Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Откуда и куда идет Россия?

Версия для печати

Перевод с французского специально для портала «Перспективы»

Жан-Пьер Арриньон

Откуда и куда идет Россия?


Арриньон Жан-Пьер (Arrignon, Jean-Pierre) – французский историк, медиевист, специалист по современной России, почетный профессор, вице-президент Института стратегических исследований (Париж), почетный доктор Ярославского государственного университета.


Откуда и куда идет Россия?

Россия, говоря словами византолога Поля Лемерля, – «цивилизация наследников». После периода пребывания в «вакууме», вызванном крахом коммунизма, она обратилась к своему прошлому, своей культуре, своей истории и объединилась вокруг идеи восстановления своего былого величия, что столь удачно сумел использовать президент В.В. Путин. Сегодня большинство россиян верит в будущее своей страны в социальном, экономическом, культурном и военном планах.

Интервью журналу «La Nouvelle Revue d’Histoire» («Новый исторический журнал»)

Arrignon Jean-Pierre. D’où vient et où va la Russie? // La Nouvelle Revue d’Histoire. – P. 2015. – №77 (Mars-Avril). –

Mode of access: http://blogjparrignon.net/asc2i/dou-vient-la-russie-et-ou-va-la-russie-la-nouvelle-revue-dhistoire-n-77-mars-avril-2015/

Перевод публикуется с разрешения автора

La Nouvelle Revue d’Histoire (далее NRH): Что вы, как известный медиевист, думаете о споре России с Украиной на тему того, кто является преемником Киевской Руси?

Жан-Пьер Арриньон: Дискуссию о Киевской Руси вели два крупных историка: со стороны России В.О. Ключевский (1841-1911), со стороны Украины М.С. Грушевский (1866-1934). По мнению первого, естественным продолжением Киевской Руси являлась Российская империя, в то время как второй видел в Киевской Руси те этнические элементы, из которых впоследствии сложилась Украина. Это этницистская теория исторического процесса. Столкновение двух этих концепций наделало немало шуму в 1918-1920 гг., когда составлялись мирные договоры Первой мировой войны. Об этом свидетельствует опубликованная в 1920 г. в Риме книга князя А.М. Волконского «Историческая правда и украинофильская пропаганда», которая вскоре будет переиздана (в переводе на французский язык. – Ред.). Для меня очевидно, что слово «Украина» не фигурирует в «Повести временных лет» и впервые упоминается лишь в конце XII в. в качестве чисто географического понятия, обозначающего пограничное пространство между двумя государствами. Так что наследие Киевской Руси перешло к Великому княжеству Московскому вместе с передачей ему из Киева Владимирской иконы Божией Матери!

NRH: Существует ли разделение на Россию лесов и Россию, обращенную к бескрайним просторам евразийских степей? И каким образом понимать эту двойственность?

Жан-Пьер Арриньон: Противопоставление лесов и степей часто встречается в средневековых русских былинах. Для авторов этих народных песен-сказаний лес всегда был защитником и кормильцем, в то время как степи являлись источником постоянных опасностей. Художник В.М. Васнецов прекрасно передал этот контраст в картине «Богатыри». Поэтому с распадом Киевской Руси ее население частично мигрировало на север, пересекло Залесские земли, прошло леса и обосновалось в своего рода русском аналоге Междуречья, построив там крупные города Золотого кольца: Владимир, Суздаль, Ростов Великий.

NRH: Каким образом, в контексте многовековой истории, надо оценивать антагонизм России и Польши?

Жан-Пьер Арриньон: Корни русско-польского антагонизма уходят глубоко в прошлое. Начиная с X в. западные славяне (поляки) и восточные славяне оказываются в двух разных культурных пространствах.

Польша включается в латино-романский мир. Польский князь Мешко I заключает брак с чешской княгиней Дубравкой и в 966 г. принимает христианство по латинскому обряду. А Киевская Русь в 988 г., с крещением великого князя Владимира и его женитьбой на царевне Анне Багрянородной, становится частью византийской ойкумены. Продвижение христианства (западного) на восток продолжается с подписанием в 1385 г. Кревской унии, в результате чего к романскому пространству присоединяется Литва. В 1569 г. подписывается Люблинская уния, возникает Речь Посполитая, и Польша аннексирует земли (нынешней) Украины до Днепра. Брестская церковная уния (1596 г.) кладет начало созданию униатской церкви, чем переводит православную церковь на польской территории под начало католичества. Пик российско-польского противостояния, без сомнения, приходится на Смутное время в русской истории (1598-1613 гг.), когда московский трон занимают поляки, известные как Лжедмитрий I и Лжедмитрий II.

Реванш Россия возьмет в XVIII в., а именно в 1772, 1793 и 1795 гг., когда произойдут разделы Польши. В 1918 г. польское государство возродится, однако уже 1 сентября 1939 г. его оккупируют нацисты. Вторая мировая война оставила тяжелое наследие в российско-польских отношениях. Это Катынь – расстрел польских солдат и офицеров весной 1940 г. в Катынском лесу сотрудниками НКВД. Это также восстание в варшавском гетто против нацистских оккупантов в августе-октябре 1944 г., которое Красная армия, не предприняв наступления, позволила нацистам жестоко подавить. 11 января 1945 г. Красная армия входит в Варшаву. А в 1952 г. Польша становится страной народной демократии, которая прекратит существование в 1989 г. совместными усилиями гданьского рабочего, лидера профсоюза «Солидарность» Леха Валенсы и Кароля Войтылы – Папы Римского Иоанна Павла II. Наконец, присоединившись в 1999 г. к НАТО, Польша занимает место в западном лагере и тем облегчает себе вступление в Евросоюз. Между ней и Россией по-прежнему клубок серьезных разногласий. Но тем похвальнее усилия бывшего премьер-министра Польши Дональда Туска и президента России Владимира Путина, попытавшихся открыть новую конструктивную страницу в отношениях двух стран. В этой связи назначение Дональда Туска на пост председателя Европейского совета является для России положительным фактом.

NRH: Владимир Берелович назвал XIX в. «великим русским веком», хотя, согласно доминирующему клише, Россия в то время представляла собой страну отсталую и реакционную. Какова ваша точка зрения на столь контрастные оценки?

Жан-Пьер Арриньон: Для России XIX столетие было, без сомнения, великим. Оно началось с рождения величайшего русского поэта А.С. Пушкина (1799-1837) и вступления на трон императора Александра I (годы царствования: 1801-1825), а завершилось правлением Александра III (1881-1894), смерть которого многие современники восприняли как конец самой России. Победа над Наполеоном в 1812 г. сделала Россию гарантом европейского порядка. Этим положением российские императоры пользовались в том числе и для того, чтобы закрепиться на Шелковом пути, пока не разразилась Крымская война 1853-1856 гг., положившая конец экспансии Российской империи. С экономической точки зрения XIX в. был периодом бурного развития, строительства железных дорог, модернизации, на проведение которой российское правительство брало займы (в 1882 и 1907 г.). В социальном плане ключевым событием стала отмена в 1861 г. крепостного права. Рост могущества Российской империи вызвал опасения у центральных держав ‒ Германии и Австрии, которые стали строить планы оборонительной войны против русских. Перед лицом этой угрозы Российская империя сблизилась с Французской Республикой, был заключен первый русско-французский союз (1891-1893 гг.). Наконец, что касается культуры, в XIX в. (а именно к 1818 г.) Н.М. Карамзин написал первые 8 томов «Истории государства Российского», возникли многочисленные научные общества. Взлет в литературе, начавшийся с А.С. Пушкина, который задал тон всему литературному творчеству того времени, продолжили такие имена мирового масштаба, как М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, Ф.М. Достоевский, И.С. Тургенев и другие. И конечно же, нельзя забывать о музыкальном искусстве, в котором блистали М.А. Балакирев, М.П. Мусоргский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков и многие другие. Владимир Берелович, бесспорно, прав в своем утверждении, а его работа демонстрирует, что история как научная дисциплина находится в постоянном развитии.

NRH: По-прежнему ли актуально для политической и идеологической ситуации в России возникшее в XIX в. противостояние западников и славянофилов?

Жан-Пьер Арриньон: Это противостояние двух течений полностью не исчезло и сохраняет определенную значимость. Сегодня, в период строительства России Владимира Путина, продолжаются споры между теми, кто стремится открыть страну европейскому влиянию, и теми, кто больше настроен на создание Евразийского союза. Тем не менее президент России четко обозначил свой курс: «наши приоритеты – дальнейшее совершенствование институтов демократии и открытой экономики, ускоренное внутреннее развитие с учетом всех позитивных современных тенденций в мире и консолидация общества на основе традиционных ценностей и патриотизма» [1]. «Нужно вести диалог… о необходимости формирования единого пространства экономического, гуманитарного сотрудничества, простирающегося от Атлантики до Тихого океана» [2]. Тем самым, по-видимому, снимается противоречие между западниками и славянофилами.

NRH: В чем состоит особый взгляд на мир, свойственный русской литературе от Достоевского и Толстого до Солженицына?

Жан-Пьер Арриньон: Русская литература действительно обладает особыми чертами. С одной стороны, это произведения, рисующие масштабные исторические фрески, как, например, «Война и мир» (1869 г.) или «Анна Каренина» (1877 г.) Л.Н. Толстого. Вместе с тем для русской литературы характерен страстный метафизический поиск, и здесь непревзойденным мастером, бесспорно, является Ф.М. Достоевский, автор «Преступления и наказания» (1866 г.), «Идиота» (1868 г.), «Братьев Карамазовых» (1880 г.); в этом ряду можно назвать и роман Толстого «Воскресение» (1899 г.). В свою очередь, А.И. Солженицын в «Одном дне Ивана Денисовича» (1962 г.) и «Архипелаге ГУЛАГ» (1973 г.) открыл нам целый пласт советской реальности – концентрационные лагеря. Русская литература принадлежит к социальному и политическому реализму, но одновременно, и в этом ее особенность, находится в постоянном искании свободы воли и Бога. Для многих российских писателей, для всех самых выдающихся из них, земное общество есть только ступень на пути человечества к Небесному Иерусалиму, и существование общества имеет смысл лишь в контексте поиска трансцендентного, в контексте стремления к божественному началу. В этом смысле создание романа для русского писателя сродни написанию иконы.

NRH: Как вы трактуете «возвращение» традиционной России после 70 лет государственного строя, который пытался ее искоренить?

Жан-Пьер Арриньон: Россия, говоря словами византолога Поля Лемерля, – это «цивилизация наследников». Ее сущность настолько прочно связана с силуэтами ее церквей, языком, особенностями богослужения, что 70 лет коммунистического режима канули в лету, подобно тому, как византийское иконоборчество (730-843 гг.), длившееся немного дольше, исчезло из Восточной Римской империи с возвращением икон. Как и следовало ожидать, после периода пребывания в «вакууме», вызванном крахом коммунизма, Россия обратилась к своему прошлому, своей культуре, своей истории и объединилась вокруг идеи восстановления своего былого величия, чем столь удачно сумел воспользоваться президент В.В. Путин. Сегодня большинство россиян верит в будущее своей страны в социальном, экономическом, культурном и военном планах. И западные санкции сыграли немалую роль в осознании российскими гражданами этого факта. Русские готовы прилагать серьезные усилия во имя своего будущего. Они сознают, что их судьба находится прежде всего в их собственных руках. И они не будут жаловаться на судьбу и причитать, они сплотятся и дадут отпор! Это совсем иной менталитет.

NRH: Как большинство россиян воспринимает сегодня Октябрьскую революцию и ее главных деятелей? Существует ли некая ностальгия по коммунизму?

Жан-Пьер Арриньон: Октябрьская революция чаще всего воспринимается как событие, давшее стране мощный динамический импульс, что проявилось в подъеме образования, культуры, знаний, экономики, в освоении космоса. Нередко революция ассоциируется с гармонией в обществе, где не было ни безработицы, ни кризисов, где каждому нашлось свое место. Такой идеализации способствовало то, что с 1991 г. России пришлось пройти через тяжелейшие кризисы, которые выглядят характерной чертой постсоветского периода и оружием Запада против России (как и санкции). Несмотря на все это, у россиян нет ностальгии по коммунизму. За последние десятилетия они имели имели не одну возможность отдать на выборах предпочтение коммунистам, однако те ни разу не набрали больше 30% голосов, даже в самые тяжелые годы. Возвращение к коммунизму больше не входит в планы России.

NRH: Как вы объясняете то, что образ Сталина-главнокомандующего, выигравшего войну, в российском сознании преобладает над памятью о совершенных его режимом преступлениях? Что это, осознанный уход от попыток поставить вопрос о вине?

Жан-Пьер Арриньон: В глубине души русского человека образ Сталина ассоциируется прежде всего с его радиообращением от 3 июля 1941, которое начиналось словами: «Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и нашего флота!» Именно тогда, в совместной борьбе против нацистского завоевания, формируется «homo sovieticus». Любой, кто боролся с нацизмом, независимо от этнической принадлежности, политических и религиозных взглядов, был советским человеком. Поэтому в российском восприятии Сталин ‒ прежде всего победитель Гитлера. Преступления, совершенные им, миллионы жертв ГУЛАГа никогда не относились лично на его счет. В России не решились инициировать судебные процессы против победителя Второй мировой войны из опасения взорвать целостность самого российского общества. Возможно, отчасти здесь и допустимо говорить о коллективном отказе взять на себя вину.

NRH: Каково влияние православия в сегодняшней России?

Жан-Пьер Арриньон: Прежде всего, православие было тем древом жизни, к которому русские припали после развала СССР. Чтобы понять место церкви в светском государстве, каковым является Россия, нужно вспомнить, что эта страна – наследница Восточной Римской империи. А в восточно-римской традиции общее благо народа достигается постоянным диалогом, «симфонией» светской и религиозной власти. Именно исходя из этого понимания нужно трактовать роль Русской Православной Церкви, которая поддерживает моральные ориентиры общества и отказывается признать либертарные крайности, легализация которых представляла бы для общества серьезный риск. Кроме того, Русская Православная Церковь является гарантом сохранения старославянского языка, традиций богослужения, искусства, выступающих в роли важнейших объединяющих начал русского общества.

NRH: Жорж Соколофф говорил о «нищей державе» и «отставании России» по отношению к Западу. Как вы оцениваете его взгляд на Россию?

Жан-Пьер Арриньон: По меркам европейских стандартов бессмысленно спорить с тем, что Россия отстает, но это еще не говорит о ее бедности. Действительно, сегодня Россию часто считают страной, живущей за счет нефтяной и газовой ренты. Но верно также и то, что Россия реконструирует свою промышленность, разрушенную после 1991 г. Возможно, она быстрее преуспела бы, больше инвестируя в функциональные и структурные преобразования. Введенные против России санкции имели для нее и положительный эффект. Они хотя бы напомнили о необходимости ускорить реиндустриализацию страны и подъем сельского хозяйства, чтобы самостоятельно обеспечивать свои потребности. Однако нельзя сказать, что Россия бедна. Население растет, оно хорошо образованно и все больше делает ставку на высокотехнологичные отрасли промышленности. Природные богатства, которыми обладает Россия, позволяют назвать ее кладовой и Европы, и Азии. Развитие арктического направления указывает на ее намерение сохранить свои экономические козыри. Прежде всего России необходимо время, чтобы закончить реконструкцию страны. Ей нужен мир, чтобы сконцентрироваться на будущем, и международное сотрудничество, чтобы вписаться в процесс глобализации на приемлемых условиях. Именно из этого надо исходить нам, исходить Европейскому союзу, партнерству с которым Владимир Путин по-прежнему твердо привержен. И тогда мы сможем добиться того, что Россия станет играть подобающую ей роль моста между Европой и Азией.

NRH: Владимир Путин – петербуржец, а потому вполне логично, что он, по образу и подобию Петра I, сделал выбор в пользу Европы. Однако отторжение, с которым он сталкивается, заставляет его сменить курс в пользу «евразийского проекта». На ваш взгляд, этот поворот является окончательным?

Жан-Пьер Арриньон: Для ответа на ваш вопрос достаточно перечитать выступление Владимира Путина на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи 24 октября 2014 г.:

«Сегодня звучат утверждения, что Россия якобы отворачивается от Европы, ищет других деловых партнёров, прежде всего в Азии. Хочу сказать, что это абсолютно не так. Наша активная политика в Азиатско-Тихоокеанском регионе началась отнюдь не сегодня и не в связи с санкциями, а уже более чем несколько лет назад. Исходили, так же как и многие другие страны, в том числе западные, ... из того, что Восток занимает всё более значимое место в мире и в экономике, и в политике, этого не учитывать просто нельзя»…» [3].

«Добавлю, что мы также приветствовали бы начало предметного диалога по линии Евразийского и Европейского союзов. Кстати говоря, в этом нам тоже до сих пор практически постоянно отказывали, тоже непонятно почему, что здесь такого страшного? И, разумеется, при вот такой совместной работе мы считали бы, что нужно вести диалог, а я об этом много раз говорил и слышал согласие многих наших западных партнеров, европейских во всяком случае, о необходимости формирования единого пространства экономического, гуманитарного сотрудничества, простирающегося от Атлантики до Тихого океана» [4]. К его словам можно было бы прислушаться!

NRH: Чего можно ожидать от союза, складывающегося между Россией и Китаем, вне рамок Шанхайской организации сотрудничества?

Жан-Пьер Арриньон: Такие государства, как Россия и Китай, прекрасно дополняют друг друга. Экономическое развитие Китая, его бурная индустриализация требуют постоянного снабжения энергетическими ресурсами, которых ему недостает. Россия, напротив, ‒ своего рода эльдорадо природных ресурсов, нефти, газа, редких металлов и т.д. Как следствие, Россия и Китай заключили ряд соглашений о сотрудничестве, которые способствуют взаимной интеграции экономик обеих стран. Несомненно, западные санкции и, в частности, прекращение банковского финансирования сыграли свою роль в том, что Россия, во избежание сложностей, решила применить паллиативные средства и активизировать сотрудничество с Китаем и другими странами Юго-Восточной Азии. Российско-китайское сближение часто описывают на Западе как нечто временное, полагая, что в долгосрочной перспективе между двумя этими странами неизбежен конфликт, в частности, из-за демографического дисбаланса. Я же считаю, что сближение России с Китаем, а также с Индией и в целом с другими странами БРИКС является первым шагом в построении нового мирового порядка и носит долговременный характер. Кстати, именно это тревожит Соединенные Штаты, которые опасаются возникновения новой политической и экономической силы, неподвластной их контролю. Это игра, рассчитанная на длительную перспективу, ведь на Востоке иное понимание времени, чем у нас.

NRH: В чем современный Запад ошибается в своих суждениях о России?

Жан-Пьер Арриньон: У представителей западного сообщества, которые судят о России, есть одна общая черта – они имеют в лучшем случае весьма поверхностные знания об этой стране. А потому опираются на образы, сложившиеся в период от окончания Второй мировой войны до 1991 г. Для многих из нас представления о России ограничиваются КГБ, новым «изданием» которого представляется ФСБ, ГУЛАГом и вечной угрозой, которую сдерживает лишь НАТО. По отношению к России европейцы в лучшем случае насторожены, в худшем – враждебны. Это ясно показывает и украинский кризис. Все, что делает Европа, – это требует от России новых и новых усилий, однако никто ничего не требует от Украины. Нельзя забывать, что русские пережили поистине ужасный XX в., отмеченный для них миллионами жертв; в памяти россиян живы и войны, и лагеря, и экономические кризисы. Россия в буквальном смысле находилась на краю бездны. И Россия не стремится воссоздать империю по образцу СССР, она нацелена прежде всего «на создание мощных региональных организаций и выработку правил их взаимодействия. Кооперация этих центров серьезно добавила бы устойчивости мировой безопасности, политике и экономике» [5].

NRH: По вашему мнению, можно ли сегодня видеть в России цивилизационную альтернативу той западной модели, которая разрушается рыночным обществом?

Жан-Пьер Арриньон: Я не думаю, что Россия может послужить цивилизационной моделью для Запада. Россия ‒ наследница традиций Восточной Римской империи и носитель эсхатологического духа, который на Западе полностью исчез. Россия все еще остается «Третьим Римом»...а «четвертому не бывать». С этим связана динамика, определящая ее судьбу, ее будущее в эсхатологическом времени Парусии.
Все это нельзя перенести на Запад, который находится в поиске своих демократических ценностей, способных воссоединить раздробленное коммунитаризмом общество. Россия – это другой мир, но, пожалуй, не модель…

Вопросы задавала Полин Леконт (Pauline Lecomte)

Перевод с французского Дарьи Мозель

Примечания:

[1] Заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай». 24 октября 2014 г. // Официальный сайт президента России. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/46860

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] Там же.


Опубликовано на портале 28/04/2015



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика