Согласно «графику» избирательного процесса, всеобщие парламентские выборы в Индии должны состояться весной 2014 г. Однако наблюдатели не исключают их досрочного проведения. В пользу этого свидетельствуют неустойчивость общей ситуации в стране, и в частности экономическое положение.
По оценкам экспертов, экономика Индии вступила в критический период. Согласно распространенному мнению, минимально допустимый, или «политически безопасный», уровень экономического роста для Индии составляет 7% в год. Падение темпов роста ниже данной отметки считается критическим, тогда как «политически желательные» показатели должны быть не менее 9%. Между тем замедление экономического роста, влияющее на положение групп общества с фиксированными доходами, приобретает в Индии уже систематический характер. Темпы роста упали до 5,5%, а к марту-апрелю 2014 г. прогнозируется их дальнейшее сокращение до 4,5%. Эти цифры рассматриваются как «катастрофические» для страны и для правящей коалиции.
Снижение темпов роста означает такие неблагоприятные явления, как рост безработицы и неполной занятости, недозагрузка промышленных мощностей. Особое недовольство и негативное отношение к правящему альянсу среди массовых слоев населения и нижней части среднего класса вызывает продолжающийся рост цен на товары массового спроса, а также на топливно-энергетические продукты (в частности, бензин). Замедление темпов роста наиболее отрицательно сказывается на положении молодежи, а это, как показал пример Египта и других арабских стран, мощный фактор дестабилизации социально-политической обстановки.
Общей социально-экономической неустойчивости в стране соответствует неопределенность как в основных политических формированиях – Индийском национальном конгрессе (ИНК) и «Бхаратия Джаната Парти» (БДП), – так и в региональных партиях. На данный момент все основные политические акторы опасаются досрочных выборов, которые еще больше увеличивают неопределенность политических перспектив.
Можно выделить следующие важные особенности сложившейся в Индии расстановки социально-политических сил, способные повлиять на итоги грядущих парламентских выборов.
Во-первых, в условиях замедления экономического роста способность премьер-министра Рахула Ганди мобилизовать основную часть многочисленного молодежного электората и тем самым решить исход выборов в пользу Индийского национального конгресса оказывается проблематичной.
Во-вторых, сложным остается положение в «Бхаратия джаната парти»: в партии сохраняются противоречия между различными группировками и лидерами. Ситуация осложняется тем, что на внутренние процессы в БДП фактически перестал влиять ее бывший руководитель и премьер-министр А.Б. Ваджпаи.
В-третьих, диверсификация партийно-политической системы Индии привела к «исчезновению» партии, способной в одиночку возглавить правительство, что делает коалиционную модель управления единственно возможной. В то же время практически все партнеры ИНК по коалиции находятся в состоянии внутреннего кризиса. Не лучше и положение в лагере потенциальных союзников БДП.
В-четвертых, внутренним кризисом охвачены партии так называемого третьего фронта (включая левых). В Индии деление на правых и левых проходит по отношению политических сил и к модернизации, и к федерализму, и к проблемам современной/традиционной культуры. Поэтому поведение данных политических сил труднопрогнозируемо, по крайней мере на ближайшую перспективу.
В-пятых, значительное дестабилизирующее влияние на ход политического процесса оказывает поведение отдельных лидеров, своими заявлениями и действиями дезориентирующих различные группы электората. Любая избирательная кампания в стране сопровождается обвинениями, которые носят, как правило, личный характер.
Основное соперничество, по мнению аналитиков, развернется между возглавляющим правящий альянс Индийским национальным конгрессом и главной силой оппозиции – «Бхаратия джаната парти». При этом даже суммарно обе партии располагают поддержкой менее 50% избирателей, что является отчетливо наметившимся трендом нынешнего этапа социально-политического развития Индии.
Выборы рассматриваются подавляющим количеством политических экспертов как противостояние Рахула Ганди (ИНК) и главного министра штата Гуджарат Нарендры Моди (БДП). Персонализированный характер противостояния еще больше осложняет прогноз «цифрового» исхода голосования и победы той или иной коалиции – во главе с БДП или под руководством ИНК.
Аналитики расходятся во мнении, кто из наиболее вероятных претендентов на пост премьер-министра страны способен добиться желаемого результата. Одни полагают, что Рахул Ганди пока не убедил общество в своей экономической дееспособности, тогда как его вероятный соперник из БДП, главный министр штата Гуджарат (переизбранный к тому же на третий срок) Нарендра Моди «преобразил» вверенную ему территорию, эффективно привлекая национальные и зарубежные инвестиции. (Темпы роста экономики штата порой доходили до 10%.) Другие эксперты, соглашаясь в принципе с такой оценкой, указывают, что Н. Моди крайне непопулярен среди избирателей-мусульман, что может ухудшить перспективы политического альянса во главе с БДП [1]. (Все это, однако, не означает, что избиратели-мусульмане автоматически проголосуют за ИНК.)
Трудность завоевания поддержки индийских избирателей на предстоящих выборах состоит в том, что сейчас – и это качественное изменение по сравнению с прошлым – массовое сознание, в том числе сознание социальных низов, ориентировано на экономический рост и развитие, занятость и относительно равномерное распределение национального дохода. Отсюда и необходимость роста экономики как минимум на 7% в год. Обеспечить такой показатель и для правительства, и для оппозиции проблематично. Ресурсы роста у страны, как признают индийские экономисты, весьма ограниченны. Вопрос «как обеспечить энергичный экономический рост?» становится, по сути дела, главной темой предстоящей избирательной кампании.
Помимо собственно экономических условий, на тонус индийского общества негативно влияет ухудшение условий международной торговли, которые приобретают особенно большое значение в контексте растущей открытости индийского хозяйственного комплекса по отношению к глобальным тенденциям. По мнению экспертов, пока без помощи государства индийская экономика не может соперничать с «авангардом» мирового хозяйства. Запад же во главе с США выступает за открытость индийской экономики. Отсюда разочарование бизнес-сообществ Индии и США результатами и перспективами совместной деятельности по «взаимному открытию рынков».
Занятость населения могла бы стать одним из важных факторов успеха Индийского национального конгресса (ИНК) на парламентских выборах 2014 г. В настоящее время старейшая партия страны может рассчитывать максимум на 25–26% голосов избирателей.
Выход из создавшегося сложного положения руководство ИНК, в первую очередь премьер-министр М. Сингх, видит, в частности, в активизации внешнеэкономических связей Индии. Это открывает дополнительные возможности расширения российско-индийского экономического сотрудничества. Однако прежде было бы целесообразно решить «методологические» проблемы внешнеэкономического взаимодействия двух стран. Их суть, как представляется, сводится к следующему.
Во-первых, российско-индийским внешнеэкономическим связям не хватает положительной инерции. Для восстановления управляемости необходимо: 1) вернуть государству стратегический/индикативный контроль над экспортными потоками в Индию; 2) разработать стратегию развития российско-индийских внешнеэкономических связей, поскольку концепт государственно-частного партнерства выглядит слишком общим, умозрительным построением, позволяющим предприятиям частного сектора игнорировать основные направления деятельности российского государства в отношении Индии.
Во-вторых, сохранение геополитического характера наших взаимоотношений с Индией предполагает необходимость четкого целеполагания, то есть формулирования политических ориентиров внешнеэкономической деятельности. Практика показывает, что только при взаимном товарообороте не ниже 17–18 млрд долл. конституируются экономические и социально-политические силы, заинтересованные в положительной инерции двусторонних отношений. Очевидный резерв здесь – стимулируемая государством активизация традиционных форм нашего сотрудничества (например, модернизация предприятий, построенных в Индии с помощью Советского Союза). Разумеется, результативность усилий на этом направлении будет в конечном счете зависеть от технико-технологического состояния отечественной экономики, поскольку любые модернизационные проекты в Индии в настоящее время осуществляются только после победы в соответствующих тендерах.
В-третьих, российско-индийским внешнеэкономическим связям крайне необходима широкая и содержательная диверсификация – с особым акцентом на отрасли, определяющие научно-технический прогресс. (Кстати, мировая экономическая история подтверждает роль торгово-экономических связей в модернизации «домашней» промышленности.) Индия заинтересована в получении модернизационных технологий – это тенденция в развитии всего современного сектора индийской экономики. Внедрение прорывных технологий/платформ рассматривается элитами Индии в широком политико-экономическом контексте – как толчок к развитию не только высокотехнологичных отраслей промышленности, но и всего научно-технического кластера производительных сил.
Изначально наши отношения с Индией строились как геополитический союз и внешнеэкономические связи развивались как его действенное дополнение. Минимальный политически необходимый объем двусторонних торгово-экономических и научно-технических связей между Россией и Индией составляет 20 млрд долл. Его нужно поддерживать, неспешно и обдуманно двигаясь дальше. Ориентироваться на объем внешнеэкономических связей Индии и Китая (74 млрд долл.), в котором велика доля пограничной торговли и обменов, едва ли реалистично.
Значительный потенциал роста имеют отношения в области атомной энергетики, несмотря на все трудности политического характера. Существенное значение при оценке масштабов этого сотрудничества в будущем имеет то обстоятельство, что две основные партии страны – ИНК и «Бхаратия джаната парти» (БДП) – недвусмысленно высказались в пользу активного развития «неклассических» источников энергии. Этому способствуют и активные урбанизационные процессы в Индии: к 2030 г., по оценкам экспертов, в стране будет не менее 60 городов-миллионеров (в настоящее время их уже более 30). Учитывая соотношение «цена–качество», можно констатировать высокую конкурентоспособность отечественной атомной промышленности (в частности, в сравнении с нашими традиционными соперниками в этой отрасли – Францией, США, Канадой и т.д.). Определенными ограничителями сотрудничества с Индией в данной области служат переполненность портфеля заказов российской атомной промышленности и сократившиеся мощности этого кластера в постсоветский период. Однако резервом усиления наших позиций на атомном рынке Индии способно стать форсированное развитие в России производства установок малой и средней мощности (для крупных городов) в кооперации с профильными индийскими фирмами.
Сотрудничество с Индией в области агротехники откроет России путь к достижениям индийской сельскохозяйственной науки, признанным во всем мире. Контакты в аграрной сфере будут содействовать широкому сотрудничеству между отдельными регионами наших стран, которое, к сожалению, находится в самом начале развития. Перспективным выглядит пилотный проект сотрудничества между «житницами» России и Индии: Ставропольским и Краснодарским краями с одной стороны, и штатами Пенджаб и Хариана – с другой. (Эти два небольших по территории штата, хозяйства в которых на 30% эффективнее, чем аналогичные хозяйственные единицы в штатах Среднего Запада США, на 2/3 наполняют зерновой фонд продовольственного назначения Индии.)
Мощным стимулятором роста российско-индийских торгово-экономических связей могло бы стать разблокирование транспортных магистралей, связывающих Россию и Индию. Речь в первую очередь идет о международном транспортном коридоре (МТК) «Север – Юг». Сердцевиной этого коридора неизменно выступает Иран. Поэтому для активизации российско-индийских внешнеэкономических связей необходимы переговоры в трехстороннемформате и соответствующие политические решения на высшем уровне в Индии, России и Иране.
Взаимодействие с Ираном в целях размораживания МТК «Север – Юг» может дать толчок к восстановлению забытой геометрии внешнеэкономических связей: «треугольников» Москва–Тегеран–Дели и Москва–Багдад–Дели, а также, возможно, более сложной фигуры Москва–Дели–экономический союз шиитских государств (Ирак, Иран, Сирия, Ливан).
От решения перечисленных задач будет зависеть динамика нашего финансового, инвестиционного и делового сотрудничества. Однако главным остается восстановление управляемости внешнеэкономических связей России и Индии. Экономика, подчеркивают в Дели, определяет геополитику.
Большое значение будут иметь расстановка социально-политических сил после грядущих выборов и общая внешнеполитическая ориентация Индии. Значимость этих факторов диктуется следующими обстоятельствами.
1. Многие эксперты, индийские и зарубежные, полагают, что после всеобщих выборов 2004 г., вернувших к власти ИНК, во внешней политике Индии идет медленная, но последовательная ревизия «курса Неру», которого придерживались предыдущие правительства, включая коалиционное во главе с А.Б. Ваджпаи (1998 – 2004) – жестким критиком первого премьер-министра страны и его курса. Смысл «курса Неру» во внешней политике, как известно, состоял в утверждении Индии как самостоятельного центра мирового развития.
2. Внешняя политика страны, утверждают критики нынешнего правительства, нуждается в четких концептуальных ориентирах и твердой политической воле для их достижения. По мнению этих критиков, у ИНК подобная последовательность отсутствует, поскольку происходят постоянные колебания «генеральной линии» в отношении важнейших международных событий, а равно и в отношении наиболее важных акторов мировой политики, включая Россию и Китай. В частности, осуждению подвергается «непоследовательное» поведение Индии в связи с сирийским кризисом (чрезмерная зависимость от позиции Саудовской Аравии). Нынешнюю власть упрекают также в неумелом ведении индийско-американских отношений, не усиливших положение Индии по отношению к Китаю. Нельзя исключить, что дискуссии по внешней политике могут стать одной из тем избирательной кампании. Другой темой, относящейся уже к сфере внешнеэкономических связей, может быть решение о закупке Индией французских истребителей «Рафаль» (созданных по проекту 1986 г.) и о возможном влиянии на эту сделку отношений лидера ИНК Сони Ганди и Карлы Бруни-Саркози, супруги бывшего президента Франции (подобная информация уже проникла в индийские масс-медиа).
3. Наблюдающие политическую жизнь Индии все чаще задают вопрос: кто (точнее: какой из государственных институтов) несет «персональную» ответственность за осуществление внешнеполитического курса страны? И это вопрос далеко не праздный. До 2004 г. данную функцию выполняли премьер-министры, своими установками направлявшие деятельность индийского МИДа. Внешнеполитическую деятельность жестко контролировали и Дж. Неру, и Индира Ганди, и А.Б. Ваджпаи. Однако, как представляется, после всеобщих выборов 2004 г. ситуация начинает меняться в силу обстоятельств, складывающихся на вершине «пирамиды» политической власти. Так, премьер-министр Манмохан Сингх, крупный экономист-практик, всецело отдает себя экономической политике (продолжению экономической реформы). Таким образом, во внешнеполитическом планировании создается некий вакуум. Некоторые индийские эксперты полагают, что этот вакуум заполняют две силы, в настоящее время оказывающие решающее влияние на внешнюю политику страны: лидер ИНК Соня Ганди со своим ближайшим окружением и верхушка внешнеполитического истеблишмента. Нередко в качестве «скрытой» силы упоминается индийская община в США, насчитывающая уже около 8 млн человек и имеющая разветвленные связи с индийской политической элитой. Можно предположить, что именно наличием нескольких влиятельных групп интересов объясняются нередкие колебания внешнеполитического курса страны, затрагивающие в том числе и индийско-российские отношения. Непоследовательность внешнеполитического курса подвергается систематической критике – как слева, так и справа. Поэтому представляется, что проблема возвращения страны к внятным внешнеполитическим ориентирам будет также звучать в ходе избирательной кампании.
В России внимательно наблюдают за эволюцией внешней политики Индии. Промежуточным итогом размышлений на данную тему стало появление в неофициальном дипломатическом обиходе термина «шероховатости», характеризующего текущее состояние двусторонних отношений. Если сравнивать положение двух сверхкрупных стран – Китая и Индии – в системе внешнеполитических приоритетов России, то наши отношения с Индией по-прежнему определяются как «стратегическое партнерство», а отношения с Китаем поставлены на ступеньку выше – в них присутствует начало «доверительности». Судя по всему, в Москве решили сделать небольшую паузу, во время которой отечественная дипломатия сможет профессионально оценить изменения во внешней политике Индии в части их содержания, качества и векторной направленности.
Возможны несколько вариантов формирования внешнеполитических перспектив Индии после всеобщих выборов.
Первый. У власти остается коалиция социально-политических сил во главе с ИНК, и премьер-министром страны, по логике вещей, становится Рахул Ганди. В этом случае продолжится сближение с США («стратегический диалог», как именуют данную линию во внешнеполитическом истеблишменте Индии), хотя оно дало стране мало конкретных положительных результатов, при этом насторожив Китай. При данном сценарии отношения между Индией и Россией не претерпят кардинальных изменений, сохраняя нынешние «шероховатости».
Второй. Правительство формирует коалиция во главе с «Бхаратия джаната парти». В этом случае (на сегодняшний день) наиболее вероятный кандидат на пост премьер-министра страны – главный министр штата Гуджарат Нарендра Моди. Тогда, можно предполагать, новое правительство использует внешнеполитическое наследие А.Б. Ваджпаи. Подобная линия, при всех возможных коррекциях, будет, видимо, ориентирована на восстановление роли Индии как самостоятельного «гравитационного поля» в мировой политике и в своих основных чертах будет совпадать с базовыми принципами «курса Неру». Этот курс, не исключено, потребует установления диалога с Китаем и Россией как важными элементами «уравнения сил» в мировой политике. Внешнеполитическая стратегия, которую осуществляло правительство А.Б. Ваджпаи, в 2000 – 2004 гг. встречала понимание в России. Что касается Китая – заинтересованный и доброжелательный диалог с ним, как отмечают некоторые аналитики в Индии, укрепит позиции страны в мировой политике.
Третий. Нельзя исключать, так сказать, спонтанный сценарий внешнеполитического поведения Индии. Речь идет о естественном сближении Индии, России и Китая ввиду долгосрочной заинтересованности этих стран в «постамериканском» урегулировании в Афганистане. В частности, стратегические интересы в афганском урегулировании и в налаживании социально-экономической ситуации в этой стране могут помочь Индии и России развивать отношения «привилегированного стратегического партнерства» посредством всестороннего учета интересов обеих сторон (за пределами двусторонних отношений) и без ненужных «шероховатостей».
Предложения по данной теме могли бы выглядеть следующим образом.
1. Необходимо развивать партнерские отношения со всеми основными политическими партиями Индии, включая БДП и «левых». При этом целесообразно задействовать ресурсы органов законодательной власти, прежде всего Совета Федерации и Государственной Думы. Такая практика позволит российским политикам лучше понять логику индийской политической жизни (в том числе ее внешнеполитическое измерение) и находиться в постоянном контакте с политической элитой Индии.
2. Совместно с индийской стороной следует начать разработку сценариев развития ситуации в Афганистане после 2014 г. – с возможной перспективой последующего участия Китая и других заинтересованных стран. Очевидно, что трудностей, связанных с эвакуацией иностранных сил, будет как минимум не меньше, чем у Советского Союза в конце 1980-х годов.
3. Уже сейчас целесообразно активизировать контакты между интеллектуалами двух стран (по линии академических и образовательных учреждений) в различных областях внешнеполитического знания, чтобы после предстоящих всеобщих выборов индийско-российские отношения могли бы вобрать в себя потенциал, по тем или иным причинам не задействованный в предыдущие годы.
Примечания:
[1] По неофициальным оценкам, мусульманское население Индии уже составляет 25%, тогда как официальная статистика понижает эту цифру до 17%.
Читайте также на нашем портале:
«Тихоокеанский вектор внешней политики России» Круглый стол ПИР-Центра
«Индия: на пути к глобальной державе» Феликс Юрлов
«Проблемы взаимного восприятия в отношениях Индии с государствами Центральной Азии» Елена Руденко
«Азиатские соперники» Ачин Ванаик
«К вопросу о ядерной доктрине Индии» Раджеш Басрур
«О пакистано-индийских отношениях» Сергей Каменев
«Индия и политическое равновесие» Cи Раджа Мохан
«Внешняя политика Индии и воздействие на нее внутренних факторов» Сергей Лунев
«Российско-индийские экономические отношения: тенденции, проблемы, перспективы» Андрей Володин
«Бизнес-сообщество Индии в стратегии национального экономического развития. Специфика индийского бизнеса» Наталья Скороходова