Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Комментарий к комментариям (об откликах в Абхазии на статью К.Ф.Затулина)

Версия для печати

Избранное в Рунете

Феликс Станевский

Комментарий к комментариям (об откликах в Абхазии на статью К.Ф.Затулина)


Станевский Феликс Иосифович - заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ, Чрезвычайный и Полномочный посол.


Комментарий к комментариям (об откликах в Абхазии на статью К.Ф.Затулина)

На крупных порталах и в блогах Рунета развернулась полемика вокруг проблемных страниц русско-абхазской истории и ее современных интерпретаций. Главными оппонентами выступили директор Института СНГ К.Ф.Затулин и сухумский историк, автор школьного учебника С.З.Лакоба, чья версия абхазо-российских отношений напоминает обвинительный акт в адрес северного соседа. Пока в Абхазии буквально болеют темой махаджирства, пока на десятках сайтов горячо спорят о Кавказской войне, называя ее, как в учебнике С.З.Лакобы и О.Х.Бгажбы, Русско-Кавказской, пока в Тбилиси посвящают конференции «геноциду» на Северном Кавказе, трудная дискуссия на эти темы неизбежна и необходима.

Статья К.Ф.Затулина «Яд или противоядие - что выбрать умам в Абхазии» вызвала широкий отклик. Опубликованная на страницах «Независимой газеты», она появилась и на её сайте, а затем была размещена рядом крупных порталов Рунета, таких как интернет-портал российской государственной Думы, Института Востоковедения, Московского государственного университета, АПН и, конечно же, Института стран СНГ, многолетним директором которого является автор статьи. Её обсуждение шло в целом ряде блогов, разместивших статью, и на сайтах Абхазии, где она также была приведена полностью. На нее откликнулся в одной из сухумских газет известный абхазский историк С.З.Лакоба – можно сказать, главный оппонент К.Ф.Затулина. Красноречивый факт: мимо неё не смогли пройти даже в Тбилиси, и хотя не будет откровением сказать, что К.Ф.Затулин давно там не в чести, с его статьёй можно познакомиться аж на сайте грузинского парламента.

Казалось бы, откуда такое внимание СМИ к полемике между С.З.Лакоба и К.Ф.Затулиным по темам русско-абхазских отношений позапрошлого столетия, затронутым в статье? Чем объясняется несомненная, иной раз яростная острота дискуссии вокруг неё?

Конечно, обсуждения в Интернете, где их участники закрывают лицо щитом - никнеймом, не стоит равнять с общественным мнением. Компьютор есть не в каждой семье, тем более Абхазии, недавно пережившей тяжёлые времена. Да и среди пользователей Интернета вовсе не все участвуют в обмене мнениями. Но Интернет-дискуссии выявляют течения, не всегда выходящие на поверхность и всё ж нередко влиятельные. Потому-то есть смысл присмотреться к откликам, что последовали в Интернете за статьей в «Независимой газете».

Что касается российских участников дискуссии, то их суждения я вынесу за скобки. Получится корректнее, если впечатления о них выскажут с абхазской стороны. Мне же представляется, что за малым исключением в оценках россиян при всех различиях есть общий знаменатель – согласие с автором статьи. В любом случае интереснее, как на неё отреагировали в Абхазии, куда она была исходно адресована и где её решили не публиковать. <…>

* * *

С абхазской стороны объяснили своё решение: «Реагируя на развернувшуюся полемику, общественность республики в своем большинстве не сочла ее актуальной и необходимой, и это восприятие создавало определенные болезненные моменты в морально-психологической атмосфере». Упор сделан на неактуальность полемики, о чём ещё будет разговор. Одно, безусловно, верно: болезненная морально-психологическая реакция очевидна, в т.ч. и в Интернет-комментариях. Её легко понять: к темам Кавказской войны XIX в. многие наши друзья-абхазы чувствительны как к оголённым проводам под током: по ним бежит версия присоединения Абхазии к России в изложении С.З.Лакобы, и руки прочь от неё! <…>

У меня нет никакого желания упрекать, тем более обвинять этих людей. Их души маются той трагедией, которой было махаджирство – вынужденный исход из Абхазии многих тысяч соотечественников. Но как ни трудно, а без диалога на сей счёт россиянам и абхазам не обойтись. Потому что россияне в подавляющем большинстве не согласятся с теми, кто вину за махаджирство возлагает на Россию. Только на Россию. У моих сограждан сколько угодно доводов, и они вправе рассчитывать, что их услышат. <…>

Так будем разговаривать или действительно «полемика по данному вопросу уже завершена», и, если продолжать её, то только в «научных кругах»? <…>

* * *

Не вполне понимаю, что значит «полемика завершена»? Едва ли то, что на страницах абхазских газет не появится более выступлений солидарности с теми, кто обвиняет Россию в геноциде горцев и требует от неё извинений. К слову сказать, известно: на извинениях тоже ничего не «завершается». <…> «В сферу современности надо очень осторожно вводить прошлое и при этом всегда понимать всю степень ответственности за возможные последствия», - сообщает оппонирующий К.Ф.Затулину абхазский кандидат исторических наук Александр Студеникин. <…>

Сомневаюсь, тем не менее, чтобы преподаватели абхазских школ, услышав такое предупреждение, перестали подталкивать школьников Абхазии к мысли, что на России лежит неизбывное бремя ответственности за опустошение их страны в XIX в. Ставшая канонической версия истории абхазо-российских отношений С.З.Лакобы перевесит благое пожелание к.и.н. Студеникина.

С российской стороны не возникало ни малой заинтересованности в полемике по нашему общему прошлому. Джинн был выпущен из бутылки не в России, причём задолго до выступлений К.Ф.Затулина. Он был выпущен на волю тогда, когда возникла и стала пропагандироваться версия абхазо-российских отношений, напоминающая обвинительный акт в отношении северного соседа Абхазии. Осторожной её никак не назовёшь. Так что абхазский кандидат исторических наук, требуя осмотрительного обращения с бутылкой истории, как тот командир артиллерийской батареи, что перепутал координаты, собирался выстрелить в статью Затулина, а ударил по абхазскому автору неосторожной версии о прошлых отношениях между нашими странами.

А, вообще, реалистична ли идея считать полемику завершённой?

Пока в Абхазии весьма далёкие от науки люди буквально болеют темой махаджирства и прошлых российско-абхазских отношений, пока на десятках сайтов Рунета идут горячие споры о Кавказской войне, пока так её называют в России, а в Абхазии – Русско-Кавказской, пока о ней издаются книги, устраиваются экспозиции в музеях, ставятся памятники её жертвам, пока о ней спорят на кухнях Сухума, Нальчика и Москвы, пока в Тбилиси, науськивая горские народы на русское население, устраивают международные конференции о некоем «геноциде» на Северном Кавказе, пока в Совет Европы направляются просьбы признать «геноцид», а тот и не думает соглашаться, пока не реализуются или не развеются мечты о репатриации абхазов и адыгов на историческую родину, пока пышным цветом цветут мифы вроде того, будто Красная поляна называется так по червонному цвету папоротника, впитавшего-де в себя пролитую здесь кровь горцев, пока - так можно долго продолжать - пока это не кончится, «неактуальная» дискуссия будет идти полным ходом, хотим мы того или нет. <…>

* * *

Если дискуссия продолжится вне зависимости от наших пожеланий, то стоит ли противиться неизбежному? Все вроде бы знают, насколько это занятие малопродуктивно. <…>

Ибо, какой другой вариант? Пусть говорят, а мы сотворим фигуру умолчания: не видим и не слышим? <…>

Не знаю, обучались ли дети в школах Абхазии досоветских времён по учебникам, доказывающим, что главные злополучия абхазов в XIX в. шли от России. Сомневаюсь. Тот факт, что они ныне обучаются в этом духе и есть один из итогов игры в молчанку вокруг болезненного отрезка прошедших времён. Так не проговоренное, а потому непонятое прошлое мстит сегодняшнему дню. Школа в таком случае проецирует эту месть на будущее. <…>

* * *

В дипломатической практике обычное дело – реакция на неблагожелательную к твоему государству статью, если она опубликована в зарубежной правительственной газете. Я вовсе не призываю к официальному реагированию: несомненно, надо учитывать деликатность момента, ту самую болезненность восприятия полемики, о которой говорилось выше, да и в целом трудности становления нового государства. Я отчётливо понимаю, что издание учебника по истории Абхазии – прерогатива абхазского государства, ему и никому более определять его содержание. Ни единым словом автор статьи в «Независимой» не ставит это под сомнение. Но суждение насчёт общей истории, где и кем бы она ни излагалась – наше право, не меньшее, чем право наших абхазских друзей.

Посмотрите раздел «Исторические даты Абхазии» в конце учебника: из 18 страниц лишь три с половиной не касаются России. <…> В учебнике С.З.Лакоба немало оценок России, её прошлого, её политики, давней и совсем недавней. В абхазских газетах, в общественной жизни – что уж говорить про Интернет! - довольно критики в адрес северного соседа, иногда весьма неучтивой относительно высоких должностных лиц. Хватает хлестких обобщений и выводов, осуждающих Россию. Абхазский к.и.н. уверенно заявляет нам: «Россия сейчас «не знает» Абхазию». Причём к незнайкам относит ровно всех – и политологов, и журналистов, способных только на «поверхностные» оценки. «Российской стороне необходимо осознать…», - сообщает он.

После таких заявлений недоумеваешь, читая в последней статье г-на Лакобы, что, оказывается, К.Ф.Затулин «навязывает» своё мнение. Станислав Зосимович сообщает, что полемизировать не будет, дабы не осложнять обстановку. Но ведь полемизирует, причём в терминах драматических, обстановку не смягчающих: «резкая критика», «политизированный взгляд», «поругание». Возьмите такие его суждения: «В феврале-марте обстановка в нашей стране оставалась спокойной. Все изменилось в апреле 2010 г. когда в Сухуме… была проведена конференция «Россия и Абхазия. 200 лет вместе». Неожиданно для всех депутат Затулин стал наставлять абхазских историков… В обществе произошел информационный взрыв. В сентябре 2010 г. Институт стран СНГ вновь провел встречу в Сухуме - «круглый стол»… Обстановка накалилась еще сильней».

Логика следующая: выступил К.Ф.Затулин - и изменил обстановку в Абхазии. Но это картина сверхестественных метаморфоз. По такой логике: выступил С.З.Лакоба - и изменил ситуацию в России.

Ничто не обязывает абхазов соглашаться с версией российско-абхазских отношений XIX в., изложенной К.Ф.Затулиным. Никто на это никогда не претендовал. Но пусть никто не претендует на то, чтобы россияне обязательно соглашались с версией С.З.Лакобы. К.Ф.Затулин не согласился с ней в выступлениях и статьях, в чём нет ни толики давления. Он высказал своё мнение. Если расценивать несогласие друг с другом как информационный взрыв, то останется лишь говорить друг другу комплименты. Или молчать, к чему нас призывает С.З.Лакоба и его сторонники.

Но учебник С.З.Лакобы не молчит. Т.е. с абхазской стороны предлагается (а может, «навязывается»?) принцип «нам можно, а вам нельзя». <…>

* * *

Знаю, что мне тут напомнят: Россия большая, а Абхазия маленькая. Но неужели не видно из Сухума, какая информационная баталия вот уже многие годы идёт на поле истории? Решающие битвы Второй мировой войны усматриваются на Севере Африки, а поражение фашистской Германии начинается, мы слышим, с высадки союзников в Нормандии в 1944 г. О том, что именно на Восточном фронте Германия потеряла подавляющую часть дивизий, о жертвах, принесённых нашей с вами общей в прошлом страной – 27 млн. погибших – на Западе прочитаешь только в научных изданиях. Исторические претензии прибалтийских государств к России общеизвестны, а вот о роли латышских стрелков в Октябрьской революции, о фактической помощи Эстонии большевикам в разгроме Юденича там не принято вспоминать. Несколько лет барабанили на весь мир о голодоморе на Украине, который был лишь украинской долей общего голода в СССР начала 30-х гг. В Тбилиси восславили грузинских диверсантов фашистского Абвера, назвали улицу и университет именем Григола Робакидзе, писания которого фигурировали в списке рекомендованной нацистской литературы, открыли музеи оккупации и криком кричат, что она длилась двести лет. Кто же занимается политизацией прошлого, кто его искажает – Россия или её недоброжелатели? Обвинения сыпятся в адрес России, и в ответ она не может и не будет молчать.

Где тут, с какой стороны находится учебник, по которому преподают историю в абхазских школах? Льщу себя надеждой, что абхазские друзья прислушаются к нашей озабоченности. Если Россия предстаёт олицетворением самой большой пагубы в истории Абхазии, то это неизбежно выроет ров между народами двух стран, рано или поздно начнёт отдалять их друг от друга. <…>

Во избежание недоразумений, выделю в отдельный абзац: никто в России не призывает поправлять историю. Что было, то было. Никто не отрицает жестокостей царского режима во времена Кавказской войны и после неё. В статье К.Ф.Затулина – вернитесь к ней, пожалуйста! – говорится о них без всяких недомолвок.

Я и вообще против запрета на учебники. Вот и обсуждение статьи в Интернете показало, что версия прошлого, изложенная С.З.Лакоба, имеет широкое хождение. Но, во-первых, популярность бывает всякая. Во-вторых, в Абхазии есть и другие версии. В той же Интернет-дискуссии они вполне проявили себя. Вот так, например: «Хас, советую почитать еще раз новеллы Михала Лакырба, там описывается жизнь абхазов и уклад, и чем занимались (хотя в художественной форме), набеги на своих соседов; садзов, черкесов, карачаевцов и т.д. и думаю все станет на свои места... а про исторические труды промолчу. Одним словом, надо дружить с теми кто рядом, а не с теми которые за морями». (Текст я оставил как есть, чтоб он выглядел аутентичным. Я так не сочиню). <…>

* * *

В самом деле, где бы школьнику почитать о воинственности горцев, о набегах с абхазской стороны на соседей и, наоборот, о набегах на абхазов? Кому они выгоду несли, что давали, почему стали обыкновением? Может быть, узнав о них, школьник иначе посмотрит на ойкумену народов Кавказа, увидит, что меж ними вражды было не меньше, а, может быть, больше, чем единства. Тогда он не удивится, обнаружив, что на стороне России воевали не только грузины (тоже ведь кавказцы!), но и многие адыги, черкесы, карачаевцы и т.д. После чего, в отличие от автора учебника, обозначившего войну на Кавказе как Русско-Кавказскую (см. стр. 400, 406), он сделает вывод, что это была Кавказская война.

А.Студеникин прав, называя примитивной Интернет-полемику на уровне «Вы торговали соплеменниками!», «Мы, в отличие от Вас, всегда были свободными!». Беда та, что школьный учебник потворствует такому примитивизму, рисуя рабовладение в Абхазии прямо-таки в пасторальных тонах.

Действительно, какое место в жизни Абхазии занимала торговля рабами? Не была ли продажа людей основной экспортной статьей? В какой мере этот фактор интересовал Турцию, и насколько заинтересованность в рабовладении повлияла на выбор, который абхазские дворяне сделали в пользу Турции? Крепостничество было большой российской бедой, но этой темой пронизана великая русская литература, помимо того, что и школа не проходила мимо. Как в Абхазии смотрят на рабовладение времён теперь уже далёких предков? Трудно поверить, что там разделяют точку зрения С.З.Лакобы, уравнявшего владение рабами и крепостное право («Крепостное право, как известно, одна из форм рабства». <…>). К тому же в серьёзном разговоре не сбросить со счетов, что время крепостничества в России заканчивалось, и оно было отменено ещё до окончания Кавказской войны.

Впрочем, это первые, не самые главные вопросы. <…>

* * *

Мне кажется, в Интернет-спорах насчёт абхазо-российских отношений начала XIX столетия неоправданно много зациклено на том, кто в 1808 г. убил владетельного князя Абхазии Келешбея Чачбу: сын его Асланбей или, пользуясь неологизмом, киллеры со стороны второго сына - Сефербея. Неоправданно, потому что на сегодня спор в Интернете и вне его безнадёжен: убийцы не оставили улик, которыми можно было бы пользоваться без опасения ошибиться. Нет достоверных свидетельств, и разговор идёт на основе умозаключений в духе cui prodest – кому выгодно – или как бы реагировали окружающие, если б знали действительного убийцу. Но умозаключения вольно или невольно разворачиваются в сторону взятой на вооружение концепции, и достоверность их близка к нулевой отметке. Правда, история обладает странностью, вселяющей надежду: она открывает прошлое, отдаляясь от него.

Чем дальше, тем яснее прорисовываются дела минувших дней. Может быть, историки будущего откроют, кто в действительности убил Келешбея. Вновь подчеркну, однако: сегодня нет доказательств в пользу какой-либо из версий.

Тем более существенно разобраться, каким был выбор, стоящий перед Абхазией в начале XIX столетия. <…> Политик крупного масштаба - такого, что рамки небольшой страны его стесняли, Келешбей решал дилемму, определявшую судьбу страны: оставаться ли ей с Турцией, под которой она находилась, или перейти под власть российского государя. Факты говорят, что он колебался. Но они и о том свидетельствуют, что Рубикон он всё-таки перешёл: просил принять его в российское подданство и с помощью России выступил против Турции, освободившись от турецкого протектората. Возможная настороженность российских генералов в отношениях с ним или даже, как уверяет учебник, недоверие к нему вполне естественно: Келешбей был поначалу ставленником турок, и разворот в сторону России в Турции расценивали как предательство, а российские генералы могли видеть в нём свидетельство непостоянства. Но никакие их сомнения не рассеивают главных фактов – обращения Келешбея к Петербургу с просьбой о покровительстве и перехода Абхазии на сторону России.

В учебнике, в Интернет-дискуссии не найдёшь и слова о том, почему был труден этот выбор и почему Келешбей всё-таки сделал его. Однако сами по себе вопросы не потеряли значимости. В их свете заиграло бы совсем иначе описание дальнейших событий абхазо-российских отношений. Перспектива, которую сулило дальнейшее прозябание в Османском мире, вела в исторический тупик. Оно задержало бы выход Абхазии на уровень современной цивилизации минимум на столетие. Россия же открывала возможности качественного культурного, социального и экономического скачка. Он и был совершён. Трудно понять, почему ныне сбрасывается со счетов, что были правы те абхазы, которые сделали выбор в пользу России, а не те, кто боролся с ней, опираясь на Турцию? И мне кажется огромной зияющей дырой и Интернет-дискуссии, и учебника тот факт, что отношение абхазов к России рассматривается вне этого контекста, определившего – какое тут сомнение?! – выбор великого абхаза Келешбея Чачба в пользу России.

В Интернет-дискуссии немало заявлений в том смысле, что была возможность сохранения независимости абхазского княжества. В наши дни действительно малые государства в состоянии обеспечивать свою независимость. Их роль в международных делах заметно выросла за последние десятилетия. Но то было время экспансии и полного доминирования империй, что не оставляло шансов на сохранение независимости небольшому княжеству, со всех сторон зажатому между Турцией и Россией. Это понял Келешбей два века тому назад. Этого, к сожалению, и сегодня не понимают некоторые участники Интернет-дискуссии. <…>

* * *

Центральный вопрос всего разговора в Интернете – кто ответственен за махаджирство? Один он, этот ответственный, или таких много? В учебнике – один: Россия. Но есть другой взгляд, я уверен, более взвешенный. Ответственность, если быть объективными, должна быть распределена между Россией, Турцией, в какой-то и немалой мере – Великобританией <…>. Абхазия попала в жернова лобового столкновения между крупными державами, длившегося всё XIX столетие.

Здесь и ещё одна сторона, в которой Интернет-дискуссия похожа на шлейф учебника: выводы с абхазской стороны строятся на принципе «свой-чужой». Есть впечатление, что так понимается патриотизм. Не думаю, что он должен формироваться за счёт других. Какова, в самом деле, роль абхазских князей и дворян? Привыкшие к рабовладению и работорговле, они были заинтересованы в сохранении этого векового порядка хотя бы ценой переселения в Турцию. Не надо быть к.и.н., чтобы знать: для дряхлеющей Османской империи это переселение было даром небес – получить отважных и умелых воинов-абхазов. Сошлись интересы, и многие из дворян стали проводниками турецкой пропаганды в пользу переселения в Турцию. Они-то и увлекали за собой крестьян. Любое мало-мальски объективное рассмотрение трагических событий махаджирства не обойдёт вопроса о тех, кто с абхазской стороны, вольно или невольно вёл дело к опустошению своей страны. <…>

* * *

А более других в пользу массового исхода в Турцию поработал Асланбей, которому в Интернет-обсуждении пропеты дифирамбы. Своим личным примером, своими деяниями, служа Османской империи, проживая на турецкой земле, откуда он совместно с хозяевами организовывал бесконечные вооружённые набеги на Абхазию, он внёс наиболее крупный вклад в разорение своей страны.

В Интернет дискуссии легко найти: Асланбей боролся за свободу и независимость родины. В ответ приведу в пример первого президента Абхазии. Многим в начале 90-х гг. могло показаться, что Владислав Ардзинба бросил безнадёжный вызов судьбе. А он выиграл. <…> Он в подробностях разбирался в обстановке вокруг Абхазии, прекрасно чувствуя общий международный контекст. Он видел, куда вели продолжавшиеся на пространстве бывшего СССР дезинтеграционные процессы. Он глубоко понимал Россию, ориентируясь в перипетиях её внутренних дел, умея выделить существенные для Абхазии тенденции и использовать их в интересах своей страны. <…>

Асланбей не обладал качествами Ардзинбы. Даже если он боролся за независимость страны, а не за личную власть - что тоже вопрос, - он сослужил своей стране скверную службу её злого гения. Не разглядев перспективы, он так и не осознал безнадёжности своего главного дела, и, поощряемый Турцией, многократно разжигал пожар на родной земле, где как спички сгорали его соотечественники, а мирное развитие было задержано на долгие годы. Таковы факты, от которых не уйти, оценивая роль Асланбея. Не применять же к нему формулу Алексея Максимовича «Безумство храбрых – вот мудрость жизни!» Как революционный лозунг годится. Но я не уверен, что очень годится для школьного учебника. <…> Но других школьных учебников по истории абхазо-российских отношений нет, и мне не удивительно, что в Интернете абхазские посетители воспевают не Келешбея, а его сына, пылавшего агрессивной обидой на непонятую им реальность. <…>

* * *

А как же пресловутая народная любовь к Асланбею? Многие участники Интернет- обсуждения уверены: эта любовь доказывает, что Асланбей не убивал своего отца, что она подтверждает его права на княжение. <…>

В школьном учебнике говорится, что Асланбей пользовался огромной поддержкой народа, что этого не было бы, если б Асланбей был виновен в смерти отца – менталитет у абхазов такой. <Русский поэт плеяды «Серебряного века»> Стражев говорит <в своем стихотворении «Аслан-бей»> больше – Асланбей пользовался любовью. Но вот что, мне кажется, не заметили абхазские поклонники Стражева: строки, которые чаще всего приводятся в Интернете, делают стихотворение прекрасным, но они противоречат «абхазскому менталитету»:

«Мой свет! Аслан! Я верю небылице:

Отцовской кровью плачет твой кинжал!

Ах, о тебе, орле, поверю всякой сказке!»

Доказывает ли что-нибудь Стражев? Только безмерную любовь девушки к объекту своего обожания и через неё любовь таких же, как она. Но ведь получается, что ей неважно, убил Аслан своего отца или нет. Ей безразлично, что о нём говорят: небылица, да небылица, но если бы с его кинжала стекала отцовская кровь, девушка всё равно обожала бы Аслана.

Впрочем, насчёт менталитета я согласен с абхазскими Интернет-комментаторами и автором школьного учебника, а не со Стражевым. Потому что любой народный менталитет не помилует отцеубийцу. Другое дело, откуда кому знать, кто убийца, если нет доказательств. Мнение Стражева за доказательство тоже не сойдёт. А народная любовь вытворяла временами невероятные коленца легковерия, восторженно доверия себя то тирану, то шизофренику, то лихому разбойнику, то откровенному демагогу. <…>

Буду только рад, если в Абхазии и дальше будут читать Стражева и петь песни про Асланбея. Лишь бы знали, что очарование им дорого обошлось абхазскому народу. И если бы помнили, кто оказался прав в историческом споре о том, куда, к кому прислониться Абхазии и где сохранится абхазская культура, абхазский язык и абхазская государственность.

А когда вспомнят, то, может быть, задумаются над тем, что толкование истории по нынешнему учебнику не единственно возможное, его не стоит превращать в канон. И предоставят возможность абхазской молодёжи самой думать и выбирать ту версию, которую она сочтёт подходящей. Не скрою, мне бы хотелось, чтобы бОльшая часть молодых абхазов выбирала такую, в которой не было бы зияющих пустот, понапрасну обижающих северных соседей, а, значит, и самих себя. Не стоит считать формальностью наличие российских паспортов у большинства абхазов. И не гоже противопоставлять Сухум Москве, как делают некоторые участники Интернет-дискуссии по статье К.Ф.Затулина, высказываясь в том духе, что Москва не может быть столицей для абхазов. У абхазских граждан России - подчеркну: граждан России - две столицы. Это благо и богатство, которым стоит дорожить.

Полную версию материала см.: Новое восточное обозрение, 18.02.2011

Читайте также на нашем сайте:

«Роль России в развитии Абхазии - XIX век: споры о махаджирстве и не только» Эдуард Попов

«Реакция стран Ближнего и Среднего Востока на кавказский кризис» Борис Долгов

«Экономическое положение Абхазии и Южной Осетии» Нина Мамедова


Опубликовано на портале 01/03/2011



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика