Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Горькие уроки Балкан

Версия для печати

Избранное в Рунете

Павел Иванов

Горькие уроки Балкан


Иванов Павел Иванович - кандидат исторических наук, доцент.


Горькие уроки Балкан

Новая книга видного российского балканиста, кандидата исторических наук Е.Г.Пономаревой посвящена двум основным проблемам. Первая из них - связанная с определением основных путей эволюции современной государственности; вторая - конкретное преломление общемировых закономерностей изменения государственности в странах постьюгославского пространства. В своем труде автор успешно совмещает тщательность анализа историка со свойственной политологу способностью к конструированию сложных теоретических систем.

Рецензия на книгу: Новые государства на Балканах / Е.Г.Пономарева. - М., МГИМО(У) МИД РФ, 2010. - 252 с.

Новая книга видного российского балканиста, кандидата исторических наук, доцента МГИМО(У) МИД РФ Елены Георгиевны Пономаревой продолжает серию ее исследований, посвященных двум основным проблемам. Первая из них - по преимуществу теоретическая, связанная с определением основных путей эволюции современной государственности, имеющей своим отправным пунктом классическое государство-state Нового времени. Вторая - конкретное преломление общемировых закономерностей изменения государственности в странах постьюгославского пространства.

Блестящий знаток настоящего и прошлого балканских стран, Е. Г. Пономарева успешно совмещает глубину эрудиции и тщательность анализа историка со свойственной политологу способностью к конструированию сложных теоретических систем. Шаг за шагом она рассматривает историю становления современной государственности в Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговине, Македонии, Сербии, непризнанном большей частью мирового сообщества государстве Косове и наконец Черногории (см. С. 8 - 217). Формально отправной точкой авторского анализа является период распада «второй Югославии» (ФНРЮ; с 1963-го - СФРЮ) в 1991 - 1992 годах. Однако Балканы - это особый регион, сложная и противоречивая история которого начиная с эпохи Античности оказывает самое непосредственное влияние на современность.

Тысячелетие за тысячелетием, столетие за столетием одни народы и культуры «наслаивались» здесь на другие, создавая причудливую картину смешения этнических элементов. В отличие, например, от слабозаселенных в первом тысячелетии нашей эры просторов Русской равнины, где народы расселялись широко и вольготно, не вступая в острые конфликты и относительно свободно образуя новые этнокультурные сообщества (в итоге чего в жилах современных русских славянская кровь густо разбавлена финно-угорской и тюркской), на Балканах уже в древности отмечается высокая плотность населения, вследствие которой расселение пришельцев, привлеченных благодатными землями региона, постоянно сопровождалось жестокими и болезненными конфликтами, оставившими неизгладимый след в исторической памяти балканских народов. К этому следует добавить еще и мощь культурного наследия народов Балкан, благодаря которому они упорно не желали ассимилироваться, стойко сохраняя свою самобытность.

Русскому человеку, не бывавшему на Балканах, сложно представить, сколь крепко прошлое держит там за горло настоящее. Тем более что и без того драматичная живая память об прошлом в сознании балканских народов сильно деформирована позднейшими историософскими схемами, сформировавшимися в период активной фазы нациестроительства XIX-XX веков. Отмечая лингвистическую близость славянских языков народов бывшей Югославии, по существу, представляющих собой «один естественный язык» (см. С. 148), Е. Г. Пономарева подчеркивает: в этих условиях различия в исторической памяти, то есть в принципиально значимых оценках общего прошлого, и стали фактором, противопоставившим югославянские народы. В свою очередь они значительно обострили всю сложную гамму противоречий, сложившихся уже в эпоху «второй Югославии»: неравномерность уровня экономического развития регионов, интересы этнократических элит, а также проблемы самой союзной государственности, оказавшейся нежизнеспособной после смерти ее создателя - И. Броз Тито (1980).

Однако в полной мере понять причины распада СФРЮ и характер государств, образованных на ее развалинах, можно лишь с учетом внешних влияний, после распада «биполярного мира» выступивших не только в качестве катализатора дезинтеграции, но и как фактор формирования характера государственности новых стран. Политический вакуум на Балканах в 1990-е годы был быстро заполнен новыми игроками, прежде всего США, Е. Г. Пономарева подробно исследует конкретную роль внешнего вмешательства применительно к каждому из постьюгославских государств. Особенно явственно оно прослеживается на примере «государства-фантома», каковым является Босния и Герцеговина (БиГ) - искусственная федерация, созданная под внешним нажимом и сохраняемая лишь благодаря контролю со стороны США и ЕС. Формально развивающаяся в направлении «государства-нации», БиГ на деле представляет собой абсолютно нежизнеспособный организм, созданный исключительно для удовлетворения внешних по отношению к ее гражданам интересов (см. С. 68 - 103).

Во многих отношениях антиподом этого «государства-нации» выступает хорватская «нация-государство». Впрочем, несмотря на наличие определенной исторической традиции собственной независимой государственности, Хорватия могла состояться в своем нынешнем виде лишь при поддержке внешних сил (главным образом США и ФРГ). Постулирующая себя как «государственность хорватского народа», эта страна ныне предстает гораздо более этнически однородной, чем во времена союзной Югославии. Период авторитарного правления ХДС - партии Ф. Туджмана - в 1990-е годы сменился в новом столетии более демократической структурой власти, хотя роль харизматического лидерства остается весьма значительной. Тем не менее она все еще далека от вожделенного экономического процветания, а сохранение внутренней межэтнической напряженности наглядно показывает, что «построить счастье на несчастии других нельзя» (С. 67).

Совершенно особую роль фактор внешнего вмешательства сыграл в становлении государственности в Македонии (или «Бывшей Югославской Республике Македония» - по требованию Греции именно под этим названием страна была принята в ООН). Комплекс проблем, обусловленных отсутствием значимого исторического опыта собственной государственности (Македония впервые получила ее лишь после 1945 года в составе югославской федерации), был значительно усугублен этническим конфликтом в западных областях страны. Стремительно растущее демографически и проявляющее все более серьезные экономические и политические амбиции, албанское меньшинство своими действиями (вооруженный конфликт в районе Тетова и др.) практически дезорганизовало процесс становления национальной государственности. История Македонии последних двух десятилетий дает едва ли не хрестоматийный пример формирования модели зависимого государства - звена глобальной системы управления. Военно-политическое присутствие НАТО, утвердившееся здесь под предлогом гарантий обеспечения внутреннего мира, не только ограничивает сферу деятельности национальных органов государственной власти, но и подрывает дееспособность последней, фактически выводя целые функциональные сегменты и территории из области ее компетенции (см. С. 133 и далее).

Но разумеется, наиболее ярким примером сценария внешнего вмешательства и возможных последствий его реализации является Косово - классический пример «квазигосударства». Последнее целиком и полностью создано в интересах внешних сил, причем как для сербов, доля которых в населении бывшего автономного края стремительно сокращается, так и для косовских албанцев, будто чувствующих себя хозяевами положения. Значительные минеральные ресурсы региона (залежи свинца, цинка, никеля, кадмия, бокситов, марганца, галлузита, селена, кварца и др.), а также его выгодное геостратегическое положение (особенно значимое на фоне планов строительства нефтепроводов для перекачки каспийской нефти) - вот факторы, обусловившие как идею создания косовской «государственности», так и причины, по которым западные «спонсоры» Косова (прежде всего США) сквозь пальцы смотрят на фактическое отсутствие там и эффективной государственной власти, и распад экономики, и растущую степень криминализации общества, в котором «процветают» наркобизнес, незаконная торговля оружием, людьми и т. п. (см. С. 195 и далее).

Внешне наибольшую независимость от влияния внешнего фактора демонстрирует Сербия - «новое старое государство». Однако и здесь при ближайшем рассмотрении все обстоит не так просто. Распад «второй Югославии», по существу, означал крах значимого сегмента сербского мировоззрения. Разумеется, титовское союзное государство было далеким от воплощения идеи «Великой Сербии»: наоборот, одной из своих задач бессменный президент Югославии считал ограничение сербских националистических настроений, считая эту политику значимой частью системы обеспечения баланса между интересами различных этнических групп. Вместе с тем важность государствообразующей роли сербского этноса применительно к НФРЮ-СФРЮ была очевидной, а все компактно населенные сербами территории находились в пределах границ единого государства.

Крушение «второй Югославии» автоматически означало возвращение к состоянию рассеяния: как и в бывшем СССР, в союзной Югославии административные границы между республиками лишь в ограниченной мере соотносились с территориями реального расселения этнических групп (тем более что, как уже отмечалось выше, на Балканах проведение четких границ между этносами является делом практически нереальным). Еще одним сходством с советской моделью федерализма являлась, как известно, основополагающая роль национального фактора в федеративном строительстве. Сербы на себе испытали последствия как первого, так и второго. С одной стороны, за краткий исторический срок значимая (около 40 процентов) часть сербского этноса оказалась рассеянной по территориям «новых независимых государств». С другой стороны, этноцентричная политическая психология союзных времен «отрекошетила» четко артикулированными антисербскими настроениями: в один момент сербы оказались чужими на землях, на которых их предки жили десятки, если не сотни, лет. И хотя этот фактор в разных экс-республиках проявился с разной степенью интенсивности (пожалуй, в наиболее жесткой форме он дал знать о себе в Хорватии), тем не менее не было ни одной территории (включая даже относительно спокойную Словению), где антисербские настроения не заявили бы о себе.

Роль внешнего фактора в развитии «новой старой» сербской государственности отразилась по-разному. Во-первых, речь идет о сознательном разжигании антисербских настроений как на уровне пропаганды, так и применительно к практической политике. Сербы и Сербия выставлялись априори виновными, тогда как даже очевидные военные преступления со стороны их противников если и не отвергались с порога, то должны были всесторонне доказываться. При этом США и их союзники сплошь и рядом вели себя настолько вызывающе-беспардонно, что их действия не оставляли возможности для по-настоящему конструктивного разрешения частных конфликтных ситуаций. Апогеем этой политики, разумеется, стали широкомасштабные бомбардировки Сербии и (в меньшей степени) Черногории весной 1999 года. Во-вторых (как бы это ни было больно для нашего национального самолюбия), события 1990-х годов полностью развеяли в сербском обществе миф о России как могучем старшем «славянском брате».

(От себя добавлю, что дело вовсе не только и не столько в объективной слабости нашей страны, ставшей следствием распада СССР. Не меньшее значение имело отсутствие четкого, концептуально выстроенного внешнеполитического курса, что, к сожалению, проявилось далеко не только в балканских событиях 1990-х. Разумеется, сделал свое дело и лоббизм, влияние которого нередко вступало в прямое противоречие с национальными интересами РФ. А потому, на словах критикуя позицию Запада, на деле Россия довольно четко выполняла предписанную ей роль - «подсластить пилюлю» беспардонного внешнего диктата со стороны США и их союзников, не получив при этом никаких реальных рычагов влияния на позицию своих «партнеров» в югославских делах. Вне зависимости от субъективных намерений российского политического руководства в 1990-е годы РФ вполне успешно выполняла функцию пристяжного в натовской колеснице, дав связать себе руки в возможностях полноценной открытой критики действий Запада на постъюгославском пространстве. В итоге - не надо себя обманывать! - доброе имя русского человека на Балканах, сполна оплаченное кровью нескольких поколений наших солдат, попрано и опозорено. И перемен к лучшему не видно.)

Находящаяся в состоянии жесткого прессинга со стороны Запада и, по существу (хотя Е. Г. Пономарева и не употребляет столь резких выражений), преданная Россией Сербия ощутила себя осажденной крепостью. Именно эта ситуация и способствовала многолетнему сохранению «режима личной власти С. Милошевича с элементами парламентаризма» (С. 167) в опоре на поддержку посткоммунистической Социалистической партии Сербии (СПС), своеобразной «плебисцитарной демократии». По существу, на весь период тех годов политическая система страны оказалась как бы законсервированной, лишенной возможности эволюции для приспособления к ситуации, менявшейся как вовне, так и внутри Сербии. Тем более жестким и болезненным оказался ее слом, происшедший в ходе «малой октябрьской революции» 2000 года, положившей начало череде «цветных» революций, вскоре перебросившихся и на пространство СНГ (см. С. 168 и далее). Ныне Сербия (как, впрочем, и весьма сходная с ней по характеру политических процессов Черногория) переживает сложный и драматичный процесс формирования гражданского государства.

Упоминание о «цветных» революциях - значимый, но далеко не единственный пример российского резонанса далеких балканских событий. События мирового финансового кризиса вновь поставили в повестку дня вопрос об укреплении «традиционной» суверенной государственности, было уже почти «похороненного» либеральными политологами с их концепциями «государства-корпорации», построенного на основе принципов скорее частноправового, чем публично-правого характера. Видимо, не следует торопиться, и суверенное государство-state еще способно принести значимую пользу обществу, а потому учет внешнего опыта особенно важен.

Не случайно Е. Г. Пономарева рассматривает постъюгославское пространство как своеобразную «лабораторию», на примере которой можно в полной мере осознать действенность тех или иных моделей современной посткоммунистической государственности (см. С. 6). При всей несомненной уникальности балканского опыта следует признать, что ряд черт, выделенных автором на примере балканских государств, в той или иной степени и форме присутствует и на пространстве СНГ, в том числе в России, заставляя нас снова и снова всматриваться в драматическую новейшую историю постъюгославского пространства в поисках ответов на самые актуальные (и, увы, далеко не балканские) вопросы.

Свободная мысль, №2, февраль 2010

 

Читайте также на нашем сайте:

«Балканы: прошлое, настоящее и будущее» Петр Искендеров

«Косовский фитиль для Балкан и Европы» Петр Искендеров

«Зримый призрак «Великой Албании» Петр Искендеров

«Россия и Балканы: возвращение к истокам» Петр Искендеров

«Раздел Косова: за и против» Петр Ильченков

«Особенности общественно-политического развития «албанского мира» Косова» Артем Улунян

«Босния и Герцеговина: исторические уроки и современные угрозы» Петр Искендеров

«Независимость Косово – только начало» Петр Искендеров

«Косово: исторические аналогии и сегодняшние вызовы» Петр Искендеров

«Косово или Евросоюз: решающие выборы в Сербии» Петр Искендеров

«Россия вновь на Балканах» Круглый стол Фонда исторической перспективы


Опубликовано на портале 24/06/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика