В конце сентября минуло 70 лет со дня подписания англо-франко-германо-итальянского соглашения о расчленении Чехословакии, известного как Мюнхенский сговор. В ходе состоявшихся по данному поводу дискуссий в экспертном сообществе и СМИ немало было сказано о роли этого документа в укреплении нацистского режима и стимулировании Гитлера к развязыванию Второй мировой войны, о «коридоре возможностей» во внешней политике СССР в период подготовки Мюнхена и после него, о характерных чертах политики государств «санитарного кордона», о современной историографии политических и военных событий в Европе 1938 – 1939 гг. Естественно, мостик перебрасывался и к круглой дате будущего года – 70-летию подписания советско-германских договоров от августа и сентября 1939 года и соответствующих секретных протоколов. Эту дату оппоненты России в США и Европе намерены максимально «раскрутить» как повод для предъявления нашей стране различного рода «исторических», политических и даже материальных претензий, дальнейшей дискредитации советской внешней и внутренней политики. Достаточно сказать, что прибалтам и полякам недавно удалось инициировать новый демарш, безосновательно уравнивающий германский нацизм и коммунистический режим в СССР: Европейский парламент принял решение провозгласить день подписания советско-германского договора о ненападении – 23 августа – «днём памяти жертв тоталитарных режимов».
Значение юбилея Мюнхенского сговора выходит далеко за рамки воссоздания корректного исторического полотна того периода. В этом трагическом событии видится не только концентрированное выражение политики потакания нацистской агрессии и направления её на восток, в сторону СССР, но и серьёзнейшее предупреждение для современных политиков – тех, кто возводит новый «санитарный кордон» вокруг нашей страны и стимулирует разного рода агрессивные выпады вскармливаемых ими режимов (таких как режим Саакашвили в Грузии или Ющенко на Украине) в отношении России и её друзей. Есть в нём важный урок и для российского руководства и общества. Речь идет прежде всего о восстановлении иммунитета против притупляющих наше политическое чутьё вирусов, вызываемых искажением истории и использованием этих искажённых образов в политической и информационной практике.
Весной этого года мне довелось участвовать в российско-украинском «круглом столе» на тему «История и образ истории в двусторонних отношениях». По ходу дискуссии, которая сама по себе была достаточно интересной и полезной, меня не оставляли две мысли. Первая: какой длинный путь ещё предстоит пройти ответственным историкам и политикам для преодоления тех искажений истории, которые в последние годы вносились и продолжают вноситься в сознание украинского народа! Вторая: насколько выигрышнее выглядели бы российские представители, если бы уже в 1990-е годы в нашей стране больше внимания уделялось изучению прибалтийского опыта использования «исторического оружия»!
Это была ситуация «дежавю» по отношению к тем экспертным дискуссиям и политической полемике по вопросам истории, которые мне приходилось вести в период работы в Латвии в 1997 – 2000 годах и на прибалтийском направлении в МИД РФ в 2000 – 2005 годах. Уже тогда прибалтийские режимы последовательно применяли искаженные версии нашей совместной истории в качестве политического инструмента. Причём делали они это и в формате двусторонних отношений с Россией, и в рамках усилий по воздействию на общественное мнение стран ЕС и США в антироссийском духе. В обоих случаях мы констатировали, что инициатива далеко не всегда исходит от самих прибалтов, что часто они выступают инструментом в сложных антироссийских комбинациях, разыгрываемых теми или иными центрами влияния на Западе. Тогда же Вильнюс, Рига и Таллин приступили к экспорту своих методик применения исторического оружия в другие страны на пространстве бывшего СССР. К сожалению, как показал упомянутый «круглый стол» и как свидетельствует целый ряд подобных фактов в отношениях с Украиной, Грузией, Молдавией и некоторыми другими странами, этот экспорт был осуществлён успешно.
В Прибалтике искажение истории в политических целях стали вовсю применять ещё в середине 1980-х годов. В 1988 г., когда известный латвийский публицист М. Вульфенсон «открыл правду» о секретном приложении к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г., один его коллега по Верховному Совету Латвийской ССР сказал ему: «Сегодня ты уничтожил Латвийскую ССР». Уничтожил он её не потому, что «открыл правду», а потому, что открыл не всю правду. К сожалению, такая установка – открывать «не всю правду», а еще чаще прятать правду за потоками сомнительных фактов, цифр, цитат и т.д. или вообще бесцеремонно искажать её, – долгое время использовалась и продолжает использоваться, чтобы разрушать Россию, портить её отношения с окружающим миром. Этот метод применялся и применяется и в странах Центральной и Восточной Европы, на Балканах. Речь идёт не только об издании учебников и исторических монографий, искажающих историю, особенно XX века, но и о таких символических акциях, как демонтаж Монумента воинам-освободителям в Таллине, закрытие посвященной уничтоженным советским гражданам экспозиции в Освенциме, появление «музеев советской оккупации» в Тбилиси и Киеве. Иногда добавляется экономическая составляющая, примером чего служит законодательно зафиксированное желание Литвы получить от России компенсацию за якобы имевшую место «оккупацию».
Прием Польши и прибалтийских стран в НАТО и ЕС лишь вывел политизацию истории на новый виток, несмотря на дававшиеся российской стороне заверения в обратном (говорилось, что как только эти государства почувствуют себя в безопасности, исторические фобии отомрут). Для реализации своих исторических претензий к России в Латвии, Литве и Эстонии начали использовать авторитет и возможности этих международных организаций. Сегодня на «битву за историю» выделяются большие средства, к этому привлекаются серьёзные политические, организационные и кадровые ресурсы. Искаженные исторические версии служат и внутриполитическим задачам –формированию национальной идентичности в жестко заданной антироссийской и русофобской парадигме.
И вот что интересно: адептов такого подхода история мало чему учит. «Ну не получилась один раз какая-то схема, а вот сейчас, может быть, получится, потому что обстоятельства изменились», – рассуждают они. Например, у Польши в 1920–1930-е годы не получилось «выдавить» Советский Союз, а фактически – Россию, из европейской политики, хотя такая генеральная задача у неё была. Более того, на решении этой задачи Варшава «сломалась». Тем не менее сегодня Польша продолжает действовать в точно таком же ключе, пытаясь добиться той же цели, а историческую вину за своё фиаско 70-летней давности старается возложить на Москву. Не удалось в 1930–1940-е годы Западу извлечь выгоду из пестования антисоветских режимов на окраинах СССР (того же польского режима, тех же прибалтов), – он пробует ещё раз, давая этому соответствующее «историческое» обоснование. Не удалось благополучно для себя взрастить «суперврага» СССР, нацизм, – Запад пестует новую версию национал-шовинизма прибалтийского и украинского разлива, стимулирует этнический и религиозный радикализм и терроризм на границах России и внутри неё.
Что же этому наступлению противопоставляет Россия? Надо сказать, очень и очень немногое. Есть несколько фондов и исследовательских центров, которые последовательно противостоят смысловым историческим диверсиям и занимаются политически актуальными историческими исследованиями. Есть несколько интернет-порталов и периодических изданий, освещающих эту тематику. Но почти всё эти структуры – общественные, не получающие от государства достаточной поддержки и обладающие несопоставимо меньшими ресурсами, чем те, которые работают против исторической правды.
Что касается реакции на этот серьёзный вызов на государственном уровне, она была и остаётся, к сожалению, неадекватной. В политический оборот, например, была запущена идея о том, что острые исторические темы должны быть исключены из текущего политического диалога. Формулировалось это так: «Надо оставить историю историкам». Но может ли государство «оставлять историю историкам», когда оно имеет дело с другим государством, которое оскорбляет национальные чувства его народа? А в Латвии, Литве и Эстонии, на Украине, в Грузии попрание русской истории и национальных чувств русского и других населяющих нашу страну народов возведено в ранг государственной политики и оформлено в соответствующих документах. Никто там отказываться от этих документов не собирается. Да и такого условия никто им с российской стороны не ставит. Создание же совместных комиссий историков, о чём заговорили в последнее время, вряд ли что-то изменит.
Что же получается? Государство сняло с себя обязанность защищать историческую память и гордость своего народа? Для страны, восстанавливающей свою историческую субъектность после периода, когда её правители всерьёз ставили задачу «вернуться в цивилизованный мир» Запада, это, как минимум, сомнительное решение.
Вызывают сомнения и предложения решать проблему политизации истории путем «взаимного согласования» различных образов прошлого. Когда речь действительно идёт о представителях исторической науки, их новых исследованиях и трактовках, совместная работа над достижением более полного видения полезна. И, надо сказать, в странах Прибалтики и ЦВЕ в последнее время всё более заметно проявляет себя группа ответственных историков, которых можно назвать «антиревизионистами». С ними нужно постоянно работать, переводить их исследования, предлагать их нашей читающей публике. Но в большинстве случаев мы продолжаем иметь дело с «плеядой» совершенно другого свойства – устроителями своего рода историко-информационных спецопераций, пропагандистами и, не побоюсь сказать, политическими диверсантами от истории. Как можно найти компромисс между попытками героизировать пособников нацистов и «лесных братьев» в Прибалтике и данными о военных преступлениях первых и устроенном вторыми масштабном терроре против лояльных советской власти местных жителей? Или между тезисами о «советской оккупации», «русификации», «геноциде» и реальной картиной ввода советских войск в Латвию, Литву и Эстонию в июне 1940 года, развития экономики и общественно-политической жизни этих республик в советский период, условий, созданных там (особенно в сравнении с положением прибалтийских русских сегодня) для развития латышского, литовского и эстонского этносов, анализом реальной социально-этнической структуры их населения? И разве согласуется правда о пособничестве украинских националистов гитлеровцам, об устроенном ими геноциде евреев и поляков с отрицанием всего этого украинскими официальными историками?
Результаты недальновидности и аморфности российской политики в этом вопросе печальны. Вот лишь несколько примеров из политической жизни одной из прибалтийских стран – Латвии. В феврале 2008 года министр культуры Хелена Демакова (она представляет Народную партию – ведущую партию действующей правительственной коалиции, с которой в Москве связывают надежды на «потепление» в латвийско-российских отношениях) заявила следующее: «Если мы говорим об уравнивании культуры иммигрантов и основной нации, то это означает отрицание факта оккупации». При активной роли представителя Народной партии Дзинтарса Абикиса латвийский Сейм принял декларацию о советских репрессиях на Украине в 1932–1933 годах, объявив «голодомор» геноцидом украинского народа. 10 марта парламентская фракция входящей в правительство партии «ОС»/ДННЛ направила на рассмотрение в Сейм поправки к Уголовному закону, согласно которым за публичное отрицание «факта оккупации Латвии» и призывы (?!) к такому отрицанию предусмотрена уголовная ответственность. Примечательны и слова депутата Сейма Карлиса Шадурскиса, прозвучавшие 16 марта 2008 года в ходе памятного мероприятия у мемориала эсэсовцам в местечке Лестене неподалёку от Риги. Суть их сводилась к тому, что сопротивление латышского легиона Ваффен-СС вместе с немецкими «соратниками» в «Курляндском котле» не позволило СССР полностью реализовать планы по захвату Европы и «спасло многие европейские народы, за что те должны быть благодарны».
16 марта отмечается в Латвии (в последние годы – неофициально, но от этого с не меньшим энтузиазмом) как день латышского легиона Ваффен-СС. И вот как менялся характер мероприятий в последние три года после известного столкновения в марте 2005 года между сторонниками латвийских коллаборационистов и антифашистами, одетыми в робы узников концлагерей : в 2006 году к Памятнику свободе для возложения венков не был допущен никто, в 2007 году состоялись два параллельных шествия, а в 2008 году к памятнику допустили только легионеров и их сторонников под охраной полиции. Не является ли такое положение следствием в том числе и того, что часть латвийских политиков и партий, представляющих себя дружески расположенными к России, в надежде на вхождение в правительственную коалицию считает приемлемым соглашаться с навязываемой коллаборационистами версией истории и критиковать Россию за «штампы», призывая отличать «героизацию» нацистов от их «оправдания» (к последнему, мол, надо отнестись «с пониманием»)?
Весной этого года автору данной статьи довелось неоднократно ставить в печати вопрос о необходимости внимательнее присмотреться к Соглашению о воинских захоронениях с Латвией. Включённая в него широкая трактовка того, что является «латвийскими захоронениями на территории Российской Федерации», даёт возможность латвийской стороне распространить политику героизации нацистов и их приспешников из Ваффен-СС и на нашу землю. К сожалению, Федеральное Собрание это соглашение ратифицировало.
Между тем нужно вести речь не только об адекватной реакции на исторические выпады против России, но и об упреждающей постановке вопроса относительно уважения нашей исторической памяти. Напомню лишь наиболее вопиющий случай последнего времени – демонтаж Монумента воину-освободителю в Таллине. Практические и пропагандистские акции правительства А. Ансипа вокруг Бронзового солдата не были неожиданностью, они стали своего рода кульминацией продолжающихся все годы «второй независимости Эстонии» попыток «довоевать с СССР» в лице сегодняшней России. За несколько месяцев до демонтажа монумента это нашло выражение в одобренном эстонским парламентом законе, приравнивающем советскую символику к нацистской, и принятии поправок к закону «О праздничных датах», согласно которым 22 сентября в Эстонии запрещено праздновать День освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков, но зато предписано отмечать траурный день памяти «борцов за освобождение Эстонии» из числа легионеров Ваффен СС, других нацистских пособников и «лесных братьев». В Таллине знали, что новые законы вызовут немалое недовольство значительной части жителей Эстонии, России и российского общества, но тем не менее решили навязать их своей стране, а заодно и Европейскому союзу, куда эта страна входит. Знали, что Западная Европа их поддержит, а Россия постарается сгладить ситуацию: если и не промолчит, то ничего действительно существенного предпринимать не будет. Так в общем-то и получилось. Имея все возможности, Россия не предприняла никаких упредительных мер, чтобы не допустить демонтажа памятника и эксгумации расположенного возле него захоронения советских воинов. Во всяком случае, российский транзит через эстонские порты вырос в первом квартале 2007 года на очередные 15 процентов, а начал сокращаться только после июня.
Показательной была зарубежная реакция на действия эстонских властей. Критически высказались только политики из правящей коалиции Словакии и Бельгии да бывший канцлер ФРГ Герхард Шрёдер. Поддержка Таллина Вашингтоном, ЕС и НАТО наглядно оттенила ряд существенных исторических и текущих политических нюансов в их отношении к России. Главным для них было закрепить в соответствующих официальных и неофициальных комментариях тезис о том, что были «советская оккупация Прибалтики», «национальное унижение», что «эмоции» Эстонии понятны и стороны должны перейти от эмоций к деловому обсуждению проблем в духе «взаимного уважения».
Подчеркну ещё раз: защищать свою историю и национальные чувства своих граждан – прямая обязанность государства. Государственные органы России не могут отгораживаться от исторических проблем и претензий, «оставляя историю историкам», а обязаны формировать ясную и четкую политическую позицию по важнейшим историческим вопросам и доводить ее как до российской общественности, так и до партнёров за рубежом. Это же относится и к российским политическим партиям.
В этом контексте важно заняться исправлением тех искажений в политико-юридических квалификациях исторических событий XX века, которые были допущены в конце 1980-х – начале 1990-х годов. В частности, на мой взгляд, требует нового всестороннего рассмотрения военная, политическая, правовая ситуация вокруг подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года и секретных протоколов к нему. Известное Постановление Съезда Народных депутатов СССР от 1989 года даёт этой абсолютно, на мой взгляд, логичной внешнеполитической мере обеспечения безопасности страны, предпринятой руководством СССР, необъективную оценку. Без изменения этой оценки российское руководство не сможет занять прочную позицию в отношении политических и финансовых претензий, предъявляемых государствами Прибалтики по поводу так называемой оккупации, да и претензий более широкого плана, нацеленных на дискредитацию всего, что было достигнуто нашей страной в период существования СССР.
Нам в России ещё предстоит сформулировать общее понимание и по ряду других важных и сложных проблем истории. Дополнительный импульс этой работе дадут, помимо перечисленных, такие важнейшие даты, как 90-летие окончания Первой мировой войны и 90-летие окончания Гражданской войны. Ни у кого здесь не может быть стопроцентных методологических рецептов. У меня, однако, не вызывает сомнений, что одним из важнейших условий такого общего понимания является опора на русскую религиозно-философскую традицию, по крайней мере в двух её аспектах: в стремлении к синтезу, всеединству и в понимании связи между духовным состоянием субъекта мыслительного процесса и результатом этого процесса.
Вызывают тревогу попытки немалого, к сожалению, числа российских исследователей и публицистов в анализе и трактовке событий всего XX века «довоевать» смысловую гражданскую войну, выступая апологетами либо белой, либо красной идеи. Иногда это, правда, делается не в надежде стопроцентно утвердить свою «правду», а исходя из упрощённого понимания дела. «Раньше идеологически оправдывали красных, ретушируя историю в их пользу, – рассуждают условные апологеты белой идеи, – а мы теперь нарисуем идеальный образ белого движения, пусть вопреки исторической правде; просвещённое общественное мнение само создаст объективную картину прошлого, произведёт свой синтез». Сторонники красного проекта нередко встают на противоположную позицию: «Перед лицом явной идеализациибелого движения и попыток безусловно оправдать самодержавие и российскую элиту в том их состоянии, в каком они находились в начале XX столетия, нам не остаётся ничего кроме как упорно стоять на «твёрдокаменных» позициях красной апологетики».
Я не склонен преуменьшать свободу личности в отношении права каждого создавать своё представление об истории на основе свободного поиска и получения информации. И всё же хочу призвать учёных, политиков, публицистов, журналистов – всех, кто участвует и будет участвовать в создании картины того драматического периода, – осуществить сначала объективный синтез «белой» и «красной» правды в своих головах, обрести мир и любовь внутри себя, проникнуться ответственностью и только потом приступать к трактовке сложных событий XX века.
Важно при этом ежеминутно помнить, что наш поиск согласия (или провоцирование новых разногласий) по вопросам истории будет идти на фоне тех самых постоянных попыток использовать «историческое оружие» во вред России, во вред русским, другим народам нашей страны, их общенациональному единству. Если и дальше будем продолжать рознь, стремиться к победе (пусть только смысловой) одной части нашего общего целого над другой (будь то партии, классы, группы интеллектуалов), требовать на этой основе «покаяния» и т.д., то в ещё большей степени станем объектами внешних манипуляций и окончательно потеряем свою цельность – как страна, как нация, как субъект исторического процесса.
* * *
На определённых этапах нашей истории, после периодов особой увлечённости русского общества и правящего слоя западничеством и попыток навязать это западничество всей стране, мы Божьим промыслом получаем импульс для отрезвления. За периодом западничества XVIII века последовало отрезвление войной 1812 года, когда русский народ смог увидеть «цивилизованных» представителей Запада, грабивших имения и церкви, осквернявших святое святых – алтари, издевавшихся над мирными жителями. А потом «нецивилизованная» Россия пришла в Европу и показала, как она относится и к культурным ценностям, и к мирному населению. После периода западничества (как левого, марксистко-ленинского, так и правого, либерального) конца XIX – начала XX века пришло новое отрезвление: сначала Первой мировой войной и интервенцией, тем, как повели себя страны Антанты в отношении России в 1917 – 1921 годах, а потом чудовищной агрессией 1941 года. И снова Запад показал, чем способна оборачиваться его «цивилизованность», – я имею в виду не только собственно варварство немецких нацистов, но и попытки Запада «ужиться» с Гитлером за счёт «заклания» России, поиски сепаратных сделок с ним на завершающем этапе войны. И это, как и многое другое, никаким манипулированием из истории не вычеркнешь! Западничество 1970 – 1980-х годов выбивалось и продолжает выбиваться из русских голов самой жизнью, последствиями проводившейся с подачи Запада и при его участии политики уничтожения подлинной России. Сейчас мы получили ещё один наглядный пример – не только грубой агрессии любимого Западом режима Тбилиси против Южной Осетии (а фактически – против России), но и лжи и двуличия самого Запада в этой ситуации. Нам дана возможность ещё раз подумать: хотим мы становиться частью такой «цивилизации» – построенной на двойных стандартах, делящей народы на различные категории в зависимости от степени их политической преданности себе, отказывающей нашей стране в праве иметь и защищать свою историю, свои исторические обязательства, свои политические, экономические и военные интересы, – или встанем на суверенный путь развития. Хочется верить, что выбор будет правильным. А для того, чтобы он был таким, мы должны, среди прочего, научиться последовательно и системно парировать применение против нас оружия исторической лжи и твердо стоять на позиции уважения и защиты своей истории во всей её правде, какой бы сложной она ни была.
Читайте также на нашем сайте: