Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Первая мировая война и трансформация мышления академического сообщества США. Часть II

Версия для печати

Специально для портала «Перспективы»

Владимир Романов

Первая мировая война и трансформация мышления академического сообщества США. Часть II


Романов Владимир Викторович – профессор Тамбовского государственного университета (ТГУ) имени Г.Р. Державина, доктор исторических наук.


Первая мировая война и трансформация мышления академического сообщества США. Часть II

Американским интеллектуалам в годы Первой мировой войны пришлось осваивать новый формат глобального мышления. Соединенные Штаты нуждались в основательном научном сопровождении внешнеполитического курса президента Вудро Вильсона, заявившего о стремлении «сделать мир безопасным для демократии». Став первым в истории США президентом, пришедшим в Белый дом с профессорской кафедры, Вильсон предпринял успешную попытку приобщить академическое сообщество к процессу принятия решений.

II В борьбе за лидерство в глобальном миропорядке

Вступление США в войну в апреле 1917 г. существенным обра­зом сказалось на роли науки в обеспечении внешней политики стра­ны. Наиболее значимым для Вильсона стало идеологическое обеспечение американского участия в мировом конфликте. Здесь существенный вклад внесли историки, особенно представители «новых историков», придерживавшихся, как правило, реформистских взглядов. Война чаще всего рассматривалась ими как столкновение «демократической» Антанты с «автократической и милитаристической» Германией. Следовательно, для них это была своего рода борьба за реформу миропорядка [Mayer, p. 79–80]. Поэтому многие «новые историки» активно поддержали действия администрации Вильсона.

Одним из них был Джеймс Шотуэлл, профессор истории Колумбийского университета. Именно он сразу же после вступления США в войну выступил с инициативой организации особого комитета историков для изучения ее различных аспектов. В своем университете Д. Шотуэлл создал «информационный отдел» и библиотеку, где собирались и сохранялись различные материалы по войне.

Предложение привлечь своих коллег к поддержке усилий администрации высказали также Историческая ассоциация долины Миссисипи, историки Университета штата Висконсин и др. В результате в апреле 1917 г. было создано Национальное управление исторической службы (National Board for Historical Service). Его первым руководителем стал Д. Шотуэлл. На проведенной 28–29 апреля 1917 г. конференции историков было решено, что новая организация будет заниматься публикацией в прессе исторической информации по военной проблематике, публичными лекциями, совершенствованием преподавания истории, сбором библиографии по военным темам. Словом, это была помощь правительству в деле формирования общественного мнения в поддержку внешнеполитического курса США.

Наиболее зримой работой историков стали, конечно, их публикации. Только для Комитета общественной информации, созданного администрацией Вильсона, сотрудники Управления подготовили примерно 50 памфлетов, тираж которых превышал 75 млн. экземпляров. При этом Д. Шотуэлл и его коллеги никогда не сближались с ультрапатриотическими организациями, поскольку не считали возможным для себя участвовать в джингоистской истерии или откровенно антигерманской кампании. Историки оставались сторонниками сохранения «научного уровня» в деятельности Управления. Данный подход, как справедливо отметил автор монографии о Д. Шотуэлле Г. Джозефсон, в целом отражал понимание «новыми историками» предназначения истории. Для них она была прагматической наукой, призванной помочь в понимании и объяснении настоящего [Josephson, p. 50–52, 57–63]. Позднее многие деятели Управления, в том числе и сам Шотуэлл, были приглашены к работе исследовательского бюро по подготовке американских условий мира.

Помимо историков, пропагандистской деятельностью занимались и другие ученые США. В частности, Академия политической науки весной 1917 г. выступила инициатором проведения первой национальной конференции по вопросам внешней политики. Своей целью организаторы называли «формирование и распространение “международного духа”» в стране, информирование населения о проблемах положения в мире. За четыре дня конференции с ее трибуны выступили 140 человек, представлявших не только многочисленные университеты, но и различные общественные организации США (например, Фонд Карнеги, Лигу по принуждению к миру, Женскую партия мира и т.п.). В центре дискуссии оказалась тогда проблема создания Лиги Наций. Практически все участники говорили о крайней необходимости ее создания. В частности, общее настроение сумел точно выразить Г. Холт, один из организаторов Лиги по принуждению к миру. Он сформулировал возможные альтернативы дальнейшего развития цивилизации: после войны может произойти «либо европеизация Америки, либо американизация Европы» [The Foreign Relations… p. IX–XIV, 17–19, 45, 69]. Таким образом, ученые активно подключились к работе по трансформации общественного сознания в пользу интернационализма.

Наиболее важным практическим вкладом академического сообщества в дело подготовки официальной американской программы послевоенного миропорядка стала деятельность исследовательского бюро «Инквайри». Оно было создано по распоряжению Вильсона в сентябре 1917 г. По справедливой оценке историков, эта организация явилась не только «первым “мозговым трестом” в Америке», но и «первым случаем широкого использования правитель­ством Соединенных Штатов талантливых ученых из самых различных областей в целях формирования американской внешней политики» [Knock, p. 140; Gelfand The Inquiry... p. XI]. Неофициальным руководителем «Инквайри» считался советник президента полковник Э. Хауз. Директором бюро был назначен сначала Сидней Мезес, президент одного из нью-йоркских колледжей, а затем – Исайа Боумэн, глава американского географического общества. Определяя главную задачу создаваемой ор­ганизации, Вильсон в письме Э. Хаузу подчеркнул необходимость «настраивать свои дудки» для подготовки американских предложений по послевоенному урегулированию «с полным знанием позиции всех воюющих сторон» [WW to E.M.; Хауз, с. 122]. Используя академический потенциал страны для конкретизации своих планов, Вильсон надеялся получить действительно «научные» по своему характеру рекомендации относительно создания нового миропорядка. Примечательно, что для него сам термин «научный миропорядок» был практически синонимом провозглашенного им принципа «мир без победы» [Link, p. 268; Wimer, p. 147; Gelfand The American… p. 192].

Всего за год с небольшим, когда работало «Инквайри», к его деятельности было привлечено до 150 ученых – историков, юристов, экономистов, этнографов и др. По преимуществу это были представители северо-восточных универ­ситетов. Средний возраст специалистов составил всего лишь 40 лет, а неко­торым ведущим сотрудникам организации едва исполнилось 30. К числу последних можно отнести, например, Роберта Лорда, профессора Гарвардского университета; Сэмюэля Моррисона, преподавателя того же университета; Роберта Кернера, преподавателя университета Миссури; Чарльза Сеймура, профессора Йельского университета; Престона Слоссона, ассистента Колумбийского университета [О персональном составе «Инквайри» см.: Gelfand The Inquiry… p. 53–68].

Руководство «Инквайри», в соответствии с инструкциями президента, предполагало изучить представления великих держав о политике по отношению к другим странам. Ставилась задача вооружить делегацию США на предстоящей мирной конференции необходимой фактической и аналитической информацией, конкретными альтернативными вариантами решения территориальных и иных спо­ров, создания механизма международного урегулирования конфлик­тов, сокращения вооружений и т.д. [S.E. Mezes to WW] Итогом работы «Инквайри» стала подготовка почти 2000 докладов по различным проблемам, 1200 карт. Чтобы представить характер материалов, подготовленных экспертами, приведем некоторые цифровые данные, имеющиеся в монографии Л. Гельфанда. В архивах «Инквайри», по его подсчетам, сохранилось 894 различных документа, связанных только с вопросами европейского урегулирования. Из них 174 были посвящены Германии, 140 – Австро-Венгрии, 159 – Балканам, 203 – России и балтийским государствам, 158 – Западной Европе, 60 – нейтральным странам. Если детализировать, то, например, из докладов экспертов «Инквайри» по германской проблеме 4 включали так называемые первичные документы, 5 являлись историческими справками, в 10 были даны оценки политической ситуации и государственного устройства, 5 были посвящены вопросам границ, 1 – системе образования, 1 – колониям, 1 – пангерманизму, 1 – состоянию общественного мнения, 1 – милитаризму, 30 – торговле и тарифам, 3 – Шлезвигу, 1 – Ютланду, 46 – Эльзас-Лотарингии, 1 – социальному благосостоянию, 2 – животным и лесным ресурсам, 14 – финансам и послевоенному экономическому положению, 1 – вопросу об ответственности за войну, 7 – общей политической и экономической ситуации в 1918 г., 9 – промышленности, 5 – торговому флоту; 26 документов имели смешанную проблематику [Gelfand The Inquiry… p. 110, 184–186]. Как видим, рассмотрение охватывало самый широкий спектр материалов по различным аспектам внутриполитического, экономического и международного положения. Все это должно было помочь американскому руководству располагать необходимой информацией для принятия решений на Парижской мирной конференции.

На какой внешнеполитической философии строили свой анализ сотрудники «Инквайри»? Большинство из них в целом разделяли вильсоновскую концепцию нового миропорядка. В частности, уже упоминавшийся профессор Д. Шотуэлл, возглавивший один из отделов новой организации, был убежденным сторонником либерального интернационализма. Он считал, что США должны нести меру ответственности за мир, отстаивая повсеместно принципы справедливости [Josephson, p. 76].

Рассмотрим некоторые суждения Д. Шотуэлла по поводу внешнеполитических аспектов вильсонизма. В своих мемуарах историк указывал прежде всего на созидательный характер программы президента США. «В то время, когда моральные силы человечества оказались на исходе, именно он [Вудро Вильсон. – В.Р.] сумел пробудить их к жизни. … В темные часы разочарования он увлек цивилизацию от бесполезного участия во всемирном разрушении к задаче, связанной не с перестройкой старой структуры, а с созданием нового мирового сообщества, о котором человечество даже и не мечтало». Определяя суть предложений В. Вильсона, Д. Шотуэлл указывал не только на его намерение добиться для США мирового лидерства, но и на морализм всей его внешнеполитической философии. Президент США, не желавший повторения Священного союза или универсальной империи, разработал программу, основанную на новой для мирового сообщества концепции, которая на деле означала всего лишь «глобализацию доктрины Монро». Все это, как считал Шотуэлл, стало настоящей «дипломатической революцией» [Shotwell, p. 20–25].

Самым существенным документом, подготовленным в «Инквайри» к январю 1918 г., стал меморандум «Современный момент: цели войны и вытекающие отсюда условия мира». Ситуация к этому времени (наметившиеся перспективы окончания войны, революция в России и др.) требовала выдвижения серьезной внешнеполитической инициативы, которая определила бы направленность программы США по послевоенному мирному урегулированию. Уолтер Липпман, один из руководите­лей «Инквайри», в беседе с Вильсоном так обрисовал смысл амери­канских предложений: необходимы «условия мира, на которые со временем могли бы согласиться и сами немцы». Вместе с тем и В. Вильсон, и Э. Хауз, обсуждая суть американской программы, подчеркивали, что важнейшей целью ее должно стать соблюдение националь­ных интересов США [Печатнов, с. 79]. Содержание указанного меморандума представ­ляется чрезвычайно важным, поскольку в нем, по сравнению с официальными «14 пунктами», более полно раскрывается политико-стратегическая подоплека американс­кой программы. Кроме того, данный меморандум был первым серьезным документом, представленным от имени коллектива ученых для нужд Белого дома. Можно предположить, что именно в нем нашли отражение внешнеполитические представления, распространенные в той части академического сообщества, которая была ближе всего к идеологии вильсонизма.

В качестве цели как войны, так и мира меморандум определял «демонтаж прусской срединной Европы», т.е. исключение самой возможности домини­рования германского милитаризма, являвшегося, по сути, главной угрозой национальной безопасности США. В связи с этим предпо­лагалась демократизация Германии. В документе оговаривалась и опасность чрезмерного унижения Германии, что привело бы к господству реваншистских настроений в стране. Главным рычагом внешней политики Соединенных Штатов по отношению к Германии назывались экономические меры. Относительно России документ рекомендовал американской администрации занять примири­тельную позицию, для того чтобы попытаться сохранить ее в качестве союзника, «облагородив» цели войны. Политические взаимоотношения со странами Западной Европы должны опираться на либеральные круги Франции и Великобритании. Западные союзники, по словам составителей меморандума, должны быть подкреплены: «1) энергичным высказыванием в пользу экономического единства и контроля; 2) либеральным дипломатическим наступлением США, которое указало бы либералам в Великобритании и Франции путь к восстановлению национального единства во внешнеполитических целях; … 3) подъемом интереса к войне и ее итогам со стороны американского народа». Лига Наций, в основу которой мог быть положен антигерманский союз, должна была стать краеугольным камнем всего мирного урегулирования. «Должна ли эта Лига быть вооруженной и не включающей в свой состав теперешних противников или, наоборот, разоруженной и дружественно включающей в себя Германию, зависит от того, будет ли германское правительство фактически представлять германскую демократию» [A Memorandum…].

Вильсон впоследствии принял большую часть рекомендаций «Инквайри», затушевав наиболее спорные территориальные вопросы и усилив общедекларативную часть в своем послании Конгрессу от 8 января 1918 г.

В дальнейшем специалисты из исследовательской организации продолжили активную детальную разработку наиболее существенных проблем мирного урегулирования. На наш взгляд, позиция предста­вителей академических кругов в этих условиях отличалась серьез­ным научным подходом к определению перспективных ориентиров американской внешней политики.

Вот как, например, оценивались спе­циалистами самые важные проблемы европейской ситуации – российс­кая и германская. В качестве одного из экспертов по русскому вопросу в 1918 г. выступал выходец из России, профессор экономической истории Колумбийского университета Владимир Симкович. Э. Хауз в одном из писем Вильсону назвал его «наиболее информированным русским из числа тех, кого я знаю» [E.M. House to WW]. В своих меморандумах на имя У. Липпмана В. Симкович постоянно отстаивал необходимость восстановления полноценных взаимоотношений с новым большевистским правительством. По его мнению, пози­ции большевиков в России были на самом деле прочнее, чем их представляли на Западе. Находясь у власти, большевики могли бы стать более надежными союзниками Антанты, чем белогвардейцы, готовые отдать Герма­нии все что угодно ради расправы над революцией. Симкович полагал, что впоследствии большевистский режим неизбежно стал бы более умеренным. Следовательно, нужно не бороться с новой российской властью, а помогать народам России [Печатнов, с. 84–85].

Другой документ – меморандум руководителя экономического отдела «Инквайри» А. Юнга, профессора экономики Корнельского университета. Высказывая соображения относительно репарационного вопроса, Юнг особо подчеркнул, что в основе ре­парации должен лежать учет только реального ущерба от войны, который требует «возмещения, а не наказания» [Gelfand The Inquiry… p. 297].

Как видим, эти точки зрения отличались большей взвешенностью от той политики, которую позднее будет проводить правительство Соединенных Штатов. Хотя и они, естественно, не отражали в полном объеме всех суждений по русскому и германскому вопросам, которые были высказаны различными экспертами.

Зачастую сотрудники «Инквайри» отстаивали в представляемых материалах противоположные точки зрения. Например, Роберт Кернер (университет Мичигана) в своих докладах, посвященных национальным проблемам в Центральной и Восточной Европе, настойчиво обосновывал концепцию «федерализации» Австро-Венгрии. По его мнению, все народы, проживавшие на ее территории, и прежде всего славяне, должны были получить полную автономию. Одновременно Р. Кернер выступал против максимального применения в этом регионе принципа самоопределения наций, поскольку создание крошечных национальных государств привело бы всего лишь к борьбе великих держав за доминирование над ними. А вот Чарльз Сеймур (Йельский университет) предлагал реализовать в послевоенной Австро-Венгрии концепцию «триализма», предоставив третью полноправную роль в государстве полякам. В меморандумах «Инквайри» обсуждались и другие варианты решения данной проблемы, но все специалисты вплоть до окончания войны, как правило, исходили из целесообразности сохранения единства империи [Ibid, p. 200–203].

Материалы, подготовленные сотрудниками «Инквайри» по отдельным проблемам, проходили тщательное рецензирование. Иногда комментарии содержали крайне негативную оценку тех или иных выводов. Именно альтернативность суждений следует назвать главным достижением новой консультативной организации. Противоположные мнения по различным аспектам мироустройства давали политическому руководству США более целостное представление о реальной международной ситуации и, таким образом, позволяли принять более взвешенное решение. Думается, что такой вариант работы научных экспертов является наиболее приемлемым при разработке внешнеполитической стратегии любого государства.

Проблемы нового миропорядка и, в частности, перспективы создания международной организации обдумывались и теми представителями академического сообщества, которые не были официально приобщены к деятельности «Инквайри». На страницах американских газет и журналов конца 1917 – начала 1919 г. можно найти огромное количество разнообразных суждений на этот счет. Интересны, например, мнения таких известных американских ученых, как Торстейн Веблен или Фредерик Тернер [Veblen; Terner]. Анализируя политические аспекты нового миропорядка, они высказывались фактически за придание новой международной организации статуса наднациональной структуры, обладавшей законодательной властью. Закономерным продолжением была идея Ф. Тернера о создании международных политических партий, которые в перспективе стали бы своеобразным связующим звеном мирового сообщества [Подробнее см.: Романов, с. 266–273]. Значительная часть академического сообщества стремилась углубить вильсоновский интернационализм, который, по справедливой оценке ряда историков, в целом не смог все же преодолеть традиций «викторианского либерализма XIX века» [Mayer, p. 83; Herman, p. 174].

Другое направление интернационализма было представлено Н. Батлером. Его внешнеполитическая концепция, рассмотренная выше, в 1918–1919 гг. не претерпела каких-либо серьезных трансформаций. Он по-прежнему призывал к развитию международного сотрудничества во имя «прочного мира». Н. Батлер, например, неоднократно акцентировал внимание американцев на необходимости решительной борьбы против любого государства, стремившегося к мировому доминированию. Для «готовности страны и к миру и к войне» он призывал не только иметь сильные вооруженные силы, но и развивать американскую систему образования [Butler Program of Constructive… p. 49–50; Butler The Road to… p. 119]. Важным механизмом поддержания мира Н. Батлер по-прежнему считал международную организацию и поэтому в целом поддерживал действия президента Вильсона по созданию Лиги Наций. Но при этом он высказывался все же за постепенность начавшихся глобальных интеграционных процессов. В одной из статей, подготовленной в декабре 1918 г. для одновременной публикации в Echo de Paris и лондонской газете Observer, Батлер заявлял, что в современных условиях Лига пока что не должна превратиться в «международное правительство». По его мнению, следовало бы очень осторожно относиться к любым попыткам ограничения суверенитета национальных государств. Структура Лиги в его представлениях ассоциировалась всего лишь с кристаллическим образованием, в котором существует «определенным образом организованное единство полностью независимых элементов» [Butler American Opinion…p. 135, 137–138]. Словом, и на этом этапе Батлер занимал в американской внешнеполитической мысли своеобразное срединное место. Как видно из источников, он отдавал должное не только интернационализму В. Вильсона, но и его критикам, высказывавшим свои опасения по поводу дееспособности новой международной организации.

Представители академического сообщества внесли вклад не только в теоретическое осмысление послевоенного миропорядка, но и в дело его практического создания. Большая группа ученых, главным образом сотрудничавших с «Инквайри», выехала вместе с В. Вильсоном в Париж. Во время работы мирной конференции они не только принимали активное учас­тие в подготовке экспертных заключений по тому или иному вопросу, но и были задействованы в различных комиссиях. Потенциал научных консультантов достаточно высоко оценивался современниками. Так, английский дипломат Г. Никольсон отмечал в своих воспоминаниях, что амери­канская консультативная группа отличалась серьезным профессиона­лизмом. «Я никогда не работал с людьми столь искусными, столь образованными и со столь широким кругозором или столь точно информированными, какими были американские делегаты на мирной конференции, – писал он. – ... Если бы мирный договор состав­ляли исключительно американские эксперты, он был бы самым мудрым и самым научным из документов, какие когда-либо были написа­ны» [Никольсон, c. 41].

Многие существенные разработки академических кру­гов во время мирного урегулирования так и не были учтены, поскольку чаще всего над научным анализом превалировала тогда политическая конъюнктура. Тем не менее в отдельных случаях позиция, занимаемая американскими экспертами, оказывала значительное влияние на итоговые решения мирной конференции.

Рассмотрим, например, ход обсуждения в Париже вопроса о международном регулировании условий труда и о создании для этой цели соответствующей организации. Конференция сформировала специальную комиссию, которой было поручено подготовить предложения на этот счет. Возглавил ее председатель Американской федерации труда Сэмюэль Гомперс. Однако ему фактически не удалось достичь консенсуса с европейскими профсоюзными деятелями [О внешнеполитической позиции С. Гомперса см.: Листиков, с. 79–92; Shotwell, p. 54–56], и поэтому еще до окончания работы комиссии он уехал в США. Руководство комиссией перешло тогда в руки английского представителя Джорджа Барнса, а из числа американцев значимую роль в ее дальнейшей работе сыграл сотрудник «Инквайри», профессор Колумбийского университета Джеймс Шотуэлл.

Д. Шотуэлл, как и многие другие либералы, находился под влиянием революционных событий в Европе, прежде всего в России. Анализируя причины, приведшие, в частности, большевиков к власти, Шотуэлл указывал и на нежелание старых российских властей серьезно заниматься решением рабочего вопроса. Прибыв в Париж, он представил свой меморандум, в котором высказал предложения относительно путей достижения «социальной справедливости» в рамках мирного урегулирования. Без этого, отметил профессор, «всеобщий мир был невозможен». Совершенствование взаимоотношений между трудом и капиталом помогло бы международному сообществу приступить к «реализации наиболее фундаментального из всех принципов нового политического и социального устройства мира». Данный шаг он оценивал как «начало сотрудничества между Трудом, Обществом и Государством» [Shotwell, p. 54–56].

Среди рабочих лидеров, принимавших участие в Парижской конференции, существовали серьезные разногласия по конкретной программе возможных действий. Французы, например, настаивали на включении в мирный договор «хартии труда», которая предусматривала бы немедленное осуществление в международном масштабе таких реформ, как введение восьмичасового рабочего дня, установление минимального возраста для работы в промышленности. А представители Великобритании предлагали ограничиться на первом этапе для разрешения вопросов труда созданием особого международного механизма, который носил бы координационный характер. Д. Шотуэлл высказался в поддержку английского подхода, указав на важность объединения в рамках новой организации рабочих представителей с официальными представителями правительств отдельных стран. В этом он видел некий прообраз «мирового государства, которое находилось бы под эгидой индустриальной демократии и международного парламента труда». При этом Д. Шотуэлл высказал сомнения в целесообразности немедленного наделения международной организации труда законодательными функциями и придания ее решениям обязательного статуса для исполнения во всех государствах-членах Лиги Наций. В таком варианте он увидел опасность подрыва американской конституции. Предложения, сформулированные Шотуэллом, сводились к закреплению за данной организацией права вырабатывать рекомендации, что позволило бы мировому общественному мнению влиять на ход принятия в отдельных странах необходимого социального законодательства. В этом Д. Шотуэлл увидел существенную инновацию и очередной шаг на пути к всеобщему признанию идеи ограничения национального суверенитета в пользу международной организации [Ibid, p. 54–59].

В итоге Парижская конференция приняла решение о создании Международной организации труда (МОТ). Ее статут, вошедший в текст послевоенных договоров, в целом основывался на англо-американской концепции [См.: Версальский мирный договор, c. 157–168], которая, как видим, была разработана при непосредственном участии Джеймса Шотуэлла. Сам он не раз повторял, что создание МОТ следует отнести к важнейшим итогам мирного урегулирования. Показательно, что в дальнейшем Д. Шотуэлл продолжал сотрудничать с новой организацией. Он, например, представлял Соединенные Штаты в оргкомитете международной рабочей конференции, проводимой в Вашингтоне в октябре 1919 г. [Shotwell, p. 54, 199–200; Josephson, p. 93–94]

Сознавая потребность расширения международного сотрудничества в условиях послевоенного миропорядка, Д. Шотуэлл понимал и все трудности, с которым встретится мировое сообщество на этом пути. В частности, вызывает интерес еще один меморандум, подготовленный американским профессором в Париже. В нем он высказал свои суждения по поводу возможного отказа какой-либо страны вступить в Лигу Наций. Для таких стран Д. Шотуэлл предлагал предусмотреть в новой организации особый статус, который предполагал бы их участие в международных конференциях по отдельным вопросам, например, по рабочему законодательству, разоружению или торговле. Текст предложенной им поправки к Ковенанту гласил: «Государства, не являющиеся членами Лиги, могут получить ассоциированное членство во время работы периодических конференций, проводимых под покровительством Лиги. Эти ассоциированные государства не принимают на себя какие-либо обязательства в связи с решениями конференции, на которой они присутствовали» [Shotwell, p. 230–233, 240–245]. Другими словами, данное предложение можно рассматривать как некий компромиссный вариант для тех, кто пока что не желал принимать в полной мере концепцию интернационализма. Даже ограниченное участие в делах мирового сообщества, по мнению Д. Шотуэлла, все равно стало бы первым шагом на пути к новому универсальному миропорядку. Данное предложение так и не было рассмотрено в Париже, о чем Шотуэлл с сожалением писал в своих мемуарах [Ibid, p. 190, 301–306]. Зато идею ассоциированного членства взяла на вооружение Международная организация труда.

Как и другие американские либералы, Д. Шотуэлл впоследствии не раз указывал на слабые стороны созданного в Париже миропорядка. Его главный порок он видел в том, что государства-победители отказались тогда вести переговоры с побежденными. Действительно единое мировое сообщество построить не удалось. К сожалению, заключал профессор, мир через диктат был, скорее всего, неизбежен в условиях послевоенной Европы, да и мира в целом. Ряд ошибок В. Вильсона Д. Шотуэлл связывал с особенностями его политической философии. Президент, по словам Шотуэлла, надеялся, что новые условия мироустройства, сформулированные в соглашении о Лиге Наций, исправят все недостатки старого мира. Но Вильсон оказался «не в состоянии увидеть, что процесс исправления нельзя было откладывать, поскольку это ослабило бы Лигу и, в конечном счете, поставило бы под угрозу само ее существование» [Ibid, p. 41–42, 51].

Несмотря на то, что Д. Шотуэлл высказывал свое несогласие с рядом решений Парижской конференции, в целом он не осуждал послевоенного урегулирования. Более того, он приветствовал рождение международной организации. Тем самым он отличался от других интернационалистов из американского академического сообщества, которые зачастую акцентировали внимание на негативных сторонах и Лиги Наций, и всего Версальского миропорядка [Josephson, p. 96].

Участие американских ученых в Парижской мирной конференции действительно способствовало тому, что академическое сообщество превратилось в постоянный и существенный фактор процесса принятия внешнеполитических решений. Осознав это, научная элита попыталась создать собственный механизм для координации усилий в области изучения международных отношений. Показательно, что первые предметные разговоры на этот счет велись в Париже не только американцами, но и представителями других стран. 30 мая 1919 г. в отеле «Маджестик» произошла важная встреча, на которой присутствовали И. Боумен, Дж. Бир, Дж. Шотуэлл (все они были сотрудниками «Инквайри»), Т. Ламонт – крупный банкир, выступавший на конференции в роли экономического советника делегации США, Р. Сесиль – известный политический деятель Великобритании, Л. Куртис – научный консультант английской делегации и другие представители политико-академического истеблишмента двух стран. Осознавая порочность многих положений мирного урегулирования, они вели тогда речь о необходимости более научного подхода к определению перспектив международного развития. Главным результатом их беседы стало решение об учреждении англо-американского Института международных отношений. Именно этот Институт, объединивший авторитетных ученых, политиков, финансистов и промышленников, положил начало действующему по сей день Совету по международным отношениям [From the Peace…; Shotwell, p. 346; Schulzinger, p. 3–7]. Любопытно, что на американских ученых сделала серьезную ставку в ту пору и Франция. По инициативе Парижа была расширена практика научных обменов. В 1921 г. 265 американцев были привлечены к работе в высших учебных заведениях Франции. (Для сравнения: накануне войны, в 1914 г., из США с этой же целью были приглашены всего 54 человека.) Все эти контакты не без оснований рассматривались тогда как существенный канал влияния на европейских союзников [Keylor, p. 363].

Академическое сообщество США внесло весомый вклад в оформление официальных решений. Выступая в качестве экспертов, ученые сумели расширить границы внешнеполитического мышления и информационного поля, в рамках которого действовал Белый дом. Этому способствовали, прежде всего, регулярно готовившиеся ими для президента меморандумы по отдельным аспектам американской дипломатии. Свою роль сыграли также разнообразные исследовательские и даже популярные материалы, которые издавались в виде книг и статей. Самые интересные публикации, как показывают источники, обязательно привлекали внимание американского президента. Апогеем использования академического потенциала для внешнеполитических нужд администрации Вильсона можно считать создание и деятельность первой в истории Соединенных Штатов солидной научно-исследовательской группы по подготовке программы послевоенного урегулирования.

Именно эта практика во многом заложила основы для дальнейшего формирования экспертного планирования внешней политики США.

Показательным был идейный арсенал, который использовало большинство американских ученых периода Первой мировой войны. В своих суждениях они, как правило, исходили из концепции либерального интернационализма, ставшего новым вектором внешней политики США. Однако их интернационализм базировался на традиционных представлениях политико-академической элиты Соединенных Штатов об «американской исключительности», что предполагало безоговорочное лидерство США в новом мире.

Литература

Версальский мирный договор. М. 1925.

Листиков С.В. Профсоюзное движение США в годы Первой мировой войны. М.1987.

Никольсон Г. Как делался мир в 1919 г. М. 1945.

Печатнов В.О. Уолтер Липпман и пути Америки. М. 1994.

Романов В.В. «Академический» интернационализм: проблема наднациональных политических институтов в проектах Т. Веблена и Ф. Тернера накануне Парижской мирной конференции 1919 г. // Первая мировая война, Версальская система и современность: сб. статей / отв. ред. И.Н. Новикова, А.Ю. Павлов, А.А. Малыгина. СПб. 2014.

Хауз Э. Архив полковника Хауза. [Дневники и переписка с президентом Вильсоном и др. полит. деятелями] / Подгот. к печати проф. истории Иэйлского ун-та Чарлзом Сеймуром. М. 1939. Т. 3.

A Memorandum by S.E. Mezes, D.H. Miller, and W. Lippmann. The Present Situation: The War Aims and Peace Terms It Suggests. [c. Dec. 22, 1917] // PWW. Vol. 45. P. 459–473.

Butler N.M. A Program of Constructive Progress. An Address Delivered before the Commercial Club. St. Louis, Missouri. Feb. 16, 1918 // Butler N.M. Is America Worth Saving? Addresses on National Problems and Party Policies. L.1920.

Butler N.M. American Opinion and Problems of Peace. A Statement published in «Echo de Paris» Dec. 5, 1918 and in London «Observer» Dec. 8, 1918 // Butler N.M. Is America Worth Saving? Addresses on National Problems and Party Policies. L.1920.

Butler N.M. The Road to Durable Peace. An Address Delivered before the Chamber of Commerce. St. Louis, Missouri. Feb. 16, 1918 // Butler N.M. Is America Worth Saving? Addresses on National Problems and Party Policies. L.1920.

E.M. House to WW. Apr. 20, 1917 // PWW. Vol. 42. P. 111.

From the Peace Conference Diary of G.L. Beer. June 1, 1919 // PWW. Vol. 60. P. 17.

Gelfand L.E. The American Mission to Negotiate Peace: An Historian Looks Back // The Treaty of Versailles: A Reassessment after 75 Years / Ed. by M.F. Boemeke, G.D. Feldman, E. Glaser. Washington–Cambridge. 1998.

Gelfand L.E. The Inquiry: American Preparation for Pea­ce, 1917-1919. New Haven.1963.

Herman S.R. Eleven against War: Studies in American Internationalist Thought, 1898–1921. Stanford. 1969.

Josephson H. James T. Shotwell and the Rise of Internationalism in America. L. 1975.

Keylor W.R. «How They Advertised France»: The French Propaganda Campaign in the United States during the Breakup of the Franco-American Entente, 1918-1923 // Diplomatic History. Vol. 17, № 3 (Summer 1993).

Knock T.J. To End All Wars: Woodrow Wilson and the Quest for a New World Order. N.Y., Oxford. 1992.

Link A.S. Wilson: Campaign for Progressivism and Peace, 1916-1917. Princeton.1965.

Mayer A.J. Historical Thought and American Foreign Policy in the Era of the First World War // The Historian and the Diplomat. The Role of History and Historians in American Foreign Policy / Ed. by F.L. Loewenheim. N.Y. 1967.

S.E. Mezes to WW. Nov. 9, 1917 // PWW. Vol. 44. P. 549–551.

Schulzinger R.D. The Wise Men of International Affairs. The History of the Council on Foreign Relation. N.Y. 1984.

Shotwell J. T. At the Paris Peace Conference. N.Y. 1937.

Terner F.J. A Memorandum. International Political Parties in a Durable League of Nations. Nov. [30?], 1918 // PWW. Vol. 53. P. 264–265.

The Foreign Relations of the United States. A Series of Addresses and Papers Presented at the National Conference on Foreign Relations of the United States at Long Beach, May 28 – June 1, 1917 / Ed. by H. R. Mussey and S.P. Duggan // Proceedings of the Academy of Political Science. Vol. 7, № 2–3 (July 1917).

Veblen T. An Inquiry into the Nature of Peace and the Terms of Its Perpetuation. N.Y. 1917.

Wimer K. Woodrow Wilson and World Order // Woodrow Wilson and a Revolutionary World, 1913-1921 / Ed. by A.S. Link. Chapel Hill.1982.

WW to E.M. House. Sept. 1, 1917 // PWW. Vol. 44. P. 120–121.


Читайте также на нашем портале:

«Первая мировая война и трансформация мышления академического сообщества США. Часть I» Владимир Романов

«Исследование Ф. Фишера о Первой мировой войне и европейская историография» Юлия Дунаева

«С. Д. Сазонов и польский вопрос в Российской империи в годы Первой мировой войны » Антон Крутиков

«Первая мировая война в современной польской исторической памяти » Артем Барынкин, Ирина Новикова

«Чехословакия и сентябрьский кризис 1938 г. «Только СССР имеет… чистые руки»» Эмил Ворачек

«Первая мировая война – ключ к истории ХХ века» Наталия Нарочницкая

«Первая мировая война и универсалистские проекты реформирования миропорядка» Владимир Романов

«Образы России и Франции и память о Первой мировой войне в современном общественном сознании наших стран» Круглый стол в Институте демократии и сотрудничества. Париж, 7 ноября 2008 г.

«Первая мировая война: уроки и современные параллели» Анатолий Уткин


Опубликовано на портале 11/04/2019



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика