В последнее время неожиданно активизировались сторонники пересмотра устоявшихся в нашем обществе оценок деятельности генерала Власова и его соратников в период Великой Отечественной войны. В сентябре Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей выступил с заявлением, формально представляющим собой отклик на вышедшую летом 2009 года книгу профессора Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Георгия Митрофанова «Трагедия России. «Запретные» темы истории ХХ века». Заявление РПЦЗ, сделанное в весьма сдержанной форме, тем не менее содержит попытку возбудить дискуссию вокруг событий, связанных с Власовым, в том числе о том, были ли генерал Власов и его сподвижники предателями России.

Куда более прямолинейно высказался бывший московский градоначальник, а ныне президент Международного университета в Москве Гавриил Попов в своей новой книге «Вызываю дух генерала Власова». По сути дела, он однозначно отрицает факт предательства со стороны Власова, считая его благородным борцом со сталинизмом, то есть не отрицательной, а сугубо положительной фигурой в отечественной истории.

Ответ Гавриилу Попову и Георгию Митрофанову, выдвигающим свои версии истории власовской «Русской освободительной армии» (РОА), должны дать прежде всего представители исторической науки. Однако эта тема имеет и юридический аспект. Сторонникам переоценки деятельности РОА необходимо будет добиться отмены правовой квалификации деятельности ее руководителей, зафиксированной не просто в каком-то постановлении ЦК КПСС, а в приговоре, вынесенном судебным государственным органом.«Реабилитация» - это прежде всего правовое понятие, предусматривающее восстановление в правах, в том числе утраченного доброго имени, а также отмену обвинительного приговора суда как правило в силу «отсутствия состава преступления». Именно этим реабилитация отличается от внешне схожих юридических понятий – «амнистии» и «помилования», которые оставляют приговор в силе. Поскольку в нашем случае речь идет об осужденных в советский период, нелишне отметить, что советское уголовное право рассматривало реабилитацию как восстановление в прежнем состоянии невиновного лица, которое было привлечено к уголовной ответственности необоснованно. Действующее законодательство, а именно УПК РФ, определяет реабилитацию в п. 34 ст. 5 как порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованиюСторонникам реабилитации РОА такой подход законодателя на руку - он позволяет им надеяться снять с Власова и его соратников клеймо уголовных преступниковпредставив их жертвами сталинских репрессий наподобие Бухарина или Троцкого. Они постараются инициировать отмену приговора, вынесенного в далеком 1946 годуПри этом наверняка прозвучат призывы довести до логического завершения процесс реабилитации репрессированных в СССР лиц, начавшийся после смерти Сталина в 1953 году, затем сошедший на нет во времена Брежнева и вновь возобновившийся при Горбачеве.

Насколько правомочна реабилитация в отношении Власова и его сподвижников?

Постановлением Политбюро ЦК КПСС «О дополнительных мерах по завершению работы, связанной с реабилитацией необоснованно репрессированных в 30-40-е годы и начале 50-х годов» от 11 июля 1988 года было дано поручение Прокуратуре СССР и КГБ СССР продолжить работу по пересмотру дел в отношении лиц, репрессированных в годы сталинского режима. 16 января 1989 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым отменялись внесудебные решения, вынесенные «тройками» НКВД-УНКВД, коллегиями ОГПУ и «особыми совещаниями» НКВД-МГБ-МВД СССР. Однако произведенная на этой основе реабилитация не распространялась на изменников Родины, карателей, нацистских преступников, на тех, кто занимался фальсификацией уголовных дел и совершил убийства.

К актам российского законодательства, посвященным реабилитации, можно отнести, помимо упомянутого УПК РФ, Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 года, Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года, Указ Президента РФ «Об утверждении положения о комиссии при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий» от 25 августа 2004 года.

Отмечу также, что российское законодательство позволяет подать заявление о реабилитации не только лично реабилитируемым (в нашем случае это невозможно, поскольку они казнены), но и членам их семей, а также любым общественным организациям и сторонним лицам.

Сторонники реабилитации Власова попытаются, вероятно, опереться на нормы Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», в частности на ст. 2, где указано, что «Целью настоящего Закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября (7 ноября) 1917 года…» И здесь у них будет возможность воспользоваться некоторыми правовыми расхождениями. Если нормы ныне действующего УК РФ лишены идеологических форм и содержания (норма о «государственной измене»), то на момент суда над руководителями РОА в РСФСР действовал УК 1926 года, в котором имелись так называемые «контрреволюционные» статьи. Однако речь может идти не более чем о спекуляции на терминах, поскольку ныне действующий УК РФ, как и аналогичные законодательства других стран, отнюдь не отказывается от уголовного преследования за действия против государственных основ.

К каким юридическим аргументам могут апеллировать сторонники реабилитации командования РОА? Из двух традиционных для юриспруденции сфер – материального и процессуального права – начнем со второй.

Генерал Власов был задержан в 1945 году, затем проводились следственные действия, а 1 августа 1946 года он был приговорен к смертной казни через повешение. Подчеркнем, что руководители РОА были подвергнуты судебному, а не внесудебному, преследованию, и приговор выносила высшая судебная коллегия, а не какая-то «тройка». Это обстоятельство лишает сторонников реабилитации целого ряда аргументов в пользу версии о чисто политическом преследовании генерала Власова и его соратников.

Но что если политическая мотивация проявилась в ряде процессуальных нарушений, которые могут послужить основанием для отмены вынесенного приговора? Как эксперт-правовед, стоящий на объективных позициях, могу сказать, что с формально-юридической точки зрения необходимых и достаточных оснований для подобного вывода нет. Есть лишь отдельные факты, которые могут быть интерпретированы не столько в правовом, сколько в политическом плане в пользу версии сторонников реабилитации.

Дело в том, что 23 июля 1946 года, незадолго до начала судебного процесса, состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором было приняло следующее решение:

«1. Судить Военной коллегией Верховного суда СССР руководителей созданного немцами «Комитета освобождения народов России»: Власова, Малышкина, Трухина, Жиленкова и других активных власовцев в количестве 12 человек.

2. Дело власовцев заслушать в закрытом судебном заседании под председательством генерал-полковника юстиции Ульриха, без участия сторон (прокурора и адвоката).

3. Всех обвиняемых в соответствии с пунктом 1-м Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года осудить к смертной казни через повешение и приговор привести в исполнение в условиях тюрьмы.

4. Ход судебного разбирательства в печати не освещать.

По окончании процесса опубликовать в газетах в разделе «Хроника» сообщение о состоявшемся процессе, приговоре суда и приведении его в исполнение.

Судебный процесс начать во вторник 30 июля с.г.».

Сторонники реабилитации руководителей РОА всячески используют этот исторический факт в качестве очевидного, с их точки зрения, доказательства того, что члены РОА были осуждены не как уголовные преступники, а как оппоненты большевиков.

Действительно, принятие решения высшим партийным органом до проведения процесса и вынесения приговора можно расценить как вмешательство в дела правосудия. Однако принципиальным с правовой точки зрения является то обстоятельство, что приговор все-таки был вынесен судом, а не Политбюро. Решение Политбюро не отменяло суд и не заменяло его. Сам же факт рассмотрения партийным органом подобного вопроса в реально-исторических условиях той эпохи был обычным делом и, кстати, не слишком расходился с действующим законодательством СССР, в котором фиксировалась особая роль партийных органов в решении всех важных вопросов государственной и общественной жизни.

Не является нарушением и решение проводить судебные заседания в закрытом порядке. Это определяется судом исходя из разных соображений, в том числе необходимости защиты государственной или военной тайны. Даже если признать, что мотивом стало нежелание руководства страны позволить руководителям РОА публично высказывать свои взгляды и критику в адрес советской власти, это нельзя квалифицировать как значимое процессуальное нарушение. Можно долго спорить, чем руководствовалась в данном случае Военная коллегия, но в любом случае правовую возможность выбора закон оставлял за ней.

То же и в отношении возможных аргументов о скоротечности процесса, который продолжался всего два дня. Это действительно резко контрастирует с нынешней практикой. Но нельзя современные реалии переносить в прошлое. Следствие по делу Власова и его соратников длилось достаточно долго, доказательства их вины были собраны. Кстати, Власов на процессе признал выдвинутые против него обвинения, и это принципиально важно. Поэтому в скоротечности процесса нельзя автоматически видеть процессуальные нарушения.

Нет нарушений и в том, что была применена норма Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года. Ведь речь шла исключительно только о способе смертной казни и ни о чем больше. Позволю себе привести пространную цитату из данного нормативного акта. Полное название Указа было следующим: «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников». Он гласил:

«В освобожденных Красной Армией от немецко-фашистских захватчиков городах и селах обнаружено множество фактов неслыханных зверств и чудовищных насилий, учиненных немецкими, итальянскими, румынскими, венгерскими, финскими фашистскими извергами, гитлеровскими агентами, а также шпионами и изменниками родины из числа советских граждан над мирным советским населением и пленными красноармейцами. Многие десятки тысяч ни в чем не повинных женщин, детей и стариков, а также пленных красноармейцев зверски замучены, повешены, расстреляны, заживо сожжены по приказам командиров воинских частей и частей жандармского корпуса гитлеровской армии, начальников гестапо, бургомистров и военных комендантов городов и сел, начальников лагерей для военнопленных и других представителей фашистских властей.
Между тем, ко всем этим преступникам, виновным в совершении кровавых расправ над мирным советским населением и пленными красноармейцами, и к их пособникам из местного населения применяется в настоящее время мера возмездия, явно не соответствующая содеянным ими злодеяниям.
Имея в виду, что расправы и насилия над беззащитными советскими гражданами и пленными красноармейцами и измена Родине являются самыми позорными и тяжкими преступлениями, самыми гнусными злодеяниями, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Установить, что немецкие, итальянские, румынские, венгерские, финские фашистские злодеи, уличенные в совершении убийств и истязаний гражданского населения и пленных красноармейцев, а также шпионы и изменники Родины из числа советских граждан караются смертной казнью через повешение…»

Действительно заслуживает внимания, на наш взгляд, тот факт, что процесс проводился без участия сторон и что обвиняемые и подсудимые были лишены помощи адвокатов. Однако и это обстоятельство нельзя признать нарушением норм действующего в тот период УПК РСФСР 1922 года. И не только потому, что подобная практика в военное время была весьма распространена. Дела по ст. 58 УК РСФСР рассматривались не в народных судах. Эта норма была зафиксирована в законе. Так, ст. 24 УПК РСФСР гласила: «Все дела о преступных деяниях подсудны народному суду, за исключением дел, отнесенных законом к ведению революционных трибуналов». А ст. 28 определяла: «Ведению революционных трибуналов исключительно подлежат дела:

а) о преступлениях государственных, предусмотренных ст.ст. 57–73 и 119 Уголовного Кодекса…»

В УПК для этого существовал специальный раздел 4, посвященный производству дел в революционных трибуналах. Для этих органов устанавливались особые правила процедуры. В частности, ч. 1 ст. 415 УПК гласила: «Допущение обвинения и защиты в судебном заседании по делам, рассматриваемым в революционных трибуналах, необязательно и разрешается каждый раз Ревтрибуналом в распорядительном заседании в зависимости от важности дела, доказанности преступления или особого политического или общественного интереса дела».

Если бы аналогичное дело рассматривалось сегодня, то только на основании отсутствия адвоката и обвинителя заинтересованные лица имели бы полное право настаивать на отмене вынесенного приговора. Но на момент судебного процесса над Власовым все было в рамках установленного законом процессуального порядка.

Можно отметить еще одно процессуальное обстоятельство: то, что приговор не был оглашен публично. Между тем ст. 21 УПК РСФСР 1922 года предусматривала: «При слушании дела при закрытых дверях приговор во всяком случае провозглашается публично». Однако опубликование вынесенного приговора в СМИ практически заменяло его публичное оглашение, поскольку реализовывало ту же цель – ознакомление общества с итогом судебного разбирательства.

При всем этом надо сознавать, что отмена приговора по основаниям процессуальных нарушений не означает полную реабилитацию. Она не отменяет необходимости дать оценку материальных аспектов – то есть, были ли действия подсудимых преступными, и если были, то правильная ли им была дана квалификация по Уголовному Кодексу. Таким образом, главным в правовой оценке инициативы сторонников реабилитации руководителей РОА является вопрос: есть ли у них аргументы, которые способны опровергнуть квалификацию Военной коллегией действий данных лиц как преступников? Причем исходя не из нынешних представлений и современного законодательства, а из действовавшего УК РСФСР 1926 года.

Приведу вмененные в вину власовцам нормы УК РСФСР, действовавшего на момент совершения ими преступлений:

«58-1а. Измена Родине, т.е. действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу, караются –

высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества»;

«58-1б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества»;

«58-8. Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собой –

меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего Кодекса»;

«58-9. Разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной связи, водопровода, общественных складов и иных сооружений или государственного или общественного имущества влечет за собою –

меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего Кодекса»;

«58-10.Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст. 58-2 – 58-9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания, влекут за собой –

лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

Те же действия при массовых волнениях, или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой –

меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего Кодекса»;

«58-11.Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой –

меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы».

А теперь – выдержка из приговора Военной коллегии:

«Предварительным и судебным следствием установлено:

Подсудимые ВЛАСОВ, МАЛЫШКИН, ЖИЛЕНКОВ, ТРУХИН, ЗАКУТНЫЙ, МЕАНДРОВ, МАЛЬЦЕВ, БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ, БУНЯЧЕНКО, ЗВЕРЕВ, КОРБУКОВ и ШАТОВ, являясь военнослужащими Красной Армии и будучи антисоветски настроенными, в напряженный для Советского Союза период Великой Отечественной войны, нарушив воинскую присягу, изменили Социалистической Родине и, в разное время, добровольно перешли на сторону немецко-фашистских войск.

Находясь на стороне противника, все подсудимые, во главе с Власовым, по заданию руководителей немецко-фашистского правительства, на протяжении 1941–1943 гг. проводили широкую изменническую деятельность, направленную на вооруженную борьбу против Советского Союза, а в 1944 году ВЛАСОВ, ЖИЛЕНКОВ, ТРУХИН, МАЛЫШКИН, ЗАКУТНЫЙ, МЕАНДРОВ, БУНЯЧЕНКО и др. вошли в созданный Гиммлером т.н. «комитет освобождения народов России» и по заданию германской разведки создали из числа бывших белогвардейцев, уголовников, националистов и прочих антисоветских элементов вооруженные отряды, наименовав их «русской освободительной армией» (РОА); организовали шпионаж и диверсии в тылу советских войск, убийства офицеров и солдат Красной Армии, а также подготавливали террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского Правительства. Подсудимый Власов и его сообщники, при помощи немцев, своей окончательной целью ставили свержение Советского Правительства, ликвидацию социалистического строя и организацию на территории Советского Союза фашистского государства. Для проведения своей преступной деятельности ВЛАСОВ и все его соучастники необходимые им материальные средства и вооружение получали от немецкого командования, а всей их практической деятельностью руководил Гиммлер и его помощники.

Собранными по делу доказательствами и личными признаниями подсудимых как на предварительном, так и на судебном следствии конкретная предательская деятельность каждого из подсудимых установлена следующая:

1). ВЛАСОВ, будучи заместителем командующего войсками Волховского фронта и одновременно являясь командующим 2-й Ударной армией того же фронта, в июле 1942 года, находясь в районе города Любань, в силу своих антисоветских настроений изменил Родине и перешел на сторону немецко-фашистских войск, выдал немцам секретные данные о планах советского командования, а также клеветнически характеризовал Советское Правительство и состояние тыла Советского Союза. Вскоре после этого ВЛАСОВ дал согласие немецкому командованию возглавить формируемые немцами части т.н. «русской армии», изъявив при этом желание войти в состав будущего «русского правительства», и обсуждал с ответственными представителями германского министерства иностранных дел вопросы расчленения Советского Союза. В декабре месяце 1942 года ВЛАСОВ совместно с другими изменниками Родины по заданию немецкого военного командования и германской разведки создал т.н. «русский комитет», ставивший своей целью свержение советского государственного строя и установление в СССР фашистского режима. Возглавляя этот «комитет», ВЛАСОВ вербовал из числа вражеских элементов своих единомышленников, выпускал антисоветские листовки к военнослужащим Красной Армии и населению СССР, разъезжал по лагерям, где содержались советские военнопленные, и по оккупированной территории Советского Союза, призывая советских граждан к вооруженной борьбе с советским правительством и Красной Армией. В конце 1944 года ВЛАСОВ по заданию германской разведки и лично Гиммлера объединил существовавшие на территории Германии белогвардейские организации и вместе с ближайшими сообщниками – изменниками ТРУХИНЫМ, МАЛЫШКИНЫМ, ЖИЛЕНКОВЫМ и ЗАКУТНЫМ, возглавил созданный немцами т.н. «комитет освобождения народов России» (КОНР).

Ставя своей целью при помощи немцев захват власти в СССР, ВЛАСОВ под руководством фашистов сформировал из числа белогвардейцев, уголовников и изменников Родины, т.н. «русскую освободительную армию», организовывал шпионаж и диверсии в тылу советских войск и подготавливал террористические акты против руководителей Советского Правительства. ВЛАСОВ, возглавляя работу по вербовке в т.н. «РОА» советских военнопленных, расправлялся с лицами, подозреваемыми в антифашистской деятельности, и лично утверждал смертные приговоры.

Будучи назначен приказом Гитлера на должность главнокомандующего т.н. «РОА», направлял сформированные им воинские части на фронт для боевых действий против советских войск.

ВЛАСОВ в 1944 году, кроме Гиммлера, вступил в личную преступную связь с Герингом, Геббельсом и Риббентропом, вел с ними переговоры и совместно намечал мероприятия по усилению деятельности, направленной против СССР.

После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Власов вместе со своими сообщниками пытался бежать в район, занятый американскими войсками, для продолжения борьбы против Советского Союза, но был пленен частями Красной Армии...

На основании вышеизложенного Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР постановляет: признать предъявленное ВЛАСОВУ, ЖИЛЕНКОВУ, МАЛЫШКИНУ, ТРУХИНУ, БЛАГОВЕЩЕНСКОМУ, ЗАКУТНОМУ, МЕАНДРОВУ, МАЛЬЦЕВУ, БУНЯЧЕНКО, ЗВЕРЕВУ, КОРБУКОВУ и ШАТОВУ обвинение в совершении ими преступлений ст. 1-й Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года и ст. ст. 58–1б, 58–8, 58–9, 58–10, 58–11 УК РСФСР доказанным.

Руководствуясь ст. ст. 319–320 УПК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР

ПРИГОВОРИЛА: лишить воинских званий

1. ВЛАСОВА – генерал-лейтенанта,

2. МАЛЫШКИНА – генерал-майора,

3. ЖИЛЕНКОВА – бригадного комиссара,

4. ТРУХИНА – генерал-майора,

5. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО – генерал-майора береговой службы,

6. ЗАКУТНОГО – полковника,

7. МАЛЬЦЕВА – полковника,

8. БУНЯЧЕНКО – полковника,

9. ЗВЕРЕВА – полковника,

10. МЕАНДРОВА – полковника,

11. КОРБУКОВА – подполковника,

12. ШАТОВА – подполковника

– и по совокупности совершенных преступлений, на основании ст. 1-й Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года:

1. ВЛАСОВА Андрея Андреевича,

2. МАЛЫШКИНА Василия Федоровича,

3. ЖИЛЕНКОВА Георгия Николаевича,

4. ТРУХИНА Федора Ивановича,

5. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО Ивана Алексеевича,

6. ЗАКУТНОГО Дмитрия Ефимовича,

7. МАЛЬЦЕВА Виктора Ивановича,

8. БУНЯЧЕНКО Сергея Кузьмича,

9. ЗВЕРЕВА Григория Александровича,

10. МЕАНДРОВА Михаила Алексеевича,

11. КОРБУКОВА Владимира Денисовича,

12. ШАТОВА Николая Степановича

— ВСЕХ ПОДВЕРГНУТЬ СМЕРТНОЙ КАЗНИ ЧЕРЕЗ ПОВЕШЕНИЕ.

Имущество всех осужденных, лично им принадлежащее, конфисковать.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Таким образом, главный, материальный аспект рассматриваемой нами проблемы упирается в исследование составов преступления, предусмотренных ст. 58 УК РСФСР. Имея в виду четыре элемента состава (субъект, объект, субъективная сторона и объективная сторона), сторонники реабилитации руководителей РОА могут попытаться доказать неверную квалификацию объекта и субъективной стороны состава преступления по ст. 58.

В уголовном праве под объектом преступления понимают общественные отношения, которые охраняются нормами уголовного права от преступных посягательств. По мнению сторонников реабилитации, руководители РОА покушались только на ту часть общественных отношений, установленных в СССР, которая воплощала идеологические установки коммунистов. Однако реальные действия власовцев были направлены на внешнюю безопасность СССР, то есть на его территориальную неприкосновенность, военную мощь и государственную независимость. Именно эти качества старались сокрушить военные подразделения РОА в союзе с гитлеровцами. Но эти понятия как раз и составляют объект по 58 ст. УК 1926 года, равно как и по более позднему УК РСФСР 1960 года (ст. 64) и по ныне действующему УК РФ 1996 года (ст. 275).

Особенностью квалификации преступных деяний по ст. 58 является наличие в действиях преступника прямого или косвенного умысла. В уголовном праве преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своих действий, предвидело его общественно опасные последствия и желало их наступления. С точки зрения сторонников реабилитации руководителей РОА, прямой умысел Власова и его соратников был направлен на избавление от тоталитарного репрессивного режима Сталина, а вовсе не на предательство Родины, помощь гитлеровцам и тому подобное, что было отмечено в вынесенном приговоре. В подтверждение такой позиции наверняка будут приводиться цитаты из ряда обращений РОА, в частности из так называемого «Смоленского манифеста» от декабря 1942 года и письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом» от 18 марта 1943 года.

Выскажу лишь некоторые самые общие соображения на этот счет.

1. Версия сторонников реабилитации Власова была бы убедительной, если бы речь шла о его действиях против Сталина летом 1941 года, но никак не в период 1943–1945 годов, когда стратегическая инициатива на фронтах перешла к Красной Армии. Многочисленные факты свидетельствуют, что основные действия РОА на фронтах приходятся на 1944–1945 годы. Власов не мог не понимать, что в сложившихся реалиях декларируемые им цели недостижимы.

2. Временной фактор, который весьма важен в оценках общественных явлений, особенно значим для правоведов. Его изучение позволяет понять и правильно оценить причинно-следственные связи, в том числе и те, которые имеют отношение к совершению преступлений. И здесь нельзя не отметить, что использование гитлеровской Германией военных частей, сформированных из предателей, представляющих народы Советского Союза, стало практиковаться отнюдь не после пленения генерала Власова (июль 1942 года) и тем более не после появления обращений РОА с призывами вступить в борьбу с большевиками на стороне Гитлера. Такие части стали формироваться гитлеровцами на Восточном фронте еще в 1941 году, и ни РОА, ни Власов тогда не имели к этому никакого отношения. Позднее эти части влились в состав РОА. А это означает, что смысл и цель создания подобных формирований не являлись следствием позиции руководителей РОА, закрепленной в их агитационных материалах.

3. Власов явно не был малообразованным или умалишенным, чтобы не понимать истинный характер режима Третьего рейха, целей Гитлера. Он не мог рассчитывать на то, что Гитлер будет к нему относиться как к равному союзнику подобно Муссолини, Хорти или Франко. Судьбы славян Гитлер предопределил в книге «Моя борьба», написанной им еще до начала Второй мировой войны. Планы гитлеровского обустройства территории завоеванного СССР также не были большим секретом. Можно ли, исходя из этого, признавать правовую значимость декларируемых Власовым целей его борьбы как реальных фактов, которые могли бы изменить квалификацию умысла? На мой взгляд, оснований для этого не существует.

4. Как соотносятся с интерпретацией власовского прямого умысла активные карательные действия против некомбатантов, мирного населения? Как соотносится с этим толкованием борьба власовцев против партизан и подпольщиков?

5. Большинство членов РОА нарушили военную присягу, данную ими в РККА, а это рассматривается уголовным законодательством как действия, подпадающие под ст. 58-1 УК РСФСР. Присяга, которую давали позднее члены РОА, особенно ее вариант, действовавший до 28 января 1945 года, недвусмысленно свидетельствует о том, что члены РОА клялись в подчинении Гитлеру как главнокомандующему. Приведу текст этой присяги: «Я, верный сын моей Родины, вступая в ряды Русской освободительной армии, торжественно клянусь: честно бороться против большевиков, на благо моей Родины. В этой борьбе против общего врага, на стороне Германской армии и ее союзников, клянусь быть верным и беспрекословно повиноваться Вождю и Главнокомандующему всех освободительных армий Адольфу Гитлеру. Я готов, во исполнение этой клятвы, не щадить себя и свою жизнь».

С 28 января 1945 года действовал следующий текст: «Я, как верный сын моей Родины, вступая добровольно в ряды бойцов Вооруженных сил народов России, перед лицом соотечественников присягаю – для блага моего народа, под главным командованием генерала Власова бороться против большевизма до последней капли крови. Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера. Я клянусь быть верным этому союзу. Во исполнение этой клятвы я готов отдать свою жизнь».

Напомню, что Гитлер, как и Гиммлер, с которым общался по делам РОА генерал Власов, были признаны Международным Нюрнбергским трибуналом преступниками. То есть правовую оценку реальным руководителям РОА дал не только советский суд.

С моей точки зрения, Военная коллегия в целом вполне законно квалифицировала действия руководителей РОА как преступления. Если и присутствуют в вынесенном приговоре политические моменты, то они явно не доминируют.

Можно добавить, что Прокуратура РФ летом 2001 года уже рассматривала обращение с требованием реабилитации Власова, поступившее тогда от общественной организации «За веру и Отечество». В реабилитации было отказано. Такую же позицию заняла и Военная коллегия Верховного суда РФ в ноябре того же года. При этом Военная коллегия Верховного суда РФ исключила из обвинения Власова и его 11 соучастников статью 50-10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда). Суд решил, что данная статья, в соответствии с законом «О реабилитации жертв политических репрессий», не содержит общественной опасности, и лица, осужденные по ней, реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения. В то же время коллегия постановила оставить в силе обвинения Власову по статьям «измена Родине», «совершение терактов и диверсий» и «участие в контрреволюционной организации».

Законодательства большинства современных государств квалифицируют переход на сторону противника, намеренно совершенный в военное время, сопряженный с активными боевыми действиями на стороне противника против национальной армии и с действиями, нарушающими международное гуманитарное право, как одно из наиболее тяжких уголовных преступлений. И эта квалификация не зависит от того, относится ли правовая система данного государства к континентальной, англо-саксонской или какой-то иной правовой семье, исповедует ли доминирующая нация ислам, буддизм, индуизм или христианство в различных его течениях, входило ли государство ранее в социалистическую систему или не входило.

Таким образом, с правовой точки зрения оснований для действительной реабилитации руководителей РОА не существует.

Под конец хочу высказать свою чисто гражданскую позицию. В отношении народов России к феномену предательства определенную роль играет исторический опыт. Когда на протяжении столетий из шкурных соображений кто-то из князей, гетманов или генералов способствовал вторжению иноземных орд – то монголов, то мадьяр, то крымских татар, то ляхов, то шведов, то германцев, – это не могло не отразиться на менталитете и особенностях бытия нации. Эти особенности проявляются разнообразно, в том числе в языке.

Попробуйте выйти на улицу любого населенного пункта нашей страны и попросить прохожих подобрать к словам «предатель», «предательство» первое пришедшее на ум определение. Уверен, что большинство опрошенных наверняка назовут слова «подлое» и «гнусное». И это далеко не случайно. Ведь «гнусный» – тот, кто внушает отвращение, кто омерзителен для окружающих. Слово «гнусный» происходит от «гнуса» – мелкого насекомого, досаждающего людям. Естественной реакцией человека на такой внешний раздражитель является стремление раздавить паразита. Это на уровне простого инстинкта. Не случайно народ России выбрал подобное слово: в нем отразилось нормальное национальное восприятие и одновременно оценка феномена предательства.

А раз так, то стремление к реабилитации руководителей РОА по существу сродни тому, как если бы кто-то попытался выплеснуть бочку серной кислоты на железный столб, на котором покоится наша цивилизация. Мы не должны допустить этого.