Специально для сайта «Перспективы»

Петр Искендеров

Внутриполитическая ситуация в Сербии: хрупкое равновесие


Искендеров Петр Ахмедович - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.



Отстранение от власти в октябре 2000 года тогдашнего президента Союзной Республики Югославия Слободана Милошевича открыло новую страницу в новейшей истории возникшей на развалинах СРЮ Сербии. Получившая контроль над всеми властными рычагами Демократическая оппозиция Сербии провозгласила изменение внешнеполитических приоритетов Белграда и взяла курс на вступление в Евросоюз, а при определенных условиях - и в НАТО. Однако фактом оставались нерешенность социально-экономических проблем и перманентная борьба внутри демократического лагеря, особенно усилившаяся после убийства в марте 2003 года тогдашнего однозначно прозападного премьер-министра Сербии Зорана Джинджича (на которого США, ЕС и НАТО делали главную ставку). Все это не мешало демократической коалиции регулярно побеждать на парламентских и президентских выборах, но одновременно и не позволяло Сербии достичь реальных успехов в укреплении внутриполитической стабильности.
И сегодня политическая ситуация в Сербии находится в состоянии хрупкого равновесия. Ее дальнейшее развитие напрямую зависит в первую очередь от динамики в разрешении трех проблем, имеющих ключевое значение для настоящего и особенно будущего Сербии. Это косовская проблема, перспектива интеграции страны в Европейский союз и взаимоотношения с Международным уголовным трибуналом для бывшей Югославии в Гааге. Положение дел таково, что серьезные сдвиги хотя бы в одном из этих вопросов неминуемо вовлекут в свою орбиту остальные компоненты и внутриполитическая мозаика может измениться кардинальным и непредсказуемым образом.
В первую очередь это касается хода и перспектив косовского урегулирования. Нынешнее «подвешенное» состояние процесса определения статуса Косова позволяет правящей прозападной коалиции не беспокоиться за свои позиции. Принцип «коней на переправе не меняют» успешно действует и в Сербии. Кроме того, нынешние демократические власти имеют богатый опыт политического маневрирования и принятия жестких решений, необходимых как для укрепления позиций Сербии в глазах определенной части международного сообщества, так и для собственного политического выживания.
Классической комбинацией, рассчитанной на решение данной «двуединой задачи», стала организация в конце октября 2006 г. общесербского референдума по принятию новой конституции страны. Этот шаг основательно спутал карты сторонников независимости Косова на Западе, но одновременно позволил демократической коалиции избежать серьезного внутриполитического кризиса. Более того, сербскую конституционно-выборную западню в значительной мере подготовил себе сам Запад.
Формальным поводом для референдума стало отнюдь не желание прописать в основном законе неотъемлемый статус Косова как составной части Сербии, а состоявшийся в мае 2006 года в Черногории референдум о выходе этой адриатической республики из состава государственного сообщества Сербия и Черногория, образованного в начале 2003 года. Черногорские избиратели тогда проявили беспрецедентную политическую активность. Явка на плебисците составила 86,5%, более 55% высказались за выход из госсообщества СиЧ.
Правительство Сербии признало итоги референдума, выразило надежду на сохранение добрососедских отношений между сербами и черногорцами и получило в свои руки сильный козырь. Поскольку коренным образом изменился международно-правовой статус не только Черногории, но и самой Сербии, необходимо было привести в соответствие с ним все сербские государственные символы и институты.
Лето 2006 г. на Балканах выпало «смутным». Практически все на Западе были уверены, что к концу 2006 г. Косово станет независимым. А навязывание Белграду подобного решения – да еще вкупе с давлением по поводу выдачи Гаагскому трибуналу экс-командующего армией боснийских сербов Ратко Младича – легко могло привести к власти антизападно ориентированные силы.
В результате мир оказался свидетелем парадоксального альянса правительства Сербии и главного проводника идеи независимости Косова спецпосланника генсека ООН Мартти Ахтисаари. Первое назначило на 28-29 октября референдум о конституции Сербии, в преамбуле которой Косово провозглашалось «составной частью территории Сербии», пользующейся «существенной автономией». Второй – не желавший и слышать о сохранении Косова в составе Сербии – неожиданно согласился взять паузу в «статусном процессе» в ожидании итогов волеизъявления. Расчет делался в первую очередь на политическую апатию сербских избирателей. Провал референдума означал бы согласие большинства сербов с потерей Косова и лишал усилия Белграда сохранить эту территорию всяческого смысла.
Эти расчеты не оправдались, хотя явка избирателей оказалась невысокой для мероприятия, объявленного властями ключевым для судеб государства - 54.91%. То обстоятельство, что 96,6% участвовавших в плебисците (то есть 53,04% имеющих право голоса) поддержали конституцию, позволило считать конституционный проект принятым.
Однако референдум оказался лишь прологом еще более сложной политической игры. Ведь теперь на повестке дня оказалось проведение парламентских выборов. Главная интрига заключалась в том, что случится раньше – международное признание независимости Косова или избрание нового состава сербской Скупщины. В первом случае легко предсказывался успех оппозиционных радикалов и социалистов. Во втором – демократические силы Сербии получали возможность позиционировать себя в качестве главных и успешных защитников территориальной целостности страны, чья принципиальная политика вот уже который месяц не позволяет Западу отторгнуть от страны 15% ее исконных земель. Как отмечала в те дни не питавшая излишних симпатий к Сербии Международная кризисная группа, «премьер Воислав Коштуница выиграл гамбит с высокими ставками». «Главной целью новой конституции было продемонстрировать враждебное отношение Сербии к идее независимости Косова и создать новые правовые барьеры против нее. Принятие конституции стало победой для ДПС Коштуницы и его идеологических союзников - СПС Милошевича и СРП обвиняемого в военных преступлениях Воислава Шешеля. Главными проигравшими стали президент Борис Тадич и G17-плюс», - утверждала в те дни Международная кризисная группа [1].
Между тем ведущие европейские организации положительно встретили проведение в Сербии конституционного референдума. Пресс-секретарь Высокого представителя ЕС по общей внешней политике и политике в области безопасности Хавьера Соланы Кристина Галлах подчеркнула: в Брюсселе «позитивно» рассматривают тот факт, что Сербия изменила конституцию, сохранявшуюся со времен Слободана Милошевича, а в заявлении Миссии ОБСЕ в Белграде отмечалась важность принятия «новой демократической конституции» на основе «широкого общественного обсуждения» [2].
И снова помощь внешне парадоксальным, но по сути хорошо объяснимым образом пришла с Запада. Там сочли за меньшее из зол отложить решение вопроса о статусе Косова до начала 2007 года – лишь бы не позволить победить в Сербии антизападной оппозиции. Переговоры о Косове были заморожены до февраля, а демократы в своей совокупности добились ожидаемой победы. И хотя формальный успех праздновала Сербская радикальная партия, набравшая 28,59% голосов, что дало ей 81 мандат в 250-местной Скупщине, этого было явно недостаточно для получения относительного большинства. Оно вновь оказалось у прозападных партий, среди которых первенствовала Демократическая партия (ДП) Тадича (22,71% голосов и 64 мандата). По сравнению с выборами 2003 года Демпартия увеличила свое представительство в Скупщине на 41 место. Блок «Демократическая партия Сербии – «Новая Сербия» Коштуницы получил 16,55% и 47 мандатов (на 10 меньше, чем ДПС имела до этого); G17-плюс – 6,82% и 19 мандатов. Серьезное поражение потерпела некогда всесильная Соцпартия, пришедшая к финишу пятой с 5,64% голосов и 16 мандатами. Что же касается Сербской радикальной партии, то, несмотря на активное использование патриотической темы в своей предвыборной кампании, включая идею объединения всех сербов на Балканах в одно государство, она не только не увеличила свое представительство – хотя накануне голосования обещала 40-процентный результат – но и потеряла один мандат в сравнении с предыдущими парламентскими выборами.
Следует отметить факт прохождения в Скупщину блока Чедомира Йовановича, лидера Либерально-демократической партии - единственной политической силы в Сербии, которая открыто согласна пожертвовать Косовым ради улучшения отношений Белграда с западным сообществом, и прежде всего с Европейским союзом. Либерал-демократы получили 5,31% голосов, что дало им 15 мандатов (на 8 больше, чем по итогам выборов 2003 года).
Однако успешные для правящей коалиции итоги январских выборов опять-таки не означали окончательного решения проблемы. Конституция страны отвела на формирование правительства достаточный срок – три месяца после утверждения депутатских мандатов. И в первые дни казалось, что демократическая коалиция сможет создать работоспособный кабинет, пользующийся поддержкой парламентского большинства. Однако вмешался традиционно больной для политиков вопрос о дележе портфелей. В консультациях участвовали Демпартия президента Бориса Тадича, Демократическая партия Сербии действующего премьера Воислава Коштуницы, а также либералы из депутатской группы «G17-плюс». Камнем преткновения стал пост премьера. Воислав Коштуница категорически не желал с ним расставаться, а Борис Тадич требовал для своей партии ключевые посты руководителей силовых ведомств, МИДа, министерства финансов и министерства транспорта. Премьер Коштуница тоже пытался закрепить за своей партией службу безопасности и МВД, на что Тадич заявил: «Одна партия не вправе контролировать и полицию, и спецслужбы».
Однако за дебатами скрывалось нечто большее, чем споры вокруг контроля над силовиками. Источники в российском МИДе сообщали: «Сербские политики сознательно затягивают формирование правительства и даже готовы пойти на новые выборы, так как не хотят брать на себя ответственность в вопросе о Косове. В те дни, когда в Совбезе ООН будет решаться вопрос о статусе края, им невыгодно находиться у власти. Тогда позже они всегда смогут заявить, что Сербия потеряла Косово только из-за того, что их не пустили в правительство». Сразу после январских выборов сербские политики уверяли российских дипломатов, что правительство «вот-вот будет сформировано». «Но после того как независимость Косова приобрела реальные очертания, они стали пытаться переложить ответственность друг на друга. В итоге Сербия оказалась перед лицом досрочных парламентских выборов с непредсказуемыми последствиями», - отметили в МИДе [3].
Ситуация осложнялась тем, что и Тадич, и Коштуница понимали: новые выборы не сулят им ничего хорошего. Новое  голосование могло принести Сербской радикальной партии (СРП) еще больший успех, а это было чревато не только осложнением отношений Белграда с Евросоюзом, где радикалов считают ультранационалистами, но и новыми коллизиями вокруг Косова. Лидеры CРП не только намерены всеми силами противодействовать независимости края, но и выступают за объединение всех сербских земель на Балканах, а это затрагивает территориальную целостность Боснии и Герцеговины, Хорватии и даже родственной сербам Черногории.
Чем ближе подходила Сербия к тому дню, за которым должен был наступить роспуск Скупщины, тем более разнообразные и экзотичные прогнозы строили эксперты. Избрание 8 мая 2007 г. председателем парламента лидера парламентской фракции радикалов Томислава Николича дало основания говорить о блоке между СРП и демократами Воислава Коштуницы. Во взглядах этих двух партий действительно существуют точки соприкосновения - прежде всего в том, что касается проблемы Косова и сотрудничества с Гаагским трибуналом. Однако нарождающийся альянс или всего лишь слухи о нем крайне напугали Европейский союз, все последние годы считающий своей миссией роль регулятора политических процессов в Сербии. Беспрецедентное давление и угроза новой изоляции сделали свое дело, и Воислав Коштуница отказался от реальной возможности получить ключевые позиции в кабинете. В результате достигнутого 11 мая пакетного соглашения между Демократической партией Бориса Тадича, Демократической партией Сербии Воислава Коштуницы и парламентской фракцией «G17-плюс» Коштуница сохранил за собой пост премьера, однако основные министерские посты и пост спикера в качестве отступных были отданы Демпартии Танича. Перевыборы 13 мая председателя Скупщины и избрание на этот пост представителя ДП Оливера Дулича стало апофеозом политического торга, сопровождавшего формирование послевыборного правительства Сербии. В итоге 15 мая – за несколько минут до истечения отведенного конституцией срока - депутаты Скупщины проголосовали за представленный новым «старым» премьером список правительства.
Что теперь? Ответ на этот вопрос зависит не только от сербов. Политическая история последних месяцев позволяет сделать следующие выводы.
1.    Несмотря на постоянное повторение правительством страны тезиса о тотальной неприемлемости для Сербии потери Косова, результаты конституционного референдума едва ли дают основания для подобных заявлений. Явка, составившая менее чем 55%, притом, что власти задействовали весь пропагандистский арсенал, свидетельствует скорее о политической апатии в обществе, нежели об активной гражданской позиции. Другое дело, что эта апатия, в свою очередь, стала следствием агрессивной политики Запада в отношении Сербии и бывшей Югославии в последние 15 лет.
2.    Достаточно условный характер носит имеющее место в международных политических и журналистских кругах противопоставление друг другу «умеренного националиста» Воислава Коштуницы и «прозападного демократа» Бориса Тадича. Когда речь идет о разделе властных полномочий в условиях откровенного давления со стороны ЕС и других западных структур, Коштуница и его сторонники – несмотря на действительно имеющее место сходство их взглядов с позицией и подходами радикалов и отчасти социалистов – в решающий момент склонны скорее отказаться от своей мнимой оппозиционности демократам Тадича ради конкретных политических выгод, нежели перейти в глухую оппозицию.
3.    Несмотря на избирательные успехи антизападной Сербской радикальной партии, электоральная база радикалов пока не имеет тенденции к расширению. Кроме того, именно против этой партии используется основной административный ресурс властных структур. А принципиальный отказ лидеров радикалов Воислава Шешеля и Томислава Николича вступать в какие-либо устойчивые коалиции с партиями демократического лагеря не позволяет в сложившейся ситуации говорить об их возможном приходе к власти электоральным путем.
4.    Уход с политической арены Соцпартии очевидно связан с «кадровым голодом» этой партии, традиционно строившейся вокруг Слободана Милошевича. Избрание на состоявшемся в декабре 2006 года очередном, 7-ом по счету, съезде СПС ее председателем Ивицы Дачича, хотя и логично с точки зрения соблюдения иерархическо-номенклатурных принципов (ранее он занимал пост председателя главного комитета СПС), выглядит не самым удачным вариантом с точки зрения электоральных перспектив: на президентских выборах 2004 года Ивица Дачич получил всего 3,6% голосов.
 
При сохранении отмеченных внутриполитических тенденций в самой Сербии, а также в отсутствие заметных сдвигов в урегулировании связанных с ней международных проблем нынешняя расстановка сил не должна претерпеть серьезных изменений. Однако всё может поменяться в случае появления факторов, способных сыграть роль катализатора протестных настроений – наподобие ареста и выдачи Гаагскому трибуналу при содействии сербских властей экс-лидеров боснийских сербов Радована Караджича и Ратко Младича или резкого обострения ситуации вокруг Косова в связи с односторонним провозглашением независимости этим сербских краем и ее последующим признанием со стороны США, стран ЕС и балканских государств. В такой ситуации нельзя исключать перегруппировки сил, формирования широкой протестной коалиции во главе с радикалами и с участием социалистов и сторонников Воислава Коштуницы с последующим их приходом к власти и переориентацией ныне в целом прозападных внешнеполитических приоритетов Сербии.
 
***
Буквально на днях, в начале августа 2007 г., правительство Сербии одобрило и направило для ознакомления государствам-членам международной Контактной группы (Россия, США, Великобритания, Германия, Италия и Франция) официальную программу, которой Белград будет придерживаться на переговорах с властями Косовской автономии. По данным белградской газеты «Вечерне новости», Сербия исходит из того, что переговоры должны быть посвящены исключительно определению статуса Косово, носить прямой характер, проходить под контролем Совета Безопасности ООН, не ограничиваться искусственными временными рамками и не базироваться на плане спецпосланника генсека ООН Мартти Ахтисаари – то есть не подгоняться под заранее определенные результаты. Господин Ахтисаари в начале 2007 года предложил предоставить Косово независимость под расплывчатым международным надзором, однако это предложение не было принято СБ ООН благодаря принципиальной позиции России и Сербии. Кроме того, сербское руководство намерено направить на переговоры максимально представительную делегацию в составе президента страны Бориса Тадича, премьер-министра Воислава Коштуницы, главы МИД Вука Йеремича и министра по делам Косово и Метохии Слободана Самарджича. Рассматривается вопрос о включении в состав делегации представителей оппозиционных Сербской радикальной партии и Социалистической партии Сербии.
Правительство Сербии также намерено предоставить место в составе делегации на переговорах с албанцами бывшему министру иностранных дел Вуку Драшковичу. На последних парламентских выборах его «Сербское движение обновления» потерпело неудачу, однако сам он продолжает оставаться достаточно авторитетной и харизматической фигурой. Более того, именно при активном участии Вука Драшковича в последние два года вырабатывались те предложения Сербии по статусу Косово, которые в целом продолжают оставаться в силе и сегодня. Как признавался несколько месяцев назад в беседе с автором этих строк сам господин Драшкович, у Сербии есть три положения, через которые она ни при каких условиях не переступит в вопросе о Косово. Во-первых, Белград не согласится с объявлением нынешних административных границ Косово международными границами. Во-вторых, Косово не должно иметь национальной регулярной армии. В-третьих, край может стать членом международных финансовых (в том числе МВФ и Всемирного банка), гуманитарных, культурных, спортивных организаций, но не должен вступать в ООН. Иными словами, речь идет о реализации модели, близкой к нынешнему статусу Тайваня, независимость которого признают два с лишним десятка государств, но который с международно-правовой точки зрения остается частью Китая. Авторство идеи применить «тайваньскую» модель для Косово принадлежит как раз Вуку Драшковичу.
 
 
Примечания
 
[1] Serbia"s new constitution: Democracy going backwards. International Crisis Group Policy Briefing. Belgrade/Brussels, 2006, 8 Nov.
 
[2] Serbian Ministry of foreign affairs bulletin, 2006, 2 Oct.
 
[3] «Время новостей», 08.05.2007.


Читайте также на нашем сайте:
     
«Раздел Косова: за и против» Петр Ильченков.
 
«Косово или Евросоюз: решающие выборы в Сербии» Петр Искендеров.
 
«Независимость Косово и балканизация Центральной Европы» Олег Неменский.
 
«Заявление МИД России по Косово»
 
«Косовский сценарий» Интервью с Сергеем Мирзоевым.
 
«Казус Косово» Сергей Маркедонов.
 
«Между Сербией и Россией» Сергей Романенко.
 

Опубликовано на сайте 07/08/2007