Специально для сайта «Перспективы»

Эдуард Соловьев

Дефицит «мягкой силы» в российской политике на постсоветском пространстве


Соловьев Эдуард Геннадьевич – кандидат политических наук, заведующий сектором теории политики и ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН.


Дефицит «мягкой силы» в российской политике на постсоветском пространстве

Результаты политики Москвы на постсоветском пространстве достаточно противоречивы и порождают целый ряд вопросов. В перспективе Россию в ее ближнем зарубежье ожидает неизбежное обострение конкуренции с мощными внерегиональными игроками - США, ЕС, Китаем (а на каких-то направлениях – и с другими азиатскими странами). Чтобы добиться успеха в таких условиях, нужна не просто коррекция повестки дня наших отношений с государствами СНГ, убежден ведущий научный сотрудник ИМЭМО Э.Соловьев. Крайне важным становится фактор, все еще недооцененный российским руководством, – потенциал воздействия посредством культуры, информации, позитивного имиджа, дипломатии, неправительственных связей – короче, все то, что получило название «мягкой силы».


По результатам холодной войны РФ фактически выпала из того крайне узкого круга стран, который определяет правила игры на международной арене, сохранив при этом многие атрибуты державного статуса – вроде права «вето» и постоянного членства в Совете Безопасности ООН. Экономически Россия, с 3,3% мирового ВВП [1], неизбежно будет выступать «слабым партнером» во взаимоотношениях со всеми основными игроками на международной арене (и, кстати, нашими соседями – США, ЕС, КНР и Японией) вне зависимости от конфигурации мирового порядка. Удастся ли ей, несмотря на относительную экономическую слабость, занять в долговременной перспективе место в ряду ведущих мировых держав, во многом зависит от правильной артикуляции национальных интересов страны. Одним из возможных средств усиления сравнительных преимуществ России в конкурентной международной среде способна стать опора на тесные взаимоотношения со странами постсоветского пространства.

Результаты политики РФ на постсоветском пространстве за последние почти два десятилетия достаточно противоречивы и порождают целый ряд вопросов. В официальных кругах преобладает в целом оптимистичная оценка взаимоотношений со странами СНГ. Россия в существенной (в ряде случаев – в решающей) мере субсидировала и субсидирует экономики этих стран. Вроде бы сохраняются широкие связи с представителями местных элит. СНГ остается зоной широкого распространения русского языка. Отсюда – утверждения о «неизбежности» значительного влияния Москвы на политику этих стран, расчеты на то, что страны СНГ «обречены» на углубление сотрудничества с РФ и т.д.

Между тем подобные весьма произвольные умозаключения отнюдь не подкрепляются фактами, а то и прямо опровергаются действительностью (вспомним хотя бы отказ от поддержки российской позиции по признанию Абхазии и Южной Осетии летом-осенью 2008 года). В современном мире в условиях глобальной «турбулентности», геополитических сдвигов и экономической перегруппировки сил никто ни на что не обречен. За успех на рынках или в политике в тех или иных регионах мира необходимо бороться. Простая ставка на эксплуатацию остаточного постсоветского потенциала представляется в современных условиях заведомо проигрышной. Причем в силу целого ряда причин. Начнем с того, что достаточно невнятно выглядит российская модель развития. Причем как с точки зрения выбора приоритетов развития (либеральные на грани либертаризма подходы сочетаются с острыми приступами этатизма), так и в плане эффективности политической и социальной систем (системная коррупция, неэффективность работы госструктур в рамках выстроенной властной вертикали и т.д.). Но есть и другие объективные причины. Прежде всего – временной фактор. В новых независимых государствах (ННГ) выросло уже целое поколение людей, для которых Россия – это нечто внешнее. И, возможно, даже чуждое в культурном и языковом отношении. Для усиления реального влияния РФ на постсоветском пространстве необходимо создание новых привлекательных форматов взаимодействия в Евразии. И уж точно речь должна идти не о реинтеграции (которая в сущности уже невозможна и ставка на которую политически контрпродуктивна), а о постепенном усилении влияния нашей страны на постсоветском пространстве.


Страны постсоветского пространства в глобализирующемся мире

Экономический и политический контекст формирования постсоветских ННГ создан глобализацией и распадом СССР. В экономическом смысле вес ННГ в мире оказался крайне невелик. Совокупная доля государств постсоветского пространства в мировой экономике быстро упала до малозаметных 3,2%. Даже на фоне впечатляющих темпов роста последних предкризисных лет во всех государствах СНГ эта доля едва подросла до 4,5% (см. табл.1).

Тем не менее страны СНГ уже заняли определенные ниши в мировой экономике. Россия, а также Азербайджан, Казахстан, Узбекистан и Туркмения, как крупные экспортеры сырья и энергоносителей, в целом, очевидно, выиграли от благоприятной конъюнктуры на глобализирующихся товарно-сырьевых рынках. Россия, Украина и Казахстан стали выступать важными игроками на мировом зерновом рынке. Россия и Украина занимают заметное место среди мировых производителей черных металлов и т.д. Значительно меньше успехов демонстрируют постсоветские государства в критически важных сферах – инноваций, информационных и высоких технологий.

Долгое время считалось (и это последовательно фиксировалось в официальных документах СНГ), что интеграция на постсоветском пространстве – наиболее эффективный способ обеспечить социально-экономическое развитие в условиях острой глобальной конкуренции. На самом деле, как демонстрировали российские и зарубежные исследователи [2], на протяжении всех постсоветских лет имел место постепенный дрейф в сторону все меньшей взаимозависимости экономик ННГ, дифференциации их экономических ориентаций и глобальных политических ориентиров. СНГ оказалось механизмом «цивилизованного развода» постсоветских государств и достаточно эффективно выполнило эту роль. Бывшие советские республики, даже став реально независимыми, не сразу превратились в современные государства. В течение последних 18 лет идет процесс формирования национальных политических элит, политической идентичности новых государств. В этом плане СНГ играет очень существенную роль в адаптации к условиям независимого развития для всех стран Содружества. Но формат «широкого СНГ» мало приспособлен для рельной интеграции, эффективность его минимальна и продолжает угасать. СНГ фактически функционирует в формате переговорной площадки с постепенно сужающимся набором участников. Положение в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС) тоже достаточно сложное, о чем свидетельствовала приостановка членства в ЕврАзЭС Узбекистана в октябре 2008 г.


Таблица 1.
Основные показатели развития стран СНГ в 2008 г.

Общий объем ВВП, млрд. долл., в ценах и по ППС 2008 г.

Темпы прироста ВВП, %

Доля в мировом ВВП, %

ВВП на душу населения, долл., в ценах и по ППС 2008 г.

ВЕСЬ МИР

69697,6

3,1

100

10415

РАЗВИТЫЕ СТРАНЫ

37790,1

0,8

54,22

38220

СНГ

3156,7

4,8

4,53

11543

Россия

2288,4

5,6

3,28

16116

Украина

336,4

2,1

0,48

7271

Белоруссия

118,7

10,0

0,17

12261

Молдавия

10,6

7,2

0,02

2925

Армения

18,7

6,8

0,03

6070

Азербайджан

76,1

11,6

0,11

8765

Казахстан

177,4

3,2

0,25

11314

Узбекистан

72,5

9,0

0,10

2656

Киргизия

11,5

7,6

0,02

2177

Туркмения

33,4

9,8

0,05

6641

Таджикистан

13,0

7,9

0,02

1906

Источник: Год планеты. Вып. 2009 г. М.: Наука, 2009

В начале XXI века постсоветское пространство вступило в новую фазу развития. Начался своего рода «второй этап» самоопределения ННГ. Речь идет не о том, от чего уходят, от чего отталкиваются те или иные государства (хотя ряд политических лидеров буквально не могут расстаться с привычной за последние годы антироссийской риторикой), а к чему стремятся элиты ННГ. Для государств СНГ вопрос стоит так: будет ли их развитие более быстрым и результативным в интеграционной привязке к России? Задача российской политической элиты - продемонстрировать, что у ННГ нет никакой необходимости менять политические и экономические ориентиры. И только использованием традиционного политического и экономического инструментария ее не решить.

Страны СНГ оказались перед необходимостью определить свои статус, место и роль в мировой политике. Глобализация создала ряд серьезных вызовов политическим элитам данных стран, но одновременно обеспечила и достаточно широкий выбор направлений развития ННГ. Ряд государств (наиболее очевидный пример – Грузия) четко определи свои трансатлантические ориентации. Для других стран, осознавших собственную роль в условиях новой геополитической конкуренции и геоэкономической схватки за ресурсы, характерна многовекторность и многовариантность политики, предполагающая максимальное использование экономических преференций и политических дивидендов в отношениях с Россией и дистанцирование от нее в случае возникновения у Москвы конфликтных ситуаций с другими центрами силы. Страны СНГ вообще довольно быстро научились успешно капитализировать преувеличенное внимание всех игроков (включая Россию) к своему топливно-энергетическому комплексу и транзитным возможностям, добиваясь уступок, политической и экономической поддержки. Отсюда внешняя непоследовательность (вполне рациональная в своей основе) и пресловутая «многовекторность» политики целого ряда стран.

Важной проблемой является формирование новой политической идентичности в ННГ. Переходные общества постсоветских стран оказались стиснуты на рубеже XX-XXI вв. между весьма противоречивыми требованиями исторического момента – между потребностью в завершении политической модернизации на основе национальной государственности (необходимость завершения процесса формирования основных общественных институтов и самого гражданского общества в рамках т.н. «государства-контейнера») и необходимостью адаптации к новым транснациональным и надгосударственным тенденциям развития в русле глобализации. Это создало и будет воспроизводить в этих странах серьезное поле внутриполитического напряжения, укреплять основу для этнического национализма. Парадоксальным побочным эффектом такого внутриполитического напряжения становится угроза балканизации отдельных стран и «феодализации» их политических систем и общественных отношений. Это подталкивает элиты к сотрудничеству с Москвой, не обременяющей свою внешнюю политику какими-либо политическими условиями, демократическими стандартами и способной оказать действенную военно-техническую или даже военную (в рамках обязательств по ОДКБ) помощь. Одновременно эффект внутреннего напряжения порождает острую потребность в создании внешнего референта (позитивного образа общества и государства, имитационный эффект) и одновременно «значимого другого» (объекта отталкивания в политической самоидентификации). До сегодняшнего дня местные элиты скорее используют Россию именно в этом последнем качестве – объекта отталкивания, позволяющего консолидировать общество – нежели рассматривают ее в качестве центра притяжения на постсоветском пространстве.

Постсоветское пространство остается полем серьезных геополитических противоречий между Россией и США, Россией и ЕС, а в перспективе – Россией и Китаем. Данные противоречия будут иметь тенденцию к усилению с учетом «евроатлантического выбора» политических элит ряда стран (прежде всего, Грузии и Украины) и ставки российского политического класса на превращение страны в перспективе в самостоятельный центр силы глобализирующегося мира. ННГ, в свою очередь, используют и будут использовать конкуренцию между Россией, США и ЕС на постсоветском пространстве в интересах местных элит, для получения ресурсов и политической поддержки со всех направлений (в т.ч. из Китая, Японии, Индии, Турции, Ирана и т.д.). В целом на постсоветском пространстве представляется неизбежной перспектива обострения политической и экономической конкуренции внерегиональных держав (США, ЕС, отчасти Китая, а также на каких-то направлениях – других азиатских стран) с Россией.

Это не означает автоматически уменьшения роли и влияния России. При всей ограниченности ресурсов, Россия на постсоветском пространстве является очень важным фактором безопасности и экономическим локомотивом развития. Россия продолжает играть здесь ведущую экономическую роль. Россия необходима странам СНГ как рынок приложения избыточных трудовых ресурсов (российский рынок труда позволяет снизить социально-политическое напряжение в странах Средней Азии и Закавказья, а также в ряде регионов Украины), как важнейший транзитный путь для надежного, стабильного выхода на рынки третьих стран, в качестве важного источника инвестиций (российский бизнес в последние годы выступает крупным инвестором на постсоветском пространстве, к началу 2008 г. аккумулированные российские прямые иностранные инвестиции (ПИИ) достигли 72 млрд. долл. [3]). Для союзников по ОДКБ Россия выступает гарантом безопасности, источником поставок современных вооружений и военно-технического сотрудничества на льготных условиях. Для большинства ННГ РФ остается поставщиком энергоресурсов по ценам ниже мировых. И главное – Россия емкий и почти единственный рынок сбыта для промышленных и сельскохозяйственных товаров этих стран (исключение – некоторые виды сырья и энергоносители). В свою очередь, страны СНГ могут предоставить России ресурсную базу (природные ресурсы, рабочая сила, транзитные возможности), необходимую для успешной модернизации и ускоренного развития страны.

В России в последнее время довольно много и в целом по делу говорится о стратегических целях страны на постсоветском пространстве. «Стратегической целью России является формирование углубленных и сбалансированных отношений со странами Евразии, гарантирующих ее долгосрочную стабильность» [4]. «Приоритетным направлением внешней политики России является развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами – участниками СНГ. Россия выстраивает дружественные отношения с каждым из государств – участников СНГ на основе равноправия, взаимной выгоды, уважения и учета интересов друг друга. С государствами, которые проявляют готовность к этому, развиваются отношения стратегического партнерства и союзничества» [5]. Однако с учетом воздействия факторов глобализации необходимо и внесение определенных коррективов в текущую политику.


Что делать?

Перспективы России в мировой политике во многом будут определяться ее способностью к долговременному подчинению своего участия в процессах глобализации интересам и целям экономического роста и развития, укрепления конкурентоспособности экономики страны. На фоне вызовов глобализации существенную роль будет играть способность к диверсификации направлений и форм ее международного сотрудничества в интересах модернизации страны.

Важным моментом в развитии отношений России со странами СНГ является необходимость некоторой «десекьютеризации» повестки дня. До недавнего времени Москвой в целом оправданно делался акцент на развитии военно-технического сотрудничества (ВТС) с постсоветскими странами и военного сотрудничества с государствами ОДКБ. Это и понятно – иных ресурсов и рычагов воздействия на наших партнеров у нас практически не было. На современном этапе было бы эффективным акцентировать внимание на финансовых институтах и новых возможностях и инициативах – типа Банка развития, создания инновационной карты Евразии и инвестиционных фондов, поощряющих инновации и существующие точки роста в постсоветских экономиках. При этом необходимо помнить, что практически во всех странах СНГ довольно болезненно воспринимают российскую инвестиционную экспансию за рубежом. В этой связи необходимо создавать влиятельные институциональные структуры, включающие не просто государственных чиновников и малоинициативных бюрократов (подобных структур и так вполне достаточно), а частных предпринимателей всех заинтересованных стран региона, типа Круглого стола промышленников и предпринимателей или Делового совета стран ЕврАзЭС. Особое внимание стоит уделить адекватному представительству в этом органе представителей бизнес-сообществ разных стран региона. Более того, подобные структуры не должны превращаться исключительно в форумы крупнейших компаний – по-видимому, целесообразно привлекать к деятельности различные объединения предпринимателей, в том числе малого бизнеса. Такого рода структуры должны стать удобной площадкой, где инвесторы могли бы получить необходимое информационное обеспечение, взаимодействовать с экспертами в сфере прямых иностранных инвестиций (ПИИ). При этом, подчеркнем, речь должна идти не о том, чтобы на корню скупить, воспользовавшись кризисом, все сколь-нибудь привлекательные для инвестиций предприятия стран СНГ (такие настроения, к сожалению, по сей день можно встретить не только в российских СМИ, но и в коридорах власти), а о том, чтобы создать привлекательную бизнес-среду, открывающую новые возможности для всех участников рынка. Как отмечает ряд российских экспертов, необходимо превращение всего пространства ЕврАзЭС (причем пока, возможно, с исключением ряда «стратегических» отраслей) в среду инвестирования, демонстрирующую единый режим функционирования. Только в этом случае интеграционные политические и экономические проекты смогут получить реальное наполнение и, возможно, будут обеспечены широкой общественной поддержкой в соседних странах.

Энергетический фактор остается одним из наиболее значимых в современном мире. Нефть, газ, электроэнергетика и атомная промышленность образуют становой хребет современной российской экономики, обеспечивают до двух третей российского национального экспорта. Нефтегазовый сектор в значительной мере определяет геополитические позиции России и ее роль в обеспечении энергетической безопасности глобализирующегося мира. Не случайно именно энергетический фактор рассматривается в качестве одного из важнейших средств активизации нашего сотрудничества со странами СНГ и даже инструмента проекции влияния России на различные страны постсоветского пространства [6]. Вместе с тем энергетическая сфера выступает в современном мире и полем серьезных конфликтов. Достаточно упомянуть здесь стремление КНР, США, некоторых государств ЕС обеспечить прямой доступ к нефтегазовым ресурсам Средней Азии. Поддержание реноме энергетической державы и расширение наших возможностей в энергетической сфере на самом деле во многом связаны со способностью России усилить позиции в ближнем зарубежье. Прежде всего, на Кавказе и в Средней Азии. Однако достичь этого, используя лишь традиционные для отечественной дипломатии последних полутора-двух десятилетий методы, представляется сложной, почти невыполнимой задачей.

Существенную роль в проекции российского влияния способны сыграть инвестиции в жизнеспособные секторы экономики стран СНГ, развитие совместных энергетических проектов и транспортной инфраструктуры.С учетом нынешней структуры инвестиций в рамках ЕврАзЭС и особенно характера их встречных потоков наиболее продуктивным (помимо топливно-энергетического комплекса) является взаимодействие транспортных и машиностроительных компаний, сотрудничество в банковской сфере. Нельзя игнорировать и значительный потенциал, существующий в пищевой и легкой промышленности, некоторых других «нестратегических» отраслях, например, взаимный туризм, где пока осуществлены единичные инвестиционные проекты.

Помимо наполнения реальным содержанием экономического взаимодействия, есть еще один комплекс вопросов, явно недооцениваемый в среде российского истэблишмента и экспертного сообщества. Существует явная недооценка российским политическим руководством фактора «мягкой силы»(soft power) на постсоветском пространстве. Специалисты продолжают дискутировать о том, возможно ли в принципе сознательно управлять потенциалом «мягкой силы» и насколько эффективны построенные на ее применении инструменты влияния. «Мягкая сила» выступает как способность увлекать и привлекать других на свою сторону, добиваясь поддержки собственной повестки дня в международных отношениях [7]. Она формируется за счет притягательности культуры, политических идеалов и политического курса страны. В постоднополярном мире, в период становления нового международного порядка и преобладания гибких (нежестких, иногда неформальных) альянсов и группировок государств ad hoc, в связи с необходимостью решения тех или иных конфликтов и проблем, особую значимость приобретает способность государства воздействовать на других политических акторов посредством культуры, информации, позитивного имиджа страны, дипломатии и т.д.

В последнее время выделяются весомые средства на «формирование имиджа» России, на популяризацию и распространение русского языка, на активизацию работы с «русскоязычными» соотечественниками за рубежами страны. Все это, безусловно, нужно и важно. Но применительно к ситуации на постсоветском пространстве представляется рациональным работать по двум направлениям. Прежде всего – над повышением интенсивности контактов с представителями нынешней и перспективной элиты этих стран. И затем – более активной и адресной работой с широкой общественностью.

Отсюда необходимость интенсифицировать контакты с ННГ по линии подготовки кадров, образования. Россия, стремящаяся сохранить свое влияние в Содружестве на долгие годы, заинтересована в том, чтобы не только нынешнее, но и будущие поколения политических лидеров, бизнес-элиты, интеллигенции, да и рядовых граждан стран-соседей и в буквальном, и в переносном смысле разговаривали с нами на одном языке. Существенное увеличение российской финансовой помощи и поддержки русских школ в странах СНГ – это тот рычаг, с помощью которого можно закрепить наметившуюся тенденцию. Причем речь должна идти не только о снабжении школ учебниками, но и о создании при педагогических вузах России центров по повышению квалификации для учителей русских зарубежных школ, об организации семинаров по обмену опытом и т.д. Качественное школьное образование и свободное владение русским языком позволит гражданам СНГ воспользоваться российскими образовательными услугами – они смогут эффективно обучаться в лучших российских вузах. Это тем более актуально, что в некоторых бывших союзных республиках сужение сферы русского языка сопровождается ростом интереса к обучению на английском и получению высшего образования на Западе. Причем на постсоветском пространстве США, ЕС, некоторые другие страны (например, Турция) начинают теснить Россию, вкладывая средства в местные СМИ, в образование и в культурные проекты.

Необходимо продумать систему грантов и квот для предоставления образовательных услуг гражданам ННГ, потенциально формируя группы поддержки России в среде научной, политической и военной элиты соответствующих стран. Нужно обеспечить бόльшую плотность контактов ученых гуманитарного и технического профиля и осуществление совместных научных проектов (под эгидой Россотрудничества либо независимых некоммерческих фондов и организаций). Отчасти проекты, осуществляемые под эгидой фонда «Русский мир», уже восполняют существующие в данной сфере пробелы. Но концентрируются они в основном на «соотечественниках», на «русском мире», на диаспоре. В то время как политически эффективным и целесообразным с точки зрения усиления позиций России на постсоветском пространстве был бы также акцент на целенаправленную работу с элитами стран СНГ. Стипендии и гранты российских фондов, возможность получения образования или повышения квалификации должны предоставляться молодежи, аспирантам, молодым ученым из стран СНГ, поскольку именно эти люди являются будущими «хозяевами дискурса», будущими политиками, экспертами, политологами, журналистами. Важнейшая задача политики России в странах СНГ состоит в том, чтобы вырастить поколение интеллигенции, ориентированной на российскую гуманитарную, политическую и цивилизационную идентичность.

Весьма актуальна и более активная работа в рамках неправительственных фондов с представителями СМИ хотя бы в странах, входящих в ОДКБ. При этом и на самом высоком политическом уровне (аналог Валдайских встреч). Поскольку СМИ играют главенствующую роль в формировании общественного сознания и общественного мнения, именно от их успешной работы во многом будет зависеть исход борьбы «за умы и сердца» некогда братских народов. Важным и нужным делом представляется организация совместных семинаров для отработки определенных стандартных ситуаций, связанных с координацией работы правительственных структур и СМИ при возникновении, например, террористических угроз или чрезвычайных ситуаций. Одновременно нужно искать новые формы работы со СМИ, расширять доступную информацию из России (в т.ч. через Интернет) и повышать уровень доверия к официальным и полуофициальным каналам ее распространения. Имеется в виду и продвижение информации, в т.ч. изданий российских научных учреждений, наиболее дееспособных институтов Российской академии наук, содержащих независимые экспертные оценки политических и экономических процессов в мире, и развитие информационных технологий в рамках пула занимающихся экономическими и политическими проблемами институтов РАН и т.д.

Перспективным представляется сотрудничество научной интеллигенции стран Содружества. В настоящее время руководство ряда стран СНГ пытается найти наиболее рациональные пути экономического развития, позволяющие уйти от однобокой сырьевой направленности, создать наукоемкие производства на основе новых прорывных технологий. Одновременно начинают созревать условия и для подключения частного бизнеса к этому процессу. Восстановление связей между научными центрами бывших союзных республик становится весьма актуальной практической задачей. Россия способна выступить в роли своего рода «системного интегратора» целого ряда проектов (со всеми вытекающими преимуществами), аккумулировать научный потенциал, оказывать консультативную и методологическую помощь как в области прикладной, так и в области фундаментальной науки.

Что касается работы с широкой общественностью, то тут существуют, как принято выражаться, «объективные трудности». Разумеется, нам трудно тягаться с «мягкой силой», идеологическим влиянием США и в целом Запада в современном мире. Относительно скромные (но точечные, хорошо рассчитанные по времени и месту) вливания средств американцами, причем не только государственными, но и неправительственными структурами, способны серьезно влиять на референтные группы в различных странах. Все, что связано с идеями свободы, демократии, либерализма – ассоциируется с США и другими странами Запада (равно как и высокий жизненный уровень, и стандарты потребления). Идти в ногу с американцами означает для многих чуть ли не идти в ногу с прогрессом. Надо признать, что у поскоммунистической России такого потенциала влияния нет и не будет.

Представляются бесперспективными и наши попытки вписаться в некий «мэйнстрим», в который мы могли бы встроиться, по ходу дела трансформировав в таком плане имидж страны. Попытки просто воспроизвести риторику и отчасти образ действий западных партнеров по управлению конфликтами в политическом и имиджевом плане вряд ли будут продуктивны. Это наглядно продемонстрировало развитие ситуации вокруг грузино-осетинского конфликта. Стремление использовать риторику и аргументацию, активно применявшуюся западными странами в период косовского кризиса, не привело и не могло привести к искомому результату. В рамках концепции «избирательной легитимности» последнее слово в признании или непризнании «адекватности» и «пропорциональности» тех или иных шагов остается за Вашингтоном. Для США же закавказские события стали примером дестабилизации ситуации в одном из важных для них (с точки зрения обеспечения энергетической безопасности) регионов мира в результате непрогнозировавшихся внесистемных действий возрождающей свой военный потенциал и политическое влияние региональной державы (России). Отсюда однозначное осуждение американской элитой действий России по изменению сложившегося баланса сил на Кавказе. Именно поэтому наша попытка продемонстрировать Западу, что мы играем по им же предложенным правилам – по Косовскому прецеденту, исходя из доктрины «империализма прав человека» (определение Р.Скидельски) была заранее обречена.

Необходимо анализировать и умело пропагандировать накопленный собственный опыт и потенциал развития. Россия, как один из центров мировой цивилизации, обладает уникальным многовековым опытом регулирования межэтнических и межконфессиональных отношений. Нам есть что сказать и продемонстрировать миру. Например, российскую модель обеспечения толерантности, гармонизации межэтнических отношений на одной шестой части суши. Часто приходится сталкиваться с явно предвзятыми подходами, попытками стигматизации имеющихся традиций и институтов как «архаичных» и «имперских». Однако толерантность, пусть даже и в архаичных ее формах, все-таки лучше межнациональных и межконфессиональных разборок, этнических чисток и тому подобных эксцессов, т.е. лучше, чем отсутствие толерантности как таковой. А градуализму, постепенному внедрению современных форм толерантности не вместо, а по возможности наряду с исторически сложившимися механизмами поддержания взаимного баланса интересов представителей различных этнических групп нет альтернативы не только в России, но и в большенстве стран Латинской Америки, Азии и Африки. Проблема в том, что по сей день явно недостаточно (прежде всего, в научном, но и в пропагандистском плане) делается для репрезентации российского опыта обеспечения межэтнического и межконфессионального мира в огромной и многобразной стране. Задача состоит в том, чтобы проанализировать российский опыт межцивилизационного диалога, опыт длительного бесконфликтного (даже с учетом крайне непростой истории межэтнических взаимоотношений, предшествующей включению соответствующих регионов и этнических групп в состав Российской империи) сосуществования на территории нашей страны представителей самых разных конфессиональных и этнических групп. При выполнении этой задачи вряд ли уместен вообще свойственный нам государствоцентричный подход, гипертрофированная опора на государственные и окологосударственные структуры. Для успешного продвижения российской точки зрения потребуется на полную мощь задействовать ресурс существующих по сути независимых аналитических центров (включая дееспособные институты РАН) и общественных организаций, создать сеть коммуникации и взаимодействия с соответствующими независимыми институтами за рубежом.

Другой проблемой является более активное вовлечение в транснациональные проекты на постсоветском пространстве российских НГО (НПО). Это проблема двоякого рода. Прежде всего, очевидно обусловленное рядом факторов и особенностей незавершенного российского демократического транзита недоверие российских властей к политической инициативе, исходящей от независимых групп интересов и групп давления. А в результате мы оказываемся не в состоянии эффективно использовать этот инструмент в нашей внешнеполитической активности на постсоветском пространстве. Существующие НГО часто либо носят полугосударственный характер и потому слишком стеснены, слишком явно учитывают изгибы «генеральной линии» в отношениях с теми или иными странами, либо финансируются из-за рубежа и имеют в связи с этим совершенно определенную повестку дня, не совпадающую с долгосрочными российскими интересами. В результате все наши попытки подключения общественного фактора к решению внешнеполитических задач оказываются весьма дорогостоящими и крайне малоэффективными. Между тем без активизации общественной составляющей, без привлечения финансовых возможностей российских бизнес-структур к различным проектам (образовательным, культурным и т.д.) добиться успеха в плане позитивного позиционирования России на постсоветском пространстве будет очень сложно.

Мировой экономический кризис, способствовавший грандиозному обвалу на российском фондовом рынке и резкому ухудшению финансовых и экономических показателей страны, может осложнить работу на постсоветском пространстве. В последние годы привлекательность России строилась на факторах стабильности и определенности. Темпы роста в других странах СНГ могли быть и более высокими на определенных временных отрезках. Но любому стороннему наблюдателю было ясно, что у России в отличие от прочих стран есть огромный потенциал для развития и проекции собственного влияния. Провалы в ходе нынешнего финансово-экономического кризиса российской модели роста (на фоне успехов других стран БРИК, например) сразу же поставили под сомнение обоснованность наших притязаний на особую роль на постсоветском пространстве. Россия предстала страной, экономика которой выступает своего рода сырьевым и энергетическим придатком других стран и в решающей степени зависит от ситуации в их экономике. В результате ощутимо пострадали за последний год наши внешнеполитические возможности, как прямые (проекции влияния, обусловленного экономической силой), так и косвенные (за счет авторитета политики и эффективности избранной модели развития). Ситуацию оказалось не в состоянии исправить ни вливание очень серьезных средств на цели развития (7,5 млрд. долл. в рамках Банка развития ЕврАзЭС), ни кредитование на льготных условиях целого ряда наших ближайших союзников. Это как раз тот пример, когда резкое снижение т.н. «мягкой силы» невозможно компенсировать иными (политическими и финансовыми) ресурсами.

Как ни парадоксально, в сложившейся ситуации мировой турбулентности, роста глобальных рисков и неопределенности у России как государства и у российской политической и интеллектуальной элиты остаются шансы позитивного позиционирования на постсоветском пространстве. Необходимо четко сформулировать, чего мы хотим от стран СНГ. Не на уровне деклараций, а ясных артикулированных приоритетов российской политики. Нужно отходить от модели решения политических вопросов на постсоветском пространстве посредством абсолютно непрозрачного кулуарного общения с постсоветскими лидерами и постепенно расширять спектр участников диалога и делать его более транспарентным и даже (не побоюсь этого слова) публичным. В противном случае наши реальные субсидии евразийским соседям будут и далее обмениваться на преимущественно пустые или нарочито туманные общения. А вполне обоснованные, хотя и небезупречные по форме, попытки нажать на контрагентов с целью получить хоть что-то за субсидирование Россией экономик стран СНГ будут и далее выглядеть для стороннего наблюдателя как бессильные потуги Москвы на имперский реванш. Без более широких и открытых общественных и экономических связей, без привлечения финансовых ресурсов российских бизнес-структур к различным проектам (образовательным, культурным и т.д.), без концентрации на проблемах усиления потенциала нашей «мягкой силы» добиться успеха в плане благоприятного позиционирования России на постсоветском пространстве будет крайне сложно.


Примечания:

[1] Таблицы мирового развития // Год планеты. Вып.2009. М., 2009.

[2] См. об этом: Шишков Ю.В. Интеграционные процессы на пороге XXI века. Почему не интегрируются страны СНГ. М., 2001; Шишков Ю.В. Догоняющее развитие в эпоху глобализации. М., 2006 и др.

[3] См. об этом: Кузнецов А.В. Прямые иностранные инвестиции: «эффект соседства» // МЭиМО, 2008, №9, с.46-47.

[4] Обзор внешней политики Российской Федерации. Администрация Президента РФ. МИД РФ. М., 2007.

[5] Концепция внешней политики Российской Федерации. 12 июля 2008 г.

[6] См. об этом: Энергетическая безопасность глобализирующегося мира и Россия. М., 2008, с.222-250.

[7] См. об этом: Nye J. The Paradox of American Power. N.Y., 2002; Nye J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. N.Y., 2004.


Читайте также на нашем сайте:

«Вооруженные конфликты и очаги военно-политической напряженности на постсоветском пространстве» Анатолий Гушер

«Российско-украинские отношения между политикой и экономикой» Валерий Цветков

«Перекресток геополитических интересов России и Турции - Кавказ и Центральная Азия» В.Аватков

«Политика Европейского союза на постсоветском пространстве: вызовы и шансы для России?» Александр Стрелков

«Русский язык в Казахстане» Наталия Вдовина

«Военное сотрудничество между постсоветскими государствами» Александр Пикаев

«Постсоветское пространство в мировой мозаике и стратегии США» Екатерина Нарочницкая

«Есть ли перспективы у СНГ?» Александр Бельчук

«Киргизия и Россия: безопасность, сотрудничество и перспективы развития в центральноазиатском контексте» Александр Князев

«Россия и страны СНГ: цивилизационный вызов» Михаил Демурин

«Россия и Украина: стратегия сотрудничества» Круглый стол Фонда исторической перспективы

Опубликовано на сайте 03/11/2009