Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Социальные различия в отношении к иммиграции в России и странах Запада

Версия для печати

Избранное в Рунете

Михаил Клупт

Социальные различия в отношении к иммиграции в России и странах Запада


Клупт Михаил Александрович – профессор, декан гуманитарного факультета Санкт-Петербургского государственного экономического университета, доктор экономических наук.


Социальные различия в отношении к иммиграции в России и странах Запада

Иммиграция и иммиграционная политика редко рассматриваются сквозь призму интересов разных социальных групп. Леволиберальный и неолиберальный дискурсы иммиграции базируются на том, что баланс ее благ и издержек непременно окажется положительным как для принимающего общества в целом, так и для всех составляющих его групп. В результате вопрос о неравномерном распределении таких благ и издержек и его влиянии на иммиграционную и, шире, на внутреннюю и внешнюю политику, в целом даже не ставится. Но этот вопрос является далеко не праздным.

Недавние выборы и референдумы в странах Запада показали, что недовольство иммиграцией наиболее распространено в определенных группах принимающего населения: среди рабочих, жителей депрессивных и сельских районов, провинциалов, опасающихся чужеродной культурной экспансии. Становится все более очевидным и то, что иммиграция может оказывать на политику не менее сильное воздействие, чем политика на иммиграцию. Их взаимовлияние дает основание говорить о политико-миграционных процессах, анализ которых и является предметом настоящей статьи.

Отношение к иммиграции. Эмпирическим референтом восприятия той или иной группой населения баланса благ и издержек иммиграции выступают показатели ее отношения к ней. Поскольку выборки кросснациональных обследований ([How, 2015] и др.) слишком малы для межстрановых сопоставлений, в основу дальнейшего анализа положены данные национальных опросов. Они, несмотря на ограниченную сопоставимость, позволяют сделать вывод о том, что социально-профессиональные, образовательные и возрастные различия в отношении к иммиграции выражены в России слабее, чем в Великобритании и Франции.

Как в Великобритании, так и во Франции антимиграционные настроения распространены среди рабочих шире, чем среди административно-управленческого персонала и специалистов (табл. 1). Отношение к иммиграции зависит также от уровня образования. Во Франции в 2016 г. утверждение о том, что в стране "уже много иностранцев и лиц иностранного происхождения, и дальнейший прием дополнительных иммигрантов невозможен", поддержали 72% респондентов с самым низким уровнем образования и только 45% – с самым высоким [Les Frangais…, 2016: 15]. В России эти различия выражены слабее. По данным мониторинга НИУ ВШЭ, доля группы "законодатели, крупные чиновники, руководители высшего и среднего звена, специалисты высшей и средней квалификации" в общем числе опрошенных составляет 45,3% – лишь немногим (в 1,07 раза) больше доли представителей данной группы среди тех, кто полагает, что "стране не нужны никакие мигранты" (42,3%). Для группы "квалифицированные рабочие" значения этих показателей 25,8, 28,1 и 0,92% соответственно (расчеты автора на основе [Социокультурные…, 2016: 53]). Судя по этим данным, российские менеджеры и специалисты относятся к иммиграции не столь негативно, как квалифицированные рабочие, однако различия между ними невелики.

1.jpg

В Великобритании ответы на вопрос, какую из проблем страны респонденты считают самой важной, свидетельствуют о значительно больших различиях между средним классом и квалифицированными рабочими. В мае 2016 г. доля группы "высший и средний управленческий и административный персонал и специалисты" составила среди считающих, что иммиграция и иммигранты являются основной проблемой страны 16%; в выборке в целом – 27%, то есть в 1,69 раза выше. Для квалифицированных рабочих ручного труда эти показатели составляют соответственно 26, 21 и 0,81% [Ipsos, 2016:2].

По данным Фонда "Общественное мнение" (далее – ФОМ), россияне с высшим образованием, чаще других признавая необходимость международной трудовой миграции, проявляют даже большую по сравнению с представителями других групп озабоченность ее последствиями (табл. 2). Ту же тенденцию фиксирует и кросснациональный опрос. О том, что иммиграцию в страну следует уменьшить, согласны 72% россиян с высшим и средним специальным образованием и 62% тех, у кого уровень образования ниже [How…, 2015: 49]. Во Франции, как это видно из приведенных в табл. 1 данных, пропорция является противоположной. Суждение о том, что в стране "уже очень много иностранцев и лиц иностранного происхождения и въезд дополнительного числа иммигрантов невозможен", поддерживают 55% респондентов из числа административноуправленческого персонала и специалистов и 77% рабочих. Таким образом, для российского среднего класса, если определять его границы на основе образовательных и социально-профессиональных критериев, позитивное отношение к миграции менее характерно, чем для западного.

2.jpg

Подобный вывод справедлив и в отношении молодежи. В России возрастные различия к иммиграции и иммигрантам в отличие от Великобритании и Франции невелики; нет оснований говорить и о том, что молодежь реже или чаще, чем старшие возрастные группы, относится к миграции негативно. В странах Запада молодежь озабочена проблемой иммиграции заметно меньше, чем те, кто уже перешел границу пенсионного возраста или вплотную приблизился к ней. Вывод о том, что свойственное западной молодежи либеральное отношение к иммиграции со временем распространится на все общество, представляется, тем не менее, далеко не бесспорным. Те, кому на Западе сегодня уже "за шестьдесят", прошли социализацию во времена всеобщего увлечения "духом 1968 года", сексуальной революции и отмены репрессивного законодательства об абортах. Вполне вероятно, что это поколение, как и нынешняя молодежь, отличалось когда-то единодушно либеральным отношением к иммиграции, однако по мере взросления разделилось на бенефициаров и неудачников глобализации.

В целом социальные различия в отношении к иммиграции выражены в России слабее, чем в странах Запада. Данный феномен объясняется двумя группами причин. Первая связана со спецификой стратификационной структуры российского общества, вторая – с тем, что сама иммиграционная проблема носит в России иной по сравнению со странами Запада характер.

Большинство исследователей, при всем различии их взглядов на социальную структуру современного российского общества (см., например, дискуссию [Шкаратан, 2009; Беленький, 2010; Черныш, 2011]), считают, что ей свойственен иной по сравнению с Западом характер социально-групповых различий. Отмечается также присущая сегодняшней России размытость границ между социальными группами. Объяснения данного феномена в этом случае лежат в широком диапазоне – от неоэтакратического характера современного российского общества [Шкаратан, 2009] и происшедшей в советский и постсоветский периоды "стерилизации социальной дифференциации" [Гудков, Зоркая, 2013] до пролетаризации основной массы населения в ходе первоначального накопления капитала и приватизации 1990-х гг. [Беленький, 2010].

Для России, как и для стран Запада, характерны существенные территориальные различия в отношении к международной миграции и мигрантам, однако эти различия носят существенно иной характер. Судя по данным ФОМ, жители Москвы и С.- Петербурга высказывают (за исключением одного из вопросов) негативные суждения о миграции на 9-14 п.п. чаще, чем жители других городов-миллионников, и на 14-32 п.п. чаще, чем жители городов с населением менее миллиона человек. Разрыв для сельских жителей оказался еще большим.

Те же закономерности отмечаются и в отношении к внутренним мигрантам (из других регионов России). Опрос, проведенный ФОМ в 2014 г., показывает, что доля ответов, свидетельствующих о негативном отношении к миграции, наиболее велика в Москве и Петербурге и постепенно убывает с уменьшением размера города. Так, отношения между местными жителями и приезжими из других регионов России назвали плохими 38% москвичей и петербуржцев и только 13% жителей городов с населением от 50 до 250 тыс. человек. Количество жителей, относящихся к приезжим из других регионов страны с настороженностью, составило соответственно 41 и 19%; ограничить въезд внутренних мигрантов предложили 65 и 37% [1]. Подобная корреляция между размерами города и отношением к мигрантам позволяет предположить, что его основным детерминантом выступает не столько структура принимающего населения, сколько величина миграционного притока.

Негативное отношение большинства москвичей, петербуржцев и жителей городов-миллионников к международной миграции как способу решения стоящих перед страной экономических и демографических проблем не равнозначно враждебности по отношению к самим трудовым мигрантам. По оценке Н. Соколова, основанной на опросах 2010 и 2016 гг., петербуржцы "позитивно оценивают труд приезжих в различных секторах городской экономики, но при этом в подавляющем большинстве остаются противниками миграции как таковой" [Соколов, 2017: 95].

Ситуация в городах Запада, значительную часть населения которых составляют выходцы из стран Азии, Африки и Латинской Америки, обладающие избирательными правами, противоположна российской. Представители иммиграционных меньшинств в этих городах недвусмысленно высказывают на выборах свое негативное отношение к антииммиграционной повестке. Кроме того, такая повестка встречает относительно слабую поддержку образованных и состоятельных жителей этих городов. Итоги голосования на референдуме о выходе из ЕС в Лондоне и по Великобритании в целом оказались противоположными – в первом голосовании за выход было подано 40,1% действительных бюллетеней, во второй – 51,9%. По числу голосов, поданных за то, чтобы остаться в ЕС, лондонские иммигрантские районы Ламбет (78,6%), Хакни (78,5%) и Саутуорк (72,8%) заняли 2-е, 3-е и 12-е места среди 382 избирательных округов Соединенного Королевства. Среди лидеров голосования за продолжение членства в ЕС университетские города Кембридж (73,8%) и Оксфорд (70,3%) [2]. На президентских выборах в США и Франции депрессивные регионы голосовали за кандидатов, выступавших с антииммигрантской повесткой. Во Франции наблюдалась тесная прямая корреляция между уровнем безработицы в регионе и долей избирателей, отдавших голоса за М. Ле Пен, и обратная – за Э. Макрона. За М. Ле Пен во втором туре президентских выборов во

Франции проголосовало в целом по стране 33,9% избирателей, тогда как в Париже – только 10,3% [3].

Главным мотивом протестного голосования стало недовольство экономической политикой. Избиратели, голосовавшие за Трампа в США и Ле Пен во Франции, не возражали против их антииммигрантской риторики. Те, кого не устраивали ни "кандидаты власти", ни Ле Пен, голосовали во Франции за Ж.-Л. Меланшона, электорат которого включал как малообеспеченных иммигрантов, так и вполне состоятельных представителей среднего класса.

Российский вариант. Недавние события на Западе закономерно вызывают вопрос о том, какие выводы из них наиболее актуальны для России. Первый, наиболее очевидный, состоит в том, что правящий класс принимающих стран может игнорировать недовольство массовых слоев населения масштабами иммиграции лишь до определенного предела, после которого происходит раскол политических элит, часть которых делает ставку на протестный электорат и приходит к власти.

Второй, не столь очевидный, заключается в том, что противоречивые интересы различных групп населения (как массовых, так и входящих в правящую группу) вполне могут приводить к политическому пату. Ярким примером является борьба вокруг недавних антимиграционных указов Д. Трампа и ассигнований на строительство стены между Мексикой и США. Иммиграционная политика подменяется в этой ситуации про- и антииммиграционной риторикой, а сама иммиграция продолжает жить по своим, не зависимым от политиков законам. В сегодняшней России опасность подобного развития событий связана не столько с идеологическими разногласиями на общероссийском уровне, сколько с несогласованными действиями различных ведомств, а также федеральных и региональных властей.

Третий, более общий вывод – национальные особенности сохраняют свою важность. Даже в странах Запада, во многих отношениях близких друг другу, роль таких особенностей оказалась столь велика, что события развивались по двум отличным друг от друга вариантам – американо-британскому и континентальному европейскому. В США и Великобритании недовольство массовых слоев населения иммиграционной политикой привело к циркуляции или, точнее, микроциркуляции элит, в результате которой к власти пришли политики, сумевшие использовать электоральный ресурс недовольных масштабами иммиграции. В Германии, Нидерландах и Франции события развивались по иному сценарию – традиционным элитам удалось отбить, хотя и не без потерь, наступление партий, сделавших политические ставки на недовольство иммиграцией.

В России негативное отношение тех или иных групп населения к входящей международной миграции – как временной, так и долгосрочной – вряд ли может оказать существенное влияние на выборы общенационального масштаба. Для сегодняшней России характерно нежелание политических элит выдвигать проблему международной трудовой миграции на первые позиции внутриполитической повестки. Подготовленная к парламентским выборам 2016 г. программа партии "Единая Россия" не содержала раздела, посвященного миграции. Антииммиграционная риторика оказывается идеологически неудобной не только для российских "западников", исходящих из принципа "чем либеральнее, тем лучше", но и для "евразийцев", осознающих несовместимость идей поворота на Восток с националистическими выпадами против азиатских трудовых мигрантов.

Воссоединение Крыма с Россией, война в Донбассе и противостояние с Западом вытеснили проблемы, связанные с миграцией из стран Центральной Азии и Китая, на второй план. По данным опросов Левада-центра, в 2013 г. "наплыв приезжих мигрантов" указали среди наиболее тревожащих проблем 27%, тогда как в 2016 г. только 11% [4].

Свою роль, возможно, сыграло и ужесточение миграционной политики – под временный запрет на въезд в Россию, введенный для нарушителей миграционного режима, в целом попало около 1,7 млн человек [Воробьева и др., 2016: 156].

Своеобразный, хотя и далекий от идеала, консенсус достигнут и на бытовом уровне. Социологические исследования взаимоотношений между принимающим населением и трудовыми мигрантами [Соколов, 2017] подтверждают тот факт, что каждая из сторон живет своей обособленной жизнью, пересекаясь преимущественно в сфере повседневных проблем. Процессы интериоризации иммигрантами ценностей российского населения и создания смешанных семей идут своим чередом и могут длиться десятилетиями. Сегодня же доминирующим принципом взаимоотношений между принимающим населением и мигрантами оказывается скорее "мирное сосуществование", чем "дружба народов", поскольку последняя предполагает все же и неформальное общение, обусловленное не только утилитарными мотивами.

Идеологизированный мультикультурализм с присущим ему стремлением обязать принимающую сторону к толерантности даже по отношению к абсолютно чуждым ему нормам поведения иммигрантов, оказался неприемлемым не только в России, но и в ведущих европейских странах, руководители которых еще в 2010 г. заявили о его провале. В то же время "приземленная" и деидеологизированная поликультурная модель взаимоотношений между принимающим населением и иммигрантскими общинами как в России, так и на Западе оказалась чрезвычайно жизнеспособной. Характерными чертами этой модели являются этнические ниши занятости и замкнутость мигрантов в повседневной жизни в границах этнических общин, руководители которых принимают на себя обязательства "улаживания" проблем с официальными структурами. Обладающая множеством недостатков, эта модель тем не менее остается реальностью, которую, так или иначе, необходимо принимать во внимание в практической политике.

В сегодняшней России дифференциация отношения к иммиграции связана, главным образом, с местом жительства; образовательные и возрастные факторы установок различаются значительно слабее, чем в странах Запада. Наибольшие риски в этих условиях связаны не с общенациональным идейным расколом в иммиграционном вопросе, наблюдаемом на Западе, а с возможностью локальных конфликтов между местными жителями и мигрантами (не только международными, но и внутренними) и последующей цепной реакцией, переносящей напряженность из одного населенного пункта в другой.

Заключительные замечания. Рассмотрение миграции как процесса, в котором социальные группы обладают своими особыми интересами, позволяет увидеть роль политики как инструмента её согласования. Демографические и экономические дисбалансы современного мира делают эту функцию политики все более актуальной. Связанные с миграцией групповые интересы лежат на пересечении ряда сфер общественной жизни – международных и межнациональных отношений внутри России, рынка труда, соблюдения законности и правопорядка. В таких условиях первостепенное значение приобретает развитие сети социально-политических взаимодействий, обеспечивающих согласованное регулирование этих сфер.

К числу важнейших направлений взаимодействия относятся: во-первых, постоянный переговорный процесс со странами-экспортерами рабочей силы в Россию; во-вторых, координация деятельности федеральных ведомств; в-третьих, согласованный подход федеральных и региональных органов власти к решению проблем, возникающих на местах; в-четвертых, постоянные контакты с общественными организациями, представляющими интересы тех или иных групп принимающего населения и мигрантов. Организационные формы и "контент" таких взаимодействий могут быть многообразными – обмен информацией по вертикали и горизонтали, совместная работа над соглашениями и законопроектами, неформальные консультации и налаживание переговорного процесса в целях предотвращения или разрешения конфликтов на местах.

Миграционные конфликты, будучи следствием глобальных и нередко уходящих в глубь истории причин, всегда привязаны к определенной территории. Прерогативы федеральных органов власти в сфере формирования миграционной политики не должны приводить к недооценке ее роли на уровне субъектов Федерации и более дробных административно-территориальных единиц. На практике это означает первостепенную важность развития сети эффективных формальных и неформальных коммуникаций, позволяющих предотвращать возникновение конфликтов между мигрантами и местным населением, которому в ряде случаев приходится сталкиваться скорее с издержками миграций, нежели с ее "плюсами". Значительную помощь в построении такой сети могли бы оказать локальные мониторинги миграционной ситуации, включающие как количественные, так и качественные методы социологического исследования.

Примечания:

1. fom.ru/Nastroeniya/11566 (дата обращения: 16.07.2017).

2. ig.ft.com/sites/elections/2016/uk/eu–referendum (дата обращения: 19.06.2017).

3. interieur.gouv.fr/Elections/Les-resultats/Presidentielles/elecresult_presidentielle‑201... (дата обращения: 19.06.2017).

4. levada.ru/2016/09/15/naibolee-trevozhashhie-problemy‑2/ (дата обращения: 19.06.2017).

Список литературы:

Беленький В.Х. Пересекающиеся параллели (О книге Шакаратана О.И. "Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России") // Социологические исследования. 2010. № 8. С. 145-154.

Воробьева О.Д., Рыбаковский Л.Л., Рыбаковский О.Л. Миграционная политика России: история и современность. М.: Экон-Информ, 2016.

Гудков Л.Д., Зоркая Н.А. Стерилизация социальной дифференциации: российский "средний класс" и эмиграция // Мир России. 2013. № 2. С. 3-49.

Соколов Н.В. Работящие, но чужие: парадокс восприятия мигрантов массовым сознанием (по результатам исследований в Санкт-Петербурге) // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2017. № 1. С. 80-96.

Социокультурные и социоструктурные факторы межэтнической напряжённости в регионах Российской Федерации: результаты исследования / Отв. редактор М.Ф. Черныш. М.: Институт социологии РАН, 2016.

Черныш М.Ф. Культура или структура? // Социологические исследования. 2011. № 7. C. 143-147. Шкаратан О.И. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. М.: ЗАО "ОЛМА Медиа групп", 2009.

Шкаратан О.И. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. М.: ЗАО “ОЛМА Медиа групп”, 2009.

Duffy B., Frere-Smith T. Perceptions and Reality. Public Attitudes to Immigration. Ipsos MORI Social Research Institute, 2014.

Les Frangais et I'accueil des migrants. Ifop, 2016. URL: ifop.com/media/poll/3485-1-study_file. pdf (дата обращения: 19.06.2017).

Les Frangais et la crise des migrants en Europe. Ifop, 2016a. URL: ifop.com/media/poll/3315-1- study_file.pdf (дата обращения 19.06.2017).

Les Frangais et l'immigration Ifop. 2015. URL: ifop.fr/media/poll/3158-1-study_file.pdf (дата обращения: 19.06.2017).

How the world views migration. IOM, 2015.

Ipsos M. Issues Index May 2016 (public - final). URL: ipsos.com/sites/default/files/migrations/ en-uk/files/Assets/Docs/Polls/issues-index-may-2016-tables.pdf (дата обращения: 19.06.2017).

Le profil des electeurs et les clefs du premier tour de l'election presidentielle. Ifop, 2017. URL: ifop.fr/media/poll/3749-1-study_file.pdf (дата обращения: 19.06.2017).

Социологические исследования. 2018. № 1. С. 112-120.


Читайте также на нашем портале:

«Иммиграционная реформа в президентской кампании 2016 года» Наталья Травкина, Александра Филиппенко

«Иммиграция и «кризис беженцев» в Австрии» Вадим Трухачёв

«Трудный час Европейского союза» Петр Яковлев

«Институт гражданства и современное общество: исторический опыт Запада» Тимофей Дмитриев

«Исламизация Великобритании: социально-политические последствия» Елена Пинюгина

«Страны запада: будущее мультикультурализма в зеркале занятости» Михаил Клупт

«Проблема иммиграции и концепция «ведущей культуры» в немецкой политике» Елена Пинюгина

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 1. Дискуссии о будущем наций и глобализации: некоторые методологические вопросы» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 2. Государство и глобализация» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 3. Культурно-духовные и этнические основы национального феномена» Екатерина Нарочницкая

«Национальный фактор в эпоху глобализации. Часть 4. Политические функции национальных делений и глобализирующийся «миропорядок»» Екатерина Нарочницкая

«Парадигмы и оппозиции современной демографии» Михаил Клупт

«Великобритания: демография против мигрантов и мультикультурализма» Григорий Карпов

«Европа: исламский радикализм vs. модернизация религии» Анна Цуркан

«Религиозные основы национальной идентичности и иммиграция: австрийский казус» Елена Пинюгина

«Иммиграция в Европу и теоретические уроки экономического кризиса» Екатерина Нарочницкая

«Мультикультурализм как философско-политическая концепция» Екатерина Нарочницкая


Опубликовано на портале 09/06/2018



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика