«Холодная война» породила не только свои откровенные легенды, мифы, но и, на первый взгляд, внушающие доверие гипотезы, подсознательно вошедшие в сознание многих людей слепком реальности. Однако, строго говоря, они так и остаются гипотезами, поскольку, увы, историкам пока недоступны все необходимые материалы для определенного понимания, не говоря уже об окончательных выводах (если такое понятие вообще позволительно в данном и аналогичных случаях). В ряду таких гипотез особое место занимает версия о планах Сталина и его маршалов после 1945 г. двинуть войска против Запада в подходящем месте и в подходящее время. В Центральной Европе, на Ближнем Востоке, в Корее... В пору, когда доступ к российским (советским) архивам был закрыт, эта версия, высказанная некоторыми историками и публицистами, казалась убедительной и даже неоспоримой. Однако рано или поздно должно было прийти время сомнений и более взвешенных суждений.
Сейчас мы располагаем введенными в научный оборот недавно еще секретными документами, проливающими свет на мотивацию поведения Сталина в момент острых внешнеполитических кризисов первого периода «холодной войны». И с каждым разом картина становится все полнокровнее. В числе последних публикаций отметим статью М.М.Наринского «Берлинский кризис 1948—1949 гг. Новые документы из российских архивов»
[1]. Для периода корейской войны много сделано как российскими, так и американскими историками
[2]. Однако, скорее всего, мы только в начале пути.
Важные сведения можно получить порой неожиданно, знакомясь с упрятанными в архивах «неформальными» свидетельствами иностранных политиков, дипломатов, военных, которые имели возможность наблюдать Сталина длительное время и в разных ситуациях. Одним из таких людей, чей служебный опыт сделал его авторитетным экспертом по части внешней политики Советской страны и Сталина как ее единоличного и непререкаемого руководителя был Густав Хильгер, советник германского посольства в Москве в роковые для мира 1938—1941 годы.
Чтобы лучше представить себе меру достоверности суждений Хильгера о поведении Сталина в момент другого внешнеполитического кризиса, связанного с войной в Корее, есть смысл чуть подробнее сказать о некоторых биографических данных этого ветерана германской дипломатии, доказавшего свою способность быть тонким наблюдателем и вдобавок сохранять трезвость суждений, помноженную на завидное хладнокровие, в ситуациях, когда, кажется, все летит в пропасть. Выходец из России, проработавший в германском посольстве в Москве много лет и не раз попадавший в труднейшие переплеты, Густав Хильгер, согласно не им сочиненному сценарию, то уходит в тень, то появляется вновь. В период после Мюнхена, оказавшись на месте ведущего сотрудника посольства, он ведет экономические вопросы. Именно на этом поле и были подготовлены секретные переговоры советского руководства и предводителей Третьего рейха по политическим проблемам в июле—августе 1939 г., увенчавшиеся пактом Молотова—Риббентропа. И хотя Хильгеру не очень доверяли (для этого у нацистской службы безопасности были, видимо, основания), доклад Гитлеру 10 мая 1939 г. с информацией о позиции СССР в отношении возможного урегулирования отношений с Германией было поручено делать именно ему в связи с тем, что по странной случайности посла Шуленбурга под рукой не оказалось.
Центральной темой доклада была интерпретация действий Сталина после ХVIII съезда ВКП(б) (10—21 марта 1939 г.) и «дел в России вообще», включая положение в Красной Армии и ее морального состояния. Из того, что нам известно, Хильгер пытался быть предельно беспристрастным. Он охарактеризовал Сталина как политика-прагматика, стремящегося избежать военного конфликта с Германией, готового к переговорам. Далее, как об этом пишет в своем фундаментальном исследовании историк советско-германского пакта 1939 г. Ингеборг Фляйшхауэр, «Хильгер подробно рассказал о новом патриотизме советского общества, о вновь пробудившейся силе, боевом духе и оборонительной мощи Красной Армии, о чем германское посольство в Москве писало уже в течение ряда лет. Он подчеркнул, что революционное Советское государство Ленина перешло на позиции прагматической и реальной политики Сталина... Доклад Хильгера произвел на Гитлера сильное впечатление»
[3].
Стремясь использовать безупречный русский язык Хильгера, его основательное знание менталитета советских руководителей и личное знакомство с ними, германский МИД давал ему трудные поручения, связанные с установлением личных контактов с окружением Сталина в преддверии главных событий. Замысел был достаточно прост. Блестяще образованный сын московского фабриканта, женатый на француженке, по виду типично чеховский интеллигент—любитель поудить рыбу в Подмосковье, Хильгер мог легче других найти общий язык с членами Политбюро. Некоторые из них бывали в резиденции германского посла графа Брокдорф-Ранцау в 20-х годах, где раппальская плеяда молодых немецких дипломатов (и Хильгер в том числе) дружески и гостеприимно встречала суровых вождей государства рабочих и крестьян.
Хильгер присутствовал при первой встрече Риббентропа со Сталиным и Молотовым в Кремле 23 августа 1939 г. и при последующих ночных посещениях Шуленбургом Кремля. И именно благодаря его опубликованным воспоминаниям мы знаем о том, что тогда происходило в кабинетах Сталина и Молотова, о реакции советских лидеров, их манере поведения, общей обстановке и атмосфере этих сюрреалистических рандеву. В скупых зарисовках Хильгер показал себя неплохим психологом и аналитиком, способным отделить главное от второстепенного, отличить «игру на публику» от реальной политики.
В годы войны Хильгер не мог чувствовать себя в безопасности. Это состояние неуверенности усилилось после казни в 1944 г. графа Фридриха Вернера фон дер Шуленбурга за участие в «заговоре генералов». Некоторые его прогнозы, высказанные полунамеками, оправдались, и это тоже не вызвало восторга у высших чинов Третьего рейха. Везение снизошло в лице американских спецслужб и Госдепартамента США, которые, впрочем, никогда не упускали германского «москвича» из своего поля зрения. После 1945 г. они содействовали его выезду в США.
Оказавшись в Америке, Хильгер охотно делится накопленными знаниями и опытом с американскими дипломатами и разведчиками при определении тактической линии поведения в конфронтационном диалоге со сталинской дипломатией. Судьбе было угодно распорядиться таким образом, что Хильгер в мае 1951 г. вновь выступил в своем амплуа кремленолога по вопросу о замыслах Сталина и («хитрость» истории) «о делах в России вообще». Правда, ситуация и исторический фон изменились в корне. СССР уже не находился в полуизоляции и пассивном выжидании, как это было весной 1939 г.; в своем статусе сверхдержавы он осуществлял активную политику по расширению сфер влияния и оказанию поддержки режимам и силам, чья позиция идеологически или геополитически отвечала стратегии Кремля. Главное же заключалось в том, что после наступления Маккартура в Корее поздней осенью 1950 г. («чтобы закончить войну») американцы были отброшены за 38 параллель. Пентагон готовился к худшему — выводу войск с полуострова. В декабре Трумэн объявил о введении чрезвычайного положения в США. Успех Ким Ир Сена мог изменить всю мировую ситуацию в пользу коммунизма, и, возможно, бесповоротно. Куда будет направлен после этого очередной сталинский удар, — вот вопрос, который в Вашингтоне лишал покоя всех, демократов и республиканцев, военных и дипломатов, простого человека с улицы и аналитика из центра стратегических исследований. Густав Хильгер мгновенно почувствовал это на себе, его мнением интересовались очень многие.
Публикуемый ниже документ — запись беседы Хильгера с видным сотрудником дальневосточного бюро Государственного департамента США Джоном Эммерсоном, темой которой были намерения Сталина в случае возможного прямого военного конфликта с Западом весной и летом 1951 г. и полного выхода из-под контроля ситуации в Корее, где шла война. Затронутым также оказался и вопрос об Иране, где, по мнению Лондона и Вашингтона, Советский Союз оказался близок к тому, чтобы пойти на риск воспроизведения чехословацкого эксперимента 1948 г. Хильгер в ходе беседы дал свой анализ ситуации, а также высказал прогноз ее развития, который, как мы можем убедиться, оправдался в общих чертах.
Документ хранится в фондах Государственного департамента в Национальном архиве США, г.Вашингтон
[4].
Секретно
Дата: 24 мая 1951 г.
Государственный департамент
Запись беседы
Тема: Намерения Советского Союза
Участники: Д-р Густав Хильгер
Джон К. Эммерсон, Бюро по Д.В. ( Дальневосточное бюро)
Разосланы копии: М-р Клабб, м-р Джонсон, м-р Пик, м-р Дэвис (Davis), м-р Дэвис (Davies)
Д-р Хильгер, бывший советник германского посольства в Москве, проживший много лет в Советском Союзе, является авторитетным специалистом по этой стране. Его хорошо знают и м-р Кеннан, и м-р Болен. По мнению д-ра Хильгера, главным источником обеспокоенности для Сталина является возможная комбинация американской промышленной мощи и германской людской силы. Этого он боится больше всего. Однако в настоящее время неудачные усилия добиться прогресса в перевооружении Западной Германии и современное состояние обороны в странах Североатлантического пакта дают основание Сталину полагать, что время все еще на его стороне. Соответственно, д-р Хильгер полагает, что стратегией Советского Союза в настоящий момент скорее будет оставаться подстрекательство к беспорядкам в слабых местах по всему миру, нежели развязывание третьей мировой войны. Он подчеркнул, что Сталин — это «осторожный старый человек», который учитывает атомную мощь Америки и все еще недостаточную готовность Советского Союза к такой войне.
На вопрос, считает ли он, что Кремль может нанести удар именно сейчас, принимая во внимание нашу относительную слабость, д-р Хильгер ответил решительным тоном отрицательно. Сталин никогда не начнет превентивной войны. Более того, он, по-видимому, не принимает слишком всерьез нынешние разговоры о военной слабости Соединенных Штатов. Д-р Хильгер полагает, что Сталин сегодня точно так же, как и раньше, испытывает очень высокое уважение к американской промышленной и военной мощи. У него слишком много проблем, которые предстоит решать, чтобы делать ставку на войну.
Признавая, что информация, обнародованная во время слушаний в сенатском комитете, может оказаться полезной Кремлю, д-р Хильгер полагает, что эти откровения никак не скажутся на советской политике. Эти слушания не дают Сталину дополнительного повода тревожиться в отношении германского перевооружения и военной мощи Западной Европы. Сталин все еще рассматривает Дальний Восток в качестве второстепенного театра. Отдавая предпочтение продолжению военных действий на Дальнем Востоке (в Корее.—В.М.) с тем, чтобы оттянуть часть американской военной мощи из Европы и связать ее с военными действиями на Дальнем Востоке, Сталин предположительно будет стремиться к переговорам ради восстановления status quo ante. Д-р Хильгер напомнил о последнем заявлении Сталина в газете «Правда», в котором сказано, что война в Корее может быть остановлена путем нанесения поражения агрессору, а так как Советы всегда постоянно и настойчиво подчеркивали, что агрессию совершила Южная Корея, то Сталин мог бы сказать, что агрессор отброшен к 38 параллели и, следовательно, разгромлен. Советы всегда очень тщательно формулируют свою позицию в публичных заявлениях, поэтому интервью Сталина без сомнения было подвергнуто редактированию со всей возможной придирчивостью с тем, чтобы сделать его достаточно гибким и соответствующим ситуации.
Д-р Хильгер выразил сомнение в том отношении, что существуют разногласия между китайскими коммунистами и Кремлем, он полагает, что большие потери в живой силе не имеют значения для китайцев. Если в Корее установится перемирие, Кремль и китайские коммунисты будут считать себя в выигрыше, ибо они в этом случае будут контролировать Северную Корею и поставят ООН в трудное и щекотливое положение, вынуждая ее осуществлять контроль в Южной Корее и сохранять там достаточно сил для отражения нападения, которое может быть предпринято позднее в удобный момент с Севера.
Сталин будет искать и другие слабые места, и в связи с этим д-р Хильгер считает, что ситуацию в Иране в этом смысле можно считать очень серьезной. Он сказал, что еще год назад предупреждал об опасности в Иране и настаивал на особом внимании к этому региону.
Согласно тому, что было сказано д-ром Хильгером, никто не должен недооценивать советскую мощь и военные приготовления, но в то же время очевидно, что Сталину необходимо значительно больше времени для подготовки к третьей мировой войне. Д-р Хильгер полагает, что, несмотря на недостаток информации, получаемой из Советского Союза, есть возможность читать «между строк» и таким путем составить некоторые представления касательно советского промышленного производства. Он привел данные из последнего советского отчета о производстве стали в Магнитогорске, которые, как ему кажется, свидетельствуют только о незначительном росте по сравнению с тем, что было известно о производстве на этом заводе ранее.
Следует иметь также в виду, что задача реконструкции, которая стоит перед Советским Союзом, очень трудна и что требуется еще много времени для того, чтобы усовершенствовать советскую военную машину.
Эммерсон
Секретно
Примечания
[1] Новая и новейшая история. 1995. №3. С.16—29.
[2]Федоренко Н.Т. Сталин И.В. и Мао Цзедун //Новая и новейшая история. 1992. №5—6; Ледовский А.М. На дипломатической работе в Китае, 1942—1952 //Новая и новейшая история. 1993. №6; Холодная война. Новые подходы, новые документы. Отв. ред. М.М. Наринский. М., 1995; Печатнов В.О. Советский Союз глазами американской разведки в 1950—1980-е годы /Новая и новейшая история. 1996. №3. С.100—121. и др.
[3] Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии 1938—1939. М.,1991. С.149.
[4] National Archives of the United States of America. Department of State Papers. RG 59, Decimal File 1950—1954. Box 3816, 761.5/5-2451.
Читайте также на нашем сайте: