Латиноамериканские страны вступили в XXI век в обстановке глубоких сдвигов во всех без исключения областях общественной жизни. Знаковые перемены происходят в экономике, неузнаваемо (по сравнению с 90-ми годами прошлого столетия) меняется внутриполитическая ситуация, серьезными подвижками отмечена международная деятельность основных государств региона. Все это в совокупности создает весьма неординарную ситуацию, трансформирует облик Латинской Америки, открывает перед ее народами новые альтернативные перспективы, но, одновременно, рождает и дополнительные вызовы, на которые латиноамериканские элиты и общества в целом должны дать убедительные ответы.
Латинская Америка в современном мире
Регион Латинской Америки и Карибского бассейна (ЛАКБ) последовательно укрепляет свои позиции как один из центров влияния и хозяйственного роста в формирующемся многополярном мире. Речь идет о 33 суверенных государствах с общим населением, приближающимся к 600 млн. человек, суммарным ВВП – более 2 трлн. долл., объемом внешней торговли – свыше 1,2 трлн. долл. и долей промышленной продукции в экспорте, составляющей порядка 65%
[1]. Разумеется, на сегодняшний день ни одна из стран Латинской Америки не входит в группу мировых лидеров первой линии, но в совокупности регион оказывает существенное влияние на глобальную политику и экономику благодаря растущему хозяйственному потенциалу, значительному населению и огромным природным ресурсам. Новый имидж Бразилии как одной из восходящих стран-гигантов (по оценке ЦРУ, Бразилия станет великой мировой державой к 2020 г.)
[2], мощная внешнеторговая экспансия Мексики, мировой вес агропромышленного комплекса Аргентины и энергетического сектора Венесуэлы, общепризнанные экономические успехи Чили – все эти и другие факторы «работают» на повышение удельного веса Латинской Америки на международной арене и придают ей высокую глобальную значимость. Человечество сегодня не может обойтись без экспортируемого Аргентиной и Бразилией продовольствия, без латиноамериканской нефти, меди, сои, кофе, тропических фруктов и многих других товаров, поставляемых странами ЛАКБ на мировой рынок.
Ощутимо возрастает и внешнеполитическая роль Латинской Америки, степень ее самостоятельности в международных делах. Еще совсем недавно, в последнее десятилетие ХХ века, большинство стран региона однозначно ориентировались на США, декларировалось даже установление так называемых «кровных отношений», что позволило Вашингтону прочнее «привязать» к себе южных соседей, в частности, путем учреждения под своей эгидой интеграционных группировок и подписания серии соглашений о свободной торговле. 1 января 1994 г. была образована Североамериканская ассоциация свободной торговли (НАФТА) с участием США, Канады и Мексики. Окрыленный успехом Белый дом уже в декабре того же года на Саммите Америк в Майами добился единодушного одобрения амбициозного мегапроекта - создания к 2005 г. Зоны свободной торговли Америк (АЛКА) с участием всех латиноамериканских государств от Рио-Гранде до Огненной земли. Тем самым вашингтонские стратеги планировали «намертво» закрепить южную часть Нового света в качестве неисчерпаемого экономического резерва американского бизнеса и обеспечить свои ТНК весомыми и долгосрочными преимуществами в острейшей глобальной конкуренции с европейскими и азиатскими корпорациями.
Однако принятая «дорожная карта» формирования АЛКА не была выполнена, и события в Латинской Америке на рубеже веков стали развиваться по другому сценарию. Группа ведущих государств региона (Аргентина, Бразилия, Венесуэла) взяла курс на преимущественное развитие не панамериканской, а латиноамериканской интеграции, в частности, на основе расширения Общего рынка юга – МЕРКОСУР – и на диверсификацию экономических и политических связей за пределами Западного полушария. Интенсифицировались контакты с Европейским союзом, резко возрос товарообмен со странами Азии, в первую очередь с Китаем, который выдвинулся в число крупнейших потребителей латиноамериканских продуктов. Мексика, Перу, Чили приняли активное участие в развитии многостороннего сотрудничества в рамках АТЭС. Все чаще государства Латинской Америки проявляют твердость в отстаивании своих интересов и своей самостоятельности. Характерный пример – отказ Мексики и Чили в 2003 г. поддержать в Совете Безопасности ООН позицию США по проблеме Ирака.
В последние годы в условиях ревалоризации природных ресурсов и повышения цен на многие виды сырьевых и продовольственных товаров стратегическая ценность Латинской Америки растет. Латиноамериканцы открывают для себя новые возможности на международной арене, демонстрируют серьезную геоэкономическую и геополитическую перекомпоновку своих приоритетов. В этом – одно из главных объяснений повышения роли латиноамериканских стран в мировой экономике и политике.
Векторы общественно-политического развития.
Нынешняя социально-политическая ситуация в Латинской Америке во многом – продукт тяжелых последствий монетаристских реформ 90-х годов. После периода доминирования в регионе неолиберального фундаментализма, с его кажущейся безальтернативностью, космополитической и антисоциальной направленностью, в качестве антитезы на первый план вышли национально ориентированные подходы и концепции. В центре внимания оказались вопросы, связанные с отстаиванием суверенитета и национальных экономических интересов, социальной защищенностью малоимущих категорий населения, укреплением институтов гражданского общества. В начале XXI века регион сошел с неолиберальной орбиты и начал выстраивать иную, альтернативную парадигму общественного развития. И это – непреложный исторический факт.
Одним из ключевых моментов последних тенденций стала возросшая роль государства во всех сферах общественной жизни. В странах Латинской Америки наблюдается создание госпредприятий и в целом наращивание государственной инвестиционной активности, реализуются масштабные социально значимые программы (например, строительство доступного жилья), развивается льготное кредитование малых и средних предпринимателей, растет потребительский и ипотечный кредит, в рамках борьбы с инфляцией сдерживается рост цен и тарифов, поощряется экспортная ориентация местных товаропроизводителей. Четко просматривается ослабление зависимости государственной власти от традиционных групп давления, прежде всего – международного бизнес-сообщества (Аргентина и Бразилия, например, полностью погасили свои долги МВФ). По существу, выстраивается новая модель частно-государственного партнерства, приоритетное значение в котором отводится национальным интересам и социальной ответственности бизнеса.
В 2004-06 годах Латинская Америка продемонстрировала самые высокие за последние четверть века темпы экономического роста – в среднем порядка 5% в год. При этом Аргентина и Венесуэла, страны, где государственное регулирование экономики особенно заметно, развивались рекордными («китайскими») темпами - от 9 до 18% в год
[3]. Динамичный рост позволил латиноамериканцам не только укрепить и модернизировать хозяйственные структуры, расширить инновационный сектор экономики, но и продвинуться вперед в борьбе с бедностью и нищетой, сократить безработицу и понизить градус социальной напряженности.
Не менее важно, что в регионе в целом преодолена практика прямого вмешательства военных в политическую жизнь, многие годы служившая «визитной карточкой» Латинской Америки. Даже кризисные потрясения на рубеже веков, вроде драматических событий в Аргентине в 2001-02 годах, не привели к ликвидации конституционных институтов, которые выстояли и обеспечили развитие политического процесса в русле нормальных демократических процедур.
Отмеченные экономические и политические перемены в регионе происходят в контексте поворота «влево» целого ряда государств. Латиноамериканские страны одна за другой начали менять политическую окраску. Сначала Венесуэла (Уго Чавес в декабре 1998 г.), затем Бразилия (Луис Инасио Лула да Силва в октябре 2002 г.) и Аргентина (Нестор Киршнер в мае 2003 г.) электоральным путем обретают руководство, отрицающее (и осуждающее) прошлый неолиберальный опыт и декларирующее социальную (если не социалистическую) ориентацию своей политики. Вслед за этим Широкий левый фронт во главе с Табаре Васкесом в октябре 2003 г. побеждает в Уругвае, на президентских выборах в Боливии в декабре 2005 г. «приходит первым» левый радикал - индеец Эво Моралес, назвавший свою победу на выборах «кошмаром Белого дома». В январе 2006 г. в Чили одерживает верх кандидат от социалистической партии Мишель Бачелет (первая женщина-президент в истории этой страны), а в марте 2006 г. в Коста-Рике президентом становится социал-демократ, лауреат Нобелевской премии мира Оскар Ариас. Эстафету в ноябре 2006 г. подхватили левые в Никарагуа и Эквадоре: в первом случае победил лидер сандинистов Даниэль Ортега, во втором – близкий У. Чавесу экономист Рафаэль Корреа. Невероятно близок к победе был лидер левых сил в Мексике Андрес Мануэль Лопес Обрадор, уступивший сопернику 0,6% голосов. Неплохой результат на выборах в Перу показал еще один левый радикал индейского происхождения Ольянта Умала, во втором круге уступивший политику социал-демократического толка. Нельзя исключать того, что «левая волна» докатится и до других латиноамериканских стран.
«Левый поворот» по своему значению вышел за рамки Латинской Америки, поскольку дистанцировал регион от США и сблизил его с государствами социал-демократической ориентации. Не случайно происходит интенсивное сближение латиноамериканских левонациональных режимов с Испанией, где у власти с апреля 2004 г. находится правительство Испанской социалистической рабочей партии. Заметна активизация латиноамериканцев и в Движении неприсоединения, последний саммит (XIV Конференция глав государств и правительств) которого прошел в сентябре 2006 г. в Гаване.
Такова внешняя канва событий. Количество и синхронность «левых поворотов» говорят о некой закономерности, природу (и политическую судьбу) которой еще предстоит понять. Пока можно высказать следующие соображения. Сложность интерпретации подлинного содержания и перспектив «левой волны» связана с имеющимися различиями между самими левоориентированными режимами и конкретными ситуациями в отдельно взятых странах. Так, чилийское правительство существенно отличается от венесуэльского режима, а уругвайское – от никарагуанского. Несопоставимо положение в Аргентине и Боливии. В первом случае очевиден социально-экономический прогресс и поддерживается политическая стабильность, во втором – наблюдается опасное обострение ситуации, происходит фрагментация сил, изначально поддержавших леворадикальный проект. У всех режимов «левой волны» разный запас прочности. В конечном итоге успех будет зависеть от того, сумеют ли «новые левые» на практике доказать, что в русле левонационалистической модели возможно обеспечить органичное сочетание экономического роста и социального прогресса. В этом состоит главный исторический вызов Латинской Америки. Если на него будет дан адекватный ответ и латиноамериканские страны в русле «левого дрейфа» пройдут точку невозврата, то события в регионе обретут дополнительную глобальную, общечеловеческую значимость.
Российско-латиноамериканские параллели
Ведущие страны Латинской Америки (в первую очередь, Аргентина) относятся к числу тех немногих государств мира, которые, несмотря на исторические различия и внешнюю непохожесть, в экономическом и социально-политическом плане имеют немало общего с Россией. Латинская Америка и наша страна (как никто на земном шаре) располагают уникальными и разнообразными природными ресурсами, но их длительная экстенсивная эксплуатация и недостаточно эффективное использование человеческого потенциала в обоих случаях привели к «проеданию» большой части национального богатства, техническому и социальному отставанию от мировых лидеров.
Лейтмотивом российско-латиноамериканских сравнений стало то обстоятельство, что в начале 90-х годов в РФ и Латинской Америке был дан старт неолиберальным реформам, основные идеи которых носили имитационный характер, поскольку были заимствованы из идеологии «вашингтонского консенсуса», а затем во многом механически имплантированы в российскую и латиноамериканскую действительность. Именно оторванность «выписанных» монетаристских рецептов от специфических национальных условий явилась главной причиной тех кризисных потрясений, через которые пришлось пройти россиянам и латиноамериканцам. К этому нельзя не добавить пренебрежение «верхов» к социальной политике, что привело к крайнему имущественному расслоению и подрыву фундамента и без того хрупкой общественной стабильности.
В попытках Латинской Америки и России вырваться из неолиберальной ловушки и преодолеть завалы экономических и социально-политических проблем легко усмотреть много общего. В первую очередь – курс на укрепление национального суверенитета и ослабление зависимости от транснационального капитала, прагматизм во внешней политике и диверсификация международных связей, приверженность идее многополярного мира, акцентированное внимание к социальным вопросам. По существу, перед россиянами и латиноамериканцами стоят схожие задачи, и поиск их решения идет в целом в одном направлении, что диктует взаимную заинтересованность в изучении накопленного опыта. Для России, в частности, могут быть полезны методики стран Латинской Америки по поддержке малого и среднего бизнеса, ослабления чрезмерной зависимости от сырьевого экспорта путем диверсификации промышленности, создания «очагов конкурентоспособности», стимулирования экспорториентированных технологичных производств, целевого использования средств стабилизационных фондов.
В любом случае доминирующие в настоящий момент латиноамериканские политические тренды (включая и «левый поворот») отвечают стратегическим интересам России, а схожесть имеющихся проблем и путей их решения образует благоприятную почву для развития российско-латиноамериканского взаимодействия.
Латинская Америка во внешней политике России
Российская Федерация поддерживает дипломатические отношения со всеми 33 независимыми государствами ЛАКБ. Это – отрадный факт, свидетельствующий о высокой активности нашей внешнеполитической службы на латиноамериканском направлении. В то же время во многих случаях двусторонние связи носят формальный характер, не наполнены конкретным политическим и экономическим содержанием. Такое положение характерно для наших отношений с большинством карибских и центральноамериканских стран, что часто вполне объяснимо: у партнеров пока отсутствует реально выполнимая программа сотрудничества, включающая вопросы, представляющие взаимный интерес. С некоторыми странами (Гайана, Суринам) двусторонние связи в течение десятилетий сохраняют сравнительно «низкий профиль», в других случаях (Боливия, Колумбия) – «топчутся на месте» несмотря на упорные заклинания с обеих сторон о «больших перспективах» и «огромном потенциале».
Однако «погоду» в российско-латиноамериканских отношениях определяет пережившее немало перепадов взаимодействие с группой стран, являющихся нашими партнерами в самых различных областях. Состав этой группы не остается неизменным, в нее могут входить новые государства, сотрудничество с которыми по тем или иным причинам приобретает особый характер. Яркий пример – Венесуэла. Эта страна буквально «ворвалась» в число приоритетных партнеров России в Латинской Америке, став крупным клиентом российских энергетиков и производителей вооружений.
Положительная динамика наблюдается в отношениях РФ с Мексикой, государствами, входящими в МЕРКОСУР: полноправными участниками блока – Аргентиной, Бразилией, Венесуэлой, Парагваем, Уругваем - и отдельными ассоциированными членами – Перу, Чили и Эквадором. Значимость для Москвы взаимодействия с Общим рынком юга была продемонстрирована в ходе официального визита в Буэнос-Айрес и Бразилиа (12-15 декабря 2006 г.) министра иностранных дел РФ С.В. Лаврова. Он не только провел переговоры с руководителями двух наших крупнейших партнеров в Латинской Америке, но и подписал Меморандум о взаимопонимании относительно создания механизма политического диалога и сотрудничества между Россией и МЕРКОСУР.
Особое значение приобретают российско-бразильские отношения. В последнее время в политический лексикон прочно вошла аббревиатура БРИК (по «инициалам» Бразилии, России, Индии, Китая), объединяющая эти государства в группу восходящих стран-гигантов, которые – в силу их растущей экономической и политической мощи – в обозримом будущем сыграют ключевую роль в создании нового миропорядка. Учитывая это важнейшее обстоятельство, Москва и Бразилиа выстраивают свои отношения в контексте стратегического партнерства, охватывающего все стороны двусторонних связей. Показательно, в частности, что в ходе визита в Бразилию В.В. Путина (ноябрь 2004 г.) была поставлена задача формирования российско-бразильского «технологического альянса». В русле данной инициативы рассматриваются такие вопросы, как участие российских предприятий в разработке бразильских ракетоносителей и модернизации космодрома «Алкантара», сборка в России самолетов фирмы «Эмбраер» и многое другое. Президент Бразилии (наряду с мексиканским лидером) принял участие в расширенном сегменте саммита «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге в июле 2006 г. Это – принципиальные моменты, характеризующие и новую роль Латинской Америки в мире, и новое качество наших связей с регионом.
Примеры Аргентины, Бразилии, Венесуэлы, Мексики указывают на значительные резервы, существующие в российско-латиноамериканских отношениях. Государства региона (благодаря высокой конкурентоспособности своих продовольственных товаров) будут играть растущую роль в насыщении российского рынка теми продуктами, которые наша страна импортирует. В настоящее время годовой оборот российско-латиноамериканской торговли, по нашей оценке, составляет порядка 7 млрд. долл., и это далеко не предел. Только с Бразилией объем товарооборота планируется довести до 10 млрд. долл. к 2010 г.: уже сейчас в российском импорте на долю бразильской говядины приходится 40%, свинины – 35%, мяса птицы – 15%
[4]. Страны региона стали крупными поставщиками в Россию мясомолочных продуктов (Аргентина, Бразилия, Парагвай, Уругвай), фруктов, сухофруктов и алкоголя (Аргентина, Мексика, Чили. Уругвай, Эквадор и др.), рыбы и рыбной муки (Аргентина, Перу, Чили), кофе (Бразилия, Колумбия, Коста-Рика, Мексика), растительного масла (Аргентина) и ряда других товаров, включая промышленные
[5].
В свою очередь, российские товаропроизводители осваивают латиноамериканские рынки, поставляя в регион преимущественно машинотехническую продукцию, химические товары, энергоносители, металлы и удобрения. В последнее время значительных масштабов достигли продажи в Латинской Америке российской военной техники: многоцелевых истребителей Су-30МК2, вертолетов МИ-17В-5, Ми-35, Ми-26, автоматов АК-103 и т.д. По итогам 2006 г. поставки продукции российского ВПК в регион составили свыше 1 млрд. долларов
[6] и, по прогнозам, будут расти благодаря уже подписанным контрактам.
По нашему мнению, будущее двусторонних отношений, их перевод на более высокий уровень напрямую зависят от широкого выхода на латиноамериканские рынки лидеров отечественного бизнеса – ведущих энергетических, машиностроительных, металлургических, химических, военно-технических и других предприятий. Этот процесс уже начался. Причем речь идет не только об экспорте. Присутствие в Латинской Америке таких компаний, как «Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Зарубежнефть», РУСАЛ, «Автоваз», «Рособоронэкспорт» и др., означает масштабные инвестиции, создание совместных предприятий, обеспечение наших производителей новыми источниками сырья, расширение географии российского бизнеса и укрепление в целом его международных позиций. В качестве примера можно привести деятельность РУСАЛа. В Гайане эта корпорация учредила дочернюю фирму, приобретшую государственную горнодобывающую компанию и поставившую под контроль огромные запасы бокситов. Тем самым РУСАЛ обеспечил стабильные поставки высококачественного сырья для загрузки дополнительных мощностей своих предприятий
[7]. Такого рода факты свидетельствуют: в латиноамериканском регионе (в том числе при политической поддержке Кремля) складываются благоприятные возможности для экономической экспансии России, и они должны быть использованы в полной мере.
Российско-латиноамериканские отношения в настоящий момент находятся на подъеме. В основе этого явления – объективно сложившаяся взаимодополняемость экономик, близость (или совпадение) подходов ко многим актуальным мировым проблемам, обоюдное стремление ощутимо укрепить собственные международные позиции за счет диверсификации и углубления внешних связей, участия в глобальных процессах на более выгодных для себя условиях: не в качестве пассивных объектов, а в роли активных и суверенных акторов. Немаловажное значение имеет и то обстоятельство, что в большинстве стран Латинской Америки международный имидж России существенно лучше, чем, скажем, в Европе и США. Латиноамериканцы рассматривают наше государство как великую державу, способную выдвинуть (и реализовать) альтернативные варианты экономического и политического взаимодействия на мировой арене, и не склонны предъявлять нам необоснованные претензии, граничащие с вмешательством во внутренние дела. Крайне важно использовать имеющийся позитивный климат в двусторонних отношениях, не растерять накопленный потенциал и обеспечить дальнейшее продвижение хозяйственных и политических интересов России в Латинской Америке.
Примечания
[1] Подсчитано по: World trade in 2006 – Overview. – http://www/wto/org/; Comisión Económica para América Latina y el Caribe. – http://www.eclac/
[2] http://www.infobae.com/notas/
[3] См. Comisión Económica para América Latina y el Caribe. – http://www.eclac/
[4] http://www.rg.ru/2006/12/16/lavrov/html
[5] http://www.rg.ru/2006/12/16/lavrov/html. Высокую конкурентоспособность бразильской продукции отметил гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько: «Бразилия является выгодным партнером …» ( http://www.ikar.ru/press/c139/html).
[6] http://nrs.ru/articles/4334/html
Читайте также на нашем сайте:
«Пути модернизации: аргентинский опыт» Петр Яковлев
«Эффект джаза»: мировой кризис и Латинская Америка» Петр Яковлев