Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Россия и концепции Северной Европы

Версия для печати

Избранное в Рунете

Наталья Маркушина

Россия и концепции Северной Европы


Маркушина Наталья Юрьевна – кандидат исторических наук, докторант факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.


Россия и концепции Северной Европы

После распада Советского Союза в стратегии Москвы Север начал рассматриваться как важный и приоритетный регион, входивший на протяжении значительного времени в сферу ее непосредственных геополитических и геоэкономических интересов. Одной из составляющих успеха в северном векторе российской политики стало появление на международном интеллектуальном поле концептуального понятия «Новый Север Европы».

Значительные изменения, затронувшие политическую карту мира после распа­да Советского Союза, по-прежнему сохраняют свою актуальность. Ключевым оста­ется вопрос о геополитической принадлежности стран, бывших заложниками би­полярной системы, а также внешнеполитической стратегии России.

Россия искала свое место в мире и надежных партнеров. Поиски привели на Се­вер Европы. Во внешнеполитической стратегии Российской Федерации Север стал рассматриваться как важный и приоритетный регион, входивший на протяжении значительного времени в сферу ее непосредственных геополитических и геоэконо­мических интересов.

В 2006 г. в Обзоре внешней политики Российской Федерации, подготовленном МИД России, были зафиксированы итоги северной политики. Они гласили, что «отношения России со странами Северной Европы в целом имеют стабильный характер, хотя развиваются с различной степенью интенсивности» [1].

Одним из составляющих успеха в се­верном векторе российской поли­тики оказалась трансформация кон­цептуальных идей политики Северной Европы. Пропуском в достаточно зак­рытый Северный регион для России стало появление концептуального по­нятия «Новый Север Европы». Это был отход от геополитической концепции, согласно которой странами Северной Европы считались пять стран – Норвегия, Швеция, Финляндия, Дания и Ис­ландия.

Революционным предложением ста­ла идея советника Министерства инос­транных дел Финляндии Кари Моттола по-новому взглянуть на географический состав Северной Европы. Отныне этот геополитический регион, включал в себя, помимо традиционной пятерки стран, «новые государства» Балтии (Эс­тония, Латвия, Литва), Северо-Запад России, а также институционально Польшу и Северную Германию [2].

Представитель Копенгагенской школы, датс­кий исследователь Вэвер Оли, также указывал на необходимость включать в Северный регион не­зависимые государства Балтии, а также Северо-Запад России [3].

Подтверждения данной геополити­ческой трактовки можно встретить и у российских исследователей.

Так, Ю.Дерябин, соглашаясь с К.Моттолой, предлагает именовать регион «Новой Северной Европой» [4].

Изменения геополитического про­странства можно было назвать быстрым ответом на вызовы и угрозы современ­ных реалий, появившихся после распа­да СССР. Следует отметить и стратеги­ческий интерес северных стран к рас­ширению своей сферы влияния на страны Балтии.

В желании усилить свою роль на междуна­родной арене страны Северной Европы, по мне­нию российского исследователя К. Воронова, «получили страны Балтии в качестве своей пери­ферии, которая требует постоянной политиче­ской заботы и дипломатической поддержки, зна­чительной экономической помощи и потока ин­вестиций, гуманитарных поставок и т. д.» [5]

Нельзя сказать, что с подобной ро­лью готовы были смириться Эстония, Латвия и Литва.

Для Европы отождествление этих го­сударств с Севером было важно еще и потому, что наличие крепкой региональ­ной идентичности у прибалтийских и скандинавских стран, по мнению иссле­дователя К. Паулаускас, весьма спорноб. Но представители северных государств надеялись, что субрегиональные иден­тичности, как внутри скандинавских стран (например, северная идентич­ность), так и балтийских государств (как пример приводилось и лингвистическая близость Эстонии и Финляндии), по по­нятным геополитическим причинам сильнее и приведет к «новому» северному союзу. На повестке дня был главный вопрос – будет ли прилагательное «север­ная» указывать лишь на географические особенности феномена, или будет пред­полагать культурное, политическое и социальное измерения, в том числе и в области безопасности?

Странсформацией политики стран Северной Европы для России от­крывались двери «клуба по интересам». Такую региональную открытость можно было назвать европейской сенсацией, поскольку сами геополитические усло­вия долгое время диктовали северным странам обратное. Если строго подхо­дить к вопросу, то с географической и геополитической точки зрения боль­шинство стран из пятерки, бесспорно, принадлежат к Балтийскому региону. В то же самое время не вызывает сомне­ния, что они расположены в северной части Европы. Однако в XX столетии, три скандинавские страны – Дания, Норвегия и Швеция – склонялись пре­уменьшать значение Балтии и европей­ского компонента при определении сво­ей национальной идентификации.

Согласно мнению исследователя Уффе Остергард, «многие скандинавы, как социал-демок­раты, так либералы, чувствовали себя "скандина­вами", полагая, что их политическая культура, со­циальная структура и менталитет существенно отличаются от остальной части Европы. Признак подобного отношения – использование термина "Norden"(Скандинавия) вместо "Northern Europe"(Северная Европа)» [7].

Трансформация геополитических концепций была поистине новаторским событием, так как речь шла в том числе и об изменении достаточно сильной по­литической традиции, согласно которой регион Северной Европы внутренне был скреплен ощущением общей идентично­сти. В настоящее время на повестке дня стоит вопрос, от решения которого зави­сит, будут ли реализованы интересы и планы России на Севере. Вопрос следующий: пойдут ли традиционные Север­ные страны на создание единой конфе­дерации северных стран или будут пред­ставлены полностью независимыми на­циональными государствами, не связанными между собою особыми усло­виями?

Истоки подобных сомнений заложе­ны в исторической традиции, ко­торая по сей день оказывает влияние на появление ряда идей, посвященных со­юзу североевропейских государств.

Не следует забывать о Кальмарской унии, которая объединяла Данию, Шве­цию, Финляндию, Норвегию, Исландию с 1397-1523 гг. [8] Важно и то, что Дания, Литва и Швеция были независимыми государствами в Средние века и Новое время, в то время как Норвегия, Фин­ляндия и Латвия всю свою историю бо­ролись за национальную идентичность и независимость. К настоящему време­ни лишь Дания и Швеция могут похвас­таться устойчивой историей государ­ственности. Норвегия, Финляндия и Исландия, к примеру, окончательно об­рели независимость лишь в первой по­ловине XX в. Тем не менее пятерке стран удалось договориться о сотрудничестве и создать в 1952 г. Северный совет.

Несомненно, Кальмарская уния и Северный совет оказали влияние на формирование политических, экономи­ческих и социокультурных аспектов со­трудничества с долгосрочными перспек­тивами. Этому способствовало и особое геополитическое положение стран в се­верной части Европейского континента, которое предопределило историческую изолированность их от основных как европейских, так и общемировых логи­стических и транспортных коридоров. Обширные водные бассейны: Балтийс­кое море, омывающее Скандинавский полуостров с юга и востока, Баренцево море и Северный Ледовитый океан, со­здающие с севера практически непробиваемую ледяную защиту с узкими, подконтрольными Норвегии морскими транспортными коридорами для прохо­да судов в российские незамерзающие порты Мурманск и Архангельск, а так­же Норвежское и Северное моря с запа­да еще более закрепляют геополитичес­кую изолированность. Все это не могло не повлиять на формирование концеп­ции «Северного единства» и «Северной общности» [9].

Если говорить о периоде до Второй мировой войны, то концепция «Север­ная общность» ассоциировалась, в пер­вую очередь, со стремлением к нейтра­литету. Но если в Первую мировую вой­ну эту тактику удавалось сохранить, то во Вторую мировую войну эта стратегия не сработала и привела страны к разоб­щению во внешней политике.

Геополитическое положение Фин­ляндии было использовано Германией в качестве плацдарма против СССР.

Швеции удалось сохранить лишь ви­димость формального нейтралитета. При этом во время войны Швеция и Гер­мания поддерживали экономическое сотрудничество, в частности в области поставки железной руды. Для Германии это внешнеэкономическое направление носило стратегический характер.

9 апреля 1940 г. была оккупирована Дания, хотя военных действий как тако­вых на территории страны не было. Та же судьба постигла Норвегию 9-10 июня 1940 г.

Но именно в годы Второй мировой войны начинает отсчет идея северного регионализма.

Согласно исследователю О.В.Зарецкой, можно назвать следующие причи­ны зарождения указанной концепции:

· рост стратегической роли арктических территорий;

· крах предвоенной политической стратегии;

· усиление мировой экспансии США;

· появление необходимости разработки новой внешнеполитической линии, связанной с положением между двумя супердержавами [10].

После поражения Германии север­ные страны, по их мнению, оказались перед советской угрозой. Однако про­гнозы не оправдались, и ситуация в ре­гионе осталась спокойной, хотя страны Северной Европы и должны были отка­заться от создания Северного альянса, который защищал бы их интересы при условии общего нейтралитета [10].

Зависимость от ситуации извне де­лала невозможным альянс на том этапе, хотя и началось политическое и эконо­мическое сближение. Только Финлян­дия, даже сохранив политическую неза­висимость, во многом попала в сферу влияния СССР. Швеция, несмотря на хоть и относительную, но близость рос­сийских границ, тем не менее сохраня­ла свой нейтралитет и неявную антисо­ветскую политику [11]. Норвегия избави­лась от немецкой оккупации и до вступ­ления в НАТО ничем не выделялась на международной арене [8].

Всложной послевоенной междуна­родной обстановке перед государ­ствами Северной Европы все-таки не мог не встать вопрос: на каких путях ис­кать наилучшие гарантии обеспечения национальной безопасности, как не до­пустить втягивания всего региона в сфе­ру сложных конфликтов.

Послевоенные противоборствующие тенденции в политическом мышлении, в практической политике наглядно по­казывают принципиальные различия внешнеполитической ориентации се­верных стран.

Общие интересы, культура, экономи­ка и современные средства коммуника­ции по-прежнему связывали Север Ев­ропы прочнее, чем когда бы то ни было, но и привели к возникновению новых вопросов.

Экономическую и социополитическую жизнь северных стран объединяет стремление к всеобщему благосостоя­нию и введению в жизнь североевропей­ской модели [12].

Можно было также утверждать, что постепенно формируется принцип ло­яльной взаимозависимости стран, осно­ванной на демократических принципах.

Политической послевоенной победой США можно было считать присоедине­ние к блоку НАТО трех из пяти стран. В основу внешнеполитических концепций Норвегии, Дании и Исландии лег атлан­тический тезис о том, что только тесное военно-политическое сотрудничество с ведущими державами Запада на блоко­вой основе способно гарантировать бе­зопасность этих стран. В 1949 г. Норве­гия, Дания и Исландия стали членами НАТО.

Швеция проводила политику нейт­ралитета. Сложнее ситуация обстояла с Финляндией. Многие исследователи склонны причислять Финляндию к ней­тральным государствам, тем не менее необходимо отметить, что в годы проти­востояния НАТО и ОВД та придержива­лась скорее просоветской направленно­сти своей внешнеполитической доктри­ны, что оказалось отраженным в подпи­сании Договора о дружбе, а также про­ведении линии Паасикиви-Кекконена [13].

В послевоенный период формирует­ся концепция «Северного сотрудниче­ства». 23 марта 1962 г. было подписано Хельсинское соглашение о сотрудниче­стве между Данией, Финляндией, Ис­ландией, Норвегией и Швецией. Главной целью провозглашалась некая унифика­ция в различных формах взаимодей­ствия стран. Сами страны Северной Ев­ропы назвали Хельсинское соглашение «политическим манифестом, программ­ным заявлением стран Севера» [14].

Все это демонстрировало, что стра­ны понимают свою геополитическую взаимозависимость, несмотря на разные векторы внешней политики. Это привело к появлению на Севере Европы теории северного баланса, которая дава­ла надежду на перспективы тесного со­трудничества государств, поскольку столь разная внешнеполитическая ори­ентация позволяла им уравновешивать друг друга.

Прекращение существования Со­ветского Союза привело к измене­нию рамок многих геополитических ре­гионов. Северная Европа как район, на­ходившийся, по сути, в зоне стратеги­ческого интереса сразу двух полюсов, должен был отреагировать на новую ре­альность, что не могло не отразиться на вопросах безопасности и концептуаль­ном обосновании стратегии региона.

После распада СССР идея баланса сохранялась, хотя северные государства понимали, что нужно было менять ее содержание. Расширение ЕС в Северной Европе и вхождение в его состав Фин­ляндии и Швеции (1995 г.) ввели вопрос о новой концепции приграничного и ре­гионального сотрудничества в сферу компетенции ЕС [15]. Хотя по-прежнему сохранялась суть равновесия. Если Ис­ландия, Норвегия, Дания достаточно долгое время входят в систему Северо­атлантического блока с его взглядами на вопросы европейской безопасности, то Швеция, даже вступив в Европейский союз, продолжает придерживаться ней­тральной позиции по ключевым вопро­сам безопасности, а Финляндия вновь избрала путь сотрудничества с Россией через идею «Северного измерения».

Само вступление в Европейский союз для Финляндии было, с одной сто­роны, и ожидаемым событием, а с дру­гой – финское правительство ожидало встретить и ряд европейских вызовов.

По словам профессора Е.Антола, Финляндия вступила в ЕС, поглощенного процессом одно­временного «углубления» и «расширения» [15].

Подобная ситуация открывала перед страной две возможности: остаться пе­риферийным государством на обочине огромного образования либо сыграть на яркой инициативе, которая бы сделала ее центром европейского проекта. Не­удивительно, что страна очень быстро определилась с выбором и партнерами. Финляндия хотела повторить успех 70-х годов XX в., когда Хельсинки стали площадкой для Совещания по безопас­ности и сотрудничеству в Европе.

Лидеры двух блоков предпочитали встречать­ся в Хельсинки или Рейкьявике, дабы обсудить разоружение, контроль над вооружениями или создание атмосферы доверия между СССР и США.

Финляндия решила вновь свести две величины, на этот раз Российскую Фе­дерацию и ЕС. Вспомнили и понятие «измерение», которое появилось в дипло­матическом обороте, как раз в момент сложного процесса формирования СБСЕ/ОБСЕ (конец 80-х годов ХХ в.). На первый план выходило понятие «челове­ческое измерение», которое базирова­лось на основных общечеловеческих ценностях [16].

В 1994 г. эта позиция обрела более четкие очертания в предложенной идее премьер-министра Эско Ахо и министра иностранных дел Хейки Хависто. Они стали использовать термин «северное измерение», который обозначал универ­сальные северные ценности: «обще­ственное благосостояние, равенство, открытость и жесткое экологическое регулирование» [17].

После вступления в ЕС эта идея трансформировалась уже в полноцен­ный проект, став «Северным измерени­ем ЕС». Важным элементом «Северного измерения» было и то, что геополитиче­ски он подводил концепцию «Северного баланса» к более открытой форме со­трудничества в рамках региона «Нового Севера». Важным поворотом в проекте «Северное измерение» стало подписание рамочного документа и политической декларации (24 ноября 2006 г., Хельсинки [18]) представителями России и Евро­пейского союза. Документ вступил в силу 1 января 2007 г. В обновленной кон­цепции «Северного измерения» предпо­лагалось равное партнерство между Рос­сией, Норвегией и Исландией, Европей­ским союзом, в который также входят Швеция, Финляндия, Польша и страны Балтии.

Несомненно, что рассмотренные кон­цепции культивируют идеи Север­ной Европы как региона, открытого для перспективного сотрудничества с Росси­ей. Однако следует говорить и об интег­рационных идеях для традиционной «се­верной пятерки» как альтернативном пути Северной Европы.

В книге «Объединенная федерация северных стран» профессор Гуннар Веттерберг предлага­ет возродить Кальмарскую унию. Он говорит о том, что союз государств должен быть постро­ен по модели Швейцарии с общей политикой по вопросам внешней политики, безопасности и эко­номики [19].

Возможно, идея не совсем утопична.

Центр Oxford Research провел социологи­ческие исследования, посвященные северному сотрудничеству:

· 78% жителей северных стран относятся по­зитивно либо очень позитивно к политическому сотрудничеству своих государств.

· 56% выступают за углубление сотрудниче­ства [20].

Надо признать, что это не единствен­ные попытки предложить интеграцион­ную теорию. Сам профессор Веттерберг признает, что на идею Северной федера­ции его вдохновил в том числе и доклад 2009 г. о североевропейском сотрудниче­стве в области обороны и внешней по­литики Турвала Столтенберга [19].

Бывший министр иностранных дел предложил проект тесного сотрудничества между Норвегией, Швецией, Фин­ляндией, Данией и Исландией в 13 обо­ронных областях, среди которых были названы и создание морских сил реагирования [21], и мониторинг воздушного пространства Исландии, и морей реги­она, а также создание объединенной морской береговой охраны и использо­вание военных сил для иностранных операций [19].

Возвращаясь к концепции «Северно­го баланса», можно говорить, что с неко­торыми нюансами данная концепция сохраняет свою актуальность и сегодня. Окончание противостояния между Вос­током и Западом поставило перед евро­пейскими государствами вопрос опреде­ления национальных интересов, кото­рые осложнялись противоречивым харак­тером взаимоотношений большинства европейских стран между собой, а так­же стремлением США доминировать в обновленном политическом простран­стве Европы.

Однако анализ собственного потен­циала в последнее время и несовпадение с позицией по вопросам безопасности с США привели европейские страны к по­искам собственного пути, который сво­дится к необходимости выступать в ми­ровой политике единым фронтом. При этом северные страны превращаются в действующего актора международных отношений, и в этом им может помочь концепция «Новый Север».

Концепция «Новый Север» прези­дента Исландии Олафура Гримссона впервые была представлена в 2003 г. По мнению России, именно она включа­ет в себя необходимые составляющие, которые помогли бы Российской Феде­рации (при активной поддержке идеи) занять лидирующие позиции на Евро­пейском Севере. В свою очередь, через северное сотрудничество Россия может сделать серьезную заявку на международной арене. Концепция закрепляла также и идеи понятия «Новый Север Ев­ропы». В целом концепцию можно све­сти к трем основным моментам:

- во-первых, сотрудничеству в рам­ках сети северных региональных орга­низаций (Северный совет, Арктический совет, Совет министров северных стран, Совет Баренцева/Евро-Арктического региона, Совет государств Балтийского моря и т. д.);

- во-вторых, поиску общих ценно­стей, в том числе и принятие основ «мяг­кой» безопасности в рамках междуна­родного сотрудничества;

- в-третьих, региональному взаи­модействию с участием российского Се­веро-Западного региона при проведе­нии политики «Северного измерения».

Концепцию отличает достаточно вы­сокая степень реализма для претворения ее в жизнь. Неудивительно, что на ее по­чве рождаются новые идеи, правда, не носящие столь практического характера.

В работе профессора Лоуренса Сми­та «Новый Север. Мир в 2050 году» гово­рится о том, что в новых геополитичес­ких концепциях мировое лидерство бу­дет закреплено за странами «Новый Север», который будет представлен Со­единенными Штатами Америки, Кана­дой, Исландией, Гренландией (Данией), Норвегией, Швецией, Финляндией и Россией. Как аналог идей Хэлфорда Джона Макиндера heartland и Николаса Спайкмена, Лоуренс Смит предлагает новый «Северный Рим» (Northern Rim или NORC countries – NORCs) [22]. «Северный Рим» будет базироваться на четырех гло­бальных силах.

1. Первая глобальная сила – демогра­фия, которая по существу означает подъемы и спады, а также движения различных групп населения внутри че­ловеческой расы. Именно на Севере воз­можен демографический сдвиг в проти­вовес Востоку, где уже и сейчас живет большая часть населения мира.

2. Вторая глобальная сила – природ­ные ресурсы, богато представленные именно на северных территориях.

3. Третья глобальная сила – глобали­зация. «Большое слово», которое, по мне­нию автора, охватывает многие вещи, в том числе все возрастающая мировая торговля и потоки капиталов, но также имеющая политическое, культурное и идеологическое измерения.

4. Четвертая глобальная сила – кли­матические изменения. С изменением климата (потепление) Северный мор­ской путь станет более доступным для всех стран без исключения [22]. В резуль­тате таяния льдов на Севере будут до­ступны полезные ископаемые (в основ­ном энергетические ресурсы).

Таким образом, возвращаясь к концепции Гримссона «Новый Север», можно го­ворить о ней как о стратегии северных стран на международной арене, которая вклю­чает ключевые вопросы северной политики. Концепция «Новый Север» может по­мочь России реализовать свои интересы в регионе. Но помимо этого она завершает на современном этапе трансформацию концепций, на которых основывается поли­тика североевропейских стран и переход от узкой внутренней интеграции к более открытому с участием России геополитическому пространству.


Примечания:

[1] Обзор внешней политики Российской Федерации. www.mid.ru

[2] Mottola K. Security in Northern Europe – Combining and Reinforcing National, Regional and Wider European Policies // Visions of European Security – Focal Point Sweden and Northern Europe. Olof Palme International Center, 1996. Р. 56.

[3] Waever O. Nordic Nostalgia: Northern Europe after the Could War // International Affairs. 1992. Vol. 68. P. 96

[4] Северная Европа регион нового развития / под ред. Ю.С. Дерябина, Н.М. Антюшиной. М.: Весь мир, 2008. С. 10.

[5] Воронов К. Россия в Североатлантическом регионе: цена сближения // Международ­ная экономика и международные отношения. 1997. № 7. С. 32.

[6] Paulauskas K. Security Dimension of Northern Europe after the Double Enlargement // Baltic Defence Rewiew. 2004. № 11. Vol. 1. P. 107.

[7] Ostergard U. The Geopolitics of Nordic Identity – from Composite Statesl to Nation States // The Cultural Construction of Norden. Oslo – Stockholm – Copenhagen – Oxford – Boston: Scandinavian University Press. P. 1.

[8] КанА.С. История скандинавских стран. М., 1980. С. 41, 125.

[9] Комиссаров Ю. Безопасность и сотрудничество: опыт европейского севера. М., 1989. С. 128.

[10] Зарецкая О.В. Зарождение политики северного регионализма в годы Второй мировой войны // Война в Арктике (1939-1945) / под. ред. М. Н. Супрун. Архангельск: Поморский госуниверситет, 2001. С. 86, 87.

[11] Николаенко Д.В. Социокультурные миры // Пространственно-временная динамика внешних буферных зон. Т. 2. М., 1998. С. 3213.

[12] Антюшина Н.М. Факторы, принципы и предпосылки североевропейской модели // Арктическая идея. 2009, апрель. С. 46-47.

[13] Койвисто М. Вехи пути: взгляд на внешнюю политику Финляндии. М., 1987. С. 10.

[14] Воронков Л. Страны Северной Европы, «Северное измерение» и Россия // Аналитические записки. Вып. 1(41). 2009. Февр. С. 4.

[15] Antola E. The presence of the European Union in the North // Haukkala H.(ed.). Dynamic aspects of the Northern Dimension.Turku: Jean Monnet Unit University of Finland, 1999. P. 120, 2.

[16] Россия в «Северном измерении». Интервью главного редактора журнала «Обозреватель-Observer» с Юрием Дерябиным, Чрезвычайным и Полномочным Послом РФ, Руководителем Центра Северной Европы Института Европы РАН // Обозреватель-Observer. 2000. № 9.

[17] Воронов К. «Северное измерение»: затянувшийся дебют // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 2. С. 77.

[18] Устинов Н. Северное измерение Европы и России. http://www.rosbalt.ru/2007/05/08/295600.html

[19] Wetterberg G. The United Nordic Federation. Denmark, 2010. P. 16-17, 37-38.

[20] Объединенная федерация северных стран // Совет министров северных стран.

[21] Конышев В., Сергунин А. Арктическое направление внешней политики России. Проблемы и перспективы // Обозреватель-Observer № 3. 2011. С. 18.

[22] Smith L.C. The New North. The world in 2050. London, 2010. P. 6-7,9, 13, 17, 21.


Обозреватель – Observer, №7 (258), 2011

Читайте также на нашем портале:

«Перспективы отношений между Россией и Европейским союзом» Николай Кавешников

«Россия - Германия: инвестиционные и торговые связи» Алексей Кузнецов

«Россия и Европейский союз: тенденции экономических отношений» Николай Кавешников

«Какая Европа нужна России? Возможно ли обрести Святой Грааль и не получить в нагрузку McDonalds?» Андрей Окара

«Можно ли отделить экономику от политики в отношениях России с прибалтийскими странами?» Михаил Демурин

«Арктика: перспективы развития» РИСИ

«Внешняя политика России: от частных интересов к общенациональной платформе» Михаил Демурин

«Является ли Россия частью Европы?» Наталия Нарочницкая

«Место России в мире: Европа или Евразия?» Андрей Андреев

«Россия и Германия: ключи к пониманию» Наталья Тоганова

«Геополитика в России как научная дисциплина: проблемы и тенденции эволюции» Эдуард Соловьев

«Россия и Евросоюз: неоднозначные итоги уходящего года » Петр Яковлев

«Значение северных и арктических регионов в новых геоэкономических условиях развития России» Владимир Селин, Елена Башмакова

«Россия и Европа сквозь призму институциональных различий» Татьяна Логинова

«Роль Балтийского региона в сотрудничестве Россия-Евросоюз» Тамара Кочегарова

«Россия глазами Европы» Дитер Гро

«Интересы и ценности в отношениях между Россией и Европейским союзом» Петр Яковлев


Опубликовано на портале 03/11/2011



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика