Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Турция на пути в Евросоюз: надежды и разочарования Анкары

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Вячеслав Шлыков

Турция на пути в Евросоюз: надежды и разочарования Анкары


Шлыков Вячеслав Иванович – кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки (ИСАА) при МГУ им. М.В.Ломоносова.


Турция на пути в Евросоюз: надежды и разочарования Анкары

Турция впервые постучалась в двери объединенной Европы еще в 1959 году. Спустя полвека она все еще стоит на пороге европейского дома. Движение этой страны к членству в ЕС оказалось мало похожим путь, пройденный другими кандидатами. Помимо стандартных требований Евросоюза, здесь поднимаются цивилизационные вопросы, связанные с принадлежностью Турции к миру ислама, звучат сомнения в правомерности её отнесения к «европейской семье» народов, не остается забытой и застарелая кипрская проблема. В 2009 году процесс переговоров Турции с Брюсселем практически зашел в тупик. Однако Анкара отнюдь не намерена отказываться от своих европейских амбиций.

Переговоры по присоединению Турции к ЕС, в последнее десятилетие являвшиеся для страны важнейшим стимулом к модернизации и реформированию, в 2009 г. практически зашли в тупик и оказались на грани свертывания. Это вызвано как особым подходом к Турции со стороны ЕС, так и резким замедлением после 2004 г. процесса демократизации турецкого общества. Продвижение этого государства к членству в Евросоюзе оказалось мало похожим на путь, пройденный другими кандидатами. Помимо стандартных требований ЕС к стране-кандидату здесь поднимаются цивилизационные вопросы, связанные с принадлежностью Турции к миру ислама, звучат сомнения в правомерности её отнесения к семье европейских стран, Германия и Франция предлагают альтернативную модель отношений - «привилегированное партнёрство», наконец, не остаётся забытой и застарелая тупиковая ситуация вокруг кипрского урегулирования.

Предыстория вопроса

31 июля 1959 г. Турция впервые постучалась в двери объединённой Европы, тогда Европейского экономического сообщества (ЕЭС), с заявлением о приёме. Как пишет известный турецкий обозреватель Али Биранд, «сам тогдашний премьер-министр Аднан Мендерес не представлял себе масштабов начатого дела. В начале июня 1959 г. в Анкару из Брюсселя поступила информация о том, что Греция подала заявку на вступление в ЕЭС. В Анкаре запаниковали, так как не были готовы к подобному развитию событий. Ближайшее окружение А. Мендереса полагало, что Афины нельзя оставлять в одиночестве в европейском клубе, ибо, если Греция будет одна, то она станет проводить антитурецкую политику» [1]. Ревнивое соперничество с Грецией долго оставалось главным движущим мотивом стремления Турции в «объединённую Европу».

За прошедшие полвека претерпела изменения цель, которую вначале преследовала Турция. Первоначально это было членство в Таможенном союзе - его Турция получила в 1995 г. Но к тому моменту многое изменилось – ЕЭС превратилось в Европейский союз (ЕС), место Римского договора (1957 г.) занял Маастрихтский договор (1992 г.), – и простое пребывание в Таможенном союзе без полноправного членства в Евросоюзе уже не удовлетворяло Турцию. Борьбу за присоединение к ЕС в качестве полноправного члена она повела ещё с 1987 г., когда тогдашний премьер-министр и «создатель турецкого экономического чуда» Тургут Озал подал соответствующую заявку. Но за последующее десятилетие, несмотря на геополитическое положение страны, её стратегическое значение для Запада и многолетнее членство в НАТО, Турция смогла добиться довольно скромных результатов. Время существенных подвижек наступило лишь в конце 1990-х годов.

В июне 1998 г. Евросовет на своём саммите в Кардиффе постановил, что в соответствии со ст. 28 Договора об ассоциации (1963 г.) и рекомендациями саммита Евросоюза в Люксембурге (декабрь 1997 г.) Еврокомиссия представит доклад по Турции. На тот момент последняя ещё даже не получила статуса страны-кандидата. Тогда же была принята разработанная Еврокомиссией так называемая «Европейская стратегия для Турции», предусматривающая принятие ею правовых стандартов ЕС (EU acquis communautaires) и распространение условий Таможенного союза на секторы услуг и сельского хозяйства [2]. Уже в октябре 1998 г. Еврокомиссия представила свой первый ежегодный доклад по Турции. Эти шаги, однако, не изменили общего характера политики ЕС в отношении Турции. В то время как в отношениях Евросоюза с государствами Центральной и Восточной Европы, помимо оказания им финансовой поддержки, твёрдое обещание членства имело приоритет над предъявлением требований, в случае с Турцией доминировала практика постановки условий в отсутствие гарантий будущего членства.

Улучшение отношений с Грецией, а также смена правительства в Германии, где в 1998 г. победу на выборах одержали более благожелательно относящиеся к Турции социал-демократы во главе с Г. Шрёдером, привели к тому, что 10 декабря 1999 г. на саммите Евросовета в Хельсинки произошёл важный сдвиг. Саммит постановил, что «Турция является страной-кандидатом на присоединение к Союзу на основе тех же критериев, которые применяются в отношении других стран-кандидатов. Поэтому Турция, переживающая процесс модернизации на основе принятой европейской стратегии для стимулирования и поддержания процесса реформ, подобно другим странам-кандидатам, будет пользоваться преимуществами предвступительной стратегии (pre-accession strategy)» [3]. Это было принципиально важное для Анкары положение, обещавшее ей такое же отношение, как и к другим кандидатам. Однако реальность оказалась иной.

С обретением статуса страны-кандидата отношения с ЕС получили и новое политическое измерение. Двусторонние контакты стали более систематическими и приобрели больший динамизм. Перед Турцией появилась перспектива войти в объединённую Европу. Это само по себе стало двигателем внутренних преобразований в стране. Одновременно, в отличие от времен холодной войны, ЕС начал гораздо больше интересоваться качеством турецкой демократии и ее «заслугами» в области прав человека. В центре диалога Анкары и Брюсселя оказалась сама природа турецкого политического режима.

В ноябре 2000 г. Еврокомиссия подготовила для Турции «Документ о партнёрстве на время процесса вхождения», принятый 8 марта 2001 г. Это была своего рода «дорожная карта» присоединения Турции к ЕС, представлявшая собой подробную разработку кратко- и среднесрочных реформ, которые должны быть проведены в стране. В ответ, в соответствии с рекомендациями Брюсселя, Анкара уже 19 марта 2001 г. обнародовала «Общую стратегию Национальной программы». Коалиционное правительство Бюлента Эджевита подготовило три пакета важных конституционных реформ - «Пакеты мер по адаптации» (первый был принят в октябре 2001 г., второй – в марте 2002 г., а третий - в августе 2002 г.) - и подвергло серьёзному пересмотру Гражданский кодекс.

В декабре 2001 г. ЕС принял первый рамочный документ, устанавливавший принципы выделения Турции финансовой помощи. С 2002 г. в государствах ЕС началась серьёзная политическая дискуссия на тему возможного открытия переговоров с Анкарой о присоединении. Дискуссия приобрела особую интенсивность после того, как 3 ноября 2002 г. на парламентских выборах в Турции победу с ошеломляющим результатом в 35,7% голосов одержала умеренно исламистская Партия справедливости и развития (ПСР), получившая две трети мест в меджлисе и впервые за десять лет создавшая однопартийное правительство. Но как ни парадоксально, крупный прорыв в отношениях Турции и ЕС произошёл именно после этого события, в конце 2002 г.

Еще в ходе предвыборной кампании 2002 г. ПСР создавала образ уверенной в своих силах реформистской партии, обещающей в рамках интеграции с ЕС устранить препятствия на пути полной демократизации в Турции. В противоположность коалиционному кабинету Б. Эджевита, правительство ПСР обладало мощным политическим ресурсом, было способно проводить твёрдый курс и не зависело от межпартийных компромиссов. Линия на присоединение к ЕС в то время завоевывала всё большее число сторонников в турецком обществе, и ПСР чутко уловила эту тенденцию. Проевропейские реформы обеспечивали этой неоисламистской партии средства сокрушить здание кемализма - официальной идеологии Турецкой Республики (подробнее см. В.И.Шлыков «Поиск политического равновесия. Эволюция партийной системы Турции в период Третьей Республики (1983-2009)»). Кабинету ПСР также очень повезло с тем, что он унаследовал плоды экономических реформ и пакета мер, разработанных в 2001 г. министром экономики в правительстве Б. Эджевита Кемалем Дервишем. Эти меры радикально реструктурировали экономику Турции, и их позитивные результаты оказались благоприятны для имиджа правительства ПСР.

Первоначальные опасения европейских политиков по поводу возможной геополитической переориентации Турции были скоро забыты. Уже в одном из своих первых заявлений лидер ПСР Реджеп Эрдоган подчеркнул, что вступление в ЕС будет для нового правительства приоритетом [4]. Ещё до официального формирования правительства Р. Эрдоган совершил серию блиц-визитов по столицам стран ЕС, где обсуждал отношения между ЕС и Турцией с такими европейскими лидерами, как Костас Симитис и Йоргос Папандреу, Хосе Аснар, Герхард Шредер и Йошка Фишер, Тони Блэр и Джек Стро [5].

Меньше чем за два месяца, с декабря по январь, меджлисом были приняты и вступили в силу Четвёртый и Пятый пакеты мер по адаптации. С подобной авральной деятельностью исполнительной и законодательной власти современная Турция прежде не была знакома. Спешка объяснялась желанием как можно скорее добиться от ЕС определения даты начала переговоров о присоединении. Как отмечает директор Французского института международных отношений Тьерри де Монбриаль, «с тех пор ПСР делает все возможное, чтобы её считали партией «мусульманской демократии» (по аналогии с «христианской демократией»). К большому удивлению многочисленных наблюдателей, новое правительство Турции ускорило проведение реформ (подрывая тем самым позиции Народно-республиканской партии, хранящей верность заветам Ататюрка) и спокойно принимает группы инспекторов Европейской комиссии…» [6].

Тем не менее на саммите в Копенгагене 12 – 13 декабря 2002 г. государства-члены ЕС, напомнив что «ЕС поощряет Турцию к энергичному продвижению процесса реформ», вновь отложили решение вопроса об объявлении даты начала переговоров на два года. Как пишет аналитик Али Усуль (отражая взгляды, господствующие в среде турецкой элиты), «кандидатура Турции в ЕС всегда была окружена многочисленными трудностями и проблемами. В корне этих проблем лежит известное нежелание ЕС взять на себя обязательства по вопросу членства Турции в ЕС, по всей вероятности, из-за уникального культурного и политического состава Турции, её размеров и нестабильности географического региона, в котором она расположена и с которым граничит» [8].

Ожидания Турции стали казаться близкими к исполнению спустя два года. «Европейская комиссия считает, что Турция в достаточной степени отвечает политическим критериям, и рекомендует начать переговоры о приёме её в Европейский союз», – такие слова произнес 6 октября 2004 г. в Европейском парламенте председатель Европейской комиссии Романо Проди [9]. Депутаты Европарламента призвали руководство ЕС начать переговоры с Турцией о вступлении. Турции было рекомендовано продолжать политические реформы, укреплять законодательную власть за счет ослабления политической роли Совета национальной безопасности и армии, признать Республику Кипр, улучшить отношения с Арменией и привести в соответствие с европейским законодательством правовое положение национальных и религиозных меньшинств, включая их право на информацию и получение образования на родном языке [10].

17 декабря 2004 г. саммит Евросовета, проходивший в Брюсселе, в соответствии с принципом консенсуса единогласно принял решение о дате начала переговоров (3 октября 2005 г.) и рекомендовал Еврокомиссии представить «Рамки для переговоров с Турцией». [11] На принятие этого решения повлиял опубликованный в сентябре 2004 г. доклад Независимой комиссии по Турции, возглавлявшейся бывшим президентом Финляндии М. Ахтисаари. Как сказал известный американский дипломат Строуб Тэлбот, «доклад убедил многих европейцев и ряд правительств назначить дату открытия переговоров» [12]. Это ясно выраженное решение получило твёрдое одобрение в Европейском парламенте (407 голосов «за» при 262 «против»).

В самой Турции решение открыть переговоры о её присоединении к ЕС было расценено как «историческое» и как «главный поворотный момент». Но уже в ходе саммита развернулись жаркие дебаты между лидерами ЕС и турецкой делегацией по поводу условий начала переговоров. Вновь назначенный государственный министр Турции Эгемен Багыш, ответственный за переговоры с ЕС, вспоминает, что турецкая делегация даже покинула зал, где проходило заседание, но затем премьер-министр Нидерландов Ян Петер Балкененде убедил её вернуться [13]. Резкую негативную реакцию Турции вызвал ряд поставленных ей предварительных условий. Так, страна была вынуждена подписать протокол, адаптирующий Анкарский базовый договор об ассоциации с ЕС, заключённый ещё в 1963 г., с учетом вступления в ЕС десяти стран, включая Республику Кипр. Евросоюз трактовал это как первый шаг к формальному признанию Турцией Республики Кипр, но турецкие участники переговоров во главе с премьер-министром Р. Эрдоганом с этим не соглашались и, по оценке министра иностранных дел Люксембурга Ж. Ассельборна, вели себя в этом вопросе агрессивно и недопустимо, «как торговцы коврами» [14].

В итоговых документах саммита был подтвержден стратегический курс Евросоюза на дальнейшее расширение. «ЕС, - констатируется в них, - способен абсорбировать новые страны-члены, сохраняя при этом импульсы к развитию европейской интеграции». Саммит определил общие рамки для будущих переговоров о присоединении новых членов: переговорный процесс не ограничен во времени, а его результат заранее не гарантирован. При невозможности полного выполнения страной-кандидатом критериев членства необходимо как можно шире включать её в структуры ЕС через механизм принятия жёстких договорных обязательств. В случае серьезных и повторяющихся нарушений принципов свободы, демократии, уважения прав человека и главенства закона со стороны страны-кандидата, к ней, по инициативе Еврокомиссии или же предложению одной трети стран-членов ЕС, выдвигаются соответствующие требования, впредь до выполнения которых переговорный процесс приостанавливается. Как и прежде, сами переговоры ведутся по отдельным конкретным сферам политики, и продвижение стран-кандидатов по каждому разделу оценивается по степени адаптации их законов к EU acquiscommunautaires. В отношении стран-кандидатов могут устанавливаться длительные переходные периоды, ограничения, специальные соглашения и другие постоянные защитные меры, прежде всего в таких областях, как свободное передвижение их граждан по территории ЕС, общая структурная и сельскохозяйственная политика. Переговоры с кандидатами, присоединение которых связано с существенными последствиями для финансов Евросоюза, могут открываться только после определения экономических перспектив ЕС на период после 2014 г. [15] Фактически этот подход ранее уже был применен в переговорах с Болгарией и Румынией.

Приняв принципиальное решение о начале переговоров с Турцией, лидеры стран ЕС, тем не менее, очень осторожно оценивали их перспективы. Ведь подобные переговоры носят, как правило, затяжной и детальный характер. Так, по мнению президента Франции Ж. Ширака, переговорный процесс должен был занять не менее 10–15 лет. Канцлер Австрии Вольфганг Шюссель считал, что после завершения переговоров заинтересованным странам ЕС следует провести по данному вопросу референдумы. Такая сдержанность отражала общественные настроения в ряде европейских государств. Обследование, проведенное службой Евробарометр в ноябре 2004 г., показало, что дальнейшее расширение ЕС поддерживают около 53% населения ЕС, причем «против» выступают прежде всего жители старых стран-членов (51–62% респондентов в Австрии, Германии, Люксембурге, Франции и Финляндии), «за» – граждане новых стран (63–78% в Венгрии, Латвии, Литве, Польше, Словакии, Словении, Чехии, Эстонии), сдержанно относятся к этому процессу в Бельгии, Великобритании, Ирландии, Нидерландах, Португалии (50–54% «за») [16].

Особенности позиции ряда европейских стран в отношении Турции

Ещё в 1999 г. на саммите в Хельсинки Европейский совет, признав за Турцией статус страны-кандидата, объявил, что её следует рассматривать, как и любую другую страну-кандидата. Поэтому в самой Турции ожидали, что продолжительность переговорного процесса и его результаты будут зависеть в первую очередь от выполнения копенгагенских критериев, принятия корпуса законодательства ЕС и других объявленных условий вступления. Многочисленные сторонники вступления в ЕС были полны оптимизма.

Однако очень скоро наступило разочарование. Европейское единство и единомыслие, продемонстрированные на Брюссельском саммите, оказались вынужденными и мнимыми. Противники членства Турции замолчали лишь на время. Если премьер-министр Польши расценил принятие Турции как открывающее «фантастические возможности для экономики», то бывший президент Франции Валери Жискар д’Эстен заявил, что «выступает против членства Турции, поскольку у неё другая культура, другой подход, другой образ жизни» [17].

Ряд европейских лидеров (среди которых были руководители Германии, Франции, Австрии) выступили с заявлениями, где давалась иная интерпретация уже согласованных договорённостей. В общественном мнении сомнения в обоснованности процесса присоединения Турции к ЕС превратились в своего рода отдушину, через которую выходили массовая озабоченность иммиграцией, беспокойство за рабочие места, страхи в отношении ислама и общая неудовлетворённость ситуацией в ЕС. Некоторые политики высказывали мнение, что Турция является по существу неевропейской страной. Поэтому, даже если она выполнит все условия, её всё равно нельзя принимать, ибо в противном случае Евросоюз окажется затопленным турецкими мигрантами и станет неуправляемым [18].

Противники приема Турции попытались в первую очередь дать предельно широкое истолкование «Рамок для переговоров» (формально одобренных всеми правительствами стран ЕС), на основе которых в октябре 2005 г. начались переговоры о членстве Турции в ЕС. В этом документе ясно говорится, что «коллективной целью переговоров является присоединение». Однако ряд европейских лидеров акцентирует внимание на другом положении: «Эти переговоры представляют собой нелимитированный по времени процесс, исход которого не может быть заранее гарантирован» [19]. В частности, уже упоминавшийся Тьерри де Монбриаль отметил: «Подобные переговоры носят обычно очень затяжной и детальный характер. А когда речь идёт о столь крупной и сложной стране, как Турция, очевидно: продолжительность и даже исход переговоров трудно предсказать заранее» [20]. Такая интерпретация означала, что на переговорах ЕС и Турции может идти речь не только о членстве, но и о других альтернативных вариантах. Некоторые страны начали высказываться в пользу «привилегированного партнёрства» или «особых отношений». Наиболее жёсткими сторонниками идеи «привилегированного партнёрства» показали себя канцлер Германии А. Меркель и президент Франции Н. Саркози.

Вот как разъяснял смысл этой идеи государственный секретарь по европейским делам Жан-Пьер Жуйе: «Позиция Франции заключается в следующем: между Турцией и ЕС должны быть очень тесные отношения, которые могут развиваться вплоть до присоединения Турции к ЕС. Но на этом пути должен быть важный этап привилегированного партнерства» [21].

Однако ни один из сторонников этой формулы так и не смог раскрыть содержание такого «привилегированного партнёрства». Действительно, какие дополнительные привилегии или формы партнёрства вне членства в ЕС могли бы быть предложены Турции, уже имеющей с Брюсселем очень длительные и тесные отношения, в том числе на основе Анкарского договора об ассоциации 1963 г. и Договора о таможенном союзе 1995 г.? Более того, являясь членом НАТО, Турция уже интегрирована почти во все общеевропейские институты, от Европейского суда по правам человека и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе до футбольных лиг. Позицию Анкары выразил главный турецкий переговорщик Эгемен Багыш: «Само выражение «привилегированное партнёрство» является очень оскорбительным. Потому что его не существует. Отсутствуют какие-либо правовые основания для него… Турция примет только полное членство, не больше и не меньше. Я прочитал 100 тысяч страниц acquis communautaires. В них ничего кроме членства. Там нет альтернативы членству. Она просто не существует» [22].

В восприятии турецкой стороны поведение европейских лидеров оказалось в явном противоречии со всеми предшествующими решениями и обязательствами ЕС, а это само по себе ставит под вопрос надежность Евросоюза и его верность принципу pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться»). Как и при любых переговорах, процесс принятия Турции в ЕС является по определению нелимитированным во времени и не может считаться завершённым, если та или иная из сторон не удовлетворена его конечным результатом. В данном случае процесс адаптации EU acquis communautaires с тысячами регламентов, с точки зрения турецкого руководства, имеет мало смысла, если речь не идет о полноправном членстве [23]. Подмена цели переговоров, каковой для Анкары изначально являлось и является полноправное членство в ЕС, некими альтернативными договорённостями, может серьезно повлиять на идейно-политический расклад внутри Турции и привести к нарастанию евроскептицизма и разжиганию националистических настроений в этой мусульманской стране.

Ряд государств-членов ЕС предприняли формальные и неформальные действия, нацеленные против самого переговорного процесса. Как отмечает Э. Багыш, «… пять разделов заблокировано Францией, три – Австрией и Германией, восемь – решением Европейского совета, принятым в декабре 2006 г., формально из-за отказа Турции в полном объёме реализовать Анкарский протокол; Кипр пытается предотвратить начало переговоров по разделам энергетики и образования» [24]. Имеет место и неформальное блокирование других разделов. Так, 11 разделов приостановлено в Совете странами-членами по политическим причинам. Таким образом, более половины из 35 разделов, по которым ведутся переговоры, блокировано либо одним, либо несколькими государствами-членами ЕС. Франция публично заявила, что она воспрепятствует открытию переговоров по пяти ключевым разделам. Нынешнее французское руководство открыто выступает против членства Турции и уверено, что Анкаре следовало бы предложить «партнёрство», а не «интеграцию» [25]. Заблокированные разделы переговоров включают три наиболее важные области совместных действий Турции и ЕС – внешние отношения, энергетику, политику в области безопасности и обороны. И это произошло несмотря на то, что в 2008 г. Турция сама присоединилась к 109 из 124 совместных заявлений, деклараций и демаршей ЕС, и несмотря на ее участие в важных миссиях ЕС в Боснии и Герцеговине и Косове.

Тем не менее, европейским политикам, противостоящим приему Турции, удалось во многом размыть дух решения Хельсинкского саммита Европейского совета 1999 г., провозгласившего применении к Турции «тех же критериев, которые применяются в отношении других стран-кандидатов» [26].

Для Анкары столь противоречивое поведение ЕС оказалось дезориентирующим. Особый психологический эффект имело осознание турками того факта, что европейцы предпочли государства бывшего советского блока своему давнему союзнику по НАТО и не оценили всё более заметных достижений Турции в сфере экономики и социального прогресса.

Антитурецки настроенные европейские лидеры индуцировали свои взгляды общественному мнению таких стран, как Австрия, Германия, Франция. Там имеет место явная корреляция между спадами в поддержке членства Турции в ЕС и антитурецкими выступлениями руководящих деятелей. В Германии в период пребывания у власти социал-демократа Г. Шрёдера Турции оказывалась поддержка, а с приходом А. Меркель (ХДС) произошёл поворот на 180 градусов. Франция при Ж. Шираке также была достаточно лояльна к Турции, а при Н. Саркози кардинально сменила ориентиры [27]. В своём интервью каналу «Евроньюс», данном 29 января 2010 г. накануне открытия вещания на турецком языке, Р. Эрдоган отметил этот факт: «К сожалению, некоторые страны-члены ЕС действуют нечестно. Вот где возникает проблема. <…> Они пытаются загнать Турцию в угол условиями, которые не существуют в нормативных актах сообщества. А это неправильно. Нужно иметь в виду, что мы, руководители, смертны, но это не относится к нациям. Отрицательное отношение какого-нибудь лидера к другой стране может ухудшить восприятие народом этой страны данного руководителя… Господин Саркози порой делает вещи, которые понять нелегко» [28].

В ряде других стран, чьи лидеры делали упор на выгодах от сближения с Турцией, в большей степени сохранилась поддержка вступления Турции в ЕС. Это признак того, что многие европейцы колеблются, не имея четкой позиции. Некоторые беспокоившие европейских граждан проблемы, связанные с вопросами свободного перемещения турецких рабочих, предоставления субсидий сельскому хозяйству и формирования структурных фондов, уже сделались предметом постоянных обсуждений и постепенно утрачивают свою остроту. Чем более открытыми будут дебаты по этим проблемам, тем лучше. Можно напомнить, что в 1954 г., накануне сближения Германии и Франции, 51% французов высказывали негативное отношение к немцам, и лишь 29% думали, что франко-германский альянс будет работать.

«Единая Европа» во многих аспектах остаётся неоднородной. Внутри ЕС сформировались две группировки, представляющие сторонников и противников членства Турции в ЕС, и еще одна группировка неопределившихся. К сторонникам принадлежат Великобритания (где и лейбористы, и консерваторы выступают за приём Турции, полагая, что это государство будет являться мостом между ЕС и мусульманскими странами), средиземноморские государства – Италия, Португалия, Испания, а также Греция, нормализовавшая свои отношения с Турцией; за членство Турции выступают и новые члены ЕС. К противникам относятся Австрия (единственное государство в ЕС, решительно выступающее против принятия Турции, главным образом по историческим причинам), Франция и Германия (для которых вступление Турции означает изменение их позиций в Совете ЕС). Третью группу представляют страны, правительства которых разделены или не определились по этому вопросу, как например Дания [29].

Турция учитывает несовпадение интересов европейских стран. Нынешний министр иностранных дел Ахмет Давутоглу в своей программной работе «Стратегическая глубина» пишет: «Как перед Турцией не было единого Запада, так не будет и единой Европы. Имеется лишь сильная традиция европейской дипломатии, которая всегда подкрепляется сильными национальными стратегиями, обладающими потенциалом подготавливать почву и прокладывать путь для международных конфликтов и столкновений интересов в Европе. Подобное положение требует от Турции тонкой дипломатической настройки в отношениях как с ЕС в целом, так и с его членами» [30].

СМИ и турецкие политики, склонные подчеркивать негативные «месседжи» из Европы, сами нагоняют пессимизм, способствуя усилению в турецком обществе чувств обиды и негодования, снижению общественной поддержки самой идеи вступления в Евросоюз. Как выявили опросы Евробарометра, число турок, полагающих, что членство в ЕС положительно повлияет на страну, упало с более чем 70% в 2004 г. до 42% осенью 2008 г. При этом ЕС теряет рычаги воздействия на Турцию как раз в тот момент, когда Турция превращается в реальную региональную силу.

Последнее соображение, в свою очередь, укрепляет позиции той части европейской элиты, которая продолжает поддерживать идею включения Турции в ЕС. Комиссия по Турции, возглавляемая Ахтисаари, считает, что Евросоюз, в интересах сохранения репутации и чтобы не утратить доверия, должен уважать собственные решения и твёрдо соблюдать свои обязательства [31].

По словам министра иностранных дел Швеции Карла Бильда, «22 из 27 стран-членов ЕС в разной степени поддерживают заявку Турции на членство» [32]. Для этого имеется ряд причин. Во-первых, на протяжении нескольких десятилетий Турция уже является ассоциированным членом ЕС и партнёром Европы в рамках таких европейских и трансатлантических структур, как Таможенный союз, Совет Европы, НАТО и др. Во-вторых, она расположена на жизненно важных геостратегических перекрёстках. В-третьих, ЕС широко сотрудничает с Турцией в вопросах торговли и иммиграции. В-четвёртых, в нынешних условиях резко возрастает значение Турции и её роль в решении энергетических проблем ЕС, поскольку она является ключевой страной-транзитёром, через территорию которой должен, в частности, пройти газопровод «Набукко». Как отметила в ходе своего недавнего визита в Турцию в марте 2010 г. канцлер ФРГ А. Меркель, «Турция крайне важна для Евросоюза с экономической, культурной и научной точек зрения» [33].

Замедление процесса модернизации и демократизации Турции

Застой в переговорах, возникший в декабре 2006 г. в связи с решением Европейского совета об их «замораживании», негативно сказался на проведении реформ в Турции, последовавших после признания за ней статуса страны-кандидата.

2000–2005 гг. стали для Турции «золотым веком» реформ, по масштабу сопоставимых с началом модернизации и принятием европейского законодательства в 1920-х годах при Кемале Ататюрке. Как пишет Али Усуль, «после того как ПСР сформировала правительство, активизация усилий по гармонизации с ЕС оказалась непосредственным приоритетом для руководства ПСР во внешней и во внутренней политике» [34]. Фактор Евросоюза играет исключительно важную роль во внутренних преобразованиях и обеспечивает руководство правящей ПСР аргументами для их оправдания. Чтобы соответствовать копенгагенским критериям, было принято девять пакетов законодательных реформ – «мер по адаптации». Эти изменения привели к переписыванию одной трети статей Конституции, принятию международного законодательства по правам человека, отмене смертной казни, улучшению положения с правами женщин, введению новых гарантий против применения пыток и реформированию пенитенциарной системы [35]. Новые законы существенно смягчают прежние драконовские ограничения свободы слова, ассоциаций и СМИ. Более прозрачные военные бюджеты, уменьшение полномочий Совета национальной безопасности (СНБ) и упразднение судов государственной безопасности свидетельствуют о дальнейшем сокращении прежде доминирующей роли армии в государстве.

Ощущение, что Турция является теперь частью реального европейского проекта, дает ей уверенность в себе, смягчает турецко-курдский конфликт, способствует более открытым дебатам по армянскому вопросу. Доверие к новому курсу подкреплялось 7-процентным экономическим ростом на протяжении 6 лет и беспрецедентным притоком иностранных инвестиций. Партнёрство с ЕС подтолкнуло Анкару внести крупный вклад в международные миротворческие миссии и сделать шаги к урегулированию замороженного конфликта на острове Кипр.

По иронии судьбы драматический закат этой эры реформ наступил с началом переговоров о присоединении в октябре 2005 г. Причинами стали, с одной стороны, негативная позиция ряда европейских лидеров, о чем уже говорилось, замешательство в Европе в связи с провалом ратификации Европейской конституции, рост числа препятствий в ходе переговорного процесса. С другой стороны – турецкое правительство упустило возможности и оказалось не в состоянии поддерживать инерцию реформ ещё до того, как столкнулось с множеством внутренних неурядиц.

Начиная с 2007 г. правящей ПСР пришлось отвечать на многочисленные вызовы со стороны спонтанной кемалистской коалиции своих консервативных оппонентов, включая армию, часть судейского корпуса и основную оппозицию в лице Народно-республиканской партии. (Подробнее об этом см. В.Шлыков «Армия в жизни современного турецкого общества» - прим. ред. сайта «Перспективы»)

Комиссия Ахтисаари в своём новом докладе выразила убеждение в необходимости для Турции возобновить ряд важных проектов, чтобы встать на уровень европейских норм. В первую очередь речь идет о подготовке к принятию новой конституции, призванной заменить существующий Основной закон, одобренный в 1982 г. ещё при военном правлении. [39]

Чтобы соответствовать правовым стандартам ЕС, Турции предстоит заполнить многие пробелы в действующем законодательстве. В частности, необходимо принять закон об учреждении института омбудсмена. В своё время это была османская идея, воспринятая шведским королём Карлом XII во время его вынужденного пребывания на турецкой территории после поражения в Полтавской битве. В качестве очередного шага к введению полной прозрачности и снижению уровня коррупции в государственных органах – стремление к этому служит одной из главных причин поддержки простыми турками процесса вступления в ЕС - Турция должна также принять стандарты Евросоюза в сфере заключения контрактов на государственные закупки. Свобода ассоциаций, равные права в области образования и доступа в семинарии должны быть распространены на все религиозные конфессии.

Предстоит также сузить излишне широкое определение терроризма в Законе о противодействии террору и обеспечить европейские стандарты при интерпретации и применении его ограничительных положений судами и службами безопасности. На этом пути нынешняя администрация ПСР предпринимает отдельные шаги. Одним из реальных примеров является пересмотр статьи 301 УК «об оскорблении турецкой нации, государства и государственных институтов», жертвами которой стало немало представителей турецкой интеллигенции. C апреля 2008 г. усложнена процедура возбуждения судебного преследования по данной статье в отношении тех, кто, например, выступит с признанием факта геноцида армян в годы Первой мировой войны, как это сделал всемирно известный писатель Орхан Памук. Уменьшено также наказание и изменена формулировка, чтобы сделать эту статью более приемлемой с точки зрения Евросоюза. Однако даже в исправленном виде она сохраняет простор для нарушения прав человека [41].

В стране назрело принятие нового закона о политических партиях – в целях усиления внутрипартийной демократии, поощрения молодёжи к вступлению в политический процесс, привнесения прозрачности в дело финансирования партий и искоренения системы, при которой партийные лидеры слишком легко способны подавить внутрипартийную оппозицию [42].

Особое место занимает вопрос о чрезмерной роли армии в политической жизни Турции. Хотя армия демонстрирует признаки постепенного ухода из политики, особенно после того, как на парламентских выборах в июле 2007 г., всего лишь три месяца спустя после угроз Генштаба в адрес правительства, 47% турок проголосовало за ПСР, до её полного отказа от вмешательства в политику ещё далеко. Следует, в частности, покончить с практикой пространных высказываний и публичных заявлений высших офицеров и особенно начальника Генштаба на политические темы, – получая широкое освещение в СМИ, эти высказывания также являются инструментом влияния на политический процесс [43].

В докладе комиссии Ахтисаари подчеркивается: «Если Турция хочет полностью встать в один ряд с европейскими демократиями, она должна вновь вернуться к процессу преобразований и отказаться от авторитарного наследия и устаревшей враждебности к внешним влияниям. Турецкие лидеры должны проделать свою часть работы, чтобы интенсифицировать усилия по принятию EU acquis communautaires» [44]. «Всесторонний, последовательный и неустанный прогресс в направлении большей демократии внутри страны, - заверяют члены комиссии, - является лучшим способом убедить большинство европейцев в совместимости Турции с ЕС» [45].

Проблема Кипра

Коснёмся ещё одного важного вопроса, ставшего серьёзным препятствием на пути интеграции Турции в ЕС. Как пишет турецкий исследователь А. Усуль, «основные дискуссии между ЕС и Турцией в период между 1999 и 2005 г. вращались вокруг положения с правами человека, проблем турецкой демократии и характера политической системы Турции. Ясно, что «международные» вопросы, такие как проблема Кипра и разногласия между Турцией и Грецией в отношении Эгейского моря (делимитация границ территориальных вод, континентального шельфа и воздушного пространства над Эгейским морем) в центре этих отношений не находились. Ни один из этих вопросов вплоть до 2004 г. не являлся камнем преткновения на пути Турции к членству в ЕС» [46]. Но в 2004 г. ЕС принял решение (признанное впоследствии рядом европейских лидеров, в том числе и канцлером Германии Ангелой Меркель, ошибочным [47]) о предоставлении Республике Кипр полноправного членства, хотя проблема статуса северной части острова всё ещё не была решена. Причем европейцы пренебрегли фактором географической принадлежности к Европе: ведь формально Кипр находится в Азии. Это решение оказалось миной замедленного действия в переговорном процессе с Турцией.

После пяти лет неопределённости развитие событий в 2010 г., скорее всего, покажет, останется ли этот остров разделённым. Проходящие переговоры выглядят как последний шанс для федеративного урегулирования. Евросоюз стоит перед императивом сделать всё возможное, чтобы подтолкнуть кипрских греков и турок к их удовлетворительному завершению. В интервью каналу Евроньюс Р. Эрдоган заявил: «ЕС несёт большую ответственность за нынешнюю тупиковую ситуацию на Кипре. Он совершил историческую ошибку, приняв Южный Кипр. Господин Шредер подверг резкой критике политику ЕС, он сказал, что с Северным Кипром поступили безнравственно. Мы не спекулируем на этом вопросе. Члены ЕС ещё вспомнят о совершённой ошибке. История всё расставит по своим местам» [49].

Трудность объединения острова несопоставима с вероятными осложнениями в случае неудачи. Правительства ЕС окажутся перед выбором между лояльностью к государству-члену и важными стратегическими интересами в Турции. Неудача переговоров будет означать дальнейшие помехи сотрудничеству ЕС и НАТО, продолжающееся блокирование открытия новых разделов и, не исключено, полную приостановку переговоров между ЕС и Турцией.

На протяжении десятилетий Кипр оставался мирным, но ЕС своими действиями нарушил хрупкий баланс существовавшего статус-кво. Учитывая присутствие десятков тысяч солдат на острове, конфликт может быть разморожен. Принятием же греческой части Кипра в свои ряды ЕС занёс вирус запутанной истории острова в свои внутренние структуры.

Серьёзные проблемы на Кипре начались вскоре после получения независимости от Великобритании в 1960 г. Греческая и турецкая общины, составляющие, соответственно, 80% и 20% населения, при гарантиях Англии, Турции и Греции учредили объединённую республику. В 1963 г., когда греки-киприоты изгнали турецких лидеров из правительства и загнали турок-киприотов в закрытые баррикадами кварталы городов и изолированные деревни, Республика фактически развалилась, а две общины стала разделять «зелёная линия».

После того как режим «чёрных полковников» в Греции поддержал в 1974 г. греческий переворот на Кипре, имевший целью воссоединить остров с Грецией, Турция, апеллируя к своему статусу гаранта и вытекающему, по её мнению, из этого статуса праву на вмешательство, осуществила военное вторжение, оккупировав в конечном счёте 37% территории острова на севере.

Годы переговоров при посредничестве ООН по объединению острова и выводу турецких войск не приносили результата. Однако приближающаяся перспектива членства в ЕС многое изменила в кипрской динамике. На референдуме в 2004 г. 65% турок-киприотов, поддержанные Турцией, проголосовали в пользу резолюции ООН, известной как план Аннана, в то время как 76% греков-киприотов голосовали против неё. Хотя Брюссель настойчиво поддерживал план Аннана, он, тем не менее, разрешил грекам-киприотам с 1 мая 2004 г. присоединиться к ЕС в качестве единственных представителей острова.

Одним из первых действий Республики Кипр как государства-члена стала попытка принудить ЕС нарушить своё политическое обязательство вознаградить турок-киприотов за их «да» на референдуме. Кипр блокировал Регламент о прямой торговле, который дал бы туркам-киприотам прямой доступ на рынки ЕС. Эмбарго греков-киприотов в отношении турок-киприотов впервые критиковалось ещё Генеральным секретарём ООН У. Таном в 1964 г. как «подлинная осада». В 2004 г. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил: «Голосование турок-киприотов аннулировало всякое основание для давления на них и их изоляции».

Турция, считая эти действия Республики Кипр и ЕС несправедливыми, отошла от своего вынужденно данного в 2004 г. обязательства по Дополнительному протоколу к Анкарскому Договору «открыть свои воздушные и морские порты для грузов греков-киприотов в обмен на прекращение режима изоляции турок-киприотов» [50].

21 сентября 2005 г. ЕС заявил, что признаёт только одно правительство на Кипре и Турции следует признать Республику Кипр в рамках переговорного процесса и открыть для неё свои порты и аэропорты. Лидеры ЕС и Еврокомиссии (в частности, еврокомиссар Олли Рен, ответственный за процесс расширения) продолжали оказывать сильное давление на Анкару и открыто заявляли, что если Турция не откроет свои порты и аэропорты для греков-киприотов, то переговорный процесс может быть приостановлен [51]. 8 ноября 2006 г. в ежегодном Докладе по Турции Еврокомиссия вновь указала, что «Турции следует соблюдать положения Дополнительного протокола и до следующего саммита 14–15 декабря 2006 г. открыть свои порты. Отказ от выполнения этих обязательств в полной мере повлияет на всеобъемлющий прогресс в переговорах [52]. Сразу после публикации этого доклада премьер-министр Т. Эрдоган заявил, что «в Турции нет правительства, которое могло бы пойти на дальнейшие уступки по кипрской проблеме при данных обстоятельствах» [53].

29 ноября 2006 г. Еврокомиссия, ужесточая свою позицию в связи с отказом Анкары соблюдать Дополнительный протокол, рекомендовала приостановить ведение переговоров о вступлении Турции в ЕС по 8 из 35 разделов. Более того, Комиссия ЕС высказала пожелание, чтобы ни один из оставшихся разделов не был формально открыт до тех пор, пока Турция не выполнит условий протокола. Хотя еврокомиссар Олли Рен попытался смягчить впечатление от данного решения, отметив, что оно «не является ни замораживанием, ни «крушением поезда», он всё же согласился с тем, что «отношения замедляются» [54]. В тот же день последовала реакция со стороны принимавшего участие в саммите НАТО в Риге Т. Эрдогана, квалифицировавшего решение Еврокомиссии как «неприемлемое» [55]. С тех пор переговорный процесс постепенно затухает, поскольку заблокировано открытие новых разделов.

Однако ситуация на Кипре далеко не безнадёжна. Во время президентских выборов в феврале 2008 г. община греков-киприотов продемонстрировала весьма существенное изменение своих настроений. В первом туре две трети избирателей проголосовало за кандидатов, выступавших за компромиссные стратегии объединения. Вновь избранный президент Деметрис Кристофиас вскоре предпринял новый многообещающий раунд переговоров со своим коллегой Мехмедом Али Талатом, который в своё время призывал турок-киприотов сказать «да» плану Аннана. Только за десять месяцев 2009 года президенты встречались 42 раза [56]. Хотя эти переговоры демонстрируют значительный прогресс, для их завершения может просто не хватить времени.

По сведениям турецкой газеты «Тудэйз заман», полученным из дипломатических источников, для того, чтобы избежать остановки в отношениях между ЕС и Турцией, кипрский вопрос должен быть решён «безотлагательно». Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу назначил австрийского дипломата Леопольда Маурера своим специальным представителем на переговорах на Кипре, чтобы найти прочное решение через объединение острова. Однако лидер греков-киприотов Димитрис Кристофиас заявил, что «не видит решения застарелой проблемы Кипра до конца этого (2009) или даже к следующему году» [57]. В то же время ответственный за переговоры Турции с ЕС Эгемен Багыш оптимистично выразил надежду, что к уже февралю 2010 г. «президенты Талат и Кристофиас придут к взаимопониманию, которое обе стороны смогут принять», и заверил, что «любое решение, с которым будут согласны и греки-киприоты, и турки-киприоты, будет поддержано турецкой нацией» [58].

Плюсы кипрского урегулирования были бы весьма значительны для обеих сторон. Турки-киприоты обрели бы полноценные права гражданства и интеграцию в ЕС со всеми экономическими и политическими преимуществами, которые следуют из этого. Греки-киприоты смогли бы жить без страха перед турецкими солдатами, занимающими позиции вдоль 180-километровой «зелёной линии», проходящей через середину разделённого острова, и получили бы все выгоды свободного доступа к обширному турецкому рынку. Кипр мог бы превратиться в крупнейший восточно-средиземноморский транспортный хаб. По расчетам Института изучения мира (Осло), воссоединение принесло бы острову дополнительный рост ВВП на 10% за 7 лет). Оно усилило бы проевропейский настрой Турции, а это способствовало бы урегулированию конфликтов вокруг разграничения территориальных вод в Эгейском и Средиземном морях. Для Турции было бы снято одно из препятствий на ее пути к членству в ЕС. Улучшились бы ее позиции в Европе, турецкий язык получил бы официальный статус в ЕС. В то же самое время Анкара избавилась бы от финансового бремени содержания своих гарнизонов на Кипре и субсидий на турецкую администрацию непризнанной Республики Северного Кипра [59].

Демонстративное противостояние военных кораблей и нефтеналивных судов в водах Кипра, Турции и Греции, имевшее место в ноябре 2008 г., показывает, куда может завести углубляющееся чувство неудовлетворённости. Аналогичные греко-турецкие трения, имевшие место в 1987 и 1996 г., в прошлом едва не вылились в вооружённые конфликты. Эти кризисы, разрешить которые Евросоюз оказался бессилен, были урегулированы лишь при вмешательстве США.

В апреле 2009 г. турки-киприоты выбрали новое, более националистически настроенное правительство, подавая тем самым сигнал, что и президент Мехмет Али Талат может уступить своё кресло политику, менее склонному к компромиссному разрешению кипрской проблемы. Именно это и произошло спустя год, на апрельских выборах 2010 г., победу на которых одержал лидер Партии национального единства Дервиш Эроглу. Уж если такие «давние друзья», как Талат и Кристофиас, не сумели достичь урегулирования на федеративной основе, сложно представить себе в обозримом будущем кого-то ещё, кому это удастся. Другого шанса на федеративное решение кипрской проблемы и демилитаризацию острова при нынешнем политическом поколении может не быть [60]. А увековечивание разделения острова - как альтернатива урегулированию - стало бы чрезвычайно неблагоприятным фактором для ЕС.

Понимая серьёзность ситуации и не желая новыми жёсткими решениями ещё больше загонять отношения с Турцией в тупик, Еврокомиссия в очередном докладе о «прогрессе Турции» в 2009 г., выразила пожелание, чтобы были сняты ограничения на перемещение товаров, но воздержалась устанавливать конечную дату открытия турецких воздушных и морских портов для транспортировки грузов из греческой части Кипра [61]. Со своей стороны, премьер-министр Турции Р. Эрдоган заявил: «Мы стремимся разрешить эту проблему уже в этом году (2010 – прим. В.Ш.). И мы хотим, чтобы это произошло под эгидой ООН. Мы можем даже сделать это при участии всех заинтересованных сторон. Их пять: Северный Кипр, Южный Кипр, Турция, Греция и Великобритания. Мы можем решить всё это вместе. Несколько дней назад господин Гордон Браун позвонил мне и спросил, как мы отнесемся к тому, чтобы заняться этим вопросом всем вместе? Для нас проблемы нет, мы можем встретиться и поговорить. Главное здесь – быть честным. И если наши государства будут выступать в этом вопросе гарантами, то мы должны знать, о каких гарантиях пойдет речь» [62].

Турция – ЕС: новый раунд

Во второй половине 2008 г., в условиях начинавшегося мирового экономического кризиса, руководство ПСР осознало необходимость покончить с «усталостью от реформ» и предпринять энергичные меры. Требовалось придать новый импульс переговорам с ЕС, устранить препятствия на их пути, вселить оптимизм в сердца сторонников европейского выбора Турции и повысить градус общественного доверия к правящему режиму.

Внутри страны, в частности, в конце декабря 2008 г. была принята «Новая национальная программа гармонизации с ЕС», предусматривающая серьёзные реформы в различных сферах турецкого законодательства, включая предоставление возможности парламентского представительства малочисленным политическим партиям. В январе 2009 г. правительство открыло на государственном телевидении специальный канал с круглосуточным вещанием на курдском языке. Кроме того, началось серьёзное обсуждение вопроса о создании курдских факультетов в университетах. Предпринимаются новые меры для включения в систему религиозного образования и другие официальные сферы, наряду с суннитским исламом, исповедуемым большинством мусульман Турции, алевитского культа (алевиты — самое крупное религиозное меньшинство в Турции: по разным оценкам их насчитывается от 10 до 14 млн — это примерно 20% населения – прим. ред.). В июле 2009 г. Турция сделала ещё один шаг в области расширения прав человека и сужения автономии армии, ограничив юрисдикцию военных судов принятием поправок к военно-процессуальному законодательству, наделяющих гражданские суды правом преследования военнослужащих за невоенные преступления [63].

В сфере внешней политики произошли кадровые замены в руководстве МИД, появилась отдельная структура, ответственная за переговоры с ЕС, Анкара выдвинула целый ряд внешнеполитических инициатив. В январе 2009 г. был учрежден пост ответственного за переговоры с ЕС в ранге государственного министра, на который был назначен Эгемен Багыш, в прошлом - вице-председатель ПСР, занимавшийся отношениями с США и уже имевший опыт участия в переговорном процессе с Евросоюзом (он входил в состав турецкой делегации на Брюссельском саммите ЕС в декабре 2004 г.). Багыш зарекомендовал себя как крупный специалист, хорошо знакомый со всеми тонкостями вопроса, и как напористый, энергичный политик. Усилия по присоединению к Евросоюзу как бы получили второе дыхание. В январе 2009 г., впервые за четыре года, премьер-министр Турции нанес визит в Брюссель, а затем и президент страны (А. Гюль) впервые за всю историю посетил штаб-квартиру ЕС.

Состоявшиеся в марте 2009 г. муниципальные выборы в Турции выявили падение популярности ПСР. Это событие заставило Эрдогана и его ближайшее окружение обратить еще более пристальное внимание на застопорившийся диалог с ЕС.

В мае 2009 г. происходит реорганизация турецкого кабинета, из которого удаляются консервативные министры. Укрепляется внешнеполитический сектор, во главе МИД ставится личный советник Т. Эрдогана по внешней политике профессор Ахмет Давутоглу (его иногда называют серым кардиналом), «человек с идеями», автор концепции «стратегической глубины», суть которой - в возврате влияния Турции на бывший «османский мир» и превращение её в региональную супердержаву. Занимавший этот пост Али Бабаджан перемещается на более привычную для него должность министра финансов.

Активизировался поиск компромиссного решения по кипрскому вопросу. Резко возросла интенсивность контактов между президентами Республики Кипр и непризнанной Турецкой Республики Северного Кипра.

В этом же ключе можно оценивать и «футбольную дипломатию» президентов Армении и Турции. 10 октября 2009 г. в Цюрихе она была подкреплена подписанием «швейцарских протоколов» – «дорожной карты» по урегулированию межгосударственных взаимоотношений. Однако консервативные политические слои двух стран оказались не готовы к тому, к чему, казалось, пришли политические лидеры Турции и Армении. В Турции посчитали, что власти, размораживая отношения с Ереваном, бросают на произвол судьбы своего стратегического партнера – Азербайджан с неразрешенной карабахской проблемой. Ту же точку зрения выразил официальный Баку, начавший ужесточать ценовую политику в отношении газовых поставок в «братскую Турцию». Спасать стратегическое партнерство взялся премьер-министр Эрдоган, отметившийся в тот период жесткими заявлениями в ереванском направлении, смысл которых свелся к тому, что нормализации не будет, пока армянская сторона не вернет под азербайджанскую юрисдикцию Нагорный Карабах с прилегающими территориями и принципиально не откажется от международной кампании по признанию геноцида 1915 г.. В ответ и Ереван ужесточил свою позицию. Армянская сторона ультимативно объявила, что парламент ратифицирует «швейцарские протоколы» только после того, как это сделают турецкие коллеги. В свою очередь, парламент Турции «потерял» «швейцарские протоколы» в одном из комитетов. Масла в огонь подлило заключение Конституционного суда (КС) Армении, в котором содержалось напоминание о геноциде и утраченных по Карскому договору 1921 г. армянских землях. Турецкая сторона объявила, что КС Армении внес изменения в содержание «швейцарских протоколов», а потому процесс примирения замораживается. Не помогло даже вмешательство госсекретаря США Хилари Клинтон, призвавшей Анкару не искать повода для блокировки примирения [64]. Пока протоколы все ещё ждут ратификации парламентом Армении и турецким меджлисом, поскольку в обеих странах слишком могущественны силы, не желающие идти на компромиссы. Неурегулированность же армяно-турецких отношений является одной из претензий, выдвигаемых в адрес Турции Францией, где существует весьма влиятельная армянская диаспора. И попытку Анкары «разрулить» ситуацию в армяно-турецких отношениях следует рассматривать именно в свете процесса переговоров с ЕС.

Перечисленные действия повысили уровень доверия к Турции в Европе. Теперь турецкое правительство должно действовать быстро и эффективно. Чтобы выиграть следующие парламентские выборы, ему надо улучшить свой имидж в турецком обществе, а для этого необходимо предъявить ему в качестве результата прогресс в деле присоединения к ЕС.

Появился еще один важный момент, усложняющий эту задачу Турции. Евросоюз, как и сама Турция, не стоит на месте – он развивается, и не только за счёт расширения, но и в качественном отношении. Об этом, в частности, напомнила А. Меркель на пресс-конференции в Анкаре: «Евросоюз изменился. Изменились и правила игры» [65]. Завершился процесс ратификации Лиссабонского договора, знаменующего собой ещё один шаг на пути создания «Соединённых штатов Европы».

19 ноября 2009 г. у ЕС появились президент - им стал премьер-министр Бельгии Херман Ван Ромпей, которого нельзя отнести к числу друзей Турции, - и верховный представитель ЕС по внешней политике и безопасности в лице английской баронессы Кэтрин Эштон. Грядут некоторые процедурные изменения, затрагивающие, в частности, основополагающий принцип консенсуса при принятии решений, в том числе и по кандидатурам будущих членов ЕС. Центральное направление этой реформы – обеспечение выработки единой внешней и оборонной политики. Решения ЕС, принятые большинством, станут носить обязательный характер. Это может затрагивать суверенитеты отдельных стран. Готова ли Турция в будущем поступиться хотя бы частицей того, что было завоёвано в 1918–1922 гг.?

Есть и другой нюанс: Турция нащупала слабое место ЕС, проблему энергетической безопасности. Поэтому сейчас она не только ведёт переговоры, но и пытается, по мере возрастания своей значимости в этой области, оказывать давление на европейские страны. Столкнувшись с серьёзными проблемами, связанными с поставками энергии из России и созданием стратегических запасов, а также с провозглашением Россией новой энергетической политики, ЕС пытается диверсифицировать источники поставок энергоресурсов. На первый план выступает проект «Набукко» – не как полная альтернатива поставкам газа из России, но как дополнение к ним. Когда 19 января 2009 г. премьер-министр Т. Эрдоган впервые после 2004 г. посетил штаб-квартиру ЕС, он недвусмысленно заявил, что «Турция может пересмотреть свою поддержку проекта строительства газопровода «Набукко», если не будет прогресса в переговорах по разделу энергетики, которые до сих пор были заблокированы Францией и Кипром» [66]. В нынешних условиях ценность Турции для ЕС возрастает многократно. Этот факт подтвердил и министр иностранных дел Великобритании Д. Милибэнд, указавший, среди прочих преимуществ членства Турции в ЕС, на её роль в обеспечении поставок энергии в Европу, а также в деле пресечения транспортировки наркотиков и криминальных маршрутов [67].

Для переговорного процесса настал критический этап. События 2009 г. показали, что каждая из сторон ждёт уступок от другой. Как пишет авторитетный турецкий журналист М. Али Биранд, «2009 год был годом больших надежд…. Мы находились в состоянии возбуждения…Однако Меркель и Саркози, постоянно твердя о «привилегированном партнёрстве» вместо полного членства, добились своего, расхолодив Анкару. Кстати, нам не следует полностью винить ЕС за подобное поведение. Позиция ЕС убила возбуждение среди турецких масс, но Турция также несет ответственность за это. Самым важным фактором стали действия правительства ПСР в области экономики и политики, вызвавшие отчуждение со стороны Евросоюза. Экономический и финансовый кризис сократил ресурсы страны. Администрация не хотела забирать ресурсы из государственного или частного секторов на реформы, необходимые для соответствия стандартам ЕС. В такой трудный период, тем более не имея видимой перспективы полного членства, правительство не захотело тратить какие-либо деньги ради ЕС... 2009 г. был плохим для отношений между Турцией и ЕС. Де-факто переговоры зашли в тупик. Нынешняя ситуация не внушает оптимизма …» [68].

На сегодняшний день главной проблемой является неурегулированность кипрского вопроса. Это в очередной раз подтвердила А. Меркель в ходе своего визита в Турцию 29-30 марта 2010 г., назвав ситуацию с Кипром основным препятствием к членству в Евросоюзе [69]. Однако для Турции возможность пойти на односторонние уступки и полностью капитулировать на условиях ЕС исключена. Слишком чувствительным является этот вопрос с точки зрения как безопасности, так и, особенно, национальной гордости и престижа.

Визит канцлера ФРГ в Турцию лишний раз стал подтверждением неизменности позиции Германии и в отношении «привилегированного партнёрства» для Турции. Однако внутри германского правительства нет единства по этому вопросу. Так, наиболее активным сторонником формулы «привилегированное партнерство» является младший партнёр возглавляемого А. Меркель ХДС - баварский ХСС, в то время как министр иностранных дел Гвидо Вестервелле, лидер Свободной демократической партии, настроен в отношении Анкары весьма лояльно и в ходе своего визита в Турцию 7 января 2010 г. поддержал её стремление вступить в Евросоюз [70].

Настойчивые попытки Германии и Франции решить вопрос в туманном формате «привилегированного партнёрства» могут быть объяснены и серьёзным финансовым бременем, которое ляжет на ЕС в случае приема Турции, и страхом перед турецкой иммиграцией, но в первую очередь - причинами политическими. Париж и Берлин не хотят изменения расстановки сил внутри ЕС и ослабления позиций ФРГ и Франции в органах, определяющих политику и вырабатывающих стратегический курс ЕС. Суть «привилегированного партнёрства» в том, что Турция должна сотрудничать с Европой в вопросах торговли, иммиграции и энергоснабжения, но в то же время её по-прежнему не следует допускать к европейским механизмам принятия решений.

Тем не менее отношения между ЕС и Турцией принимают все более реальный политический характер. Вот одно из свидетельств: лица, осуществляющие турецкую внешнюю политику, включая министра иностранных дел Ахмеда Давутоглу, начинают считать, что конфликтные ситуации 2008 года на Среднем Востоке и Кавказе, как и активная политика России, сделали Турцию геополитически более важной для всеобъемлющей европейской безопасности и обеспечили ее новыми «козырными картами», которые она может использовать в ходе переговоров. Поэтому аргументация турецких правящих элит в отношениях между ЕС и Турцией начала сдвигаться из плоскости нормативной логики в сферу геостратегических расчётов. Этот сдвиг, конечно, не означает, что критерии демократической консолидации и улучшения положения с правами человека потеряли значение, но доминировать начали реальные вопросы «большой политики».

Вот как высказался об этом в одном их своих интервью Э. Багыш: «Десять лет назад наша экономика была 27-й в мире - теперь мы находимся на 16-м месте. Мы можем стать одной из наиболее экономически развитых и благополучных стран мира, даже не становясь членом ЕС. Поэтому членство в ЕС – очень важный якорь, но не единственный выбор для нас. Турция согласится только на полное членство. Не больше и не меньше. Европа не представляет для нас единственно возможный выбор. Мы очень терпеливая нация, но я не думаю, что мы сможем ждать ещё 45 лет» [72].

С 1 января 2010 г. председательство в Евросоюзе перешло на очередные полгода от Швеции к Испании, которая является активной сторонницей приёма Турции в ЕС. В эти полгода Турция надеется сдвинуть переговорный процесс с мёртвой точки и открыть по меньшей мере два новых раздела, рассчитывая, в частности, на испанского премьер-министра Хосе Луиса Сапатеру, назвавшего Турцию «великой страной, которая слишком долго ждёт у ворот Европы» [73]. Посол Испании в Турции Хуан Клос в интервью газете «Тудэйз заман» отметил: «Турции следует принять во внимание, что, помимо разделов переговоров, имеются также другие пути для продвижения процесса приёма, главным образом через проведение политических реформ. Я полагаю, что самый главный аргумент в пользу принятия Турции в ЕС должен быть не экономическим и не геостратегическим, а политическим. Ведь Европа сегодня несколько равнодушна к геостратегии, но отнюдь не к демократическим ценностям и acquis communautaires» [74]. В аналогичном духе высказался и бывший премьер-министр Дании, а ныне лидер партии Европейских социалистов Пол Нируп Расмуссен: «Обе стороны должны прояснить свои ожидания и пожелания в отношении друг друга. Наш сигнал Турции: пожалуйста, продолжайте модернизацию общества, обеспечьте соблюдение в стране основополагающих демократических принципов. Они должны соблюдаться безусловно. Мы говорим туркам: с нашей точки зрения ваши стандарты свободы несовершенны. Так совершенствуйте их, и тогда мы приступим к конкретным переговорам о сближении» [75].

Руководство ПСР во главе с Р. Эрдоганом, в свою очередь, вновь продемонстрировало решимость продвигаться в сторону дальнейшей демократизации турецкого общества, ослабления влияния армии и кемалистского истеблишмента в лице судебной системы. 5 апреля 2010 г. в Конституционную комиссию меджлиса был представлен пакет из 26 конституционных поправок. Изменения должны в первую очередь коснуться судебной системы страны. Правительство намерено изменить состав Высшего совета судей и прокуроров – органа, ответственного за назначение старших членов судов. Кроме того, предполагается, что большую часть судей Конституционного суда будет назначать президент страны. Судебным властям станет сложнее налагать запрет на деятельность политических партий. Евросоюз неоднократно критиковал действующий в Турции закон о политических партиях, с помощью которого под запрет попали около 20 партий. Предполагается также разрешить судить в гражданских судах военных за преступления против государственной безопасности и конституционного порядка. В результате реформы начальник Генерального штаба и другие высшие чины подпадут под юрисдикцию гражданского суда. Правительство намерено лишить неприкосновенности организаторов военного переворота 1980 г.

В поддержку пакета конституционных поправок высказался Мартин Шульц, лидер европейских социалистов, второй по количеству депутатов фракции в Европарламенте, посетивший Турцию накануне визита А. Меркель. Ожидается, что именно М. Шульц станет в 2012 г. председателем Европарламента. По его словам, «эти поправки на шаг приблизят Турцию к ЕС и европейским ценностям» [76].

Конституционная инициатива ПСР, как считают наблюдатели, обострит политическое противостояние в Турции. Председатель Высшего апелляционного суда уже назвал предлагаемую реформу неконституционной. Премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, со своей стороны, предупредил, что если проект реформы не наберет в парламенте необходимых голосов, то правительство вынесет его на всенародный референдум, который может состояться в июле. Финансовые рынки нервно отреагировали на появление проекта - трейдеры также опасаются возникновения нестабильности [77].

В заключение мы можем констатировать, что сегодня не лучшие времена для европейских амбиций Турции: Евросоюз устал от расширений, да и угроза краха Греции говорит не в пользу принятия Турции в ЕС. Однако премьер-министр Р. Эрдоган, многое поставивший на вступление в ЕС, нацелен на борьбу, и, судя по всему, его не останавливают препятствия. Вот что он сказал в своём интервью: «Но независимо от того, что они делают (Германия и Франция) и какого рода препятствия они ставят перед нами, мы будем терпеливо продолжать идти по этому пути. Конечно, этому может быть положен конец, если все страны-члены ЕС скажут: «Мы не принимаем Турцию». Но пока они этого не скажут, мы не остановимся» [78].

Примечания:

[1] Milliyet, 31.07.2009.

[2] 2004 Regular Report on Turkey’s progress towards accession. Brussels, 6.10.2004. sec. 1201, p. 3.

[3] 2004 Regular Report, p. 4.

[4] R. Erdoğan «AKP Iktidarının Acil Eylem Planı» 16 Kasım 2002. http:// belgenet.com

[5] Ali Usul. “From Euro-skepticism to euro-enthusiasm to euro-fatigue”// Secular and Islamic Politics in Turkey. Еd. U. Cizre. N.Y., 2008, p. 182.

[6] Тьерри де Монбриаль. Турецкий вопрос. «Россия в глобальной политике», №4, июль-август 2004. www.globalaffairs.ru

[7] 2004 Regular Report, p. 4.

[8] Today’s Zaman , 06.10.2009

[9] Address given by Romano Prodi on Turkey’s application for accession. Brussels, 6 October 2004. Fact Sheet, Text n 5680. http:// ena.lu

[10] ЕвропейскийСоюз: фактыикомментарии. Вып. 39, декабрь 2004 – февраль 2005. М., АЕВИС, 2005, с. 7.

[11] European Commission, Enlargement Newsletter 21 Dec. 2004, p. 6.

[12] Today’s Zaman, 14.03.2005.

[13] Turkey’s chief negotiator: Privileged partnership is an insult. Today’s Zaman, 08.10.2009

[14] Европейский Союз: факты и комментарии. Вып. 39, декабрь 2004 – февраль 2005. М., АЕВИС, 2005, с. 5

[15] Brussels European Council Presidency Conclusions 16238/1/04 Rev 1. Brussels, February 2005, p. 4-8.

[16] Европейский Союз: факты и комментарии. вып. 39, декабрь 2004 - февраль 2005, М.: АЕВИС, 2005. с. 6.

[17] См.: Turkey in Europe. Second Report of the Independent Commission on Turkey. September 2009. р. 8.

[18] См.: Turkey in Europe, p. 9.

[19] Тьерри де Монбриаль. Турецкий вопрос. «Россия в глобальной политике», №4, июль-август 2004.www.globalaffairs.ru.

[20] Независимая газета, 02.06.2008.

[21] Turkey’s chief negotiator: Privileged partnership is an insult. Today’s Zaman, 08.10.2009.

[22] См.: Turkey in Europe, p. 9.

[23] Sabah 08.10.2009.

[24] См.: Turkey in Europe, p. 10.

[25] 1999 Regular Report from the Commission on Turkey’s Progress towards Accession, http://europa.eu.int/comm/enlargement/report_10_99/pdf/en/turkey

[26] См. Meltem Müftüler-Bac.”Turkey’s Accession to the European Union:The Impact of the EU’s Internal Dynamics”// International Studies Perspectives, 2008, n. 9, p. 201–219

[27] www.euronews.net

[28] См.: Иоанна Богуславска-Каня, Позиция Европейского союза по вопросу о начале акцессионных переговоров с Турцией. «Европа», 2004, т. 4, № 3(12), с. 31-36.

[29] Ahmet Davutoğlu. Stratejik Derinlik: Türkiye’nin Uluslararası Konumu. İstanbul. Kure, 2001. s. 536.

[30] См.: Turkey in Europe, p. 11.

[31] Sabah, 20.05.2009.

[32] The Wall-Street Journal, 30.03.2010

[33] Ali Usul. “From Euro-skepticism to euro-enthusiasm to euro-fatigue”// Secular and Islamic Politics in Turkey/ed. U. Cizre. N.Y., 2008, p. 182.

[34] Z. Kütük, «Turkey and the European Union: The Simple Complexity»//Turkish Studies, Vol. 7, n. 2, June 2006 .p. 275-292.

[35] См.: Шлыков В.И. Эволюция партийной системы Турции в период Третьей Республики (1983-2007)//Турция на рубеже веков. М., 2008, с. 95-117; Шлыков В.И. Армия в жизни турецкого общества в начале 2000-х гг. // Турция накануне и после парламентских и президентских выборов 2007 г. М., 2008, с.54-90.

[36] «Conspiracy theories». The Economist, 19.01.2009.

[37] Нürriyet, 11.01.2010

[38] См.: Turkey in Europe, р. 14.

[39] Milliyet, 11.07.2006

[40] «Radikal», 15.01.2009.

[41] См.: Шлыков В.И. Эволюция партийной системы Турции в период Третьей Республики (1983-2007) // Турция на рубеже веков. М., 2008, с. 95-117.

[42] См.: Шлыков В.И. Армия в жизни турецкого общества в начале 2000-х гг. // Турция накануне и после парламентских и президентских выборов 2007 г. М., 2008, с.54-90.

[43] См.: Turkey in Europe. р. 16.

[44] См.: Turkey in Europe. р. 16.

[45] A. Usul. «Turkey-EU relations: the return of “high politics”. Today’s Zaman 06.10.2009.

[46] См.: «Turkey’s chief negotiator: “Privileged partnership” is an insult»-Today’s Zaman 08.10.2009.

[47] Ali Usul. “From Euro-skepticism to euro-enthusiasm to euro-fatigue”// Secular and Islamic Politics in Turkey/ed. U. Cizre. N.Y., 2008, p. 183.

[48] www.euronews.net. 29.01.2010

[49] John Redmond, “Turkey and the European Union: troubled European or European Trouble? ”International Affairs vol. 83, N2 (2007), p. 316.

[50] «Limanları açmazsınız Tam üyelik tehlikeye girer» – Hürriyet. 16.06.2006; «Müzakereler durur» - Hürriyet. 30.06.2006.

[51] 2006 Progress Report on Turkey, p. 6.

[52] Ali Usul. “From Euro-skepticism to euro-enthusiasm to euro-fatigue”// Secular and Islamic Politics in Turkey/ed. U. Cizre. N.Y., 2008, p. 184.

[53] Turkish Daily News, 28.11.2006.

[54] Milliyet, 30.11.2006.

[55] «Turkey’s chief negotiator: “Privileged partnership” is an insult». Today’s Zaman 08.10.2009.

[56] Today’s Zaman – 04.11.2009.

[57] «Turkey’s chief negotiator: “Privileged partnership” is an insult». Today’s Zaman 08.10.2009.

[58] Turkey in Europe. р. 20.

[59] Turkey in Europe. р.20.

[60] Turkey 2009 Progress Report, p.5.

[61] www.euronews.net. 29.01.2010

[62] Taha Akyol, «Asker, hukuk, değişim», Milliyet, 11.07.2009.

[63] Независимая газета, 05.04.2010

[64] The Wall-Street Journal, 30.03.2010

[65] Milliyet 20.01.2009.

[66] Today’s Zaman – 27.10.2009.

[67] Hürriyet, 07.01.2010

[68] Sabah, 30.03.2010

[69] Hürriyet, 10.01.2010

[70] Milliyet, 30.03.2010

[71] «Turkey’s chief negotiator: “Privileged partnership” is an insult». Today’s Zaman 08.10.2009.

[72] The Economist, 13.11.2009

[73] Today’s Zaman, 05.01.2010

[74] www.euronews.net 28.03.2010

[75] Zaman, 27.03.2010

[76] Независимая газета, 31.03.2010

[77] www.euronews.net 29.01.2010

Читайте также на нашем портале:

«Курдский вопрос в Турции: на пути к разрешению конфликта?» Павел Шлыков

«Поиск политического равновесия. Эволюция партийной системы Турции в период Третьей Республики (1983-2009)» Вячеслав Шлыков

«Радикальные исламисты Турции» Антон Разливаев

«Армия в жизни современного турецкого общества» Вячеслав Шлыков

«Турция: перспектива стать международным энергетическим узлом» Саргис Арутюнян

«Региональная неоднородность Турции: социально-экономический и политический аспекты» Наталья Ульченко

«Из-за пределов — в пределы. Турция в Европе» Каглар Кейдер

«Экономика Турции и ее соответствие критериям ЕС» Мария Савельева


Опубликовано на портале 21/06/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика