Специально для сайта «Перспективы»

Валентина Марьина

«Мюнхен» и конец первой Чехословацкой республики (По документам чешских архивов)


Марьина Валентина Владимировна – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института славяноведения РАН.


«Мюнхен» и конец первой Чехословацкой республики (По документам чешских архивов)

«То, что нам было предложено…, мы посчитали ужасным, мы не могли поверить своим глазам… Это навсегда останется позором Франции, а также Англии… то, что произошло, не имеет аналогов в истории». Так писал президент Бенеш осенью 1938 года, когда европейские союзники вынудили Чехословакию принять условия Гитлера, притязавшего на Судеты. Но он еще не знал, что его небольшое государство, расположенное в самом сердце Европы, ждет гораздо худшая участь. Свои территориальные притязания не замедлили предъявить Праге соседние Польша и Венгрия. И вновь английские и французские гарантии, на этот раз обещанные в Мюнхене, остались на бумаге. Спустя полгода Чехословакия была окончательно расчленена. Существовала ли для нее альтернатива такому сценарию? Доктор исторических наук В. Марьина воссоздает канву тех событий через призму чешских дипломатических архивов и напоминает о словах братиславского политика Я. Чарногурского: «Самым важным является следующий урок Мюнхена: никогда в области безопасности не зависеть только от Запада».


«Мюнхен» – это название стало нарицательным, символизирующим агрессивную сущность гитлеровской внешней политики, преступное невыполнение международных обязательств западными державами и несовместимость с основными принципами международного права. Мюнхенское соглашение (в советской и российской историографии – Мюнхенский сговор), подписанное Англией, Францией, Германией и Италией 29–30 сентября 1938 г., означало очередной шаг на пути развязывания Второй мировой войны и первый шаг к потере чехословацкой государственности, ликвидацию системы коллективной безопасности и окончательное устранение Лиги Наций от решения значимых вопросов европейской и мировой политики, фактическую денонсацию советско-чехословацкого договора о взаимной помощи от 16 мая 1935 г.

Все ли ныне известно о «Мюнхене»? Остались ли какие-то тайны, загадки? Думаю, известно многое и, добавлю, основное, но не всё. За прошедшие 70 лет опубликовано великое множество документов по теме. Российский читатель может узнать о Мюнхенском соглашении из документальных сборников, вышедших в СССР [1]. Но вот совсем недавно сообщено [2] о рассекречивании службой нашей внешней разведки сотен телеграмм, донесений и отчетов (700 страниц), которые шли из посольств Англии и Франции в Лондон и Париж. Эти документы, видимо, дополнят картину подготовки подписания соглашения.

«Мюнхен» - настолько значимое событие в мировой истории ХХ века, что неустанно привлекает к себе внимание исследователей и публицистов. Ему посвящены сотни, если не тысячи, исторических трудов и документальных публикаций. За границей очередной виток внимания к истории «Мюнхена» обозначился в связи с его 65-летием в 2003 г. Обсуждался ряд вопросов. Шла ли тогда речь о «предательстве»? Была ли Чехословакия демократическим государством, сообществом граждан, готовых к борьбе за свободу и самостоятельность, или являлась страной, раздираемой внутренними противоречиями, новой «тюрьмой народов», не заслуживавшей ничего кроме деструкции? Насколько обоснованной была ориентация внешней политики ЧСР исключительно на Францию, страну слабую, обескровленную Первой мировой войной, не пошевелившую пальцем, чтобы помочь Польше в 1939 г., всего три недели оказывавшую сопротивление вермахту в 1940 г., и т.д.? По сути, все эти вопросы обсуждаются и по сей день [3].

Демонстрация населения Праги в защиту национальной независимости страны. Сентябрь 1938

Официальная позиция Чехии, прозвучавшая на международной конференции «Мюнхенское соглашение – путь к деструкции демократии в Европе» (Прага, 24–25 октября 2003 г.), сводится к следующему: Мюнхенское соглашение явилось «результатом политики умиротворения, опасной и безуспешной в любое время и в любой среде, целенаправленным примиренчеством демократии с диктатором, который объявил войну демократии» [4]. Но общий спектр оценок и в Чехии, и за ее пределами заметно шире.

Незадолго до конференции в серии «Документы чехословацкой внешней политики» вышли два тома публикации «Чехословацкая внешняя политика в 1938 году» [5]. Ядром издания стали материалы Архива Министерства иностранных дел ЧР. Особое внимание публикаторы уделили шифрограммам, поступавшим в МИД ЧСР от чехословацких дипломатических представителей, а также циркулярным инструкциям, направлявшимся им из Праги. Важные части сборника составили записи выступлений министра иностранных дел Чехословакии К. Крофты на совещаниях с руководящими сотрудниками МИД и записи бесед с иностранными дипломатами в Праге и за рубежом. Большинство этих документов увидели свет впервые. Исключением являются донесения посла ЧСР в СССР З. Фирлингера о позиции Москвы, составленные на основании бесед с народным комиссаром иностранных дел СССР М.М. Литвиновым и его заместителем В.П. Потемкиным. Большинство этих донесений было впервые опубликовано самим Фирлингером в первом томе его мемуаров в конце 1940-х годов [6], а затем включены в различные сборники документов советского периода.

Современные чешские исследователи полагают, что известные на сегодняшний день документы (донесения Фирлингера и опубликованные документы НКИД СССР) не дают полного представления о позиции СССР в период мюнхенского кризиса, поскольку вопросы такого уровня решались даже не Политбюро ЦК ВКП(б), а лично И.В. Сталиным. «Действительные намерения И.В. Сталина, – утверждает, в частности, Й. Деймек, – из-за недоступности части советских материалов нам неизвестны». Опровергая «созданную коммунистическими идеологами» «легенду», Деймек полагает, что в изолированный конфликт между Германией и её возможными союзниками, с одной стороны, и Чехословакией, с другой, Москва вряд ли вмешалась бы. Тем более, указывает он, что международная ситуация тогда способствовала росту советских опасений относительно возможного объединения западных держав против СССР [7]. Однако пока это лишь слова, не базирующиеся на документальных источниках.

А между тем и материалы новой документальной публикации из архива чешского МИД подтверждают, что Англия и Франция, исходя из своих интересов, стремились направить гитлеровскую агрессию на Восток, против СССР, а также превратить нацистскую Германию в барьер против проникновения «большевизма» на Запад. Таким образом, советская версия мюнхенского кризиса, основанная на многочисленных документах, если отвлечься от идеологической словесной шелухи, несомненно, имеет достойное внимания исследователей рациональное ядро.

Другое дело, что пока известны еще не все важные документы, способные пролить свет на стратегию и тактику СССР в период Мюнхенского соглашения, выявить тайные (если таковые существовали) намерения Москвы, показать, способен ли был Советский Союз в тех конкретных условиях оказать помощь Чехословакии в одиночку. Здесь есть пространство для исследовательской работы.

Что касается политики Англии и Франции, то о ее направленности на умиротворение агрессора, на сговор с нацистской Германией за счет Чехословакии, лишний раз свидетельствуют опубликованные донесения чехословацких послов из Англии (Ян Масарик), Франции (Штефан Осуский) и Германии (Войтех Мастны), а также заявления английского и французского послов в Праге. Вместе с тем эти документы показывают, что среди английской и французской политической элиты не было единодушия в вопросе о помощи Чехословакии. Отставка 20 февраля 1938 г. с поста министра иностранных дел Великобритании сорокалетнего А. Идена укрепила позиции семидесятилетнего премьера Н. Чемберлена, последовательного сторонника политики умиротворения. Я. Масарик сообщал в Прагу 24 февраля:, «Мы не должны отрицать, что наша ситуация в Англии с отставкой Идена ухудшилась» [8]. Против сговора с Германией за счет Чехословакии был и У. Черчилль, тогда первый лорд адмиралтейства, который даже после подписания Мюнхенского соглашения, 1 октября 1938 г., советовал, по словам Я. Масарика, «после совещания со многими» не отступать с чехословацкой оборонительной линии, не отдавать «жизненно важные укрепления». «Он убежден, – писал Масарик, – что здесь (в Англии – В.М.) появилась и нарастает сильная реакция против совершенного по отношению к нам предательства» [9]. Эти настроения действительно имели место, но усилились они гораздо позднее, когда оказалось, что гитлеровская Германия не соблюдает взятые на себя обязательства. На том же этапе, желание Чемберлена и нового министра иностранных дел Э. Галифакса сговориться с нацистской Германией, развязывая ей руки в Центральной и Восточной Европе, обозначилось весьма четко.

Риббентроп указывает премьер-министру Франции Даладье место, где он должен поставить подпись под мюнхенским соглашением. 1938 г.

Франция, имевшая с Чехословакией союзный договор, всё более склонялась к поддержке курса Англии, боясь остаться один на один с агрессором и мало веря в возможности Москвы, несмотря на неоднократные заявления последней, оказать помощь Чехословакии при условии такой помощи с французской стороны. Огромную роль при этом играли опасения по поводу распространения «бацилл большевизма» и укрепления влияния СССР на европейские дела.

Как следует из донесений чехословацких послов в Лондоне и Париже, существовали и объективные причины нежелания Англии и Франции вступать тогда в схватку с Германией. Во-первых, и в той, и в другой стране были сильны антивоенные настроения, в памяти народов (особенно французов) еще не стерлись ужасы Первой мировой войны, не были забыты миллионы потерянных человеческих жизней, положенных на алтарь победы. Если для правящей верхушки Англии и Франции главным было предотвратить потерю своих колониальных владений, пусть ценой согласия на гегемонию Гитлера в Центральной и Восточной Европе, то у простых людей превалировало человеческое желание сохранить мир любой ценой. При этом мысль о возможных последствиях отодвигалась на второй план. Недаром после возвращения Чемберлена и Даладье в Лондон и Париж их встречали как героев-миротворцев..

Во-вторых, ни Англия, ни Франция в военном отношении не готовы были тогда вступить в схватку с гитлеровской Германией. Французская армия, численно превосходившая немецкую и рассчитывавшая на неприступность линии Мажино, с 1936 г. находилась в состоянии радикальной модернизации, которая еще не была завершена и которой препятствовала недостаточная мощность французской промышленности. Кроме того, разработанная во второй половине 1930-х годов французская военная доктрина имела оборонительный характер, и война с Германией из-за Чехословакии, несмотря на существование союзного договора между государствами, не укладывалась в планы французских военных. Даладье, который до того, как стать премьер-министром, несколько лет являлся министром обороны Франции, прекрасно был осведомлен об этом, однако публично заявлял(15 июля 1938 г.): «Наши торжественные обязательства по отношении к Чехословакии являются для нас неотступными и святыми» [10]. А месяц спустя Масарик сообщил в Прагу: министр иностранных дел Франции Ж. Бонне в конфиденциальном разговоре сказал что «мир следует сохранить и за счет ЧСР и что Франция не готова и не хочет воевать за нас» [11].

Чемберлен тоже находил объективные причины для политики умиротворения: неготовность к войне английской авиации, находившейся в процессе обновления, которое предполагалось завершить не раньше чем через два года. В августе-сентябре 1938 г. английские и французские политические и военные верхи в своем большинстве выражали явное желание договориться с Гитлером, развязав ему руки в отношении Чехословакии. Вот как, согласно чешскому историку В. Кралу, Н. Чемберлен представлял себе ситуацию накануне встречи с Гитлером в Берхтесгадене: «Я сумею убедить его, что у него имеется неповторимая возможность достичь англо-немецкого понимания путем мирного решения чехословацкого вопроса. Обрисую перспективы, исходя из того, что Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России» [12].

На следующий день после подписания Мюнхенского соглашения, 30 сентября, Чемберлен и Гитлер подписали декларацию, в которой говорилось о желании немецкого и английского народов «никогда более не воевать друг с другом», использовать метод консультаций для решения всех важных вопросов, касающихся обеих стран, и «таким образом содействовать укреплению мира в Европе» [13]. 6 декабря 1938 г. Ж. Бонне и И. Риббентроп подписали аналогичную франко-германскую декларацию – в ней говорилось, что «мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией представляют собой один из существеннейших элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира» [14]. Об этих документах сегодня на Западе вспоминают почему-то неохотно. А ведь вскоре после их подписания, 1 сентября 1939 г., нацистская Германия, напав на Польшу, развязала Вторую мировую войну.. Англо-германская и франко-германская декларации как результат сговора Лондона и Парижа с Берлином за счет Чехословакии явились как бы предтечей соглашения о ненападении, подписанного Москвой и Берлином 23 августа 1939 г. тоже за счет третьих стран.

Если Англия и Франция с января по сентябрь 1938 г. проявляли определенную непоследовательность в отношении Чехословакии, публично и в общении с чехословацкими политиками заявляя о готовности поддержать эту страну (правда, на все более жестких условиях такой поддержки), а закулисно сговариваясь с гитлеровской Германией за счет ЧСР, то политика Берлина в тот же период характеризовалась непрестанным и все более нараставшим нажимом на Прагу.

Подписание франко-германского соглашения о ненападении. Париж. Декабрь 1938 г.

20 февраля 1938 г., выступая в рейхстаге, Гитлер заявил об особых правах Германии на охрану немецких меньшинств, проживавших в других странах. При этом назывались следующие цифры численности немецкого населения: в Австрии – 6,5 млн, Чехословакии – 3,5 млн, Польше – 1 150 тыс., Франции (Эльзас-Лотарингии) – 1 500 тыс., Швейцарии – 2 900 тыс., Гданьске (Данциге) – 350 тыс., Венгрии – 350 тыс., Южном Тироле – 240 тыс., Румынии – 800 тыс., Югославии – 700 тыс., Бельгии – 100 тыс., Клайпеде – 140 тыс., России – 200 тыс. Всего в европейских странах вне пределов третьего рейха, согласно его «статистике» проживало 20 069 тыс. немцев [15]. Все они, по Гитлеру, должны были раньше или позже воссоединиться с «материнской» нацией третьего рейха. Пока же на повестку дня ставилась задача присоединить к Германии ближайшие территории с наибольшим по численности немецким населением – Австрию и Судетскую область Чехословакии. 12 марта немецкие войска вступили в пределы Австрии, а еще через день она была включена в состав рейха. О том, как происходил аншлюс, подробно описано в донесении чехословацкого посла в Вене Р. Кюнцла-Йизерского в Прагу 15 марта 1938 г.[16]

В то же время в беседе с чехословацким послом в Берлине В. Мастным Г. Геринг, один из ближайших подручных Гитлера, говоря от его имени, заверил посла, что «у Чехословакии нет ни малейшего повода для беспокойства», что «вопрос Австрии – дело чисто семейное», что «Германия не имеет в отношении Чехословакии никаких враждебных намерений и, наоборот, хочет идти по пути дальнейшего сближения» [17]. О том же говорил с Мастным один из видных политиков рейха К. Нейрат, в 1939–1941 гг. – германский наместник в Протекторате Богемия и Моравия. Однако он подчеркнул, что предпосылкой улучшения чехословацко-германских отношений являются «некоторые уступки» судетским немцам [18]. Президент ЧСР Э. Бенеш в тот момент твердо стоял на своем: политика в отношении немецкого меньшинства – внутреннее дело Чехословакии [19]. Лондон, по словам Я. Масарика, рекомендовал Праге поспешить с выработкой конструктивных предложений, касающихся положения немецкого меньшинства в ЧСР [20]. Бенеш смягчил позицию и в беседе с английским послом в Праге Б. Ньютоном 19 марта 1938 г. заявил, что президент и правительство подготавливают проект «достаточно широкой акции, чтобы во всех спорных вопросах, касающихся меньшинств, можно было идти так далеко, как это позволяет единство государства» [21].

Гитлер продолжал давление, действуя через Судето-немецкую партию в Чехословакии, возглавляемую К. Генлейном («Сегодня тактика Германии состоит в том, чтобы использовать Судето-немецкую партию для политического ослабления Чехословакии» [22], – писал В. Мастны в МИД ЧСР 7 апреля). 12 апреля чехословацкий министр иностранных дел К. Крофта сообщил послам ЧСР в Лондоне, Париже и Берлине принципы проекта о положении национальных меньшинств, который разрабатывается правительством [23]. Тем временем вопрос все более и более приобретал международное звучание. О необходимости улучшить положение польского и венгерского национальных меньшинств в ЧСР и о территориальных претензиях к ней заговорили в Варшаве и Будапеште [24]. Чехословацкий посол в Венгрии М. Кобр сообщил в Прагу 8 апреля, что генеральный штаб готовит планы оккупации Словакии [25].

В начале мая 1938 г. в Германии началась широкая античехословацкая кампания, подхваченная польскими средствами массовой информации [26]. Военные круги третьего рейха стали готовиться к нападению на Чехословакию; было зафиксировано передвижение немецких военных частей на границе с ЧСР. Партия Генлейна по указаниям из Берлина активизировалась и прибегла к провокациям; произошли столкновения между нарушителями порядка и правительственными войсками. Выборы в местные органы власти, прошедшие в ЧСР 22 мая 1938 г., показали, по данным чешской архивной публикации, что партия Генлейна получила примерно 88–91% голосов немецких избирателей [27]. По словам В. Мастнего , глава СС Г. Гиммлер заявил французскому послу, что «считает чехов “невозможным” народом, а Чехословацкую республику образованием, которое должно раньше или позже исчезнуть с карты Европы» [28]. 30 мая Гитлер подписал директиву, в которой говорилось: «Моим неизменным решением остается ликвидация Чехословакии посредством военной акции в ближайшем будущем» [29].

В июне–июле 1938 г. продолжались переговоры чехословацкого правительства с Генлейном, который выдвигал все новые и новые требования, радикализируя их по указанию из Берлина каждый раз, . когда казалось, что компромисс достижим. Всего, как свидетельствуют опубликованные документы, судето-немецкой партией было отвергнуто четыре варианта статута о национальных меньшинствах, предложенных правительством.

29 июня Чемберлен, согласно сообщению Масарика в МИД ЧСР, «ясно обвинил президента Бенеша и правительство в том, что они умышленно медлят с переговорами, и потребовал от Галифакса, чтобы он снова обратился в Париж с предложением о совместном нажиме на нас (Чехословакию – В.М.)» [30]. Берлин угрожал военным вторжением. 12 июля Мастны сообщал в Прагу, что «Германия, в случае если в ближайшее время переговоры с судетскими немцами не закончатся успешно, готовит военное нападение на Чехословакию в середине сентября» [31]. 20 июля британский кабинет направил чехословацкому правительству ноту с предложением о посредничестве в переговорах с генлейновцами. Первая реакция Бенеша была резко отрицательной. Но, поразмыслив, президент согласился, о чем и было сообщено в Лондон 23 июля [32]. В качестве посредника англичане выбрали лорда В. Ренсимена, бывшего министра торговли.

Бенеш еще не оставлял надежду договориться с Берлином. 27 июля во время встречи с немецким послом Е. Айзенлорем он говорил: «Правда, что взаимное недоверие существует. Но такое малое государство, как наше, после всего того, что случилось, имеет все же больше доводов не доверять большому, чем большое малому. Мы ведь не представляем опасности для Германии. Мы в Праге не такие сумасшедшие, чтобы хотеть конфликта с Германией… Мы ничего не выиграем путем конфликта…и сегодня я говорю о ф и ц и а л ь н о: можете от меня как от президента сообщить правительству в Берлин, что мы хотим достичь соглашения и полагаем, что именно сегодня как раз тот момент, который мог бы открыть новую главу в наших взаимоотношениях» [33].

Однако улучшение взаимоотношений вовсе не устраивало Берлин, у него были другие планы. Г. Геринг, сообщал Мастны в Прагу 4 августа, «в узком военном кругу недавно сетовал, что Германия при аншлюсе Австрии проморгала возможность присоединить одновременно судетскую территорию». «Тогда, дескать, западные страны даже не шелохнулись бы. Однако Германия… использует при случае ближайшую возможность “разрешить” вопрос о Чехословакии». Фюрер, продолжал Геринг, понял, «что уже недостаточно присоединить судетскую территорию…и его планы сегодня идут гораздо дальше. Если Германия будет располагать 3000 самолетов, а это произойдет осенью, то она прорвется через Чехословакию и затем Венгрию к Черному морю» [34].

А6 августа Мастны сообщил о совещании у Гитлера в Оберзальцбурге (14 июля), на котором канцлер заявил, что в течение шести месяцев Чехословакия будет разделена между Германией, Польшей и Венгрией [35]. Миссия Ренсимена не имела видимых успехов. 25 августа Крофта сообщал посольству в Лондоне: «Ренсимен и его миссия пока никакой своей позитивной программы не предложили и не сказали, что предложат» [36].27 августа Ренсимена принял Бенеш. Ренсимен заявил, что дело идет к войне, «которую надо предотвратить любой ценой; он имеет приказ из Лондона влиять в этом смысле на обе стороны, на нас и С-НП (судето-немецкую партию – В.М.)… он сообщил господину президенту, что Англия весной (1939 г. – В.М.) будет готова к войне, что он знает, что за всем этим стоит Гитлер, что это – дело внешнеполитическое, но именно поэтому надо во имя предотвращения войны идти как можно дальше» [37].

Выступая на съезде национал-социалистской партии в Нюрнберге 12 сентября 1938 г., Гитлер резко критически отозвался о Чехословакии как о «недальновидной конструкции Версаля», обвинил чехословацкие власти в целенаправленной тирании в отношении судетских немцев, потребовал для них права на самоопределение и заявил о готовности Германии оказать им помощь [38]. В ночь с 12 на 13 сентября во многих пограничных районах на севере и северо-западе Чехии и на севере Моравии генлейновцы организовали античехословацкие выступления, подавленные правительственными войсками. Имелись убитые и раненые. В восьми районах было введено военное положение, по всей республике запрещены политические акции и собрания, предприняты меры по укреплению обороноспособности страны. Генлейновцы ультимативно предложили правительству отменить военное положение и отправить войска в казармы. Сам Генлейн и руководство С-НП 14 сентября бежали в Баварию, откуда по радио, констатируя невозможность сосуществования судетских немцев с чехами, потребовали присоединения территорий, более половины населения которых составляли немцы, к Германии. На немецкой стороне начались военные маневры.

Политика умиротворения агрессора в Англии и Франции набирала обороты. Во Франции развернулась кампания против помощи ЧСР в случае военного нападения Германии на Чехословакию. Англия предложила, чтобы Чехословакия отказалась от части территории в пользу Германии, обещая в этом случае Праге гарантии со стороны западных держав. Возник план прямых переговоров Чемберлена с Гитлером, который согласился принять главу британского правительства 15 сентября. Предложение Даладье о совместной поездке к Гитлеру Чемберлен отклонил. «Отлет Чемберлена, – сообщал Масарик в Прагу, – был абсолютно тайным… Я очень опасаюсь, что старческие амбиции Чемберлена быть миротворцем Европы толкнут его к успеху любой ценой, возможно и за наш счет». В следующей телеграмме значилось: «В правительственных кругах распространено мнение, что Франция готова к любым уступкам, чтобы не воевать за нас. Готовится возможность свалить вину на нас и предлог отступить от нас» [39]. «Поездка Чемберлена была воспринята с необычайными симпатиями французским народом, который видит в ней стремление, с одной стороны, сохранить мир, с другой – помочь Чехословакии избежать нападения», – говорилось в телеграмме Ш. Осуского в МИД ЧСР 15 сентября [40].

В этих условиях Бенеш стал склоняться к решению уступить Германии часть районов страны с немецким большинством. Соответствующие инструкции были даны министру социального обеспечения социал-демократу Я. Нечасу, направлявшемуся для переговоров с социалистами во Франции (Л. Блюмом) и лейбористами в Англии (К.Р. Эттли). Предполагалось, что Германия могла бы получить 4–6 тыс. кв. км территории «с условием взять по меньшей мере 1 500 000 – 2 000 000 немецкого населения. Это означало бы, таким образом, перемещение населения, причем демократы, социалисты и евреи остались бы у нас» [41].

План, предложенный Чемберленом Гитлеру с одобрения Даладье, сводился к следующему: передать без плебисцита Германии территории с более чем 50-процентным немецким населением (Карловы Вары – Марианске Лазне – Хеб), остальным районам предоставить широкую автономию без плебисцита; новые границы ЧСР должны быть гарантированы Германией, Францией, Англией и Италией. В случае непринятия этих предложений Франция и Англия «умывали руки», отказывая ЧСР в своей поддержке. Без Англии, по заявлению Бонне, французская помощь Чехословакии была бы неэффективной [42].

21 сентября французский и английский послы в Праге предприняли демарш перед Бенешем, настаивая на принятии англо-французского плана. 23 сентября президент направил инструкцию Осускому для информирования Даладье, в которой говорилось: «То, что нам было предложено Францией и Англией, мы посчитали ужасным, мы не могли поверить своим глазам, что Франция способна на нечто подобное… нажим был таким, что это имело характер ультиматума… Это навсегда останется позором Франции, а также Англии. Я демонстрировал на карте, насколько эти условия чудовищны, я просил, чтобы они подчеркнули необходимость изменений. Они заявили, что имеют указание требовать принятия без исключения и условий… Повторяю: то, что произошло, не имеет аналогов в истории» [43]. 23 сентября К. Крофта передал по телефону инструкции чехословацким послам в Париже и Лондоне попытаться внести поправки в англо-французский план решения судето-немецкого вопроса: «особенно нужно показать на карте, насколько бессмысленными стали бы потом границы и как глубоко врезалась бы Германия в чехословацкую территорию. Государство оказалось бы стратегически несостоятельным… Подчеркните, что принцип о пятидесятипроцентных районах должен быть скорректирован так, чтобы новая граница отвечала потребностям, прежде всего коммуникационным, экономическим и географическим, и что международная комиссия получит право действовать в этом духе. Сделайте, что удастся, возможно также путем обращения к отдельным политикам, парламентариям и даже оппозиционерам» [44].

Но было уже поздно. 23 сентября на встрече с Чемберленом в Годесберге Гитлер ультимативно выдвинул еще более жесткие, чем англо-французские, условия решения судето-немецкого вопроса. Слабые попытки Чемберлена возразить со ссылкой на то, что Прага не примет подобные требования, не увенчались успехом. Английский премьер согласился передать их Бенешу и чехословацкому правительству, что и было сделано в тот же день послом Великобритании в Праге Б. Ньютоном [45]. 24 сентября Э. Галифакс принял Я. Масарика и заявил ему, что ни он, ни премьер не могут советовать Чехословакии принять эти требования. Вместе с тем он настаивал, сообщал Масарик в МИД ЧСР, на необходимости подумать о том, не лучше ли уступить Гитлеру, чем быть разбитыми. Премьер, по заявлению Галифакса, был уверен, что Гитлер, «получив судетские области, навсегда оставит Европу в покое». Масарик по его собственным словам, ужаснулся этой преступной наивности и выразил крайнее удивление по поводу того, что английский премьер стал «почтальоном» «убийцы и гангстера Гитлера». «Галифакс, глубоко взволнованный, повторил: к сожалению, это так». Далее он сообщил Масарику, что английский Генеральный штаб ожидает нападения на Чехословакию без объявления войны в ближайшее время, еще до первого октября. Масарик от своего имени ответил Галифаксу, что считает «ужасный» документ Гитлера неприемлемым, и добавил: «Скорее мы все умрем, чем переживем такое унижение» [46].

24 сентября Э. Ньютон вручил К. Крофте меморандум Гитлера, переведенный на английский язык. При этом он подчеркнул, что имеет указание только передать документ, без каких-либо советов и давления. Министр иностранных дел ЧСР в телеграфном сообщении, направленном в чехословацкие посольства в Лондоне и Париже, подчеркнул, что меморандум содержит «требования, далеко выходящие за рамки англо-французских предложений, которые мы рассматривали как свою максимальную уступку» [47]. Новое чехословацкое правительство во главе с генералом Я. Сыровы, сменившее 23 сентября правительство М. Гожди, приняло, несмотря на массовые протесты в стране, англо-французские рекомендации, о чем 25 сентября Крофта и сообщил в Лондон и Париж.

26 сентября Гитлер произнес во Дворце спорта речь с резкими обвинениями в адрес Чехословакии и особенно Бенеша. Присоединение к Германии судето-немецкой области было представлено как «последнее требование, которое он может предложить Европе». Чехословацкое правительство обвинялось в истребительной войне против судетских немцев, а Бенеш – в вынашивании планов искоренения всего немецкого и распространения большевизма в Европе. Одновременно Гитлер заверил, что «после разрешения этой проблемы в Европе уже не будет никакой другой территориальной проблемы» и, как только ЧСР решит вопрос о национальных меньшинствах, чешское государство уже не будет интересовать немцев, и Берлин в этом случае станет его гарантом.

Англия и Франция к этому времени уже приняли окончательное решение согласиться со всеми требованиями Гитлера, и все призывы Праги остались без ответа. Накануне совещания в Мюнхене, 28 сентября, Масарик направил еще одну ноту Галифаксу: «Сэр, согласно инструкции прилагаю две карты, которые ясно показывают, что территориальные претензии господина Гитлера распространяются на чисто чешские районы, а также на районы с преобладающим чешским населением, в отличие от англо-французского плана, который был принят моим правительством и согласно которому Германии должны быть переданы только районы, в которых проживает более пятидесяти процентов немецкого населения… Я рад бы был напомнить два факта. На территориях, обозначенных в англо-французском плане, Германии были бы переданы 382 000 чешских граждан, в то время как на территориях, которые должны быть переданы Германии 1 октября в соответствии с планом господина Гитлера (на карте обозначены красным цветом), Германии должны быть переданы 836 000 чехов. Далее, в области, которая окрашена на карте господина Гитлера зеленым цветом, проживают 1 116 000 чехов и только 144 000 немцев» [48]. Все эти факты не были приняты в расчет Чемберленом и Даладье. Накануне Мюнхена чехословацкое правительство, исходя из англо-французского плана, пошло на дальнейшие уступки [49], но это тоже не помогло. 29 сентября в Мюнхене было подписано соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией, которое предписывало Чехословакии передать Гитлеру все требуемые им территории и определяло сроки.

В приложении к соглашению говорилось, что английское и французское правительства не отказываются от «международных гарантий новых границ чехословацкого государства против неспровоцированной агрессии», а Германия и Италия, со своей стороны, обещали предоставить Чехословакии гарантии после того, как там будет урегулирован вопрос о польском и венгерском меньшинствах. Главы правительств четырех держав заявляли: «если в течение ближайших трех месяцев проблема польского и венгерского национальных меньшинств в Чехословакии не будет урегулирована между заинтересованными правительствами путем соглашения, то эта проблема станет предметом дальнейшего обсуждения следующего совещания глав правительств четырех держав, присутствующих здесь» [50].

Текст соглашения на английском языке был передан в Прагу в 5 часов 45 минут 30 сентября 1938 г. Чехословацкая делегация (В. Мастны и Г. Масаржик), прибывшая в Мюнхен, в переговорах не участвовала, а была лишь информирована об их результатах. Г. Масаржик так описывал ее пребывание в Мюнхене: «Встреча на аэродроме имела скорее полицейский характер. На полицейском автомобиле в сопровождении гестаповца нас отвезли в отель “Регина”, где была размещена также английская делегация. Поскольку конференция шла уже полным ходом, нам было трудно связаться с руководящими лицами английской делегации». Лишь в 10 вечера Масаржику и Мастному по поручению Чемберлена было сообщено содержание соглашения и передана карта, где обозначались районы, которые вермахт должен был немедленно оккупировать. В 1.30 уже 30 сентября они были приглашены в покои Чемберлена, где находились также Даладье и ряд английских и французских дипломатов. Чемберлен вручил текст соглашения на немецком языке Мастному, который зачитал его вслух. На вопрос, нужен ли какой-либо ответ от чехословацкого правительства, было заявлено, что в этом нет необходимости. Следует лишь прислать уполномоченного на заседание международной комиссии в Берлине, чтобы обсудить вопрос об освобождении первой из обозначенных на карте территорий. «Ситуация для всех присутствующих становилась действительно тяжелой, – писал Масаржик, – нам было в достаточно грубой форме объяснено, а именно французом, что это – приговор без обжалования и без возможности исправления; Чемберлен открыто демонстрировал свою усталость… Мы простились и ушли. Чехословацкая республика в границах 1918 года перестала существовать» [51]. А 10 октября завершилась оккупация пограничных областей ЧСР частями вермахта.


Однако Мюнхенским соглашением дело не закончилось. Предстояло еще разобраться с ультиматумами, предъявленными Чехословакии её ближайшими соседями – Польшей и Венгрией. В сборник «Чехословацкая внешняя политика в 1938 году» включено множество документов, касающихся их позиций в период мюнхенского кризиса, что делает издание особенно интересным. Для внешней политики обеих этих стран в 1938 г. в целом было характерно следование в фарватере Германии. Обе они предъявляли претензии Праге, критикуя её политику в отношении польского и венгерского меньшинств, и намеревались, вслед за Берлином, заполучить части территории ЧСР, на которых проживали поляки и венгры. Однако на позиции этих стран, несомненно, влияла и линия поведения Англии и Франции. Варшава и Будапешт встали безоговорочно на сторону Берлина тогда, когда стало совершенно очевидно: Лондон и Париж «отступились» от Чехословакии. Колебания в польской и венгерской позициях четко прослеживаются по документам.

В конце августа 1938 г. венгерская делегация в составе регента М. Хорти, премьера Б. Имреди и министра иностранных дел К. Кани посетила Германию. Главным предметом политического обмена мнениями во время визита», как сообщал посол ЧСР в Будапеште М. Кобр на основании беседы с Каней, являлся внутренний кризис в Чехословакии . На вопрос Кобра о возможном поведении Венгрии в случае немецкой агрессии против Чехословакии министр дал уклончивый ответ: «Вы ведь знаете, – сказал он, – что свобода действий и соблюдение нейтралитета всегда были аксиомой моей политики; ситуация однако с самого начала могла бы сложиться так, что обстоятельства пересилили бы политические принципы и пакты». Как следует из комментария к этому документу, основанного на немецких источниках, венгерские деятели действительно подчеркивали в разговорах с нацистскими политиками свои опасения по поводу возможности широкомасштабной войны и стремились убедить Гитлера отложить нападение на Чехословакию. В противном случае венгры обещали вступить в войну против ЧСР лишь при условии, что это будет локальный конфликт, и только спустя нескольких недель, когда большая часть чехословацких вооруженных сил будет связана на германском фронте. Позиция венгерской делегации не изменилась и после того, как Гитлер предложил Венгрии аннексировать всю Словакию и Подкарпатскую Русь, добавив известную фразу: «Есть могут лишь те, кто участвует в приготовлении пищи». После этого Будапешт мог рассчитывать только на некоторую немецкую поддержку в вопросе ректификации чехословацко-венгерских границ, но никак не на получение всей территории бывшей «короны св. Стефана» [52].

Торжественная встреча Гитлера, Хорти и Круппа, 1938 г.

2 сентября английская «Daily Telegraph» опубликовала интервью с Б. Имреди, в котором он отрицал наличие какого бы то ни было соглашения о сотрудничестве между Венгрией и Германией и, наоборот, заявлял о нейтральности Венгрии в случае войны в Европе. На следующий день венгерское агентство печати опровергло это сообщение. Выступая перед дипломатами и журналистами 9 сентября и оценивая позицию Венгрии, Крофта утверждал: «Скорее всего, Имреди так говорил, но поскольку это было неосторожно, он это опроверг. Но все выступления подтверждают, что венгры, особенно Хорти, отвергли предложение дать какие-либо обязательства о том, чтобы идти вместе с Германией. Немцы не получили того, чего хотели. Я уверен, что желание сохранить нейтралитет искренне. Вовсе не из любви к нам, а из-за опасения, что подвергнутся нападению со стороны Румынии и Советов… Они знают, что Югославия и Румыния (партнеры ЧСР по Малой Антанте – В.М.) категорически заявили, что не потерпели бы даже пассивного сотрудничества Венгрии с Германией, что расценили бы это как нападение на Чехословакию и встали бы на нашу сторону» [53].

Однако мысль о том, чтобы присоединить к Венгрии территории ЧСР, населенные венграми, не оставляла венгерских политиков. 20 сентября Кобр сообщал в МИД ЧСР: «Под влиянием последних событий – национальное движение на подъеме. Правительство все энергичнее проводит военные приготовления. Это свидетельствует, что правительство полно решимости всеми средствами содействовать тому, чтобы венгерский вопрос в Словакии был решен аналогично судетскому. Я не сомневаюсь, что тайно ведутся переговоры с Германией». В дополнительном сообщении Кобр уведомлял, что Имреди встретился с английским послом в Будапеште и просил Лондон, чтобы вопрос о венгерском меньшинстве в Словакии был решен аналогично судетскому, и что «Хорти отправился на охоту в Германию, чтобы просить Геринга о поддержке венгерской точки зрения». Встреча состоялась в Альт-Штернберке (Восточная Пруссия) во время «охоты». 21 сентября в Германию вылетел и Имреди в сопровождении Кани и высокого военного чина. В тот же день в Оберзальцбурге венгров принял Гитлер. Венгерские политики сформулировали свои требования, которые Гитлер должен был изложить Чемберлену при встрече с ним в Годесберге. При этом они полностью солидаризировались, как пишется в чешском документальном сборнике, с гитлеровской программой ликвидации чехословацкого государства либо путем прямой агрессии, либо путем реализации требования о праве на самоопределение для всех «нечешских» народностей, включая словаков. Однако они снова отказались начать военную акцию против ЧСР одновременно с немецким нападением и обещали лишь позднее вступить в войну, в зависимости от развития международной ситуации. Гитлер, согласно сообщению Кобра в Прагу, обещал поддержать просителей в вопросе о праве на самоопределение для венгерского меньшинства в ЧСР [54].

22 сентября Кобр с тревогой сообщал: «Национальные страсти, как свидетельствуют вчерашние демонстрации, накалены до крайности. Проводятся масштабные военные приготовления в направлении словацких границ, организуются добровольческие формирования. У меня впечатление, что замышляется fait accompli в Словакии и что на последних совещаниях в Берхтесгадене создан немецко-польско-венгерский фронт с целью отторжения польских и венгерских территорий (от Чехословакии – В.М.)» [55]. О создании подобного фронта сообщал в Прагу 23 сентября и чехословацкий посол в Варшаве Ю. Славик [56]. Между тем в печати появились сообщения, правдивость которых подтверждал Крофта, - о том, что Румыния и Югославия проинформировали венгерское правительство, что в случае нападения на Чехословакию эти страны должны будут выполнить свои обязательства перед ней как членом Малой Антанты. Кобр считал эти сообщения безосновательными и утверждал: «Поведение венгерского правительства в случае общего конфликта характеризуется словами: «Wait and see» (выжидать и наблюдать – В.М.)» [57].

Правительство ЧСР было готово признать за чехословацкими гражданами венгерской национальности права в рамках подготавливаемого им статута о национальных меньшинствах [58]. 29 сентября посланник Венгрии в Чехословакии передал её правительству ноту, касающуюся положения венгерского меньшинства в ЧСР, с пожеланием разрешить вопрос аналогично тому, как он был решен в отношении немецкого населения [59]. В тот же день Кобр сообщил в МИД ЧСР о сделанных Имреди заявлениях: «Венгерское требование территориального решения по судетскому образцу включает, кроме отказа от чисто венгерских областей, проведение плебисцита не только на национально-смешанных, но и на чисто словацких и русинских территориях» [60]. Мюнхенское соглашение в части, касающейся требований Венгрии, вызвало, по словам Кобра, разочарование как венгерской общественности, так и правительственных кругов, которые чувствовали себя обманутыми тем, что вопрос венгерского меньшинства не был решен аналогично судетскому. 1 октября Крофта предложил венгерскому правительству создать экспертную комиссию для решения вопроса о венгерском меньшинстве в ЧСР [61]. Будапешт, заявив о желании вести переговоры в «дружественном духе», вместе с тем хотел, чтобы предварительно были выполнены некоторые его условия: немедленно выпущены все политзаключенные венгерской национальности, демобилизованы солдаты и офицеры венгерской национальности, созданы в целях поддержания порядка формирования под смешанным командованием, символически переданы Венгрии два или три приграничных города, которые были бы заняты венгерскими войсками (назывались, в частности, Комарно, Паркань, Чоп, Берегово и др).

Переговоры, по предложению венгерского правительства, должны были начаться 6 октября в Комарно. Видимо, чтобы подкрепить свои требования, венгры устроили провокацию на чехословацко-венгерской границе: несколько армейских частей перешли её на участке южнее Римасеч; дошло до перестрелки между венгерскими и чехословацкими войсками. 4 октября Италия заявила о поддержке территориальных претензий Венгрии к Чехословакии. 9 октября в Комарно начала работать смешанная комиссия, но из-за чрезмерных венгерских требований (территорий с венгерским большинством на 1910 г.) переговоры ни к чему не привели [62]. В результате Первого венского арбитража Германии и Италии 2 ноября 1938 г. Венгрии были переданы южные районы Словакии и Подкарпатской Руси общей площадью 11 927 кв. км с населением свыше 1 млн человек [63]. Видный словацкий политический деятель Я. Чарногурский – создатель и лидер Христианско-демократического движения в Словакии, в 1991–1992 гг. её премьер – назвал Венский арбитраж «продолжением Мюнхенского сговора в отношении Словакии» [64].

Безвыходным положением Чехословакии, отданной на растерзание гитлеровской Германии, не преминула воспользоваться и Польша, выступившая со своими претензиями к ЧСР. Напор Варшавы на Прагу возрастал по мере усиления агрессивности Берлина и сдачи позиций Лондоном и Парижем. Однако еще в начале сентября, как отмечал Крофта, Польша, решительно отказавшаяся пропустить советские войска через свою территорию в случае нападения Германии на ЧСР, колебалась в вопросе о том, идти ли ей вместе с Англией и Францией, если они поддержат Чехословакию, или с Германией. На этот счет в польской верхушке существовали разные взгляды [65]. После того как наполовину сломленная ЧСР под давлением Англии и Франции вынуждена была согласиться на ряд территориальных уступок третьему рейху, окончательно осмелела и Польша, заявившая о претензиях на часть Тешинской области. В 1920 г. по решению великих держав Чехословакия получила 1273 кв. км тешинской территории с 297 000 населения, а Польша – 1013 кв. км со 137 000 жителей. Теперь же Польша потребовала, чтобы Чехословакия добровольно отказалась от своей части этой территории, населенной в значительной степени поляками [66]. На польско-чехословацкой границе началась концентрация польских войск. В связи с этим советское правительство 23 сентября официально заявило, что на основе ст. 2 Договора о ненападении, заключенного между СССР и Польшей 25 июля 1932 г., правительство СССР, в случае допущения Польшей агрессии против Чехословакии, вынуждено было бы без предупреждения объявить указанный договор недействительным [67].

Ю. Славик сообщал в Прагу о позиции Польши, изложенной её министерством иностранных дел на пресс-конференции 22 сентября: «а) Польша приветствует развитие ситуации. Долой эру Локарно. В будущем дела восточной Европы не будут решаться без Польши; б) начинается эра реорганизации новой Европы. Судетская проблема разрешена. Годесберг может решить вопрос венгерских и польских претензий (во время встречи с Чемберленом в Годесберге Гитлер, по словам публикаторов, внес также предложение об удовлетворении требований Венгрии и Польши. – В.М.). Польша желает получить Тешин, скрытно угрожает fait accompli; в) на втором этапе будет решена проблема Словакии… Польша бы теперь реализовала претензии на польские этнографические территории Чадца, Орава, Спиш и Яворина… ж) чехофильские статьи конфискуются. Давление на прессу усиливается. Самые невинные нападки на Германию под запретом» [68]. По словам Славика, лидер польской оппозиции В. Сикорский заявил ему, что оппозиция «сделает всё возможное, чтобы положить конец маневрам министра Бека, который не только сконструировал польско-немецко-венгерский фронт, но всеми средствами толкает Польшу на войну вместе с Германией» [69].

Министр внутренних дел Польши Бек прибыл на поклон к Гитлеру. Обергоф, 1938

В сложившихся условиях Бенеш пытался улучшить взаимоотношения с Польшей, пойдя на территориальные уступки, для чего подготовил личное письмо к польскому президенту И. Мосьцицкому, доставленное тому 26 сентября. Славик, принятый президентом, в беседе с ним подчеркнул, что «вопрос может быть, безусловно, обсужден, независимо от вопроса о немецком и венгерском меньшинствах» [70]. Английский посол в Праге Б. Ньютон 27 сентября посоветовал К. Крофте прекратить всякие дипломатические маневры и немедленно начать переговоры с Польшей об уступке ей территорий с большинством польского населения [71]. В тот же день Бенеш получил ответ польского президента, в котором улучшение польско-чехословацких отношений связывалось с решением вопроса о польском меньшинстве за счет территориальных уступок Польше со стороны Чехословакии [72]. 29 сентября польский посланник в Праге К. Папэ настаивал в беседе с К. Крофтой, чтобы Чехословакия освободила от своего присутствия районы с большинством польского населения [73]. 30 сентября Ю. Бек направил письмо Папэ с инструкцией передать чехословацкому правительству ноту, которую он назвал ультиматумом и которую следовало «любой ценой вручить до 23 часов 59 минут сегодняшнего дня, так как срок данного ультиматума истекает завтра, 1 октября, в 12 часов дня». «Прошу не вступать в какую-либо дискуссию по вопросу содержания ноты, так как это требование является безоговорочным», – писал Бек [74]. В тот же день нота была вручена Крофте. В ней выдвигалось требование в течение 24 часов эвакуировать чехословацкие войска и полицию с территории, указанной в ноте, и окончательно передать эту территорию польским военным властям; эвакуация должна была осуществляться «без нанесения ущерба, приведения в негодное состояние или вывоза предприятий и объектов общественного назначения»; сооружения и строения оборонного характера следовало разоружить, а также уволить из чехословацкой армии всех жителей Тешина и Фриштата, говорящих на польском языке. Польское правительство ожидало «недвусмысленного ответа» чехословацкой стороны до 1 октября и заявляло, что в противном случае оно будет считать чехословацкое правительство полностью ответственным за последствия» [75].

Бенеш в телефонных разговорах с Ньютоном и В. де Лакруа 1 октября в 9.00 и 10.00 обратился к английскому и французскому правительствам с просьбой, раз уж Чехословакия приняла Мюнхенское соглашение, защитить её от диктата Польши и угроз нападения на ЧСР. «Поляки хотят сначала оккупировать, а потом уж вести переговоры. Территории, которые они хотят занять, – это преимущественно области с польским большинством, но есть и с чешским большинством… Британское правительство должно потребовать от Варшавы, чтобы поляки остановились, не нападали и вступили в переговоры… Невозможно выполнить в течение 24 часов то, что поляки требуют. Если великие державы допустят, чтобы были одобрены такие действия, то это будет означать конец Европы» [76], – заявил Бенеш. Предприняло ли что-либо английское правительство, неизвестно. Что касается Франции, то Бонне предпринял два слабых демарша перед Варшавой. Однако генеральный секретарь французского МИД А. Леже полагал, что «если требования поляков остаются в рамках того, что президент Бенеш сам хотел отдать, то следовало бы быстро с поляками договориться». Западные державы в очередной раз предали Чехословакию, несмотря на мюнхенские обещания гарантировать её новые границы. В 13.00 1 октября К. Крофта передал польскому посланнику в ЧСР ноту, в которой сообщалось о принятии требований польского ультиматума от 30 сентября [77]. 2 октября чехословацкое правительство дало согласие на создание экспертной комиссии по делимитации чехословацко-польской границы. Польская армия начала занимать ультимативно потребованные территории Чехословакии.

Союзницы Чехословакии по Малой Антанте, Румыния и Югославия, в преддверии кризиса и в его ходе вели себя по отношению к ЧСР несколько иначе. Румыния, не давшая согласия на пропуск советских войск через свою территорию для оказания помощи Чехословакии, в то же время не делала нелояльных к ней заявлений, хотя в румынских верхах, несомненно, были как «ястребы», германофилы, так и миротворцы, ориентировавшиеся на Запад. Это подтверждается и время от времени появлявшимися слухами о готовности Румынии предоставить коридор для пропуска советских войск. Кстати, такая версия имеет место и в наше время. На страницах чешского журнала «История и современность» («Dějiny a současnost» 1998, № 5) была напечатана статья И. Пфаффа, в которой говорилось о письме министра иностранных дел Румынии Н. Петреску-Комнена от 24 сентября 1938 г. М.М. Литвинову. В письме якобы сообщалось о согласии Румынии на пропуск Красной Армии через румынскую территорию и предлагался подробный план этой операции. Впервые оно было опубликовано еще в 1978 г. Однако живущий в Америке чешский историк М. Гаунер (Hauner), исходя из тщательного анализа этого документа, обсуждения вопроса с коллегами из разных стран, а также из того, что ни оригинал письма, ни его копии до сих пор не обнаружены в архивах Бухареста, Праги и Москвы, пришел к выводу, что письмо является фальсификацией. Документ на французском и в переводе на чешский язык опубликован Гаунером в чешском журнале «Современная история» («Soudobé dějiny») в 1999 г. [78]

21–22 августа в Бледе (Югославия) состоялось очередное заседание Постоянного совета Малой Антанты с участием премьер-министра Югославии М. Стоядиновича, министров иностранных дел Румынии (Н. Петреску-Комнена) и Чехословакии (К. Крофты). Заседание, по словам Крофты, «снова продемонстрировало решительную волю стран Малой Антанты сохранить единство действий во всех международных вопросах» [79]. 8 сентября поверенный в делах Чехословакии в Бухаресте М. Крупка сообщал в Прагу, что в отношении судетской проблемы вся бухарестская печать выступает очень решительно на стороне ЧСР. Высказывания серьезных крупных газет, таких как «Universul», «Timpul» и «Le Moment», весьма остро направлены против Германии. Исключение составляет лишь правая «Curentul». Особенно обсуждаются в румынской печати, по словам Крупки, два вопроса: как поведет себя Румыния в случае возникновения военного конфликта и пропустит ли она через свою территорию советские войска, спешащие на помощь Чехословакии. Официальные же круги, по мнению Крупки, сохраняют предельную осторожность и избегают всего того, что могло бы быть истолковано как румынская официальная точка зрения, в том числе и по вопросу о пропуске советских войск. «Поэтому сообщение из Таллина и Риги, которое распространилось по Бухаресту, о предполагаемом соглашении между Советами и Румынией о пропуске советских войск, – писал Крупка, – очень энергично было опровергнуто румынским министерством иностранных дел. Это произошло по требованию германского поверенного в делах, и министр иностранных дел Комнен его якобы заверил, что подобное разрешение не могло быть дано, поскольку тогда Советы Румынию уже не оставили бы» [80].

В связи с угрозами со стороны Венгрии, начать военные действия против Чехословакии Румыния заявила 21–22 сентября о своей верности обязательствам (как члена Малой Антанты) и, в то же время, необходимости согласовывать свои действия с Югославией. При этом просматривалось явное намерение уклониться от прямого ответа и потянуть время в ожидания развития ситуации.

Стоядинович, по сообщению чехословацкого посла в Югославии Я. Липы от 24 сентября, постоянно тянул с ответом на вопрос относительно реакции на венгерские угрозы и утверждал, что «не хочет брать на себя никаких обязательств, которые он не мог бы выполнить». Он собирался встретиться с Комненом, чтобы согласовать совместную позицию. Югославский дипломат И. Андрич, по словам Липы, заявил, что Комнен «решительно отверг все сообщения о гарантиях румынской помощи нам (Чехословакии – В.М.) и особенно о разрешении пропуска русских (войск – В.М.)». Вместе с тем сообщение об объявленной в Чехословакии мобилизации, продолжал Липа, «вызвало волнения во многих местах, в стране проводятся манифестации в нашу поддержку. Заявляют о себе тысячи добровольцев, которые хотят тайно переправиться в Румынию, а потом к нам. Они требуют, чтобы румыны разрешили их пропуск» [81].

26 сентября Крофта отправил в чехословацкие посольства в Румынии, Венгрии и Югославии инструкцию с просьбой подтвердить информацию, касавшуюся румынского и югославского демарша перед венгерским правительством по вопросу о выполнении обязательств в отношении Чехословакии как члена Малой Антанты. В тот же день Липа телеграфировал в Прагу: «Югославия неформально обратила внимание Берлина, Будапешта и Рима на то, что у неё есть определенные обязательства в отношении ЧСР, имея в виду Венгрию. Комнен и Стоядинович договорились, что в случае чего (popřípadě) предпримут формальный демарш перед Будапештом. Здесь (в Югославии – В.М.) ожидают ответа румынского правительства». М. Кобр на запрос Крофты ответил из Будапешта: «Сообщения о демарше послов Малой Антанты перед венгерским правительством не имеют под собой оснований». Крупка сообщил из Бухареста о беседе с Комненом, содержание которой, по сути, свидетельствовало о желании Румынии остаться в стороне от конфликта Чехословакии с Германией [82].

1 октября М. Крупка после встречи с Комненом телеграфировал в Прагу, что румынское правительство обеспокоено опасным для дела мира польско-чехословацким конфликтом, что оно не может давать советы чехословацкому правительству, но просит его в интересах всей Европы и стран Центральной и Юго-Восточной Европы предотвратить конфликт. Комнен сожалеет, сообщал Крупка, что румынское правительство в истекшие недели не могло дать Чехословакии ничего кроме своей искренней дружбы [83].

Мюнхенское соглашение положило конец Малой Антанте. После него правящие круги Румынии все более склонялись к тому, чтобы улучшить отношения с Третьим рейхом, о чем свидетельствовало неофициальное посещение румынским королем Каролем II в конце ноября 1938 г. Германии, где он тайно встречался с Гитлером и Герингом.

Оставленная европейскими «друзьями» Чехо-Словакия – так она стала именоваться после Мюнхена – оказалась один на один со своим главным тогдашним недругом, нацистской Германией. Участь малого государства, расположенного в центре Европы, фактически была предрешена. Английские и французские гарантии новых чехо-словацких границ остались лишь на бумаге [84].

Существовала ли альтернатива решению, принятому ЧСР в конце сентября 1938 г.? Чешский историк Й. Деймек пишет по этому поводу: «Решение Бенеша принять под угрозой развязывания войны Мюнхенское соглашение современниками и многими историками и публицистами впоследствии подвергалось острой критике, как, так сказать, единственный случай капитуляции…. Если же проанализировать фактические позиции малых государств в международных отношениях ХХ века, станет ясно, что было лишь немного случаев, когда малая страна решилась бы на отпор агрессии со стороны великой державы, не имея по крайней мере косвенных международных гарантий со стороны другой державы. Бенеш (а с ним и часть чехословацкого генералитета) многократно предполагал, что Чехословакия в случае новой войны может стать некоей новой Сербией или Бельгией, сопротивление которых в 1914–1915 гг. могло продолжаться и после оккупации большей части их территорий. С отказом Франции (и, следовательно, СССР) от выполнения своих союзнических обязательств такая альтернатива исчезла». «В водовороте великодержавной политики, – считает Деймек, – Мюнхен предстает не только как крах чехословацкой государственной идеи … но и как общая проблема существования малых государств в Европе и, конечно, в других частях света, если эти страны становятся объектом своеволия сильнейших соседей» [85].

Вступление немецко-фашистских войск в Прагу. 15 марта 1939

Всего через полгода после «Мюнхена», в марте 1939 г., Гитлер в соответствии со своими планами «растоптал» Мюнхенское соглашение, расчленив Чехо-Словакию. Во время Второй мировой войны западные державы пересмотрели свои позиции и отказались – правда, не сразу – от признания этого соглашения. В 1945 г. Чехословакия была восстановлена в своих домюнхенских границах. Решения Венского арбитража 1938 г. потеряли силу. По договору между Чехословацкой Социалистической Республикой и Федеративной Республикой Германией, подписанному 11 декабря 1973 г., Мюнхенское соглашение было объявлено ничтожным, т.е. признавалось юридически недействительным с самого начала. Вопрос о Тешинской области между Чехословакией и Польшей удалось урегулировать лишь в конце 50-х годов.

По разному сейчас видятся уроки «Мюнхена» и в Чехии, и в Словакии. Одни считают, что в изменившихся условиях можно внешнеполитически ориентироваться на ФРГ, другие – что полагаться на отдельные европейские державы ни в коем случае нельзя, а можно только на такие структуры, как ЕС и НАТО. Получить бездепозитный бонус в казино Drift можно здесь Спешите, время акции ограничено. Хочется, однако, закончить словами упомянутого выше Я. Чарногурского: «для словаков и для чехов следует поучение: если это не во вред нашим интересам – сближать наши интересы с Востоком, прежде всего с Россией. И самым важным является следующий урок Мюнхена: никогда в области безопасности не зависеть только от Запада» [86].

Примечания

[1] См., в частности, Новые документы из истории Мюнхена. М., 1958; СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сентябрь 1938 – август 1939 г.). Документы и материалы. М., 1971; Документы внешней политики СССР. М., 1977. Т. 21; Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т. 3. М., 1978; Документы по истории мюнхенского сговора. 1937–1939 гг. М., 1979; Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 – 1939. Т. 1. М., 1981; Год кризиса 1938–1939. Т. 1. Документы и материалы. М., 1990.

[2] НТВ, Сегодня, 30.09.2008, 19.00, 22.40

[3] См. организованный Чешским радио 28.09.2008 «круглый стол», в котором принимали участие вице-председатель Сената, один из видных деятелей «бархатной революции» 1989 г., историк П. Питхарт, публицисты и комментаторы Й. Ганак и Й.Йеш (http://www.kdu.cz/def.ault.asp?page=)

[4] Mnichovská dohoda. Cesta k destrukci demokracie v Evropě. Praha, 2004. S. 7.

[5] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. I. (1 leden - 30 červen 1938). Praha, 2000; Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II (1 červenec – 5 říjen 1938). Praha, 2001. О публикации см. также Марьина В.В. Еще раз о «Мюнхенском сговоре» (Новые документы из чешских архивов)//Славяноведение. 2006. № 3

[6] Fierlinger Z. Ve službách čSR Díl I. Praha, 1947

[7] Mnichovská dohoda…S. 30-31

[8] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. I. S. 136-137.

[9] Ibid. Sv. II. S. 471

[10] Ibid. S. 31.

[11] Ibid. S. 275

[12] Крал В. План Зет (пер. с чешского). М., 1978. С. 226

[13] Год кризиса 1938-1939. Т. 1. С. 29

[14] Там же. С. 136-137

[15] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. I. S. 130

[16] Ibid. S. 205-209

[17] Ibid. S. 185-186

[18] Ibid. S. 187-189

[19] Ibid. S. 99-101, 125-126

[20] Ibid. S. 228

[21] Ibid. S. 234

[22] Ibid. S. 307

[23] Ibid. S. 314-315

[24] Ibid. S. 285-288, 316-319, 353-355, 359-362, 493-496, 514-516 etc.

[25] Ibid. S. 308

[26] Ibid. S. 406-408, 417-420

[27] Ibid. S. 466

[28] Ibid. S. 542

[29] Ibid. S. 549 (сноска 1)

[30] Ibid. S. 586

[31] Ibid. Sv. II. S. 25

[32] Ibid. S. 40-41, 58

[33] Ibid. S. 72-73

[34] Ibid. S. 102-103

[35] Ibid. S. 113

[36] Ibid. S. 175

[37] Ibid. S. 192

[38] Ibid. S. 264

[39] Ibid. S. 278, 283

[40] Ibid. S. 281

[41] Ibid. S. 284-285

[42] Ibid. S. 330-331

[43] Ibid. S. 369

[44] Ibid. S. 370

[45] Ibid. S. 375-376

[46] Ibid. S. 387

[47] Ibid. S. 387-388

[48] Ibid. S. 396

[49] Ibid. S. 441

[50] Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939. Т. 1. Ноябрь 1937 – декабрь 1938 г. М., 1981. С. 237-239; Год кризиса 1938 – 1939. Т. 1. 29 сентября 1938 г. – 31 мая 1939 г. Документы и материалы. М., 1990. С. 27-29

[51] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 455-456, 513-516

[52] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 222-225, 230-231

[53] Ibid. S. 250-252

[54] Ibid. S. 340-341, 345-346, 352

[55] Ibid. S. 365

[56] Ibid. S. 370

[57] Ibid. S. 399, 403

[58] Ibid. S. 404-406

[59] Ibid. S. 439-440, 443

[60] Ibid. S. 446

[61] Ibid. S. 476, 479-480

[62] Ibid. S. 500, 509-510

[63] Дипломатический словарь. Т. 1. М., 1985. С. 185

[64] http://blog.aktualne.centrum.cz/blogy/jan-arnogursky.php

[65] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 250

[66] Ibid. S. 348-349, 360-361

[67] Ibid. S. 372

[68] Ibid. S. 374

[69] Ibid. S. 409

[70] Ibid. S. 411

[71] Ibid. S. 423

[72] Ibid. S. 424-426

[73] Ibid. S. 443

[74] Год кризиса 1938-1939. Т. 1. С. 31-32.

[75] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 460-462 (опубликована на французском языке). На русском языке см.: Год кризиса 1938-1939. Т. 1. С. 32-34.

[76] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 471-472

[77] Ibid. S.474-475, 481

[78] Hauner M. Zrada, sovětizace, nebo historický lapsus? Ke kritice dvou dokumentů k československo-sovětským vztahům z roku 1938 //Soudobé dějiny. 1999, N 4. S. 545-557. В документе, по словам Гаунера, обнаружено «более пятидесяти грубых грамматических и стилистических ошибок с большим количеством англицизмов и т.д.», имеются «неточности топографического характера» и др. (Ibid. S. 566-567)

[79] Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. S. 164-172

[80] Ibid. S. 241-243

[81] Ibid. S. 382

[82] Ibid. S. 399, 401-402, 404-405

[83] Ibid. S. 476-477

[84] См подробнее: Smetana V. Zatracené závazky. Britové, Francouzi a problém garance pomnichovského Československa // Soudobé dějiny. 2004. N 1-2. S. 88-109.

[85] Mnichovská dohoda. Cesta k destrukci demokracie v Evropě. S. 32, 37, 39

[86] Jan Čarnohurský. Okruhlé vyročia: Mnichovská dohoda (http://blog.aktualne.centrum.cz/blogy/jan-arnogursky.php)



Читайте также на нашем сайте:

«Антигитлеровская коалиция: как зарождалась Холодная война» Олег Ржешевский.

«Размышления об отождествлении сталинизма и гитлеризма» Франсуа-Ксавье Кокен.

«Советско-германский Договор о ненападении 1939 г. в контексте политики и военной стратегии противостоящих сторон во Второй мировой войне» Леннор Ольштынский.

Опубликовано на сайте 07/09/2009