Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Национально-политический разлом

Версия для печати

Избранное в Рунете

Наталья Еремина

Национально-политический разлом


Еремина Наталья Валерьевна — доцент факультета международных отношений СПбГУ, кандидат исторических наук.


Национально-политический разлом

Для общественного и государственного развития характерен периодический рост сепаратизма. В настоящее время наиболее важным объектом при изучении сепаратистских идей является этнорегиональное сообщество, представляющее собой совершенно новую политическую силу, с которой необходимо считаться центральным властям. Интересными примерами являются этнические регионы Великобритании, Уэльс и Шотландия, где действуют собственные национальные партии.

Периодический рост сепаратизма характерен для общественного и государственного развития. Его динамика объясняется как внешними, так и внутренними причинами. В настоящее время в развитии сепаратистских идей наблюдаются совмещение и взаимодействие всех видов факторов, но наиболее важным объектом при изучении таковых является этнорегиональное сообщество, представляющее собой совершенно новую политическую силу, с которой необходимо считаться центральным органам власти. Чтобы определить роль таких сообществ в развитии и реализации идей сепаратизма, а также характер их взаимовлияния, необходимо ответить на следующие вопросы: каковы внешние и внутренние факторы роста идей сепаратизма; что собой представляет сепаратизм в теоретическом измерении; как на практике реализуются данные идеи в национальных регионах Великобритании?

В современном мире ярко выражены две параллельные и взаимосвязанные, но и противоположные тенденции: глобализация и локализация. В заданном ими контексте набирает силу регионализация, протекающая на всех уровнях (глобальном, макрорегиональном, государственном, субгосударственном). Она некоторым образом согласует тренды глобализации и локализации, означая одновременно как усиление регионального начала в государствах, так и формирование региональных соглашений и союзов в рамках межрегионального и межгосударственного сотрудничества. Таким образом, регионализация подчеркивает значение регионов в составе государства и определяет характер межгосударственной интеграции, являющейся частью общемировых процессов. При этом его эффективное развитие зависит уже не только от вовлеченности собственно государства в мировые процессы, но и от степени участия в них субгосударственных единиц в его составе (регионов). Поэтому регионы и их позиции оказались в центре внимания в исследовательской среде.

Регионы государств существуют в различных координатах, заданных существующей формой государственного устройства, системой управления, взаимоотношениями с Центром, характером социально-экономического развития, спецификой этнокультурного потенциала. Не случайно поэтому, что при наличии всех указанных выше элементов, формирующих развитие регионов, именно этнические оказываются наиболее сложным и важным актором, требующим от Центра особого отношения и удовлетворения массы требований. Они формулируются этнорегиональными политическими партиями и движениями на основе запросов и общей позиции этнорегионального сообщества, что очевидно в условиях этнополитической мобилизации. В настоящее время, как правило, данные требования отражают рост идеологии сепаратизма в этнических регионах.

Зачастую сепаратизм изучается в рамках проблематики развития федерализма и демократизации, соотношения принципов сохранения территориальной целостности и права наций на самоопределение, а также этнического национализма и этнополитического конфликта. При этом получают все большее распространение подходы, согласно которым государство — это не живой организм, а некое искусственное построение, подлежащее тому или иному «переформатированию».

Основная проблема заключается в следующем: подходы (и теоретические обоснования) к исследованию сепаратизма, его происхождения и сущности не являются однозначными. В некотором роде они воспринимаются как переменные уравнения, зависимые от взглядов исследователя на суть понятий «этничность», «нация» и «национальное государство» и от многих политических обстоятельств.

Однако изначально сепаратизм связан с пониманием суверенитета. Концептуальный подход к данному понятию предложил Ж. Боден, собственно, и сформулировавший идею государственного суверенитета — инструмента, необходимого для формирования единого политического пространства, единой и неделимой власти [1]. Значение государственного суверенитета подчеркивал и Т. Гоббс, полагавший, что наличие единой власти позволяет не допустить естественную войну всех против всех [2].

Таким образом, изначально суверенитет государства подразумевал коллективное согласие всех, проживающих в общем политическом пространстве, признавать и поддерживать единство, выраженное в управлении. В этом контексте несущественным оказывался фактор этнической принадлежности людей, проживающих в государстве. Более того, он начинал восприниматься даже как угрожающий политическому единству, так как был связан не только с особыми традициями, языком, но и с существованием кланов и семейственностью, препятствующим формированию общих политических и экономических интересов, единому сознанию. Не случайно Э. Хобсбаум и Э. Геллнер пишут о гражданском национализме и формировании государства-нации, описывая нацию через политические характеристики [3].

При этом процесс нациестроительства, как ни странно, мог способствовать сохранению этничностей, так как в ходе его статус нации предоставлялся титульной (господствующей), то есть обладающей максимальными политическими и экономическими возможностями этнической идентичности, которая ложилась в основу формирующегося государства-нации. В свою очередь это провоцировало сохранение этнорегиональных различий, выражаемых в том числе через разделение труда между регионами одного государства*. Поэтому только главенствующие этничности могли быть названными нациями и получить право на собственное национальное государство**. В связи с этим и понятие «нация» остается во многом ускользающим явлением, громоздким конструктом со всеми свойственными ему характеристиками социокультурной группы: мы можем говорить о нации как о сообществе людей, желающих объединиться, а также как о коллективной политической идентичности или как о продукте длительной эволюции исторических организмов. Таким образом, понятий «нация» достаточно много, но все они подчеркивают политическое единство, разделяемое членами группы.

Постепенно задача политического и хозяйственного объединения становилась все более актуальной. Необходимость противостоять раздробленности и неэффективности управления планомерно закрепляла главенство политического фактора в развитии государства и формировала единую нацию, основанную на крупной этничности, к которой примыкали многие другие этнические идентичности. Это обусловило понимание нации как политико-территориального организма, который в культурном отношении не един, а состоит из множества этнических идентичностей, однако постепенно признавших свою общность, лояльность существующей власти и политическое и хозяйственное единство всего государства. Это было актуально, поскольку позволяло сообща противостоять внешним угрозам, обеспечивало нормальную и стабильную обстановку, общие и понятные условия экономической деятельности, необходимые для развития как отдельно взятого индивида, так и всего общества в целом.

Вместе с тем, невзирая на отмеченные тенденции и несмотря на военные столкновения, жесткую политику унификации и централизации, разнообразные этнические идентичности были сохранены благодаря собственному бережному отношению к языку, культуре, религиозным воззрениям. Факт сохранения этничности подтверждает идею о важности этнической идентичности как изначально установленной и признаваемой всеми членами этнического сообщества, о чем говорят исследователи-примордиалисты [4]. Однако в то же время рост обращения к этнической идентичности был обусловлен текущими политическими и экономическими обстоятельствами, в частности вопросом перераспределения ресурсов и доступа к ним, что также позволяет подтверждать идею конструктивизма и инструментализма об общественно-политическом ракурсе восприятия этнической идентичности [5].

Важно отметить, что этнические идентичности сохранились, и Европа представляет собой совокупность разнообразных этнических сообществ (этничностей, малых наций, этнонаций), и ныне проживающих на так называемых исторических территориях (регионах) в границах различных государств. Факт компактного проживания позволял и позволяет им поддерживать свою культуру и бороться за ее признание Центром. Последнее действительно способно предотвратить обострение ситуации и политическую радикализацию населения этнических регионов.

Поэтому в исследовании сути сепаратизма и путей его преодоления важно опираться на понимание межкультурного диалога как основы взаимного сосуществования, при котором другая культура воспринимается не как агрессия по отношению к исконной, но как ресурс для развития и обогащения. В частности, А. С. Панарин писал о необходимости признания разнообразия культур, то есть признания возможности их сосуществования в рамках отдельного государства, и отказаться от стремления к унификации по западному образцу [6].

Однако исторически именно признание Центром особенностей той или иной этнической идентичности не осуществлялось, так как это противоречило задачам консолидации государства, вернее — целям консолидации власти в руках одного государя (в рамках концепции государственного суверенитета). Принцип территориальной целостности был обусловлен грандиозными задачами нациестроительства и отстаивался в процессе межгосударственных взаимоотношений. В то же время принцип права наций на самоопределение (под которыми здесь можно понимать и этничности, именующие себя нациями вне зависимости от размера и возможности экономического выживания) был в большей степени связан с развитием системы защиты прав человека, а не государства. Поэтому он стал предметом для обсуждений гораздо позднее — фактически только после Первой мировой войны.

Касаясь этих проблем, одни исследователи полагают, что право на самоопределение является важнейшим и свидетельствует о степени развития прав человека (А. Эйде) [7]. Более того, любая общность имеет право на собственное государство как выразителя его интересов, причем государство трактуется как производная от человеческого сообщества (В. Бэйджхот) [8]. Другие ученые, напротив, подчеркивают необходимость придерживаться принципа территориальной целостности, при котором возможности выделения этнической общности, превращения ее в нацию и формирования ею собственного государства практически отрицаются (Л. И. Волова) [9]. Большинство же исследователей согласно с тем, что уже само существование в международном законодательстве права на самоопределение создает основания для возникновения и развития идеологии и практики сепаратизма.

Идеология сепаратизма может быть подвержена анализу через призму многих концепций, посвященных общественному развитию. В их числе — теория «открытого общества», согласно которой в процессе развития общества происходит сокращение этнических особенностей, на смену которым приходит общее самосознание; теория групп, подчеркивающая значение коллективного голоса; теория рационального выбора, определяющая роль и значение элиты в оформлении позиций сообщества.

Все перечисленные теории представляют характеристики «особости» группы как инструмента давления на Центр; при этом становится неважно, ведет ли этническая идентичность свое происхождение из глубины веков или нет, поскольку акцент сделан на процессе текущей человеческой жизнедеятельности, обостренной изнурительной политической борьбой и борьбой за ресурсы.

Однако в действительности оформление этнической идентичности — это длительный исторический процесс объединения людей и формирования коллектива, основанного на общем признании собственных традиций (особенностей), который оставался близким понятиям рода, клана и большой семьи. Поэтому он оказался настолько важным для человека, что пережил процессы государственного строительства, смену эпох, типов производства и процессы унификации на всех уровнях. Безусловно, этничность не осталась законсервированной: в ряде случаев был даже утрачен родной язык. Но и этот факт не привел к полному исчезновению этнической идентичности.

Одновременно политика унификации повсеместно вызывала коллективный протест, что заставляет говорить о многих факторах политического и социально-экономического характера в росте этнического самосознания и сепаратизма, особенно характерных для второй половины XX века.

Реализация идеологии сепаратизма на практике исследуется в рамках структурно-функциональной модели в концепции конфликтов, а также бихевиористских моделей, в частности теории фрустрации агрессии, указывая на социально-психологические факторы в территориальной самоидентификации. Существует также теория урегулирования конфликтов, подчеркивающая необходимость разделения ответственности, теорию коллективного действия, в которой исследована роль элиты, и теорию «электоральной геополитики», определяющую политические предпочтения населения во взаимосвязи и зависимости от территории. Некоторым подспорьем в изучении сепаратизма может выступать теория войн малой и средней интенсивности, означающая нарастание националистических тенденций. При этом все теории обращают внимание на разрушительный характер сепаратизма. Дестабилизируя ситуацию внутри государств, он способствует обострению ситуации с национальной безопасностью на всех уровнях, в том числе в рамках межгосударственных отношений.

Интересную точку зрения на вопрос практической реализации сепаратизма предложил этнополитолог Т. Гурр (Герр. – ред. сайта), который разработал теорию трех групп в зависимости от требований этнического региона: 1) «голос» (требования культурной автономии); 2) «лояльность» (отказ от конфликта в обмен на внимание и признание); 3) «выход» (требования самоопределения, которые могут быть также связаны с федерализацией). Более того, исследователь полагает, что сепаратизм — неизбежная черта государственного развития [10]. При этом сепаратизм отнюдь не всегда означает достижение сецессии. Более того, практически все исследователи отмечают федерализацию государств (децентрализацию управления) как способ решения проблем с правами отдельного этнического сообщества и демократизацией [11].

Очевидна связь сепаратизма с концептом национализма, из которого он вытекает, и восприятие сепаратизма как формы идеологии национализма. Классическими признаны теории национализма, указывающие на политические и социально-экономические факторы его развития. Например, концепция Э. Геллнера о национализме, возникающем при желании отдельных групп добиться совпадения политических и этнических границ, что является целью радикального национализма [12]. Культурно-экономические факторы разделения и закрепления низкого статуса за этнической периферией отражены в концепции внутреннего колониализма М. Хечтера (Хектера.- ред. сайта) [13]. В том же ряду большой интерес представляет концепция политических поколений, разработанная А. Хитом и Дж. Келлас, которая отражает зависимость политических предпочтений, в том числе и в отношении вопроса сепаратизма, от конкретного поколения и его опыта [14].

В развитие существующих теоретических подходов к проблеме сепаратизма уместно предложить концепцию «национально-политического разлома», благодаря которой можно объяснить как возникновение идеологии сепаратизма, так и его практику (цели, задачи и пути их достижения). В сущности, сепаратизм всегда возникает на стыке центростремительных и центробежных тенденций — при возникновении противоречия между стремлением Центра сохранить власть и стремлением региона отстоять существующие и получить новые права. Поэтому сепаратизм минимум обязательно имеет две грани: этническую и политическую. Например, в изучении сепаратистских устремлений Э. А. Паин предложил учитывать не столько этническую, сколько политическую составляющую конфликтов, в которых именно политическая стратегия Центра оказывает решающее воздействие на изменение ситуации [15].

Национально-политический разлом означает «пересмотр» исторической практики собирания разных этничностей в единой нации (nation — nationality = гражданство), что ведет к существенному реформированию политической сферы (управление, взаимоотношения Центра с регионами, конституция государства). При этом политические факторы важны не только при реализации практики сепаратизма, но и при его появлении и росте, поскольку именно политические инструменты Центра (например, унификация и централизация) вызывают ответную реакцию населения этнического региона. Таким образом, сепаратизм возникает как реакция на политические позиции Центра, и основная его цель состоит в изменении существующего политического формата взаимоотношений этнического региона с Центром. Формат этих изменений может быть разным и в основном зависит от позиции населения.

Сепаратизм, оставшийся основным элементом национальной идеологии этнорегиональных радикальных партий и движений, может как позитивно, так и негативно восприниматься населением того или иного региона. Оценка идеи сепаратизма сообществом важна с точки зрения суждений об общественном расколе, степени поддержки радикальных вариантов разрешения ситуации и перспектив общегосударственного развития. Именно позиция населения этнического региона — наиболее приемлемый индикатор возможности или невозможности урегулирования этнополитического конфликта по линии «Центр—этнический регион». Таким образом, сепаратизм выступает не только как практика и идеология конкретных партий, но и как явление, непосредственно связанное с этнорегиональным развитием, влияющим на позиции населения, и наоборот.

Наиболее интересные примеры проявления этой тенденции представляют этнические регионы Великобритании, в которых активно действуют собственные национальные партии. В Уэльсе и Шотландии позиции населения, желающего «переформатирования», выражают две национальные партии — Шотландская национальная (ШНП) и «Плейд Камри» (Plaid Cymru, «Партия Уэльса» - прим. ред. сайта «Перспективы»). Чтобы адекватно понять процесс взаимовлияния партий и населения, необходимо ответить на следующие три вопроса: во-первых, каким образом осуществляется поддержка партий — носителей идеологии сепаратизма со стороны этнорегионального сообщества и какова ее динамика; во-вторых, каковы содержание идеи «переформатирования» существующих взаимоотношений региона с Центром и суть моделей реформирования, получающих наибольшую поддержку населения; в-третьих, что представляет собой конкретная национальная идентичность (осознание жителями регионов своей принадлежности к той или иной общности).

В Шотландии и Уэльсе националистические партии ставят перед собой в качестве главной цели достижение независимости, что означает приверженность идеи сепаратизма. Однако сам механизм приобретения независимости партиями трактуется как постепенный, мягкий и демократичный. При этом часть уэльской партии постепенно отказывается от лозунга достижения независимости [16]. Такая позиция позволяет избегать ореола радикальности и агрессивности, привлекать интерес и поддержку широких слоев населения регионов под лозунгами справедливого отношения к «особым» этническим регионам Великобритании.

Так, в Шотландии наблюдается постепенный рост поддержки шотландских националистов. Последние теряли голоса на выборах только в 1970-е годы (с 28 до 15 процентов), а с 1985 года начался уверенный рост. При этом в 1980-е годы ни одна британская партия не была стабильной в этнических регионах, то приобретая, то увеличивая свои позиции в среднем на три пункта. В 1990-е годы самые устойчивые позиции наблюдались у лейбористов, но и шотландские националисты также приобрели достаточно уверенные позиции: в разные годы их поддерживали от 24 до 29 процентов населения. Правда, с 2001 года они немного уступили другим партиям, получая около 23 процентов [17]. Аналогичная ситуация сложилась в 2005-м, после чего продолжился рост.

В течение лета после выборов в 2007 году (и вплоть до мирового кризиса) возросли не только электоральная поддержка партии, но и число ее членов. Каждую неделю начиная с 3 мая 2007 года к ШНП присоединялось в среднем по 100 человек. К окончанию года численность партии увеличилась на 8 процентов (13 585) и продолжала расти [18]. Несмотря на то, что, согласно опросам общественного мнения, накануне выборов в региональный парламент в 2007 году на первое место выходили лейбористы (от 48 до 32 процентов), а ШНП получала около 40 процентов голосов, было очевидно, что именно националисты смогут составить уверенную конкуренцию Лейбористской партии, поскольку только 12 процентов жителей региона выступали против правительства из ШНП. В результате выборов в мае 2007 года националисты вышли в лидеры. ШНП поддержали 48 процентов избирателей, лейбористов — 32, а тори и либеральных демократов — 8 процентов населения [19].

После 2009 года началось падение показателей поддержки партии. При этом, по всей видимости, неблагоприятное отношение к национальной партии вызвано в основном изменившимися финансово-экономическими обстоятельствами в связи с кризисом. В феврале 2010 года очередной опрос показал, что позиции ШНП сравнялись с позициями консервативной партии (по 21 проценту), что оставило их далеко позади лейбористов (37 процентов), но впереди либеральных демократов (15 процентов). Эти данные показывают, что националисты получили наименьшую поддержку избирателей начиная с 2007 года, но на 3 процента больше, нежели на выборах 2005-го [20].

В Уэльсе начиная с 1990-х годов также отмечается рост националистического движения. Однако он не носит столь последовательного и отчетливого характера, как в Шотландии. В 2005 году лейбористов здесь поддерживали 42,7 процента, консерваторов — 21,4, либеральных демократов — 18,4, националистов — 12,6 процента [21]. Однако после 2005 года начался динамичный рост. В 2007-м поддержка националистов населением существенно выросла (22,4 процента), а все остальные политические партии, кроме лейбористской (рост поддержки с 32,2 до 35,0 процентов) [22] несколько ослабли.

В 2008 году лейбористов в Уэльсе поддерживали 35 процентов, «Плейд Камри» — уже 25,7, консерваторов — 19,8, либеральных демократов — 18,1 процента. При этом и в октябре 2009 года несколько по инерции продолжался рост поддержки националистов на два балла, который впоследствии замедлился и даже начал сокращаться. В январе националисты лишились 1 процента; при этом не только национальная партия, но и другие партии в апреле 2010 года потеряли свои позиции в регионе. Но именно в 2009 году «Плейд Камри» получила самый высокий уровень поддержки начиная с 1989 года, хотя при этом только 6 процентов жителей региона согласны с идеей вывести Уэльс из состава государства***.

Таким образом, видно, что поддержка националистов и в Уэльсе, и в Шотландии хотя и подвержена колебаниям, но все же свидетельствует о существующем долгосрочном тренде постепенного роста числа сторонников партий, выступающих за более близкие жителям регионов и конкретные идеи. Интересно, что идеи сепаратизма в данных предпочтениях не являются абсолютным индикатором, объясняющим поведение избирателей. В ряде случаев можно, вероятно, говорить о серьезном недовольстве жителей регионов политикой Вестминстера или нежелании упрочения позиций консерваторов, то есть иногда избиратели могут в большей степени просто поддержать лейбористов, чтобы создать устойчивую оппозицию тори в регионах и Центре. Ищите казино с криптовалютой? сыграйте в Mrbit казино лучшем игровом зале с лицензиоными игровыми автоматами на борту.

Однако в постепенной стабилизации положения национальных партий вплоть до мирового экономического кризиса лежит и стремление к переменам, осуществлению модернизации, которая не проводилась в период правления консерваторов и, видимо, осталась также неубедительной, с точки зрения избирателей, в период управления страной лейбористами. Подтверждением приверженности жителей регионов идеям модернизации и реформирования служит победа лейбористов в 1997 году, когда они получили абсолютное доверие жителей регионов в ответ на их обещание осуществить реформы, признать особость регионов и способствовать их модернизации.

В связи с этим возникает необходимость рассмотреть, как идеи сепаратизма воспринимаются в регионах, при этом под идеями сепаратизма мы будем понимать весь спектр политического переформатирования, начиная от деволюции и заканчивая выходом из состава государства. Итак, согласно данным ВВС, 41 процент опрошенных шотландцев полагают, что деволюция — это положительный фактор в жизни региона, при этом 46 процентов считают, что она не принесла серьезных изменений, и только 9 процентов полагают, что была допущена ошибка [23].

Таким образом, в целом население относится положительно к деволюции и формированию регионального парламента, хотя очевидно, что большая часть не довольна форматом осуществленной деволюции. Поскольку только 9 процентов опрошенных выступают категорически против конституционной реформы, видимо, 46 процентов настаивают именно на более радикальном варианте реформирования. Поэтому важно определиться, как население региона относится к продолжению реформы и предоставлению больших прав и полномочий парламенту, а также к идее независимости.

Вопрос независимости оказывается наиболее сложным для населения региона. Так, в соответствии с опросами 2007 года можно сделать вывод о постепенном падении популярности данной идеи. Например, в январе 2007-го ее поддерживали 51 процент респондентов, но постепенно в августе это число сократилось до 31 процента. Согласно данным, приводимым в газете «Дэйли мэйл», 49 процентов выступают против независимости, хотя 20 процентов просто не уверены в том, какой вариант будет лучшим для региона. При этом, как ни странно, сокращение поддержки идеи независимости сочетается с ростом поддержки ШНП [24].

Согласно опросам 2009 года, 58 процентов населения региона поддерживают идею провести референдум о независимости, хотя при этом 54 процента не желают получения независимости в настоящее время, а 38 процентов выступают за независимость максимум в течение следующих двадцати лет [25].

Идею проведения референдума поддерживают люди в основном в возрасте 35—54 лет, а против нее выступают граждане от 65 лет и выше. Положительно население Шотландии воспринимает и вопрос о региональном парламенте. Так, 55 процентов населения считают, что региональный парламент придает региону более сильный голос в Соединенном Королевстве; 34 процента полагают, что его появление не привело к изменениям; а 9 процентов воспринимают парламент как препятствие для усиления Шотландии. Интересно, что 43 процента опрошенных считают, что Шотландия получает финансирование в меньшем объеме, нежели следует, хотя 37 процентов полагают, что данный вопрос решается справедливо [26].

Так или иначе, но местный парламент действительно стал частью жизни шотландского населения, доверие к нему постоянно растет. Об этом свидетельствуют и цифры. Так, 78 процентов респондентов полагают, что именно парламент, а не Центр, защищает интересы Шотландии и ее населения, хотя 19 процентов доверяют в первую очередь именно Вестминстеру. Интересно, что лично Алексу Салмонду, лидеру ШНП, доверяют 58 процентов и только 21 процент испытывает аналогичные чувства по отношению к лидеру консерваторов Д. Кэмерону [27]. Позиции Д. Кэмерона более устойчивы в Уэльсе, где его поддерживают 49 процентов населения [28]. Но в последнем идея деволюции в 1997-м не встретила такой поддержки, как в Шотландии (50,1 процента в Уэльсе против шотландских 74,3) [29].

В 2000 году чуть больше 8 процентов респондентов полагали, что Уэльс должен стать не зависимым от Соединенного Королевства, но остаться в рамках ЕС, почти 3 процента высказались за независимость и от Великобритании, и от Евросоюза. Таким образом, в совокупности только 11 процентов населения желали независимости. При этом подавляющее большинство полагало, что либо Уэльсу вообще не нужен парламент (26,2 процента), либо его права должны быть ограниченными (37,9 процента). Идею полноценного парламента поддержали в 2000 году только 24,8 процента [30].

Постепенно данные позиции изменились. Население региона стало воспринимать Ассамблею как инструмент, эффективно решающий местные проблемы и максимально приближенный к населению. Так, в июне 2007-го 47 процентов опрошенных поддержали идею формирования полноценного парламента с налоговыми компетенциями, хотя 44 процента выступили против дальнейших изменений [31]. При этом в 2008-м только 39 процентов поддержали идею формирования полноценного парламента, обладающего налоговыми компетенциями, еще меньше людей (31 процент) решили, что необходимо придерживаться достигнутых договоренностей о развитии Ассамблеи; 46 процентов предпочли отказаться от новых реформ; а 15 — полагают, что Ассамблею вообще следует упразднить; и только 10 процентов высказались в пользу независимости.

Постепенно в пользу полноценного парламента в регионе постоянно стали высказываться 49, а против — 42 процента. Таким образом, идея поддержать создание регионального парламента постоянно крепла. В феврале 2009 года уже 52 процента выступили за формирование полноценного парламента в Уэльсе через референдум (при 39 процентах против). В это время был впервые достигнут значительный перевес голосов «за» над голосами «против». При этом 39 процентов поддержали полноценный парламент, но в составе Соединенного Королевства; 10 — полноценный парламент, но без налоговых компетенций; 8 — самостоятельный парламент в ЕС, но вне Соединенного Королевства; 5 процентов — вне как Соединенного Королевства, так и ЕС [32].

В дальнейшем рост поддержки идеи полноценного парламента достиг 53 процентов [33]; 56 процентов уэльсцев выступают за первоначальные законодательные компетенции Ассамблеи; а 35 процентов — против подобных компетенций. При этом постепенный рост желания достичь большего самоуправления наблюдается в регионе начиная с 1979 года [34]. В конечном же итоге жители региона признали важность нового института. Так, 40 процентов респондентов-уэльсцев оценивают деятельность правительства Ассамблеи как наиболее важную в жизни региона; 29 процентов ведущую роль отдают Вестминстеру. При этом 61 процент полагает, что именно Ассамблея должна играть главную роль в Уэльсе [35].

Постепенный рост признания собственно региональных политических институтов отражает также изменения, происходящие в отношении вопроса национальной идентичности: все большее число жителей этнических регионов определяют себя как уэльсцев и шотландцев, а не как британцев. Например, в большей степени британцами себя ощущают 13 процентов жителей Шотландии (больше всего таких среди мужчин в возрастной категории от 35 до 45 лет); в большей степени шотландцами — 57 процентов респондентов (как правило, это женщины от 35 до 65 лет); равно британцами и шотландцами себя ощущают 29 процентов (в основном мужчины от 18 до 34 лет). Исключительно шотландцами себя представляют 26 процентов опрошенных (в основном в возрасте от 55 до 64 лет), в то время как исключительно британцами — 9 процентов (и также в возрасте от 55 до 64 лет), что показывает сильное расслоение в данной возрастной группировке [36].

В Уэльсе в 2001—2002 годах 67 процентов называли себя уэльсцами, при этом 60 процентов — только и исключительно уэльсцами, а 7 процентов — уэльсцами и еще представителями любой другой идентичности. 33 процента опрошенных не называют себя уэльсцами; при этом, как правило, именно молодые люди в возрасте от 16 до 44 лет квалифицируют себя как уэльсцы [37].

Таким образом, осознание населением этнических регионов собственной идентичности, отличной от общегосударственной (политической принадлежности к нации-государству) происходит параллельно процессам политического развития региональных институтов власти. Благодаря эффективной работе они смогли упрочить не только свое положение в глазах избирателей, но и укрепить их в необходимости продолжения последовательного реформирования. Данные позиции обеспечивают надежный базис для сохранения и развития идей сепаратизма. В нашем случае опросы общественного мнения жителей регионов подтверждают высказанную в начале статьи идею о возникновении и укреплении идей сепаратизма именно на стыке центростремительных и центробежных тенденций.

С одной стороны, существует стремление Центра ограничить права регионов, с другой — стремление регионального сообщества противостоять данным тенденциям, чтобы закрепить политические достижения. При этом, как мы отмечали выше, любое воздействие Центра, направленное на подавление компетенций этнического региона, автоматически будет вызывать всплеск недовольства населения. Поэтому идеи сепаратизма находят отклик среди жителей регионов; в процессе реформирования они становятся важнейшим фактором, помогающим населению определиться с политическим будущим собственного региона.

В связи с этим следует признать факт взаимозависимости между идеями сепаратизма, позициями населения и политическим развитием региона. Поэтому одинаково справедливо утверждение о влиянии как идей сепаратизма на развитие этнорегионального сообщества, так и последнего на резкий рост идеологии сепаратизма. Все это говорит о следующем: население этнических регионов становится мощным фактором в осуществлении конституционного реформирования в государстве.

Примечания:

[*] Примером может являться концепция внутреннего колониализма М. Хечтера.

[**] Нации, способные экономически выживать.

[***] Подробнее об этом см.: «Party Support up in Welsh Opinion Poll». 17.10.2008. — http://www.plaidcymru.org/content.php?nID=14;ID=870;lID=1; «YouGov Welsh Poll October 2009». — http://ukpollingreport.co.uk/blog/archives/2327; «LibDems Surge to 29 percent in Wales in New Opinion Poll». April 2010. — http://www.dailypost.co.uk/news/in-depth/elections-2010/articles/2010/04/20/lib-demssurge-to-29-in-wales-in-new-opinion-poll-55578-26275815/; «Labour and Plaid Both Doing Well, Latest Polls Indicating». 02.04.2009. — http://www.walesonline.co.uk/news/wales-news/2009/04/02/labourand-plaid-both-doing-well-latest-polls-indicating-91466-23292389/

[1] См.: Ж. Боден. Шесть книг о Республике. — «Антология мировой правовой мысли». М., 1999. Т. 2. Кн. I (Гл. 1, 8); Кн. II (Гл. 1); Он же. Метод легкого познания истории. М., 2000.

[2] См. Т. Гоббс. Левиафан. — Он же. Избранные произведения. М., 1964. Т. 2.

[3] См. E. Gellner. Nations and Nationalism. Oxford, 2006; E. Hobsbawm. Nations and Nationalism since 1780. Programme, Myth, Reality. Cambridge, 2005.

[4] См. Е. Р. Harvey. Primordialism. Evolutionary Theory and Ethnic Violence in the Balkans: Opportunities and Constraints for Theory and Policy. — «Canadian Journal of Political Science». 2000. Vol. 33. № 1. P. 37—38.

[5] См. «Nationalism». — «Dictionary of Sociology». Oxford, 1998.

[6] См., например, об этом: «В поисках Большой идеи. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI в.» М., 1998.

[7] См. С. В. Черниченко. Принцип самоопределения народов (современная интерпретация). — «Московский журнал международного права». 1996. № 4. C. 15.

[8] См. W. Bagehot. The English Constitution. L., 1963. Р. 262—263.

[9] См.: Л. И. Волова. Принципы территориальной целостности государств и нерушимости границ: нормативное содержание и соотношение. — «Правоведение». 1984. №1. С. 30—37; Она же. Принцип территориальной целостности и неприкосновенности в современном международном праве. Ростов на Дону, 1981. С. 61.

[10] См. T. R. Gurr. Minorities at Risk. A Global View of Ethnopolitical Conflicts. Wash., 1993.

[11] См. D. J. Elazar. Exploracion del Federalismo. Barcelona, 1990. P. 45.

[12] См. E. Gellner. Nations and Nationalism.

[13] См. M. Hechter. The Persistence of Regionalism in the British Isles. — «American Journal of Sociology». 1973. Vol. 79. № 2.

[14] См. A. Heath, J. Kellas. Nationalisms and Constitutional Questions. — «Scottish Affairs. Special Issue: Understanding Constitutional Change». Edinburgh, 1998. P. 110—128.

[15] См., например: Э. А. Паин. Этнополитический маятник: динамика и механизмы этнополитических процессов в постсоветской России. М., 2004.

[16] См.: «Independence White Paper Published». — www.snp.org/node/15931; «Policies. Our Aims». — www.plaidcymru.org/content.php?nID=1221;|ID=1

[17] См. «Herald». — http://www.alba.org.uk/home1/html

[18] См. «Your GovPolls 2007». — http://www.alba.org.uk/polls/070701.html

[19] См. «Progressive Scottish Opinion Polls 2007». — http://www.alba.org.uk/polls/2007polls.html

[20] См. «Tories could overtake SNP at general election, poll says». — «Times online» (http://www.timesonline.co.uk/tol/news/uk/scotland/article7032427.ece).

[21] См. «ITV Wales Poll». 14. 01.2010. — http://blogs.dailypost.co.uk/goginthebay/2010/01/itv-walespoll.html

[22] См. «Poll Suggest Support for Plaid and Labour up». October 2008. — http://www.plaidcymru.org/content.php?nID=14;ID=870;lID=1

[23] См. «Devolution backed 41 percent of Scots». June 2009. — http://news.bbc.co.uk/2/hi/in_depth/scotland/2009/devolution_decade/default.stm

[24] См. «Progressive Scottish Opinion Polls 2007». — http://www.alba.org.uk/polls/2007polls.html

[25] См. «Scots want an independence vote». — http://news.bbc.co.uk/2/hi/in_depth/scotland/2009/devolution_decade/default.stm

[26] См. June 2009. — http:// www.news.bbc.co.uk/2/shared/bsp/hi/pdfs/30_06_09_devolution_poll.pdf

[27] См. ibid.

[28] См. «Opinion Poll gives Tories 26 percent Lead, Wales News Bulletin». May 2008. — http://findarticles.com/p/news-articles/western-mail-cardiffwales/mi_8001/is_2008_May_9/opinion-poll-tories-26-lead/ai_n38888369/

[29] См. «Devolution Referendum in Scotland and Wales». — http://openlearn.open.ac.uk/nod/resource/view.php?id=177045

[30] См. R. Andersen. National Identity and Independence Attitudes: Minority Nationalism in Scotland and Wales. — http:// www.crest.ox.ac.uk/papers/p86.pdf. P. 2.

[31] См. «Wales is Split on Extra Powers September 2008». — http://news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/wales/wales_politics/7625621.stm

[32] См. «Majority Back Law-Making Assembly». February 2009. — http://news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/wales/wales_politics/8541797.stm

[33] См. «Labour Extends Wales Poll Lead Over Tories». — http://www.southwalesargus.co.uk/news/5043765.Labour_extends_Wales_poll_lead_over_Tories/

[34] См. «Wales: Opinion Poll Shows Increasing Support for Primary Legislative Powers». March 2010. — http://devolutionmatters.wordpress.com/2010/03/01/wales-opinion-poll-shows-increasing-support-for-primarylegislative-powers/

[35] См. «Majority Back Law-Making Assembly». February 2009.

[36] См. ibid. June 2009.

[37] См. «Wales: its people. Office of National Statistics». — http://www.statistics.gov.uk/focuson/wales/

«Свободная мысль», №12 (1619), 2010

Читайте также на нашем сайте:

«Баскский национализм: метаморфозы развития» Сергей Хенкин

«Диаспоры в современном мире: эволюция явления и понятия» Тамара Кондратьева

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 1. Дискуссии о будущем наций и глобализации: некоторые методологические вопросы» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 2. Государство и глобализация» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 3. Культурно-духовные и этнические основы национального феномена» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 4. Политические функции национальных делений и глобализирующийся «миропорядок»» Екатерина Нарочницкая

«Бельгия. Начало конца» Сергей Бирюков

«Национализм и факторы глобальной конкурентоспособности» Игорь Джадан


Опубликовано на портале 22/03/2011



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика