Избранное в Рунете

Павел Крупкин

Россия: предпринимательство и развитие страны


Крупкин Павел Ливерьевич - кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник.


Россия: предпринимательство и развитие страны

Общая теория капитализма связывает основной источник развития экономики с фигурой предпринимателя. Какие основные модели предпринимательства и психотипы бизнесменов доминируют в современном мире? В чем состоят типичные черты российского бизнес-класса? Отталкиваясь от этих вопросов, П.Крупкин описывает последнюю российскую революцию 1990-х годов как восстание «лавочников» против «техноструктуры» и под таким углом зрения оценивает последующие перемены в отношениях власти и бизнеса.


Фигура предпринимателя в теории капитализма
Общая теория капитализма связывает основной источник развития экономики с фигурой предпринимателя. Данный подход восходит к основополагающим работам Макса Вебера («Протестантская этика и дух капитализма») и Йозефа Шумпетера («Теория экономического развития»).
Известное положение экономической теории о том, что в условиях идеальной конкуренции экономическое равновесие характеризуется отсутствием прибыли, привлекло внимание Шумпетера к факту, что в реальности экономические системы обычно неравновесны и постоянно меняются во времени. Исследуя причины роста экономики, Шумпетер обнаружил, что основной механизм экономического развития связан с наличием в обществе людей, которые постоянно ищут и внедряют нововведения. Каждый акт внедрения сопровождается отклонением экономической системы от равновесия, причем образующаяся прибыль по праву достается новатору. Подобное нововведение может быть:
- созданием нового продукта;
- использованием новой технологии производства;
- использованием новой организации производства;
- открытием новых рынков сбыта/закупки;
- либо какой-то группой из перечисленных направлений.
По Шумпетеру, лишь те люди достойны называться предпринимателями, которые находятся в постоянном поиске новых возможностей для бизнеса. При этом роль предпринимателя отличается по своему вкладу в деятельность фирмы как от роли капиталиста-собственника, так и от роли управленца высшего звена (хотя данные три роли могут исполняться разными людьми в разных пропорциях, а классический капиталист-предприниматель играет все три роли разом). Различия в сути данных ролей сопровождаются разными формами компенсации их участия в деятельности фирмы. Для капиталиста основным вознаграждением является стоимость капитала (дивиденд плюс рост капитализации), для управленца - зарплата, а для предпринимателя - прибыль. Административная рента (при ее наличии) обычно делится каким-то образом между этими ролями, обеспечивая мотивацию вовлеченных в принятие решений лиц к ее извлечению.
Изучив предпринимательский класс своего времени, Шумпетер выделил основные характеристики этих людей, ключевой из которых назвал стремление привнести в свой бизнес что-то новое, особое, нетрадиционное. Данная жажда особого пути обычно дополняется такими чертами, как:
- независимость и уверенность в себе, опора на собственные силы;
- отсутствие боязни риска;
- доверие своему чутью, интуиции;
- потребность в самореализации, в достижении успеха;
- достаточно взвешенное отношение к деньгам.
Взгляды Шумпетера на предпринимательство вошли в золотой фонд экономической науки. Именно они обусловили широкое признание предпринимательской способности четвертым фактором производства (в дополнение к капиталу, труду и земле, введенным в науку Жаном Батистом Сэем). Кстати, Карл Маркс при разработке своей теории оперировал лишь тремя факторами Сэя. Поэтому советская экономическая наука не признавала важности предпринимательской способности для функционирования экономики. Правда, этот фактор играл существенную роль в партийной и государственной практике СССР через использование таких институтов, как номенклатура, партхозактив и кадровый резерв. Да и сам Маркс во многих своих трудах отмечал важную преобразующую и новаторскую роль капиталиста, однако он так и не ввел связанный с этим фактор в свою социально-экономическую теорию.
 
Предприниматели России: штрихи к портрету героев
Существует множество исследований предпринимательского слоя России, результаты которых хорошо согласуются между собой. Так, например, экономист Алексей Голубев утверждает: «Сами предприниматели основными целями бизнеса считают реализацию своих творческих способностей, экономическую свободу и укрепление национальной экономики. Никто из респондентов не считает своей целью власть над людьми, и лишь 7% отмечают обогащение в качестве цели. Эти данные говорят о том, что деньги отнюдь не самоцель для предпринимателей, хотя и выступают важным мотивом их деловой активности. Более всего эти люди стремятся обрести материальную и моральную независимость от государства. Одной из составляющих независимости является для них достойный уровень жизни. Однако большинство опрошенных «непредпринимателей» (56%) считают, что основной целью предпринимательства является обогащение, в то время как реализацию творческих способностей отмечают лишь 7%. Только 6% думают, что целью предпринимателей является укрепление национальной экономики, и 3% - рост материального благополучия народа. Таким образом, опрошенные считают предпринимателей людьми, которых волнует прежде всего собственное материальное благополучие, все же остальные цели у них остаются на втором плане». А по результатам опроса, проведенного Институтом социально-политических исследований РАН, «доминирующей чертой их (предпринимателей. - П.К.) облика для россиян продолжает оставаться энергичность, инициативность и находчивость. При этом следующими по значимости чертами их портрета в массовом сознании являются безразличие к государственным интересам, безжалостное, потребительское отношение к людям».
Мы можем видеть, что, хотя представление предпринимателей о самих себе соответствует модели Шумпетера, их имидж в глазах окружающих несколько отличается от данной модели. Этот факт, возможно, связан с тем, что шумпетеровская модель предпринимателя очень симпатична сама по себе и к тому же в нее встроена важная миссия - развитие экономики и общества. Вследствие этого люди, относящие себя к предпринимательскому слою, имеют возможность повысить свой психологический комфорт и свой социальный статус ссылкой на данную модель, что стимулирует их самоидентификацию с нею.
Но ключевая характеристика шумпетеровской модели - творческий подход к делу, выражающийся в стремлении к нововведениям, - к сожалению, пока не прослеживается массово в нашем предпринимательском слое. Максимум, что происходит в их деятельности нового, - это заимствование готовых бизнес-концепций с Запада. Это в принципе тоже неплохо, поскольку многие из предпринимателей просто продолжают воспроизводить советские коммерческие и управленческие практики, эксплуатируя административный ресурс. При этом бросается в глаза соответствие рассматриваемого слоя другой предпринимательской модели, являющейся частью (нео)классической экономической теории, которая определяет экономических субъектов как крайних индивидуалистов, максимизирующих свою функцию полезности, и в частности свою прибыль. То есть результатом капиталистического развития России последних полутора-двух десятилетий является явное доминирование человеческого психотипа, определяемого мемами (нео)классической экономической теории.
Интересно отметить, что все исследования концентрируются на предпринимателях-собственниках, которые обычно сами управляют своим делом. Численность данной группы крайне мала, что в целом отражает мировые тенденции, связанные с концентрацией капитала. Хотя, конечно, мала по сравнению с западными странами. Рассмотрим данные процессы подробнее.
 
Еще чуть-чуть экономической теории
В принципе «золотой век» предпринимательства имел место где-то до второй трети XIX века. До этого времени бизнес был еще достаточно простым, чтобы один человек без труда мог держать его в голове и выполнять одновременно все три главные роли, то есть быть одновременно владельцем, управляющим и предпринимателем. В то же время начиная с середины XIX века логика развития бизнеса во многих отраслях потребовала значительного укрупнения предприятий с соответствующим возрастанием сложности бизнеса. Наступило время, когда один человек уже не мог выполнять все три функции. Сам Шумпетер со скорбью отмечал эту тенденцию вытеснения из бизнеса единой фигуры предпринимателя-владельца и связывал с этим «умирание» капитализма и переход к использованию социалистических практик.
Однако жизнь оказалась интереснее. Конечно, некоторая адаптация социалистических практик имела место. Например, повсюду на Западе законодательно была установлена минимальная зарплата, была ограничена трудовая неделя, введены меры социальной поддержки безработных и т.д. Наряду с этим западным странам в целом удалось сохранить необходимый уровень предпринимательской дееспособности в обществе, в чем предсказание Шумпетера не сбылось. При этом в экономике укрепилась роль управленца («революция менеджеров»). Собственники были вытеснены с предприятий и трансформировались в инвесторов. Функция производителей инноваций была перенесена на наемных работников-профессионалов с формированием соответствующих профессиональных групп. А управленцы верхнего звена четко связали себя с функцией поиска и внедрения инноваций, исполняя, по сути, роль предпринимателей. Данный переход в целом завершился к середине XX века, когда общественный продукт стал производиться в основном крупными корпорациями. Теоретически данный переход был оформлен Джоном Гэлбрейтом в книге «Новое индустриальное общество» (1967 год) путем введения термина «техноструктура».
Техноструктура - это совокупность управленцев верхнего и среднего звена вместе с соответствующими профессионалами, которые определяют деятельность и успешность предприятия. По сути, техноструктура является коллективным предпринимателем. Правда, изначально она не была связана с ролью собственника, однако в последнее время распространенной практикой является вовлечение основных представителей техноструктуры в акционерный капитал управляемых корпораций.
Как уже отмечалось, необходимость возникновения техноструктуры была вызвана возрастанием сложности - как выпускаемой продукции, так и структуры соответствующих бизнесов. Другими словами, основная функция техноструктуры связана с управлением сложностью. Управление сложностью, в свою очередь, требует дисциплины больших групп людей и хорошо налаженной координации, поэтому люди, составляющие техноструктуру, - это «системные» люди по своему психотипу. И этим они отличаются от определенного выше психотипа шумпетеровского предпринимателя, а также и от психотипа (нео)классической модели.
Для полноты картины следует отметить, что существуют виды техноструктуры, которые работают с не очень сложными объектами. Это, например, армия. Другие виды техноструктуры склонны чрезмерно упрощать управляемый объект, как это часто делает государственная бюрократия. Однако, как правило, техноструктура все-таки работает со сложностью, успешно с ней управляясь, что приносит плоды всему обществу.
В принципе в экономике еще остается место и для классических предпринимателей. Это малый бизнес, а также средний бизнес с невысокой сложностью. (Нео)классический оптимизатор, например, может хорошо функционировать в коммерции и финансах. Эти отрасли являются модельными для ситуации совершенной конкуренции с малыми транзакционными издержками - основы (нео)классического подхода, поскольку условия бизнеса в данных отраслях определяются лишь знанием котировок. Имея информацию по котировкам на разных рынках, нетрудно наметить стратегию, максимизирующую прибыль. Однако поведение управленцев из техноструктуры уже сильно отклоняется от предписанного (нео)классикой, что доказывается большим количеством исследований в рамках психологической, бихевиористской и других экономических школ.
С точки зрения управления сложностью возникает измерение, в котором можно отранжировать имеющиеся психотипы бизнесменов. На одном полюсе концентрируется техноструктура, на другом - бизнесмены-индивидуалисты (нео)классического типа. Назовем последних для простоты «лавочниками». Наличие же у людей предпринимательской способности является дополнительной характеристикой, которая и определяет качество бизнеса в плане развития страны, ее экономики и общества.
 
Как мы дошли до жизни такой
Возвращаясь к России, мы можем заключить, что качество российского бизнеса с точки зрения необходимости развития страны не очень высоко. В российском обществе наблюдается явный дефицит предпринимательской способности. Я говорю здесь именно о массовом бизнес-сегменте, прекрасно зная, что в стране существуют отдельные предприниматели, являющиеся прекрасными примерами реализации шумпетеровской модели. Однако скорость развития страны с бизнесом в качестве локомотива определяется характеристиками среднего бизнесмена.
И очевидно, что, имея в этом качестве психотип, избегающий нововведений в бизнесе и склонный к использованию административного ресурса для защиты своего дела от конкурентов, мы вряд ли дождемся серьезных инвестиций частного бизнеса в российскую модернизацию. Данный вывод хорошо согласуется с представлениями современной экономической теории. Если сравнить распределение ВВП России по источникам доходов в 2005 году (домохозяйства - 43%, предприятия - 37%, бюджет - 20%) с таковым же в США (домохозяйства - 75%, предприятия - 17%, бюджет - 8%), то видно, что российский бизнес «зарабатывает» существенно большую долю ВВП, чем американский (37% vs. 17%). В соответствии с экономической теорией это значит, что данный ресурс - предпринимательская способность - в России находится в дефиците, поэтому общество вынуждено за него переплачивать.
При рассмотрении генезиса современного состояния дел с предпринимательской способностью в России и качеством отечественного бизнеса возникает интересная концепция нашей последней революции как восстания «лавочников» против техноструктуры. Действительно, в СССР техноструктура была представлена руководителями промышленности, сотрудниками отраслевой и академической науки, работниками госуправления - элитой тогдашнего общества. «Лавочников» представляли различные маргинальные деятели - цеховики, спекулянты, фарцовщики, и все они были под постоянным репрессивным давлением государства.
Теоретическое развитие концепции техноструктуры в рамках институционального направления экономической теории привело к возникновению идей конвергенции (60-70-е годы), которые были основаны на сродстве задач и вызовов для индустриальных систем вне зависимости от их идеологии. Идеи конвергенции постепенно овладели умами советских руководителей и вдохновили их на перестройку. Фактически это был пакт техноструктур по интеграции советской техноструктуры в мировую. Однако запущенные в СССР социально-экономические процессы простимулировали активизацию «лавочников» и массовую мобилизацию в «лавочники» активной молодежи (сначала через простой кооперативный бизнес типа «купи-продай», потом - через биржи, банки, фондовый рынок).
Накопление массы «лавочников» привело к их восстанию, в котором «лавочники» были поддержаны частью государственной бюрократии. «Лавочники» обрушились на техноструктуру (разгром «красных директоров»), победили и переиначили страну под себя (1990-1998 годы). Основными видами деятельности, приносящей успех, стали различного рода спекуляции (торговля, финансы, фондовый рынок) и воровство (скачивание денежных потоков, разворовывание стабилизационных кредитов МВФ через ГКО, обогащение на внешнем долге страны). Накопленные запасы в перерабатывающей промышленности и науке были быстро исчерпаны, и потихоньку самые-самые из «лавочников» сконцентрировались на полезных ископаемых и первом переделе. Расцвело рейдерство - бизнес по ограблению все еще шевелящихся (или вновь возникающих) системных предпринимателей - элементов техноструктуры.
Победа российских «лавочников» во многом была обусловлена их союзом с частью техноструктуры - силовым компонентом государственной бюрократии, которому тоже свойственно пренебрежение к сложности мира и общества. В данном союзе «лавочники» обеспечивали идейное содержание движения, а служилая бюрократия - ударную мощь. В силу пренебрежения сложностью все преобразования той эпохи, по сути, были упрощениями и архаизацией. Процессы разложения охватили все стороны общественной жизни, включая и государство. Соответственно произошло истончение социальной ткани, население атомизировалось, все общественные структуры деградировали. Однако большие дела могут делаться лишь большими коллективами. И такие дела в большой стране по определению есть. Потыркавшись, «лавочники» пришли к консенсусу по вопросу о необходимости завоза техноструктуры из-за рубежа, что было равносильно решению о сдаче страны иностранцам.
И здесь возник конфликт между «победителями». Государственная бюрократия испугалась перспективы своей ликвидации более эффективной техноструктурой Запада. Этот испуг привел к обострению чувства «суверенности», и процесс пошел вспять. Наиболее активных из «лавочников» ликвидировали. Остальным было предложено стать техноструктурой.
Однако этот процесс трансформации «лавочников» в техноструктуру не приобрел массового характера в силу значительного различия требований по психотипу. Функционирование в большой системе и работа со сложностью «лавочникам» несвойственна в принципе. Тогда был опробован другой путь по воссозданию адекватной техноструктуры - создание госкорпораций. Но об этом ниже.
Завершая тему «восстания «лавочников», следует отметить, что качество советской техноструктуры было очень низким, иначе «лавочникам» не удалось бы победить. Как это не удалось, например, сделать «лавочникам» США, где с начала 80-х годов прошлого века они инициировали политическую волну в свою пользу (рейганомика). В результате проведенных экономических преобразований верхней группе «лавочников» удалось существенно обогатиться, перераспределив общественный пирог в свою пользу, однако в целом социально-экономические институты Америки, отстроенные в предыдущий период, устояли.
 
Современные тенденции развития России
В России после нового обретения своей субъектности власть попала в ситуацию стратегического вакуума, поскольку крах общественной поддержки псевдолиберального курса совпал по времени с «равноудалением» «лавочников». Решая задачи по реанимации общественной и экономической жизни, отвечая на внешние вызовы, власть предпочла оставаться в рамках либерально-экономического подхода, правда, не афишируя это громко. За ее действиями угадывалось ожидание, что макроэкономическая и общественная стабилизация вместе с разумным протекционизмом вызовут подъем инвестиций отечественного бизнеса и оживление экономики страны. Что в принципе и произошло, однако не в том объеме, который ожидался.
Российские бизнесмены предпочитали не платить налогов, держать низкими зарплаты людей, ограничивать конкуренцию своему бизнесу через коррупцию и через задействование административного ресурса. Уровень отсечения проектов для инвестирования по норме прибыли был не ниже 100%. Оставшиеся значительные суммы денег выводились за рубеж, где просаживались в кабаках. Многие их тех, кто получил крупные куски советской индустрии, готовили свои предприятия к продаже иностранцам.
Разбираясь с наследством 90-х, власть во многом действовала интуитивно в соответствии со сложившейся ситуацией. Прежде всего она перераспределила природную ренту, связанную с добычей нефти, и доходчиво объяснила, что налоги платить надо. В бюджете зашевелились деньги, пошел подъем зарплат бюджетников, а с ними и других работников по найму, вследствие чего стал расти внутренний рынок. И далее, решая проблему развития стратегических отраслей, власть нащупала адекватный шаг - концентрацию капитала путем создания крупных корпораций. В свете рассмотренного выше понятно, что, по сути, это процесс воссоздания техноструктуры. И вот тут-то «лавочники» заголосили.
Попробуем разобраться в причинах их недовольства. Во-первых, власть образует корпорации путем слияния принадлежащих ей активов. Как это затрагивает частный бизнес? Только через денежные потоки - деньги уходят «наверх», и многие «эффективные» менеджеры и прочие «откатыватели» остаются не у дел. Конечно, «наверху» наверняка есть своя коррупция, но положительный эффект от концентрации бросается в глаза. Во-вторых, корпорации поднимают зарплаты своим работникам, соответственным образом влияя на весь рынок труда. Одна из возможных гипотез, почему они так делают, заключается в предположении неформального давления власти на «крупняк» с целью повышения уровня жизни людей в стране. При этом частный бизнес давится от жадности и заявляет (sic!) о своей неконкурентоспособности по сравнению с крупными корпорациями.
Если рассмотреть аргументацию противников крупных корпораций, то можно выделить пять основных направлений критики:
- госкорпорация - это новая правовая форма, еще не апробированная практикой (данный аргумент касается лишь ставших недавно популярными некоммерческих образований с таким названием и не затрагивает корпорации, образованные в виде ОАО);
- государство в качестве владельца понизит эффективность управления;
- возрастет уровень коррупции;
- крупные корпорации оказывают влияние на рынок труда;
- государство будет заниматься протекционизмом, давать крупным корпорациям различного рода льготы; в корпорации уйдет весь госзаказ.
Второй и третий пункты были рассмотрены выше. Пока очевидно, что объединение нескольких предприятий в корпорацию снижает уровень коррупции хотя бы за счет концентрация закупок и денежных потоков и делает проще задачу подбора адекватного управленца, ибо одного хорошего работника найти легче, чем десяток. Четвертый пункт тоже освещался ранее: при существующей практике раздела общественного пирога если даже доля зарплат в ВВП вырастет за счет прибыли предприятий раза в полтора, то мы только приблизимся к структуре распределения ВВП в США - самой эффективной экономике мира.
Пятый пункт собрал все аргументы, проистекающие из предположения о том, что государство будет ограничивать конкуренцию для своих питомцев. Однако текущая практика управления нефтяной отраслью, где компании с большой долей государственного участия конкурируют с полностью частными компаниями (вспомним о влиянии на рынок на 100% государственной «Транснефти»), показывает, что власть достаточно бережно обращается с экономическими субъектами, продолжая высоко ставить принцип конкурентности. Другое дело - влияние масштаба на снижение издержек и рост эффективности, который делает крупные производства более конкурентоспособными по сравнению с мелкими. Но это чисто экономический фактор, который «взламывает» административную защиту небольших частных компаний, заставляя их бегать более интенсивно. А победа сильнейшего в честном экономическом поединке - это один из принципов экономической конкуренции, за который мы все так ратуем.
Таким образом, разбор аргументации противников создания крупных корпораций в России дает неожиданный ракурс темы. Оказывается, что интуитивная находка власти в виде слияния своих активов в крупные компании отнюдь не уменьшает конкуренцию, как это можно было бы предположить в свете популярных экономических теорий, а напротив, увеличивает ее. В результате сносятся ограды мелких загончиков, где в течение длительного времени кормились многие, и соответствующие бизнесмены ставятся перед новой реальностью в виде исчезновения кормивших их коррупционных схем и оказываются перед необходимостью бегать по рынку и честно соревноваться за свой доход. Что, естественно, им не нравится.
В заключение рассмотрим еще один аспект крупных корпораций, связанный с необходимостью воссоздания в стране адекватной техноструктуры, способной управлять современной сложностью. Если для руководства корпорацией подобрать костяк управленцев с хорошей бизнес-культурой, то можно организовать схему восстановления техноструктуры в стране следующим образом. Корпорация постоянно набирает способную молодежь, дает ей возможность приобрести необходимый опыт работы в большой системе, а затем стимулирует ее к переходу в другие фирмы, набирая новых. Такой подход используют многие компании по бизнес-консалтингу, расширяя свою клиентскую базу. В данном случае этот опыт можно перенять для воспитания адекватной техноструктуры, желательно не забывая при этом о предпринимательской способности экономических субъектов.
 
Полную версию статьи см. Политический класс, №48, декабрь 2008


Читайте также на нашем сайте: 
 
«О трудовых ценностях и привычке к работе» Ирина Шмерлина.
 
«Координаты духовности: от храма до кошелька» Петр Бавин.
  
«Социальные противоречия российского общества» Андрей Андреев.
 
«Сводится ли роль государства в экономике к самой экономике?» Владимир Колпаков.
 

Опубликовано на сайте 29/01/2009