Смена власти в Румынии в декабре 1989 г., в отличие от других стран Восточной Европы, произошла насильственным путем. Руко­водство страны во главе с Николае Чаушеску до последнего отказывалось от проведения полити­ческих реформ по образцу советской перестрой­ки. Внешнеполитические сложности, с которыми столкнулось румынское руководство в ходе осла­бления биполярной конфронтации в Европе, ста­ли одной из главных причин, ускоривших падение режима Чаушеску.

Основным приоритетом политики Н. Ча­ушеску в предшествующий период (с 1965 г. до середины 1980-х гг.) было балансирование меж­ду Востоком и Западом и стремление добиться привилегированных отношений с Западом путем дистанцирования от Москвы по ряду важных во­просов. При этом Румыния оставалась членом СЭВ и ОВД, сохраняя льготные внешнеэкономи­ческие связи с СССР и военно-политические га­рантии Москвы. Успех такой политики пришелся на 1970-е гг., когда западные страны оказывали значительную экономическую поддержку Румы­нии и развивали с ней интенсивные политические контакты, рассчитывая внести раскол в социали­стическое содружество.

Однако биполярное противостояние СССР и США было необходимым условием проведения политики лавирования между Москвой и Западом. После того как с 1986 - 1987 гг. стало очевидным потепление в советско-американских отношениях, румынская внешняя политика лишилась главного козыря: поле для игры на противоречиях СССР и Запада неуклонно сужалось. В то же время как западные страны, так и Советский Союз стали оказывать давление на Румынию с целью добиться там внутриполитических преобразований.

Ответом румынского руководства стала попытка создать ситуационный союз тех вос­точноевропейских стран, руководство которых стремилось избежать либерализации внутренней политики по советскому образцу. К числу таких стран, помимо Румынии, принадлежали ГДР и Чехословакия. Однако в условиях, когда намети­лось концептуальное сближение подходов СССР и Запада к политическим переменам в Восточ­ной Европе, попытки создания такой ассоциации стран оказались безуспешными.

К декабрю 1989 г., после начала политиче­ских преобразований в ГДР и Чехословакии, руководство Румынии оказалось практически в полной международной изоляции. В ходе встречи Н. Чаушеску с М.С. Горбачевым в Москве 4 декаб­ря 1989 г., состоявшейся сразу после советско-аме­риканского саммита на Мальте, советский лидер открыто дал понять, что является сторонником политических реформ в Румынии.

В конечном счете внешнее влияние на по­литические перемены в Румынии в конце 1989 г. оказалось более значительным, чем это было ха­рактерно для других стран Восточной Европы. Не исключается, что внешнее влияние могло носить не только опосредованный характер, но и выра­жаться в преднамеренном провоцировании вну­триполитической нестабильности в Румынии. Во всяком случае, историки еще не пришли к общим выводам в оценке характера и движущей силы событий декабря 1989 г. в Румынии.

Объединение Германии и политические пре­образования в Восточной Европе в 1989 - 1990 гг. создали принципиально новую расстановку сил в регионе. Советское руководство благосклонно отнеслось к происходящим переменам, несмотря на то что они вели к стремительному размыва­нию влияния СССР в Восточной Европе. Уже в декабре 1989 г. новые руководители правительств ряда восточноевропейских стран поставили перед М.С. Горбачевым вопрос о преобразовании ОВД из военно-политической организации в полити­ческий союз.

В июне 1990 г. на совещании лидеров стран-членов ОВД в Москве была принята декларация, в которой заявлялось о намерении пересмотреть характер и функции Варшавского договора. Од­нако в странах Восточной Европы усиливалось стремление не к реформированию, а к роспуску ОВД. Роспуск организации был инициирован с той целью, чтобы Москва не имела в будущем возможности восстановления прежнего объема своего влияния в регионе. Румыния стала по­следней из стран советского блока, заявившей в начале 1991 г. о необходимости роспуска ОВД. Еще больший интерес представляет тот факт, что Румыния единственная из стран ОВД стремилась к сохранению в модифицированном виде особых военно-политических связей с СССР

Договор о сотрудничестве, добрососедстве и дружбе между СССР и Румынией, подписан­ный в Москве 5 апреля 1991 г., имел прецеден­тный характер и свидетельствовал о нежелании румынского руководства полностью отказаться от особых отношений с Советским Союзом. Наи­большую важность в тексте договора представля­ло обязательство сторон не участвовать в военных союзах, направленных друг против друга, а также не допустить использования своей территории для совершения агрессии. В договоре также про­возглашалось, что стороны при любых обсто­ятельствах будут рассматривать друг друга как дружественные государства. Договор заключался сторонами на 15 лет с возможностью автомати­ческого продления на последующие пятилетние периоды.

Если бы договор вступил в силу, то Москва получила бы фактическое право вето в отношении возможного вступления Румынии в НАТО и размещения там иностранного военного присут­ствия. Советская сторона воспринимала заключе­ние договора о дружбе с Румынией как крупный успех в установлении нового формата взаимовы­годных отношений со странами Восточной Евро­пы, основанного на внеблоковых принципах ев­ропейской безопасности. Поэтому неудивительно, что договор подвергся резкой критике в Польше и Венгрии – странах, более других ориентирован­ных на скорейшее вступление в НАТО.

В числе возможных мотивов, побудивших румынское руководство на создание столь нео­бычного прецедента в отношениях с СССР, можно выделить следующие:

- во-первых, к власти в Румынии в декабре 1989 г. пришли не идейные оппоненты прежней власти, а представители прежней коммунистиче­ской элиты. Не имея четких прозападных идейно-политических императивов, они не стремились к резкой переориентации на Запад, рассчитывая из прагматических соображений на поддержание интенсивных связей с Москвой;

- во-вторых, в румынской политической эли­те существовали опасения по поводу легитима­ции своего положения на Западе. В отличие от других стран социалистического содружества, смена власти в Румынии произошла в результате переворота, а радикального обновления правя­щей элиты не произошло. События 1990 г. могли сформировать на Западе негативный образ новых румынских властей: в Бухаресте были жестко по­давлены оппозиционные выступления студентов и интеллигенции, в Тыргу-Муреше произошли первые в Восточной Европе межнациональные столкновения, выборы президента и парламента, по сути, носили плебисцитарный характер. Всё это не способствовало уверенности руководства Румынии в отношениях со странами Запада;

- в-третьих, румынские политики продемон­стрировали определенную инерцию сознания: им казалось, что Советский Союз, в реальности на­ходившийся на грани краха, по-прежнему пред­ставляет из себя ведущую политическую силу в отношениях с Восточной Европой, а также может оказать значительную материальную поддержку Румынии, находящейся в состоянии тяжелого экономического кризиса;

- в-четвертых, в румынском руководстве существовали опасения в отношении развития межнациональной ситуации в Трансильвании. Возможность новых межнациональных стол­кновений могла бы привести к кризису в отно­шениях с Венгрией, причем в Бухаресте не было уверенности, что в случае подобного развития события страны Запада не выступят с поддержкой венгерских позиций;

- в-пятых, отдельные статьи договора на пра­ктике означали возможность продвижения ру­мынских интересов в Молдавской ССР. Так, в ст. 15 говорилось о том, что стороны договора будут благоприятствовать заинтересованным гражда­нам в получении широкого доступа к культуре и языку другой страны. Ст. 20 предполагала, что стороны будут всемерно стимулировать участие союзных республик СССР в реализации договора. Фактически обе статьи были применимы только к Молдавской ССР, предоставляя Румынии опре­деленные возможности по влиянию на характер этнополитических процессов в республике.

Все эти факторы объясняют то, что новое руководство Румынии во главе с Ионом Илиеску стремилось к сбалансированности внешнепо­литического курса и поддержанию интенсивных связей как с Западом, так и с Москвой. Во многом на проведение такой политики оказали влияние румынские внешнеполитические традиции, для которых характерно отсутствие однозначной ориентации на какой-либо из внешних центров силы и сохранение широких возможностей для политического маневра.

К сожалению, потенциал развития советско-румынских отношений, заложенный в договоре от 5 апреля 1991 г., оказался нереализованным по причине острого внутриполитического кризиса в СССР, завершившегося распадом государства. Фактический паралич союзной власти после со­бытий августа 1991 г. сделал невозможной ратифи­кацию советско-румынского договора. Поэтому договор от 5 апреля 1991 г. так и не вступил в силу.

На этом фоне в конце 1991 - начале 1992 г. происходила эскалация вооруженного противо­стояния в Приднестровье, усилившая негативный настрой румынского общественного мнения в от­ношении Москвы. Румыния стала единственной страной, оказавшей активную поддержку молдав­скому руководству, в том числе и путем поставок военной техники [1]. Выступление России против развязанных Кишиневом военных действий четко обозначило конкурентный характер российской и румынской политики в отношении Молдавии, ставшей независимым государством после рас­пада СССР.

Распад СССР и события в Молдавии в 1991-1992 гг. были восприняты руководством Румынии как показатель того, что прежняя ставка Бухареста на балансирование между Москвой и Западом не оправдала себя и что реальные преимущества Ру­мынии может принести только курс на сближение с Западом. Россия в новой обстановке не могла оказать ни действенной экономической помощи Румынии, ни предоставить ей в случае необходи­мости военно-политические гарантии. Более того, сразу после распада СССР Россия сосредоточилась на своих внутренних делах, не проявляя преж­ней внешнеполитической активности на многих направлениях, в том числе и на восточноевро­пейском. В то же время общественное мнение Румынии оказалось настроено весьма критично по отношению к Москве как в свете событий в Молдавии, так и вследствие нахлынувшего вала переоценок исторического прошлого страны.

В конечном счете на рубеже 1991-1992 гг. сочетание этих обстоятельств привело к поворо­ту румынской внешней политики в сторону од­нозначной ориентации на Запад, и прежде всего на США. Это произошло в Румынии несколько позже, чем в других странах ЦВЕ, что способст­вовало стремлению ударными темпами «догнать» другие страны в развитии отношений с Западом и США и занять место в авангарде новых канди­датов на вступление в НАТО и ЕС.

В то же время западные политики отказа­лись от прежних подозрений в адрес румынско­го руководства. Принимая курс на сближение с Румынией, западные страны в первую очередь руководствовались важностью ее стратегическо­го положения в условиях разразившейся войны в бывшей Югославии. Безусловно, важную роль сыграло и усиление стремления заполнить гео­политический и военно-стратегический вакуум в Восточной Европе, образовавшийся с распадом СССР и роспуском ОВД.

Более того, в странах Запада стали лучше понимать румынские внутриполитические ре­алии. Выборы 1992 г. показали, что президент И. Илиеску прочно закрепился у власти и что по­литическая оппозиция недостаточно сильна для того, чтобы в ближайшие годы сменить власть в стране. Опасения по поводу коммунистического прошлого Илиеску и приписываемых ему промосковских симпатий стали неактуальными в связи с распадом СССР и фактическим отказом нового российского руководства от роли активного иг­рока в регионе. В этих условиях на Западе дали понять румынской политической элите, что в пол­ной мере признают легитимность ее нахождения у власти: в 1993 г. Румыния была принята в Совет Европы и заключила Соглашение об ассоциации с ЕС.

В свою очередь Румыния стала активно де­монстрировать западным странам свое стремле­ние войти в НАТО и ЕС в числе участников пер­вой волны восточноевропейского расширения этих организаций. (ЕС принял принципиальное решение о возможности расширения в 1993 г., а НАТО – в 1995 г.) В Снаговской декларации 1995 г. все политические партии страны поддержа­ли заявку Румынии на вступление в ЕС. Однако вступление в НАТО оставалось первоочередным приоритетом Румынии, поскольку оно могло бы стать определяющей предпосылкой для последу­ющего принятия страны в ЕС. Румынское руко­водство понимало, что военно-политические со­ображения могут послужить для западных стран намного более серьезным стимулом для принятия Румынии в свои структуры, чем заявленное стрем­ление Бухареста достичь соответствия социально-экономическим и политико-правовым критериям членства в ЕС.

Динамика российско-румынских отношений после 1991 г. не может рассматриваться вне кон­текста интеграции Румынии в евроатлантические структуры, ставшего после 1991 г. главным при­оритетом румынской внешней политики. При этом следует отметить, что в России в 1990-х гг. вопросы евроатлантической интеграции стран ЦВЕ рассматривались сугубо через призму отно­шений с Западом. Оппонируя США и западным странам в вопросе расширения НАТО на Восток, Россия практически не предпринимала попыток повлиять на позицию стран ЦВЕ путем проведе­ния прямых переговоров с ними на тему расши­рения альянса.

В этом плане отношение России к процессу евроатлантической интеграции Румынии явля­ется частной составляющей российской полити­ческой линии в вопросе расширения НАТО. Она сводилась преимущественно к ведению перего­воров с США о сроках и условиях такого расши­рения. Эта политическая линия на протяжении 1990-х гг. не отличалась последовательностью. В августе 1993 г. в совместной российско-польской декларации, принятой по итогам визита Прези­дента России Б.Н. Ельцина в Польшу, говорилось о том, что намерение Польши вступить в НАТО не противоречит интересам других стран, в том числе и России. Это заявление фактически озна­чало согласие России на интеграцию в НАТО не только Польши, но и других стран ЦВЕ.

Однако вскоре после визита в Польшу, осе­нью 1993 г. президент Б.Н. Ельцин направил пре­зиденту США и лидерам Франции, Германии и Великобритании письмо, в котором фактически дезавуировал свои прежние заявления, предложив предоставить странам ЦВЕ совместные гарантии России и НАТО. В число причин столь резкой сме­ны позиции входили неприятие идеи расширения НАТО со стороны значительной части российской политической элиты, возражения военных кругов и опасения негативной реакции общественного мнения.

В качестве временной меры Россия согласи­лась на участие в программе «Партнерство ради мира» (ПРМ), начатой в 1994 г. для активизации военных связей НАТО и восточноевропейских стран. Тем не менее для России становилось все более очевидным, что интересы стран Запада в во­енно-политической сфере не ограничиваются де­ятельностью ПРМ и ставят целью создание пред­посылок для вступления восточноевропейских стран в НАТО. Это вызвало негативную реакцию руководства России, выраженную президентом Б.Н. Ельциным на саммите СБСЕ в Будапеште в декабре 1994 г., когда российский президент зая­вил о том, что на смену «холодной войне» в Европе может прийти «холодный мир».

Однако вскоре российская позиция была скорректирована в ходе встречи президента Б.Н. Ельцина с вице-президентом США А. Гором в Мо­скве, состоявшейся в декабре 1994 г. две недели спустя после Будапештского саммита СБСЕ. В ходе встречи вице-президент США подчеркнул, что процесс расширения НАТО будет постепенным, а президент России в свою очередь выразил над­ежду, что постепенность будет означать период в 10-15 лет [2].

С приближением президентских выборов 1996 г. руководство России оказалось в непро­стой политической ситуации. С одной стороны, согласие России на расширение НАТО было бы негативно воспринято общественным мнением и могло ослабить позиции Б.Н. Ельцина в его борь­бе с Г.А. Зюгановым за должность президента. С другой стороны, переход на позиции жесткого оппонирования Западу в вопросе расширения НАТО грозил ограничить доступ российского руководства к финансовой помощи Запада, что в преддверии выборов грозило бы ухудшить и без того очень непростую социально-экономическую обстановку в стране.

В этих условиях руководство России не вос­пользовалось должным образом возможностя­ми, связанными с политическими колебаниями Франции, которые могли бы повлиять на пози­ции ряда других западноевропейских стран по вопросу расширения НАТО. Возможно, не была в должной степени акцентирована важность уче­та западными странами российских интересов для укрепления внутриполитических позиций руководства России, что явилось бы необходи­мой предпосылкой для дальнейшего развития сотрудничества России и Запада. В то же время с назначением Е.М. Примакова на должность главы МИД России в январе 1996 г. позиция России на переговорах с США и НАТО стала более вы­веренной.

После принятия Советом НАТО в сентябре 1995 г. принципиального решения о возможности расширения НАТО на Восток дальнейшие дей­ствия альянса были отложены до президентских выборов в России в 1996 г. После победы на них Б.Н. Ельцина российское руководство согласилось на предложение администрации Б. Клинтона за­ключить основополагающий акт Россия - НАТО. Это была своеобразная компенсация за решение о проведении первой волны расширения НАТО. Этот документ, подписанный 27 мая 1997 г. в Па­риже, не имел юридически обязательной силы и содержал ряд весьма расплывчатых заявлений за­падных стран об отсутствии намерений по разме­щению ядерного оружия и крупных военных баз на территории Восточной Европы.

Подписание основополагающего акта Россия-НАТО фактически означало принципиальное рос­сийское согласие на расширение НАТО. За этим соглашением последовало решение Мадридского саммита НАТО в июле 1997 г. о принятии в члены альянса в 1999 г. Польши, Чехии и Венгрии. Рос­сия оказалась перед лицом проведения политики «свершившегося факта» со стороны альянса. Она не стала оказывать активное противодействие интеграции в НАТО ряда стран ЦВЕ и Балтии в 2002-2004 гг. Однако идея расширения НАТО за счет отдельных стран СНГ, выдвинутая в середине 2000-х гг., вызвала намного более активную реак­цию со стороны России. Это стало из основных причин приостановления дальнейшего расши­рения альянса.

Период политического развития Румынии в 1992-2004 гг. подразделяется на два президент­ских срока И. Илиеску (1992-1996 гг. и 2000-2004 гг.) и президентство Э. Константинеску (1996-2000 гг.). Характерной чертой внешней по­литики обоих президентов была преемственность в отношении главного приоритета Бухареста – за­дачи скорейшего вступления в НАТО и создания предпосылок для вступления в ЕС.

Развитию отношений с США и НАТО в Румы­нии стала уделяться подчеркнуто приоритетная роль. Румыния первой из стран Восточной Европы вступила в программу НАТО «Партнерство ради мира» в 1994 г., в 1996 г. приняла участие в мирот­ворческой операции SFOR в Боснии и Герцеговине, а в 1997 г. участвовала в миротворческой операции «Алба» в Албании. Обе операции формально не проводились под эгидой НАТО, но фактически являли собой силовые акции, инициированные и скоординированные странами-членами НАТО. Помимо того, в целях перехода на западные стан­дарты вооружения практически полностью было заморожено военное сотрудничество Румынии с Россией [3]. Тем не менее на Мадридском саммите НАТО в июле 1997 г. Румыния не была принята в число участников первого расширения альян­са в 1999 г., что было воспринято политическим классом и общественным мнением страны как серьезная внешнеполитическая неудача.

Различие подходов президентов И. Илиеску и Э. Константинеску к участию Румынии в между­народных отношениях проявилось в их воспри­ятии незападного направления внешней полити­ки Румынии. Не ставя под сомнение приоритет евроатлантической интеграции и прозападной политической ориентации, президент И. Илиеску до 1996 г. стремился добиться устойчивой модели конструктивных отношений с Венгрией и евро­пейскими странами СНГ – Россией, Украиной и Молдавией. Президент Румынии даже проявлял определенную самостоятельность в отношениях с Югославией, не воспринимая политику Румынии на югославском направлении как производную от интересов Запада [4].

Концептуальной основой такой политики было стремление создать потенциал для возмож­ной диверсификации внешних связей Румынии в случае изменения международной обстановки или нежелания западных стран принять Румынию в состав своих политико-интеграционных структур. Считалось также, что стремление к преодолению разногласий с соседними странами может уско­рить процесс европейской интеграции Румынии [5].

Таким образом, политика И. Илиеску в пер­вый президентский срок может быть воспринята как продолжение основной румынской внешне­политической традиции, которая предполагала многовекторный характер внешних связей Бу­хареста, однако с одной существенной оговоркой. Новое соотношение сил в Европе после окончания «холодной войны» лишило Румынию значитель­ного пространства для маневров. Оно диктова­ло необходимость последовательной ориентации страны на Запад в отсутствие сравнимых с ним по степени влияния центров внешнеполитического притяжения.

В свою очередь, президент Э. Константинеску фактически сводил всю внешнюю политику Ру­мынии к вопросам отношений с Западом, и прежде всего с США. Кульминацией такого подхода стала поддержка румынским руководством бом­бардировок Югославии странами НАТО в 1999 г. Последние вызвали резкое неприятие румынско­го общественного мнения и значительной части политического класса страны. Это стало одной из главных причин отказа президента Э. Константинеску от выдвижения своей кандидатуры на второй президентский срок, что фактически предопределило возвращение к власти И. Илиеску в 2000 г.

Президент Э. Константинеску не придавал значения и продвижению переговоров с Москвой по вопросу заключения нового базового догово­ра (несмотря на то, что срок действия советско-румынского Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1970 г. истек). Возможность подписать такой договор в апреле 1996 г. была упу­щена. Румынское руководство опасалось возмож­ного прихода к власти в России коммунистов во главе с Г.А. Зюгановым и негативной реакции на это румынского общественного мнения в пред­дверии выборов в Румынии. Несмотря на победу Б.Н. Ельцина на выборах в июле 1996 г., пришед­шее к власти в ноябре 1996 г. новое руководство Румынии не проявило интереса к подписанию базового договора с Россией.

Стремление Румынии к вступлению в НАТО не могло восприниматься в России как позитив­ный фактор развития двусторонних отношений. Однако, как уже подчеркивалось выше, обсу­ждение вопроса вступления стран ЦВЕ в НАТО проводилось российским руководством не в ходе прямого взаимодействия со странами - потенци­альными членами альянса, а в ходе переговоров со странами Запада, и в первую очередь с США.

Низшей точкой развития российско-румын­ских отношений в 1990-х гг. стали события юго­славского кризиса 1999 г. Румыния предоставила свое воздушное пространство для пролета бом­бардировщиков НАТО и в то же время отказала России в просьбе разрешить пролет российских гражданских самолетов с гуманитарными гру­зами для Югославии. Однако с возвращением к власти в Румынии в декабре 2000 г. И. Илиеску произошло восстановление конструктивного подхода Румынии к отношениям с Россией. Это коснулось и вопроса о подписании базового рос­сийско-румынского соглашения. Этому не вос­препятствовало и форсирование сроков второй волны восточноевропейского расширения НАТО после вступления США в войну с терроризмом в сентябре 2001 г.

В создавшихся условиях президент И. Илиеску в максимальной мере использовал изменение стратегической ситуации в мире для ускорения интеграции Румынии в НАТО. Румыния предо­ставила ряд своих инфраструктурных объектов (аэродромы и морские порты) в распоряжение НАТО для осуществления военно-транспортных перебросок в Афганистан. С 2002 г. вооружен­ные силы Румынии принимают участие в войне НАТО в Афганистане. С июля 2003 г. румынский военный контингент был направлен для участия в военной оккупации Ирака силами США и ряда их союзников. Параллельно с этим происходило расширение сотрудничества спецслужб Румынии и США [6].

В то же время правительство США все более склонялось к тому, чтобы в условиях борьбы с терроризмом изменить формат американско­го военного присутствия в Восточной Европе. Военные круги США отмечали падение значе­ния стратегической значимости американско­го военного присутствия в Западной Европе и склонялись к необходимости оперативного раз­вертывания сил США на территории восточно­европейских стран. Руководствуясь помимо это­го и другими геополитическими соображениями, США в ноябре 2002 г. инициировали решение Пражского саммита НАТО о принятии в состав альянса в 2004 г. семи стран ЦВЕ, в том числе и Румынии.

Вступление Румынии в НАТО ускорило ин­теграцию страны в ЕС. Несмотря на несоответст­вие Румынии ряду важных критериев членства в этом союзе, страны ЕС согласились принять в свой состав Румынию и Болгарию с соблюдением ряда особых условий [7]. Люксембургский договор ЕС и Румынии, подписанный в апреле 2005 г., предусма­тривал членство Румынии с января 2007 г. Несмо­тря на то что как подписание соглашения о всту­плении в ЕС, так и само вступление состоялись в период президентства Т. Бэсеску, фактически вся почва для этих событий была подготовлена в предшествующий президентский срок И. Илиеску.

Основным достижением российско-румын­ских отношений в 2000-2004 гг. стало подписание 4 июля 2003 г. в Москве Договора о дружественных отношениях между РФ и Румынией. Сторонам удалось вынести сложные вопросы исторических интерпретаций за рамки договора, упомянув о них в совместной декларации министров ино­странных дел, не имеющей юридической силы.

Улучшению российско-румынских отноше­ний в 2001-2003 гг. способствовала и позиция России по поддержке антитеррористических мер США. Стремление добиться конструктив­ного партнерства с Западом на взаимовыгодной основе было главным приоритетом внешней политики России в первый президентский срок В.В. Путина (2000-2004 гг.). В рамках такой по­литики Россия была вынуждена принять вторую волну расширения НАТО в Восточной Европе, стремясь к минимизации издержек в отношениях с США и другими странами Запада.

Несмотря на конструктивный дух в отноше­ниях России и Румынии в 2000-2004 гг., пробле­мой по-прежнему оставался невысокий показатель их наполнения реальным содержанием. Низкий уровень развития торгово-экономических связей и сложность в выявлении совпадающих политиче­ских интересов сдерживали дальнейшее развитие российско-румынских отношений. Однако глав­ной причиной их значительного ухудшения после 2004 г. стали не эти объективные затруднения, а переход нового румынского президента Траяна Бэсеску к политике жесткого оппонирования Мо­скве по большинству вопросов, представляющих важность для развития двусторонних отношений.

Приход к власти в Румынии Т. Бэсеску в декабре 2004 г. произошел во многом неожи­данно, поскольку внутриполитические позиции социал-демократов, находившихся у власти в 2000-2004 гг., казались весьма прочными. Выборы президента Румынии совпали с развитием поли­тического кризиса на Украине в конце 2004 г. И в числе причин победы Т. Бэсеску стало освещение в СМИ политического противостояния на Украине. В ходе участия в выборах лидер румынской оппо­зиции стремился подчеркнуть параллели между собой и кандидатом на пост президента Украины В.А. Ющенко – фаворитом западных СМИ.

Сразу после вступления в должность прези­дент Румынии Т. Бэсеску обозначил заявку своей страны на роль субрегионального лидера и глав­ного партнера США в Юго-Восточной Европе. Для внешней политики Румынии стала характерной еще более однозначная ориентация на США, чем в предшествующее десятилетие. Жесткое оппо­нирование политике России проводилось после 2004 г. в целях привлечения внимания США к воз­можностям военно-политического сотрудничест­ва с Румынией. Развитию отношений с ведущи­ми странами ЕС – Францией и Германией – стало придаваться откровенно второстепенное значение по сравнению с проамериканским приоритетом внешней политики.

В свою очередь, главным водоразделом российской внешнеполитической линии при президенте В.В. Путине (2000-2008 гг.) стал по­литический кризис на Украине в конце 2004 г. Под­держка со стороны США «цветных революций» на пространстве СНГ свидетельствовала о том, что курс на гармонизацию отношений России и США не оправдал себя. Россия поэтому перешла к политике более активного отстаивания своих интересов в отношениях с Западом и странами СНГ. Москва усилила критику односторонних действий администрации США. Она отказалась от практики льготных энергетических поставок на Украину и оказывала принципиальное про­тиводействие планам расширения НАТО за счет Украины и Грузии, а также размещения элементов американской ПРО в Польше и Чехии.

Такая политика России была воспринята в Бухаресте с преувеличенной тревогой, хотя на практике изменение внешнеполитического курса России не угрожало ни военной, ни энергетиче­ской безопасности Румынии. Однако румынское руководство использовало сложности, возникшие в отношениях России с США и рядом стран СНГ и Восточной Европы, для нагнетания напряжен­ности в отношениях с Москвой.

Проамериканский курс президента Т. Бэсеску выразился в ряде внешнеполитических инициа­тив, концептуально оформленных в предложении создать «ось Вашингтон - Лондон - Бухарест» [8]. Не говоря уже об исторической неоднозначности употребления термина «ось» во внешнепо­литической риторике, такая политика не могла не вызвать критической реакции как в России, так и в ведущих странах ЕС – Франции и Германии. Они, по существу, исключались из числа основных партнеров Румынии.

В декабре 2005 г. Румынией было принято ре­шение о размещении на своей территории четы­рех военных баз США, что стало первым с 1958 г. случаем базирования иностранных вооруженных сил в стране. Это решение также входило в проти­воречие с декларациями, содержащимися в тексте основополагающего акта Россия-НАТО от 27 мая 1997 г. Следует отметить, что Румыния стала пер­вой из бывших стран-членов ОВД, разместившей у себя на территории американские военные базы.

Румыния выступила в поддержку планов принятия Украины и Грузии в НАТО. И это несмо­тря на то, что потенциальное членство Украины в НАТО грозило лишить Румынию преимуществ ее положения в роли нового и перспективного проводника интересов альянса на Черном море. Также Румыния в 2005-2006 гг. предпринима­ла попытки изменения формата регионального сотрудничества в Причерноморье. Считая, что в деятельности Организации черноморского эко­номического сотрудничества (ОЧЭС) слишком сильно влияние России и Турции, Румыния стала инициатором создания Черноморского форума по партнерству и диалогу. Эта структура, в со­став которой в 2006 г. вошли Румыния, Украина, Молдавия и страны Закавказья, оказалась недол­говечной и прекратила свою деятельность после первого же саммита стран-участниц в Бухаресте.

Сообщество демократического выбора, в со­став которого Румыния вступила в 2005-2006 гг. по приглашению Украины и Грузии наряду с Молда­вией, странами Балтии, Македонией и Словенией, также оказалось неустойчивой ассоциацией стран. Она была лишена общей повестки дня и приоста­новила свою деятельность после 2006 г.

Следует отметить, что планы властей Румы­нии по расширению участия НАТО и ЕС в фор­матах регионального сотрудничества в Причер­номорье вызвали недовольство не только России, но и Турции. Эти ключевые черноморские страны выступили за сохранение традиционного баланса сил в регионе [9].

В вопросе конкуренции российских и запад­ных энергопроектов Румыния выступила против энергетических планов России, подписав в 2008 г. соглашения о присоединении к проектам строи­тельства газопровода «Набукко» и нефтепровода Констанца – Триест. Однако по настоящее время практической реализации этих проектов не про­исходит.

Одной из наиболее важных проблем в от­ношениях России и Румынии является решение Бухареста по размещению на территории стра­ны элементов американской ПРО. Соответст­вующее соглашение было подписано в сентябре 2011 г. и предусматривает размещение в Румынии до 2015 г. радарной установки, пункта управления боевой информационно-управляющей системой «Иджис» и нескольких пусковых модулей с ракетами-перехватчиками SM-3. Соглашение вызвало критическую реакцию России, поскольку новые элементы ПРО США потенциально могут быть использованы для ограничения возможностей стратегических ядерных сил РФ. Более того, раз­мещение элементов американской ПРО в Румы­нии не оправдано в силу отсутствия реальной угрозы ракетного нападения на Европу.

Особо показательным примером некон­структивного подхода действующего руковод­ства Румынии к отношениям с Россией являются многократные публичные выступления прези­дента Т. Бэсеску с болезненно воспринимаемыми в России историческими интерпретациями. На­ибольшей безответственностью отличалось за­явление 22 июня 2011 г. о том, что на месте Иона Антонеску (профашистского главы румынского правительства в 1940-1944 гг.) действующий президент Румынии тоже отдал бы приказ о на­падении на СССР в июне 1941 г.

Подобные высказывания Бэсеску, совер­шенно непродуктивные во внешнеполитиче­ском контексте, носят популистский характер и ориентированы прежде всего на внутреннюю аудиторию. Так, в преддверии президентских вы­боров 2009 г. в Румынии Т. Бэсеску неоднократно допускал недружественные России высказывания. Отражение этого факта в официальном коммен­тарии МИД России, сделанном в декабре 2009 г. уже после победы Т. Бэсеску на выборах, свиде­тельствует: в Москве изначально не имели надежд на улучшение отношений с Румынией в случае продолжения пребывания у власти действующего румынского руководства. Следует отметить, что подобный подход отражал существующие реалии, поскольку на характер и тональность румынской политики в отношении России никак не повлиял ни мировой финансово-экономический кризис 2008 г., ни политика «перезагрузки» в российско-американских отношениях, ни другие факторы, которые могли бы стимулировать конструктивное сотрудничество России и Румынии.

При наличии столь большого количества проблем в двусторонних отношениях сложно все­рьез говорить о наличии совпадающих интересов России и Румынии. После 2004 г. наиболее значи­тельным вопросом, в котором позиции Москвы и Бухареста совпали, был вопрос о признании (точнее, о непризнании – прим. ред. портала «Перспективы») независимости Косово в 2008 г. Однако совпа­дение подходов двух стран не было результатом предварительного согласования позиций, оно не предполагало какого-либо взаимодействия.

Подводя итог внешней политике Т. Бэсеску в 2004-2011 гг., можно отметить, что она шла вразрез с многолетними традициями румынской дипломатии. Приобретение Румынией столь од­носторонней ориентации на США, хотя и послу­жило целям активизации военно-политических связей двух стран, привело к значительным труд­ностям в осуществлении румынского внешнепо­литического курса. Отношения с Россией после 2004 г. ухудшались с каждым годом, альтернатив­ные связи с ведущими центрами развивающегося мира не отличались интенсивным характером, а западноевропейские страны – Франция и Герма­ния – были недовольны растущим невниманием Румынии к их интересам.

В конечном счете, это привело к снижению адаптивных возможностей румынской политики к изменению международной обстановки. Так, в период финансово-экономического кризиса 2008-2010 гг. Румыния, оказавшаяся в очень за­труднительном положении, вела сложные перего­воры об оказании финансовой помощи МВФ, не имея возможности укрепить свои переговорные позиций путем взаимодействия с Китаем, Россией и другими странами с большим объемом золото­валютных резервов.

Что не менее важно, Франция и Германия, а с недавнего времени Финляндия и Нидерланды блокируют вступление Румынии в Шенгенскую зону. Внешняя политика Бухареста пока не в силах решить эту проблему, поскольку после вступле­ния в ЕС страна уделяла недостаточно внимания дальнейшему развитию отношений с ведущими западноевропейскими странами.

В свою очередь, продолжение жесткого оп­понирования Москве со стороны Румынии вряд ли имеет смысл в контексте:

- провала политики Украины и Грузии образ­ца 2005-2009 гг.;

- укрепления позиций России в Причерномо­рье в 2008-2010 гг.;

- установления устойчивой модели партнер­ских отношений России с Францией, Германией и Италией;

- проведения политики «перезагрузки» в от­ношениях России и США.

Наиболее важным фактором в российско-румынских отношениях после 1991 г. являлось развитие политической ситуации в Молдавии. Активная конкуренция России и Румынии, осно­ванная на стремлении к реализации собственных интересов в отношениях с Молдавией, возникла в силу специфики этнополитических процессов в республике. В то время как на территории стра­ны существует непризнанная Приднестровская Молдавская Республика (ПМР), заявляющая о на­мерениях объединения с Россией, на остальной территории Молдавии весьма распространены настроения в пользу объединения с Румынией –их поддерживает до 12 % населения.

Протестное движение в Приднестровье, на­правленное против политики кишиневского ру­ководства, возникло еще в сентябре 1989 г. как реакция на новую языковую политику молдав­ских властей. Усиление радикальных элементов в республиканском руководстве, выступавших в поддержку идей панрумынского национализма, вызвало опасения населения Приднестровья по поводу возможного объединения с Румынией, что еще более осложнило обстановку. В Придне­стровье сложилась уникальная для пространства СССР ситуация: местное русскоязычное население, не имевшее собственной автономии и не быв­шее этнически однородным, объединилось и дало отпор националистическим элементам, пытав­шимся с помощью республиканского руководства утвердить новые принципы этнической политики. Причиной такого успеха была активная поддержка требований широких слоев населения со стороны директорского корпуса крупных промышленных предприятий и офицерского состава раскварти­рованных в регионе частей 14-й армии ВС СССР.

Попытка властей Молдавии силой подавить выступления приднестровского населения вызва­ла противодействие местного ополчения и частей 14-й армии, с мая 1992 г. перешедшей под юрис­дикцию России. Посредничество России привело к заключению Соглашения о принципах мирно­го урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова. Оно было подписано 21 июля 1992 г. в Москве президентами России и Молдавии Б.Н. Ельциным и М. Снегуром в присутствии президента ПМР И.Н. Смирнова. Этот международный договор вплоть до настоящего времени исполняет роль основополагающего соглашения, определяющего формат миротворческой операции в составе во­инских контингентов России, Молдавии и Приднестровья [10].

Приднестровский конфликт и его послед­ствия заметно осложнили процесс выработки российского политического курса в отношении Молдавии. С одной стороны, России необходимо было в значительной мере учитывать интересы Приднестровья. С другой стороны, не следовало при этом игнорировать цели развития отношений с Молдавией – страной, которая, как правило, не позиционировала себя в роли оппонента России и в которой проживало большее количество этни­чески русского населения, чем в Приднестровье. Исходя из этого, Россия, как правило, стремилась к достижению компромиссного решения в уре­гулировании приднестровского конфликта, что особенно ярко проявилось в 1997 и 2003 гг.

Что не менее важно, Россия заинтересована в укреплении молдавской государственности перед лицом возросшей активности Румынии на молдавском направлении, и нежелание Мол­давии утратить контроль над Приднестровьем способствует усилению политических позиций сил, выступающих против курса на максималь­ное сближение с Румынией. Для политического класса Румынии в 1990-1991 гг. было характерно распространение представлений о возможности объединения Молдавии с Румынией по образцу 1918 г.

Фактически это было отражением стремле­ния к поглощению Молдавии, основанного на этническом родстве молдаван и румын и лин­гвистическом сходстве (их языков). Румыния ста­ла первой страной, в августе 1991 г. признавшей независимость Молдавии. В решении румынского парламента № 23 от 3 сентября 1991 г., однако, гово­рилось о том, что в Молдавии проживает румын­ское население и что Румыния готова оказывать поддержку парламенту, президенту и правитель­ству Молдавии в «преодолении последствий пакта Молотова - Риббентропа», что звучало как наме­рение осуществить объединение двух стран.

Между Румынией и Молдавией были уста­новлены дипломатические отношения и безвизо­вый режим пересечения границы, действовавший до 2004 г. Румыния также оказывала поддержку властям Кишинева во время эскалации конфликта в Приднестровье. Однако президент И. Илиеску не был убежден в необходимости немедленного объединения с Молдавией, поскольку трезво оце­нивал политические реалии.

Объединения Молдавии с Румынией в 1991­1992 гг. не произошло, несмотря на то что это было временем наибольшего усиления позиций прорумынски и антироссийски настроенных полити­ков в молдавском руководстве. Объединения не последовало, во-первых, в силу отсутствия под­держки объединительных планов как в политиче­ской элите Молдавии в целом, так и среди широких слоев населения страны [11]. Во-вторых, сказывалось плачевное социально-экономическое положение Румынии, даже в сравнении с Молдавией. В-тре­тьих, более чем миллионное русскоязычное мень­шинство, проживающее на территории Молдавии, не желало объединения с Румынией ни под каким предлогом. В-четвертых, вооруженный конфликт в Приднестровье грозил бы в случае объединения втягиванием Румынии в противостояние с Рос­сией с непредсказуемыми последствиями. В-пя­тых, оставалась неясной позиция международного сообщества в отношении возможной ревизии со стороны Румынии послевоенных границ, закре­пленных в Парижском мирном договоре 1947 г.

Эти объективные причины послужили причи­ной того, что Молдавии в качестве независимого государства удалось преодолеть 1991-1992 гг. – на­иболее нестабильный период своего политического развития [12]. Румынская политическая элита оконча­тельно убедилась в самостоятельности внешнепо­литического курса Кишинева в марте 1994 г., когда парламент Молдавии ратифицировал Устав СНГ. А принятие конституции Молдавии в июле 1994 г. закрепило молдавский язык в роли официального наименования государственного языка Молдавии, что вызвало острую реакцию румынского прави­тельства. Также конституция 1994 г. установила статус государственного нейтралитета Молдавии, что продемонстрировало незаинтересованность Кишинева в главном приоритете румынской внеш­ней политики – вступлении в НАТО.

Осознав невозможность объединения с Мол­давией в ближайшей перспективе, руководство Румынии во главе с И. Илиеску сформулирова­ло стратегию конструктивного взаимодействия двух государств с целью формирования пред­посылок для максимально возможного полити­ческого сближения в будущем. Румыния стала осуществлять целенаправленную поддержку и финансирование образовательных программ, деятельности неправительственных организа­ций и неканонической Бессарабской митрополии Румынского патриархата, оспаривающей у Молдавской митрополии Русской православной церкви каноническую принадлежность Молда­вии. Также румынское правительство проводило политику упрощенной паспортизации населения Молдавии, в результате которой к концу 2000-х гг. румынское гражданство в Молдавии получили свыше 100 тыс. человек.

Однако отношения на межправительствен­ном уровне между Румынией и Молдавией во вто­рой половине 1990-х гг. оставались прохладными. Стороны не смогли преодолеть своих разногласий по поводу заключения базового договора: румын­ское правительство выступало в пользу заключе­ния договора о дружбе и единстве, а молдавские власти выступали за традиционный формат со­глашения о дружбе и сотрудничестве. А в 2001 г. к власти в Молдавии пришла Партия коммунистов, позиционировавшая себя в роли пророссийской силы, весьма сдержанно относящейся к политике Румынии.

Приход к власти Партии коммунистов оз­наменовался сближением Молдавии с Россией в 2001-2003 гг. К ноябрю 2003 г. при посредниче­стве России был разработан и парафирован «план Козака» – проект урегулирования приднестров­ского конфликта. Он предполагал федерализацию Молдавии, а также проведение конституционной реформы в стране.

Возможность России укрепить институцио­нальные основы для осуществления своего влия­ния в Молдавии в случае принятия «плана Козака» вызвало противодействие западных стран и Ру­мынии. Внешнее давление, оказанное на Молда­вию, привело к срыву подписания «плана Козака» в ноябре 2003 г. и охлаждению в российско-мол­давских отношениях в 2003-2006 гг.

Следствием этих событий также было уста­новление с 2005 г. нового формата переговоров по приднестровскому урегулированию – фор­мата «5+2» (Молдавия, Приднестровье, Россия, Украина, ОБСЕ с привлечением ЕС и США в роли наблюдателей).

Однако попытки президента Молдавии, ли­дера Партии коммунистов В. Воронина, усилить румынский вектор внешней политики Молдавии в 2005 г. не были продуктивными в условиях при­хода к власти в Румынии президента Т. Бэсеску. В конечном счете, это вызвало повторный курс президента В. Воронина на сближение с Россией в 2008-2009 гг. Однако смена власти в Молдавии в 2009 г. четко обозначило пределы этого сбли­жения.

В президентство Т. Бэсеску румынская поли­тика в отношении Молдавии заметно активизиро­валась, приобретя во многих отношениях харак­тер вмешательства во внутренние дела соседней страны. Так, во время массовых беспорядков в Кишиневе в апреле 2009 г. президент Румынии открыто выступил на стороне молдавской полити­ческой оппозиции. Неоднократно президент Ру­мынии подчеркивал и свое нежелание заключить договор о государственной границе с Молдавией.

Как покушение на государственный сувере­нитет Молдавии могут быть восприняты заяв­ления президента Румынии о том, что Румыния после объединения Германии является един­ственной разделенной европейской страной (июль 2006 г.). А также о том, что в Молдавии проживают 4 млн румын (апрель 2009 г.), при­чем объединение двух стран, по утверждению румынского президента, возможно в течение 25 лет (ноябрь 2010 г.).

После прихода к власти в Молдавии проза­падной правящей коалиции в сентябре 2009 г. влияние Румынии на политические процессы в Молдавии заметно возросло. Основным провод­ником румынского влияния в Молдавии стала Либеральная партия во главе с Михаем Гимпу, в 2009-2010 гг. занимавшим должность пред­седателя парламента и и.о. президента страны. Руководство Либеральной партии не скрывает своих намерений по объединению с Румынией, однако поддержка партии в обществе не превы­шает 10-15% населения. Значительная группа молдавских политиков также имеет двойное гражданство Молдавии и Румынии, в том числе ведущие политические и бизнес-деятели.

В свою очередь, Россия заинтересована в укреплении молдавской государственности и играет определяющую роль в процессе урегу­лирования приднестровского конфликта, что ограничивает возможности Румынии по расши­рению своего влияния в Молдавии. Факторами, благоприятствующими российской политике в отношении Молдавии, помимо ее влияния на ход приднестровского урегулирования, явля­ются:

- статус государственного нейтралитета Молдавии;

- распространенность в стране русского языка и его официальный статус как языка межнационального общения;

- проживание в стране значительного рус­скоязычного меньшинства;

- деятельность Молдавской митрополии

РПЦ;

- довольно сильная ориентированность круп­нейшей молдавской политической партии – Пар­тии коммунистов – на сотрудничество с Россией.

Однако следует отметить, что политику России затрудняет отсутствие в Молдавии по­литических сил, рассматривающих отношения с Россией в роли главного внешнеполитического приоритета. И Партия коммунистов, и Демокра­тическая партия, имеющие наиболее активные контакты с российским руководством, не раз пренебрегали интересами развития отношений с Россией ради текущих политических выгод.

В свою очередь, политике Румынии по про­движению своих интересов в Молдавии способ­ствуют такие факторы, как:

- деятельность значительного числа непра­вительственных организаций;

- размах румынских образовательных про­грамм в Молдавии;

- стремление Молдавии к вступлению в ЕС;

- деятельность неканонической Бессараб­ской митрополии Румынского патриархата;

- политическая активность Либеральной партии.

В то же время внешнюю политику Румынии на молдавском направлении затрудняет ее неу­частие в переговорном формате по урегулирова­нию конфликта в Приднестровье, а также нега­тивное отношение национальных меньшинств Молдавии к росту румынского влияния.

На протяжении последних двух лет, после ухода Партии коммунистов в оппозицию в сен­тябре 2009 г., влияние Румынии на политические процессы в Молдавии возросло. В России такое развитие событий вызывает настороженность, тем более что рост румынского влияния совпал с затяжным политическим кризисом в Молдавии, связанным с неспособностью парламента трех созывов подряд избрать президента страны. Политический кризис в Молдавии ослабляет государственность республики в условиях воз­растающей активности Румынии на молдавском направлении.

Однако было бы неправильным считать объединение Румынии и Молдавии вероятным в обозримой перспективе. Главным препятст­вием на пути осуществления такого сценария является национальная самоидентификация большинства населения Молдавии (около 76% по переписи 2004 г.) как этнических молдаван, а не румын [13].

Конфликт в Приднестровье и позиция на­циональных меньшинств страны тоже играют свою роль, так же как и нежелание молдавской политической элиты потерять свой статус, не­прикосновенность и внешние связи. Тем не менее нельзя не отметить, что меры по деста­билизации обстановки в Молдавии, принятые румынским руководством в первой половине 2009 г., привели к изменению расстановки поли­тических сил в стране. Это в значительной мере затрудняет реализацию российских интересов в отношениях с Молдавией и является причиной усиления российско-румынской конкуренции в регионе.

Внешняя политика Румынии при президен­те Т. Бэсеску стала целенаправленным отходом от многолетних традиций румынской диплома­тии. Поэтому она встречает все более неодноз­начное отношение в политической элите стра­ны. Многие внешнеполитические инициативы Т. Бэсеску, зачастую имеющие популистский характер, подвергались критике со стороны других влиятельных политиков (И. Илиеску, A. Нэстасе, К. Попеску-Тэричану, М. Джоанэ, B. Понта и др.). Так, действующий лидер парламентской оппозиции В. Понта выступает за придание румынской политике более сбалансированного характера, в том числе и путем развития отношений с влиятельными незападными центрами силы, в том числе с Россией и Китаем. В. Понта также заявляет о том, что первоочередным приоритетом внешней политики Румынии должны стать не отношения с США, а взаимо­действие в рамках ЕС.

Хотелось бы рассчитывать на то, что внеш­няя политика Траяна Бэсеску является всего лишь отклонением от преобладающих тради­ций румынской дипломатии и не способна за­крепить на долгосрочную перспективу новые концептуальные основы внешней политики Румынии. Это предполагает в первую очередь крайне одностороннюю ориентацию страны на США и накопление серьезных противоречий в отношениях со странами ЕС и Россией.

По-видимому, существующие противо­речия в отношениях России и Румынии не­преодолимы, как минимум, до конца 2014 г. К сожалению, российско-румынские отношения находятся на низшей точке с 1992 г., причем если прибегнуть к образным выражениям, то дно с каждым годом становится все глубже. Такие неоптимистичные выводы основаны прежде всего на том, что политика Румынии в отно­шении России служит отражением специфи­ческой мотивации румынского руководства на использование противоречий с Россией как во внутриполитических целях, так и для дальней­шего укрепления военно-политического сотруд­ничества с США.

Поиск совпадающих интересов России в Ру­мынии был непростой задачей еще до 2004 г., в условиях преобладания конструктивных подхо­дов обеих стран к двусторонним отношениям. После 2004 г., с усилением критической позиции Румынии в адрес России, достижение сущест­венного прогресса в двусторонних отношениях стало крайне маловероятным, как минимум, до очередных президентских выборов в Румынии в конце 2014 г.

Примечания:

[1] SIPRI Arms Transfers Database/http://www.sipri.org/databases/armstransfers

[2] Голдгейер Дж., Макфол М. Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны». М.: Междунар. отношения, 2009. С. 238.

[3] Военно-техническое сотрудничество России с зарубежными государствами: анализ рынков / Под ред. А.Л. Рыбаса. М.: Наука, 2008. С. 108.

[4] Лошаков А.А. Основные принципы внешней политики президента Румынии И. Илиеску // Вестник ННГУ им. Н.И. Лобачевс­кого. 2008. № 5. С. 239.

[5] Linden R.H. Putting on Their Sunday Best: Romania, Hungary and the Puzzle of Peace // International Studies Quarterly, Vol. 44, No.1, 2000. P. 131.

[6] См.: BBC News: CIA "Secret Prison" Found in Romania, December 8, 2011. // [Электронный ресурс]. URL: http://www.bbc.co.uk/ news/world-europe-16093106

[7] Linden R.H. The Burden of Belonging: Romanian and Bulgarian Foreign Policy in the New Era. // Journal of Balkan and Near Eastern Studies, Vol. 11, No. 3, 2009. P. 272.

[8] Papakostas N.El. Romanian Foreign Policy Post Euro-Atlantic Accession: So Far So Good. // Research Paper, Institute of International Economic Relations, June 2009. P. 11. [Электронный ресурс]. URL: http://www.idec.gr/iier/new/PAPAKOSTAS%20REPORT-%20 ROMANIA%20-%20FINAL-%2013-5-2009.pdf

[9] Bechev, D. From Policy-Takers to Policy-Makers? Observations on Bulgarian and Romanian Foreign Policy Before and After EU Accession. // Perspectives on European Politics and Society, Vol. 10, No. 2, 2009. P. 220.

[10] См.: Морозов Ю.А. Миротворческая деятельность России по урегулированию конфликтов в Европе. Ч. I. Постсоветское про­странство. М.: Ин-т Европы РАН: Русский сувенир, 2007. С. 9 - 47.

[11] Язькова А.А. Румыния и Молдова: вместе или порознь? // Международные процессы. 2007. № 1. С. 119.

[12] См.: Фурман Д.Е., Батог К. Молдова: молдаване или румыны? // Современная Европа. 2007. № 3. С. 46.

[13] Цырдя Б. Республика Молдова: деконструкция страны и народа: Сборник статей. Кишинев: Foxtrot SRL, 2010. С. 655 - 658.

Вестник МГИМО-Университета, №2, 2012