2010 год решением руководства двух стран объявлен «перекрёстным годом» Франции в России и России во Франции. Это событие, которое на первый взгляд кажется рутинным, на самом деле является знаменательным, этапным и, возможно, даже выходящим за рамки только двухсторонних отношений. Во-первых, беспрецедентен как сам формат «перекрёстного года» (такого ещё не было в наших отношениях), так и его содержание: намечено проведение порядка 400 различных мероприятий, охватывающих области культуры, науки, экономики, политики, спортивных и гуманитарных обменов – словом, всего спектра отношений двух стран. Во-вторых, масштабность этого события демонстрирует особый уровень отношений между нашими странами. Он обусловлен без малого трёхсотлетней историей официальных дипломатических отношений, памятью о военно-политическом союзе на рубеже ХIХ – ХХ вв., совместной борьбой с нацизмом во Второй мировой войне, уважением независимого статуса Франции на мировой арене в послевоенные десятилетия, связанного с политикой Шарля де Голля. Особая теплота наших отношений определяется прежде всего богатыми культурными и гуманитарными связями. Русский человек очарован «мягкой силой» Франции, её историей, архитектурой и живописью, литературой, самим французским образом жизни. В свою очередь, многие французы испытывают симпатии и неподдельный интерес к «огромной и холодно-снежной стране», загадочной «славянской душе» и русской культуре.
Проведение «перекрёстного года» имеет целью придать новый импульс франко-российскому партнёрству, вывести его на ещё более высокий уровень, что, в силу значимости и удельного веса наших стран, повлияет на состояние как европейской, так и мировой политики.
Попытаемся оценить нынешнее состояние франко-российских отношений, а также сделать прогноз их возможного развития на среднесрочную перспективу.
Панорама сотрудничества в торгово-экономической и гуманитарной областях
Отношения между Россией и Францией в последние годы приобрели весьма ощутимую положительную динамику. Это характерно для всех областей взаимодействия, но, пожалуй, наиболее наглядно проявилось в торгово-экономической сфере.
Приведём статистические данные. Характерной чертой последних лет стал впечатляющий рост товарооборота между нашими странами: с 2003 по 2008 г. он увеличился в три (!) раза, достигнув почти 21 млрд. евро. Правда, эта динамика была существенно подорвана мировым финансовым кризисом: за первую половину 2009 г. французский экспорт в денежном выражении сократился на треть, а российский – на 37% (в основном за счёт падения цен на углеводородное сырьё, составляющее 92% французского импорта из России). Однако оборотным эффектом кризиса стало то, что доля Франции в российском импорте выросла с 3,8% до 4,6%, в результате она поднялась с девятого на шестое место в списке крупнейших российских торговых партнёров.
Хотя Франция замыкает десятку важнейших зарубежных инвесторов в российскую экономику, значительно уступая Германии, Голландии, Италии, Кипру, ситуация в этой области меняется к лучшему. Французских инвесторов сейчас уже не назовёшь, как раньше, «боязливыми», – они осуществляют значительные вложения в сферу финансов, перерабатывающую, автомобильную, агропищевую промышленность, розничную торговлю. Объём накопленных французских инвестиций в российской экономике на конец 2008 г. составил 6,1 млрд. долл., из которых 1,5 млрд. – прямые инвестиции.
Ряд известных французских компаний прочно закрепился на российском рынке, инвестировав значительные средства в развитие, в том числе и производственных мощностей. Среди крупных проектов последних лет, определяющих вектор экономического сотрудничества двух стран, следует упомянуть деятельность концерна «Рено». Французские автомобилестроители создали совместно с московским правительством СП «Автофрамос», производящее популярные машины «Логан». В прошлом году руководство «Рено» приняло решение о стратегическом партнёрстве с АвтоВАЗом, став его главным акционером. Концерн только в ближайшие годы собирался поставить оборудование и технологии на сумму 250 млн. долл. Не менее известная компания «ПСА» («Пежо-Ситроен») планирует открыть сборочное производство в Калужской области. Несмотря на кризис и падение продаж автомобилей в России, пока эти планы остаются в силе.
Пожалуй, наиболее впечатляющим и перспективным является сотрудничество в области энергетики. Компания «Тоталь» ведёт активное освоение Харьягинского нефтяного месторождения, а в июле 2008 г. она избрана в качестве стратегического партнёра Газпрома по разработке Штокмановского газоконденсатного месторождения (французы будут владеть 25% капитала созданного СП). Как знаменательное событие, далеко выходящее за чисто экономические рамки, можно расценить подписание в ноябре 2009 г. двух соглашений: об участии компании «ЕDF» («Электриситэ де Франс») в прокладке газопровода «South Stream» (совместно с Газпромом и итальянской «ENI») по дну Чёрного моря, а компании «GDF-Suez» («Газ де Франс – Сюэз») – в российско-германском консорциуме по строительству «Nord Stream» по дну Балтики. При этом французы не отказываются и от участия в возможном строительстве «Набукко», считая, что диверсификация поставок газа увеличивает энергетическую безопасность Европы. Кстати, расхожее мнение о том, что на Россию приходится львиная доля французского импорта газа, не соответствует реальности – она не превышает 15% от общего объёма поставок.
Сотрудничество в энергетической сфере охватило и такую важную область, как ядерная энергетика. Концерны «Areva» и «Alstom» совместно с Росатомом создали СП по производству высокотехнологичных турбин и топлива для российских АЭС. Предполагается, что специалисты наших стран смогут предложить свои услуги по развитию атомной энергетики третьим странам.
Особое внимание стало уделяться в последнее время вопросам энергоэффективности, энергосбережения, созданию возобновляемых источников энергии. Франция очень активно борется за сокращение выброса парниковых газов. Президент Саркози не раз повторял, что нынешнее поколение жителей планеты – последнее, которое ещё может предотвратить возможную экологическую катастрофу. В этом контексте французский премьер-министр Фр.Фийон расценил как «очень позитивный сигнал» подписание в ноябре 2009 г. соглашения между «BNP-Paribas» и «TNK-BP», предусматривающее сокращение сжигания попутных газов на нефтяном месторождении в Самотлоре. Французская компания «Dalkia» будет участвовать в работах по модернизации тепловых сетей в Сланцах и Калуге. Возможно, что французское Агентство по защите окружающей среды и энергосбережению (ADEME) поможет российской стороне в создании аналогичной организации.
Символом успеха во взаимодействии наших стран может служить научно-техническое сотрудничество в области авиации и космоса. Французы по достоинству оценили надёжность наших ракетоносителей «Союз», построив специально для их запуска совместно с российскими специалистами стартовую площадку на космодроме Куру во французской Гвиане. Планируется 22 запуска «Союзов», первый из которых должен состояться в этом году. Старт с этого космодрома, расположенного практически на экваторе, по сравнению с Байконуром позволяет увеличить полезную массу, выводимую на орбиту, вдвое (с 1,5 до примерно 3 тонн).
Отрадным моментом является и производственная кооперация в авиастроении. Французские фирмы «Safran» и «Thales» участвуют в производстве среднемагистрального лайнера «Суперджет-100», а российские предприятия поставляют комплектующие для аэробусов моделей А350 и А320. Поставки из России стали возможными, в частности, благодаря тому, что в сентябре 2006 г. ВТБ приобрёл 5% капитала европейского концерна «EADS», который производит аэробусы. Попутно заметим, что попытки расширения участия российского банка в капитале концерна были заблокированы нашими западноевропейскими партнёрами.
Рамки статьи не позволяют подробно осветить успешную работу всех французских фирм на российском рынке – их насчитывается более 400. Тем не менее нельзя обойти вниманием некоторые, на наш взгляд, значимые проекты.
Так, банк «Сосьете Женераль» в феврале 2008 г. приобрёл контрольный пакет акций Росбанка, входящего в десятку крупнейших российских банков (стоимость активов 7,6 млрд. долл., 600 агентств, покрывающих 80% территории страны, 3 млн. частных и 7000 корпоративных клиентов). Эта покупка стоимостью в 1,7 млрд. долл. (кстати, пока самая крупная сделка в банковском секторе страны) позволила «Сосьете Женераль» занять первое место среди иностранных банков, работающих в России. Аналогичным образом поступила и страховая группа «АХА», купив крупный пакет акций компании «РЕСО-Гарантия» на сумму более 1 млрд. долл.
Многообещающие перспективы открываются (если всё сложится удачно) перед французской компанией «VINCI», которая собирается принять участие в строительстве платной автодороги Москва-Петербург и реконструкции аэропорта Шереметьево. А известная компания «Alstom», возможно, будет участвовать в проекте создания высокоскоростной железной дороги Хельсинки – Санкт-Петербург. Совместно с Трансмашхолдингом французы рассматривали возможность производства подвижного состава для этого проекта. Правда, у французов здесь имеется мощный конкурент в лице «Сименса», который уже поставил соответствующие поезда «Сапсан».
Наконец, отметим соглашения о строительстве завода по производству инсулина и об участии в создании Фармаполиса с фирмой «Sanofi Aventis», а также создание СП с участием «Alcatel Lucent» в области телекоммуникационного оборудования.
Франко-российское сотрудничество в области культуры, науки и образования ещё в советское время отличалось высоким уровнем. Тем не менее в последние годы наблюдается его качественное улучшение. Пример тому – проведение года Франции в России и России во Франции. Традиционными стали многочисленные фестивали кино, музыки, театра, различного рода культурные обмены. Относительно новое явление – интенсификация контактов в области образования. В значительной мере этому способствовало подключение России к Болонскому процессу и перевод её высшего образования на двухуровневую систему. Это даёт возможность российским и французским студентам получать двойные дипломы. В настоящее время работают шесть филиалов французских университетов, созданных при российских вузах. Наиболее известные из них – французские колледжи при Московском и Санкт-Петербургском университетах, а также филиал парижского Института политических исследований при МГИМО. Многие российские вузы поддерживают научные связи с профильными французскими учебными заведениями. Сейчас во Франции обучается примерно 2500 российских студентов, это число намечено в ближайшие годы утроить. Кстати, в ходе проведения «перекрёстного» года большое внимание уделено именно молодёжным и студенческим обменам – обе стороны считают, что их нужно интенсифицировать.
Добиться поставленной цели невозможно без усилий по развитию преподавания французского языка в России и русского во Франции. Давно прошли те времена, когда французский язык в России был чуть ли не вторым обязательным (а для многих и первым). По данным французов, в настоящее время лишь 5,5% российских школьников (порядка 700 тыс. чел.) изучает французский язык, в то время как английским занимаются 11 млн., а немецким – 3 млн. чел. (Для сравнения: в 2006 г. 15220 французских школьников изучали русский язык, что на 1000 больше по сравнению с 2004/2005 г.). Впрочем, надо отдать должное французам: они стараются отстоять позиции французского языка и культуры в России. В Москве и Петербурге имеются французские лицеи, где наряду с французскими школьниками могут обучаться и российские дети (правда, обучение платное). В Москве в здании Библиотеки иностранной литературы работает Французский культурный центр, а в некоторых российских регионах имеется сеть представительств «Альянс франсез». Активно работает также Франко-российский центр гуманитарных и общественных наук, расположенный в ИНИОН РАН, способствуя налаживанию контактов между учёными наших стран.
Отрадно отметить и стремление России все более активно распространять свои культуру и мировоззрение непосредственно во Франции. Речь идёт как о работе Российского культурного центра в Париже, так и, особенно, о парижском отделении Института демократии и сотрудничества (ИДС), который возглавляет известный российский историк и политик Н.А.Нарочницкая. С открытием ИДС гуманитарное сотрудничество между нашими странами наконец-то приобрело действительно взаимный характер. Пожалуй, впервые представители российских неправительственных организаций получили возможность работать непосредственно с французской аудиторией (подобно их зарубежным коллегам, работающим в России) – что, заметим, пришлось далеко не по вкусу многим «доброжелателям» нашей страны, разглядевшим в этом пресловутую «руку Москвы».
Резюмируя, можно сказать, что сотрудничество между Россией и Францией в области экономики и торговли, в гуманитарной и культурной сферах за последние десять лет обрело стабильность и динамизм. Это сотрудничество стало в хорошем смысле слова обыденным, лишённым былой подозрительности, идеологической зашоренности и «официальной» напыщенности. Очень хорошо, что самый интенсивный диалог развился прежде всего на уровне бизнеса, гражданского общества и рядовых граждан. Именно на этом уровне формируется прочный фундамент взаимодействия, лучше познаются партнёры.
Усиление политического взаимодействия
Говоря о политическом сотрудничестве между нашими странами на современном этапе, эксперты часто характеризуют его как «привилегированное партнёрство». Для такой оценки есть немало оснований.
Действительно, по большинству «горячих» проблем мировой политики – будь то иранское «ядерное досье», палестино-израильский конфликт, война в Ираке, положение в Афганистане или Чаде – наши позиции близки или совпадают. Правда, есть и разногласия. Например, по Косово.
В целом Москва разделяет приверженность Парижа идее многополярного или, лучше сказать, многостороннего мира, в котором ни одной стране, какой бы мощной в военном и экономическом отношении она ни была, не дано право навязывать свои порядки и устои другим государствам. Такая точка зрения стала выглядеть ещё более обоснованной в контексте глобального финансового кризиса.
Продуктивно складывается взаимодействие наших государств и в международных организациях, в том числе такой важнейшей, как ООН. Обе страны полагают, что ООН, как наиболее представительная и безальтернативная международная организация, должна и дальше выполнять миссию главного регулятора международных отношений, – что не исключает реформирования этой организации, необходимость которого давно назрела. В частности, Франция продвигает идею расширения числа постоянных членов Совбеза ООН, считая, что миллиардное население Африки, равно как и Южной Америки, должно иметь там своих представителей. На традиционном совещании послов, состоявшемся в Париже в конце августа 2009 г., французский лидер, в частности, заметил, что деятельность Совбеза ООН строилась с учётом расклада сил в мире в 1945 г., а сегодня статус некоторых стран не соответствует их реальному весу в мировой политике. (Остаётся только догадываться, какие страны имел в виду Н. Саркози.)
В целом, приветствуя французскую идею о расширении состава постоянных членов Совета безопасности ООН, нельзя не задаться вопросом: как один представитель, например, «чёрного континента» сможет выражать подчас совершенно противоположные интересы африканских государств?
Во многом, если не по всем позициям, совпадают интересы Москвы и Парижа в вопросах реформирования мировой финансовой архитектуры. Здесь уместно напомнить, что именно Н.Саркози принадлежит идея проведения саммитов «двадцатки», объединяющей наиболее сильные в экономическом плане государства, на долю которых приходится более 85% мирового ВВП. Две встречи (в ноябре 2008 г. в Вашингтоне и апреле 2009 г. в Лондоне) в целом можно расценить как превращение на практике «большой восьмёрки» в «большую двадцатку». Предложения российской делегации, подготовленные к лондонскому саммиту, во многом были схожи с позициями, обозначенными президентом Саркози. Лидер неоголлистов в категорической форме настаивал на принятии конкретных обязывающих решений, таких как реформирование МВФ и Мирового банка, усиление контроля за деятельностью финансовых учреждений и совершенствование работы рейтинговых агентств, ликвидация «финансовых оазисов» и регламентирование работы хедж-фондов.
Можно предположить, что российскому руководству импонирует и борьба Н.Саркози за «морализацию капитализма», ограничения для финансовых спекуляций, новое качество социально-экономического прогресса. Хотя речь, на первый взгляд, идёт только о финансово-экономических вопросах, к тому же ограниченных национальными или региональными рамками, на самом деле создание новой модели капитализма – задача мировой политики, если принять во внимание влияние глобализации. В этом отношении Россия могла бы, наверное, не только поддержать французские усилия, но и перенять многие идеи.
Приоритетное место в российско-французских отношениях занимает тема европейской и мировой безопасности, включая проблемы противодействия новым угрозам и вызовам – таким как терроризм, организованная преступность, наркобизнес, финансовые преступления. Для более результативного взаимодействия в этой ключевой сфере решением двух президентов в 2002 г. был создан специальный российско-французский Совет по вопросам безопасности с участием министров иностранных дел и обороны обеих стран. Он собирается на регулярной основе два раза в год (последняя встреча состоялась в Москве в ноябре 2009 г.).
Почему именно Франция стала главным «собеседником» России в обсуждении вопросов европейской безопасности и отношений с ЕС? Тут можно назвать несколько причин.
Во-первых, Франция имеет солидный авторитет как на европейской, так и на мировой политической сцене. Хотя З. Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» довольно скромно оценил геополитический потенциал этой страны, приравняв её к региональным государствам, не стоит забывать, что Франция – пятая экономика мира и четвёртая военная держава. Она располагает мощными вооружёнными силами, имеет ядерное оружие и все виды его доставки, включая атомные подводные ракетоносцы (в строю четыре лодки, оснащённые 15 модернизированными баллистическими межконтинентальными ракетами М-51) и тактические ядерные комплексы.
Во-вторых, несмотря на ослабевшие позиции Франции внутри ЕС после его расширения и объединения Германии, всё-таки не стоит забывать, что именно со стороны Франции (пусть и в тендеме с Германией) исходил главный импульс евростроительства. Франция более чем любая другая страна ЕС чувствует за собой неформальное право говорить от имени всего западноевропейского сообщества.
В-третьих, уровень доверительности, уважения и взаимопонимания между нашими государствами обусловлен ещё и тем, что Франция и СССР стояли у истоков «политики разрядки» в 60–70-е годы прошлого века.
Наконец, в-четвёртых (так уж получилось) президент Н. Саркози, возглавляя Европейский Совет во второй половине 2008 г., взял на себя непростую роль посредника в урегулировании грузино-осетинского конфликта. В этот драматический и опасный период руководство Франции, надо полагать, с ещё большей остротой осознало необходимость обновить подходы к вопросам безопасности на европейском континенте.
Позиции Франции в вопросах европейской безопасности и отношениях с Россией были конкретизированы по горячим следам южно-кавказского кризиса. Наиболее концентрированно они были изложены президентом Саркози в его выступлениях на конференции по мировой политике в Эвиане (октябрь 2008 г.) и на ежегодной конференции по проблемам безопасности в Мюнхене в феврале 2009 г. Так, лидер Франции поддержал инициативу президента Д.А. Медведева о «новом пакте по безопасности» и предложил провести соответствующие переговоры в рамках формата ОБСЕ, – правда, оговорив при этом ряд условий. В их числе: включение в повестку дня вопросов демократии и прав человека (это, по словам Саркози, не стремление «давать уроки демократии России», а просто принципиальная позиция Европы); участие в диалоге России и Европы «наших американских друзей и союзников»; наконец, отказ от политики сфер влияния на постсоветском пространстве (ближнее зарубежье, по мнению Саркози, должно стать сферой кооперации, а не соперничества).
Приведённые выше условия, высказанные президентом Саркози, трудно не воспринять как претензии по отношению к России. При этом, на наш взгляд, в них ясно просматривается пресловутая политика двойных стандартов, граничащая порой с откровенным лицемерием.
В самом деле, обвинения России в агрессивности, приверженности старому мышлению, основанному на категориях геополитики и «сфер влияния», как-то плохо согласуются с ускоренным расширением ЕС и НАТО на Восток, «цветными революциями», с упорным стремлением затащить Украину и Белоруссию в лагерь «подлинно демократических стран». Своего рода предупреждение: «Ялта закончилась», высказанное Н. Саркози в ходе экстренного саммита ЕС в начале сентября 2008 г., скорее следовало бы адресовать североатлантическим союзникам, а не России.
Аналогичные оценки невольно возникают и при анализе критики России по вопросам демократии и соблюдения прав человека. Не будем лицемерить и говорить, что в этой области у наc всё замечательно. Конечно нет. Нас действительно есть за что критиковать. Наша демократия и наша политическая система далеки от идеала и не идут в сравнение с теми же французскими аналогами. Можно понять французов, у которых вызывает недоумение и возмущение упорное стремление российских властей подавлять любые манифестации оппозиции (конечно, не ручной, а настоящей). Однако есть и оборотная сторона медали. Б. Кушнер любит рассуждать о том, что универсальная миссия Франции состоит в защите прав человека по всему миру. Почему же «родина прав человека» молчит, когда сотни тысяч русскоязычного населения в странах Балтии лишены гражданства и права голоса? И это в ЕС, куда новичков принимали в строгом соответствии с так называемыми копенгагенскими критериями! Почему так нервно наши партнёры реагируют на «проявления русского национализма», но ни слова не говорят о насильственной украинизации русскоговорящих на Украине? Не видно и не слышно во Франции никакой реакции по поводу героизации нацистов и их пособников в Прибалтике и той же Украине. Интересно, как бы отреагировали французские официальные лица, например, на сборы бывших ветеранов войск СС во Франции (как известно, не одна тысяча французов служила в этих формированиях)? Или как бы отнёсся Париж к тому, что в Квебеке стали вытеснять французский язык?
Часто Россию упрекают в том, что она – трудный партнёр, который не знает сам, чего он хочет. Такая критика обоснованна, хотя ситуацию можно объяснить ослаблением внешнеполитического влияния нашей страны в последние десятилетия. Однако аналогичные, а возможно, ещё большие упрёки можно адресовать нашим уважаемым партнёрам. Нам, несомненно, приятно, когда лидер Франции говорит о том, что Россия является неотъемлемой частью Европы, связанной с ней географически, исторически, культурно и экономически. Мы, что называется, двумя руками голосуем за призывы Парижа создать общее экономическое и гуманитарное пространство между Россией и ЕС. Но при этом диссонансом звучат часто повторяемые оговорки по поводу того, что наши ценности различаются, а поэтому, дескать (такой можно сделать вывод), России всё-таки не место в «западной демократической семье народов».
Впрочем, подчёркивая приведённые выше очевидные двойные стандарты и логические нестыковки, следует иметь в виду, что политические отношения с Россией Франция сегодня вынуждена выстраивать с оглядкой на своих партнёров по Евросоюзу. Не секрет, что стремительное расширение ЕС и объединение Германии ослабили позиции Франции в этой региональной организации. В душе Париж явно был не в восторге от происшедших перемен, хотя официально признавал их «крупным успехом». Вся внешнеполитическая линия голлизма была выстроена с учётом биполярного мира. Его крушение поставило перед страной непростую задачу адаптации к новым реалиям в Европе и мире в целом, тем более в контексте процессов глобализации. Приоритетной внешнеполитической задачей Парижа является поддержание и восстановление своего влияния в ЕС. Отсюда неизбежность поиска новых союзников в дополнение к «франко-германскому локомотиву» европейской интеграции, возвращение в НАТО. Словом, при всём понимании важности налаживания хороших отношений с Россией, Франция в своей политике в значительной мере «стреножена».
Не стоит, конечно, и преувеличивать зависимость Парижа от мнения союзников по НАТО и ЕС. История с предполагаемой продажей французами десантных кораблей «Мистраль» России в этом плане весьма показательна. Париж, приняв решение о продаже «жемчужины ВМФ», дал понять миру, во-первых, что не считает Россию агрессором и тем более врагом, а во-вторых – что протесты и обеспокоенности некоторых государств и американских сенаторов-республиканцев не влияют на решения, выгодные Франции.
Размышляя о перспективах нашего политического взаимодействия, нельзя не отметить такой принципиальный момент. Многое говорит о том, что к концу первого десятилетия нового века закончился «период турбулентности» (назовём его так) в отношениях России с Западом. Реперными точками стали «пятидневная война» в Южной Осетии, показавшая, «кто есть кто», и практически совпавший с ней мировой финансовый кризис, подорвавший моральный авторитет США и их социально-экономической модели. Одновременно стало ясно, что и Россия к этому времени вернулась в мировую политику и намерена серьёзно отстаивать свои интересы. В этой связи возникает вопрос: что делать дальше? Представляется, что начало нового десятилетия открывает и новое «окно возможностей». Позиции большинства игроков на мировой сцене определились, и сейчас наступает время действий.
Что касается Франции, то главное заключается в том, что она отказалась принять американский геополитический сценарий, который предусматривал перспективное включение в ЕС и НАТО Украины, Грузии, а со временем, возможно, и Белоруссии, что окончательно вытеснило бы Россию с постсоветского пространства. Конечно, такая позиция обусловлена не столько дружескими чувствами к России, сколько прагматическими соображениями. Дело в том, что своё будущее Франция не мыслит вне европейского проекта. Но успешное развитие Европы-27 вряд ли можно представить в условиях нового раскола континента, при наличии изолированной и зажатой в угол России. Это хорошо понимает французское руководство, несмотря на явный атлантический крен, обозначившийся после прихода к власти шестого президента Пятой республики. Не случайно президент Саркози много раз подчёркивал, что конфронтация с Россией была бы безумием. Тем более что, по его мнению, никакой угрозы со стороны нынешней России, перегруженной своими внутренними проблемами, просто не существует. В такую угрозу верят разве что некоторые бывшие наши коллеги по «социалистическому лагерю», страдающие комплексом политической неполноценности и исторических обид. Не зря в самом ЕС их прозвали «новыми рыцарями холодной войны». К тому же, резонно спрашивает Н. Саркози, какой смысл России конфликтовать со своими главными покупателями углеводородов?
У Европы просто нет иного пути, как развивать максимально широкое сотрудничество с Россией. Со своей стороны, у России также нет исторических перспектив вне Европы. Ментально и цивилизационно мы идентифицируем себя с Европой, хотя и полагаем себя особой её частью. Более того, Россию можно рассматривать как естественное дополнение к Западной Европе. Было бы просто глупо не использовать совместно наши потенциалы. Шансы Европы превратиться в мировой полюс силы без сотрудничества с нами существенно уменьшаются. Думается, что французское руководство, несмотря на имеющиеся среди представителей французских элит критические (если не антирусские) настроения, вполне осознаёт данный вывод. А поэтому однозначно выбирает курс на стратегическое партнёрство с Россией. Именно так можно расценить слова премьер-министра Франции Фр. Фийона, сказанные им при открытии 14 сессии межправительственного франко-российского семинара в конце ноября 2009 г.: «Наша цель – построить со временем вместе с Россией единое пространство, основанное на полной свободе перемещения людей, товаров, капиталов и услуг». Такая цель на 100% совпадает и с российскими ожиданиями.
* * *
Открывая в Париже 25 января 2010 г. «год России во Франции», министр экономики и финансов Франции г-жа Кристин Лагард упомянула в своём вступительном слове известные слова У. Черчилля о России: «Россия – это ребус, обёрнутый в тайну и заключенный внутри загадки». Она высказала надежду на то, что этот год поможет французам если не разгадать загадку, то, по крайней мере, лучше узнать и понять Россию.
Нам очень бы хотелось ответить К. Лагард знаменитыми строками Ф.Тютчева. Но, учитывая особенности картезианского склада ума наследников галлов, наивно призывать наших партнёров «верить» в Россию. Поэтому остаётся только пожелать, чтобы «перекрёстный год» явился не только запоминающимся культурным событием, но также упрочил обоюдное доверие и стал значимым шагом на пути к стратегическому партнёрству между нашими странами.
(Статья подготовлена на основе исследования, проведенного при финансовой поддержке РГНФ, проект № 02-09-00168 a/P)
Читайте также на нашем сайте:
«Посол Франции в России барон Проспер де Барант и его «Заметки о России» Наталия Таньшина
«Франция – Россия, Россия – Франция: асимметрия восприятия» Сергей Федоров
«Внешнеполитическая стратегия Саркози: начало эры постголлизма?» Сергей Федоров
«Возвращение Франции в НАТО: дебаты и последствия» Сергей Федоров
«Образы России и Франции и память о Первой мировой войне в современном общественном сознании наших стран» Круглый стол в Институте демократии и сотрудничества
«Уроки французского» для Русского мира: опыт франкофонии» Сергей Федоров
