Как и в предыдущие годы, США перед президентскими выборами разделены почти пополам, и окончательные результаты могут зависеть от незначительного перевеса одной из сторон. Демократы заявили о своем кандидате – Бараке Обаме и о готовности выиграть борьбу. Республиканцы пока не определились в вопросе о том, кто пойдет на выборы в качестве кандидатов (хотя часто называют имя М. Ромни), но зато они сумели мобилизоваться и выиграть дополнительные места на парламентских выборах 2010 года.
Пропагандистская кампания демократов, начавшись во время избирательной гонки 2008 года, не прекращалась и плавно трансформировалась в новую кампанию для победы в 2010 году. Их обещания привлечь как можно больше стран для реализации планов по преобразованию мира на демократических основах, уйти из Ирака и Афганистана и выполнить многое из того, что обещали еще республиканцы, втянувшие страну в затяжную войну в Азии, были встречены с одобрением не только в мире, но и населением самих Соединенных Штатов. Американцы увидели в этом стремление снизить затраты на внешнюю политику и уделить больше внимания внутренним проблемам.
В течение первых двух лет своего президентства Б. Обама действительно пытался решать первоочередные социально-экономические задачи, хотя и не совсем успешно. Можно обвинять в этом республиканцев в Конгрессе, которые мешали ему, но были и другие причины.
Не позволяли сосредоточиться на внутренних проблемах события в Евразии, где начавшиеся дестабилизационные процессы, в том числе из-за действий США по смене режимов и демократизации Большого Ближнего Востока и Центральной Азии, требовали активного вмешательства. Крупнейшая держава мира не может и не хочет просто уйти или не участвовать: статус сверхдержавы, «главного конструктора» мира ХХ и ХХI веков (такой видят свою роль США) накладывает обязательства умиротворять, нейтрализовать, уничтожать и т.д. Некоторые американские политологи определяют США как «глобального управляющего», «глобальное правительство», без которого мир будет чувствовать себя гораздо хуже. С этим можно в определенной степени согласиться, однако действия сверхдержавы вступили в противоречие с интересами многих стран, и сейчас Америка является объектом постоянной критики.
Надо было решать проблемы, связанные с мировым экономическим кризисом, а значит выстраивать по-новому отношения в рамках «двадцатки», прежде всего со странами БРИК и особенно с КНР. Нельзя было оставлять без внимания процессы, происходящие в региональных подсистемах, – например, в Южной Америке, где требовался новый импульс для создания всеамериканской системы свободной торговли и где Бразилия начинала занимать все более активную позицию, а также в Центральной Азии и Закавказье, где сохранялись напряженность и неопределенность. В этом же ряду осложнение ситуации на Корейском полуострове и катастрофа в Японии.
Во время событий в Северной Африке, прежде всего в Ливии, президент Б. Обама и государственный секретарь Х. Клинтон выступили как лидеры страны, на плечах которой лежит ответственность за весь мир, за демократию и безопасность. Политика США вступила в привычное глобальное внешнеполитическое русло, и вопросы международной деятельности заняли ведущее место.
Главная проблема для США состоит в том, как заставить другие страны вносить более весомый вклад в урегулирование ситуации, государственное строительство, налаживание демократии, экономическое развитие на тех территориях, которые оказались в плачевном и нестабильном состоянии после революций или проведения военных операций (в основном силами НАТО). А при этом – как сохранить наиболее благоприятные условия для самих США в этих экономически и стратегически важных регионах.
Уже не первое десятилетие в Соединенных Штатах идут дискуссии, как менее затратно и более эффективно проводить свою политику. Их апогеем стал тезис об «умной силе», который, в принципе, ничего нового в себе не таит, но в определенной степени затушевывает суть проблемы использования силы в ее разных ипостасях. Особенно когда речь заходит о США и странах – членах НАТО, которые объединились прежде всего для использования военной силы, да еще на обширных территориях государств, не обязательно входящих в альянс и не обязательно угрожающих странам – членам НАТО с военной точки зрения. Более того, так называемой мягкой силы в политике США и многих других государств почти не остается, так как политологи в разных странах вновь заговорили о возврате к психологической и информационной войнам, повышении роли идеологии в мировой политике, об «экономическом сдерживании» по аналогии с военным сдерживанием. Государство-нация остается ведущим актором в мировой политике (судя по всему, на длительную перспективу), и право сильнейшего, да и вообще право сильного не утрачивают своей значимости и действенности в жесткой форме.
Окончание холодной войны не упростило мировой политики в целом. В США постепенно осознают проблемы, возникшие в результате вступления страны на путь глобального регулирования практически в одиночку. Эксперты и политики, обеспокоенные перспективой накопления негативных для Соединенных Штатов последствий, поднимают вопрос о необходимости ограничить сферу деятельности, однако тенденции к разумному сужению американских интересов пока не наблюдается. В связи с этим и дискуссия о бережливой внешней политике многим представляется беспредметным разговором, идеализмом, утопией.
Сохранить статус глобального лидера без перенапряжения сил можно двумя способами: или разумно сократить сферу деятельности и, соответственно, тратить меньше средств, или уменьшить расходы за счет вовлечения в реализацию своих планов других игроков, заставляя их финансировать предложенную программу. В последнем случае все участники должны получить свою выгоду, но основной выигрыш должен достаться главному организатору (лидеру). Соединенные Штаты пытаются утвердить именно такой формат отношений с ведущими мировыми державами и другими участниками мировой политики. Сложности возникают из-за того, что масштабы международной деятельности США существенно увеличились и продолжают расти, объектное поле американской стратегии выросло количественно и усложнилось качественно. Взятая на себя Вашингтоном роль глобального премьер-министра в глобальном правительстве, которое до конца не оформлено (его функции частично реализуются «восьмеркой», «двадцаткой», ООН, НАТО в совокупности со структурами ЕС), престижна, но и весьма затратна. Что еще важнее, бремя глобального управления начинает сказываться, пусть пока и не очень сильно, на положении как в самой стране, так и страны в мире, – ведь эта роль не признается некоторыми ведущими державами и целым рядом средних держав. Начинают проявляться деструктивные и дестабилизирующие тенденции в мировой экономической и финансовой системе, что вызывает обеспокоенность у многих стран, включая США. В сфере безопасности не удается уйти от гонки вооружений и обеспечить высокую степень предсказуемости развития ситуации в разных странах и регионах, в мире в целом.
В отличие от Соединенных Штатов, остальные ведущие мировые державы – в разной степени, форме и в силу разных причин – как раз придерживаются принципа бережливости во внешней политике. Китай, несмотря на впечатляющие успехи, не стремится тратить большие средства и усилия на решение глобальных проблем и на вмешательство в дела других стран, продолжает наращивать потенциал и исправлять диспропорции во внутренней ситуации. Индия также уклоняется от большой политики, отдавая предпочтение наращиванию экономической и военной мощи, да и возможностей у нее пока не так много. Бразилия и Аргентина не готовы к большой политике (если они вообще выйдут на уровень глобальных игроков). Турция остается сугубо региональной державой. Япония сильно ограничена внутренними факторами и сильными игроками – США и КНР. Россия, на наш взгляд, по традиции продолжает вести достаточно затратную для своего настоящего потенциала политику, хотя масштабы этих затрат вряд ли сопоставимы с американскими.
По единодушной оценке американских политологов, реализация глобальной стратегии при администрации Буша-мл., пренебрежение к ведущим мировым державам (даже к ближайшим союзникам по НАТО), обольщение силой привели к некоторому перенапряжению сил, нанесли ущерб престижу США, удорожили американскую внешнюю политику, что еще больше взвинтило инфляцию, усугубило проблему государственного долга, пагубно сказалось на мировых финансах.
Но только ли в этом проблема? Только ли Дж. Буш виноват в том, что происходит в мире и в США? Думается, что причины гораздо глубже, и кроются они в американской политической культуре и внешнеполитической традиции, на что неоднократно указывали отдельные авторы [1]. Поэтому ни один американский политик или специалист по международным отношениям не советует США устраниться от глобального регулирования, от демократического переустройства мира по избранной модели. Рекомендации касаются того, что надо сделать, чтобы сохранить регулирующий и неоспоримый потенциал страны как можно дольше (может, навсегда). Как склонить крупные и средние державы внести существенный вклад в строительство мирового порядка, при котором США все равно останутся в преимущественном положении. Как избежать попыток со стороны какой-либо из мировых держав на определенном этапе оспорить роль Соединенных Штатов (на словах эта роль оспаривается и сейчас, например, Китаем и Россией, иногда Бразилией, но на деле этого не происходит).
Проблема бережливости остро стоит во всех странах. Ведущим мировым, крупным и средним региональным державам приходится укреплять или поднимать свой статус; малым и слабым надо сводить концы с концами и не скатываться в число тех, чье существование почти целиком зависит от внешних игроков. Для каждой страны существует свой рецепт выживания, обогащения и подъема.
На тревожные симптомы в развитии мировой и американской экономики указывают многие экономисты. Отмечается, что у США не осталось источников для покрытия своих гигантских долгов и дефицитов, кроме решительного сокращения внутренних и внешних расходов, повышения налогов (прежде всего корпоративных) и новых заимствований. В стремлении к оптимизации бизнеса и получению максимальных прибылей за счет дешевой рабочей силы и доступа к обширным рынкам американские корпорации лишают своих граждан рабочих мест и усиливают экономику азиатских стран. «Деиндустриализация» зашла настолько далеко, что возникла угроза национальной безопасности в странах англосаксонской либеральной модели [2].
Разные авторы отмечают одну общую для многих стран проблему: старение населения и увеличение числа тех, кто будет пользоваться социальными льготами, прежде всего пенсиями и медицинским страхованием. Об этом, например, задумываются в Китае, где число пенсионеров неуклонно растет. В условиях контролируемой рождаемости, по прогнозам самих китайцев, к 2050 году они могут составить конкуренцию работоспособной части населения страны. Хотя пенсии в Китае куда более скромные, чем в США и других высокоразвитых странах, расходы государства, учитывая количество пенсионеров, будут огромными. Американцы обеспокоены тем, что с 2011 года в пенсионный возраст начинает входить поколение людей, рожденных в период «бэби-бума» (1946–1964 гг.), численностью в 77 миллионов. Для выплаты пенсий и обеспечения их прав на все социальные льготы потребуется колоссальная сумма – 52 триллиона долларов, что в 4 раза превышает объем американской экономики 2008 года. С учетом разных долгов и дефицитов проблема становится трудноразрешимой.
Вопрос о затратности американской международной деятельности поднимается политиками и экспертами обеих ведущих партий, но их число невелико, а идеи непопулярны. И все же это не снижает значимости и актуальности обсуждаемой ими темы, в том числе и для других стран, вовлеченных в большую политику. М. Мэндельбаума, посвятившего несколько своих монографий роли США в глобальном регулировании и выступающего за сужение сферы американской международной деятельности, можно отнести к либеральному спектру политического истеблишмента [3]. Он считает одной из самых больших ошибок руководства США не столько Ирак, который является следствием принятых в 1990-е годы решений, а расширение НАТО и стремление придать ее деятельности и ответственности глобальный характер. У него есть сторонники и из числа экспертов консервативно-центристского политического спектра. Например, авторитетный американский политолог К. Лэйн давно призывает к сужению сферы международной деятельности и считает, что надо более эффективно взаимодействовать с великими державами, в том числе с Россией, и отказаться от «крестовых походов» [4].
Известный политолог У. Мид обеспокоен усилением воинственных настроений в политическом истеблишменте, что неизбежно влияет на внешнюю политику [5]. Он отмечает, что так называемые «мандарины» внешней политики хотели бы, чтобы им была дана полная свобода в осуществлении государственной политики, однако этого не будет. Политикам придется учитывать расклад политических сил в стране и настроения американцев, так как и демократы, находящиеся у власти, и включающиеся в предвыборную борьбу республиканцы, похоже, планируют проводить довольно дорогую внешнюю политику.
Появление так называемой «Чайной партии», активная политическая кампания ее лидеров – Рона Пола (конгрессмена от штата Техас), Рэнда Пола (сенатора от штата Кентукки), Сары Пейлин (губернатора штата Аляска) и других – привели к победе республиканцев на выборах в Конгресс в 2010 году. Обсуждается вопрос, каким будет дальнейшее влияние этой популистской политической группы на президентские выборы 2011 года и в целом на внешнюю политику США. Нынешние приверженцы и активисты «Чайной партии» являются сторонниками решительной войны с террором, с любой угрозой, которая потенциально может нанести серьезный ущерб интересам и безопасности Америки (террористы, Иран, КНДР, поднимающийся Китай). Они выступают против участия в международных организациях, сковывающих свободу действий Соединенных Штатов, против того, чтобы строительство либерального мирового порядка было приоритетом американской политики. Правда, сторонники С. Пэйлин считают, что этот процесс все-таки необходимо контролировать, чтобы другие игроки не построили что-то неприемлемое для США.
Как отмечает У. Мид, политики из «Чайной партии» не являются изоляционистами, они схожи с теми, кто сплотился вокруг президента Трумэна. Им ближе борьба с конкретными угрозами (при администрации Трумэна – с коммунизмом и СССР), а не «защита либерального мирового порядка» [6]. Поэтому их не удовлетворяет провозглашенная администрацией Обамы политика более тесного сотрудничества с разными странами в создании нового мирового порядка путем демократизации, они за более решительные, не обязательно коллективные действия, в частности – за военные акции против Ирана (что отвечает настроениям 64% американцев).
Новые популисты говорят словами, понятными многим американцам, желающим порядка, материального достатка и полной защищенности от всех возможных угроз. Как показывают опросы, страна разделена на тех, кто поддерживает лидерскую глобальную политику и готов терпеть связанные с действиями США в разных регионах и странах расходы (46%), и тех, кто считает, что Соединенным Штатам следует заниматься своими делами (44%), причем среди представителей второй группы мнение относительно внешней политики США амбивалентно [7].
Аргументы сторонников современного популизма, прежде всего критика международной деятельности администрации Обамы и неудач в проведении социально-экономических реформ, дополняют критику, исходящую от сторонников бережливой политики. Однако история холодной войны и действия администрации Дж. Буша-мл. показывают, что республиканская политика может оказаться еще более дорогостоящей, чем политика демократов, так как непримиримость в ее крайнем проявлении и ориентация на односторонние действия требуют увеличения расходов. В любом варианте – демократическом или республиканском – внешняя политика США останется масштабной и затратной, и существующие в стране экономические проблемы лишь усугубятся. Положение осложняется еще и тем, что постоянное печатание американского доллара, связанное, в частности, с растущими военными и иными внешнеполитическими расходами Соединенных Штатов, вызывает нарастающую обеспокоенность и противодействие со стороны других участников мировой экономической системы. Так, в рамках группы БРИКС планируется перейти во взаиморасчетах на национальную валюту.
В такой ситуации очень хороший совет об ограничении внутренних потребностей американцев (который можно адресовать и гражданам других государств, включая Россию), едва ли реализуем. Ведь рост потребления – это важный показатель повышения благосостояния общества, успешности экономики. Ради обеспечения постоянного роста американской экономики, особенно в сфере потребительской, все больше предприятий в разных странах – Китае, Индии, Сингапуре, Малайзии, Мексике и других – производят продукцию для США. Американцы брали и берут кредиты для покупки как недвижимости, так и потребительских товаров. Жизнь в кредит не всегда обеспечена реальными доходами от постоянной и хорошо оплачиваемой работы. Ипотечный кризис стал серьезной драмой для многих американцев, но такие маленькие и большие драмы можно было наблюдать и раньше. В течение последних 15 лет налицо стабильное снижение интереса американцев к покупкам. Жизнь в США дорожала, как и везде, качество товаров ухудшалось. Представители американского среднего класса беднели. Проблема роста потребления отступала перед более важными – достойным воспитанием и образованием детей, обеспечением для них возможности в будущем получить приличную работу. Для этого нужны были деньги. Постепенно уходили с рынка сети крупных магазинов, закрывались торговые центры, особенно в больших городах: причинами были сокращение потребления и падение качества и ассортимента продукции [8].
Однако ориентация на повышение производства, в том числе потребительских товаров, по-прежнему сохраняется. Объемы производства в Китае и Индии для США и других стран растут. Что с этим делать? Где пределы потребления? Можно ли их просчитать разумно, чтобы не производить и не потреблять лишнего? В погоне за прибылью частный капитал вряд ли добровольно пойдет на снижение объемов производства, он будет искать все более дешевую рабочую силу для снижения себестоимости, и этому может прийти конец (если, конечно, не создавать искусственно, определенной политикой, новую дешевую рабочую силу). Так или иначе, многим странам придется искать пути выхода из сложной экономической ситуации, и начинать надо с менталитета и психологии людей. Немаловажна и позиция руководителей государств, которые планируют внешнеполитическую стратегию и пути ее реализации [9].
Еще одна тема, которая горячо обсуждается в связи со снижением затрат на международную деятельность, – природные ресурсы, в первую очередь энергетические. Традиционные виды энергоресурсов, нефть и газ, по оценкам специалистов, еще долго будут оставаться основными, так как разработка альтернативных источников энергии – дело далекого будущего, хотя в отдельных странах они уже используются в качестве дополнительных. В крупных государствах альтернативные виды энергии долго еще не смогут (если вообще когда-нибудь смогут) стать достаточными для удовлетворения нужд экономики в полном объеме. Атомная энергетика стала объектом острых дискуссий из-за аварии в Японии, и ее масштабный рост остается под вопросом.
Соединенные Штаты, добиваясь почти абсолютной защищенности во всем, в том числе в получении и использовании энергоресурсов, стремятся контролировать территории, богатые ресурсами, – если не прямо, то косвенно, через дружественные режимы. В этом нет ничего ужасного, так как в рыночном хозяйстве каждый отстаивает свои интересы и обеспечивает себе наиболее благоприятные условия. Озабоченность вызывает другое: богатые ресурсами территории оказались объектами демократизации, осуществляемой в рамках дорогостоящих военных операций, хотя такая связь официально не признается. Обладание большими запасами нефти и газа, приносившее странам огромные доходы и позволявшее поддерживать определенный уровень благосостояния населения, не способствовало развитию в них современной эффективной экономики, со временем усиливало загнивание политической системы, часто приводило к укреплению авторитарной и даже диктаторской власти. Некоторые из этих стран, осложнявшие жизнедеятельность США и других государств, зависимых от поставок энергоресурсов, оказались в фокусе американской политики демократизации.
Политика Вашингтона на Ближнем и Среднем Востоке вызывает в США наибольшую критику. Некоторые политологи высказывают мнение, что более весомых результатов можно было бы добиться иным способом – бережливостью, основанной на снижении потребления энергоресурсов. Это имело бы положительный экологический эффект и лишило бы режимы, чье могущество и богатство держатся на продаже природных ресурсов, материальной основы, заставило бы их либо уйти со сцены, либо серьезно изменить экономическую, а в конечном итоге и политическую систему. Существенное снижение потребления энергии в США, по мнению сторонников бережливой политики, сделает Америку свободнее в своих действиях, сократит число угроз, исходящих от отдельных стран (например, от Ирана, России, Венесуэлы) и от террористов, снизит вероятность столкновения интересов США и КНР в сфере энергетики.
«Нефть – враг демократии» – такой новый лозунг предлагается взять на вооружение Соединенным Штатам, что позволит им сэкономить средства и реализовать поставленную цель демократизации мира без больших затрат и военного вмешательства. «Новое сдерживание» оппонентов путем лишения их средств для поддержания своих режимов и проведения агрессивной политики предлагается в качестве основы американской стратегии в ХХI веке. Сторонникам этого подхода ясно, что американцы не пойдут добровольно и быстро на существенное снижение потребления, например, бензина (электроэнергию они стараются экономить уже давно), поэтому предлагается повысить цены на бензин, что вынудит отказываться от машин и пересаживаться на общественный транспорт.
Идея, конечно, интересная, и в России ее, похоже, уже начали осуществлять, постоянно повышая цены на бензин, но это не имеет отношения к бережливости на государственном уровне и не ведет к радикальному снижению потребления. В Соединенных Штатах такая политика может привести к серьезным осложнениям жизни людей, живущих в городах, где нет или почти нет городского транспорта, или в местах, где без машины вы оказываетесь отрезанным от жизни. Кроме того, автобусы – основной городской транспорт – тоже ездят на бензине. В ряде крупных городов (например, в Вашингтоне) стоимость билета на автобус с 1995 года выросла на 75%, выросла и плата за проезд в метро, и многие американцы пересаживаются опять в машины. Железнодорожный транспорт в США также весьма дорог и ограничен по маршрутам. Остаются вертолеты и самолеты, которыми американцы активно пользуются, но как обеспечить передвижение людей в обычных городах, городках и деревнях, добиваясь бережливости для сдерживания стран – сырьевых диктаторов, не совсем понятно.
* * *
В последние три года в экспертном сообществе наметился возврат к проблематике роли великих держав в мировой политике. Просчитываются и сравниваются потенциалы и возможности ведущих стран, оцениваются перспективы их развития, а главное, сценарии их участия в модификации существующих основ миропорядка. Сохранение прежнего статус-кво пока устраивает растущих гигантов (КНР, Индию, Бразилию) и набирающую силу Россию. Но вряд ли такая ситуация устраивает Соединенные Штаты, имеющих преимущественное положение. Скорее всего, они продолжат его использовать, и их политика останется дорогостоящей, потребует печатания денег и не приведет к уменьшению долгов и дефицитов. А наличие проблем в американской экономике – это серьезные проблемы для мировой экономики в целом.
Действия США весной 2011 года в Северной Африке, где высокоточное оружие все чаще бьет мимо целей по мирным объектам (что классифицируется американскими военными как неизбежные погрешности при проведении военных действий с воздуха), реакция американцев на окончание операции по ликвидации Осамы бен Ладена показывают, что идея «незаменимости» Америки для остального мира, ее ответственности за будущее других стран, ее право на демократическое преобразование еще достаточно сильны. Заметное воодушевление в рядах администрации Б. Обамы с началом новой фазы реализации политики демократического преобразования не оставляют никаких надежд на то, что американская политика в обозримом будущем станет более экономной по средствам и по масштабам.
Верно и то, что многие процессы, начавшиеся в результате политики демократизации, теперь не всегда поддаются контролю, их не так легко остановить, а с последствиями будет справиться еще сложнее. Это означает, что большинству государств, придется тратить немало средств и сил для того, чтобы контролировать ситуацию на континенте, в отдельных регионах, странах, на своих границах. О бережливости придется забыть на неопределенное время.
Примечания:
[1] См.: Баталов Э.Я. Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века. М., 2010; он же. Русская идея и американская мечта. М., 2009.
[2] О тревожных тенденциях в развитии мировой и американской экономики подробно пишет авторитетный российский специалист, академик Н.А. Симония, который обращает внимание на очень высокие цифры долга США: доля в общемировой задолженности 22,6%; государственная задолженность составляет более 12 трлн. долл., а отношение госдолга к ВВП – от 95,2% до 96,8%. Впервые в истории страны министерство финансов начало продавать казначейские облигации с отрицательной ставкой (минус 0,55% годовых); банк «Голдман Сакс» подготовил дебютный выпуск бондов со сроком обращения 50 лет; США приступили к трансформации своих финансовых обязательств в тридцатилетние облигации. См.: Симония Н.А. Социально-экономические аспекты глобального лидерства // Международные процессы. Том 8. № 3 (сентябрь – декабрь 2010). С. 21-22.
[3] См.: Mandelbaum, Michael. The Case for Goliath. How America Acts as the World’s Government in the Twenty-first Century. N.Y.: PublicAffairs, 2006; idem. Democracy’s Good Name. The Rise and Rusks of the World’s Most Popular Form of Government. N.Y.: PublicAffairs, 2007; idem. The Frugal Superpower. America’s Global Leadership in a Cash-Strapped Era. N.Y.: PublicAffairs, 2010.
[4] Об опасности обольщения силой, необоснованном расширении сферы международной деятельности, о перенапряжении сил, о негативных последствиях пренебрежения к взаимодействию с ведущими мировыми державами время от времени писали американские политологи и предупреждали политики. В 1990-е годы об этом писали Дж. Кеннан, С. Хантингтон, Ч. Мэйнс. В конце первого десятилетия ХХI века многие авторитетные политологи стали чаще обсуждать вопрос о роли великих держав в мировой политике, проводить анализ их современного состояния и перспектив эволюции их потенциала. Среди них У. Уолфорт, К. Лэйн, Т. Волджи, Дж. Най, Г. Нау, Д. Шамбо и др. См.: Nye, Joseph, Jr. The Future of Power. N.Y.: PublicAffairs, 2011; Volgy, Thomas, Corbetta, Renato, Rhamey, J. Patrick. The Two Clubs: Major Global Powers, Major Regional Powers and Status Considerations in International Politics. Paper presented at the 52nd Annual Convention of the International Studies Association. Montreal, 16-20 March, 2011.
[5] Mead, Walter R. The Tea Party and American Foreign Policy // Foreign Affairs. Vol. 90. No. 2 (March/ April 2011). P. 44.
[6] Члены и сторонники «Чайной партии» классифицируются американскими политологами как «популисты Джексоновского типа», чьи взгляды варьируются от центристско-правых до крайне правых. Они выступают против чрезмерной власти правительства и президента (в чем уже обвиняют Обаму и демократическую администрацию), в том числе в экономике, им свойственны националистические взгляды, неприятие либерального интернационализма (космополитизма во внешней политике), большая решимость в осуществлении упреждающих действий, направленных на обезвреживание врага Соединенных Штатов. Популизм этого типа берет свое начало со времен президентства Эндрю Джэксона (1767-1845), политика которого была противоречивой. Он способствовал установлению двухпартийной системы и считается одним из основателей Демократической партии; выступал за либерализацию избирательной системы; отстаивал право американцев на бесплатную свободную землю, что в 1862 году воплотилось в Законе о гомстедах; при нем был выплачен государственный долг США. Но одновременно с этим он был противником жесткого контроля со стороны государства над частной деятельностью и нанес серьезный удар по финансовой системе США, разрушив Второй банк США, выполнявший функции центрального банка; был инициатором политики выселения индейцев с их территорий; высказывал националистические взгляды; был сторонником военных действий и направил войска в Южную Каролину в 1828 году, когда штат отказался подчиняться федеральным законам о тарифах. Аналогичные политические диспропорции и крайности свойственны последователям «Джексоновской демократии». См.: Американа. Англо-русский лингвострановедческий словарь. Под ред. Г.В. Чернова. М.: Полиграмма, 1996. С. 465-466; Mead, Walter R. The Tea Party and American Foreign Policy. P. 33.
[7] Mandelbaum, Michael. The Frugal Superpower. America’s Global Leadership in a Cash-Strapped Era. N.Y.: PublicAffairs, 2010. P. 33.
[8] Например, в Вашингтоне, округ Колумбия, и в близлежащих штатах постепенно сокращали или прекращали свою деятельность известные сети магазинов-универмагов среднего уровня “Woodward & Lothrop”, “Heghts”, “Marshalls”, “JC Penny”, “Woolworth”.
[9] Bacevich, Andrew. The Limits of Power: the End of American Exceptionalism. N.Y., 2009.
Читайте также на нашем портале:
«Торгово-экономические отношения между США и Африкой» Рудольф Зименков
«Россия и США в полицентричном мире» Татьяна Шаклеина
«Политика администрации Б.Обамы на Южном Кавказе» Нана Гегелашвили
«Латиноамериканская политика Б. Обамы (по итогам поездки в Бразилию, Чили и Сальвадор)» Петр Яковлев
«Современная американская геополитика. Часть 2. Геополитический ревизионизм: основные траектории» Эдуард Соловьев
«Современная американская геополитика. Часть 1. Неоклассический ренессанс» Эдуард Соловьев
«Есть ли у Обамы большая внешнеполитическая стратегия?» Эдуард Соловьев
«Руководство Америкой: пособие для начинающего президента» Игорь Истомин
«Глобализация и стратегия США» Владимир Сизов
«Новый президент и глобальный ландшафт» Джордж Фридман
«Американские выборы и внешняя политика» Александр Терентьев
«США: перспективы глобальной империи» Эдуард Соловьев
«Внешнеполитическая мысль США в постбиполярную эпоху: между новым реализмом и «вооруженным идеализмом» Эдуард Соловьев