворцев Янь-ди и Хуан-ди до Синьхайской революции в начале ХХ века. В ней автор повествует о крупных событиях китайской истории и людях, внесших вклад в китайскую цивилизацию и консолидацию китайской нации. Посвящая свой труд патриотизму, Шао Хэпин фактически создал сводную историю Китая. Материал расположен в хронологическом порядке, по династиям, и каждому периоду предпослана краткая историческая справка. Среди героев книги не только китайцы, но и представители других народов, в том числе Чингисхан (его в Китае считают основателем династии Юань (1271-1368)) и маньчжурские правители Китая, а такие предводители крестьянских войн как Хуан Чао (IX в.) и Ли Цзычэн (XVII в.) в нее не попали.
Необычно подошел к ознакомлению своего читателя с азами китайской истории Чжао Чэн, автор книги «Выживание приспособленных» (Шичжэ шэнцунь) [14], об этом свидетельствует не только ее название, но и оформление: помимо подзаголовка, который гласит «Эффективные правила выживания минувших пяти тысяч лет, нормы выживания, которые пронизывают историю Китая», на титуле и оборотной стороне книги дается довольно большой текст, знакомящий читателя с основными концепциями, которыми руководствовался автор. Он пишет, в частности, что данная книга представляет собой зеркало истории, где герои — это те исторические персонажи, которые сумели приспособиться к обстоятельствам и выжить, а те, кто этого сделать не смог, преподадут потомкам соответствующие уроки. Книга состоит из двух частей «Логика выживания» и «Фиаско выживания» и представляет собой нечто вроде учебника жизни, построенного в основном на материалах официального историописания.
Как видим, эти очень разные по своей тематике труды ориентированы в основном на молодежь и имеют четко выраженный дидактический характер, что авторы настойчиво подчеркивают, призывая своих читателей учиться у истории.
Не оставляют китайские историки своим вниманием и более подготовленного читателя, желающего основательнее познакомиться с историей страны. Он найдет для себя в книжных магазинах обильную научно-популярную литературу, переводы основных письменных памятников на современный язык [15], записанный на компакт-дисках текст всех династийных историй, комментированные подборки фрагментов классических текстов, хрестоматии, словари (особенно много издается биографических словарей, содержащих жизнеописания исторических персонажей), энциклопедии и другую доступную ему литературу.
Самое непосредственное отношение к историческому воспитанию общества имеет и умело организованная и ведущаяся очень настойчиво и с большим размахом пропаганда исторической науки. Формы здесь используются самые разные. Огромной популярностью в Китае пользуется «Исторический ежегодник Китая» (Чжунго лиши няньцзянь), регулярно издающийся с конца 1970-х годов. Он содержит достаточно полную и квалифицированную информацию о жизни исторической науки за год (данные о работе китайских историков над проблемами новейшей истории в «Ежегоднике» не отражаются): археологические экспедиции, научные конференции, аннотированный перечень опубликованных статей, изданные за год монографии, характеристика наиболее важных тем, над которыми работали историки, сведения об архивах и библиотеках и многое другое. Статьи по истории и рецензии наиболее интересных трудов китайских историков регулярно публикуют общественно-политические журналы. Постоянную историческую страницу имеет одна из центральных газет КНР «Гуанмин жибао». Приобщение китайского общества к национальной истории осуществляется и в других формах: на центральном телевидении КНР существует программа «Зеркало истории», регулярно демонстрируются там и фильмы, и телесериалы на исторические темы [16]; молодежь играет в компьютерные игры, подготовленные по мотивам, заимствованным из трудов придворных историков, выпущены игральные карты с изображениями наиболее известных императоров и краткими биографическими справками, некоторые антикварные магазины обзавелись визитными карточками, на которых перечислены все существовавшие в Китае династии и годы их правления и т. д.
Таким образом, настойчивыми и целеустремленными усилиями реформаторов и научной общественности в КНР к настоящему времени создано мощное силовое историческое поле, которое должно питать историческое сознание общества и благотворно влиять на некоторые процессы, порожденные модернизацией. Его первооснова — официальная версия истории, созданная придворными историками императорского Китая. Это воспринято китайским обществом позитивно, история все более активно присутствует в его жизни. Образовавшиеся в предыдущие годы серьезные пробелы в историческом сознании общества успешно преодолеваются, и его уровень сегодня существенно выше, чем когда-либо в постимперском Китае. Разумеется, современный китаец видит в зеркале истории не всегда то, что видели в нем подданные Сына Неба, уроки истории он воспринимает иначе, но его наставником история остается, как и прежде. Связь времен, которую убедительно демонстрирует национальная история, дает китайскому обществу ощущение его глубоких корней, принадлежности к великой цивилизации, а это серьезно меняет социальный климат в стране, самочувствие общества улучшается, оно обретает уверенность, оптимизм, самоуважение, что весьма значимо для решения фундаментальных гуманитарных проблем, стоящих на пути модернизации страны. В сегодняшнем Китае апелляция властей к истории, их настойчивое обращение к нормам традиционной политической культуры находят понимание в обществе, а стремление подчеркнуть исторические корни проводимых в стране преобразований позволяет китайскому обществу легче воспринимать происходящие перемены, делает для него более понятной динамику идущих процессов и их перспективы.
Реализация курса «поставить древность на службу современности» сделала достоянием современного общества цивилизационные ценности, обеспечив тем самым преемственность национальной культурной традиции, вдохнуло в нее новую жизнь, и древнейшая в современном мире цивилизация без серьезных потрясений вступает в XXI век. Современная китайская действительность свидетельствует, что своего созидательного потенциала официальное историописание императорского Китая не утратило, оно продолжает и теперь работать на благо модернизации страны.
У читателя, мало знакомого с Китаем, официальный характер курса «поставить древность на службу современности» может вызвать сомнения в его истинном содержании и предназначении; может он восприниматься и как еще одно свидетельство «традиционности» китайского общества, его нежелании идти в ногу со временем. Между тем, и прежде государственные деятели самой разной политической ориентации при решении сложных проблем, стоявших в то время перед Китаем, стремились опереться на прошлое. Прибегали к этому и в других странах конфуцианского культурного региона, и это давало эффект. Некоторые считают, что первопроходцем здесь был премьер Сингапура Ли Куанъю, который в конце ХХ века сумел вывести свою страну в ряды динамично и весьма успешно развивающихся государств. Опора на цивилизационные ценности способствовала успехам в социально-экономическом развитии и некоторых стран Дальневосточного региона. Не является альтернативой прогрессу и избранный китайскими реформаторами курс «поставить древность на службу современности» — модернизации страны он отнюдь не мешает, сомневаться в ее успехах оснований пока нет.
Примечательно, что никто из дальневосточных «тигров» и «драконов», обращаясь к цивилизационным ценностям, не апеллировал к своей национальной историографической традиции столь настойчиво и последовательно, как это делают в Китае. Причина тому очевидна: ни в одной из этих стран историописание не обладало теми качествами, которые были присущи официальному историописанию императорского Китая — оно от рождения было ориентировано на решение социальных и политических проблем.
В Китае давно поняли значение прошлого и его хранителя — историописания — в жизни человеческого общества. Многовековой опыт научил жителей Поднебесной, что без связи со своими корнями, уважительного отношения к своей истории они обречены, особенно в периоды тяжелых испытаний [17]. И курс «поставить древность на службу современности» утверждает эту истину в сознании граждан КНР. На ее значение постоянно обращает внимание китайское руководство [18]. Реализация этого курса придала особое звучание и современной исторической науке, да и всему обществоведению — в Китае считают, что по своему значению для жизни страны они вполне сопоставимы с естественными науками [19].
Опора на прошлое, пестование исторического сознания общества — курс стратегический, потребность в этом не исчезнет никогда. Очевидно, время внесет в этот курс свои коррективы, по-своему расставит акценты, но его суть останется прежней.
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта № 06-01-00453а.
Примечания:
[1] Обоснованию этого посвящен труд «Перспектива конфуцианской культуры Китая» (Чжунго жусюэ вэньхуа дагуань). Сост. Тан Цзе, Чжан Яонань, Фань Цзинмин. Пекин, 2001 г. «В традиционной китайской культуре, — подчеркивают авторы, — самым главным является культура конфуцианская... Без нее не было бы модернизации Китая, и она должна стать фундаментом для создания культуры современной» (с. 906-907).
[2] Весьма крупным явлением в разработке этой темы стало издание многотомной серии «Перспектива китайской культуры» (Чжунго вэньхуа дагуань), в нее входит и упомянутый выше труд. Богатую информацию о китайской культуре содержит также коллективная монография «История китайской культуры» (Чжунхуа вэньмин ши), труд Фэнь Тяньюя и Чоу Цзимина «Сокровенные тайны древней китайской культуры» (Чжунго гу вэньхуа ди аоми) и др.
[3] Долгое время специальных работ китайских авторов по этой теме было крайне мало, а уровень их невысок. Эта ситуация радикально меняется с 1980-х гг. К настоящему времени опубликовано немало серьезных исследований, высоко оцененных в Китае. Так, в 2005 г. дважды издавался труд профессора Чжан Чуансиня «История политической системы Китая» (Чжунго чжэнши чжиду ши).
[4] К числу наиболее заметных работ на эту тему можно, например, отнести фундаментальные труды, посвященные трем императорам династии Цин (1644–1911), владевших китайским престолом без малого 150 лет: «Полная биография императора Канси (Канси хуанди цюаньчжуань).
[5] В 1991 г. был издан огромный (его объем — 1,5 млн. иероглифов) труд «Национальный дух Китая» (Чжунго цзиншэн). Этой же теме посвящены и такие работы как «История и национальный дух» (Шисюэ юй миньцзу цзиншэн) Чэнь Цитая (Пекин, 1999 г.), «Строительство современного китайского цивилизационного духа» (Чжунго дандай жэньвэнь цзиншэн дэ гоуцзян) Ян Ланя и Чжан Вэйчжэня (Пекин, 2002 г.). Проблемы патриотизма весьма обстоятельно рассматриваются в монографии Чжан Дая «Душа Великой китайской стены — традиции китайского патриотизма» (Синьлин Чанчэн — Чжунхуа айгочжуи чуаньтун), Пекин, 1995 г.; в 1990-е годы была издана состоящая из 20-ти книг серия «Воспитание патриотизма» (Айгочжуи цзяоюй цуншу). Среди трудов по проблемам китайской нации внимание научной общественности привлек двухтомник Вань Вэньгуана «История развития китайской нации» (Чжунго миньцзу фачжань ши), Пекин, 2005 г. В последние годы «национальная наука», которая прежде изучалась в контексте проблематики «национального духа», все больше приобретает самостоятельное звучание, превращается в особый объект исследований. В конце 1990-х гг. планировалось провести представительную конференцию «Национальная наука и наука современная». А в 2005 г. в Народном университете Китая, который со времени своего создания в начале 1950-х гг. был ориентирован на наиболее актуальные проблемы современности, открыли факультет «национальной науки».
[6] См., например, «История Китая» (Чжунго лиши) — Учебник для третьего года обучения 9-летнего обязательного образования средней школы. Т. 2. Пекин, 1993 г.
[7] В качестве примера здесь можно назвать также книгу Цзоу Юаньпу «Важнейшие сведения о китайских императорах» (Чжунго хуанди яолу), Шанхай, 1989; «Знаменитые императоры в истории Китая» (Чжунго лидай минцзюнь) Ван Тинъю; «Шестнадцать императоров династии Мин» (Мин-чао шилю ди), Пекин, 2001 г.; (годы правления династии 1368-1644). Издаются в Китае несколько серий, посвященных императорам, одна из них «Мудрость правления знаменитых китайских императоров» (Лидай минди чжэнчжи чжихуэй цун шу).
[8] «Вся история Китая за 5 тысяч лет» (Шан ся у вань нянь). Сост. Линь Ханьда и Цао Юйчжан. Шанхай, 1998 г.
[9] Чтобы не затруднять читателя здесь и далее автор дает не перевод, нередко требующий комментария, а пересказ китайского текста, сохраняя его тональность и акценты.
[10] «Чжунго цинняньбяо», 29 мая 2005 г.
[11] Ду Вэньцин. «Правда о 14-ти императорах — основателях династий» (Чжэншо кайчао шисы ди). Пекин, 2005 г.
[12] Цяо Цзитан. «Полное собрание биографий китайских императоров» (Чжунго хуанди цюаньчжуань). Т. 1-3. Пекин, 2003 г.
[13] Шао Хэпин. «Рассказы об истории китайского патриотизма» (Чжунхуа айгочжуи шихуа). Ухань, 1999 г. Книга вышла в серии «Захватывающие рассказы о 5-тысячелетней китайской нации» (Шушо уцянь чжунхуа миньцзу ды дунъжэнь гуши).
[14] Чжао Чэн. «Выживание приспособленных» (Шичжэ шэнцунь). Пекин, 2004 г.
[15] В КНР издана серия «Переводы наиболее известных китайских письменных памятников» (Чжунго лидай минчжу цюаньи цуншу).
[16] Показанный несколько лет назад по центральному телевидению многосерийный фильм о цинском императоре Юнчжэне вызвал в Китае небывалый ажиотаж, его смотрели все.
[17] Примечательно: если конфуцианство в ХХ в. не раз подвергалось в Китае суровой критике, то официальное историописание императорского Китая не критиковалось никогда, для китайцев его авторитет и поныне непререкаем.
[18] Так, в конце 1990-х гг. руководитель КНР Цзян Цзэминь пригласил к себе видных китайских ученых и обсудил с ними состояние дел в исторической науке. Одним из результатов стала публикация в 1997 г. книги «Суждения восьми по проблемам истории Китая и зарубежных стран» (Чжунвай лиши вэньти бажэнь тань). Она открывается таким суждением Цзян Цзэминя: «Если нация забыла собственную историю, она не может глубоко познать настоящее и правильно определить путь в будущее». Впервые подобные мысли излагал в свое время Конфуций в беседах со своими учениками.
[19] Общественные науки в КНР: обзор в XXI веке // Экспресс-информация № 10. Институт Дальнего Востока РАН. Центр научной информации. М., 2005.
Читайте также на нашем портале:
«Рост китайского присутствия в Таджикистане» Елена Ионова
«Анатомия китайского подъема и его мировое значение (критика цивилизационного дискурса)» Александр Салицкий, Владимир Таций
«Китайский исторический нарратив в эпоху глобальных медиа » Алина Владимирова
«Развитие образования (базовое и высшее образование, аспирантура) и науки в Китае и Индии » Сергей Лунев
«На грани фола: политика Китая в Южно-Китайском море» Дмитрий Мосяков
«Вызовы глобализации и динамика отношений России и Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Юрий Чудодеев
«Роль Шанхайской организации сотрудничества в Центральной Азии: сравнительный анализ исследовательских дискурсов» Екатерина Колдунова
«Азиатские соперники» Ачин Ванаик
«Непризнанные, полупризнанные и де-факто самостоятельные государства в геополитической повестке КНР» Давид Бабаян
«Франция и Китай» Татьяна Зверева
«Конфуций и избирательные урны» Эндрю Натан
«Россия между Китаем и США» Владимир Кузнечевский
«Цивилизационный подход в программах модернизационного рывка современного Китая» Неля Мотрошилова
«Состояние и перспективы решения территориальных споров между Японией и ее соседями: Республикой Корея и Китайской Народной Республикой» Андрей Иванов
«Внешняя политика Китая до 2020 г. Прогностический дискурс» Сергей Лузянин
«Россия – КНР: динамика отношений. Вызовы глобализации и перспективы сотрудничества» Юрий Чудодеев
«Чего хочет Китай?» Эндрю Натан
«Новая книга Генри Киссинджера «О Китае»»
«Китай-2020: конфуцианская демократия?» Рави Бхуталингам
«Китайская миграция и будущее России. Часть вторая» Марат Пальников
«Современный Китай: великодержавие и идентичность» Артем Лукин
««Постоянная перезагрузка» Китая» Бобо Ло
«Политика Китая в отношении соседних стран Центральной Азии» Роза Турарбекова, Татьяна Шибко
«Куда движется Китай? О последнем съезде КПК и перспективах социализма» Александр Салицкий
«География китайской мощи» Роберт Каплан
«Рейтинги Китая (справка)»