Специально для портала «Перспективы»

Александр Демченко

Иордания между реформами и стабильностью


Демченко Александр Владимирович – кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН.


Иордания между реформами и стабильностью

С начала 2011 г. Иорданское Хашимитское Королевство, подобно многим другим странам арабского мира, вступило в полосу народных волнений. Эти события стали результатом противоречивости и непоследовательности политики режима короля Абдаллы II. Оппозиция, и прежде всего исламисты, рассматривают их как исторический шанс на увеличение своего влияния и трансформацию политической системы. Перед властями страны стоит нелегкая проблема: как провести модернизацию и сохранить стабильность?


Королевские приоритеты

Придя к власти в феврале 1999 г., Абдалла II одним из приоритетов своего правления объявил проведение реформ в политической и экономической областях. Он выдвинул идею создания устойчивых массовых светских партий, относительно лояльных властям и служащих противовесом исламистам – «Братьям-мусульманам» и их политическому крылу, Фронту исламского действия (ФИД). Вовлечение населения в политическую жизнь, по мысли монарха, должно происходить на основе иорданоцентристких идей. С этой целью в октябре 2002 г. король предложил концепцию «Иордания превыше всего». Ее цель – сплотить население вокруг решения вопросов социально-экономического развития страны, отвлечь внимание от внешнеполитических региональных проблем (палестино-израильского и иракского конфликтов) [1].

Акцент на внутренних делах Иордании, четко обозначенный в названии документа, связан не только со стремлением оградить страну от негативного влияния из сопредельных государств, но и со структурой иорданского общества. По неофициальным данным, до 60% населения страны составляют палестинские беженцы и их потомки, которые являются полноправными гражданами страны [2]. При этом палестинцы, в отличие от восточноирданской племенной части населения и потомков выходцев с Северного Кавказа (потомков черкесов и чеченцев, переселившихся в Иорданию в конце XIX в.), никогда не считались абсолютно лояльными правящей династии. Представительство палестинцев в органах власти невелико, но зато они занимают хорошие позиции в бизнесе. Они традиционно более политизированы, восприимчивы к событиям вокруг ближневосточного конфликта и составляют значительную часть электората ФИД, причем не столько из интереса к политическому исламу, сколько потому, что им близок жесткий подход Фронта к Израилю.

Абдалла II является вполне вестернизированным, современным и динамичным лидером, понимающим неотвратимость глобализации, со всеми ее плюсами и минусами для стран Востока, осознающим необходимость соответствовать ожиданиям Запада, толкающего арабские режимы к демократизации. Именно поэтому он проявляет заинтересованность в модернизации политической системы. Возможно, король учитывает, что лояльные партии могут служить в качестве опоры его власти, а исламистская оппозиция имеет право на существование и также должна быть вовлечена в парламентскую жизнь, так как это способствует умеренности и удерживает ее в легальном поле. Наконец (возвращаясь к палестинскому фактору), для Абдаллы II важно расширить участие палестинцев в политической жизни страны при обязательном условии постепенности этого процесса, повышения лояльности подданных палестинского происхождения, усиления иорданской составляющей их идентичности.

В экономической сфере Абдалла II продолжил курс своего отца, короля Хусейна (1953–1999 гг.), на создание современной рыночной экономики, что особенно важно, так как страна не имеет значительных полезных ископаемых. Наиболее сложные времена иорданская экономика переживала в первой половине 2000-х годов из-за палестинской интифады, ухудшившей инвестиционный климат, и войны в Ираке, которая привела к росту цен на нефть. Однако увеличение помощи со стороны США и аравийских монархий, восстановление торгово-экономических связей с Ираком, увеличение объемов денежных переводов от иорданцев, работающих за рубежом, а также приток инвестиций со стороны состоятельных иракских беженцев способствовали экономическому буму 2005–2008 гг. В эти годы (пока не начался мировой финансовый кризис) рост ВВП достигал 8% в год. Власти сделали упор на осуществление приватизации, поддержку частного предпринимательства и повышение транспарентности в сфере бизнеса, облегчение условий торговли (особенно экспорта в зарубежные страны), привлечение инвестиций, развитие сектора услуг (туризма, образования и здравоохранения). Как отмечает российский арабист Л.Н. Руденко, «все это способствовало позитивной трансформации иорданской экономики» [3].

Реформы осложнялись непоследовательностью, избирательностью, сохранением административных барьеров для бизнеса. Преобразования во многом тормозились правящей элитой, чиновниками госсектора, широкими массами населения (особенно в провинциях, где преобладают восточноиорданцы). Дело в том, что в 1950–1980-х годах государство играло бóльшую роль в экономике, занимаясь ее планированием, распределением ресурсов, защитой внутреннего рынка, субсидируя основные продукты питания и бензин, выступая главным работодателем для населения и давая привилегии политикам и племенным лидерам. Даже сейчас заработная плата госслужащих составляет 58% от всех расходов правительства. Большинство госслужащих разного ранга - это восточноиорданцы, которые, таким образом, становятся главными противниками реформ. Не способствуют успеху преобразований частая смена правительств, а также то, что реформы осуществляются сверху небольшой группой технократов, ориентирующихся на рекомендации Международного валютного фонда [4].

Абдалла II и оппозиция: история отношений

Еще одна проблема, стоящая перед властями Иордании, – исламистская оппозиция. Королевство представляет собой пример наименее конфликтного и «мягкого» взаимодействия правящих кругов и исламистов. С одной стороны, власти проявляют заинтересованность в участии исламистов в парламентской жизни страны; с другой, оппозиция демонстрирует отсутствие намерений сменить режим или сделать ставку на нелегальные методы политической борьбы. Специфику политическому исламу придает палестинский фактор, так как среди иорданских исламистов есть крыло, поддерживающее тесные связи с ХАМАС.

Король Хусейн успешно использовал «Братьев-мусульман» в качестве противовеса влиянию на население светских левых националистических партий – главных оппонентов иорданской монархии в 1950–1970-х гг. Взаимоотношения власти и исламистов в Иордании изменились под влиянием тех же факторов, которые способствовали усилению политического ислама на Ближнем и Среднем Востоке. Социально-экономические трудности, разочарование в модернизации по западному образцу, негативное восприятие иностранного культурного влияния, а также ряд зарубежных событий (таких как ввод советских войск в Афганистан и исламская революция в Иране 1979 г.) способствовали обращению части населения к лозунгу «Ислам – это решение». В конце 1980-х – начале 1990-х гг. король Хусейн отказался от возвращения оккупированного Израилем в 1967 г. Западного берега реки Иордан и приступил к проведению масштабных социально-экономических реформ и политической либерализации. В 1989 г. состоялись первые за 22 года полноценные выборы в парламент. Участие в избирательной кампании принесло успех «Братьям-мусульманам», получившим в нижней палате парламента 22 места из 80. Режим быстро отреагировал на изменившуюся ситуацию и провел манипуляции с избирательным законодательством, в результате чего по итогам выборов 1993 г. представительство ФИД в парламенте снизилось до 17 депутатов. Не добившись изменения условий политической борьбы в свою пользу, ФИД бойкотировал парламентские выборы 1997 г.

Король Абдалла II начал свое правление с жестких мер против исламистов, закрыв в конце августа 1999 г. представительство ХАМАС в королевстве и изгнав его видных активистов из Иордании. Это было продиктовано стремлением не допустить радикализации и палестинизации иорданских «Братьев-мусульман» и ФИД, а также оказать содействие мирному процессу на Ближнем Востоке, налаживанию отношений между Палестинской национальной автономией (ПНА) и Израилем. Иорданские «братья» всегда выступали на стороне радикально настроенных сил в Палестине, не признавая палестино-израильских соглашений в Осло 1993 г. и иордано-израильского мирного договора 1994 г.

Начало палестинской интифады аль-Акса в сентябре 2000 г. взбудоражило население королевства, особенно его палестинскую часть. В преддверии парламентских выборов, намеченных на ноябрь 2001 г., во дворце посчитали, что у исламистов слишком хорошие шансы, и Абдалла II объявил о роспуске Национальной ассамблеи (парламента). Выборы в нижнюю палату были отложены до июня 2003 г. Несмотря на недовольство действиями властей, исламисты посчитали нецелесообразным второй раз подряд оставаться вне стен парламента, и в Палату представителей было избрано 17 членов ФИД, включая кандидата, прошедшего по женской квоте.

Наиболее кризисным в отношениях властей и исламистов стал 2006 г. После успеха «Братьев-мусульман» на парламентских выборах в Египте в декабре 2005 г., когда они получили 88 из 454 мест в законодательном органе, и победы ХАМАС на парламентских выборах в ПНА в январе 2006 г. в среде иорданских исламистов активизировались пропалестинские элементы. Генеральным секретарем ФИД был избран Заки Бани Иршад, тесно связанный с ХАМАС и оппонировавший руководителю «Братьев-мусульман» Салиму аль-Фалахату – представителю умеренного крыла. В апреле произошел конфликт властей с исламистами – после того как правительство заявило об обнаружении тайника с оружием, взрывчаткой и ракетами, принадлежащего ХАМАС. Несколько членов этой палестинской группировки, получивших, по словам властей, инструкции по проведению терактов на территории королевства от находящихся в Сирии лидеров ХАМАС, были арестованы. В результате был отменен визит в Иорданию министра иностранных дел ПНА Махмуда аз-Захара, добивавшегося морально-политической и материальной поддержки арабских стран в условиях жесточайшего финансового кризиса в Палестине. Один из видных представителей иорданских исламистов, Джамиль Абу Бакр, объяснил действия иорданских властей тем, что они поддались «американскому и сионистскому давлению, направленному на изоляцию палестинского правительства, возглавляемого ХАМАС». В среде исламистской оппозиции широко распространилось мнение, что обвинения против ХАМАС были сфабрикованы.

Разногласия между иорданским правительством и исламистами по вопросу о поддержке ХАМАС были лишь предвестником кризиса, который начался после похорон в Зарке одного из лидеров «Аль-Каиды» в Ираке, иорданца Абу Мусаба аз-Заркави, убитого 8 июня 2006 г. На них присутствовали четыре члена ФИД из парламента: Али Абу ас-Суккар, Мухаммед Абу Фарес, Джафар аль-Хурани, Ибрагим аль-Машваки. В интервью спутниковому каналу «Аль-Арабийя» Абу Фарес назвал аз-Заркави мучеником. Вскоре депутаты были арестованы по обвинению в «разжигании национальной розни» и «подстрекательстве к сектантским выступлениям», а в стране прошли демонстрации, осуждающие поступок народных избранников. Иорданские исламисты оказались в затруднительной ситуации. Заместитель генерального секретаря ФИД Архиль аль-Гарайба заявил, что парламентарии действовали частным образом, а не как члены партии. Но в то же время арест и судебное преследование властями депутатов были осуждены ФИД как незаконные действия. 30 сентября король Абдалла II помиловал Абу Фареса и Абу ас-Суккара, приговоренных ранее к 13 месяцам тюремного заключения.

В последующие годы пропалестинское крыло иорданских исламистов продолжало укрепляться. Однако обострившиеся разногласия между исламистами по палестинскому вопросу привели к их поражению на парламентских выборах в ноябре 2007 г. Сторонники ХАМАС призывали к отказу от участия в выборах, в результате ФИД неудачно провел избирательную кампанию и получил лишь шесть мест в Палате представителей. Исламисты объясняли этот результат нелиберальным законодательством и фальсификациями властей. Провал на выборах способствовал укреплению радикального крыла «Братьев-мусульман». В мае 2008 г. на выборах нового главы организации победу с перевесом в один голос одержал иорданец палестинского происхождения Хаммам Саид, опередивший умеренного Салима аль-Фалахата. Умеренные проиграли также выборы в Совет Шуры «Братьев-мусульман». И хотя в июне 2010 г. после ожесточенной борьбы главой ФИД стал умеренный восточноиорданец Хамза аль-Мансур, в исламистских организациях, особенно на низовом уровне, наблюдается рост влияния палестинцев, что беспокоит королевский режим [5].

Парламентские выборы 2010 г.

В конце 2009 г. власти Иордании предприняли обычный для них политический маневр, который многократно повторялся в истории страны, когда король сталкивался с недовольством подданных. Решением Абдаллы II 24 ноября был распущен парламент, проработавший половину своего четырехлетнего срока.

Палата представителей не пользовалась популярностью у населения и подвергалась критике за коррумпированность, некомпетентность, неэффективность. Традиционные упреки в адрес депутатов усилились на фоне социально-экономических проблем, которые переживала Иордания, затронутая мировым финансовым кризисом. Как свидетельствовали результаты опроса, проведенного американской организацией The International Republican Institute 8–11 августа 2009 г., более 50% иорданцев были не удовлетворены работой депутатов, а 42% считали, что законодатели не представляют их интересы [6]. В парламенте были слишком сильны консервативные настроения. Депутаты не спешили принимать законы, которые бы способствовали притоку инвестиций и развитию частного сектора. Как отмечает американский исследователь Кертис Райан, такое поведение депутатов имело причину: экономическая либерализация и приватизация укрепили позиции палестинского предпринимательского класса, что вызвало недовольство многих восточноирданцев, занятых в госсекторе [7].

Вслед за роспуском парламента последовала отставка правительства Надира Дахаби, которого 9 декабря на посту премьер-министра сменил 43-летний Самир ар-Рифаи – бывший бизнесмен и сын Зейда ар-Рифаи, известного иорданского деятеля времен короля Хусейна. В послании новому кабинету министров Абдалла II говорил о необходимости продолжения реформ, модернизации, борьбе с коррупцией, повышении ответственности, эффективности работы чиновников, открытости органов государственной власти. Правительству была поставлена задача усовершенствовать избирательный закон, «чтобы следующие выборы стали качественным шагом вперед в нашем развитии и процессе модернизации, а каждый иорданец мог бы реализовывать свои права, участвуя в [избирательной] кампании и выбирая такую законодательную власть, которая бы играла свою роль, прописанную в конституции, издавала законы и способствовала бы принятию демократии как культуры и практики нашей любимой родины». Король объявил также, что очередные парламентские выборы состоятся в последнем квартале 2010 г. и, по его словам, «станут важным шагом в развитии демократии и росте участия общества в процессе политического развития». В документе отмечалось, что выборы должны стать «частью всеобъемлющей программы политического развития…, которая будет способствовать продвижению политических партий, их платформ и откроет путь для всех иорданцев к участию [в политической жизни]» [8].

Исламисты одобрили роспуск королем парламента и начало разработки нового закона о выборах. Палата представителей вызывала их недовольство, так как была неэффективна, а ФИД в ней был представлен всего лишь шестью депутатами.

Новый закон о выборах, принятый в мае 2010 г., был воспринят исламистской оппозицией, интеллектуалами и либеральными политиками как шаг назад. Впрочем, прежний закон 2001 г. с последующими поправками также не давал исламистам серьезных шансов. Закон сохранил принцип «один избиратель – один голос», при котором избиратель может проголосовать только за одного кандидата. Иорданцы с наиболее традиционными взглядами (особенно из провинции), предпочитающие голосовать в первую очередь за представителей своих кланов и племен, не имеют возможности отдать дополнительные голоса за кандидатов от партий, политические платформы которых им близки. Численность парламента увеличилась со 110 до 120 депутатов. Количество мест, предназначенное для женщин, было удвоилось – с 6 до 12 кресел. Еще 12 мест отвели представителям этноконфессиональных меньшинств: для девяти депутатов от христианской общины и трех выдвиженцев от северокавказской. Резервирование в нижней палате мест для представителей религиозных и этнических меньшинств, поддерживающих короля, означало, что по этим квотам пройдут лояльные властям политики. Были выделены также два дополнительных места для депутатов, избиравшихся от Амманского округа, и по одному от городов Зарка и Ирбид [9].

Власти разделили королевство на избирательные зоны таким образом, что малонаселенные сельские районы и провинциальные города, где проживают коренные иорданцы, голосующие за лояльных королю клановых кандидатов, имеют непропорционально большое представительство в парламенте. Например, для Маанского избирательного округа на юге страны с населением в 143 тыс. человек в парламенте предусмотрено семь мест, а для столицы страны Аммана с 2,3 млн жителей – только 28 [10]. Весьма спорным стало деление избирательных зон на так называемые виртуальные округа, не имеющие географических границ. От каждого из 108 округов избирался один депутат (остальные 12 членов парламента избирались по «женской квоте»). Человек, зарегистрированный в своей избирательной зоне, имел право проголосовать за кандидата, выдвинутого от любого виртуального округа [11].

По словам политического комментатора крупной иорданской газеты «Аль-Гад» Джамиля Нимри, новый закон мешает созданию кандидатами коалиций (на основе их политических платформ) и способствует формированию племенных альянсов. Эксперт Центра стратегических исследований Иорданского университета Мухаммад Масри отмечал, что после того, как в 1993 г. был введен принцип «один избиратель – один голос», в обществе сохраняется доминирование традиционной идентичности, а социальные и экономические интересы отходят на второй план. Басам Хаддадин, бывший депутат парламента, политик левой ориентации, заявлял, что политический класс, который разработал и принял этот закон, опасается рисковать на парламентских выборах и стремится сохранить статус-кво [12].

Увеличение женской квоты и появление дополнительных мандатов для депутатов от Амманского округа стало единственной уступкой властей в ответ на требование оппозиции увеличить представительство городского населения и палестинцев. Особенности деления страны на избирательные зоны и виртуальные округа привели к тому, что решающее слово на выборах принадлежало восточноиорданцам, голосовавшим исходя из племенных предпочтений. Житель поселения Фухейс на северо-западе страны, 75-летний Ханна Акруш, в беседе с корреспондентом иорданского информагентства «Maan» так сформулировал свое отношение к парламенту и причину, по которой он пошел на выборы: «Я не ожидаю многого от нижней палаты и, честно говоря, я голосую потому, что это мой долг перед страной и перед моим племенем» [13].

Принятие нового закона спровоцировало обострение противоречий среди исламистов. Так как их лидеры не смогли прийти к согласию относительно участия в выборах, были опрошены руководители среднего звена в регионах, из которых более 73% выступили за бойкот [14]. Фронт исламского действия после собрания Совета Шуры 31 июля объявил о бойкоте выборов. Из 120 человек только 18 проголосовали за предложение идти на выборы. Абу ас-Суккар заявил, что, кроме опросов членов партии по всей стране, Фронт принял во внимание решение Шуры «Братьев-мусульман», которая рекомендовала не участвовать в выборах [15].

По мнению иорданского эксперта Мухаммада Абу Руммана, в отличие от бойкота 1997 г., когда исламисты остались без средств давления на государство, на этот раз «Братья-мусульмане» решили «сделать бойкот политической платформой, своим курсом, который неминуемо приведет к обострению решающего поединка с правительством» [16]. Только трое из «братьев» и четыре члена ФИД не подчинились общему решению и зарегистрировались как независимые кандидаты.

Власти Иордании осудили решение Фронта бойкотировать выборы. Правительство призвало людей прийти на избирательные участки и проголосовать за сильный парламент, который будет решать их проблемы. Чтобы минимизировать негативный эффект от бойкота выборов исламистами, лояльные властям улемы выпустили фетвы, в которых говорилось о том, что участие в выборах – это религиозная обязанность мусульман. Глава Сената (верхней палаты парламента) Махер Масри признал, что решение оппозиции не участвовать в выборах ослабит будущий парламент. «Бойкот исламистов, главной оппозиционной группы в Иордании, означает, что мы получим парламент без организованной оппозиции», – заявил политик [18].

Подготовка к парламентским выборам проходила в сложной внутри- и внешнеполитической обстановке. Население проявляло недовольство ростом цен на продукты питания, бензин, высокой безработицей (по официальным данным составляющей 13,3%, по неофициальным – 20%). Бюджетный дефицит достиг 2,1 млрд долларов, внешний долг – 11 млрд, то есть около 60% ВВП страны. За чертой бедности оказалось около 24% населения. Под влиянием мирового финансового кризиса сократились переводы от иорданцев, работающих за границей, снизился приток иностранных туристов и инвестиций. Прирост ВВП упал с 7,8% в 2008 г. до 2,3% в 2009 г. Эксперты МВФ оценивают прирост ВВП в 2010 г. в 4,1%; в 2011 г., согласно их прогнозу, он может увеличиться до 4,5%. Финансовые трудности заставили власти снизить ассигнования, сдерживающие цены на социально значимые товары [19].

Проблемы создавал рост антиизраильских настроений в обществе. После прихода к власти в Израиле правого правительства «Ликуд» во главе с Биньямином Нетаньяху в апреле 2009 г. иорданская оппозиция, борясь за симпатии населения и особенно палестинцев, обвинила режим в том, что он уделяет недостаточно внимания палестинской проблеме. Противники нормализации отношений с Израилем указывали на неприемлемость сохранения мирного договора и дипломатических отношений с Тель-Авивом в условиях продолжения израильской оккупации палестинских территорий и Восточного Иерусалима. Страх и негодование иорданцев вызывали обсуждения в правых политических кругах Израиля пресловутого «иорданского варианта» («Jordanian option»), то есть предложения не создавать независимое палестинское государство, так как оно якобы уже существует с 1948 г. после бегства нескольких сотен тысяч палестинцев на территорию Иордании, где они получили гражданство. Так, в конце мая 53 из 120 депутатов Кнессета высказались в пользу законопроекта об аннексии Израилем Западного берега реки Иордан и признании Иордании альтернативной родиной для палестинцев. В королевстве ходили слухи о возможном изгнании на его территорию 2,5 млн палестинцев с Западного берега реки Иордан. Использование израильского фактора в предвыборной кампании дошло до того, что один из кандидатов, Халиль Атыйя, был изображен на плакатах сжигающим флаг Израиля. Недовольство израильскими дебатами выражали и восточноиорданцы, опасавшиеся нарушения демографического баланса и палестинизации Хашимитского королевства.

В такой обстановке 9 ноября 2010 г. прошли выборы в парламент. Согласно официальным итогам подсчета голосов, оглашенным 11 ноября министром внутренних дел Найефом Кади, в Палате представителей только 17 депутатов из 120 представляют политические партии. Депутатский корпус нижней палаты, избираемой на четыре года, существенно обновился: 78 человек ранее не заседали в парламенте. Явка на выборах составила около 53% от более чем 2,4 млн избирателей (в Аммане – только 34%). Оппозиция указала на это как на признак недоверия населения к властям, однако такой показатель участия в голосовании обычен для Иордании: например, в 1989 г., когда после 22-летнего перерыва король Хусейн решился провести выборы и даже допустить к ним исламистов, явка была столь же низкой. В этой связи премьер-министр ар-Рифаи справедливо отметил, что «бойкот исламистами выборов не оказал влияния на голосование» [20].

Коалиция оппозиционных сил – Партии Хашед, Иорданской баасистской партии, Коммунистической партии Иордании и Партии национального единства – выставила восемь кандидатов. Из них в парламент прошла только Абла Абу Олба – генсек Партии Хашед, избранная по женской квоте в одном из районов Аммана. Как заявил пресс-секретарь «Братьев-мусульман» Джамиль Абу Бакр, «это не провал политических партий, это провал демократии и политической реформы». Из семи независимых исламистов в нижнюю палату прошел один. Помимо отсутствия исламистов, особенностью 16-го в истории Иордании состава парламента стало сокращение количества депутатов-палестинцев, которых и раньше не бывало более 20%, а в новом парламенте оказалось почти в два раза меньше [21]. Несмотря на остроту предвыборной борьбы, новый парламент стал традиционно лояльным королю и даже безынициативным, так как основную часть депутатов составили представители восточноиорданских племен и кланов.

Причины и динамика текущего политического кризиса

Спустя два месяца после парламентских выборов, итоги которых не удовлетворили оппозицию, у недовольных появилась возможность оказать давление на власть в целях проведения серьезных реформ. В начале января 2011 г. в Иордании, под влиянием антипрезидентских выступлений в Тунисе, начались акции протеста. Первоначально волнения проходили в провинции (в городах Дибан, Керак, Салт), а потом распространились на столицу Амман и другие города (Зарку, Ирбид, Маан, Аджлун). Первые народные выступления локализовались в районах с преимущественно восточноиорданским (а не палестинским) населением, что вызвало особую озабоченность властей. Хотя подобные акции протеста против плохих условий жизни в провинциях случались и прежде, на этот раз они приняли более массовый характер, а их география расширилась, так как зарубежный пример вдохновил недовольных и вселил в них уверенность в своих силах. Затем организацией более масштабных и громких акций протеста, особенно в столице, занялись основные оппозиционные силы: профсоюзы (14 профсоюзов, в которых насчитывается 200 тысяч членов), «Братья-мусульмане» и коалиция шести партий (ФИД, Хашед, Коммунистическая партия Иордании, Иорданская социалистическая партия Баас, Арабская социалистическая партия Баас и Партия народного единства).

Первоначально акции протеста имели социально-экономический характер. Население выступало против резкого роста цен на бензин и продукты питания, инфляции, достигшей 6,1% за 2010 г., высокой безработицы, коррупции. Сразу после начала волнений власти постарались удовлетворить требования манифестантов. Был разработан пакет мер, предусматривающий расходование около 500 млн долларов на повышение зарплат госслужащих и регулирование цен на топливо и 12 социально значимых товаров. 1 февраля король Абдалла II отправил в отставку правительство непопулярного реформатора ар-Рифаи. На его место был назначен Маруф Бахит – представитель одного из влиятельных восточноиорданских племен, бывший глава разведки и посол в Израиле и Турции. В 2005–2007 гг. Бахит руководил правительством, став премьер-министром после взрывов в отелях Аммана в ноябре 2005 г. Оппозиции, в том числе исламистам, было предложено войти в состав нового кабинета министров, но она отказалась. Абдалла II поручил правительству заняться решением социально-экономических проблем, диалогом с оппозицией, а также изменением выборного законодательства.

Власти Иордании заручились поддержкой США, проведя телефонные разговоры с президентом Бараком Обамой, встретившись с заместителем госсекретаря Уильямом Бернсом и начальником Объединенного комитета штабов адмиралом Майклом Мулленом. Еще в январе США предоставили Иордании помощь в размере 100 млн долларов в дополнение к 363 млн долларов, полученным в 2010 г. [22]

Вдохновленная успехами протестующих в других арабских странах, особенно в Египте, оппозиция посчитала финансовые меры властей недостаточными и рассчитанными на краткосрочный эффект. Недовольство митингующих вызвала фигура Бахита (явного силовика, а не социально ориентированного реформатора). Нападкам подверглись не только новое правительство, но и парламент, который почти единогласно (111 депутатов из 120) голосовал после выборов за продление полномочий непопулярного кабинета ар-Рифаи. Оппозиция потребовала изменить конституцию таким образом, чтобы повысить ответственность правительства перед парламентом, а наиболее радикальная ее часть (в том числе исламисты) – ввести норму, согласно которой кабинет министров формируется не королем, а парламентскими партиями [23]. В результате иорданская монархия, лишь формально считающаяся конституционной, должна, по мнению оппозиции, стать таковой на самом деле. Экономические промахи прежних правительств протестующие объясняют именно тем, что депутаты не могли влиять на их политику. При этом все партии постоянно подчеркивают, что «Иордания – это не Египет», что их целью является не смена режима, а политические реформы. Как заявил аль-Мансур, «мы признаем и подтверждаем легитимность Хашимитов» [24].

Активизация оппозиции вызвала беспокойство восточноиорданской элиты, удовлетворенной сменой премьер-министра. Претензии части восточноиорданских политиков, отставных военных и шейхов племен были предъявлены лично королю. В середине февраля 36 глав бедуинских племен и кланов направили Абдалле II петицию, в которой раскритиковали его супругу, королеву Ранию, выразив недовольство как ее палестинским происхождением, так и политической и общественной активностью, противоречащей патриархальным ценностям «пустыни» и способствующей укреплению влияния палестинцев. Авторы обращения подчеркнули, что игнорирование их предупреждений может привести к повторению в Иордании тунисских и египетских событий [25].

Реакцию руководства Иордании на действия оппозиции можно охарактеризовать как сдержанную, осторожную и отчасти компромиссную. Активно обсуждая вопросы, связанные с социальной сферой и борьбой с коррупцией, власти стараются не комментировать требования оппозиции по поводу изменения конституции, ограничиваясь обещанием изменить закон о выборах, повысить роль партий, содействовать развитию свободных СМИ и гражданского общества. Судя по всему, оппозиция, создавшая палаточный лагерь в центре столицы, надеется, что на волне народного недовольства, при благоприятном региональном фоне ей удастся добиться от властей больших уступок, чем предложение войти в состав правительства. В свою очередь, власти, балансируя между оппозицией и восточноиорданской элитой, просто ждут, когда уменьшится накал политической борьбы в регионе, а пока стараются заручиться поддержкой восточноиорданских низов путем финансовых вливаний, визитов короля и премьер-министра в регионы и т.п. Можно предположить, что в качестве уступки (если обстановка слишком обострится) король может назначить нового премьер-министра, устраивающего и восточноиорданскую элиту, и оппозицию, а также пообещать оппозиции создать условия для более успешного участия в муниципальных выборах в апреле этого года. В качестве крайней меры, чтобы сбить накал политической борьбы, может быть использован роспуск парламента. Опасность для короля представляет не только упорство оппозиции, но и возможные столкновения между восточноиорданцами – противниками реформ и палестинцами, – в том случае, если политические процессы в стране приобретут ярко выраженный характер этнического противостояния.

* * *

События в Иордании в начале 2011 г. стали результатом противоречивости и непоследовательности политики властей. Фактически реформы ограничивались двумя направлениями: экономикой и укреплением иорданоцентризма. Усилившееся давление на оппозицию привело к уменьшению ее представительства в парламенте. Происходящие в арабском мире события и их влияние на Иорданию оцениваются оппозицией, прежде всего исламистами, как исторический шанс на увеличение своего влияния и некоторую трансформацию политической системы страны.

Тем не менее король чувствует себя достаточно уверенно. Исламисты и другие партии понимают, что в условиях, когда менее одного процента населения связывает себя с какими-либо партиями, их возможности давления на короля очень ограничены. Этнодемографические особенности Иордании, специфика исламистской оппозиции, патриархальный характер политической жизни страны и сложившийся баланс между различными группами населения, при котором король выступает как главная консолидирующая сила и верховный арбитр, позволяют рассчитывать, что кризис в королевстве, в отличие от некоторых арабских стран, не дойдет до опасной черты, и оно сохранит репутацию одного из самых стабильных государств арабского мира.

На наш взгляд, все будет зависеть от действий власти после урегулирования политического кризиса. Такие задачи, как повышение роли оппозиции и проведение реформ при одновременном смягчении их негативных социальных последствий, являются вполне решаемыми. Проблема в том, как добиться поддержки реформ восточноиорданцами, которые в последние годы проявили себя как сдерживающий фактор модернизации. Тем более что для короля они и далее будут оставаться главной политической опорой. Власть, кажется, готова пойти по пути вовлечения широких слоев восточноиорданцев (особенно жителей отсталых провинций) в процесс модернизации, добиться их перехода из госсектора в частный, чтобы из противников реформ сделать сторонников, получающих материальную выгоду. Этому должна способствовать реализация серии крупных инфраструктурных проектов общей стоимостью 30 млрд долларов, инициированных властями Иордании. Рассчитанные на 20 лет мегапроекты предполагают, в частности, строительство АЭС, чтобы к 2030 г. королевство смогло не только покончить с зависимостью от импорта энергоносителей (на это сейчас уходит 25% госбюджета), но и стать экспортером электроэнергии. Предполагается реализация так называемого Red Sea project стоимостью 12 млрд долларов, что даст возможность смягчить проблему нехватки пресной воды и остановить высыхание Мертвого моря. Также планируется строительство железной дороги протяженностью 1080 км, которая свяжет Иорданию с Сирией и Ираком и позволит ей стать важной транзитной зоной в Западной Азии, при условии успешного восстановления Ирака и вовлечения Сирии в процесс евро-средиземноморского экономического сотрудничества.

Примечания:

[1] Jordan First Document. - http://www.kingabdullah.jo/template.php?page_id=94&menu_id=245&menu_id_parent=17&lang_hmka1=1

[2] Аганин А.Р., Соловьева З.А. Современная Иордания. Справочник. М., 2003. С.30.

[3] Руденко Людмила. Иордания: приверженность экономическим реформам. Новое восточное обозрение, 31.01.2011. - http://journal-neo.com/?q=ru/node/4077

[4] Sufyan Alissa. Rethinking Economic Reform in Jordan: Confronting Socioeconomic Realities // Carnegie Papers. Carnegie Middle East Center. №4, July 2007. PP.9-10.

[5] Подробнее об отношениях властей Иордании и исламистов см.: Демченко А.В. Королевская власть в Иордании и исламистская оппозиция // Мировая экономика и международные отношения. 2007, №10. С. 64-71.

[6] National Priorities, Governance and Political Reform in Jordan. National opinion public poll #7. Released October 2009. The International Republican Institute. PP. 12, 21. - http://www.iri.org/sites/default/files/2009-October-27-Survey-of-Jordanian-Public-Opinion,August-8-11,2009.pdf

[7] Curtis R. Ryan. Jordan’s new electoral law: reform, reaction, or status quo? Foreign Policy. May 24, 2010. - http://mideast.foreignpolicy.com/posts/2010/05/24/jordan_s_new_electoral_law_reform_reactior_or_status_quo

[8] His Majesty King Abdullah II's letter of designation to Samir Rifai. 9 December 2009. - http://www.kingabdullah.jo/main.php?main_page=0&lang_hmka1=1

[9] Jordan Pre-Election Watch: November 2010 Parliamentary Elections. The International Republican Institute. - http://www.iri.org/explore-our-resources/election-watch/jordan-pre-election-watch-november-2010-parliamentary-elections

[10] Reuters, 06.11.2010.

[11] Канун аль-интихаб аль-урдуний ли маджлис навваб ли сана 2010. - http://www.mopd.gov.jo/files/%20%d9%82%d8%a7%d9%86%d9%88%d9%86%20%d8%a7%d9%84%d8%a7%d9%86%d8%aa%d8%ae%d8%a7%d8%a8%202010.pdf

[12] The Jordan Times, 09.05.2010.

[13] Maan, 09.11.2010.

[14] Abu Rumman Muhammad. Jordan’s Parliamentary Elections and the Islamist Boycott // Arab Reform Bulletin, October 20, 2010. Carnegie Endowment for International Peace. - http://www.carnegieendowment.org/arb/?fa=show&article=41769

[15] The Jordan Times, 01.08.2010.

[16] Abu Rumman Muhammad. Jordan’s Parliamentary Elections and the Islamist Boycott // Arab Reform Bulletin, October 20, 2010. Carnegie Endowment for International Peace. - http://www.carnegieendowment.org/arb/?fa=show&article=41769

[18] Maan, 09.11.2010.

[19] Maan, 09.11.2010; Schenker David, Pollock David. Jordan: Heightened Instability, But Not Yet a Major Crisis. The Washington Institute for Near East Policy, 01.02.2011. - http://washingtoninstitute.org/templateC05.php?CID=3298; The Associated Press, 01.11.2011.

[20] Agence France Presse, 11.11.2010.

[21] Jordan loyalists sweep election. - Al Jazeera, 10.11.2010. - http://english.aljazeera.net/news/middleeast/2010/11/2010111011597439770.html

[22] The Associated Press, 12.01.2011; Haaretz, 13.02.2011, The Jordan Times, 10.02.2011.

[23] The Jordan Times, 06.02.2011.

[24] The Jerusalem Post, 02.01.2011; The Jordan Times, 01.02.2011.

[25] Аль-Арабийя, 08.02.2011; Reuters, 08.02.2011.

Читайте также на нашем портале:

«Между демократией и исламизмом: политическое развитие арабского мира» Борис Долгов

«Взлеты и падения исламского государства» Андрей Захаров

«Политический ислам в современном мусульманском мире» Борис Долгов

«Будущее политического ислама» Юрий Кимелев

Опубликовано на сайте 01/04/2011