«Это антигосударственный акт, направленный к опасной цели». Предыстория, ход и последствия передачи Крымской области РСФСР Украине. Часть 1

«Большое видится на расстояньи» – эта емкая и точная фраза приложима и к месту личности в истории, и к политическим событиям. Порой бывает так, что решение, принятое сиюминутно и вроде бы не вызвавшее заметной реакции, с годами вырастает в статусе, становится частью актуальной политической повестки дня, приобретает значение поистине эпохальное. И через его призму начинают восприниматься целые исторические периоды, те или иные – порой, казалось бы, давно забытые – политические фигуры, отношения между народами.

Передача Крымской области из состава РСФСР в подчинение Украинской ССР в феврале 1954 г. – как раз из числа таких решений. Рядовой, на первый взгляд, акт изменения административно-территориального деления двух республик в составе Советского Союза по прошествии нескольких десятилетий превратился в одно из главных событий периода «оттепели» и одну из самых острых межгосударственных проблем на постсоветском пространстве, вызывая жаркие споры. А возвращение Крыма в состав РФ в 2014 г. – имевшее место, к слову, ровно 60 лет спустя после его отторжения – явилось поворотным пунктом современной истории, и его последствия будут чувствоваться, без сомнения, еще многие годы.

В последние десятилетия вокруг решения 1954 г. развернулись не споры даже, а настоящие баталии политологов, историков, правоведов, общественных и политических деятелей. Обнародовано некоторое количество документов, гораздо больше – предположений, оценок. Сложилась и даже приобрела популярность своеобразная мифология, включающая в себя как откровенную фантастику, так и, на первый взгляд, правдоподобные сюжеты. Без сомнения, на эту тему будет написано еще немало. Между тем уже можно, обобщив доступные данные, подвести промежуточные итоги: установить инициаторов этого решения, их мотивы, ход событий и последствия, попутно затронув различные суждения и утверждения.

Статус Крыма в первой половине ХХ столетия

Прежде чем обратиться к событиям 1954 г., представляется важным обозначить положение Крыма в предыдущие десятилетия. В Российской Империи он – возможно, несколько неожиданно – самостоятельности не имел. Крым входил в состав Таврической губернии, охватывавшей не только полуостров, но и внушительные территории на материке (Северная Таврия). Однако процессы самоопределения, быстро охватившие страну в 1917 г., не обошли стороной и этот регион. Правда, активные действия там развернулись лишь после прихода к власти большевиков. Сначала, в конце ноября 1917 г., татарское национальное движение провозгласило образование Демократической Крымской республики; затем, в конце января 1918 г., их сменили местные большевики, объявившие о создании Советской социалистической республики Тавриды. Эти действия интересны прежде всего тем, что ограничили новое государственное образование собственно территорией Крыма. Материковые земли же достались Украине: еще в апреле 1917 г. Центральная рада, определив границы будущей «Украинской автономии», предъявила претензии на эти уезды, а в ноябре, провозгласив образование «Украинской народной республики», явочным порядком включила «Таврію (без Криму)» в ее состав [Шубин. С. 63–64]. Большевики не протестовали. Более того, в марте 1918 г., незадолго до официального создания ССР Тавриды, «Совнарком РСФСР дал указание провозгласить республику лишь в пределах Крыма, как составную часть Российской Советской Республики. Днепровский, Мелитопольский и Берлинский уезды по мирному договору Украины с Центральными державами присоединены к Украине» [Зарубин, Зарубин. С. 328–329].

В конце апреля 1918 г., впрочем, новую власть ликвидировали немецкие войска. На территории полуострова образовался Крымский край, правительство которого попыталось восстановить свое главенство над всей Таврией. В ответ на это киевское правительство объявило Крым частью «Украинской державы» [История Крыма. Т. 2. С. 418], но это заявление осталось на бумаге. В июне 1919 г. после занятия территории Вооруженными силами Юга России Таврическая губерния была восстановлена, а в августе включена в состав Новороссийской области. Формально она просуществовала до апреля 1920 г., хотя ее материковые земли перешли под контроль красных еще в конце предыдущего года.

В начале 1919 г. в Наркомате по делам национальностей РСФСР начались переговоры о границах РСФСР и Украинской ССР, по итогам которых в марте был подписан договор. Согласно ему, Украина получала материковые территории, полуостров же оставался в составе Советской России [Борисенок Е.Ю. С. 100]. Этой установки придерживались при образовании Крымской ССР (май–июнь 1919 г.) [Крапивенцев. С. 126], однако позднее, после перехода Крыма под контроль красных в ноябре 1920 г., вопрос оказался в подвешенном состоянии. В мае 1921 г. ЦК РКП(б) принял решение «о признании необходимым выделить Крымский полуостров в Крымскую автономную республику» [История Крыма. Т. 2. С. 464], однако ее границ не определил. Это привело к дискуссиям среди местных коммунистов: одни считали возможным ограничиться имеющимся, другие требовали расширения пределов за счет Чонгарского полуострова и Геническа [Брошеван, Форманчук. С. 10].

Официально провозгласив Крымскую АССР в октябре того же года, ВЦИК и Совет Народных Комиссаров (СНК) РСФСР указали: «Для разрешения вопросов о северных границах Крыма образовать комиссию в составе представителей НКВД РСФСР, УССР, Крымской ССР и Наркомнаца РСФСР, решение которых утверждает ВЦИК» [Декрет... С. 902]. За этим последовали длительные споры и согласования, в ходе которых крымское руководство, среди прочего, поднимало вопрос о возвращении под свою власть материковых земель (целиком или частично). Так, уже в феврале 1923 г. оно ходатайствовало о присоединении Мелитопольского, Днепровского и Генического уездов (целиком или частично), мотивируя просьбу хозяйственными соображениями, прежде всего сосредоточением «в одних руках» производств Крымского соляного бассейна, искусственно разделенного при проведении границ с УССР, потребностью полуострова в земледельческой продукции, на которой специализировались материковые уезды, и расширением «контингента налогоплательщиков» [1]. Утверждалось даже, что «административное строение бывш. Таврической губернии в отношении объединения уездов было в значительной степени основано на правильных принципах… можно безошибочно заявить, что в защиту отторжения [материковых] уездов в целом их составе от Крыма не было и нет никаких данных» [2].

На пути инициативы встал новый статус полуострова – выяснилось, что расширение территории за счет фактически моноэтнических уездов «повлияет на характер национального состава КрССР и аннулирует основной признак ее (% татарского населения… понизится до 7–6,5)» [3]. Твердую позицию заняли и представители Украины, ободренные объявленным в 1923 г. курсом на «коренизацию» [Подробнее см.: Борисенок Е.Ю. С. 101–103]. В результате «в среде Крымских ответственных работников» вопрос изменения границ дебатировался все реже, и хотя новая просьба об этом в адрес союзных органов повторилась в 1924 г., уже осенью того же года Москву уведомили об отказе от притязаний «как по национальным, так и по экономически-территориальным соображениям… Существующая граница, являющаяся… границей в полном смысле естественной, не может подлежать пересмотру» [4]. В итоге в октябре 1925 г. президиум ЦИК СССР выпустил постановление «Об урегулировании границ УССР с РСФСР и БССР» [Собрание законов... С. 29–31], согласно которому северная граница Крымской АССР прошла по Перекопскому перешейку – материковых земель Крым лишился.

Одновременно дебатировался, пусть и с меньшей интенсивностью, вопрос о подчиненности новой автономии. Собственно, уже в 1919 г. «в ходе борьбы с иностранной интервенцией усилилась связь Крыма с Украиной» и большевистский Крымобком, к примеру, считал себя подчиненным украинской компартии [Чистяков. С. 17]. В 1921 г. некоторые партийные работники высказывались о целесообразности такого подчинения, мотивируя его географическим расположением полуострова и уже имеющимися экономическими связями с УССР, которые в мирное время должны были только упрочиться. Так, этот вариант неожиданно поддержал уездный партком Керчи, территориально ближе всего находившейся к РСФСР. Однако в ходе многочисленных дискуссий возобладала точка зрения о подчиненности полуострова Советской России , а окончательно ситуация прояснилась осенью, с объявлением крымской автономии.

В целом к середине 1920-х годов главные проблемы – принадлежность и границы – удалось утрясти. В 1929 г. окончательно решили и проблему статуса. Крымские активисты (в первую очередь татары) долгое время претендовали на статус «субъекта Союза». В ноябре 1921 г. I Всекрымский учредительный съезд, вопреки декрету об автономии, принял Конституцию Крымской Социалистической Советской Республики. Эта формулировка наименования территории (КрымССР) сохранилась и после внесения в нее поправок в 1924 г. Исходя из данного статуса руководство полуострова пыталось выстраивать взаимоотношения с центром (например, признавалось прямое действие на территории полуострова только законодательства СССР, законы же РСФСР могли быть изменены либо приостановлены). Однако ЦИК РСФСР отказался утверждать конституцию КрымССР, а новая Конституция РСФСР 1925 г. закрепила статус Крыма как автономной республики в ее составе. Руководство полуострова пыталось сопротивляться, но в 1929 г. ему пришлось пойти на выпуск новой редакции местной конституции, в которой уже фигурировала Крымская АССР [Хаяли. С. 313–317].

Это, правда, не умерило амбиций, и в 1936 г., во время разработки новой конституции СССР, руководители КрымАССР снова поставили вопрос о пересмотре статуса. Сталину даже пришлось уделить этому вопросу внимание, перечислив основания для получения союзно-республиканского статуса этнообразованиями того или иного ранга. В частности, было «необходимо, чтобы национальность, давшая советской республике свое имя, представляла… более или менее компактное большинство. Взять, например, Крымскую автономную республику. Она является окраинной республикой, но крымские татары не имеют большинства… Стало быть, было бы неправильно и нелогично перевести [ее] в разряд союзных республик» [Сталин. С. 141]. Так «вождь» дал понять, что вопрос закрыт, и после этого о статусе союзной республики в Крыму не вспоминали вплоть до начала 1990-х годов.

Наконец, стоит отметить, что полуостров в раннесоветское время рассматривался как «маленький интернационал» – своеобразная лаборатория, в которой ставились (или планировались) разного рода эксперименты.

Во-первых, его позиционировали как форпост коммунистического влияния на страны Востока и «экспорта революции». «Нельзя… не учесть давнишнюю духовную связь крымских татар со всеми соседними восточными народами… Вопрос о Крыме становится, таким образом, важным фактором в нашей международной политике… Крымская Республика… наряду с Азербайджаном и Туркестаном, еще один ярко вспыхнувший маяк, которому суждено притянуть к себе все лучшие стремления и чаяния многомиллионного Востока», – разъясняла значение крымской автономии «Жизнь национальностей», газета Народного комиссариата по делам национальностей [Цит. по: Григорьев. С. 80–81]. Другое дело, что довольно быстро выяснилась призрачность такого рода расчетов: советские этноавтономии скорее генерировали национализм титульных народов, нежели притягивали к себе чьи-либо чаяния. Это проявилось очень быстро: уже на рубеже 1910–1920-х годов в Туркестане заявила о себе идеология пантюркизма, предполагавшая объединение местных этносов в рамках «тюркской нации». Его идеологи быстро вышли за пределы региона: охватить пропагандой предполагалось родственные и/или мусульманские народы, населявшие Киргизскую степь, Поволжье, Закавказье – и Крым. Справиться с этой неожиданной альтернативой Москве удалось не без труда.

Во-вторых, на территории полуострова создавались различные национальные районы (немецкие, греческие, украинские и т.д.), опыт существования которых, впрочем, к развитию данных народов не прибавил ничего существенного.

В-третьих, в 1920-х годах активно дебатировалась возможность создания в Северном Причерноморье (включая Крым) еврейской административно-территориальной единицы со статусом автономии. Этот проект встретил стойкую оппозицию (в том числе и со стороны многих еврейских активистов), закончившись созданием в Крыму двух еврейских национальных районов [Подробнее см.: Могаричев. С. 101–158]. Однако интересна его кратковременная активизация в 1944 г., ставшая прологом к делу Еврейского антифашистского комитета на рубеже 1940–1950-х годов [Костырченко. С. 429–432, 436, 438].

Таким образом, вольное распоряжение судьбой полуострова, инструментальное отношение к нему как средству достижения тех или иных целей – вовсе не новация послесталинского времени, а обычай советского режима с первых лет его существования. Впрочем, в этом отношении Крым не слишком отличался от прочих регионов страны, многие из которых пережили не менее драматичные пертурбации.

Что известно об идее передачи Крыма из РСФСР в УССР

Рассмотрение непосредственно сюжета о переподчинении Крыма УССР логично начать с вопроса об инициаторе этого акта. Здесь, в отличие от других аспектов, разногласий нет: все указывает на первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева, который, собственно, и озвучил эту идею в начале 1954 г. Однако следует отметить важную особенность – серьезную нехватку документальной базы. В распоряжении исследователей, по сути, только личные свидетельства, и это делает тему в своем роде уникальной. Далее, практически все сколько-нибудь подробные рассказы о мотивах исходят от ближайшего окружения Хрущева, что вызывает закономерные сомнения в их беспристрастности, дает богатую пищу для гипотез. Тем не менее канва событий в них воспроизведена весьма детально.

Первым – и наиболее подробно – высказался зять партийного лидера, в то время журналист газеты «Комсомольская правда» А.И. Аджубей: «В октябре 1953 года, сразу после пленума ЦК, на котором Хрущева избрали первым секретарем [5], он уехал отдыхать… Утром после завтрака сказал, что поедет на пару дней на плато посмотреть степной Крым, который практически не знал. Рада и я тоже напросились в дорогу… Уже в дороге Хрущева нагнал Маленков… Здесь на плато все еще дышало страшной войной. Вдоль дорог разбитые танки и артиллерийские орудия и повсюду, до горизонта, серые каменные обелиски, воздвигнутые военными строителями в память о своих павших собратьях. И земля тоже высохла и заросла жесткой щетиной сорных трав. Пустовали поселки, татарские аулы…

Больше всего Никиту Сергеевича поразили и расстроили толпы переселенцев… Люди тягостно долго не начинали разговор, давая возможность Хрущеву начать первым. Потом из толпы раздавался один вопрос, второй, третий. О еде, жилищах, помощи. Переселенцы по большей части приехали из России, с Волги, из северных русских областей. Это я сейчас пишу “приехали”, а они кричали “нас пригнали” – привычный стон людей, отчаявшихся обрести надежную судьбу. Из толпы раздавались и вовсе истеричные выкрики: “Картошка здесь не растет, капуста вянет”. Или вдруг совсем печальное: “Клопы заели”. “Чего же ехали?” – спрашивал Хрущев, и толпа выдыхала: “Обманули”…

Хрущев увидел неподалеку от шоссе маленький военный аэродром и приказал свернуть к нему. На грунтовой полосе одиноко стоял старенький, облезлый “Дуглас”… Спустя несколько часов мы приземлились на городском аэродроме Киева… Уже поздним вечером в Мариинском дворце собрались киевские руководители. Обед шел весело и шумно… Хрущев все возвращался к своей поездке по Крыму и уговаривал украинцев помочь возрождению земли. “Там южане нужны, кто любят садочки, кукурузу, а не картошку”, – сетовал он… О формальной передаче Крыма под юрисдикцию Украины за столом речи не шло. Видимо, такое предложение еще не получило своего осмысления. О том, как это происходило формально, позже стало известно из газет» [Аджубей. С. 20–21].

Дочь Хрущева Р.Н. Аджубей (тогда – сотрудница журнала «Наука и жизнь») позднее рассказывала: «Я практически была рядом с отцом, когда у него начала вызревать идея. Каждую осень в сентябре отец ездил в Крым и меня с собой брал… Никита Сергеевич был не тот человек, который мог лежать на пляже и загорать. На третий день нашего отдыха он предложил мне и Алеше: давайте проедем по степному Крыму, посмотрим, что там делается в колхозах? Нас поразила пустынность Крыма – татары выселены, переселенцы из России жалуются: замучила засуха, картоха не растет, а виноград выродился. Доехали мы до Симферополя. И отец говорит: “Махнем в Киев, там сейчас совещание сельхозников, послушаем, что говорят люди, кое-что обсудим”. Я вернулась на дачу к маме, а они с Алешей махнули в Киев. И вот из Киева отец приехал уже с этой идеей. Украинцы – южная нация. Виноград умеют выращивать. Все им более-менее близко» [Юферова].

Наконец, в 2010-е годы на ставшую остроактуальной «крымскую» тему неоднократно высказывался сын бывшего лидера, С.Н. Хрущев (в начале 1950-х годов – студент Московского энергетического института). Интересно проследить эволюцию объяснений. В вышедшей в 2010 г. книге «Реформатор», посвященной деятельности его отца в качестве партийно-государственного лидера, он уверенным тоном писал: «Наиболее остро вопрос о Крыме возник при обсуждении строительства каскада ГЭС на Днепре. От водохранилища самой нижней из них, Каховской, планировалось прокопать оросительные каналы – Южно-Украинский в Донбасс и Северо-Крымский, естественно, в Крым. Строительство… ложилось на плечи украинцев. Вот тогда-то новый украинский партийный секретарь Кириченко и заговорил с отцом о Крыме, попросил передать его под управление Киева, иначе работа не сладится. Отец вспомнил о своих давних мытарствах с Москвой и поддержал Кириченко» [Хрущев. Реформатор. С. 219].

В 2014 г. трактовка не утеряла уверенности, но стала более нюансированной: «Объясняю, как все случилось на самом деле. В пятилетнем плане развития СССР на 1950-й – 1955-й годы было предусмотрено строительство Каховской гидроэлектростанции на Украине. ГЭС построили. Предполагалось, что водохранилище будет заполнено водой к 1957-му году. И в следующей пятилетке, в 1956-м – 1960-м, для этих целей запланировали сооружение южно-украинского (в Донбассе) и северо-крымского каналов. Уже в конце 1953-го Госплан СССР прикидывал, как все это будет строиться. С южно-украинским каналом вопросов никаких не было – он должен был пройти по территории Украины. А с северо-крымским возникли проблемы. Потому что часть этого канала относилась к Крыму, то есть находилась под юрисдикцией России. Что могло вызвать в ходе строительства бюрократические неувязки: разные организации различного подчинения, даже разные республиканские правительства. И вот для того, чтобы этого не возникало, появилась идея подчинить Крым Украине. Потому что передать большой кусок Украины РСФСР было невозможно. Когда Никита Сергеевич вместе с другими руководителями рассматривали этот вопрос, они пришли к выводу, что это разумно. А как раз приближалась знаменательная дата – в феврале 1954-го готовились отпраздновать 300-летие воссоединения Украины с Россией. Ну, и тогда договорились: давайте приурочим переподчинение Крыма к этому знаменательному событию» [Гамов].

Наконец, в рассказе 2017 г. инициатор изменился коренным образом: «Когда в Крыму стали заниматься экономикой и, самое главное, строить [Северо-Крымский] канал… то Госплан сказал, что лучше, если будет строиться под одним юридическим лицом, – и передали Украине, так же, как передавали многие регионы. Если вы посмотрите на карту, то Крым пристегнут к Украине… Это было решение структурное и правильное. Крым начал возрождаться, сажали много винограда» [6].

Все это время никаких документальных подтверждений своим словам С.Н. Хрущев не приводил даже в публикациях. Главное, впрочем, в ином – по его же словам, «ничего Никита Сергеевич про передачу Крыма мне не рассказывал» [Гамов]. Видимо, по этой причине сказанное представляет собой не столько свидетельство очевидца, сколько попытку объяснения произошедшего post factum, которая по сути заключается в повторении официальной мотивации [7] с добавлением «для веса» некоторых хозяйственных соображений. При этом суждения противоречивы: с одной стороны, указание на возможные «бюрократические неувязки», с другой – акцент на том, что «мы жили в одной стране, и границы внутри СССР были, можно сказать, условные… переподчинение Крыма ни на чем не сказывалось» [Гамов]. Возникает вопрос – зачем же тогда оно потребовалось? Суждения также отличаются неточностями. К примеру, утверждается, что «в 1957-м начали строить северо-крымский канал. В 1963-м закончили» [Тамже]. На деле же строительство началось лишь в 1961 г. и продлилось многие десятилетия. Причем его объявили «всесоюзной стройкой», а финансирование, выделявшееся из бюджета СССР, заметно превышало вклад УССР [Галкина, Королева. С. 190–197]. Так что канал в любом случае стал делом всей страны, а не одной только Украины.

Как бы то ни было, родные и близкие Хрущева-старшего едины в том, что идея передачи Крыма в состав УССР появилась у него именно осенью 1953 г. и во многом спонтанно.

Однако существует указание на то, что у этой идеи более глубокая предыстория. Как вспоминал Л.И. Погребной, бывший в то время начальником Главного управления организованного набора рабочих при СНК СССР, разговор о передаче Крыма зашел еще в октябре 1944 г. Хрущев, тогда глава компартии и правительства УССР, пытался противиться указаниям Москвы насчет содействия в восстановлении экономики Крыма и, в частности, неохотно соглашался выделять переселенцев для наполовину опустевшего после депортаций полуострова. В разговоре с Погребным он упомянул: «Я вот был в Москве и заявил: “Украина в разрухе, а все из нее тянут. А вот если ей Крым отдать, тонка кишка?” Так меня после этого кем только не называли и как только душу не трясли. Стереть в порошок были готовы! И ничего, как видишь, живой». Подписав же бумагу о выделении переселенцев, он заявил: «Людей дам. А Крым заберу. Все равно» [Кнышевский. С. 54].

С.Н. Хрущев писал в том же духе: «В конце войны, в 1944 году, Сталин повесил Крым на шею отцу. Татар выселили в Среднюю Азию, крымские земли обезлюдели, Сталин приказал заселять их соседями-украинцами и отчасти русскими. Ехать ни те, ни другие на новое место не хотели, приходилось уговаривать, а порой и принуждать. Кормить, обустраивать переселенцев пришлось еще не очухавшейся от войны Украинской ССР. Занимался всем этим отец… любую малость решал через Москву, через Совет Министров РСФСР, а там у каждого – свой норов. Порой приходилось по пустякам апеллировать к Союзному правительству, а то к самому Сталину. Устав от бюрократических проволочек и амбиций, отец предложил Сталину разрубить все узлы, переподчинить Крым Украине. Сталин отказал. Почему? Не знаю. Отец мне никогда не рассказывал» [Хрущев. Реформатор. С. 219].

Косвенно этот эпизод подтверждается рассказом С.Ф. Медунова – в то время первого секретаря Ялтинского горкома КПСС. Осенью 1953 г. члены президиума ЦК КПСС отдыхали на Черноморском побережье. Хрущев посетил Крым, где в Юсуповском дворце у него состоялся разговор с Медуновым. Московский гость заявил: «Россия – республика огромная, руки у нее до Крыма не доходят. В свое время некоторые товарищи ставили вопрос о передаче Крыма Украине. Сталин не поддержал – и это была его ошибка. Наступило время исправлять допущенную ошибку и передать Крым Украине». На это партийный глава Ялты возразил, что Сталин не ошибся, а поступил правильно: Крым – русская земля, политая русской кровью, русский народ не настолько наивный и не поймет, а у России «руки доходят» не только до Крыма, но и до Камчатки, Сахалина, Курил и Кенигсберга. «Русский народ – самый интернациональный народ и поймет это правильно», – ответил Хрущев. Об этой дискуссии Медунов в тот же вечер доложил начальству: первому секретарю обкома П.И. Титову и председателю облисполкома Д.С. Полянскому. Первый сказал, что, прежде чем решать вопрос о судьбе Крыма, надо провести референдум. А второй заявил: “Что ему, делать нечего – в такое время ставить вопрос о передаче Крыма! Буду категорически против этого”» [Зырянов. С. 268–269].

С другой стороны, Г.В. Мясников, в первой половине 1950-х годов работавший вторым секретарем Московского горкома ВЛКСМ, писал о Д.С. Полянском иное: «Я вспомнил, как он пошел в гору. Хрущев, Титов и он встретились в Крыму. Возникла идея передачи Крыма Украине. Титов идею с ходу отверг, а Полянский сказал, что это “гениально”. На другой день собрали пленум Крымского обкома, Титова прогнали, а Полянский стал первым секретарем обкома» [Мясников. С. 155]. Здесь стоит отметить, что на деле между названной встречей и сменой главы Крымского областного комитета КПСС (16 января 1954 г.) прошло несколько месяцев, так что мемуариста, очевидно, подвела память. Неясно также, каким образом московский аппаратчик узнал о том, что происходило в Крыму.

В любом случае наиболее значимо в приведенных свидетельствах упоминание «руководящих товарищей» с крымской стороны. Д.С. Полянский сделал в последующие годы яркую карьеру и уже спустя десять лет входил в состав высшего политического руководства СССР. Что же до П.И. Титова, то этот безвестный ранее партаппаратчик стал героем нескольких историй, приобретших в последние годы широкое хождение и наделивших его значительно более важным статусом, нежели тот, что он имел на пике карьеры.

«Казус Титова»

В конце 1940-х годов на территории полуострова началась кампания по изменению топонимики, в ходе которой бывшим крымско-татарским поселениям присваивались русские названия. Официальный старт ей дало постановление обкома «О переименовании населенных пунктов, улиц, отдельных видов работ и других татарских обозначений» (сентябрь 1948 г.). П.И. Титов, возглавивший Крымский обком КПСС в августе 1949 г., проявил особенную активность на этом направлении: за несколько лет новые имена получили 1062 селения и почти 1300 природных объектов. Однако, как утверждают авторы резонансной онлайн-публикации, он пошел дальше и «в октябре 1952 г. …, будучи делегатом ХIХ съезда КПСС, обратился лично к Сталину с письменным предложением [8] о переименовании Крымской области в Таврическую. По его мнению, это полностью бы соответствовало истории создания области. Титов также апеллировал к забытой Советской Республике Тавриде. Он считал, что Крымской области РСФСР “пора восстановить свое русское, российское название”» [Панов,Чичкин].

Казалось бы, речь о простой «смене вывески». Но последствия такого решения могли оказаться далекоидущими. Как уже отмечалось, Таврическая губерния включала в себя не только собственно полуостров, но и значительные территории Северного Причерноморья. Ко времени «записки Титова» материковые земли входили в состав Херсонской и Запорожской областей Украинской ССР. Нетрудно догадаться, к чему привел бы курс на «восстановление исторической справедливости»: логическим развитием «таврической инициативы» стало бы предложение о приведении названия региона в соответствие с его историческими границами. Что, в свою очередь, потребовало бы изменения административно-территориального устройства Украины путем передачи в состав РСФСР заметной части Черноморского побережья.

Надо сказать, что хотя к концу 1930-х годов границы между союзными республиками в целом устоялись, идеи территориальных перетасовок, предполагавшие их изменение, время от времени возникали. В качестве примера можно привести выдвинутое в 1944 г. предложение о создании в составе РСФСР Полоцкой области, в которую должны были войти значительные территории Белорусской ССР [Подробнее см.: Борисенок Ю.А. С. 183–192]. Правда, Сталин эту инициативу отверг, однако это не означало, что такого рода преобразования невозможны. Что же касается Тавриды, «по воспоминаниям некоторых коллег Титова, весной 1953-го и позже он ссылался на краткий ответ Сталина, направленный лично ему в конце января 1953 г., мол, его предложение “интересное и, может быть, правильное. Этот вопрос можно обсудить и решить”» [Панов, Чичкин]. Исходя из сказанного, передача Крыма Украине трактуется не как рядовое решение хозяйственного формата, а как предотвращение перспективы отторжения от УССР полученных ею в советское время территорий и тем самым приобретает политическую окраску.

Работа историка сродни расследованию, и данная история имеет все черты детектива. Действительно, возвращение Н.С. Хрущева к идее передачи полуострова требует объяснения. Вопрос был им поднят, последовала негативная реакция, и, казалось бы, тему закрыли. И вдруг, спустя почти 10 лет, в обстановке серьезных экономических трудностей и социально-политического напряжения в стране, грозной международной обстановки и борьбы в партийных верхах, он вспомнил свой давний план и «продавил» его в кратчайшие сроки с неожиданным упорством. Фраза Д.С. Полянского из воспоминаний С.Ф. Медунова представляется естественной реакцией наблюдателя.

Инициатива П.И. Титова прекрасно вписывается в эту картину: заполняет логический пробел, дает простое и понятное объяснение. Тем более что симпатии Н.С. Хрущева, казалось бы, хорошо известны – тот же А.А. Аджубей прямо написал, что «свой первый визит [первый секретарь ЦК КПСС] совершил на близкую его сердцу Украину», а далее обронил: «Думаю я сейчас: что произошло бы сегодня, исполни Хрущев свое намерение перенести столицу страны из Москвы в Киев? А Хрущев не единожды возвращался к этой теме. Так и говорил: Киев – мать городов русских. Воздух там чище, не понастроено столько глухих стен» [Аджубей]. Стоит отметить и то, что Хрущев – наряду с Лениным и Сталиным – много сделал для территориального расширения Украины: фактически именно в годы его руководства УССР приобрела привычные очертания.

Казалось бы, все очевидно? Загвоздка в том, что документальных подтверждений инициативы Титова не обнаружено. Авторы процитированной публикации на сайте «Столетие» оговорились, что история изложена «по официально не подтвержденным данным… Об этих фактах (sic!) одному из авторов статьи рассказывали два года тому назад в симферопольском Центральном музее Тавриды и в музее краеведения Ростовской области. Но соответствующие материалы, похоже, были изъяты из архивов или засекречены после марта 1953 г.» [Панов, Чичкин]. В других публикациях сообщается, что это «предложение не обсуждалось в Крымском обкоме» [Балиев], а проведенная несколько лет назад в фондах Государственной архивной службы Республики Крым проверка не выявила материалов по данному вопросу (как, к слову, и документальных подтверждений того, что Титов возражал против переподчинения полуострова) [Жилин]. То есть документы, если они имеются, могли «осесть» только в московских архивах. Однако никаких следов обращения Титова нет, например, в документах личного фонда Сталина, хранящегося в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и доступного в электронном виде на сайте проекта «Документы советской истории» [9]. Отсутствует его текст и в содержащихся в том же архиве и, к слову, вполне доступных исследователям фондах секретариата и оргбюро ЦК ВКП(б)/КПСС – органов, в аппарат которых неизменно направлялись все записки, доклады и т.п. в адрес политического руководства страны.

Более того, сама история с «запиской Титова» обнародована лишь в начале 2014 г., в обстановке стремительно обострявшегося на Украине конфликта, приобретшего уже международное значение. Между тем борьба за статус и принадлежность Крыма велась еще с начала 1990-х годов и в ней, наряду с политиками, активное участие принимали представители исторического сообщества, опубликовавшие большое количество исследований и документальных материалов по этой проблеме [10]. Никто из них о такого рода документе не упоминал. Не говорится о нем и в научных работах по истории Крыма. Даже мемуаристы не вспоминают о том, что П.И. Титов выступал с такого рода инициативой. Она фигурирует лишь в статьях публицистического характера (нередко откровенно фантастических по содержанию), из которых, впрочем, уже перекочевала в отдельные научно-популярные публикации.

Все сказанное указывает на то, что речь идет об апокрифе, созданном с конъюнктурной целью, который можно обсуждать, лишь говоря о богатой мифологии, «выросшей» вокруг крымской темы.

Помимо «таврической инициативы», П.И. Титову также приписывается твердая позиция противника передачи полуострова – свидетельства об этом приведены выше. Он якобы не просто осмелился выступить против «предложения» (указания) руководителя ЦК КПСС, но и упорствовал в своей позиции в дальнейшем [11]. В современной публицистике эти шаги зачастую подаются как осознанная русская патриотическая позиция. Дополнительно указывается, что Титов фактически возглавил борьбу с «извращениями в освещении истории» полуострова. Различные крымские историки и археологи выдвинули в конце 1940-х годов «патриотическую» теорию, согласно которой славяне появились в Крыму уже в первые века нашей эры. Первый секретарь поддержал ее своим авторитетом, направив осенью 1951 г. в отдел науки ЦК ВКП(б) записку, выдержанную в соответствующем духе [Подробнее см.: Тихонов. С. 298–302]. В изложении симпатизирующих ему авторов Титов предстает чуть ли не продолжателем «русской партии», якобы пытавшейся отстаивать интересы РСФСР и разгромленной за это в 1949–1950 гг. в ходе «ленинградского дела».

Однако данная трактовка выглядит надуманной. Прежде всего, именно П.И. Титов, возглавив в 1949 г. Крымский обком ВКП(б), руководил его чисткой от «ленинградцев». Поддержка им «ученых-патриотов» – рядовой пример усилий по проведению в жизнь на местах очередной идеологической кампании (в данном случае – борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом). Причем усилий вполне прагматических: они позволяли утвердить авторитет нового руководителя в подвластном регионе и привлечь к его фигуре благосклонное внимание в центре.

Что касается противостояния Н.С. Хрущеву относительно принадлежности Крыма, то об этом известно лишь из немногочисленных, достаточно скупых воспоминаний [Из воспоминаний… С. 51–60.] [12] и основывающейся на них публицистики. Какие-либо документальные следы такой позиции П.И. Титова отсутствуют. Не исключено, что он действительно мог выразить скепсис относительно идеи переподчинения области в личной беседе с Хрущевым (если эта тема вообще поднималась – согласно Аджубею, во время пребывания партийного лидера в Крыму она еще не оформилась). Однако на твердый и решительный протест это не тянет, да и сложно представить, что опытный аппаратчик, успешно проведший на партийной работе почти четверть века (причем в самое горячее время – 1930–1940-е годы) и прекрасно знавший правила поведения в этой среде, счел бы возможным перечить своему высшему руководителю – первому секретарю ЦК партии, грубо нарушая субординацию и ставя на кон свою карьеру в заведомо неравной схватке. Правда, знавшие Титова характеризовали его как «крепкого, решительного и смелого», а также как «властного хозяина» [Визжилин], но последнее было вообще характерно для региональных партийных «вожаков» (его предшественник Н.В. Соловьев, к примеру, «не терпел не только критику, но малейшие замечания и считал просто недопустимым иметь возражения» [Цит. по: Минчик. С. 186]). А главное – данные качества могли проявляться лишь в отношении подчиненных, в разговорах же с представителями и посланниками центра «регионалы» выказывали скромность, предупредительность и лояльность.

На деле для замены первого секретаря Крымского обкома в январе 1954 г. имелись веские причины. Прежде всего, в последние годы сталинской диктатуры сельское хозяйство страны находилось в глубоком упадке [Подробнее см.: Круглов. С. 403–446]. Выход из него стал едва ли не главной заботой нового руководства страны. В сентябре 1953 г. Хрущев выступил на пленуме ЦК КПСС с докладом «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», в котором среди прочего потребовал повысить роль парторганизаций в руководстве машинно-тракторными станциями и колхозами [Хрущев. Строительство... С. 75]. Судя по всему, в этом виделся рецепт быстрого преодоления кризиса. Результаты уборочной, тем не менее, порадовать не могли. Поскольку за состояние дел в аграрной сфере отвечали в первую очередь первые секретари краевых и областных парторганизаций, в их отношении начались проверки [Подробнее см.: Хлевнюк, Горлицкий. С. 194–198].

Крымская область считалась одним из первостепенных аграрных регионов. Ее руководителей вызвали в Москву, 9 января 1954 г. секретариат ЦК КПСС обсудил их работу по выполнению решений сентябрьского пленума и остался недоволен: «Бюро обкома… не приняло нужных мер по мобилизации областной партийной организации и тружеников села на крутой подъем сельского хозяйства, на быстрое устранение имеющихся недостатков в работе колхозов, совхозов и МТС» [13]. Конечно, это была демагогия – проблемы отрасли, вызванные проводимой центром политикой, копились десятилетиями, и решить их за несколько месяцев не представлялось возможным даже в масштабах отдельно взятого полуострова. Тем не менее после нагоняя в центре Крымскому обкому предстояло заняться самокритикой, и 16 января состоялся его пленум. Тональность выступлений на нем уже была, по сути, продиктована «сверху», и различные высокопоставленные работники полуострова старательно занимались самокритикой и критикой коллег [14].

Решилась в Москве и судьба «первого» лица полуострова: «На секретариате ЦК ясно сказали, что лично к т. Титову ничего не имеют, но… он не сумел повернуть всю партийную организацию и подчинить все интересы главной задаче, поставленной на данном этапе в партии – сельскому хозяйству» [15]. После такой аттестации П.И. Титов «сам сказал, что не может оставаться секретарем». Как следствие, на пленуме обкома его критиковали резко и «принципиально», а в конце заседания крымские аппаратчики узнали о преемнике. По итогам краткого обсуждения на заседании секретариата ЦК решили, что лучшая кандидатура – Д.С. Полянский: «Молодой, энергичный, знает сельское хозяйство, требовательный человек… имеет образование, умеет и имеет подход к людям… был вторым секретарем обкома, и все его знают» [16]. За него и проголосовали единогласно, постановив «просить ЦК КПСС утвердить настоящее постановление» [17].

Таким образом, формально устранение П.И. Титова имело под собой веские основания – не выполнил «решение партии и правительства», «провалил задачу» на важном участке работы.

Но был и неформальный аспект. Грамотная работа с кадрами в свое время обеспечила возвышение Сталина и упрочение его власти и влияния. Хрущев хорошо усвоил уроки своего политического учителя и, став руководителем партийного аппарата, начал замену старых, «сталинских» кадров в региональном руководстве своими выдвиженцами, формируя лично преданный «кадровый резерв». Смена руководства Крымского обкома – яркий пример усилий в этом направлении. «Молодой предисполкома Полянский» сопровождал Хрущева и Маленкова во время той судьбоносной поездки по Крыму и произвел на высоких гостей прекрасное впечатление: «Все, что попадалось в поле зрения Хрущева, он знал точно, его ответы нравились своей доскональностью… Когда руководители области распрощались, Никита Сергеевич выговаривал Маленкову: “Вот кого надо выдвигать, Егор, а болтунов на пенсию, иначе пропадем”» [Аджубей. С. 21] [18]. Титов же в команду нового «хозяина» не вписывался, и его падение было лишь вопросом времени.

Тем не менее о нем не забыли. Он проштрафился и пришелся не ко двору, но не проявил строптивости, принял вердикт со смирением. Это в центре явно оценили и, удалив с партийной работы, регулярно подыскивали ему «теплые места» в государственных структурах: уже в феврале 1954 г. Титов стал заместителем министра совхозов СССР по кадрам, затем – заместителем министра сельского хозяйства СССР, работал в аппарате сначала российского, а затем и союзного правительства и т.д. То есть новый партийный лидер не выбросил его на пенсию, как многих других бывших «персеков», а оставил при деле (и, кстати, именно в сфере сельского хозяйства). Это косвенно подтверждает, что конфликта между ними не произошло, поскольку никакой принципиальной позиции Титов не занимал.

Продолжение следует

Примечания

1. ГАРФ. Ф. р-5677. Оп. 1. Д. 313. Л. 5–6 об.

2. Там же. Л. 8 об.

3. Там же. Л. 4.

4. ГАРФ. Ф. р-5677. Оп. 1. Д. 313. Л. 21–21 об.

5. Данный пленум ЦК КПСС прошел 3–7 сентября 1953 г. Хрущева избрали первым секретарем ЦК в последний день работы пленума, 7 сентября.

6. Сын Хрущева рассказал о причинах передачи Крыма Украине // Коммерсантъ. 04.09.2017. – URL: kommersant.ru/doc/3402468 (дата обращения: 26.08.2024).

7.«Крымская область, как известно, занимает весь Крымский полуостров и территориально примыкает к Украинской Республике, являясь как бы естественным продолжением южных степей Украины» [Речь... С. 171–172].

8. Иногда даже приводится название документа: «Докладная записка товарищу Сталину И.В. “Об укреплении русского Крыма”».

9. РГАСПИ. Фонд 558. Сталин. – URL: rgaspi-558.dlibrary.org/ru/nodes/1-fond-558-stalin (дата обращения: 26.08.2024).

10. В первую очередь следует упомянуть публикации д.и.н. О.В. Волобуева.

11. Так, утверждается, что Титов, узнав в январе 1954 г. о предрешенности судьбы полуострова и понимая стратегическую роль акватории Азовско-Черноморского (Керченского) пролива, предложил сохранить Восточно-Крымский регион в состав РСФСР в статусе области [Балиев].

12. Время от времени цитируются «воспоминания» тогдашнего второго секретаря Крымобкома Л.Г. Мезенцева (например: [Смирнов. С. 115]), однако их первоисточник неизвестен.

13. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 54. Д. 1263. Л. 2.

14. Там же. Л. 1–143.

15. Там же. Л. 139.

16. Там же. Л. 142.

17. Там же. Л. 146.

18. Следует, впрочем, добавить умение председателя облисполкома подать себя начальству – на январском пленуме Крымобкома его второй секретарь Л.Г. Мезенцев обмолвился, что «после сентябрьского Пленума ЦК партии тов. Титов и тов. Полянский, непосредственно руководящие сельским хозяйством, большую половину времени отсутствовали, находились в длительных командировках и одновременно были в отпуску» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 54. Д. 1263. Л. 53).

Литература

Аджубей А.И. Как Хрущев Крым Украине отдал. Воспоминание на заданную тему // Новое время. 1992. № 6.

Балиев А. С унижением в должности. Хрущев расправлялся с оппонентами, растягивая удовольствие // ВПК (Военно-промышленный курьер). 27.02.2018. – URL: vpk-news.ru/articles/41461 (дата обращения: 26.08.2024).

Борисенок Е.Ю. Феномен советской украинизации, 1920–1930-е годы. М. 2006.

Борисенок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории. Общество и государство между Польшей и Россией в первой половине ХХ века. М. 2013.

Брошеван В.М., Форманчук А.А. Крымская республика. Год 1921-й. Краткий исторический очерк. Симферополь. 1992.

Визжилин Н.Н. Семейные были. – URL: orlovbl.blogspot.com/2009/12/blog-post_19.html (дата обращения: 26.08.2024).

Галкина М.А., Королева Л.И. Северо-Крымский канал: общее наследие советской эпохи // Вопросы крымскотатарской филологии, истории и культуры. Вып. 9. 2020.

Гамов А. Сергей Хрущев – КП: Крым передал Украине не Никита Сергеевич, а Борис Николаевич // Комсомольская правда. 19.03.2018. – URL: kp.ru/daily/26209.4/3093986/ (дата обращения: 26.08.2024).

Григорьев Е.М. Татаризация в раннесоветском Крыму: предпосылки, первые шаги и особенности процесса // Исторические документы и актуальные проблемы археографии, источниковедения, российской и всеобщей истории нового и новейшего времени. Сборник материалов V международной конференции молодых ученых и специалистов «Клио–2015». М. 2015.

Декрет «Об Автономной Крымской ССР», 18 октября 1921 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства за 1921 г. М. 1944.

Жилин А.А. 60 лет мы были незаконно переданными чужой стране // Крымские известия. 19.02.2019. – URL: crimiz.ru/rubriki/92-deputatskij-korpus/9677-60-let-my-byli-nezakonno-peredannymi-chuzhoj-strane (дата обращения: 26.08.2024).

Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. 2-е изд. Симферополь. 2008.

Зырянов Ф.П. Мои года – мое богатство. Краснодар. 1998.

Из воспоминаний С.Ф. Медунова. «Жизнь моя – судьба моя» // На память будущему. Альманах 2014. М. 2014.

История Крыма: в 2 т. / Отв. ред. А.В. Юрасов. М. 2017.

Кнышевский П.Н. Штрихи к портретам кремлевской галереи // Новое время. 1994. № 9.

Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. М. 2003.

Крапивенцев М.Ю. История трансформации политико-правового статуса Крыма в 1917–1921 годах. Дисс. … канд. ист. наук. Севастополь. 2014.

Круглов В.Н. «Последний сталинский голод»: кризис продовольственного обеспечения в СССР начала 1950-х гг. // Экономическая история. Ежегодник 2013. М. 2014. С. 403–446.

Минчик С.С. Крымоведческий материал в свете проблем жизнеописания Дмитрия Полянского // Вестник Санкт-Петербургского университета. История: научно-теоретический журнал. Т. 65. Вып. 1. 2020.

Могаричев К.Ю. «Наш новый советский Сион»: проекты и попытки создания еврейской национально-территориальной единицы в Крыму (1920–1940-е гг.). Симферополь. 2021.

Мясников Г.В. Страницы из дневника (1964–1992). М. 2008.

Панов В., Чичкин А. Как Крым Украине отдали. О «белых пятнах» в истории передачи полуострова из РСФСР в УССР // Интернет-газета «Столетие». 24.01.2014. – URL: stoletie.ru/territoriya_istorii/kak_krym_ukraine_otdali_982.htm (дата обращения: 26.08.2024).

Речь товарища Тарасова М.П. // Ведомости Верховного Совета СССР. 09.03.1954.

Смирнов М. «Как мешок с картошкой». Кто и как передавал Крымскую область в состав УССР в 1952–1953 годах // Свободная мысль. 2014. № 2.

Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР. Отд. 1. № 4. М. 1926. Ст. 26.

Солдатенко В.Ф. Россия – Крым – Украина: опыт взаимоотношений в годы революции и Гражданской войны. М. 2018.

Сталин И.В. О проекте Конституции Союза ССР: доклад на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 14. М. 1997.

Тихонов В.В. Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.). М. 2016.

Хаяли Р.И. Конституционно-правовой статус Крымской (ССР) АССР в составе РСФСР (1921–1946 гг.) // Актуальные проблемы государства и права. Т. 6. 2022. № 3.

Хлевнюк О., Горлицкий Й. Секретари. Региональные сети в СССР от Сталина до Брежнева. М. 2024. С. 194–198.

Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства: в 7 т. Т. 1: сентябрь 1953 года – январь 1955 года. М. 1962.

Хрущев С.Н. Реформатор. М. 2010.

Чистяков О.И. Национально-государственное строительство в РСФСР в годы гражданской войны (1918–1920). М. 1964.

Шубин А.В. Первый универсал // Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. № 6.

Юферова Я.Б. Рада Аджубей: Отец Крым отдавал на моих глазах // Российская газета. 19.10.2004. – URL: rg.ru/2004/10/19/adzhubej-dz.html (дата обращения: 26.08.2024).

Читайте также на нашем портале:

««Это антигосударственный акт, направленный к опасной цели». Предыстория, ход и последствия передачи Крымской области РСФСР Украине. Часть 2» Владимир Круглов

«Крым в 1991–2014 гг.: на пути к изменению государственного статуса» Александр Полунов

«Правовые решения 1954 г. о передаче Крыма Украинской ССР и проблема международного признания его вхождения в состав России» Тимур Козлов

«Международно-правовые аспекты воссоединения Крыма с Россией в контексте практики Международного Суда ООН» Александр Мезяев

«Крым в исторической судьбе России » Наталия Нарочницкая

«Исторические судьбы Холмщины в годы Первой мировой войны. Часть I» Антон Крутиков